Грешный (СИ)

Глава 1

Солёные брызги летели в лицо. Пенные буруны разбегались перед форштевнем, словно свалявшиеся в комок перья и пух, рассыпанные из подушки стараниями переусердствовавшей гостиничной горничной. Море перед несущимся по его волнам кораблём пахло рыбой, озоном, йодом и чем-то неуловимым, знакомым практически каждому, кто хоть когда-нибудь на нём побывал, но чему, к сожалению, никто ещё не подобрал адекватного описания. Поскольку море, как правило, пахнет самим собой, и перепутать этот запах с каким-то другим почти невозможно.

По океанским просторам мы мчались уже двенадцатый день, и как уверял мастер Ши́мис, до Западного континента оставалось совсем немного — всего только сутки пути… ну, может быть, двое, если вдруг заштормит.

Средняя скорость «Рокайи», если верить регулярно бросаемому за борт лагу, составляла десять узлов. Галсами, в отличие от земных кораблей, здешние суда не ходили, для наполнения парусов хватало «рунного» ветра, и дул он, понятное дело, всё время в нужную сторону. Поэтому определить расстояние между материками для умеющих складывать и умножать проблемы не представляло. Что-то около пяти тысяч семисот километров. Или, если по местному, полторы тысячи лиг. Примерно, как от Лиссабона до Пуэрто-Рико, если плыть по прямой.

Для эпохи Колумба расстояние просто чудовищное. Идти по океанским просторам неизвестно куда, пытаясь поймать нужный ветер, сверяясь с чёрт знает кем нарисованной картой, прокладывая курс по «кривым» приборам, рискуя попасть под внезапный шторм, израсходовать воду и провиант, получить пробоину в днище и бунт истомлённого неизвестностью экипажа… Смелость ли это, отчаяние обречённых, глупость, гордыня, простое желание заработать, безрассудство или вообще сумасшествие?..

Кто знает, чем именно руководствовались мореходы давних веков, пускаясь в опасное плавание через водяную пустыню. Нам нынешним, путешествующих по океану на комфортабельном лайнере или пересекающим его по небу на самолёте, понять их действительно сложно. Зато восхищаться и уважать — почему бы и нет? Ведь так или иначе, у кого-то из этих парней всё задуманное и впрямь получилось, и своё имя в историю они вписали по праву, огромными буквами…

— Скучаешь по суше? — поинтересовалась подошедшая сзади Алина.

Я оборачиваться не стал. Просто чуть отодвинулся, освобождая место возле бушприта, чтобы спутница тоже могла подставить лицо солёному ветру.

— Да, пожалуй, что нет, — пожал я плечами, когда она встала рядом. — На суше всегда какая-то суета происходит, а тут… — таки пришлось обернуться, — ну, прямо круиз какой-то. Лишь шведского стола не хватает и аниматоров со всякими конкурсами дебильными.

Алина негромко фыркнула, но, что возразить, не нашла. Комфорта для нас на «Рокайе» и вправду не пожалели. Личным приказом Шимиса нам выделили две отдельных каюты на квадтердеке. Такие условия на купеческом шкуте имелись лишь у него самого, а остальной экипаж, включая боцмана, плотника, мастера по такелажу и судового врача, ютился в обычных кубриках вместимостью от трёх койко-мест и выше, в зависимости от статуса.

— Я их для важных гостей держу и внутрь никого из своих не пускаю, — сообщил мне по поводу выделенных помещений старый приятель Дайруса. — А то ведь один раз запустишь, фиг потом выгонишь, я эту публику знаю…

Столовались мы, кстати, тоже за одним столом с капитаном, и, вообще, отношение к двум обитателям восточного континента было подчёркнуто уважительным. Причём, не только со стороны Шимиса, но и со стороны матросов и офицеров. Видимо, хозяин «Рокайи» действительно вышколил своих подчинённых так, что его отношение к людям автоматически переносилось на отношение к ним всего экипажа. Способность, что и говорить, неплохая. Работать с кадрами Шимис умел, даром что… ха-ха-ха… «западенец»…

Правда, серьёзно общаться с ним получалось лишь вечером, после ужина. И только один на один. Когда Алина уходила к себе, а Шимис закуривал длинную трубку (хотя там был не табак, а какая-то травяная смесь), доставал из шкафа две чарки, запечатанную глиняную бутыль, и мы с ним вступали в размеренную беседу о вечном…

Я рассказывал ему о своих приключениях в ранге великого разрушителя Великой Империи (упуская, конечно, кое-какие подробности, о которых ему было знать ни к чему). Он посвящал меня в тонкости жизни на западном континенте. И тоже — обходя те углы, которые касались напрямую его самого и его друзей и знакомых. Нормальный такой полуночный трёп двух приятелей-собутыльников за рюмкой недорогого креплёного…

Больше всего меня, ясен пень, интересовала местная магия и местные храмы.

