Грехи ассасина

30

— Поверить не могу, что я проспал там четырнадцать часов. — Ракким вращал руль одной рукой. Пирамидка с глазом по-прежнему раскачивалась на зеркале. — Посмотрел на часы и решил, что еще шесть вечера.

— Мистер Уинтроп… Клайд и я не спали всю ночь. Ждали тебя, — сказал Лео. — Каждые полчаса кто-нибудь из нас выходил с фонарем к границе пожара и звал тебя по имени. Клайд первым сдался, сказал, что никто не может продержаться в дыму так долго, а я знал, что если кто-то и может, то… Я надеялся, что тебе повезет.

— Спасибо, Лео.

— За что? Я ничего не сделал.

— Сделал.

Румянец пополз от горла к щекам юноши.

Они уехали из Эддингтона после завтрака. Часа через два углубились в горы штата Теннесси. Окаймленная соснами дорога запетляла, то поднимаясь по склону, то ныряя во впадины.

— Перед отъездом из Сиэтла я изучил все файлы по поясу, — сказал Лео. — Секретные и открытые. Не нашел ни единого упоминания о Малкольме Крузе или Армии конца света.

— Если ты изучал справочные документы, то информация в них устарела, и вообще они надежностью не отличаются. Все будет в порядке, только веди себя так, как договорились.

Лео заерзал на сиденье.

— Клайд назвал Круза полным психом.

— Малкольм Круз считает, что его коснулась десница Божья. — Ракким усмехнулся. — С этим я справлюсь. По крайней мере, мне так кажется.

— Расскажи еще раз, что ты увидел в церкви. — Юноша смущенно засопел. Бывший фидаин явно не хотел касаться данной темы. — Прошу тебя.

— Там было, — Ракким задумался, подбирая нужные слова, — тихо. Не было ни времени, ни страха. Только всепоглощающее чувство покоя. Возможно, мне так показалось, потому что снаружи бушевал огонь, вокруг все затянуло дымом, а она была словно идеальный оазис. Убежище. И пахло приятно. Мне приходилось бывать во многих церквях и во многих мечетях. Они всегда полны разговорами о Всевышнем, но, кроме разговоров, там ничего нет. Никакого Всевышнего. А в этой маленькой церкви… мне показалось, будто Он ушел туда, когда увидел, во что превратился мир.

Лео кивнул.

— И что…

— Не хочу говорить об этом.

— Покажи руку.

Он показал. Хотя у фидаинов любая рана заживала довольно быстро, краснота и воспаление не могли исчезнуть за считаные часы. Тем не менее его ладонь украшал лишь бледный шрам с четким отпечатком распятия.

— Болит?

Ракким не ответил.

— Когда мы ехали в Эддингтон, ты сказал, что большая ложь должна состоять из трех частей, чтобы стать убедительной, — произнес Лео. — Монета Иуды — одна часть, клеймо на твоей ладони — вторая, а третья? Чем еще ты собираешься убедить Круза? Кажется, ты тогда начал отвечать, но я заснул.

— Собственным шармом и исключительной индивидуальностью.

Толстяк потер виски, словно у него разболелась голова.

Они обогнали семейный фургон с номерами штата Джорджия. Дети махали им с заднего сиденья, пока мать не подняла защитные экраны. В зеркало заднего вида Ракким увидел, как отец остановил машину у обочины.

— Мы с Клайдом, пока ждали тебя, просмотрели геологические карты Эддингтона, — сказал Лео. — Местность, на которой он расположен, оказалась весьма интересной. Много разломов и каверн, заполненных природным газом. Скорее всего, не стоило добывать здесь уголь.

— Слишком поздно что-либо менять.

