Хищники

10

Крэг Фревен напрягся.

— Что происходит?

Врач медленно покачал головой, отступил на шаг назад, не выпуская из руки зловещий канал из мускульной ткани, заканчивающийся изуродованным и вывалившимся языком. Оно двигалось. Внутри что-то перемещалось.

Каррус, остолбенев, следил за движениями под мышцами. Затем, поднимаясь по пищеводу, появилось прятавшееся там существо, выбравшееся из отверстия возле языка.

Мощные клешни. Плоское тело. Суставчатые тонкие и подвижные конечности. Длинный, изогнутый над телом хвост с острым угрожающим жалом.

Темно-коричневый скорпион.

Каррус все бросил и отпрыгнул назад. Скорпион снова упал в грудную полость и исчез, проскользнув между органами.

— Святая Мария, Матерь Божья! — воскликнул врач. — Вы видели? Вы видели, что он внутри?

Фревен кивнул. Удивление прошло, сердце почти успокоилось, и он попытался упорядочить свои мысли.

— Это скорпион так изуродовал рот Гевина Томерса, правильно?

Врач с трудом переводил дыхание, застыв на месте. Он смотрел на труп.

— Я думаю… — выдохнул Каррус. — Я думаю, что это так. Это животное напугало меня больше, чем сотня дьяволов!

Он глубоко вздохнул, чтобы справиться с волнением, и наконец снова подошел к операционному столу. Фревен наблюдал за ним.

— Губы, стянутые гвоздями и склеенные… повреждения внутри, припухлость там, куда било его жало. Да, скорпион оказался заперт в запечатанной ротовой полости и с яростью пытался освободиться. И в конце концов он нашел единственный подходящий выход — пищевод.

— Вся кровь под языком и повсюду в ротовой полости означает, что Гевин был еще жив? — спросил Фревен.

Каррус утвердительно закивал, не отводя взгляда от ужасного лица молодого солдата.

— Я очень испугался.

Фревен быстро сжимал и разжимал кулаки. Это было непроизвольное движение, сопровождавшее его размышления и появление первых выводов. Убийца использовал ручной фонарь, чтобы удивить жертву и не показать ему своего лица.

Гипотезе о схватке не хватало логики. Быстрое окоченение трупа произошло из-за невероятных мышечных усилий жертвы перед смертью: Гевина Томерса, подвергшегося мумифицированию, начал уродовать скорпион, и тут бы любой человек сошел с ума. На протяжении нескольких долгих секунд Гевин пытался выбраться из своей смирительной рубашки, изо всех сил напрягая мускулы. До самой своей гибели. Не было непосредственного столкновения, нападавший все устроил так, чтобы избежать схватки.

— Надо восстановиться после этого ужаса, — сказал врач, беря ведро, стоявшее у его ног. — Если хотите, можете взять длинный пинцет за вами на столе и подержать его вертикально, чтобы я мог отодвинуть этот отдел кишечника…

Фревен сделал, как он сказал, стараясь ни о чем не думать. Только делать. Без эмоций. Сосредоточиться на движении, а не на чувствах. Пинцет вошел в одну часть кишечника, затем в другую. Тихий влажный звук, похожий на тот, с каким язык отлипает от нёба.

Скорпион был внутри, пинцет разрушал ткани, прокладывая себе дорогу.

Только на третий раз Каррусу удалось схватить пинцетом хвост скорпиона. Врач поднял насекомое перед собой и внимательно осмотрел его. Шесть сантиметров в длину, он извивался, пытаясь освободиться из тисков. Затем врач бросил его в ведро.

Каррус поднял глаза на Фревена и посмотрел на него поверх очков в толстой оправе.

— Теперь, когда мы занялись этой задачкой, — начал он, — я попытаюсь проанализировать, что же действительно произошло в кают-компании три часа назад.

Он посмотрел на вскрытое тело, похожее на разрезанный огромный инжир, и добавил:

— У меня уже есть одна маленькая идея, но она вам не понравится, лейтенант.

Кевин Маттерс качался в своей подвесной койке, выставив одну ногу в сторону. Он постукивал карандашом по блокноту, ожидая своего командира. Два часа назад, когда лейтенант Фревен послал его узнать о Квентине Трентоне, ему удалось попасть на командный мостик, переговорить с капитаном, перед тем как офицер сопроводил его в служебное помещение на три уровня ниже. Там он смог побеседовать с командиром взвода, который знал Трентона. Он нарисовал малоприятный портрет. Маттерс все записал, ничего не пропустив.

