Грешный (СИ)

Глава 15

Громкие звуки разносились по лесу достаточно далеко. И хотя утренний туман скрывал направление, не распознать их я конечно не мог. Ржание лошадей, скрип тележных колёс, ругань возниц… Где-то вблизи проходил торный шлях, и по нему сейчас двигался какой-то обоз…

Попросив Малыша оставаться на месте, я осторожно двинулся дальше, туда, где, как мне казалось, пролегала дорога. Направление пришлось менять дважды (знакомые звуки то приближались, то отдалялись), но в итоге я всё же добрался до цели.

Зверя не взял с собой специально. В караване торговцев могли находиться сигнальные артефакты и артефакты поиска, реагирующие на сильную магию. А магия тигрокота, в том числе, маскировочная, была достаточно сильной, и если бы даже её обладателя не увидели, то понять, что поблизости кто-то прячется, караванщики наверняка бы сумели. И соответствующие меры приняли бы обязательно.

Мне этого, понятное дело, было совершенно не нужно. Поэтому и решил разведать всё в одиночку. Влил остатки энергии из негатора в собственную невидимость (такая мелочь почти сливается с естественным фоном) и стал наблюдать за дорогой.

Из расстилающегося на тракте тумана одна за другой выплывали телеги-фургоны. Один, два… четыре… пятнадцать… Примерно две трети были под завязку забиты каким-то хворостом, перемежающимся тонкими брёвнами и пеньками.

«Дерево шау», — мелькнула внезапно догадка.

Ничем иным этот странный товар быть просто не мог. О магической древесине мне, помнится, много рассказывал торговец Гурса́н, и хотя сам я её никогда не видел, ошибиться и не признать драгоценное дерево было довольно сложно. По словам караванщика, такая кора — с ярко выраженным синеватым отливом — имелась только у «шау»…

Знакомый возничий (кажется, его звали Сарта́х), с которым мы проходили «таможню» на въезде в Ларанту, обнаружился на девятой повозке, в отличие от других с крытым верхом и не заваленной древесиной. А так как раньше Сартах был в команде Гурсана и вряд ли успел её поменять, то получалось, что это я в самом деле «удачно зашёл».

Чтобы окончательно убедиться, что это именно тот караван, я просидел в «засаде» возле обочины до той поры, пока мимо меня не прогромыхали все до единой телеги и скрылись в тумане, только уже с другой стороны.

Выждав для верности минуту-другую, я аккуратно отполз к опушке, а затем быстро рванул туда, где оставил «напарника»…

На объяснения, почему я, кровь из носу, должен попасть в этот караван, много времени не ушло. Доводы были простые. В чём-то даже банальные. Мне требовалась информация. Более-менее достоверная, касающаяся способности жриц «растворять» в себе и в пространстве магические накопители. Такие, к примеру, как кристаллы сапбри, о которых Гурсан мне уже рассказывал, но тогда меня интересовали другие их свойства, роднящие эти сапфировые пирамидки с похожим на них «Оком демона».

Получить подобную инфу можно было бы и от местных, лучше всего от самих носительниц здешней магии, но только, боюсь, никакая из жриц разговаривать со мной бы не стала даже под принуждением. А если б и стала, наверняка постаралась бы обмануть.

Поэтому лучшим выходом я посчитал опять, как и три недели назад, разговорить на эту тему Гурсана. И даже если сам он знает об этом мало, то подсказать, к кому из его ларантийских друзей обратиться, наверное, сможет. Торговцы, они такие — ценных партнёров находят в любой среде, были бы деньги и перспектива, а дальше, возможно, и до гешефта дойдёт — чем чёрт не шутит…

Мои новые планы Малыша не слишком порадовали, но возражать он не стал — принял, как есть, и пообещал, что лезть на рожон не будет. По крайней мере, до той поры, пока я его об этом не попрошу… Ну, или в том случае, если всё вдруг пойдёт вразнос и ему просто придётся вмешаться без всякой просьбы. А наблюдать за торговцами он будет со всей осторожностью, держась от дороги подальше, чтобы его случайно не обнаружили.

На том, собственно, и порешили. Единственное, что я попросил у него напоследок — это быстро домчать-довезти меня до той точки на тракте, где я мог бы спокойно, без лишних глаз и ушей дождаться ползущего по той же дороге обоза.