Дорога петляла у подножия гор. Далеко внизу голубой лентой извивалась река. За ней тянулась сплошная вырубка. Третья по счету, начиная с Эддингтона. Ракким не видел ни одного дерева, лишь пни усеивали склоны. Лес шел на экспорт в Индию или Южную Африку. Процветающий средний класс Мандела-Сити неожиданно воспылал любовью к красивой древесине пекана, ясеня и гемлока. Кроме того, у него проснулся вкус к зеленым лужайкам и розариям. Громадные участки вельда скупались под застройку. На мебель и отделку каждого дома уходили кубометры ценных пород дерева, а газоны перед ними орошались из водоема, некогда называвшегося Танганьика. Великое озеро пересыхало, зато на территории пояса оставалось еще много ресурсов. Лес Аппалачских гор, природный газ Техаса и Луизианы, арканзасские опалы. Огромные территории южной части Джорджии оказались непригодны для проживания из-за бесчисленных карстовых воронок — столько оттуда вывезли белого известняка. Около десяти лет назад китайцы вдруг помешались на коллекционировании певчих птиц, и десятки местных видов успели практически исчезнуть. Все на продажу.

— Хочу переслать мистеру Уинтропу спутниковые изображения. — Лео пытался разговорами отвлечь себя от предстоящих испытаний. — Я набросал ему несколько архитектурных проектов. Его компьютер относится к эпохе плейстоцена, но десяток грубых эскизов у меня получился. Я попытался учесть топографию и статистические данные о преобладающих направлениях ветра, чтобы перестроить город. Необходимо изменить его расположение. Чтобы минимизировать воздействие дыма и токсичности. Это вполне возможно. Просто нужно…

— Зачем тебе это? Пояс и так не перенаселен. Люди, покинувшие Эддингтон, поступили правильно.

— Рикки, здесь их дом. Клайд сказал, что они вернутся, если воздух станет чище. Если дети смогут играть на улице. Ты чувствовал бы то же самое, если бы Сиэтл вдруг стал…

— Зря теряешь время… — Он умолк. Мимо них с ревом пронесся пустой самосвал, вылетел на обочину и едва не свалился в кювет. За усеянным пулевыми отверстиями лобовым стеклом мелькнуло искаженное от ужаса лицо водителя. — Лео… почему бы тебе не сесть на пол?

— Что?

Затолкав его в нишу для ног, бывший фидаин снизил скорость, затем внимательно оглядел обе стороны дороги. Солнечный зайчик мелькнул в кронах сосен, и он приготовился получить пулю в голову. Выстрела не последовало. Ракким поехал дальше. Вспышка служила сигналом тем, кто ждал впереди. Нож пока лежал в одном ботинке, монета — в каблуке второго. Обувь выглядела нарочито потрепанной, чтобы ни у кого не возникло соблазна ее отнять. За поворотом дорога шла круто вниз. Идеальное место для засады. Еще больше снизив скорость, Ракким нажал на гудок. Звук далеко разнесся между скал и деревьев.

— Начинается? — глухим голосом поинтересовался скрючившийся под бардачком Лео.

— Разговаривать буду я. А ты будешь говорить только на еврейском.

— На иврите.

Ракким пожал плечами и снова нажал на клаксон.

— Что происходит? — не унимался юноша.

— Хочу, чтобы люди Круза нас услышали. Они поймут, что мы знаем об их засаде. Это их заинтересует, и, прежде чем убить нас, они захотят с нами поговорить.

— Убить? — Лео выбрался из ниши, ударившись головой. — Я думал, что они возьмут нас в плен.

— Они пленных не берут. — Ракким достал сребреник и засунул между зубами и правой щекой. Он мог разговаривать, даже петь, но никто бы не догадался о спрятанной монете. Бывший фидаин непрерывно жал на гудок. Теперь он знал, каковы на вкус две тысячи лет пота и алчности.

— Я должен был, — пробормотал Лео, — должен был остаться с Лиэнн. Остаться и жениться на ней.

— Потом женишься. — Ракким увидел за поворотом перегородивший дорогу автомобиль с помятым боком. Вероятно, след оставил грузовик, когда прорывался через заслон. Он помахал людям, наставившим на них автоматы. — Расскажешь ей о своих опасных приключениях, о том, как спас мир. Женщинам это нравится.

