Хо

ГЛАВА XV

Близилось утро, но заснуть они уже не могли, не смотря на ужасную усталость. Сказывалось нервное напряжение. Все, кроме Ольги, заявились в ресторан и, достав из бара заветные бутылки, уселись за облюбованным столиком. Они уже сидели вот так однажды, в траурном молчании, провожая Настю. Теперь же их собрание касалось безвременного ухода из жизни Владимира Геранина.

Практически никто из собравшихся не испытывал проникновенной жалости к усопшему. Естественная человеческая жалось и скорбь по умершему, разумеется, присутствовали в их душах, но Володькина смерть определённо не являлась очень уж тяжёлым ударом для каждого из них. Гораздо более сильным было чувство страха. Все понимали, что завтра такая же участь может постигнуть кого-то из них. Подсознательно все ощущали нависшую над ними угрозу, но никто даже близко не мог представить, в чём же она заключалась и что из себя представляла.

Разговор начался с традиционных поминальных речей и минуты молчания. Затем ребята плавно перешли к обсуждению того, каким был Геранин. Гена налегал на спиртное больше всех, в то время как Сергей и Бекас в этот раз употребляли горячительные напитки в умеренных дозах. Было видно, что они настроены решительно, а выпивка сбивает их с конструктивного лада.

— Бегали с ним по двору, пацанами, играли, — говорил Сергей. — Как будто бы только вчера это было. И вот, его уже нет с нами. Не верится в это. Как хотите, ребят. Не верится!

— Да, — согласился Бекас, приложив руку к груди. — Действительно, такое чувство в душе, словно Вовка прикалывается над нами. Как будто он вот-вот зайдёт сюда, сядет за этот стол, выпьет с нами.

— Всё-таки, неплохим он был парнем. Никогда не жадничал. По ресторанам нас водил постоянно, по клубам, на яхте катал — и всё за свой счёт.

— Согласен. Нормальным он был чуваком. Жаль его. Жаль, — Иван вздохнул.

— Я не могу, не могу вынести это, — дрожащим голосом прошептала Лидия. — Он был таким бодрым, и вот, умер. Ни с того, ни с сего. Вдруг! Это кошмар. Да, у нас с ним были прения, разногласия, но… Как говорится «о мёртвых либо хорошо, либо ничего». Царство ему небесное.

— Был человек, и нет человека, — уныло произнёс Осипов.

В ресторане на какое-то время воцарилась тяжёлая пауза, после которой разговор продолжился.

— Ясно одно. Болезнь, которая косит нас одного за другим — заразна. Люди от неё сходят с ума, а потом умирают. Слушайте, а вдруг этот корабль случайно попал в зону испытания какого-то секретного психотронного оружия? Всех, кто был на судне — срочно эвакуировали. А потом сюда явились мы, в результате чего попали под действие этого самого оружия, — предположил Сергей.

— Я теперь во что угодно готова поверить, — ответила Лида.

— У меня на этот счёт есть своё мнение, — вступил в разговор Бекас. — И я почти уверен в своей правоте.

— Так поделись с нами.

— Пока не могу. Сначала я должен твёрдо во всём убедиться. Но думаю, что уже к вечеру я предоставлю вам полную информацию. Меня также волнует другой вопрос. Если эта зараза передаётся от одного человека к другому, то кто должен быть следующей жертвой?

— Пока, вроде бы, я не замечал ни у кого таких сдвигов, какие были у Вовки и Насти, — пожал плечами Сергей. — Надеюсь, что эта череда смертей на них и закончится…

— Мне тоже хотелось бы в это верить, — упавшим голосом произнесла Лида. — Но я, кажется, знаю, кто будет следующей жертвой.

— Кто?! — в один голос спросили Бекас и Сергей.

— Конечно же, на сто процентов я не уверена, но…

— Говори, кто?!

— Это… Ольга, — Лидия виновато опустила глаза.

— Оля? Но почему? — опешил Сергей.

— Прости, Серёж, я искренне надеюсь, что ошибаюсь, но…

— Есть подозрения?

— Есть. Мне очень жаль…

— Но с чего ты это взяла?

— В последнее время Ольга странно себя вела. Даже не знаю, как это объяснить. Что-то в её поведении меня смущало. А когда, ну-у… Это произошло… С Вовкой… Она кричала какие-то непонятные вещи, потом смотрела куда-то в сторону, совершенно забыв о том, что творится рядом, словно видела что-то в коридоре. После этого, она ушла в свою каюту, как будто бы происшедшее было для неё чем-то обычным. Кстати, где она сейчас? Почему она не с нами?

— Она спит, — ответил Сергей. — Я хотел её разбудить, но потом подумал, что не стоит этого делать. Она перенесла страшный стресс и нуждается в отдыхе. Поэтому я оставил её в покое.

— Мы все перенесли стресс. Но, как видишь, не можем уснуть. О каком сне может идти речь, после того, что произошло этой ночью? А Ольга спокойно констатировала смерть Вовки, ушла к себе в каюту и отключилась. Ты считаешь, что это нормально?

— Если человеческое переутомление достигло предела, то ничего удивительного в резкой отключке нет, — защищал подругу Сергей.

— А её странные фразы, а взгляд в пустоту? — не унималась Лида.

— Тоже не факт, что она рехнулась. В стрессовой ситуации человек зачастую ведёт себя неадекватно. Особенно когда его борьба не увенчалась успехом.

— Серёг, не в твоих интересах отстаивать позицию, связанную с безупречным психическим состоянием Ольги. Если она не подхватила эту болезнь, то слава богу. Но если она заразилась — то уже нужно что-то предпринимать для её спасения. Понимаешь? Лучше готовиться к худшему, чем тупо верить в то, что этого не может быть, и бездействовать, пока не станет слишком поздно. Если поведение Ольги вызывает пусть даже малейшее подозрение — нужно быть готовыми, что скоро она может полностью уйти в себя, превратившись в ходячее растение.

— Да-да, ты прав, — взволнованно закивал Сергей. — Она не заболела. Конечно же, не заболела. Но мы должны быть готовы ко всему. Для подстраховки.

— И что вы сделаете, если она действительно заразилась? — криво улыбнувшись, спросил Осипов.

Этого вопроса не ожидал никто.