Нужное место мы отыскали минут за сорок. Оно находилось в трёх с половиной лигах от «точки старта». Дорога здесь делала поворот, а на лесной опушке имелась поляна, окаймлённая ручейком и достаточная по размерам, чтобы разместить на ней небольшой караван. Самое то для привала, что хорошо подтверждалось следами от старых кострищ и десятком проплешин, оставшихся после копыт и колёс.

Свой костерок я разжёг поближе к ручью и обустроил всё так, словно провёл на этой стоянке целую ночь.

Ждать, когда из-за поворота появятся первые телеги-фургоны, пришлось почти два часа. Всё-таки скорость гружёного древесиной обоза не шла ни в какое сравнение со скоростью мчащегося по лесу тигрокота. За это время я успел освежевать заячью тушку (оставленную мне Малышом) и приготовить из неё неплохое жаркое.

Не отреагировать на растекающиеся по округе «шашлычные» ароматы гурсановские охранники, ясен пень, не могли. Так что вместо повозок первыми из-за поворота показались трое конных дозорных. Увидев меня, двое на всякий пожарный взяли наизготовку луки, а третий пришпорил коня и подъехал прямо к костру.

— Мастер Краум? — удивлённо вскинул он брови.

— Он самый, — отсалютовал я ему обглоданной костью…

Спустя пять минут стоянка заполнилась лошадьми, людьми и повозками. А ещё через пять минут к моему костерку подошёл наконец сам Гурса́н. С кувшином вина между прочим и парочкой чарок.

Не спрашивая приглашения, он уселся передо мной, разлил по чаркам вино, получил от меня хрустящую поджаренной корочкой заячью ногу и коротко бросил:

— Рассказывай!..

Наша беседа длилась около получаса. Любопытно, но факт. За это время никто к нам не подошёл, не обратился к хозяину каравана с каким-то вопросом и, вообще, вокруг нас как будто возникла незримая сфера, диаметром метров десять, которую все старательно обходили и даже прислушиваться, о чём говорят эти двое, не рисковали.

А поговорить нам и вправду было о чём.

Купец выдавал последние слухи и новости, что слышал и видел сам и о чём говорили другие.

Я рассказывал о своих «приключениях» в Витаграде и ко́пях.

Не всё, разумеется, и немного не так, как это происходило на самом деле.

Его интерес был понятен. О том, что случилось в столице, на торжище узнали через три дня. Специальный гонец привёз печальные вести и обращение Совета Ларанты к подданным королевства.

Смысл обращения сводился к тому, что на празднике в Витаграде разразилась трагедия. По недосмотру служителей Большого Ристалища, выпущенный на арену священный зверь «тхаа» смог вырваться из загона, из-за возникшей после этого суматохи случился пожар, и в этом пожаре погибли два с лишним десятка высокопоставленных посетителей, включая властительницу Ларанты — королеву Ирсайю.

Это официально.

А неофициально все местные передавали друг другу слухи. Шёпотом и нервно оглядываясь. Что, мол, это не просто несчастный случай и что пожар на Большой арене организовали лазутчики из Мольфрана. Что, мол, они тайно проникли в Ларанту около года назад, стакнулись в королевстве с теми, кто был недоволен политикой нынешнего Совета, и их конечной целью было не просто убийство Ирсайи, но ещё и уничтожение всех жриц Совета, хаос во власти и паралич управления. И что, мол, сразу же после этого должно было состояться вторжение с севера. Что, мол, десятки тысяч злобных мольфаров уже давно стоят на границе и ждут лишь сигнала…

Что ж, чего-то похожего я как раз ожидал.

Пока новую королеву не выбрали (а как оказалось, её и вправду ещё не выбрали, а выбрали только местоблюстительницу — верховную жрицу Дамиру), информацию о случившемся следовало подавать постепенно и лучше всего в виде слухов, чтобы, когда придёт время, лишних вопросов у населения не возникало.

Собственно, из-за этого Гурса́ну, хочешь не хочешь, пришлось свернуть всю торговлю на торжище и двинуться обратно в Мольфран раньше срока. Местные с каждым днём смотрели на него и его людей всё более и более косо. Поэтому, прикинув все «за» и «против», владелец торговой артели решил больше не ловить журавлей в небесах, а удовольствоваться теми синицам, что и так уже успели наторговать.