Затем он вернулся в каюту и стал ждать возвращения своего шефа. Прошло много времени. Некоторое волнение и легкая бортовая качка мешали ему заснуть. Погода снаружи не предвещала ничего хорошего.

Фревен все не появлялся. Вскрытие затягивалось.

Маттерс всесторонне обдумал дело, проанализировал все подробности, которыми они располагали, для того чтобы установить связь между ними. Но он ничего не находил. Только инициалы QT вместо ОТ. Уже хорошо. А что еще?

Маттерс откинул голову назад. У него от усталости было раздражение глаз. Он видел свои вещи, лежащие в углу каюты, железный чемоданчик лейтенанта с драгоценным содержимым, его сумки. Еще вещи Фревена. Его чемоданчик.

При виде этого чемоданчика ему в голову пришла неожиданная мысль.

Он лишь быстро взглянет на содержимое. Просто чтобы лучше понять личность лейтенанта. Только быстрый взгляд. После всех лет, что они провели вместе, он никогда не имел такой возможности.

Нет, конечно же, нет!

Тем не менее Маттерс присмотрелся, как открывается чемоданчик. Нет никакого замка, только ручка.

Это займет одно мгновение.

Нет, нельзя!

Сержант посмотрел на закрытую дверь, потом на чемоданчик.

Только посмотреть… Только одну секунду. Не рыться, только посмотреть и закрыть.

Маттерс спрыгнул со своей койки, встал на колени перед железным кофром и придвинул его к себе.

Он взялся за ручку и потянул ее к себе. Крышка поднялась. Внутри лежало толстое покрывало, на нем фляжка и несколько пакетиков с сухим пайком.

Маттерс нахмурился. Он был разочарован. Неужели это все? И ничего более интересного?

Он обернулся на входную дверь и поднял покрывало.

Сержант увидел несколько десятков конвертов. Все запечатаны и адресованы одному и тому же лицу. Патти Фревен. Кевин Маттерс узнал почерк лейтенанта. Он судорожно сглотнул. Почему все эти письма? Однако жена лейтенанта была…

Маттерс попытался вскрыть один из конвертов.

Нет! Только не это!

Маттерс отдавал себе отчет в своих действиях, ведь это была всего лишь игра в расследование. А что произойдет, если он узнает, что я нарушил его тайну? Маттерс вдруг вспомнил, что лейтенант склонен к внезапному гневу. Этакая масса мускулов при таких габаритах. Он бы угробил его одним щелчком. Лейтенант Фревен производил впечатление исключительного человека, и никто не смел даже пикнуть, когда он входил в помещение и требовал исполнения приказа. Маттерс однажды видел, только один раз, как он схватил за грудки пьяного солдата, проявившего к нему неуважение. Солдат на секунду так резко оторвался от земли, что протрезвел еще до того, как его нос поравнялся с носом лейтенантом.

Прочитать только одно письмо. Только одно. Маттерса охватило волнение, обдавшее жаром его грудь. Кроме любопытства он испытывал… желание. О чем пишет лейтенант своей жене? Член молодого сержанта начал потихоньку подрагивать.

За его спиной отворилась дверь.

Маттерс набросил на письма покрывало, опустил крышку чемодана и встал с бешено бьющимся сердцем, ожидая встретить бурю.

К внезапному страху добавилось удивление: это оказался не лейтенант, в каюту вошла медсестра.

— Извините, что я не постучала, — тихим голосом сказала она, — я открываю уже третью дверь, и каждый раз приходится будить уснувших людей. Нелегко было вас найти.

Она была в ослепительно белой одежде, светлые волосы были убраны назад и заплетены в длинную косу.

— Что такое?.. Чем я могу помочь вам? — спросил Маттерс, отходя от чемодана.

— Я хотела поговорить с лейтенантом.

— Его нет, ему что-нибудь передать?

Энн колебалась. Она нервно разглаживала свою белую юбку.

— Он скоро придет?

— Не могу вам сказать.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Почему? Что-то произошло?

— Не знаю, мисс, я могу передать ему сообщение.

— Мне хотелось бы знать, — забормотала она, — где вы будете задействованы. Я могу сама выбрать сектор своей работы, но, чтобы помочь вам, я должна знать, в какой роте вы будете работать.