— Ну-у, — начал было Бекас. — Мы ей поможем…

— Как вы ей поможете?

Никто ничего не ответил.

— Чем мы могли помочь Володьке? А Насте? — продолжал капитан. — Правильно. Ничем. Мы могли только беспомощно прыгать вокруг них, совершенно не зная, как облегчить их страдания. Среди нас нет ни одного врача. Что мы можем сделать? Я не знаю…

— Но ведь должен же быть какой-то выход, — пролепетала Лидия.

— Мне в голову приходит лишь одно. Может быть вам этот вариант не понравится, но ничего другого я придумать пока не смог, — со вздохом ответил Осипов.

— Что ты придумал?

— Если это болезнь, и болезнь заразная, то необходимо оградить заражённого человека от остальной группы. Пусть это лишь подозрение на начальные симптомы болезни. Всё равно. Не следует рисковать. Нужен карантин.

— То есть, ты предлагаешь убрать Ольгу подальше от нас? — не скрывая возмущения, спросил Сергей.

— «Убрать» — слишком жёстко сказано. Нужно всего лишь исключить регулярные контакты с ней. Изолировать её. На время, разумеется. Чтобы она ненароком не заразила ещё кого-то из нас. Для этого придётся запереть её в каюте…

— О чём ты говоришь, Генка?! Разве так можно?! Я не позволю этого! То, что она заражена — нужно ещё доказать!

— Если она заразилась — то проявление болезни будет заметно в ближайшее время. Если через день мы ничего не заметим — то будем считать, что она здорова, и снимем карантин, — заверил взволнованного Сергея капитан. — Иначе я не знаю, как обезопасить остальной экипаж от этого паранормального недуга.

— Да вы что, ребят? Нельзя её запирать. А если вас вот так? — Сергей пытался найти понимание у друзей, но те были непреклонны.

— Успокойся, Серый. Это для её же пользы, — сурово кивнул Бекас. — Генка прав, мы больше не можем рисковать.

— Да какая польза?! Нельзя так с Олей поступать!

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Я… Я… Да валить надо отсюда, и чем быстрее — тем лучше! Хватит помощи ждать. Не придёт она — это уже понятно стало. Пять дней сидим тут как проклятые. По мне, так лучше болтаться в шлюпке посреди моря, чем сидеть на этом корабле, заражённом непонятной заразой, и гадать, кто следующий отдаст богу душу.

— Наконец-то! Хоть кто-то предложил что-то стоящее! — всплеснула руками Лида. — А я уже давно говорила об этом…

— Я согласен, — сказал Бекас. — Меня этот корабль тоже уже порядком достал. Хватит тут отсиживаться, ждать у моря погоды.

— Да уже давно пора было это осуществить! — поднялась из-за стола Лидия.

— Значит, решено. Покидаем корабль, — Сергей перевёл взгляд на капитана. — Ген, ты нас поддерживаешь?

— А мне пофигу, — равнодушно ответил Осипов, глядя на опустошённую рюмку. — Мне уже всё до фонаря. Уплывём мы, или останемся. Какая разница?

— Да прекращай ты этот пессимизм! Просто скажи, ты с нами?

— Как скажете…

— Вот и славно. Итак, нам необходимо спустить моторку на воду, а для этого нужно транспортировочный кран починить. Боюсь, что с ним придётся основательно повозиться.

— Чепуха. Кран — это не проблема. Разберёмся, что с ним. Главное — подготовиться к путешествию. Мотобот — это вам не яхта. Комфорта минимум. Надо запастись провизией и водой. Неизвестно, сколько нам придётся барахтаться посреди моря. Мы ведь даже не знаем куда плыть, — Геннадий потянулся было за бутылкой, но Сергей поспешно перехватил его руку:

— Ген, хорош. Не время сейчас напиваться. Нам очень нужна твоя помощь.

Осипов кивнул и послушно убрал руку.

— Ясное дело, что мы не отправимся в плаванье без жратвы, — произнёс Иван.

— Дело не только в жратве. Чай не в пруду сидим, а в открытом море. Сечёте? В море выходить нужно подготовленными, а не так — с бухты-барахты. Надо всё рассчитать, продумать. Да, теперь мы все сможем поместиться в мотоботе, но нам ещё потребуется взять с собой немало вещей: провиант, запасы воды и горючего, тёплую одежду и покрывала, чтобы ночью не закоченеть (хоть и лето на дворе, а ночью бывает прохладно, особенно у воды), медикаменты, да много чего ещё придётся захватить.

— Я всё соберу, что нужно, — вызвалась Лида. — Только скажите, что брать. А вы пока кран ремонтируйте.

— Когда займёмся починкой? — решительно спросил Сергей.

— Ну не сейчас же. Ночь как-никак, — Геннадий взглянул в окно и увидел, что туман начинает светлеть.

Ночь заканчивалась, постепенно сменяясь новым утром. Вздохнув, капитан продолжил:

— Сейчас пойдём, передохнём малость. Покимарим часок-другой, придём в себя, избавимся от усталости, чтобы руки не дрожали и глаза не слипались.

— Задремать мы всё равно вряд ли сможем. Разгулялись. Да и ночь почти завершилась. Смотри, светает уже. Может быть, начнём прямо сейчас? Раньше начнём — раньше закончим, — предложил Сергей.

— Нет уж, вы постарайтесь отдохнуть, как сможете. Заставьте себя, на худой конец. Дополнительные нагрузки нам ни к чему. Мы всё успеем. Главное — не дёргаться и не торопиться. Быстрота требуется только при ловле блох.

Спорить никто не стал. Без лишних слов ребята покинули ресторан и отправились по своим каютам. Когда Бекас и Лида скрылись за дверью пятьдесят третьей каюты, Осипов остановил Сергея около входа в пятьдесят четвёртую.

— Подожди. Я не думаю, что тебе нужно туда идти.

— Но почему? — удивился Сергей. — Там же Ольга.