У Лео задрожала нижняя губа.

— Правда?

— Нет.

Он заглушил двигатель. Опустил стекло.

Люди на дороге могли открыть огонь в любую секунду, Ракким читал их готовность по взглядам и положениям тел. Мужчина в черном трико с нарисованными костями отдал какую-то команду, и все опустили оружие. Сам он направился к машине с пистолетом в руке.

— По… почему он так одет? — прошептал Лео.

Ракким присмотрелся к человеку в черном. Наряд для Хеллоуина! По крайней мере, нечто похожее. Сара как-то показывала ему старые фотографии людей в костюмах бесов, ведьм и диких животных. Так назывался какой-то праздник, где могли участвовать и взрослые, и дети. Все пугали друг друга, а потом угощали конфетами. Его не отмечали очень давно. Хеллоуин попал под запрет на всей территории пояса сразу после войны. Так ради какого же события боец из Армии конца света вырядился скелетом?

— Привет. — Человек-скелет приставил оружие ко лбу Раккима. — Есть причины, по которым я не должен убить тебя?

— Я хочу видеть Малкольма.

Ствол прижался еще сильнее.

— А Малкольм хочет видеть тебя?

Его исхудавшие, нечесаные подчиненные обступили машину полукругом. Бывший фидаин окинул их взглядом. Несмотря на холод, из одежды многие имели только штаны да перекинутые через плечи пулеметные ленты, однако вооружению могла позавидовать регулярная армия.

— Я тебя не слышу. — Человек-скелет постучал пистолетом по лбу Раккима.

— Малкольм ждет меня. Просто он пока не знает об этом.

Человек-скелет перестал стучать и задумался.

— Только не ошибись, приятель, — (Бывший фидаин качнул блестящую пирамидку с глазом.) — Не хотел бы я оказаться на твоем месте, если ты ошибешься. Вылезай.

Ракким позволил повалить себя на землю, заломить руки за спину и скрутить их проводом. Лео постигла та же участь, не считая нескольких пинков. Юноша не заплакал, лишь пробормотал что-то на еврейском. То есть на иврите.

Их подтащили к полноприводному грузовому фургону и затолкали в кузов. Они свалились на кучу сумок, чемоданов, рюкзаков и красных кожаных косметичек. В качестве ужасного дополнения груду венчали несколько детских чемоданчиков с цветастыми наклейками из парка развлечений Фиесталенд во Флориде. Других людей в кузове не оказалось. Пленных здесь действительно не брали. При виде наклеек Лео едва сдержал слезы, но потом во взгляде юноши появилась злость. Раккиму понравилось выражение его лица. Злость еще им понадобится.

— Вам удобно? — поинтересовался человек-скелет с переднего сиденья. Не дождавшись ответа, он отвернулся.

Их трясло не меньше часа. Прыгая через колдобины, фургон то взбирался на склон, то устремлялся вниз по извилистой дороге. Ракким уперся ногами в борт, а Лео мешком перекатывался по темному кузову. Он даже умудрился ободрать лицо об угол чемодана.

Машина остановилась, двигатель взвыл на холостых оборотах и заглох. Грохнула задняя дверь. Ракким зажмурился от яркого света, однако в следующий момент их грубо вытащили наружу и бросили на землю.

Человек-скелет уставился на него испепеляющим взглядом.

— Если Малкольма не заинтересует то, что ты продаешь, я сам тобой займусь.

Бывший фидаин поднялся на ноги и огляделся. Фургон разгружали на краю большой поляны. Неподалеку бежал горный ручей. Кругом виднелись корпуса разобранных машин и стояли трейлеры. Вооруженные люди выглядывали из их окон. Между деревьев висели гамаки с блестящими каплями росы на противомоскитных сетках. Неподалеку лежал на боку изрешеченный пулями школьный автобус. Ракким насчитал пять человек, наряженных скелетами. Скорее всего, они исполняли здесь функции офицеров. А может, ограбили какой-нибудь магазин и костюмы им просто понравились. Тут же на земле валялись боеприпасы и оружие. В основном легкое стрелковое, но имелось и несколько станковых пулеметов. На опушке леса замерли два пикапа с установленными на крышах зенитными скорострельными орудиями. Из леса начали подтягиваться остальные бойцы с враждебными, угрюмыми лицами.

