Гуль. Харизма +20. Том 1

Глава 20. Размышления

Белёсый дым принял меня как родного. Наважденье тут же спало, голод ушёл, разум прояснился. Я обнаружил, что всё это время действовал с пониженным интеллектом. Смерть буквально вернула ясность сознания и хладнокровие.

Оглядевшись, не заметил ничего кроме смутных фигур в дымке, ушей достигало невнятное бормотание.

— Есть здесь кто-нибудь?

Не то чтобы я надеялся… хотя, почему нет? Где можно оказаться без положительного настроя? В конце концов из двух предыдущих раз один вышел продуктивным, я тогда заочно познакомился с Лиззи.

Хм, Лиззи. Она была такой же как я, жертвой проекта «Пенитенциарий». А значит, — преступницей в глазах Правительства. А значит, — потенциально ценным союзником. Только осталась Лиззи в усыпальнице, и когда ещё встретимся?

Я бродил по дымке, слушая бормотание теней, обдумывал пройденный путь и пытался подвести какой-то промежуточный итог. Сутки внутри «Нового Мира» равнялись суткам в реальности, следовательно, я потерял больше двух недель жизни. Целых двух недель моей настоящей жизни. Возможно, это неочевидно, однако, на данный момент Анкрец побеждал. Пока прозябаю в виртуальной тюрьме, я не борюсь, не выявляю ложь и истинное положение вещей в Единстве, а поиски способа освободиться даже толком не начаты…

Голод, обоняние, осязание, слух.

Я очнулся и всей грудью втянул запах почвы, прелой листвы, сырого тумана и трупов. С некоторой горечью и облегчением понял: дом.

Великий Погост встретил меня как в первый день, туман обволакивал надгробия, деревья и кустарники; вдали ухала сова, голодные гули рыскали на грани слуха.

Поднялся, принюхался, через десять шагов нашёл полную могилу, немедленно стал рыть. Для новых рук это было ещё легче, силы в них оказалось много, костяные когти и толстая кожа ладоней не имели чувствительности. Я увлёкся настолько, что звонкий удар металла по черепу стал неожиданностью. Надо мной стоял могильный смотритель восемнадцатого уровня, глядел пустотой из-под капюшона и сжимал в длинных руках лопату.

— Есть у игроков такое понятие: «тайминг», — сказал я, выпрямляясь, — он бывает плохой, а бывает хороший…

Он ударил снова, на этот раз в живот, но я почувствовал только лёгкий дискомфорт и шкала выносливости немного сократилась.

— Вот ты, к примеру, выбрал самый ужасный тайминг.

Я врезал ему когтями, швырнул на землю, навалился и стал рвать, пока не почувствовал под собой пустоту. Тело моба испарилось, оставив только накидку, лопату и старый мешок. Подумать только, какими опасными казались эти существа сначала.

Откопал труп и вгрызся. Пальцы правой руки ломались на моих зубах; в несколько укусов дошёл до локтя, стал пихать в пасть плечо, сорвал мышцы с груди, смял рёбра, выдернул лёгкие. Ел всё, без остатка, кости хрустели на зубах как сахарные палочки, запах гнили казался сладким, бесконечно аппетитным. Я ел жадно, вытягивая потроха, подгнившую печень; почки лопались на языке. Восторг насыщения.

Съел всё кроме голеней и элементов репродуктивной системы, хотя гаргуль внутри меня не видел причин для брезгливости. Эта порода не брезговала ничем. Когда внутри экзоскелета стало тесно, устроился на одном из надгробий с пробитым черепом в руке и попытался вылизать мозг, но обнаружил, что не могу. Длинный как змея язык пропал, вместо него из пасти вывалился другой, широкий как лопата, заострённый на конце, но не чета предыдущему. Он имел тёмно-лиловую поверхность с пупырышками и очень много мышцы. Вероятно, гаргули не вылизывали костный мозг, а пожирали кости целиком, — сила челюстей позволяла делать это легко; такому организму наверняка постоянно был необходим кальций для подержания крепости брони. А что ещё изменилось?