Шимис ничего не утаивал. Особенно после третьей-четвёртой чарки.

«У нас в Вестарии всё завязано на магию времени, — говорил он. — Время у нас величают великой стихией и посвящают этой стихии храмы, молельни, а в обычных домах особые комнаты…»

Вестарией жители запада называли свой континент. На континенте располагались три государства. Самое крупное — Мольфран — представляло собой союз городов. Функции столицы исполнял Ганшанхайн, город на берегу Восходного моря. Именно в нём находился главный Храм вечной стихии всего континента. И именно порт Ганшанхайна являлся портом приписки «Рокайи».

Севернее Мольфрана лежало герцогство Вестимар — горная страна с единственным городом Куаншо́, в котором сидел и правил своими подданными местный царёк.

Капитан Шимис отзывался о Вестимаре и его обитателях пренебрежительно:

«Скалы, снега, ледники. Растительность чахлая. Живут одни козопасы. Столица — деревня деревней, но гонору — почти как у ваших магов. Брать с них особенно нечего, торговать нечем, воевать абсолютно бессмысленно: они сразу сбегают в свои урочища, замучаешься выковыривать. Так что просто поставили на границе с ними десятка два городков и просто следим, чтобы набеги вниз не устраивали, с них станется…»

Зато о другой стране, расположенной южнее Мольфрана, он говорил совершенно иначе:

«Присоединить к себе Зелёное королевство наши пытались неоднократно, но каждый раз умывались по полной и уползали оттуда с выбитыми зубами. Правда, последние тридцать лет на границе всё тихо-мирно, и даже торговля наладилась…»

«И чем вы с ними торгуете?» — изобразил я вежливый интерес.

«Везём им ремесленную продукцию, артефакты, товары с востока… ну, в смысле, с вашего континента, кое-что из продовольствия, что они сами не производят…»

«А что в ответ?»

«О! — поднял палец Шимис. — В ответ покупаем у них два уникальных товара. Первое, древесину дерева ша́у. Единственное подходящее топливо для храмовых ритуалов. Второе, кристаллы сапбри́ — сильнейшие аккумуляторы маг-энергии…»

На этом месте я навостри́л уши и начал усиленно запоминать, что он говорил. А следующие несколько вечеров специально сворачивал разговор на эту же тему, чтобы по новой уточнить те моменты, какие не уяснил до конца в предыдущий день, и разобраться в деталях того, что было упомянуто вскользь…

Жители Зелёного королевства называли своё государство Ларантой. С востока на запад оно простиралось на четыреста лиг, от Восходного моря до горной гряды, укрытой вечным туманом. Бо́льшая часть территории была покрыта лесами, которые на юге переходили в непролазные джунгли, а на севере — в степь, которой владели мольфранцы. Свои леса ларантийцы покидать не любили, но если кто-то пытался на них посягнуть, отвечали мгновенно и жёстко, с печальными для вторженцев последствиями.

«А у них уши случайно не острые?» — спросил я у Шимиса в шутку.

«Почему острые? Зачем острые? Нормальные у них уши, такие же, как у всех, — не понял меня капитан. — Но слышат они в лесу хорошо. Привыкли, наверно…»

«А дома они случаем не на деревьях устраивают?» — продолжил я провоцировать.

«Зачем им дома на деревьях строить? — удивился Шимис. — Они же не обезьяны. Столица, кстати, у них из камня построена, с наружной стеной и башнями, как нормальная крепость. Сам не бывал, но, по слухам, город красивый, не хуже, чем наши. Они его Витаград называют…»

«Витаград, город жизни, — мысленно перевёл я на русский и поинтересовался вслух. — А кто у них правит в Ларанте?»

