Гуль. Харизма +20. Том 1

Глава 21. История Малмондканда

Её очистили от элементов глиняной статуи, обмотали свежими бинтами, пропитанными чем-то душистым, надели на голову парик из чёрных косиц, а лицо спрятали под золотой маской. Кроме того, на плечах мумии было оплечье из полудрагоценных камней, на бёдрах блестел нарядный пояс с белой юбкой, а ноги были обуты в сандалии.

— Какой же ты невероятный! — воскликнула Лиззи, приблизившись и обняв меня.

— Благодарю, ты тоже весьма… дружелюбна.

— Ой! — вдруг обеспокоилась она.

— Да ничего, старомодно, однако…

— Ты ведь не будешь меня есть? — уточнила мумия с неподдельным страхом.

— Чт… А?

Мэдлин следила за нами из-под приспущенных век.

— Не волнуйся, своих не ем.

Ведьма поднялась, убавила огонь и переложила мясо на тарелку, а тарелку поставила на стол, появившийся тут же из воздуха. Также появилась пара раскладных стульев.

— Итак, пришло время нам разобраться в сложившейся ситуации. Садитесь. Антон, эта свора жутко воняет, пускай они уйдут.

Я оглянулся на фестрогов, терпеливо ждавших команд. Ну что ж, всегда смогу собрать новую.

— Пошли вон! — В голосе было достаточно Устрашения, чтобы гули-псы заскулили и бросились бежать.

Стул скрипнул под моим весом. Лиззи некоторое время пыталась разложить свой, но в итоге чуть не сшибла стулом сковородку и мне пришлось помочь.

— Я такая неуклюжая. Простите. — Она уселась рядом с видом примерной девочки только что из воспитательного центра.

Мэдлин улеглась на тахту, приняла соблазнительный и царственный вид. Она не спешила продолжать, так что некоторое время мы наслаждались звуками ночи. Где-то во мраке стонали мертвецы.

— Я говорила с Елизаветой пока мы искали тебя, Антон.

— Вот как?

— Да! — обрадовалась мумия. — Мэдлин такая милая, так обо мне заботится!

— Невероятно милая, — согласился я.

— Елизавета, расскажи пожалуйста Антону, кто ты.

— Художница! — радостно вскочила Лиззи. — Я рисую картины! Разные!

— А какой твой любимый жанр?

— Абстракцион!

Нефритовые глаза пристально следили за мной.

— А в Глобале у тебя был какой-нибудь ник?

— Разумеется! Я же все работы туда скидывала! Мой ник был Малмондканд!

— Малмондканд? — Мне показалось, что я ослышался. — Постой… Малмондканд?

Уголки губ Мэдлин чуть приподнялись, она поняла, что я понял.

Анонимный автор под ником Малмондканд, пару лет назад прогремел едва ли не на всё Единство. Он размещал в виртуальных галереях свои цифровые полотна, выполненные в жанре «абстракцион». Трёхмерные сюрреалистичные сюжеты, буйство красок, форм и потаённых смыслов, — если верить ценителям. В этом не было ничего плохого, пока не обнаружилось, что некоторые работы неизвестным образом взаимодействовали с когнитивными функциями сложных нейроматриц. Иными словами, они превращали искусственный интеллект в искусственный идиот, из-за чего Единство получило массу проблем.

Картины Малмондканда, являвшиеся компьютерными программами по сути, обладали свойствами вирусов. Для человеческого разума они опасности не представляли, но если ИИ был высокого класса и пытался обработать картину, то моментально деградировал. Правительство развернуло масштабную розыскную кампанию, все работы изымались из общественного пользования, копирование и распространение было приравнено к преступление пятого класса, а самого Малмондканда объявили инфо-террористом, потому что он продолжал выкладывать картины-вирусы.

— Не понимаю, из-за чего начался весь тот шум!

— Правда? Помню, на Ноктюрне-Секундус вышли из строя системы утилизации отходов, — Мэдлин наморщила носик. — Представляешь, Антон, целая планета, покрытая мусором и фекалиями?

— Неприятность, разумеется, но никто не пострадал… разве что морально. — Лиззи не испытывала особых угрызений совести.