— Вот именно! Послушай, это конечно же сугубо твоё дело. Я не настаиваю, поступай как знаешь. Но считаю своим долгом предупредить тебя. Эта непонятная болезнь каким-то образом передаётся при близком контакте с заражённым человеком. Я, конечно же, тоже не хочу верить в то, что Ольга подхватила эту заразу от Володьки, но… Кто знает? Бережёного — бог бережёт, Серёг, сам понимаешь. Поверь, я не за то, чтобы отгородить Ольгу от нас. Я за то, чтобы обезопасить нас от болезни. Предлагаю тебе перейти в другую каюту.

— Я всё понимаю, Ген, — Сергей положил руку ему на плечо. — Не обижайся, но я считаю, что ты излишне перестраховываешься. Ольга — не больна. Всё будет в порядке. Скоро мы уплывём подальше от этого треклятого корабля.

— Ну-у, поступай как знаешь, — развёл руками капитан.

— Не волнуйся. Ты-то где теперь расположишься? Явно не в пятьдесят пятой…

— Само собой разумеется. После того, что в ней произошло… Нет, я определюсь в пятьдесят вторую. Если составишь мне компанию — буду только рад.

Ответив коротким кивком, Сергей повернулся и зашёл в свою каюту.

Ольга спала, изредка вздрагивая во сне. Двигаясь на цыпочках, чтобы её не разбудить, парень прокрался к своей койке и тихонько лёг. Какое-то время он лежал на боку, с сомнением глядя на свою спящую подругу. Не смотря на то, что он ни в какую не желал верить в то, что Оля заболела, подозрения всё же мучили его. Усиленно борясь с ними, Сергей вдруг забылся и задремал. Усталость взяла над ним верх.

Sed semel insanivimus omnes.

Пробуждение… Когда сквозь щели приоткрывшихся век вливаются холодные режущие потоки света, заставляющие глаза слезиться. И ещё не совсем понимаешь, где ты. В голове слышны отзвуки какой-то музыки, услышанной во сне, перепутанной, перемешанной с другими мелодиями, бессмысленной. Память постепенно возвращается. Ужасы минувшей ночи вновь всплывают в пробуждающемся сознании. Как же не хочется о них вспоминать! Но выбора нет. Нужно просыпаться и вступать в новый день.

Увидев, что Сергей спит на соседней кровати, Ольга вскочила и бросилась к нему. Долго тормошить его не пришлось. Парень быстро проснулся и открыл глаза.

— Серёж, — обратилась к нему Оля. — Где Володя?

— Что? — пробормотал он. — Вовка? Мы же его отнесли в морозильник…

— Значит, он всё-таки умер… — отступила от него Ольга. — Это случилось на самом деле. Боже мой.

Сергей, кряхтя, приподнялся, и сел на кровати.

— Да, мне тоже хотелось бы думать, что это нам приснилось, — сочувственно произнёс он. — Но, как это ни печально, наш Вовка действительно умер.

— Умер, — Ольга отрешённо села на койку, глядя куда-то в сторону отсутствующим взглядом.

— Оль, я понимаю, это тяжёлая потеря. Но мы должны держаться, — Сергей подошёл к ней. — Сегодня мы покинем этот корабль…

Он продолжал говорить что-то ещё, но Оля уже не слышала его. Звон в её ушах усилился. Перед глазами стояла какая-то серая пелена. И ужасно не хотелось говорить. Не хотелось вообще ничего делать. Серёжка что-то спрашивал, но у неё не было желания отвечать ему. И тогда он отвечал сам себе, продолжая свою речь. Неизвестно, сколько бы ещё времени продолжался этот односторонний разговор, пока наконец Сергей не заподозрил неладное.

— Оля, что с тобой? Ты на себя не похожа. Тебе нехорошо? Почему ты молчишь?

Его слова казались такими далёкими, не смотря на то, что он стоял рядом с ней. Как же ей не хотелось отвечать на эти вопросы! Но почему? Она сама не понимала этого. Не осознавала, что с ней. И не хотела ни с кем разговаривать. Но ответить было нужно. Хотя бы для того, чтобы успокоить Сергея. С каким же трудом ей дался этот ответ.

— Всё в порядке, Серёж. Всё хорошо, — произнесла она, и удивилась своему голосу.

Эти слова были произнесены в обычной тональности, но прозвучали совсем не так, как ожидалось. С опозданием. То есть, Ольга сначала произнесла это, и только через пару секунд её голосовые связки озвучили сказанное жалким сдавленным хрипом, который и услышал Сергей. Услышал и испугался. Засуетившись, он начал что-то торопливо говорить ей, водя руками перед лицом. Но та уже совсем не воспринимала его обращения, погрузившись в необычный транс. И лишь одна мысль неустанно сверлила её разум: «Это произошло. Теперь я — сомнамбула». Сергей ещё какое-то время прыгал возле неё, но все его попытки привести её в чувства были безрезультатными. В конце концов Ольга завалилась на бок, и, упав на кровать, произнесла:

— Я не выспалась. Я полежу немного…

Вместо этого она смогла издать лишь непонятное дремотно-бредовое бормотание, окончательно выбившее Сергея из колеи. Переполошённый, он пулей выскочил из каюты.

Когда он ушёл, в помещении сразу стало тихо и спокойно. Удивительно, но страшная мысль о том, что она стала сомнамбулой, почему-то вовсе не пугала Ольгу. Осознание этого действовало на неё скорее утомляюще, нежели пугающе. Лёжа на кровати, она расслабилась, погружённая в полудрёму.

Время от времени ей чудились необычные сюрреалистические картины, необъяснимого содержания. Изогнутые дома, устремлённые грибоподобными башнями высоко в розовое небо. Змеящиеся мосты, пролегающие над искристой поверхностью реки и входящие прямо в стены причудливых небоскрёбов. И гигантские планеты, пролетающие над головой, время от времени застилающие собой небеса.

Вдруг ей отчётливо показалось, что она проваливается куда-то. Инстинктивно попытавшись ухватиться за что-нибудь, Ольга дёрнулась и очнулась. Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, когда ушёл Сергей. Трезвое мышление вновь вернулось к ней.

Быстро поднявшись с койки, девушка в ужасе обнаружила, что её руки покрыты высохшей кровью. Моментально бросившись в душевую кабину, она включила воду и тщательно вымыла их под краном. Ей также пришлось умыться — брызги засохшей крови оказались и на её лице. Откуда взялась эта кровь?! Ах, ну да… Ночью, когда лопнул живот Геранина, её забрызгало. Поёжившись от страшного воспоминания, Ольга вышла из душевой и вновь уселась на койку.

