Громовые степи

XXIX

К началу боевых действий на Северном Кавказе инженерные работы по возведению оборонительных рубежей велись недостаточно интенсивно. К ним приступили еще и середине июня, но спустя месяц они были завершены и ишь на одну треть.

Во второй половине июля 1942 года обстановка на южном участке советско-германского фронта продолжала развиваться не в пользу Красной Армии. Под натиском превосходящих сил противника 24 июля войска 37-й армии переправились через Дон и заняли оборону по его левому берегу. Но, не имея подготовленных оборонительных сооружений, ее малочисленные соединения уже на следующий день вынуждены были вновь отступать.

Только с середины июля начали возводиться батальонные и ротные районы обороны по берегу Маныча и Maнычекому каналу от Шаблиевской до устья Дона; к началу боевых действий работы здесь только разворачивались. Но именно на этот рубеж 28 июля командование Южного фронта отвело остатки войск в надежде избежать окружения.

В 9, 24 и 56-й армиях боевого состава почти не было, поэтому в оборону ставились наспех сформированные, не подготовленные и не предназначенные для этого части и подразделения, в том числе от войск НКВД.

На основании постановления военного совета фронта начальником войск НКВД по охране тыла 24 июля были сформированы: отряд в количестве семидесяти человек из состава 175-го полка 19-й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и боевая группа, в которую вошли 24-й и 26-й пограничные полки, а также батальон 175-го полка. Отряд под командованием лейтенанта Курбатова получил задачу задержать продвижение противника на подступах к переправам через Маныч в районе Пролетарской, боевая группа предназначалась для обороны непосредственно железнодорожного и автогужевого мостов через реку. Группу возглавил заместитель командира 19-й дивизии.

Личный состав отряда и группы за четыре дня сумел подготовить стрелкам окопы полного профиля, а для пулеметов и других огневых средств — основные и запасные позиции. К началу боевых действий район обороны был полностью готов к встрече противника.

Батальон 175-го полка готовил оборону на основном направлении по южному берегу Маныча против рядом расположенных мостов, справа от него окопался 24-й, слева 26-й пограничные полки. На левом фланге боевой группы войск НКВД Манычский канал обороняла 102-я стрелковая дивизия Красной Армии. На стыке с нею размещались подразделения курсов младших лейтенантов и усовершенствования начальствующего состава Северо-Кавказского военного округа.

Николай Дмитриевич Бодров с тремя другими подготовленными снайперами получил задачу: не допустить просачивания через канал мелких групп противника на стыке боевой группы и 102-й стрелковой дивизии. Впереди занятой позиции Маныч разделяется на два рукава, за рекой местность хорошо просматривается и простреливается. Во время тренировок снайперы здесь бывали неоднократно, возведенные ими окопы для стрельбы стоя теперь оказались как нельзя кстати.

Организуя взаимодействие с 26-м пограничным полком, командир правофлангового батальона 102-й дивизии старший лейтенант Креплов побывал у снайперов.

— Ефрейтор Бодров, — представился Николай Дмитриевич.

— Хорошая у вас фамилия, — улыбнулся старший лейтенант. — Я знал с такой старшего лейтенанта, который сформировал наш батальон и назначил меня его командиром.

— А как его зовут? — с тревогой спросил Николай Дмитриевич.

— Сергей.

— Это же мой сын! А почему «знал?»

— Нет, это я просто так выразился. Он со своей ротой автоматчиков ушел в сторону Сталинграда, а нас направили сюда.

Креплов рассказал отцу все, что знал о Сергее, заверил: такой командир не должен погибнуть, очень опытный и хорошо подготовленный в военном деле человек.

— Дай-то бог.

28 июля противник прорвал оборону 37-й армии на реке Сал и к исходу дня появился у северной окраины Пролетарской, стремясь с ходу выйти к плотине через северный рукав Маныча и перерезать пути движения на южный берег подразделениям и неорганизованным группам отступающих войск.