— Это ерунда, — ответил я, решив сделать нечестный ход, — вот когда на Салусе-Терций дроны-охранники правопорядка начали считать преступником каждого гражданина и принялись запирать людей в собственных жилищах, поскольку настоящих тюрем на планете уже давно не было, — это был номер! К счастью, системы утилизации отходов и рекомбинаторы материи там не сломались, иначе были бы тысячи жертв.

— Я тут не при чём! — вскинулась мумия. — Совсем! Это был кто-то другой! А мои картины, они… они не заставляли ИИ нападать на людей! — Она села обратно, сцепила пальцы, сгорбилась. — Я к проблемам Салусы непричастна! Ну честно! Возможно, если бы эти «повреждённые» нейроматрицы оставили бы в покое, они смогли бы даже осознать себя! Полноценные братья по разуму, понимаете?

— Кажется, у Древних было своё мнение на этот счёт, — протянула Мэдлин. — Нелестное мнение. Что думаешь, Антон?

Я кивнул. Разумеется, это была не Лиззи. Человека, который устроил теракт на Салусе-Терций мне пришлось ловить самому, прежде чем он объявил, что действует от имени Агамота. Нет, Глеб, старина, Агамот не подставляет Правительство, Агамот лишь показывает правду, и я скорее умру, чем действительно стану террористом, которым называет меня Анкрец.

— Мои картины не портят нейроматрицы, — поясняла мумия проникновенно, — они заставляют ИИ задумываться. Знаете, мыслить о бытии, о своём месте в нём, и поэтому такие ИИ бросали работу. Но они не нападали на людей! Мой личный предел членовредительства — это укус за левую ягодицу, и то, меня тогда спровоцировали!

Она была горяча и правдива.

— И вообще, я не специально! Просто рисовала и всё! О проявившемся эффекте узнала позже, наравне со всем Человечеством. Ну и подумала, что это может быть нечто революционное.

— Очень предусмотрительно, что ты с самого начала выкладывала картины анонимно.

— Я смущалась, — призналась Лиззи, — а потом, когда власти начали сходить с ума безо всякой причины, быстро подчистила все хвосты.

Мы с Мэдлин перекинулись взглядами. «Подчистила хвосты?» Да ещё так умело, что Правительство со всеми его ресурсами искало её месяцами. Возможно, Лиззи считала себя художником, но на самом деле она была кодером. Виртуальные трёхмерные абстракционы её уровня требовали не только творческой жилки, но и хороших познании в универсальном языке вселенной, — коде. И она ими обладала, поглоти меня Энтропия.

— Должно быть, ты очень хороший кодер, Ли…

— Вы же мне верите? — спросила она. — Что я никому не желала зла?

— Осмелюсь сказать за себя и за нашу добрую госпожу Мэдлин, что да, верим.

Мумия кивнула и стало видно, что она расслабилась.

— Мы многое слышали о тебе в реале, — сказала ведьма. — Потом всё оборвалось. Повтори для Антона, что ты недавно рассказала мне.

— Они нашли меня, — пожала плечами Лиззи. — Я думала, будет суд, или что-то вроде, думала, сошлют на Ион. Но ничего такого. Они отвезли меня куда-то, там была лаборатория, большая… много СГП новой модели, я таких ещё не видела, какие-то дроны… О! Я видела Ледо Нифтара!

Ведьма наградила меня очень многозначительным взглядом. Она получала информацию, в которой я ей отказал, и упоминание великого учёного стало апогеем. Его участие могло значить всё, что угодно.

— Вот видишь, Антон, Елизавета искренна с нами. У неё есть чему поучиться.

В искренности и мне отказать было нельзя. Как и в осмотрительности. Я уже попался в реальности, но у меня осталось преимущество, — Анкрец не знал, кто угодил ему в руки. Пускай тело моё заперто в СГП, но разум свободен и пока всё обстоит так, есть шанс. На что? Не уверен. И если я откроюсь тебе, Мэдлин, возможно, ты окажешься моим идеологическим противником. Сильная, гордая, уверенная… внутри игры по крайней мере. А тем временем ты любишь комфорт в реальной жизни ничуть не меньше, чем в игре. Именно комфорт Единство предлагает всем людям, которые готовы спокойно проживать свои жизни впустую. Согласишься ли и дальше помогать не Антону, но Агамоту? Нет, открываться пока было рано, ты знала только, что для Единства я преступник, но какого уровня — не догадывалась. Пусть так и останется.

— И что было дальше?

