Грешный (СИ)

Глава 12

Я был конечно рад. Уверен, что и «Малыш» тоже. Хотя свою радость он демонстрировал в чисто кошачьей манере. Тёрся об меня то левым, то правым боком, порыкивал, тыкался носом в живот и подставлял голову, чтобы я почесал ему за ушами.

Больше всего меня интересовало, как он смог выжить. Второе: почему до сих пор не сбежал из города?

О своих приключениях во время и после побега кототигр решил не рассказывать (человечий язык, как я понял, давался ему тяжело, даже в мыслях), а показал. Через серию образов, словно в замедленной съёмке. Как оно было на самом деле и что он при этом видел и чувствовал. Так что весь путь от арены до парка я, почитай, прошёл вместе с ним и ощущал то же самое.

В тот миг, когда я свалился с его спины, в нас и впрямь прилетело неслабо — заклятьями, копьями и камнями. Камни достались мне, копья коту, магия всем понемногу. К счастью, защита на Малыше сработала как положено. Шкуру ему не пробили, всё ограничилось только ушибами. Тем не менее, уровень маг-энергии в обволакивающей его призрачной плёнке изрядно просел. Вступать с таким в бой смысла не было, поэтому кототигр решил прорываться, благо, из-за ударивших в королевскую ложу огненных заклинаний всю её заволокло едким дымом.

Прорваться, пусть и с трудом, удалось. Помогли природная маскировка и исключительная «манёвренность». Малыш метался по коридорам «цирка» столь резво, что высланные по его душу охотники просто не успевали за ним. Ловчие сети летели мимо, копья проскальзывали по защите, колдунства по большей части возвращались обратно тем, кто их посылал, а по меньшей просто рассеивались в пространстве.

О том, что напарник где-то на этом пути потерялся, зверь понял, только когда очутился снаружи. Вернуться, чтоб попытаться найти своего спасителя, означало или погибнуть, или снова оказаться в неволе. Малыш избрал вариант номер три: затаиться недалеко от арены и подождать. В надежде, что его человеческий друг не погиб, А значит, его обязательно выведут или вынесут из здешнего «Колизея».

Расчёт оказался верным. Часа полтора спустя меня действительно вынесли из этого сооружения для игр и ристалищ. Дальше Малыш, пользуясь мимикрией и тем, что никто и подумать не мог, что он где-то поблизости, проследил, куда меня унесут. Хотя, как по мне, можно было и не гадать. Главная королевская тюрьма — лучшее место для таких вот как я «особо опасных преступников». О том, что меня уже приговорили, причём, по второму кругу, и казнят на рассвете, кототигр конечно не знал, но упорно бродил вокруг здания со стальными решётками, надеясь на чудо и готовя себя к последнему бою, если чуда не произойдёт.

Однако чудо всё же случилось, и мне удалось сбежать. Правда, недалеко и пока без гарантий, что не поймают.

«Мне надо на юг, — сообщил я шерстистому другу. — Поможешь?»

«Юг-р-р? Это р-р-где?» — шевельнул усами Малыш.

«Там», — показал я рукой, сориентировавшись по звёздам.

«Хр-р-ш-шо, — тряхнул он хвостом. — Р-р-родиш-чи. Р-ртам».

«Ты родом оттуда? Ты там родился?»

«Р-р-рда…»

До ворот мы добрались без приключений. В ночи кототигра с его меняющейся хамелеонской окраской мог увидеть лишь сильный маг или опытный охотник, проведший немало лет в джунглях, где водились такие звери. Я со всей иллюзорной невидимостью мало чем ему уступал, и даже если бы кто-то смог с меня скинуть, то балахон жрицы и маска стали бы для такого «снимателя» весьма неприятным сюрпризом. Поскольку мало ли куда направляется уважаемая мадам и мало ли для чего ей понадобилось укрывать себя мороком? Ведь не просто же так она это сделала. Наверняка это вопрос государственной важности, и если кто-то вознамерится помешать ей, последствия могут оказаться катастрофическими. Не для неё, безусловно, а для того, кто мешает.

Сами ворота, как я и предполагал, были закрыты — ночь на дворе, нечего всяким там туда-сюда шастать. Но так как я себя таковым не считал, такая проблема передо мной не стояла. Я просто скинул невидимость и подошёл к караулке в обличье жрицы Адила.