Я присмотрелся к линейке пиктограмм в нижней части обзора и обнаружил, что потерял Голос Вожака, но зато приобрёл две новые пиктограммы:

«Костяной Таран

Гаргуль атакует с разбега, нанося дополнительный урон каждой цели, с которой столкнётся;

Вероятность сбивания с ног: 30 %;

Вероятность наложения эффекта сотрясения мозга: 20 %;

Вероятность наложения эффекта перелома костей: 25 %;

Время перезарядки: 40 ходов»

«Минеральное Укрепление

Гаргуль задействует внутренние резервы организма, повышая прочность костяного экзоскелета углеродным волокном;

Время действия: 20 ходов;

Время перезарядки: 120 ходов (можно сократить путём поедания кальция)»

Итак, моя новая форма сильно отличалась от предыдущей, и разница заключалась не только в размерах, — Характеристики тоже перераспределились. От Ловкости, которая на восемнадцатом уровне составляла двадцать единиц, отнялась четверть и перешла к Выносливости. Это было логично, существа, полагающиеся на природную броню, не отличаются ловкостью, но до чего же неприятно оказалось это изменения. Ухудшились рефлексы, я стал более заметным, скорость и акробатические увёртки остались в прошлом. Вместо этого заметно удлинились красная и жёлтая шкалы, повысилась сопротивляемость токсинам, — пресловутый иммунитет гулей к ядам. Возросла и Сила, ведь чтобы таскать такие доспехи круглыми сутками нужна мощная мускулатура, а она бесполезна без соответствующей кровеносной и дыхательной систем. Пока оставалось неясным, как как обстояли дела с выводом лишнего тепла, кости ведь не потеют, значит, вентиляция должна проходить тоже через лёгкие… если все эти игровые условности накрепко связаны с законами биомеханики.

Судя по моему аппетиту, гаргуль — одиночка, а не командный игрок, он не нуждается в стае для выживания, достаточно силён и защищён, чтобы не трусить прямого столкновения. Отсюда и потеря Голоса Вожака. А жаль, я не успел его как следует испробовать. Зато новые способности вполне доходчиво объясняли, какие от меня ожидались действия, — в терминологии игроков я стал «танком».

Почти все очки Характеристик, начисленные автоматически, распределились в Выносливость и немного в Силу, такое же количество очков я мог теперь распределить на своё усмотрение и почти всё также поместил в Силу. Без нормальных мышц моя броня была саркофагом, она представляла опасность больше для меня, нежели для кого-то другого, и я обязан был иметь необходимые атлетические данные.

Сила 30

Ловкость 15

Выносливость 29

Интеллект 9

Мудрость 9

Харизма 22 (+20)

Духовная мощь 10

Что ж, с этим разобрался, глядишь, скоро Сила и Выносливость догонят раздутую Харизму. Хм, всего лишь двадцать восьмой уровень… а ведь я должен был сейчас иметь тридцать седьмой. Что случилось с механикой эволюции? В первый раз штрафы не налагались, а во второй система пожелала срубить половину моих уровней по достижении тридцатого. Мне ещё повезло в некотором роде, — вместе со внезапным ростом получил «благословение бога»… Кстати.

«Ироландиль — Совершенный Путь, Просветлённый, Исцелитель; бог развития, поступательного самосовершенствования, покровитель врачевателей, оздоровляющих тело и дух; моральный ориентир нейтрально-добрый».

Ещё один покровитель, обративший внимание на мою пропащую душу. Если память не изменяла, именно ему поклонялся цверг-жрец, как бишь его… Ленгидмар. Впрочем, не о нём речь. «Эво-революционер» смягчал тяготы эволюции, позволял системе срезать не половину уровней при переходе в новое состояние, а только четверть. Следовательно, когда я доберусь до четвёртой формы, это «благословение» очень сильно пригодится. В том, что мне придётся ещё не раз улучшать свою цифровую оболочку, почему-то не сомневался.