Лео встал на колени, потом с трудом выпрямил ноги.

Из самого большого дома на колесах появился высокий, действительно высокий человек, не менее шести футов и шести дюймов ростом, во всем черном. Казалось, он пребывал в крайней степени истощения. Густая борода обрамляла светившееся извращенным умом лицо, а ветер трепал длинные волосы с вплетенными в них розовыми лентами и желтыми бархатцами. Взгляд его больше всего подходил оголодавшему маньяку, угодившему в горы после авиакатастрофы и вынужденному питаться уцелевшими пассажирами. Причем первый кусок он вполне мог проглотить не ради сохранения собственной жизни. Мужчина внимательно осмотрел Раккима.

— Малкольм, он сказал, что у него для тебя что-то есть, — доложил человек-скелет. — И оно тебе вроде как нужно.

— И поэтому ты притащил его сюда? Да еще и его мягкотелого спутника. — Круз не отрывал взгляда от Раккима. — А если у него бомба? А если сам Антихрист прислал его, чтобы погубить меня?

— Я его лично обыскал. — Человек-скелет презрительно усмехнулся. — Кроме того, Антихрист мог бы выбрать кого-нибудь получше.

— Ты вдруг стал разбираться в Антихристах?

— Нет… Малкольм.

Вокруг столпились чумазые, лохматые бойцы с грубыми лицами.

— А если он проглотил устройство слежения? — тихим голосом поинтересовался Круз. — Быть может, мои погрязшие в пороке враги уже спешат сюда.

Человек-скелет опустил голову.

— Прости меня. Прости меня, Малкольм.

— Ступай и не греши больше!

Когда стих грохот выстрела, человек-скелет с простреленной головой сел на землю, затем упал навзничь. Круз спрятал пистолет. Он оказался ловок, почти как фидаин.

Лео трясся с закрытыми глазами.

Бывший фидаин поддел ногой ком земли и швырнул на труп.

— У ада есть одно преимущество: в нем всегда найдутся свободные места.

В толпе раздались возмущенные крики. Кто-то требовал содрать с живых пленников кожу, кто-то предлагал поступить с ними еще хуже. Круз не обращал на них внимания, его интересовал только Ракким. Коротышка в грязных очках протиснулся вперед и проверил обоих сканером.

— Чистые.

— Никто не чист, — наставительно заметил Малкольм. — Никто не оправдывает ожиданий Божьих. — Лепестки цветов в его волосах трепетали на ветру. — Хочешь произнести последнее слово?

— Подойди ближе, — сказал Ракким. — У меня кое-что есть.

Безумец смотрел на него глазами волка в полнолуние. Они словно лишились белков, остались одни зрачки.

Пошевелив языком, бывший фидаин показал ему край монеты.

— Хочешь заплатить тому, кто доставит тебя в царство теней?

Круз выхватил сребреник, и его брови изумленно взметнулись вверх.

— В чем дело, Малкольм? — спросил один из людей-скелетов. — Малкольм!

— Развяжите его, — приказал Круз, не отрывая взгляда от монеты. — Развяжите обоих.

Коротышка разрезал провода на руках пленников.

С улыбкой потирая запястья, бывший фидаин кивнул толстяку. Тот никак не мог унять дрожь.

— Ты удивил меня, паломник. — Круз обнял Раккима и расцеловал в обе щеки, обдав зловонным дыханием. Шеи коснулись лепестки, холодные и вялые, словно пальцы мертвеца. — Назови свое имя.

— Рикки. А это Лео.

— Ступай за мной. Моя паства позаботится о нем.