Маттерс не знал, что ответить. Кажется, лейтенант хотел задействовать ее в расследовании.

— В роте Рейвен, — признался он. — Есть подозреваемый, Квентин Трентон.

В конце концов, она нравилась лейтенанту, он делился с ней информацией, и Энн наверное сможет быть им полезной.

— Рейвен, Трентон… Очень хорошо. Я сейчас же займусь этим. Спасибо.

Она быстро попрощалась и вышла, закрыв дверь так торопливо, как будто он слишком много ей сказал. Маттерс понял, что ее присутствие смущает его. Ему не нравилось, как она его рассматривала. От этого он приходил в замешательство, поэтому он так быстро назвал ей имя Трентона. Впредь он должен быть осторожней. Да, следует пореже встречаться с ней. Она ему не нравилась. Ее взгляд, манера вести себя. Эта женщина мешала ему.

Вскоре в каюту вошел Фревен. С непроницаемым лицом, верный своей привычке. Маттерс сразу же взял свой блокнот.

— Ну, как вскрытие? Вы нашли что-нибудь?

Фревен прошел прямиком к своим вещам, обдав Маттерса холодом. А вдруг он заметил, что в его вещах рылись? Лейтенант вытащил из чемоданчика фляжку, сбрызнул лицо водой и помассировал веки.

— Жертву зовут Гевин Томерс, — тихо сказал он. — Я только что проверил: это солдат из роты Альто. Эта рота размещается вместе со взводом другой роты, догадайтесь какой?

— Рейвен?

— Точно. И там был только третий взвод, тот, до которого сократилась область нашего расследования. Убийце было легко завлечь свою жертву в ловушку, так как рота Альто и третий взвод Рейвен размещены на судне в одном месте. Он придушил его сзади, достаточно зверски, для того, чтобы лишить сознания, но не убить. Убийца положил его на стол, чтобы с помощью клейкой ленты сделать из него мумию. Потом он сел на него и поместил ему в рот живого скорпиона, которого запер там, гвоздями пронзив и стянув губы, соединил их насмерть. Томерс бился до смерти, чтобы освободиться от своих пут, а в это время перепуганный скорпион терзал его, прокладывая себе путь к освобождению. У солдата так изранены все десны, щеки и нёбо, что невозможно представить! Вот все, что удалось выяснить при вскрытии трупа.

Маттерс, умевший быстро и четко формулировать мысли, заметил:

— Живой скорпион? Это значит, что… убийца мог и не дожидаться смерти солдата, он мог выйти до того, как она наступила.

Фревен покачал головой:

— Нет, я думаю, что он остался. Врач показал, насколько он был жесток с Гевином, но не для того, чтобы самому убить его. Ни удушение, ни давление на грудную клетку не были смертельными. Он мучил его разными способами, чтобы лишить сознания, а затем выпустить на сцену скорпиона.

— Выпустить на сцену?

Фревен кивнул:

— Именно. Это даже не месть, так не убивают. Он использовал хладнокровно обдуманный способ, чтобы достигнуть конечной цели: скорпион во рту станет орудием смерти. Помните, я учил вас: есть язык смерти.

Маттерс тут же вспомнил. Фревен был убежден, что преступная жестокость является свидетельством извращенного ума, от природы злого или ненормально развитого. Жестокость была языком. Она выражалась на месте преступления кровавыми буквами, кровоподтеками, пунктуацией сломанных, разрушенных предметов и иногда даже стилистическими фигурами — когда преступник перемещает тело или передвигает предметы. Каждое преступление должно быть прочитано и проанализировано для того, чтобы понять, что злоумышленник хотел сказать, чтобы проследить за ходом его мыслей, а главное в этом почерке — неосознанное, бессознательное преступника. Расшифровать место преступления — значит расшифровать автора, то есть установить его личность.