А вот от «Свирепого карлика» особой пользы ждать не приходилось. Судя по тому, какая это пропасть, — двадцать уровней, — связываться с настолько превосходящим врагом станет лишь поконченный субстанц. Да и ради чего, одного, двух, пяти процентов надбавки по урону? Бред какой-то. Вот если бы бонус появлялся хотя бы при десяти уровнях разницы, вышло бы сносно, а двадцать… это, скорее всего, путёвка на респ от одного пропущенного удара. «Бог», который меня этим одарил, наверняка насмехался. Гламмгориг, помню-помню, поклонник военных хитростей и насилия, который предлагал стравить ратлингов и кобольдов под Улимом. Может, что-то такое же бесполезное я тогда и получил бы. Впрочем, глупо жаловаться, я же ничего не потерял, ничем не заплатил за «Свирепого карлика».

Продавив черепные кости, я взболтал и выхлебал мёртвый мозг, покатал на языке квинтессант, выплюнул. Как приятно было наконец-то ощутить сытость. Остатки трупа поместил в инвентарь, после голодовки пренебрежение пищей казалось недопустимым. А что с добычей?

После могильного смотрителя осталась непроглядно-чёрная ткань с обшарпанными краями «Саван могильного смотрителя», «Лопата могильного смотрителя» и «Мешок могильного смотрителя». Внутри последнего оказалась уйма потёртых грязных монет, колец… нанизанных на мёртвые пальцы; покрытого землёй оружия и прочего. Этот моб занимался тем, что охранял могилы, но, видимо, когда он не успевал пресечь разграбление на корню, забирал имущество мертвецов себе. В этом был смысл, могильные смотрители достаточно опасны для начинающих игроков, но если такого победить, то на ранних этапах можно получить неплохое денежное вознаграждение. М-м-м, соблазн, повод для кооперации.

Не придумав ничего лучше, я накинул саван на свои костяные плечи, взял лопату и мешок. Они были мне по большому счёту не нужны, однако, сейчас, когда я потерял сумки с деньгами и драгоценностями, лишился топтера, этот небольшой запас мог оказаться полезным. Так я стал слоняться по кладбищу без определённой цели.

Печально признавать, но я потерял весь прогресс. Почти. Как-то удалось набрать ещё больше уровней, перейти на новую эволюционную ступень, получить два новых достижения… «ачивки», как сказала бы ведьма… и при этом умер только раз. А с другой стороны потерял Мэдлин, потерял Лиззи, немало дорогого имущества. Где теперь искать подходящего проводника? Когда мне ещё так повезёт?

В данный момент я был своего рода левиафаном в лягушатнике, гули низких уровней обходили за километр, гасты прятались, хотя я прекрасно их чуял, и даже альгули с большими стаями предпочитали убираться с дороги. Только скейвлинги глядели с деревьев. А всего две недели назад я бегал здесь вместе с фестрогами, надеясь раздобыть немного мяса. Хм, фестроги.

Я завыл так громко, как только смог, но получилось не очень. Лёгкие у гаргуля были хоть куда, но голосовые связки оказались жестковаты, звук вышел вязким, недостаточно высоким. И всё же они стали робко выходить из тумана, сверкая красными глазами. Для них я всё ещё был очень большим, странным, но сородичем.

— Хорошие пёсики.

В окружении растущей стаи я бродил по кладбищу не меньше суток. Усталости не было, цели — тоже. А это хуже всего. Мне нужна была новая цель, хоть какая-то. Куда-то идти, что-нибудь делать. На востоке стоял Улим, на юге лес Торнгорн, запад хранит свои загадки, ну а север… на севере мобы становились жирнее.

В последний раз, когда пытался идти в сторону гор, наткнулся на сокровищницу гулей, пришло время предпринять новую экспедицию. Нужно было хотя бы опробовать новую оболочку на адекватной добыче, ведь плескаясь в «лягушатнике» я никуда уже не продвинусь.