Она не знала, что ей делать. По идее следовало пойти, разыскать Сергея, и объяснить ему, что с ней всё в порядке. И Оля уже почти собралась это осуществить, встала, надела рубашку и шагнула к выходу, но в этот момент поняла, что сама не уверена в своём состоянии. С ней действительно творится что-то неладное, и убеждать Сергея в том, что она в полном порядке — значит лгать. Ведь всё равно истина вскроется рано или поздно. Нет, сначала она должна сама убедиться, что её психическое здоровье не вызывает опасений.

Так и не дойдя до дверей, она вернулась обратно и легла. Полежав немного на спине и поглядев на потолок, она перевернулась на живот. И вдруг её что-то сильно кольнуло в грудь. Укол был настолько чувствительным, что она вскрикнула от боли и, подпрыгнув, начала ощупывать больное место. Судя по всему, уколовший её предмет находился в кармане. Осторожно запустив туда руку, Ольга извлекла наружу маленькую брошь в виде ящерицы. Подарок Евгения. Видимо иголка, отцепившись от зажима, разогнулась и уколола её.

Девушка принялась разглядывать брошь. Почему она вспомнила о ней только сейчас, нечаянно уколовшись. Наверное, подсознательно эта ящерка казалась ей неотъемлемой частью той красивой иллюзии, в которую она погружалась. Иллюзия закончилась и брошка исчезла вместе с ней. Но это оказалось не так. Женя был прав. Она смогла забрать подарки с собой в реальность. Орхидея же появилась. Почему бы и ящерке не появиться?

Надо сказать, что возникла она очень даже вовремя. Сильное душевное смятение, которое в данный момент переживала Ольга, сводило её с ума. Требовалась разрядка, отвлечение. Обнаруженная брошка привлекла её внимание и сбила с тяжёлых мыслей. Теперь девушка была увлечена находкой, на время забыв обо всём остальном. Любуясь красотой брошки, Оля поворачивала её под различными углами, рассматривая с разных сторон. Искусная работа — ничего не скажешь. Свет красиво играл на серебристых чешуйках и изумительно огранённых камушках. Красота, да и только. Чтобы получше разглядеть фигурку, Ольга осторожно взяла её за хвостик двумя пальцами и поднесла поближе к глазам. И тут произошло то, чего она никак не могла ожидать. Брошка ожила. Она отчаянно задёргалась в её руке, и тоненьким голоском закричала:

— Ой-ой! Пожалуйста, не надо за хвостик!

Перепугавшись, Оля тут же отбросила ожившее украшение, а сама резво прыгнула в противоположную сторону, замерев на краю кровати. Брошка упала на подушку, скатилась по ней вниз, и осталась неподвижно лежать среди складок одеяла.

Какое-то время Ольга продолжала сидеть, неестественно отклонившись в сторону, подальше от напугавшего её предмета, слушая, как колотится сердце, готовое вот-вот выскочить из груди. Её немигающий взгляд был направлен на брошь, но та более никак не выдавала признаков своей жизни. Готовая в любую секунду спрыгнуть с кровати и броситься бежать прочь из каюты, девушка, оторопев, ждала, что серебряная ящерка вот-вот должна шевельнуть лапкой, или дёрнуть хвостиком. Однако, ожидания были напрасными. Неужели ей померещилось?!

Через какое-то время, Ольга решилась подвинуться поближе к брошке. Затем села рядом с ней, всё ещё не решаясь прикоснуться. Наконец, набравшись смелости, она протянула к ней дрожащую руку и слегка дотронулась пальчиком. Обычная брошка. Как ей могло показаться, что она шевелится? И уж конечно же, она не могла говорить. Обхватив голову руками, Оля согнулась и начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая:

— Я схожу с ума… Я схожу с ума…

— Почему ты так решила? — вдруг спросил её уже знакомый тоненький голосочек.

Взвизгнув, Ольга подпрыгнула на месте, и вытаращила испуганные глаза на лежавшую рядом с ней говорящую брошь. Ящерка уже не лежала. Она сидела. Маленькая, зелёненькая, с остренькой мордочкой и чёрненькими бусинками-глазками. Сидя на выпуклой складке одеяла, она смотрела на девушку, слегка наклонив голову.

— Ты… Ты, чего? — всё что смогла произнести Ольга.

— Я? Ничего. Хотела тебя попросить, чтобы ты больше не хватала меня за хвостик. Мне очень неприятно, когда меня за него хватают. Пообещай, что больше так не будешь.

— Но…

— Обещаешь?

— О-обещаю.

— Хорошо. Я тебе верю.

— А-а, почему ты ожила?

— Ожила? Да я вроде бы и не умирала.

— Ты же была брошкой.

— Я притворялась.

— Понятно… Хотя, что понятно-то? Ничего мне не понятно… Говорящая ящерка, которая появилась ни с того ни с сего, непонятно откуда.

— Как же так? Я появилась из шкатулки, которую тебе подарили. Ты что, уже забыла?

— Нет, не забыла. Но это было там… В иллюзии. А здесь — реальность! Или… Или нет?

— Ты что, сама не знаешь, где находишься: в иллюзии, или в реальности?

— Теперь уже явно не знаю. В реальности не бывает говорящих ящерок.

— Что, правда? — печально спросила маленькая рептилия. — Совсем-совсем не бывает?

— Совсем-совсем.

— Ну-у, может быть, ты таких не встречала?

— Нет. Наукой доказано — ящерицы говорить не умеют! — твёрдо произнесла Ольга.

Тут ей стало смешно, и она расхохоталась сама над собой.

— Хм. Ну, против науки не попрёшь. Может быть, я одна такая, особенная.

— Да, ты — необычная. А как тебя зовут?

— Я не знаю. Наверное, никак. Ящеркам не дают имён при рождении. Собственно говоря, они нам не особо-то и нужны.

— Так нельзя. У тебя должно быть имя. Вот меня, например, зовут Оля.

— Очень красивое имя.

— Спасибо. Но мне ведь тоже как-то нужно тебя называть, при обращении.

— Ты можешь придумать мне какое-нибудь имя, если желаешь.