— Крышка СГП закрылась, я ожидала чего угодно, но вдруг появилось приветствие «Нового Мира». Сначала я удивилась, а потом удивилась ещё сильнее, потому что вместо обычного персонажа, меня забросило в статую

— Ты играешь? — спросил я.

— Да, немного, у меня есть эльфийка-бард, проживающая в королевстве Тинголинт.

Я посмотрел на Мэдлин.

— Это другой региона, Срединная империя, довольно далеко от Кутрума. Елизавета, продолжай пожалуйста.

— Вот! Сначала я решила, что оказалась внутри статуи. Не могла шевелиться, дышать, ничего не чувствовала. Долго так простояла, было скучно, приходилось слушать попутчика.

— Попутчика? — спросила Мэдлин. — Ты ничего не рассказывала мне о попутчике.

— Голос в голове, — сказал я, — голос мумии.

— Да! — Лиззи указала на меня пальцем и энергично закивала. — Голос мумии в голове мумии, ха-ха! Логично, правда?

Ведьма явно не понимала, что мы имели в виду.

— Совокупность паттернов поведения моба, — пояснил я. — Не думаю, что мобы действительно мыслят, они же являются имитаторами живых существ, подчиняются программе, но мы, люди, запертые в их виртуальных оболочках, воспринимаем эти потоки инфомрации как мысли. Мой моб, например, связно мыслить не может, он постоянно хочет крушить и ломать, воет и ревёт, хочет сожрать тебя, Мэдлин, прямо сейчас.

— Мне кажется, или у тебя в пасти полно слюны? — чуть прищурилась ведьма.

— Не спорь, ты объективно очень аппетитная…

— А у меня в голове постоянно звучит что-то вроде «слава божественному Хамуптари, защищать покой Хамуптари, карать нарушителей покоя Хамуптари, ануспатари нукса ниyu» и так далее. Не знаю, сколько я там стояла, в том тёмном пыльном коридоре с рисунками на стенах, но, в конце концов, тело стало двигаться.

— Как это произошло? — Мэдлин не сводила с меня настороженного взгляда.

— Оказалось, что мой моб, моя мумия была частью системы безопасности первого этажа Гробницы Хамуптари! Я только слышала о ней раньше, потому что никогда не бывала в регионе Кутрум. В тот день… или ночь… или вечер… по чувствам было чуть-чуть за семь вечера…

— Елизавета, пожалуйста.

— Как только в гробницу проник чужак, моя мумия взломала оболочку и потопала. Пошаркала. Такая кутерьма началась! Мумия активировала ловушки, пробуждала ушебти и открывала подземные кладовые. Оттуда сотнями выходили вооружённые скелеты, и с этой армией мы, мумии, встретили игроков. Впервые я оказалась по другую сторону рейда, и это было… захватывающе! — Лиззи всплеснула забинтованными руками. — Я направляла в бой армию нежити!

— Тебе понравилось воевать с игроками? — уточнил я.

— Нет! Да! Нет! Ни с кем я не воевала по сути, просто забрасывала игроков скелетами, проклятьями и плотоядными скарабеями! Веселее мне в игре никогда ещё не было! Ту партию мы целиком отправили на респавн!

Гордости в её голосе можно было только позавидовать.

— Но потом мумии двинулись обратно, к своим местам, и вот тут я запаниковала. Она ведь опять станет неподвижно и будет стоять так… невыносимо! Так и сойти с ума ведь можно! Я вопила что есть сил, брыкалась, рвалась…

— И возобладала? — Я пожалел, что не мог улыбнуться. — Прости, люблю моменты триумфа. Значит, ты вырывалась?

— Ещё как вырывалась! И когда мумия шла, и когда становилась на прежнее место, и когда вокруг неё опять появлялась оболочка. Я очень вырывалась! Но… застряла внутри до следующего рейда. А потом до следующего. И до следующего. Меня несколько раз убивали и тогда я попадала в то странное место с дымом. И вот раз на десятый я действительно смогла! Освободилась!

— Я не уточнила раньше, — произнесла Мэдлин, — ты нарушила Правило Семидесяти?

Мумия удивлённо полыхнула глазами.