Гулей становилось больше, я двигался к горам трое суток и за это время они ничуть не приблизились. Зато на пути встречались всё более и более высокоуровневые родственники, дошло до того, что тощие гули сплошь имели четырнадцатый уровень, а альгули — не ниже двадцатого. Они начали проявлять ко мне интерес, не приближались, и не бежали, по крайней мере. Фестроги тоже становились крупнее, матёрые мощные псы, которые с удовольствием присоединялись к стае. Ещё немного и на них можно будет кататься. А потом гули стали сходить на нет, и на смену пришли ходячие трупы.

Сначала я принял их за игроков, слонявшихся в тумане, однако, скоро понял, что ошибся. В прохладном воздухе разливался запах гниющего мяса, гуманоиды едва волочили ноги, шаркали, бряцали, издавали чуть слышные стоны. Но запах, всё же, был важнее, от него урчало в животе и пасть наполнялась слюной.

Когда я приблизился к одному, разглядел бредущего мертвеца в рваной оболочке из металлических колец и с копьём в руке. Покрытое плесенью лицо было деформировано, сломанная челюсть лежала на груди, ввалившийся нос чернел двумя дырами, а в глазах мерцал серый огонь. «Зомби (копейщик) 15 уровня» — сообщала плашка.

Ходячая пища захрипела, выставила копьё и пошла на меня. Я ждал. Ржавый наконечник ткнулся в грудь с лязгом. Я ждал. Зомби навалился, потом отшатнулся и кольнул в живот. Я ждал. Он застонал, будто с обидой, ткнул ещё раз и решил попытать счастье с одним из фестрогов. Я снёс ему голову ударом лопаты.

— Нельзя.

Мой голос заставил псов замереть.

— Нельзя.

Они напряжённо стояли, роняя слюну и таращась на топчущееся тело, но не смели ослушаться вожака.

— Можно.

Три десятка фестрогов растащили зомби за секунды, и даже немного надкусали друг друга в процессе. Поблизости шаталось ещё несколько трупов, и я понял, что для гулей началось время изобилия. Следующий зомби замахнулся большим топором, его сожрали на глазах. Третий пришаркал на шум, держа в руках старый щит и сломанный меч, я кулаком расколол ему череп и тоже отдал псам. Весь тот день мы бродили, по кладбищу, встречая пищу, которая сама стремилась к нам, я только успевал собирать кусочки мутного квинтессанта и некоторые дешёвые украшения.

Вдруг я услышал над головой громкое пронзительное «кар». На ветке зловещего дерева сидел ворон. Крупный, с умным взглядом. Он крикнул и расправил крылья, упорхнул в туман, опять крикнул.

— За мной.

Ворон улетал каждый раз, когда я догонял его. Птица садилась то на деревья, то на статуи, то на одинокие фонарные столбы. Наконец вдали стал виден отсвет костра, запахло жареным мясом и вином, утончённым парфюмом и ароматными травами. Посреди кладбища раскинулся маленький уютный лагерь.

Небольшой конусовидный шатёр очень напоминал ведьмовскую шляпу, на его остром конце сидел кошачий череп, горевший светом изнутри, а сбоку торчала металлическая труба с дымком. Перед шатром на земле стоял круглый бак, из которого бил огонь; в верхней части бака имелась конструкция в виде раскрытого цветочного бутона, а на ней скворчала раскалённая сковорода. В нескольких шагах от походной кухни на расстеленном ковре стояла роскошная тахта, где на атласных подушках лежала Мэдлин Пентеграм. Ведьма читала книгу под парящим сгустком света, подперев кулачком голову; молочно-белые груди пытались выскользнуть из декольте. Она закрыла книгу, взглянула нефритовыми глазами из-под чёлки.

