Хищники

48

Лиза Хибург оказалась молодой двадцатилетней женщиной с рыжими вьющимися волосами. Изящной, элегантной и грациозной женщиной, на которую оборачивались мужчины. Затем Фревен заметил, что у нее живые зеленые глаза, придававшие ей особый шарм. Секретарша с интересом рассматривала внутреннее убранство церкви, впечатленная готической архитектурой. Маттерс, Донован и Энн сели чуть в стороне, не мешая лейтенанту вести беседу, которая продлилась не менее получаса. Фревен предпочел сразу не говорить о Фергюсе Росдейле и всем остальном, связанным с расследованием. Он расспрашивал Лизу только о ее жизни, месте рождения, причинах вступления в армию, о ее семье… Маттерс запоминал все, что они говорили, но увы! ничего интересного. Когда Фревен посчитал ее готовой, то есть освоившейся в обстановке и разговорившейся, он приступил к сути дела:

— В любом случае я благодарю вас, что вы согласились приехать к нам.

— Пустяки, не стоит об этом говорить, тем более что это не нарушит работу штаба, нас там целая орава. У каждого старшего офицера есть свои секретарши и другие помощники. В общем, можно отсутствовать какое-то время, и это никого не смутит. К тому же… я знаю, что вы расследуете смерть Фергюса.

Фревен медленно кивнул, присматриваясь к Лизе.

— Представляете, мне даже не предложили съездить домой! — прибавила она с холодным гневом, который даже не пыталась скрывать. — И мне не позволили увидеть его тело.

— Вы хотели этого?

Она подняла на Фревена свои изумрудные глаза.

— Хотела ли я этого? Конечно! А вы бы не захотели проститься с той, кого вы любили, если бы ей предстояло исчезнуть навсегда?

Этот вопрос Фревен обошел молчанием.

— Сколько времени вы встречались?

Лиза задумалась.

— Десять дней, мы встречались в полдень, в столовой. Я знаю, вы скажете, десять дней — это совсем мало. Но для меня это много, а Фергюс был необыкновенным парнем.

Фревен одобрительно кивнул и стал подбирать ключи к ее доверию.

— Неважно, сколько вы знали друг друга, важно то, что вы чувствовали. Я точно знаю. Скажите, в последнее время он не казался вам немного… странным, может, он в чем-то изменился?

Прежде чем ответить, она сглотнула слюну.

— Нет. Не более странным, чем все мужчины, ожидающие отправки на фронт. Трудно сказать, в таких обстоятельствах… А почему вы спрашиваете?

Фревен пожал плечами:

— Я пытаюсь понять, почему он пошел на «Чайку» посреди ночи.

Лиза Хибург быстро захлопала ресницами.

— Что вы думаете об этом? — прямо спросил Фревен.

— Ничего. Ваши люди уже спрашивали меня об этом.

— Да, в тот день, когда они пришли сообщить о смерти Фергюса, вы оказались не в состоянии отвечать на их вопросы, и я могу это понять. Поэтому я снова встретился с вами. Итак, вы ничего не знаете, он вам ни о чем не говорил?

— Абсолютно ни о чем.

— А может быть, вы знаете, с кем он общался, главное, с кем решил встретиться в ту ночь?

— Нет, ничего не знаю.

— У него были друзья на базе?

— Думаю, что это сослуживцы из его роты.

Молодая женщина стала меньше говорить, фразы сделались короче, как будто она пыталась уйти от этой темы, — подумал Фревен.

Но продолжал настойчиво расспрашивать:

— Фергюс был грустным или унылым? Он был в депрессии?

— Нет, совсем нет… Может быть, немного взволнованным, думая о неизбежности сражения, но, конечно, он не был в депрессии! Не думаете же вы, что он мог… покончить с собой?

— Я должен рассмотреть все версии, — солгал Фревен, который хотел расшатать барьеры в сознании молодой женщины.

— Он не смог бы! Фергюс не сделал бы этого никогда.