«Ты удивишься, — усмехнулся приятель Дайруса, — но правят Ларантой женщины…»

Шторма в последние сутки пути не случилось, в Ганшанхайн мы прибыли вовремя, точь-в-точь как предсказывал Шимис. Правда, на входе в порт пришлось упереться в очередь. Кораблей на досмотр и швартовку скопилось достаточно.

— До самой ночи стоять, не меньше, — бросил с досадой мастер. — Ладно. Попробуем по-другому. Ну, если конечно тебе твоей пирамидки не жалко…

Про пирамидку мы с ним договорились заранее. Специально, чтобы ни у кого из команды вопросов не возникало.

Вообще, я рискнул показать Шимису оба артефакта, изъятых в Горках: и почти израсходованный, и практически полный.

Старый приятель Дайруса долго рассматривал их через тонкое серебряное кольцо (как оказалось, в Вестарии такую форму придавали полевым магоскопам), после чего вынес вердикт:

— Использованный будет стоить раштов четыреста, полный — тысячи три, не меньше.

Услышав цену, я еле сдержался, чтоб не присвистнуть. Один вестарийский рашт оценивался менялами Марки и Синей Гавани в два с половиной имперских ларта. Так что две с виду простецкие пирамидки стоили целое состояние, причём, по обе стороны океана.

— Каждый мольфар за такую может, наверно, и душу отдать, — проинформировал меня Шимис. — Для них это как наркотик. Один раз попала в руки, и всё: артефакт становится частью жизни. Отнимешь — может и копыта отбросить. Опустеет — будет маяться и страдать, пока не заменит на новую или же старую не зарядит…

В землях бывшей Империи мольфарами называли всех вестарийцев. На западном континенте — только владеющих магией. Шимис был вестарийцем и жил в Мольфране. Но магией (в здешнем понимании) он не владел. Он мог использовать руны, как в Драаране или в Тилланде. Мог применять имперские артефакты. Но «пирамидками», заполненными под завязку сжатой энергией времени, он оперировать не умел. Так же как и сжимать это самое время, превращая его в маг-энергию. Это, как он сказал, умели только мольфары. А ещё ларантийские жрицы. Но про последних наш капитан знал немного. В северных землях они появлялись нечасто. И чаще всего — в качестве жертв, приговорённых к магическому высушиванию…

До берега от вставшей на внешнем рейде «Рокайи» мы добрались на шлюпке. После чего сразу же двинулись в администрацию порта. Согласно легенде, чтобы договориться с местными заправилами о быстрой швартовке.

Как сказал Шимис, один из портовых распорядителей был его давним знакомым и к тому же мольфаром.

— Мастер Карта́во? Вы заняты? — просунул наш друг свою голову в кабинет чиновника порта.

Тот оторвался от разложенных на столе документов-пергаментов, устало взглянул на вошедшего и молча махнул рукой: мол, заходи уж давай, нечего в проходе маячить.

Друг с другом они шушукались минут пять, не обращая никакого внимания на меня и Алину, скромненько стоящих около двери и ждущих, когда господа капитаны наговорятся.

— Господин Краум, если не ошибаюсь? — соизволил нас наконец-то заметить администратор порта. — Прибыли к нам из…?

— Из Ривии, господин капитан, — отвесил я учтивый поклон. — Я и моя ученица пэри Алина прибыли в ваш замечательный город в надежде набраться мудрости у вестарийских мольфаров. Магия вечной стихии влекла нас и раньше, но только сейчас появилась возможность и… хм… нужные средства, чтобы пересечь океан.

— Да-да, капитан Шимис уже рассказал мне о вашем желании, — благосклонно кивнул Картаво. — Так же как и о средствах… Прошу, — указал он на пару гостевых стульев…

По нашему «делу» мы общались около получаса. В течение этого времени чиновник-распорядитель успел подписать три принесённых ему на подпись бумаги, вызвать начальника лоцманской службы и отдать приказ сопроводить «Рокайю» к швартовке без очереди, обложить матюгами какого-то левого торгаша, пытающегося пролезть в кабинет и впарить его хозяину какую-то непонятную хрень, и наконец — самое важное — внимательно изучить использованную пирамидку из Горок.

— Хозяин этого накопителя мёртв? — спросил он, прикрыв артефакт ладонью.

— Мертвее не бывает, — не стал я врать.