Группа снайперов занималась маскировкой огневых точек. С берега бойцы принесли по крупному камню, уложили в бруствер: получилась дополнительная защита от пуль. Солнце висело над горизонтом. В его лучах купалось невесть откуда взявшееся небольшое розовое облако. Ветер перестал шевелить траву на маскировочном дерне окопов. Неоседающая пыль за Манычем и недалекая лесная полоса создавали там призрачную картину зубчатой крепостной стены с башнями. Потом Николай Дмитриевич стал замечать передвижение теней вдоль «стены», а вскоре там четко обозначились высокие фигуры идущих к реке людей. «Отступающие также ходят, — рассуждал он, — те торопятся, идут группами, а эти передвигаются медленно и далеко друг от друга». Он спустился в окоп, посмотрел в оптический прицел. «Немцы! Откуда их черт принес?» С автоматами на шее, в кителях нараспашку они шли легко, уверенно. «Двадцать», — насчитал Николай Дмитриевич.

Снайперы успели сделать по два выстрела, прежде чем немцы залегли в траве. До наступления темноты они так и не появились.

В это же время отряд Курбатова обнаружил движение свыше двух рот автоматчиков к окраине Пролетарской. Пехоту сопровождали восемь танков при поддержке минометной батареи.

Первая атака была предпринята лишь сорока автоматчиками с двумя танками. Подпустив противника на дальность двухсот метров, отряд открыл ружейно-пулеметный огонь, вынудил его остановиться, а затем отойти. В наступивших сумерках противник повторной атаки не предпринял.

Глубокой ночью к снайперам неожиданно пришел политрук гарнизона по охране мостов через Маныч. Он сидел на краю окопа, нервно теребил в руках снятую фуражку, часто вздыхал.

— Сталиным подписан приказ, — сообщил он, — запрещающий бесконтрольное отступление без разрешения старшего начальника и обязывающий паникеров и трусов, покинувших поле боя, расстреливать на месте. Пока документа нет, но поступила команда уже сегодня создать из подразделений войск НКВД заградотряды и приступить к выполнению приказа Верховного Г лавнокомандующего.

— Значит, гак и так гибель?

— Но-но… ефрейтор! — повысил голос политрук. — Ваша группа перебрасывается к плотине через северный рукав Маныча. Снайперам первым доверяется приступить к выполнению приказа Сталина.

— В своих стрелять?

— В трусов, — зло откликнулся политрук.

— А как я узнаю, по приказу отходят или нет?

— Соображай сам. Если организованно отходят — это видно.

Стало рассветать, когда у плотины перед окопами снайперов появились трое красноармейцев. Они шли, еле передвигая ноги, без вещевых мешков и скаток.

«Стрелять в них? Глупость какая-то», — подумал Николай Дмитриевич.

— Ребята, почему бежим? — обратился он к подошедшим бойцам.

— Бредем. На три винтовки ни единого патрона. А немцы не подходят так близко, чтобы их можно было пырнуть штыком.

— Есть приказ Сталина — расстреливать трусов, покинувших поле боя.

— Отступающих сейчас повсюду много, стоит собраться небольшой группе, сразу же налетает авиация, бомбит, а поодиночке не так опасно. Всех перестреляете, вот немцы обрадуются: им меньше достанется.

— Документы есть?

— Есть. Мы из одного взвода, остальных поубивало.

— Вот что, друзья. По пять патронов на винтовку я вам выдам. Занимайте справа от меня оборону по берегу, будем держаться вместе. Начнете отступать дальше, чего доброго, попадете под горячую руку, расстреляют за милую душу.

К восходу солнца в подчинении Бодрова имелось уже десять красноармейцев.