— Ну, если ты не против… Как бы тебя назвать? — Ольга задумалась. — Может быть Яна? Или Ася? А может Лиша? Тебе нравится имя Лиша?

— Лиша? Хорошее имя, миленькое. Мне нравится. Я согласна быть Лишей.

— Вот и ладненько. Я очень рада нашему знакомству, — Оля протянула руку и положила её перед ящеркой на одеяло, ладонью кверху. Ящерка быстренько забежала к ней на руку, щекоча её коготками. Рассмеявшись, девушка подняла её.

— Ты моя маленькая зелёненькая прелесть. Я ещё никогда не видела более забавного глюка, чем ты.

— Глюка? — Лиша вопросительно подняла мордочку.

— Ну-у, да. Ты ведь мой глюк.

— А что такое глюк?

— Глюк — это такое жаргонное выражение. Сокращение от слова «галлюцинация», — объяснила Ольга.

— А-а. Я поняла. Но на мой взгляд «галлюцинация» — звучит красивее.

— Зато «глюк» — прикольней. И произносится быстрее.

— Надо запомнить… А почему ты решила, что я — глюк? Неужели я так похожа на галлюцинацию?

— Если честно — да. Можешь хоть как меня убеждать, но я пока ещё не разучилась отличать реальное от нереального. Ну не бывает разумных говорящих ящерок! Они бывают в сказках, но не в реальной жизни! Как хочешь меня уверяй.

— А ты никогда не задумывалась о том, почему ящерки не разговаривают? Может быть, им нечего сказать людям?

— Честно говоря, я об этом не задумывалась.

— А ты подумай. Всё что вам нужно от нас, это поскорее поймать, и схватить за хвостик. А нам это не нравится.

— Ты права. Людям нет дела до того, что чувствуют ящерки. Но ты же не простая ящерка.

— А какая же?

— Иллюзорная. Сказочная. Ты всего лишь моя галлюцинация. Уверена, что кроме меня, тебя никто не увидит.

— Конечно. Потому что я спрячусь.

— Да нет. Для остальных ты — невидимка. Ты мой глюк. Для наркоманов это в порядке вещей. Поэтому я и не удивляюсь.

— Почему для наркоманов?

— Потому, что в основном они ловят глюки. Дело в том, что эти странные таблетки, «Иллюзиум», превратили меня в наркоманку. И теперь я сижу в каюте, брошенная всеми, погружённая в унылые раздумья и, как бы между прочим, болтаю с говорящей ящерицей, которая когда-то была брошкой.

Лиша рассмеялась:

— Хи-хи-хи, а ты смешная, Оля! При чём тут «Иллюзиум»? Он ведь не опасней обычной аскорбинки. Иллюзии проецируются непосредственно из твоего сознания. А «Иллюзиум» — только открывает тебе дверь. Неужели Женя не говорил тебе этого?

— Говорил…

— Создавать иллюзии, проникать в альтернативные миры, видеть то, что скрыто для остальных — ты можешь и безо всякого «Иллюзиума». Но твой разум пока ещё не достаточно натренирован для этого. Самостоятельно он не может преодолевать сумеречный предел. Поэтому, пока без таблеток не обойтись. А ты их чуть не выбросила, глупенькая. Хорошо, что я тебя вовремя образумила.

— Так это была ты?

— Конечно я. Выбросить «Иллюзиум» — было плохой идеей. Но я в тебе не ошиблась. Смелость и тяга к познаниям — восторжествовали. Ты не побоялась пойти на риск, чтобы исправить допущенную ошибку. И я очень этому рада. Хотя, признаться честно, мне тогда тоже пришлось немало пережить. Я ведь едва не выпала у тебя из кармашка, пока ты свисала с борта, вытаскивая таблетки.

— Я и сама тогда чуть не свалилась. Жутко вспоминать.

— Но ты ведь справилась.

— Да. Но признаюсь честно, мне было очень страшно. Хотя, не так страшно, как прошлой ночью, когда я впервые увидела Хо, — по всему телу Ольги пробежала дрожь.

Лиша почувствовала это.

— Ты видела его глаза?! — пронзительно пискнула она.

— Нет. Не видела.

— Уф-ф, слава Создателю. Тебе повезло. Надеюсь, что ты уже в курсе того, чем чреват прямой зрительный контакт с Хо?

— Я так и не могу до конца понять этой загадки. Почему нельзя видеть его глаза? Его взгляд как у Медузы Горгоны, превращает человека в камень?

— Хуже. Сильнейшее гипнотическое влияние, позволяющее Хо проникнуть в твой разум и заполонить его. Чем дольше смотришь — тем больше подчиняешься. Необходимы длительные тренировки, или чрезвычайно сильная воля, чтобы выдержать его взгляд. Неподготовленный человек, как правило, сдаётся ему без боя.

— Чем больше я узнаю об этом существе — тем ужаснее и непобедимее оно мне кажется.

— Не бойся Хо. Я ведь не случайно здесь, — Лиша подмигнула Ольге. — Не забывай, моя обязанность — защищать тебя.

— Интересно. И как же ты сможешь меня защитить? Ты же всего лишь маленькая ящерка.

— Хоть ты всего лишь маленькая ящерка, но я смогу тебя защитить.

Оля так и не поняла смысла этих слов. Она вопросительно посмотрела на Лишу, но та оставалась серьёзной. Посидев немного на её ладошке, ящерка спрыгнула на кровать и, обернувшись, произнесла:

— Мы так и будем сидеть весь день? Скучно. Давай чем-нибудь займёмся? Придумаем что-нибудь.

— Я даже не знаю, что предложить, — с улыбкой пожала плечами Ольга. — Ещё не успела в себя прийти.

— Приходи в себя быстрее! — нетерпеливо подпрыгнула Лиша. — Нас ждут великие дела!

Бойтесь своих любимых… В своих руках они держат ваши трепещущие сердца, которые могут в любую минуту выпасть и разбиться вдребезги.

Перепуганный состоянием Ольги, Сергей сразу же побежал в каюту Осипова. Там он застал капитана, который спал, опустив голову на стол. Под его ногами валялся упавший журнал.