Фревен обобщил все свои записи и факты для того, чтобы посмотреть на них с другой стороны:

— Если довести мое рассуждение до конца, то можно предположить, что убийца — это человек, который развивался не так, как вы или я, он был более ограничен в выражении своих чувств. Кроме тех случаев, когда выражал их посредством убийства. При этом ограничения разрушаются, он может сказать этим все, что хочет, при полной, безудержной и опьяняющей свободе. И сейчас мы можем сказать, что он — порочный человек с патологической жестокостью. Он может идти по лезвию бритвы, чтобы совершить убийство, потом отойти и снова вернуться. Почему? Есть альтернатива: первое — полная власть. Он хочет доказать себе, что может убить, а может оставить жизнь. Он пытается убедить самого себя, он не уверен в себе, каждый раз он хочет знать, до какой границы он способен дойти. Жертва не имеет для него никакого значения, она есть только средство удовлетворения его побуждения, она не существует для него как личность, убийце достаточно его отношений с тем, что он ищет, а именно успокоения, созерцания масштаба своих возможностей. Второе — внушить уважение своей жертве, которой отводилась определенная роль в игре. Он хочет показать ей, что может сделать многое, что он — всемогущ. У него есть право на жизнь и на смерть. Это могло бы поддержать первую гипотезу, а именно доказать свою власть, но с другой стороны — он должен терроризировать, чтобы удовлетвориться. Отношение к жертве может варьироваться, иногда он не пренебрегает ею, она служит ему как бы зеркалом. Даже если для него больше не существует понятия гуманности, жертва все же остается важным средством его работы над собой.

Маттерс не верил своим ушам:

— Как… Как вы можете утверждать это с уверенностью только лишь после вскрытия?

Фревен медленно упер свои огромные руки в бока.

— Простое логическое умозаключение, если завершить мое рассуждение о языке крови. Поступки говорят, надо только суметь их прочитать. Для этого существуют книги по психологии. Понять человеческое поведение, отклонения от нормы, последствия поступков для того, чтобы определить тип личности. Тем не менее я задаюсь вопросом о восприятии убийцей самого себя: сконцентрирован ли он только на самом себе, или жертва и ее реакции влияют на то, что он ищет, а значит, на то, что он делает?

— А для нас какая разница?

— Огромная. Если он полностью сосредоточен на себе, то мы преследуем скромного человека, интроверта, немногословного, необщительного. Если, наоборот, ему необходима реакция жертвы, ее уважение, то ему нужно следить за ее действиями, унижать ее — и значит, мы имеем дело с экстравертом, может быть, чересчур деятельным, горлопаном…

Фревен вытер лицо нижним краем своей футболки цвета хаки.

— У вас есть информация о Квентине Трентоне? — спросил он.

Маттерс помахал своим блокнотом.

— Он энергичен и напорист. По словам командира взвода, Трентон — черствый человек, не поддающийся никакому воздействию, драчун, легко раздражается. Как-то раз он едва избежал тюрьмы, после того как серьезно ранил трех человек в ходе закончившегося дракой спора.

Пристально посмотрев на сержанта, Фревен сказал:

— Я должен принести вам свои извинения. Я думал, что инициалы, найденные на месте преступления, являются зловещей подписью убийцы. Теперь думаю, что правы вы: это Росдейлу удалось из последних сил написать имя убийцы. И Трентон полностью соответствует тому типу личности, который мы ищем.

— Он достаточно одинок, — продолжил Маттерс, — очень жестокий тип, единственный, чьи инициалы соответствуют, правша, который получил увольнительную накануне первого преступления. А значит, он мог раздобыть голову барана и… живого скорпиона. Он из роты Рейвен, находился на борту «Чайки» в ночь первого убийства, и он из третьего взвода, который располагается совсем рядом с местом второго преступления. Все полностью сошлось.

— Где он должен быть во время штурма?

— Он высадится во второй линии, когда будет обеспечена относительная безопасность. Командир взвода считает нужным использовать его для зачистки береговой линии. А я думаю, что он хочет держать в поле зрения Трентона все время, что было бы затруднительно при первой атаке.

— Очень хорошо, теперь отправляйтесь к командованию и сделайте так, чтобы мы оказались в той же барже, что и он. А я должен привести в порядок свои записи.

Маттерс невольно отступил назад.

— Мы? В той же… Почему не арестовать его сейчас же?

— На каком основании? Вы полагаете, что, порывшись в его вещах, мы найдем неопровержимые доказательства? Я так не думаю. У него есть только солдатское снаряжение. И не окажется ничего, что могло бы выдать его, — это бы удивило меня! Нам надо отступить и немного понаблюдать. Рано или поздно он совершит ошибку, а мы будем тут как тут.

Внезапно весь корабль задрожал, и коридоры заполнил громкий вой сирены. «Чайка» начала обстрел. Раздались первые залпы пушек. Блестящие глаза Фревена встретились со взглядом его помощника. Они поняли друг друга.

Маттерс выбежал в коридор и заторопился по лестнице наверх. Только что начался штурм.