Помахав рукой юноше, Ракким направился вслед за Крузом в сторону леса. Вскоре они оба скрылись в полумраке под пологом ветвей. Никто их не сопровождал. Либо Малкольм не сомневался в спутнике, либо, с большей вероятностью, не сомневался в себе.

Он на ходу потирал монету между пальцами.

— Рикки, ты всегда странствуешь с евреем?

За все время, проведенное ими в поясе, только Круз узнал в Лео еврея. Хотя пояс не отличался антисемитизмом наравне с Исламской республикой, многие добрые христиане считали, что евреи получили по заслугам.

— Я странствую не только с ним, а еще с двумя, — ответил Ракким. — Иисусом Христом и Иоанном Крестителем.

— Хороший ответ. — Круз держал монету за край. — Это еврей дал тебе сребреник?

— А вот теперь меня удивил ты. Я не думал, что ты узнаешь монету.

— Я задал вопрос.

— Нет. Я получил его не от Лео. Мне его дал дед.

Круз улыбнулся.

— А ты отдал его мне. Очень предусмотрительно.

Он взбирался по извилистой тропинке. В лесу становилось все темнее. Прохладный и влажный ветер шелестел ветвями. Подъем утомил бы любого, однако Малкольм даже не запыхался. Судя по всему, он получал удовольствие от напряжения и уединенности.

— Итак, что привело тебя сюда, странник? — Круз подбросил монету, ловко поймал ее и показал Раккиму. — Тебя и твой сребреник.

— Ты слышал, что Полковник занят раскопками у горы Тандерхед?

— Мне докладывали. — Малкольм карабкался по склону, цепляясь за камни руками и ногами. — Поистине, войдут люди в расселины скал и в пропасти земли от гнева Господа.

— Полковник там и не думает прятаться. Он ищет.

Круз остановился и посмотрел на Раккима красными от заходящего солнца глазами. До вершины оставалось совсем немного.

— Мы все что-то ищем, странник.

— Он ищет монеты, подобные той, что ты держишь в руке. — Ракким встал рядом с ним. — Ищет остальные двадцать девять сребреников.

— Да, цена за предательство Князя мира, выкуп за Бога, самая черная из черных магий. — Круз провел пальцем по неровной кромке, исподлобья наблюдая за бывшим фидаином. — Очевидно, Полковник готов поверить всему.

— Понимаю. Мне он тоже сразу не поверил. Даже после того, как я показал ему монету. Но потом, очевидно, навел справки. Может быть, нашел стариков, которые слышали легенду о том, что там зарыто. — Ракким поморщился, когда Круз схватил его за плечо. — Старые США были самой богатой, самой могущественной страной на земле, и за все это время никто не поинтересовался: а почему так вышло? Что было источником такой власти и могущества? Мой дед был одним из тех людей, что извлекли монеты из-под монумента Вашингтона и зарыли их в горе, чтобы сохранить… А-а-а-а-а! — Костлявые пальцы глубоко впились в мышцу. — Мой дед… был ответственным чиновником, но он украл одну монету, потому что не мог, как и Иуда, справиться с искушением.

— А кто из нас смог бы, странник? — Круз ослабил хватку.

— Дед говорил, что на монете изображен римский император.

— Твой дед был невеждой. На монете изображен сам Мелькарт.[24] Карфагенский бог преисподней. Впрочем, я не удивлен, что ты этого не знаешь. — Он пригладил волосы Раккима. — Ты уверен, что там зарыты только остальные сребреники Иуды? А как насчет обломка истинного креста? — В его глазах отражались последние лучи заходящего солнца. — Я слышал, Бен Франклин лично купил его во Франции. Обломок, который может исцелять, воскрешать мертвых, превращать воду в вино.

— Я об этом ничего не…

Круз плюнул на ботинок Раккима.

— Прости меня, странник. Не удержался, почувствовав вкус вранья.