— Старший королевский экзекутор Адила. Открыть калитку! Немедленно! — команда, отданная её голосом, подействовала на стражников предсказуемо.

Двое бросились исполнять указание. Один, видимо, самый подозрительный, на секунду замешкался.

— Непонятен приказ, гвардеец? — зло прошипел я, припомнив, как это делала экзекуторша.

— Но, госпожа… Я имею распоряжение сотника проверять подорожные ночью у всех, кто желает выйти из города.

— Идиот, — проворчал я, сделав замах рукой, как будто хотел кого-то ударить.

Тихо подкравшийся кототигр, увидев условный сигнал, врезал стражнику лапой. От удара по лбу тот рухнул, словно подкошенный.

— Продолжайте, — кивнул я двоим оставшимся.

Малыша они не заметили, а вот рассерженную нерасторопностью их товарища жрицу оценили по полной. Желания оказаться следующими у них не возникло. Засов на калитке заскрежетал, прочная створка начала отворяться. Когда она распахнулась настежь, я небрежно прищёлкнул пальцами:

— Всем отойти на десять шагов. Отвернуться. Калитку закроете через тридцать ударов сердца. Время пошло.

Воротные стражи дисциплинированно отошли на десять шагов и столь же дисциплинированно повернулись «к лесу задом».

«Давай!» — скомандовал я Малышу.

Священный зверь совершенно бесшумно юркнул в раскрытый проход.

Я присоединился к нему через пару секунд и тут же, ничтоже сумняшеся, припустил прочь от города, подхватив полы балахона, чтоб не мешали. Остановился лишь на опушке густого леса, что чернел в полутысяче метров от стен.

Кототигр меня там уже ждал, усевшись между деревьями и вылизывая себя подобно простому коту.

«Мог бы и подвезти», — буркнул я с укоризной.

«Ты-н-не-пр-р-рсил», — оскалился зверь. На его морде, как мне показалась, мелькнула усмешка…

До южных копей мы добирались три с половиной дня. Могли бы быстрее, если б Малыш хоть немного походил бы на лошадь, а ещё если я седло для его спины какое-нибудь соорудил бы. Ведь котики, они лишь на ошупь мягкие и пушистые. На деле же, особенно те, которые покрупнее, на ездовых животных ничуть не похожи. Где сядешь, там, как говорится, и слезешь.

Я забирался на Малыша раз десять-пятнадцать за сутки. А потом мы неслись по лесу, как оглашенные, продираясь сквозь заросли, подныривая под свисающие почти до земли тяжёлые ветви, сходу перемахивая через ручьи и промоины, огибая на скорости, как заправские слаломисты, «неожиданно» вырастающие на пути стволы могучих деревьев.

Более получаса подобной гонки я не выдерживал. Из последних сил выдавал Малышу «Тормози!» и, когда он останавливался, сползал с его мохнатой спины и валился ничком на траву. Отдых обычно длился минут пятнадцать. За это время сердце переставало бешено биться, сознание прояснялось, а затёкшие руки и ноги вновь обретали подвижность.

Наблюдая за моими мучениями, тигрокот ухмылялся, но темп и стиль бега изменять и не думал. Так что когда я опять забирался ему на спину, всё повторялось по новой. Прыжки, нырки, рывки в сторону, резкие ускорения и не менее резкие остановки…

Словом, дорога выматывала меня так, что к концу дня я падал под каким-нибудь деревом и отрубался часа на три, на четыре. А когда приходил в себя, Малыш уже возвращался с вечерней охоты и вываливал передо мною добычу. Убитых зверьков, птичек, кучки каких-то плодов, горсти орехов и ягод. Мясо я «великодушно» отдавал Малышу. Поскольку лопать сырое было чревато, а развести костерок без магии или огнива требовало определённых усилий, прилагать которые после длительных скачек по пересечённой местности мне не хотелось.

Что же касается ягод, плодов и орехов, то я выбирал из них те, что выглядели съедобными и созревшими, и не спеша поглощал их, прислушиваясь к организму: а вдруг промахнулся. Что удивительно, мне в этом помогал спрятанный в подпространственном кармане камень Байаль.