Тем не менее, одного «журавля», как не преминул похвастаться собеседник, он всё же поймал и даже пообещал показать. Но чуть попозже, когда улягутся хлопоты с размещением и будут выставлены посты и дозоры…

«Ситуация, сам понимаешь, неоднозначная, — сообщил он, нахмурившись. — От здешних сейчас можно ждать любую подляну. Сам говорил…»

О «подлянке» от местных я ему, в самом деле, рассказывал. Правда, не о реальной, когда меня чуть не казнили, а о той, что придумал по ходу.

Из Витаграда я в этом рассказе уехал, не задержавшись, поскольку нашёл себе проводника. И в посёлок, где располагались копи и Храм, прибыл спустя пять дней. Однако уже через сутки на копи примчался посланец, сообщивший, что королеву убили и что в этом преступлении подозревают какого-то чужеземца. Хранительница Святилища разбираться в деталях не стала и без лишних раздумий приказала арестовать единственного чужестранца в посёлке — меня…

— И как же ты выбрался? — поинтересовался заинтригованный таким поворотом Гурсан.

— Ты не поверишь, но я узнал об этом приказе раньше, чем за мною пришли, — подмигнул я купцу. — Такое случается, если в дело…

— Замешана женщина? — понимающе усмехнулся торговец.

Я хмыкнул и отхлебнул из третьей по счёту чарки:

— Ты угадал. Ларантийские женщины — это что-то, — сказал и довольно причмокнул. — Снял на ночь угол у одной вдовушки, и… это была лучшая ночь в моей жизни.

— А я тебе говорил! — расхохотался Гурсан.

— Всё правильно. Говорил. Короче, это она меня предупредила насчёт ареста, вывела из посёлка в лес, показала тайную тропку и снабдила припасами. Жаль, лошади у неё не нашлось, я лишние двое суток не потерял бы. Но это не страшно. Главное, что тюрьмы избежал, а дальше… — я сделал вид, что задумался. — В общем, прибился к одной ватаге из местных (тоже на север шли), так и добрался досюда. Надеялся встретить какой-нибудь караван из Мольфрана. Деньги у меня есть, за место могу заплатить.

— Деньги есть, говоришь? — торговец окинул меня испытующим взглядом. — Ладно. Я понял. Найдём тебе место…

Расспрашивать Гурсана о жрицах и их способности «растворять в себе» пирамидки сапбри я пока что не стал, отложил на потом. В том, что это «потом» состоится, не сомневался. До границы с Мольфраном было не менее пяти суток караванного хода. Хватит и на обычное «потрепаться», и на то, чтобы выяснить что-то действительно важное.

Покидать с караваном Ларанту без «Ока демона» я не планировал. По словам хранительницы Фарьяны, погибшая королева спрятала «Око» недалеко от границы, так что потратить время на его поиски представлялось гораздо меньшей проблемой, чем возвратиться пустым в Ганшанхайн и попытаться вызволить свою спутницу из лап Пирапалуса грубой силой.

В то, что такой артефакт может бесследно сгинуть в здешних лесах, я ни на йоту не верил. Он обязательно должен был себя проявить. Как именно, неизвестно, но я всё же надеялся выяснить это в разговорах в Гурсаном. Со стороны такая надежда могла показаться наивной (ну, откуда у чужеземного торгаша подобные знания?), однако я чувствовал, что поступаю правильно, что именно этот путь приведёт меня к цели…

Когда бутылка, а с ней и беседа закончились, владелец обоза ушёл, а я начал ждать, когда мне найдут место в какой-нибудь из повозок.

Спустя полчаса к костру подошёл возничий Сартах, с которым мы въезжали в Ларанту.

— Хозяин сказал, чтобы я тебя у себя разместил. И, типа, это… полрашта за сутки брал с полным коштом.

Я вынул из кошеля монетку в полрашта и бросил возничему. Тот ловко поймал её, попробовал на зубок и довольно оскалился…

Когда мы дошли до его фургона, я потратил ещё десять раштов. В хозяйстве Сархата нашлись для меня «лишние» лук со стрелами и неплохой меч, которого мне так не хватало после побега из Витаграда. Трофейный, доставшийся от горбуна из столичной тюрьмы, вполне подходил для того, чтобы прорубать им дорогу через лесные заросли, но совершенно не годился для боя.

Гурсан появился возле повозки как раз в тот момент, когда я вовсю упражнялся с новым клинком, привыкая к балансу и хвату.