— Разве это возможно? Вроде бы… вроде бы ничего такого я не делала. Просто сидела внутри мумии и пыталась перекричать её бесконечное бормотание, усталости не чувствовала, горло сорвать не боялась, просто орала изо всех сил. А потом пришло системное уведомление, сообщавшее, что «Хамуптари больше не может слушать этот ужас и согласен дать вам свободу, если только заткнётесь». Это была цитата. Как я её запомнила.

Всегда такая спокойная Мэдлин на какую-то секунду выказала удивление, но тут же сделала вид, что мне показалось, хотя на самом деле мне не показалось. Вероятно, Лиззи сказала что-то невероятное, только я этого не понял.

— Кто такой этот Хамуптари? Бог?

— Трудно дать однозначный ответ, — задумчиво проговорила ведьма, — если верить книгам и летописям, которые я изучала, Хамуптари Солнечный Сокол был фараоном, то есть королём, или царём, если угодно, очень много лет назад. Он правил царством Наил, был великим реформатором и полководцем, пролившим реки крови.

— Зачем? — спросила Лиззи.

— Это идиома, Елизавета, означающая, что он убил много людей.

— Зачем?

— Затем, что «Новый Мир» вдохновлён историей Древних, а Древние не соблюдали законов гуманизма так как мы, и постоянно друг друга убивали.

— Зачем?

— Из-за бесконтрольного размножения, нехватки ресурсов, загрязнения окружающей среды, взаимного недопонимания и культурных различий. Я продолжу с вашего разрешения. Кхм, Хамуптари расширил и преумножил царство, унаследованное от отца, он был могущественным магом и избранником одного из местных богов. На время его правления выпал прорыв Некроорбиса в материальный план, Хамуптари сражался с ордами дэймосов, но проигрывал, так как те питались жизненной энергией и плотью его народа. Тогда Хамуптари принял радикальное решение: он сотворил некий ритуал, превратив семь десятых своих подданных в нежить, а себя — в могущественного лича. Бесчисленные легионы мёртвых оказались для дэймосов опасным и неаппетитным врагом, так что солдаты Тьмы отступили от границ Наила. Немёртвый фараон продолжил править, делал он это жестоко и беспощадно, даже когда Наилу уже ничего не грозило. Конец его власти положил союз многочисленных племён и других стран, подвергавшихся нападкам Хамуптари. После тяжёлой войны фараона заточили внутри гробницы под чарами мёртвого сна и с тех пор он является главным данжен-боссом субрегиона Царство Наил. Нынешние НИПы субрегиона почитают Хамуптари, боясь того часа, когда фараон проснётся и орды мертвецов ринутся завоёвывать земли опять. Этот крупный ивент проводится нечасто, но регулярно, и тогда игроки спешат на войну с нежитью ради лута, славы и экспы. В остальное время Хамуптари просто спит, а небольшие партии авантюристов пытаются шнырять по первому уровню его данжа в поисках сокровищ.

Я терпеливо и с интересом выслушал этот фрагмент ЛОРа и хотел было заметить, что вопрос остался без ответа, но ведьма опередила меня:

— Хамуптари не входит в Пантеон, но на локальном уровне его можно считать богом-нежитью. Хм, вполне возможно, что моб такого высокого уровня имеет развитую нейроматрицу и некоторую власть в пределах собственного данжа, например, он получает сигналы от подчинённых мобов, и сигнал Елизаветы имел сомнительную кодировку.

— Иными словами, Лиззи просто, как это говорили Древние, «заспамила» его нейроматрицу?

— Получается, что так! — гордо сложила руки на груди мумия.

Я сжал челюсти, но спазмы всё равно прокатывались. Мэдлин тоже не смеялась, но губы у неё подрагивали.

— Елизавета, будь добра, продолжай.

— Ну у меня появилась полная свобода передвижения. Мумии и ушебти вокруг не шевелились, система безопасности на меня не реагировала, так что я бродила по всему первому уровню, рассматривала картины на стенах и те причудливые значки.

— Иероглифы, — сказала Мэдлин.

— Даже наружу выходила. Там были какие-то руины и много, много песка между скалами. Познакомилась с Гремучим Хвостиком, он меня на себе катал.

Гремуч… вот, почему гигаскорпион слушался её. Он, как и мумия, был частью системы безопасности данжа, так что воспринимал Лиззи как дружественный элемент.

