Гуль и Навруз

Взошла заря, сверкая с небосклона —

Из чрева рыбы вышел так Иона[17].

Опять земля спокойна и ясна.

Навруз очнулся от хмельного сна.

Увидел он: уродлив до предела,

Свершил Бахман уродливое дело.

Ни беков, ни сокровищ, ни казны...

О, как сердца изменников грязны!

Но юный шах, спокойный, стойкий, строгий,

Не отказался от своей дороги.

Кто полюбил, кто дал любви обет,

Тому готовит небо сотни бед.

В огне заложено любви начало,

И всех любовь сожгла, кого узнала.

Спешит влюбленный к той, что вдалеке,

Во прахе голова, душа — в руке.

Его питье — лишь слез кровавых влага,

Отверг он жизни радости и блага!..

Не злясь на бросивших его в пути,

Навруз позволил и друзьям уйти.

Тут встали все от мала до велика,

Сказали: "Миродержец и владыка,

Хотим лежать у ног твоих, о шах,

А нет — пусть нашим ложем будет прах!

Не тот, кто в дни удачи лезет в дружбу,

А тот твой друг, кто в горе служит службу.

Коль не тебе, кому же в нас нужда?

Коль не с тобой, то с кем пойдем тогда?"

Так прибыли в страну царевны юной, —

Приблизилась заря к стоянке лунной.

Навруз припал к земле, во прахе лег,

Облобызал следы от милых ног.