— Бросай свои игры. Пошли лучше, покажу тебе, что обещал, — махнул торговец рукой и многозначительно подмигнул.

Я бросил меч в ножны, накинул на плечи котомку и двинулся следом.

Мы подошли к фургону, охраняемому сразу двумя бойцами. Гурсан забрался на облучок и кивнул мне: давай, мол, тоже сюда.

— Смотри, — откинул он полог.

Я заглянул внутрь.

Каких-то сокровищ в фургоне не обнаружилось. Зато обнаружился пленник… Точнее, пленница. Женщина… девушка… лет двадцати пяти или немногим больше. В короткой тунике, открывающей великолепные ноги, и копной снежно-белых волос, ниспадающих прядями на лицо.

Она сидела в углу со связанными руками, не шевелясь и словно не видя тех, кто её рассматривает.

— Нравится? — самодовольно ухмыльнулся Гурсан.

Я неопределённо пожал плечами.

— Мне её про́дали буквально перед отъездом, — продолжил купец. — Официально. Со всеми бумагами и разрешением на вывоз из королевства. Жрица-распорядительница лично подписывала. Сказали: преступница. То ли мошенница, то ли воровка… Хотя это конечно неважно. Самое главное, что сделка полностью чистая, и даже взяток никому давать не потребовалось.

— А сколько официально? Дорого обошлась? — поинтересовался я, включив «специальное зрение».

Пленница неожиданно вздрогнула.

— Всего двести раштов, — с гордостью сообщил караванщик. — Не правда ли, хороша чертовка?.. За такую-то цену, — шагнул он вперёд и откинул пряди с её лица.

Девушка медленно подняла голову. Наши взгляды скрестились, и в ту же секунду мои глаза как будто бы опалило изумрудным огнём.

— Ты хочешь… оставить её себе? — пробормотал я внезапно осипшим голосом.

— Понравилась? — догадался купец. — Ты знаешь, мне поначалу тоже. И я в самом деле хотел оставить её себе, но потом передумал. Понял, что мне с этой кошечкой не совладать.

— Почему?

Торговец вздохнул:

— Слишком много моро́ки. Трижды пыталась сбежать и в то же время ни слова ещё никому не сказала. Только шипит, как змея, да глаза норовит коготками кому-нибудь выцарапать. Можно, конечно, её кнутом обработать, но…

— Это сразу понизит цену, — продолжил я мысль.

— Понизит, да ещё как, — дёрнул щекой торговец. — Если ей шкурку подпортить, цена раза в два упадёт. Поэтому-то и решил, что лучше продать её, да побыстрее. И лучше, наверно, мольфарам. Те знают, как с такими справляться, и почти не торгуются. Если цена устраивает, платят без разговоров.

— И сколько ты хочешь за этот товар?

Гурсан ненадолго задумался:

— Ну… тысячи полторы. А если на рынке других таких предложений не будет, то, возможно, и две поставлю. Может, кто и решится.

— Не знаю, не знаю, — протянул я в сомнении. — Цена, конечно, немалая, но…

— Тоже решил прицениться? — хохотнул караванщик.

— А почему бы и нет? — поддержал я «игру». — Лично мне она буйной не кажется. Так что возможно и…

Закончить фразу я не успел.

— Купите меня… добрый господин, — попросила неожиданно девушка.

Мы с караванщиком уставились на неё в изумлении.

— Великое время! — всплеснул руками купец. — Она говорит!

— Купите… пожалуйста, — повторила она, склонив голову и протянув вперёд руки.

На руках серебрились на́ручи. Точно такие же, какие я обнаружил в пыточной, когда бежал из столицы. А кроме того на шее у девушки красовался ошейник, такого же типа — антимагический. Что любопытно, ни его, ни браслеты Гурсан, похоже, не видел. И это немудрено. Артефакты подобного рода могли увидеть-почувствовать только очень сильные маги… Ну, или единственный в этом мире иммунный…

Я сунул руку в кошель, вынул оттуда три пирамидки сапбри (каюсь, не удержался — прихватил их с собой из Святилища) и протянул торговцу:

— Этого хватит?

Судя по тому, как алчно сверкнули его глаза, их хватало с лихвой, и я тут же добавил:

— Плюс мне нужна повозка… могу даже эту взять. И припасов на трое суток.

Купец сгрёб кристаллы с моей ладони и спрятал за пазуху:

— Договорились. Все бумаги я сейчас подготовлю…