— Ген, — осторожно обратился к нему пришедший. — Похоже, что ваши опасения подтверждаются. Ольга действительно ведёт себя странно. Боюсь, что она на самом деле… Ген!

Но его слова не смогли разбудить крепко спящего Гену. Не долго думая, Серёжка принялся его тормошить. Задача оказалась непростой. Капитан упорно отказывался просыпаться. Он что-то мычал, бубнил и, в конце концов, вообще упал на кровать, демонстративно игнорируя все усилия Сергея. Проще сказать, капитан лыка не вязал. Он был мертвецки пьян. От него разило сивухой за версту.

— Эх, Генка-Генка, — покачал головой Сергей. — Ну зачем же ты столько выпил?! У нас неотложных дел запланировано выше головы, а ты…

Осипов не слышал его упрёков. Он уже похрапывал. Но упрямый Сергей сдаваться не собирался. Поднатужившись, он стащил пьяного Генку с кровати, и поволок его в душевую кабину. Осипов попытался невнятно протестовать, беспомощно размахивая руками, но сильный Серёжка не обращал внимания на его сопротивление.

— Сейчас я тебя живо в чувства приведу! — приговаривал он.

— Н-ненадо, — упирался Гена. — Н-нуч-чё-ты?

Сергей втащил его в душевую кабину и, усадив на пол, включил душ. Мутные струи холодной воды потекли сверху, падая на взъерошенную голову капитана. Тот заворчал, стряхивая воду с волос. В этот момент, в каюте появились Бекас и Лида. Они с удивлением заглянули в кабину, разглядывая своих промокших друзей, принимающих холодный душ прямо в одежде.

— Вы чего? — сонно спросил Бекас.

— Да вот, пытаюсь протрезвить «павшего» товарища, — обернулся всклокоченный Сергей.

— А-а, — понимающе кивнул Ваня.

В этот момент Осипова стало тошнить, и Серёжка, тут же подхватив его подмышки, подтащил капитана к унитазу, благо тот находился совсем рядом.

— Ещё бы, столько выпить натощак, и без закуски, — сочувствующим тоном произнесла Лидия.

— Как я его понимаю, — Бекас облокотился на дверной косяк.

— Принесите кто-нибудь соды, — попросил мокрый Сергей. — Нужно ему желудок прочистить. Если этого не сделать, то мы с ним до вечера провозимся. А мне совсем не хочется проводить здесь ещё одну ночь!

— Сейчас, — Лида тут же отправилась на камбуз за пищевой содой.

— Угораздило же его.

Вода из душа текла всё слабее и слабее, видимо заканчиваясь. Она была с каким-то запахом и маслянистой на ощупь. Тем не менее, её прохлада понемногу начинала действовать на состояние капитана. Его взгляд просветлел, язык перестал заплетаться. Вскоре вернулась Лида с пачкой соды и бутылкой питьевой воды. Подрагивающими руками всыпав соду в бутыль, Сергей побултыхал её, после чего сунул под нос капитану:

— На, пей!

— Э-э-то… Что-о это? — мучительно сморщившись, принюхался тот.

— Я тебе сказал — пей! Ты должен это выпить! Залпом! До дна!

— Заче-ем?

— Хорош препираться, кэп! Сказано тебе — пей! — прикрикнул на него Бекас.

Приложив горлышко бутылки к губам, Осипов начал неторопливо втягивать в себя тёплую, неприятную на вкус жидкость. Пару раз он фыркал и откашливался, пытаясь отстраниться от бутылки, но безжалостный Сергей всякий раз ловил роняемую бутыль, и запихивал её в рот захлёбывающегося Генки. Выпив половину мерзкого снадобья, Геннадий не выдержал. Его организм пронзили сильные спазмы, по пищеводу пробежалась удушающая волна, заставившая несчастного изогнуться, заходясь кашлем. Сергей тут же направил его голову в сторону унитаза, и пока из желудка капитана плотным рукавом выходила отрава, строго проговаривал:

— Голову выше держи! Не опускай голову! Пойдёт через нос — захлебнёшься нахрен!

— Бедняга, — Иван отошёл в сторону.

— Ничё-о-о, — протянул Сергей. — Сам виноват. Сейчас помучается немного, зато быстрее в себя придёт. Он нам нужен трезвым.

— Ладно, ты пока откачивай его, а я схожу кое-куда, — сообщил Бекас, и на всякий случай осведомился. — Тебе ведь моя помощь не нужна?

— Да нет. Иди. Я справлюсь. Только слишком долго не гуляй. Когда я оживлю этого «алконавта», мы тут же займёмся починкой крана.

— Хорошо. Сколько тебе потребуется на то, чтобы полностью привести его в божеский вид?

— Думаю, что за час управлюсь.

— Ты уверен? — с сомнением в голосе спросил Бекас, окидывая взглядом невменяемого капитана.

— Хех! А-то! И не таких экземпляров приходилось откачивать.

— Ну ладно, — Иван отправился к выходу.

— Ты куда? — окликнула его Лида.

— Идём со мной.

Они вышли в коридор и остановились.

— Куда ты хочешь идти? — повторила девушка.

— Мне не даёт покоя эта компьютерная сеть. Я хочу ещё разок всё там осмотреть. Всё равно нам больше нечем заняться.

— Не понимаю, что ты рассчитываешь там найти?

— Пока не знаю. У меня только предчувствия. Одни лишь предчувствия. Но очень острые!

Они прошли по коридору до конца, и вышли в центральный зал с винтовой лестницей. Бекас почувствовал, как что-то колючее попало ему в башмак, и остановился, чтобы вытряхнуть раздражающий предмет. Балансируя на одной ноге, он подогнул вторую и, сняв кроссовок, принялся вытряхивать попавший в него мусор. Тем временем Лида успела уйти вперёд. Обувшись, Иван поднял голову, и тут же заметил странное движение под потолком. Присмотревшись, он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. Камера слежения, висевшая в углу, медленно поворачивалась вслед за движущейся Лидой. При этом красненький огонёк под её круглым объективом совсем не горел. Но она работала! Она наблюдала за ними!

— Лид! — окликнул подругу Бекас, судорожно обувая кроссовок. — Остановись.

Та послушно подчинилась и, в недоумении, обернулась к нему.

— Что?