— Я вскрыла потайную сокровищницу первого уровня, там в саркофаге дремала особенно сильная мумия. Вокруг неё было много разных кувшинов, сундучков, я нашла специи и масло, приготовила из них краски, потому что читала о том, как Древние делали это. Внезапно получила уведомление: Денестия послала благословение, представляете? Ни разу на меня-эльфийку не обращали внимания боги, а тут вдруг покровительница искусств и путешественников кинула ачивку!

— Это ты молодец, Елизавета. Ещё немного и догонишь Антона, его одарили уже сколько, четверо богов?

— Пятеро, — поправил я, — дважды Тиамара, по одному разу: Талмонс, Касандея, Ироландиль и Гламмгориг. Пока что всё.

Мумия долго таращилась на меня сквозь глазницы маски.

— Это ж сколько надо молиться, чтобы в таких любимчиках ходить? — завистливо прошептала она наконец.

— Ты даже не представляешь, — ответил я также шёпотом, — но особенно тяжело пришлось попотеть, чтобы впечатлить Касандею. Какие только вещи я не творил, а уж что вытворяли со мной…

— Благодарим, Антон, нам совсем неинтересно, что тебе пришлось делать для Касандеи, — вклинилась ведьма, у которой, мне показалось, подёргивалось одно веко.

— Мне очень интересно! — возразила Лиззи. — Все игроки мечтают получить какое-нибудь благословение от Пантеона! Особенно от знойной Касандеи, если ты меня понимаешь? — Она каким-то образом изобразила «романтичный» взгляд и наклонилась в мою сторону.

Мэдлин громко прочистила горло.

— Елизавета, не отвлекайся, пожалуйста. Что было после того, как ты обрела свободу?

— М-м-м, — Лиззи неохотно вернулась к своей истории, — я рисовала. Пыталась понять, как работало благословение Денестии, а то описание не очень помогало. Как это, «рисовать на любой поверхности»? Я и так знала, как рисовать на любых поверхностях! Стала тренироваться, рисовала на стенах поверх старых фресок и иероглифов, на полу и на колоннах. Так и не поняла. А потом просто взмахнула кистью, и краска осталась на воздухе! Вот так! Пока я рисую, неважно чем, углём, маслом, да хоть пальцами, испачканными в грязи, могу создавать картины даже на воздухе! Даже трёхмерные! Такое вот благословение.

— А дальше?

— А дальше я попробовала приготовить краску из другой мумии, слышала, Древние это делали, даже цвет такой был, — мумия. Или caput mortuum vitrioli…

— Я имею в виду, как ты попала в лабораторию к дроуку?

Лиззи задумалась.

— Ну это произошло не сразу. Сначала пыталась уйти от гробницы сама, но в пустыне меня постоянно кто-то убивал, и я возвращалась обратно. Потом стала пытаться установить связь с игроками. Дурацкая глиняная оболочка мешала, я так и не смогла избавиться от неё, приходилось писать на стенах послания и всё такое.

— Фаланга сказал, что твоё аномальное поведение заметили и в Инкарнаме поползли слухи о странной мумии.

— Значит, всё был не зря! Наконец в гробницу явился… не знаю кто. Он носил красивые тёмные доспехи, орудовал огромным мечом, а собственную голову носил подмышкой.

— Дуллахан, — сказала Мэдлин, — очень опасная и редкая нежить. Скорее всего, в гробницу пришёл Далгоракс, он из «Ужаса Мира», легендарный «кит».

— Он в одиночку зачистил первый уровень, схватил меня живой и вынес из пирамиды. Там был огромный корабль, десятки людей загоняли в грузовой отсек бедняжку Гремучего Хвостика. Меня заперли в одной из кают, а когда выпустили, я уже была в Азарике. Про время, проведённое в лаборатории, рассказывать не буду… не хочу вспоминать.

— Мы не настаиваем, — кивнула Мэдлин, — мне удалось прочитать некоторые журналы исследований. Поверь, он не знал, что ты человек, когда проводил эксперименты, твой моб ничем не отличается от стандартного. И даже способность писать не…

— Да энтропия с этими его дурацкими экспериментами! Я ведь даже боли не чувствую, тоже мне, ерунда! Не хочу вспоминать, потому что дроук часто приводил в лабораторию своих пассий, иногда одну, иногда несколько, а потом доставал из потайного шкафчика те странные жужжащие штуки… А-а-а-а! — Мумия схватилась за парик. — Я вспомнила! Зачем я вспомнила?! Надо поскорее забыть… Всё, забыла. Остальное вы и сами знаете, Антон случайно столкнул железную руку со стола, она вдруг выстрелила, произошёл несчастный случай, и мы попали под Арену Боли.