После массированного артиллерийского и минометного обстрела с раннего утра противник возобновил атаку на отряд Курбатова. Это у него в тылу поставили первую заградгруппу. Теперь немецкие автоматчики двинулись к переднему краю десантом на танках. Когда наступающие подошли к тому месту, откуда они вчера вечером отступили, отряд открыл огонь из пулеметов и ПТР. Десант был сбит с танков и стал окапываться, остановились, а затем попятились танки. Воспользовавшись замешательством противника, лейтенант выдвинул по промоине два пулемета и ПТР для ведения огня с фланга по наступающим. Вскоре немцы возобновили атаку, но, потеряв два танка и десятка полтора автоматчиков, вновь отошли назад. В течение дня противник еще трижды пытался продвинуться вперед, но безрезультатно. В 19.00 немцы предприняли очередной массированный артиллерийский огневой налет на позиции обороняющихся, вслед за которым двинулись танки и пехота. Был подбит еще один танк, но три других ворвались в расположение отряда, утюжа окопы. Два из них были подбиты гранатами, а экипажи переколоты штыками, третий отошел за сгоревший сарай и оттуда стал вести огонь по обороне. Курбатов лично огнем пулемета в упор расстрелял подошедшую на помощь группу автоматчиков, вынудил ее остатки укрыться за подбитым танком. В это время другая группа автоматчиков попыталась приблизиться к отряду вдоль берега протоки с тыла, но снайперы и отделение задержанных бойцов с дистанции метров двести прицельным огнем перестреляли половину наступающих, вынудили их отступить. К вечеру в отряде осталось в живых двадцать два бойца, погиб Курбатов. Не заметил он притаившегося за башней подбитого танка пьяного автоматчика.

Остатки отряда под командованием сержанта Буценко отошли к плотине, а затем совместно с двумя сформированными Бодровым отделениями по мосту переправились на левый берег Маныча.

Стержнем обороны боевой группы являлся батальон 175-го полка НКВД под командованием старшего лейтенанта Камского. Подразделение имело достаточно мощное вооружение и средства усиления. В его распоряжении имелись двадцать ротных и батальонных минометов, двенадцать ПТР, тридцать два ручных и станковых пулемета, четыре противотанковых орудия, сто автоматов, в глубине обороны располагался 2-й гвардейский артиллерийский полк Красной Армии. Малочисленные пограничные полки без тяжелого вооружения прикрывали батальон с флангов.

Не зашло еще за горизонт солнце, когда три танка с десантом подошли к мостам через Маныч, пытаясь захватить их с ходу, но боевое охранение на правом берегу пулеметным огнем сбило десант с брони, вынудило его отступить, огнем ПТР был подбит один танк. Через час противник предпринял новую попытку прорваться к мостам теперь уже двадцатью танками с десантом. Огнем приданных и поддерживающих средств атака была отбита; оставив на поле боя четыре горящих танка и десятки трупов, враг вновь отступил.

Не сумев захватить мосты через Маныч силой, немцы решили сделать это хитростью. Уже темнело, когда на подступах к мостам засадой от боевой группы была остановлена рота в красноармейской форме. Подразделение во главе с командиром шло в ногу, выдерживало равнение, было построено по ранжиру. На вопрос командира засады: «Кто такие и куда держите путь?» — последовал ответ: «Отстали от своей части, идем через канал». Когда у прибывших потребовали документы для проверки, из середины роты прозвучала команда на немецком языке и «красноармейцы» бросились в атаку. Бойцы ружейно-пулеметным огнем с фронта и флангов, гранатами, а затем штыками в считанные минуты уничтожили до восьмидесяти солдат и офицеров противника. В наступивших сумерках засада без потерь отошла на левый берег Маныча. После этого весь район обороны боевой группы подвергся двухчасовому артиллерийскому обстрелу и массированному налету авиации, вслед за которыми была предпринята вечерняя атака при свете «люстр», но и она не принесла успеха наступающим.

— На немцев не похоже, — говорил Николай Дмитриевич бойцам. — Спят обычно в это время, а тут вон какая прыть.

Весь следующий день противник вел разведку района обороны боевой группы, периодически подвергая позиции подразделений артиллерийскому обстрелу и бомбардировке.

В течение дня группа снайперов вела огонь по наблюдателям и немецким офицерам, ведущим рекогносцировку подступов к мостам. Упоенные победами, они очень уж пренебрежительно относились к одиночным выстрелам, часто открыто передвигались и расплачивались за это своими жизнями. На счету группы за день оказались шестнадцать вражеских солдат и офицеров.