— Тсс! — шикнул на неё Иван, крадущимися шагами подбираясь к видеокамере. — Стой спокойно. И главное — не смотри наверх.

— Почему? — удивилась девушка, и тут же сделала всё наоборот — бросила взгляд на камеру.

— Не смотри! — прикрикнул на неё Бекас, и полушёпотом добавил. — Я же сказал…

Остановившись прямо под камерой, он недвусмысленно потыкал пальцем вверх:

— Она работает, сечёшь?

— Камера?

— Тссс! Не шуми. Не исключено, что тут и микрофоны встроены. Иди сюда. Сделай вид, как будто бы ничего не подозреваешь. В этом углу нас не будет видно.

Лида, не дыша, проскользнула к нему, остановившись рядом, в уголке, и опасливо покосилась на видеокамеру, висевшую над их головами.

— Что будем делать? Может сломаем её? — шёпотом спросила она.

— Зачем? Откуда у тебя такие вандальские наклонности? Подумай только, чего мы добьёмся, сломав видеокамеру?

— За нами не смогут следить.

— Так-то оно так. Но мы ведь даже не знаем, кто за нами следит? Что они предпримут, поняв, что мы узнали об их слежке? А вдруг они ответят агрессией на агрессию? Не-ет, колошматить видеокамеры на корабле пока не будем. Пусть себе смотрят за нами. Всё равно скоро мы отчалим отсюда.

— Скорее бы, — Лида опять поглядела на камеру. — Хм. Она как будто бы выключена. А разве у неё не должна гореть красная лампочка?

— Должна. Вот только камеру замаскировали под выключенную. Неужели ты до сих пор не поняла?

— Да поняла я. Что делать-то будем?

— Главное — не пялиться в объективы, и делать вид, что на слежку нам наплевать.

— Кто может за нами следить?

— Откуда же я знаю? Идём, я хочу ещё разок взглянуть на тот компьютер. Что-то мне подсказывает, что отгадка кроется именно в нём, — Бекас отошёл от стены и, стараясь двигаться как можно непринуждённее, направился к дверям.

Осторожно оглядываясь по сторонам, Лида потрусила за ним.

Трудно жить в этом мире, чувствуя, что ты в нём приходишься ни к месту. Трудно, потому, что смысл этой жизни вообще принципиально непонятен, и лишён какой-либо значимости. Всё, что остаётся — это верить в будущее, храня крупицу надежды на то, что когда-нибудь всё изменится к лучшему. Приходится жить этой надеждой, потому что это лучше, чем смирение с фактом бессмысленности нашего бытия. Жить и надеяться, что те, кого ты любишь и ждёшь, когда-нибудь прекратят мучить тебя своей жёсткостью и безразличием, что ты обретёшь смысл жизни, и найдёшь свою нишу в этом переполненном муравейнике, что эти строчки когда-нибудь откликнутся признанием услышавших тебя, и подобно здоровым семенам прорастут сквозь толщу забвения, устремляясь к свету людских душ, воспевая твоё имя. Но, возможно, к тому времени тебя уже не будет среди живых.

Ольга смотрела на Лишу, сидевшую на столике, и невольно задумывалась о том, что после появления этой маленькой зелёной ящерки, в её душу незаметно вернулся покой, которого ей так давно не хватало. Рядом с Лишей было уютно и весело. Она сразу же запала ей в сердце, и снискала искреннюю симпатию, словно была создана специально для Ольги. Маленькая озорная ящерица являла собой само олицетворение простодушной детской беззаботности. На все вещи она смотрела легко и непринуждённо, даже на самые страшные. И почти на каждый вопрос у неё был готов ответ. Приятный трогательный голосок, которым разговаривала Лиша, не мог не вызывать умиления у Ольги, которая признавала, что это её первая собеседница, с которой ей совершенно не хочется спорить, даже если она не согласна с её высказываниями. Ящерка покорила её своей наивностью и простотой. Не смотря на свои маленькие размеры и внешнюю беззащитность, она вела себя совершенно спокойно, без комплексов. И разговаривала с Ольгой как с равной.

— Какие вы, люди, всё-таки медлительные, неповоротливые.

— Разумеется, нам трудно тягаться с прыткостью ящерок, — Оля улыбнулась.

— Дело не в прыткости. Дело в самой жизни. Вы очень неторопливы. Даже тогда, когда не мешает пошевелиться — вы раздумываете о чём-то.

— Таков наш менталитет.

— Не могу этого понять. Как можно сидеть и думать о всякой ерунде, когда можно от души повеселиться. Ведь можно найти столько замечательных развлечений!

— А как развлекаются ящерки?

— О-о-о. По-разному! Ящерки любят бегать, играть в прятки в густой свежей траве, прыгать по камушкам и ловить всяких жучков. А когда они устают играть, то выползают на солнышко и греются. Это такое удовольствие, принимать солнечные ванны, нежась в ласковых лучах, замирая и щурясь. Ты себе не представляешь.

— Но ведь мы тоже можем так развлекаться.

— Можете, но не развлекаетесь. Почему? Не потому ли, что вы ко всему относитесь слишком серьёзно?

— Хм. Может быть.

— И вам это не надоедает?

Ольга глубокомысленно пожала плечами.

— Ой, как же мне с тобой сложно! — Лиша спрыгнула со стола на кровать, подползла к краю и, цепляясь коготками, начала скатываться вниз по простыне, всё быстрее и быстрее, пока наконец не упала на пол.

— Ты не ушиблась? — склонилась над ней Оля.

— Не-а. Здесь же низко, — весело ответила та.

Выбежав на середину каюты, ящерка остановилась, обернулась к девушке и предложила:

— А давай поиграем в догонялки?

— Как?!

— Да очень просто. Неужели ты никогда не играла в эту игру? Правила простые: я убегаю, а ты меня догоняешь. Потом наоборот. Это весело, вот увидишь!

— Я знаю эту игру, — ответила Ольга. — Но тебе не кажется, что у нас… Скажем так… Разные весовые категории?

— Ну и что? Мы же не бороться будем, а бегать. То, что я маленькая — вовсе не значит, что меня легко поймать. Придётся постараться. Ну давай же, Оль, соглашайся!