— Я не…

— Пусть я командую толпой уродов и психопатов, но я не перестал быть образованным человеком. Когда-то я был профессором в университете, постоянным профессором. — Круз сжал монету в кулаке. — Почему ты решил поделиться таким сокровищем, если оно, конечно, существует? Неужели ты полюбил меня, странник? Втюрился, как школьник в преподавателя?

— Я один, а у тебя армия.

— Как и у Полковника.

— Полковник хочет продать сокровище. — Ракким опустил голову. — А ты используешь все тридцать сребреников по назначению.

— Откуда ты знаешь, как я захочу поступить с серебром?

Бывший фидаин поднес к его лицу правую руку.

— Знаю, потому что поступил бы так же.

Круз посмотрел на собственную ладонь, поднес ее к ладони спутника. Клейма полностью совпадали. Бледные шрамы идеально повторяли друг друга. Он хотел было что-то сказать, но передумал.

— Да, — кивнул Ракким. — Просто поразительно.

Порыв ветра вырвал из волос Малкольма желтый цветок.

— Не знаю, как это было у тебя, а я там несколько часов бродил, задыхаясь от дыма. Иногда мне казалось, что вот-вот отхаркну легкие. — Бывший фидаин разглядывал пульсирующее в последних лучах солнца клеймо. — Я думал, что сгину в пламени, но Бог провел меня сквозь огонь прямо к двери.

— Да, к двери, — едва слышно повторил Круз. — Ты смог войти в церковь, странник?

Ракким помедлил с ответом. Он сразу заметил какое-то напряжение во взгляде этих волчьих глаз.

— Нет, не смог.

Малкольм заметно успокоился.

— Я тоже. Барабанил в дверь так, что в кровь разбил кулаки, но все равно не смог ее открыть. — Он улыбнулся, обнажив мелкие острые зубы. — Были спасены милостью Божьей, но обречены навеки остаться на пороге без права входа. Такова наша судьба.

Ракким печально кивнул.

— Не отчаивайся. — Круз гладил сребреник. Одна лишь возможность держать в руках монету доставляла ему несказанное удовольствие. — Разве ты не способен чувствовать темноту? Власть и господство над суетными желаниями. Над истинным искушением. Честно говоря, обломок креста меня интересует куда меньше этого потускневшего кусочка металла. Если хочешь знать мое мнение, Иуда был обвинен несправедливо. — Он поднял монету к небу. — Странник, предстоит великое сражение между добром и злом, раем и адом. И никакой пощады, ни малейшей. И тогда, быть может, Господь пересмотрит наше изгнание из рая. Когда мы потопим нечестивцев в крови.

— Мне плевать на рай.

Круз расхохотался.

— Послушай, Малкольм, в Библии говорится, что Господь создал человека по своему образу и подобию. Посмотри вокруг, и ты увидишь, что мы сделали с миром. Хорошо посмотри. Глядя на нас, что можно сказать о характере Господа? — Ракким отступил на шаг. Казалось, взгляд Круза прожжет его насквозь. — Я отдал тебе монету не для того, чтобы ты купил на нее пропуск в рай. Мы должны разнести на части этот сортир, сжечь его дотла, невзирая на последствия.

Круз долго смотрел на него, потом кивнул.

— Да, думаю, нам о многом надо поговорить.

Он зашагал дальше.

Ракким последовал за ним. Вскоре они поднялись на самую вершину к небольшой хижине, построенной из палок и прутьев. Сквозь щели в стенах и крыше пробивался свет. На грубой двери был намалеван красный крест. Ветер, гулявший здесь в полную силу, безжалостно трепал их одежду.

— У дьявола тысячи имен — возвысил голос Круз. — Но особенно он гордится именем Князь лжи, потому что всегда умел убедительно обманывать. Если даже сам Господь был обманут им, то мы даже надеяться не смеем отличить истину от лжи. — Он провел пальцем по щеке Раккима. — К счастью, Господь указал нам путь. — Малкольм махнул в сторону хижины. — Пора начинать собрание, странник.