На каждый новый продукт он реагировал по-разному. На одни с удовольствием, на другие достаточно равнодушно, но на некоторые неожиданно начинал испускать флюиды, трансформирующиеся у меня в мозгу в тревожные мысли. Своего рода внутренний голос, к которому стоит прислушиваться. Ну, я и прислушивался. Откладывал в сторону не понравившиеся камню ягоды-фрукты и брался за следующие, которые у осколка драконьего «средоточия» подозрений не вызывали.

Что это было? Реальная помощь от неизвестного, умершего в стародавние времена звероящера или же мои личные глюки — об этом я пока не задумывался. Сейчас мне хватало иных забот. Например тех, что касались визита в Святилище.

Конкретного плана, как действовать, у меня конечно же не было, но вот идеи, одна другой гениальнее, лезли буквально из всех щелей и забивали голову так, что к утру она, фигурально выражаясь, распухала, как тесто у хорошей хозяйки. Но дальше, хвала Малышу и дороге, все ненужные мысли улетучивались неизвестно куда, оставляя одну-единственную: как удержаться на прущем сквозь ломкие заросли кототигре…

К цели своего путешествия мы подобрались к утру четвёртого дня, успев накануне преодолеть самый тяжёлый участок — смыкающиеся стеной джунгли. Точь-в-точь экваториальная Африка с полумраком нижнего яруса сплошного лесного ковра и влажной давящей духотой под пологом вечнозелёной листвы. Самостоятельно дорогу я в этой чаще, сто пудов, не нашёл бы. Зато Малыш… он чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Ведь если верить транслируемым мне образам, он тут родился и вырос, поэтому превосходно знал все дорожки и тропы, включая самые тайные.

Хотя его родичей мы в этих джунглях не встретили. Видимо, слишком мало осталось «священных зверей» в этой части Ларанты. Кого-то убили охотники, кто-то откочевал на запад, к Туманным горам, куда люди пока не дошли, а кто-то, наверное, просто отлично прятался. Особенно от своих, путешествующих в компании со злейшим врагом — человеком…

На проложенную через джунгли дорогу, связывающую южную и центральную части Ларанты, мы не совались до самого последнего мига. Выбрались на неё за поллиги до копей. Только тогда Малыш наконец перестал изображать из себя преследующего добычу хищника и потрусил по утоптанной до состояния камня земле качающейся инохо́дью.

Именно в этом составе — священный зверь королевства и горделиво восседающая на нём жрица — нас и встретили стоящие у ворот стражники. В отличие от столицы посёлок добытчиков ценных кристаллов и служителей Храма-Святилища каменных стен не имел. Его окружал простой частокол из брёвен. В принципе, довольно разумно. Чужая армия или даже просто большая банда сюда вряд ли дойдёт, а для защиты от местной живности хватит и обычной ограды.

— Я жрица Адила, старший королевский экзекутор, — надменно представился я уставившимся на меня стражникам. — Прибыла сюда со специальным посланием для хранительницы предгорного Храма жрицы Фарьяны.

Малыш, словно бы в подтверждение моих словно, коротко, но достаточно звучно ры́кнул.

Немая сцена длилась секунды четыре — не всякий же день увидишь подобное — но затем опомнившиеся охранники засуетились-забегали, открывая ворота и бросаясь оповещать о визите начальство.

Командующий стражей десятник примчался из караулки, когда обе воротные створки были распахнуты настежь, а его подчинённые выстроились шеренгой, образовав коридор для проезда высокой гостьи.

Я, в свою очередь, въезжать в посёлок не торопился. Ждал, когда меня пригласят «как положено», согласно статусу.

— Добро пожаловать в южные ко́пи, великая госпожа! — быстро сориентировался десятник, приложив руку к груди и поклонившись в пояс. — Прошу дозволения лично сопроводить вас к хранительнице предгорного Храма.

— Дозволяю, — благосклонно кивнул я начальнику смены и легонечко потрепал Малыша по загривку: «Поехали».

«Кр-р-рмить р-рбудут?» — поинтересовался он, крутнув головой.

«Завалят мясом по самую холку», — пообещал я.

«Хр-р-ршо…»

По посёлку я двигался, не слезая со своего «скакуна». Людей на пути нам встречалось немного. Караванщик Гурса́н не ошибся, предсказывая, что бо́льшая часть рудокопов обязательно в эти дни отправится в Витаград на праздник десятилетия властвования королевы Ирсайи. В том, что праздничные церемонии внезапно сменились на траурные, их вины не было. Такое, увы, частенько случается, и простой человек повлиять на это не может при всём желании.