— Я не говорю, что вы его плохо знаете, однако если десяти дней достаточно, чтобы испытать к человеку привязанность, то это слишком короткий срок, чтобы как следует узнать его, вам не кажется?

— Может быть, но у меня… хорошее чутье в отношении людей, и я бы почувствовала, что Фергюс внутренне изменился. Он не был в депрессии. Он бы никогда не покончил с собой.

Фревен намеревался продолжать приводить в смятение молодую женщину, но он решил поменять подход, чтобы затронуть более глубокие струны в ее душе.

— Я очень сожалею, но мне придется спросить, Лиза, может быть, вы знали, что Фергюс виделся еще с кем-то?

— Вы хотите сказать, с другой женщиной?

— Или даже с мужчиной, все возможно.

Она тряхнула головой:

— Конечно, нет! Я сказала вам, что знала его недолго, но я хорошо чувствовала его. И он не был таким.

— Однако он по своей воле поздно ночью поднялся на борт «Чайки», а вы об этом не знали.

— Нет, нет, нет, это не то, что вы думаете, у него не было любовницы!

— Не то, что я думаю? Почему? Вы об этом знаете больше, чем я?

Ее глаза горели гневом и злобой, это был взгляд женщины, загнанной в тупик или попавшей в ловушку.

— Ну, — сказал Фревен спокойным, добрым голосом, — если вы решили больше не скрывать ничего от меня, то… что вы знаете?

Приоткрыв рот, она устремила свои изумрудные глаза во мрак церкви. Лиза молчала, и Фревен продолжил добиваться ее доверия:

— Именно благодаря вам мы, вероятно, сможем подобраться к истине, узнать, что же на самом деле произошло той ночью в столовой. Вы одна сможете нам помочь.

— Фергюс был очень хорошим человеком, — внезапно сказала Лиза с вызовом. — Вы слишком быстро стали осуждать его, потому что не знаете его так хорошо, как я!

— Если вы мне ничего не скажете, я буду вынужден предполагать только самое худшее, Лиза. Я не хочу бросать тень на память Фергюса, если вас волнует именно это.

Она снова сглотнула и посмотрела на лейтенанта, уже не так жестко, скорее вопросительно.

— В день его исчезновения ко мне пришел один человек. Друг Фергюса. Он был взволнован, рассказал мне кое-что и попросил помочь ему. Война давила на Фергюса, ему было тяжело, это правда. Но у него не было склонности к самоубийству, лейтенант, поверьте мне! Это был ягненок с доброй душой, а предстоящая битва делала его больным. Именно из-за этого он начал употреблять это, чтобы забыться и успокоиться.

— Наркотики?

Она со слезами на глазах опустила голову.

— Я не хотела сразу поверить в это, но тот человек, по-видимому, хорошо знал Фергюса. Он сказал мне, что сможет помочь ему. Он хотел увидеть его, поговорить с ним, но Фергюс его избегал. Тогда и задумали эту ночную встречу на «Чайке».

— Вы или этот человек?

— Это была… его идея.

— А почему на «Чайке»?

— Он сказал, что это было бы легче для него, и если я назначу там Фергюсу встречу, это не покажется ему подозрительным, потому что я сама должна была отплывать на «Чайке».

Фревен с подозрительным видом наблюдал за ее реакциями.

— Лиза, а почему вы не рассказали нам об этом?

— Потому что вы бы смотрели на Фергюса как на наркомана, а не как на человека! Вы бы запятнали его образ!

Фревен наклонился к молодой женщине:

— Лиза, вы знаете имя человека, который пришел к вам в тот день?

Она казалась немного оскорбленной.

— Конечно, я его знаю. Это солдат из роты Рейвен. Его фамилия Хришек. Владимир Хришек. Он взял с меня клятву никому ничего не говорить. И вот, надеюсь, вы довольны, а я предала свою клятву. Только Бог знает, что я заслуживаю теперь.