Ворон перелетел на посох, который стоял рядом с тахтой, хозяйка изящно поднялась, приласкала птицу, и подошла к краю ковра. Поманила пальчиком:

— К свету. Хочу разглядеть тебя получше.

Я приказал фестрогам стоять и приблизился, убрал с черепа ткань, замер, ожидая реакции. Пухлые чёрные губки едва заметно поджались, в остальном ведьма оставалась совершенно невозмутимой.

— Не ожидала, — её пальцы коснулись лицевых костей, — что ты можешь стать ещё уродливее.

— Во мне есть глубинные таланты.

— Очень, очень глубинные, — согласилась она.

Изящная ладошка скользнула по костяному воротнику на грудные пластины, затем на живот, добралась до ремня набедренной повязки.

— Ты эволюционировал. Становится всё интереснее.

Ведьма вернулась на мягкие подушки, сложила руки под грудью, и закинула ногу на ногу. Она была босой, маленькие фарфоровые пальчики с чёрным педикюром медленно сжимались и разжимались, а я замер под строгим, беспощадным взглядом.

— Можешь объяснить, что ты устроил в Азарике, Антон? Мне пришлось испытывать крайний дискомфорт, объясняясь с Эйном Сургоном. Даже несмотря на то, что он был очень мил и обходителен. Для демолича.

— Объяснения? М-м-м… Ну… события немного… вышли из-под контроля…

— События не были под контролем, не так ли, Антон?

— Ладно! Я вообще ничего не контролировал и удивлён, что удалось прожить так долго! Не горжусь собой, но в оправдание…

— Так и думала. Ты понимаешь, что наделал?

Я не спешил с ответом, ведь, скорее всего, степень моего понимания была недостаточной. По крайней мере Мэдлин казалась недовольной в ту секунду, её аккуратные ноздри чуть заметно трепетали.

— После того как твой друг покопался во мне, голова долгое время работала не очень хорошо. Я… победил на арене?

Взгляд Мэдлин жёг морозом, следовало скорее поменять тему.

— Знаешь, не ожидал, что ещё увижу тебя. Всё так быстро произошло, меня опять отшвырнуло сюда, а ты осталась там… я думал начать всё заново как-нибудь.

— Антон, самое малое, я должна была бы вернуть тебе твой топтер и твои деньги. Топтер тут неподалёку, кстати, а деньги в шатре.

— Топтер записан на тебя. Прости за хлопоты…

— А ещё есть вот это. — Она извлекла из инвентаря большую и очень толстую книгу. — Наспех собранное исследование по твоему вопросу, Антон. Мы с Фалангой сложа руки не сидели, мы работали, собирали информацию.

Я сглотнул.

— И что? Удалось прийти к чему-то?

Ведьма посмотрела на книгу, на меня, опять на книгу.

— Пока нет. Возможно, ответ скрывается за ближайшим поворотом и уже завтра ты вернёшься в реал. А, возможно, вырваться тебе не суждено. Дерзнёшь узнать истину?

Красивая. Поглоти меня энтропия, какая же красивая. Я опустился на одно колено и протянул к ней лапу в театральном жесте.

— Мэдлин Пентеграм, согласишься ли ты дать осмысленный и твёрды положительный ответ на мою просьбу о помощи? Со своей стороны обещаю ценить твоё время, знания, мудрость и безукоризненный характер; во всём слушаться и уважать непререкаемый авторитет, блюсти твой комфорт превыше своего, а также предоставлять сексуальную разрядку по первому требованию.

Ведьма превратилась в статую, не шевелила ни единым мускулом, но я замечал, что удивление в ней боролось со смущением и рвущимся наружу смехом.

— Знаешь, прежде чем я отвечу тебе, Антон, давай послушаем Елизавету.

— Что? Кого?

— Понимания и процветания, о чудесный мир! — Полог шатра откинулся и наружу вышла фигура, обмотанная чистыми белыми бинтами, и с золотой маской на лице. — Понимания и процветания, Антон! Я Лиззи!