И, кстати, ещё неизвестно, знают ли здешние, что случилось в столице? Если не знают, то я… ну, в смысле, Адила окажется первой, кто принесёт сюда эту скорбную весть. Хотя для кого-то, возможно, подобная новость скорбной не станет. И даже наоборот, её примут с плохо скрываемой радостью. Ведь о политических предпочтениях местных служительниц я не ведал. Поэтому преподносить столичные новости требовалось весьма аккуратно, чтобы, как говорится, не навредить и, что ещё важней, не подставиться.

Сам посёлок (устойчивого названия он, к удивлению, не имел) выглядел как большая деревня, возведённая на краю джунглей вдоль какой-то речушки. Граница между горами и лесом проходила как раз по ней. Зрелище довольно своеобразное. На одном берегу реки буйство зелени, на другом жёлтые каменистые россыпи без единой травинки, больше подходящие для пустыни, а не для «нормальных» предгорий с альпийскими луговыми пейзажами, мало-помалу переходящими в голые скалы, затем в ледники и, наконец, в покрытые снегом вершины…

Скалы тут, впрочем, присутствовали. Почти вертикальные, высотой с четверть лиги, они громоздились всего в получасе ходьбы от ворот. Именно туда мы как раз направлялись в сопровождении пары солдат и десятника.

Имеющиеся в посёлке дома, что любопытно, были сложены из брёвен, старых, иссушенных солнцем, но почему-то не потемневших и сохранивших структуру свежесрубленной древесины.

— Это из-за кристаллов сапбри, — заметив мой интерес, пояснил десятник. — Их закладывали в каждый венец, госпожа.

— А копи у вас… вон там? — махнул я рукой туда, где виднелась возвышающаяся за домами гора из отвала.

— Там, госпожа. Только там уже больше недели никто не работает. Все убыли к вам, в Витаград, подносить дары королеве.

Чего-либо уточнять я не стал. Просто кивнул и перевёл взгляд на уже показавшиеся в конце улицы храмовые постройки. В отличие от других поселковых зданий они были выполнены из камня, но чего-то величественного, по моему мнению, не представляли. Обычные одноэтажные домики с плоскими крышами, без архитектурных излишеств, больше похожие на казармы, а не на культовые сооружения.

— Хранительница Фарьяна считает, что для служительниц Храма роскошь непозволительна, — сообщил десятник, опять догадавшись, о чём я думаю.

Уж больно сообразительный… Надо учесть…

«Пр-р-рисмотр-рю», — сообщил Малыш.

Я хмыкнул. Видимо, мысль была слишком громкой.

Ну, да и ладно. Пускай присматривает. Хуже не будет…

В Храмовой зоне нас уже ждали. Отправленный к Храму гонец успел предупредить всех «кого нужно» о прибытии гостьи из Витаграда. Три жрицы в таких же, как у меня, балахонах и пятеро служек-мужчин в оливковых рясах-плащах, подпоясанные мечами, стояли перед проходом к скалам.

— Сестра Адила, — шагнула вперёд обладательница жёлто-серой маски и той же расцветки платка-тюрбана.

— Сестра Фарьяна, — спрыгнул я с Малыша и коротко поклонился. — У меня для вас важные новости и послание от Совета.

Хранительница сделала знак рукой, и её свита отошла в сторону.

— Вы всё же смогли приручить его? — посмотрела она на кототигра.

— Это было непросто, да, но мы справились, — не стал я отрицать очевидное. — Я даже могу рассказать, как именно, но сперва…

Я быстро взглянул на подчинённых Фарьяны, затем на переминающегося сбоку десятника…

Фарьяна поняла меня правильно.

— Сперва надо посетить Храм и воздать хвалу великому камню.

— Согласна, — отвесил я церемонный поклон и указал на «священного зверя». — Не будете возражать, если он посидит возле входа?

Жрица опасливо покосилась на Малыша:

— Ну… если он будет вести себя смирно…

Я в ответ рассмеялся:

— Он будет. Я обещаю. Особенно, если при этом будет что-нибудь есть.

— Что-нибудь есть ему обеспечат, — усмехнулась Фарьяна. — Пойдёмте, сестра, — и тихо добавила. — В Святилище нас никто не подслушает…