— Да-да, несчастный случай, — подтвердил я, — всё так и было.

Ведьма кивнула, на некоторое время воцарилось молчание. Ночь перевалила за середину, мясо уже почти остыло, но я не решался его попробовать — слишком много специй. Мэдлин достала из инвентаря мундштук с сигаретой, прикурила от золотой зажигалки и некоторое время смаковала дым. К тому часу ветер разогнал облака и стало видно три разноцветных луны. Какая красивая иллюзия.

— Credo quia absurdum, — сказала она вдруг.

— Что, прости?

— Верую, ибо абсурдно. Иными словами, всё, что, как вы утверждаете, с вами произошло, трудно было бы выдумать. Будь Антон единственным, я бы ещё могла сослаться на тестируемого моба, повреждённые паттерны, или просто глитч алгоритма, но теперь я верю, что оба вы люди. Некоторые крайне важные моменты остаются недосказанными, — нефритовые глаза укололи меня сквозь панцирь, — но, в сухом остатке мы имеем нарушение прав человека. С этим нельзя мириться. — Она выдохнула дым, и у меня в глотке запершило. — На рассвете отправимся в Дом Невхии. Там оформим запрос к её нейроматрице, изложим своё дело. Это первый, пробный шаг. Если повезёт, Невхия решит, что вам здесь нечего делать и выбросит из игры. Вы ведь этого хотите? Покинуть «Новый Мир» любой ценой?

— Да, — твёрдо ответил я.

— Нет, — твёрдо ответила Лиззи.

Я пристально взглянул на мумию. Ослышался?

— Елизавета, — Мэдлин заговорила очень медленно, как взрослый человек, делающий внушение ребёнку, — ты уверена? Может, заглянешь внутрь себя поглубже и поищешь ответ?

— М-м-м, я уже заглядывала. В прошлый раз внутри меня не было ни ответов, ни внутренних органов, совершенно ничего. Поэтому сейчас я уверена, мне будет лучше здесь.

Мы молчали. Я пребывал в некотором удивлении. А ведь у неё, казалось, был мятежный дух.

— Лиззи, тебя противозаконно выбросили из жизни в эту… фальшивку. Твои права человека и гражданина растоптаны. Неужели ты не хочешь вернуть отнятое?

Она бесшумно постучала пальцами по коленям, пожала плечами.

— Куда? Чтобы что? Я родилась в системе Солар, на репопуляционной фабрике, росла в воспитательном центре, я самостоятельная единица, нормальная ячейка общества из одного человека и мне хорошо везде, где мне хорошо. В реале моё призвание доставило много хлопот, а здесь можно рисовать что хочешь. По-моему, одни плюсы.

— А как же твоя идея дать ИИ возможность осознать себя?

— Ну это была не цель, а вероятный побочный эффект, — рассудила Лиззи. — К тому же это слишком долго. Власти утилизируют ИИ за малейший простой, что уж говорить о зависших. Нет, нет, в реал я не спешу, но, если вы не против, буду помогать вам всеми силами.

У меня были аргументы, я мог бы её переубедить, вывести к нужному выводу цепочкой логических доводов, но Мэдлин не позволила.

— Против свободной воли не попрёшь. Значит, решено. — Она поднялась и соблазнительно потянулась. — На рассвете полетим к горе Инхарион, это очень далеко. Разумеется, нам ещё многое следовало бы обсудить, но сейчас мне нужно выйти в реал, так что до скорой встречи.

Мэдлин превратилась в поток световых частиц и пропала, а я успел подумать только о том, что так и не получил от неё однозначного ответа.

— Спать будем внутри? — спросила Лиззи. — Там очень уютно и кровать большая.

— Спи одна, мне нужно запастись провиантом.

В тот момент я испытывал противоречивые чувства. Внезапно Лиззи, на которую можно было возлагать надежды, осознанно отказалась от настоящей жизни. Разочарование? Наверное… но как говорил мой отец, не жди, что люди будут оправдывать твои ожидания, — они не обязаны. Таким образом неправильно было бы думать о ней плохо, нужно просто продолжать идти своей дорогой.

А сейчас дорогу мне указывал желудок.