— Это хорошо, — ослабил ворот рубахи Картаво. — Разбирательства, чья это собственность, нам ни к чему…

После такого признания всё пошло по накатанной.

Всего лишь за пять минут мы обо всём с ним договорились. Мольфар получил пирамидку в личное пользование, я и Алина — разрешение на въезд в Ганшанхайн, двадцать раштов подъёмных и совет, к какому из местных магов лучше всего обратиться с вопросами и во сколько примерно нам обойдётся такая помощь.

Расстались мы, короче, почти друзьями. И этот вариант мне понравился. Как-то не очень хотелось повторять свой недавний опыт путешествия по землям Империи, что до падения императора, что потом. Когда любая попытка договориться миром с очередным оппонентом заканчивалась, как правило, или хорошей дракой, или вообще поножовщиной.

Западный континент в этом смысле оказался гораздо цивилизованнее. Наверное, потому, что торговля у вестарийцев считалась делом более выгодным и, что ещё важнее, более предсказуемым, чем банальный грабёж…

С капитаном Шимисом мы попрощались на выходе из здания администрации. Он в ответ пожелал нам удачи и убежал «ловить» свой корабль на швартовке…

— Две тысячи раштов. Не слишком ли это много для просто знакомства с советником бургомистра? — усомнилась Алины, когда мы наконец-то покинули порт и очутились на городской улице. — Может быть, этот Картаво преувеличил?

— А смысл? — пожал я плечами. — Ему с этих тысяч всё равно ничего не обломится. Да и не верит он, судя по тону, что у нас эти тысячи есть. А то ведь наверняка предложил бы себя попосредничать.

— А у нас эти тысячи точно есть? — прищурилась спутница.

— Если Шимис не обманул, вторая пирамидка стоит дороже. А вообще, ввяжемся в дело, поймём. Другого выхода нет.

— Другого выхода нет, это верно, — повторила Алина…

По словам Шимиса, дойти до местного Храма вечной стихии проблемы не представляло. В Ганшанхайме почти все дороги вели к нему. Главное, выйти на те, что пошире, и двигаться в том направлении, где народа побольше. От порта, если я правильно понял, до Храма можно было добраться примерно за час, расстояние по прямой — лига с четвертью.

Народу в той стороне, куда мы со спутницей двинулись, и вправду прибавилось. Любопытно, но в здешнем мире в таком большом городе я оказался впервые. Ни Сежеш, ни Пустоград, ни даже Драаран сравниться с ним не могли. Тысяч пятьсот населения, не считая гостей — для любого средневековья, хоть традиционного, хоть магического, настоящий мегаполис. Больше на моей памяти проживало лишь в Арладаре. Но туда я входил вместе с армией, да и думал тогда отнюдь не об этом, поэтому оценить размеры столичного града и качество жизни в нём мог лишь опосредственно.

Здесь никакие рамки меня не стесняли, спешки особой не было, знакомиться с местным социумом никто не мешал.

Сравнение, честно скажу, оказалось не в пользу Империи. Пусть и по первому впечатлению, но тем не менее. В относительно крупном имперском городе, не считая столицы, мне удалось побывать только в самом начале своей «карьеры иммунного». Шаонар, один из пяти священных городов державы Ашкара, выглядел откровенно убого. Грязь, нищета, толпы завшивленных обитателей, обшарпанные переулки с отбросами на каждом шагу, а ещё бесконечная вонь, витающая в воздухе даже рядом с дворцами знати и храмом Баат на центральной площади.

В городе Ганшанхайне почти ничего из увиденного в Шаонаре не наблюдалось. На улицах было чисто, здания выглядели опрятными, архитектура достойной, снующие туда-сюда граждане одевались, общем и целом, прилично, лавки с товарами, особенно продовольственными, брезгливости не вызывали и благоухали не гнилью, а вполне адекватными запахами: свежей выпечки, рыбного и мясного жаркого, дорогой кожи, фруктов, цветов, бакалеи…

Вот только нищие тут тоже присутствовали. Правда, в не слишком больших количествах и не такие назойливые, как в имперских городах и посёлках. К одному из них я даже рискнул обратиться. Бросил в стоящую перед ним кружку для подаяний монетку в пять цанхов (аналог имперских курушек) и негромко поинтересовался:

— Уважаемый, а не подскажете, как нам добраться до дома мастера Пирапалуса?..