Когда спала жара, противник под прикрытием артиллерийского и минометного огня сумел скрытно закрепиться на подступах к взорванным мостам, затем на лодках сделал попытку переправиться через реку. Однако созданной командиром батальона пулеметно-снайперской группой при поддержке артиллерии десант был перебит, его небольшие остатки вплавь возвратились на правый берег. С таким же результатом закончились другие попытки неприятеля форсировать Маныч поздно вечером и глубокой ночью. Только ранним утром немцам удалось переправиться через Маныч на стыках батальона с пограничными полками. Камский и здесь использовал подвижную пулеметно-снайперскую группу под руководством лейтенанта Масловского. Сначала на левом фланге она уничтожила вклинившихся автоматчиков, затем ту же задачу выполнила на правом. Однако после очередного массированного артиллерийского обстрела по «проторенной дорожке» противник высадил более крупный десант, приступил к переправе танков. В это время понесшие потери пограничные полки, отразив по нескольку атак автоматчиков, получили приказ командира боевой группы отойти на Шаблиевскую, Екатериновку.

Батальон остался один в окружении. Камский и комиссар Кошман отвели остатки подразделений к высоте в своем тылу, контратакой уничтожили находившихся там автоматчиков противника, из ПТР подбили два танка T-III. В 12.00 командир батальона получил приказ на отход, но осуществить его в условиях окружения оказалось делом нелегким. Третья рота Дмитриева под прикрытием пулеметно-снайперской группы и поддержке 2-го артиллерийского полка пошла вперед. Николай Дмитриевич с двумя снайперами укрылись за разбитым трактором и вели стрельбу по огневым точкам противника, оказавшегося на пути движения группы прорыва. Рота с потерями вышла к высоте вблизи протоки, туда же устремились бойцы других подразделений, стали отходить и снайперы. В это время через Маныч переправилась еще рота немцев, которая с ходу повела наступление на высоту и вдоль протоки. Николай Дмитриевич открыл огонь по перебегавшим от укрытия к укрытию автоматчикам. Неожиданно его что-то ударило и опрокинуло набок. Пошевелил руками и ногами — вроде бы целы, саднит лишь правая скула, звенит в голове. Оказалось, осколок мины угодил в приклад, там и застрял.

Высадившаяся рота противника была полностью уничтожена контратакой и в рукопашной схватке. Николай Дмитриевич и оставшийся в живых казах Кутланбаев вели огонь, пока не закончились патроны. Вместе с бойцами батальона они участвовали в уничтожении последних автоматчиков молча, без стрельбы: душили руками, кололи штыками, били прикладами. Когда началась рукопашная, шедшие на высоту немецкие танки остановились: все смешалось в клубах пыли и дыма, не разберешь — где свои, а где чужие; не упустили момент артиллеристы 2-го полка. Они подожгли четыре танка T-III, остальных вынудили отойти. К вечеру остатки батальона переправились через протоку; в Екатериновку прибыло тридцать шесть человек, среди них два снайпера.

После ночного марш-броска подразделения 175-го полка, в состав которого были включены оставшиеся в живых бойцы и командиры гарнизона по охране мостов через Маныч, на первом привале в балке под Сальском услышали из уст комиссара полка содержание приказа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.

Николай Дмитриевич сквозь полудремоту слушал и не слушал длиннющий приказ. Не верилось в то, о чем говорил на берегу Маныча политрук: о расстреле отступающих без приказа командира. «Оказывается, на самом деле есть такой». Когда комиссар зачитывал документ, он не особо вникал в смысл, кого и за что будут снимать с постов и отдавать под суд, к нему это не относилось. А потом сквозь затуманенное сознание четко услышал:

— «Пункт «бэ». Сформировать в пределах армии три-пять хорошо вооруженных заградительных отряда (до двухсот человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и бесконтрольного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной.

Пункт «вэ». Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от ста пятидесяти до двухсот человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставить их на трудные участки армий, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной…

Сонное состояние как рукой сняло.