— Я в растерянности, — рассмеялась Ольга. — Это предложение такое неожиданное…

— Давай-давай! — Лиша прыгала на месте от нетерпения.

— Хорошо… Только, где мы будем играть? Здесь так тесно — не разбежишься.

— Будем играть в коридоре. Он длинный, и как раз подойдёт для игры. Пойдём! — ящерка побежала к двери.

— Лиша, подожди, тебя же могут увидеть мои друзья.

— Там никого нет! А если кто появится — я спрячусь!

Добежав до выхода, Лиша поднялась на задние лапки, а передними упёрлась в дверь, ожидая Ольгу.

— Господи, что я делаю? — не прекращая улыбаться, Оля поддалась её настойчивости.

Пока девушка поднималась и направлялась к выходу из каюты, ящерка забавно прыгала возле двери, скользя по ней передними лапками. Смотреть на неё без улыбки было невозможно. Озорной Лише так хотелось поиграть, что Ольга невольно заразилась её детским азартом. Открыв дверь, она выпустила ящерку в коридор, и вышла за ней следом, боязливо оглядываясь по сторонам. В коридоре было пусто, но Оля всё равно опасалась появления кого-нибудь из друзей. Лишу же это нисколько не пугало. Она была счастлива.

— Догоняй!

— Подожди, — Ольга немного зажато двинулась вслед за ней, пытаясь поймать. — Не надо убегать. Вдруг тебя кто-то увидит? Давай вернёмся.

Но ящерку было не унять. Весело пища, она ускользала от её рук.

— Ну-ка, попробуй меня поймать! Но напоминаю тебе, что хватать ящерок за хвостик — неприлично!

— Я и не собираюсь. Лиша, прекращай шалить, вернись в каюту!

— Не хочу! — с этими словами, Лиша быстро побежала от неё по коридору — в сторону дверей с морскими коньками.

— Ну что за проказница! — Ольге ничего не оставалось, кроме как броситься за ней вдогонку.

Стараясь не топать, она догнала беглянку в конце коридора, но вдруг остановилась, охваченная неожиданно нахлынувшими воспоминаниями. Прошлой ночью, именно на этом месте она в последний раз видела Геранина, которого кто-то волоком затаскивал за угол. Ей даже показалось, что на ковровой дорожке видны борозды, оставленные Вовкиными ногтями. Но мрачные мысли тут же были развеяны неунывающей Лишей.

— Оля, — пропищала она, выглядывая из-за двери.

Одна створка дверей была слегка приоткрыта, и ящерка, убегая от Ольги, юркнула в эту щель, а теперь, дразнясь язычком, выглядывала наружу. Как только Ольга шагнула в её сторону, Лиша тут же скрылась за дверями.

— Не ходи туда! — Оля распахнула двери, и оказалась в центральном зале.

Бегло оглядев пол, сбежавшую ящерку она нигде не увидела. Ни единый шорох не выдавал её присутствия. Лиша как сквозь землю провалилась. Побродив вокруг винтовой лестницы, и оглядев все кадки с высохшими цветами, Ольга начала кликать её.

— Лиша, — тихонько позвала она. — Выходи, хулиганка, я сдаюсь.

Ответом ей была тишина. Безуспешно высматривая спрятавшуюся ящерку, Оля вдруг ощутила неуёмный, накатывающийся страх, который, клубясь, поднимался откуда-то из глубин её души. Поняв, что теперь она совершенно одна, девушка начала впадать в отчаянье. Вся та боль, от которой ей так неожиданно удалось избавиться и отвлечься, вдруг, словно воспользовавшись её беззащитным одиночеством, подобно лавине возвращалась в её сознание, сметая всё на своём пути. Не в силах бороться с надвигающейся угрозой панического отчаянья, Ольга забыла о всяческой осторожности, и позвала ящерку в полный голос:

— Лиша!

Видимо ощутив, что Ольга действительно напугана её отсутствием, маленькая виновница тут же показала из-за ступеньки свою виноватую мордочку.

— Я здесь.

Увидев её, Ольга облегчённо вздохнула. Словно тяжелейший груз свалился с её плеч.

— Вот ты где. Ну, слава богу.

Эти слова были произнесены Олей с таким чувством, что умненькая Лиша сразу же всё поняла и, вскарабкавшись на ступень, побежала к ней. В этот момент, позади неё, внизу послышались чьи-то поспешные приближающиеся шаги. Переполошённая Ольга усиленно замахала ящерке рукой, умоляя двигаться быстрее. Это было бесполезно. Лиша и так спешила, как только могла. Поняв, что она не успеет, девушка сама кинулась к ней навстречу. Это было сделано как раз вовремя. Над ступенями, уходящими вниз по спирали, показалась голова Лиды, быстро поднимавшейся по лестнице. Лиша успела спрятаться за Ольгину ногу, прежде чем Лидия поднялась на среднюю палубу.

— Что случилось? — выпалила встревоженная Лида, подбегая к Ольге.

— Н-ни-ичего, — попыталась улыбнуться та. — Всё нормально.

— Но ты же меня звала? Значит что-то случилось.

— Я тебя не звала. Наверное, тебе послышалось.

— Послышалось? Оль, я ведь не глухая. Я отчётливо слышала, как ты меня позвала, и тут же прибежала. В чём дело?

Отпираться было бесполезно. Лида была уверена в том, что Ольга звала именно её, ведь имена Лида и Лиша — по звучанию очень похожи. Да и потом, откуда же Лиде знать, кто такая Лиша? Тем временем, виновница тихонько сидела позади, обхватив лапками щиколотку Оли. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы спрятать её от пытливых глаз подруги, но в голову как назло ничего не приходило. Ольга лишь запиналась и разводила руками.

Но Лиду было не провести. Она словно видела её насквозь. Ситуацию осложнила Лиша, которая неудачно попыталась тихонько подняться по её ноге, сильно щекочась коготками. Не выдержав щекотки, Оля скорчила гримасу и, чтобы не выдать причину своего странного поведения, решила пойти на хитрость. Покачнувшись, она охнула, и присела на корточки, низко склонив голову.

— Тебе плохо?! — бросилась к ней Лидия.

— Всё в порядке, Лид, всё хорошо. У меня вдруг… Ох… Закружилась голова, — залепетала Ольга, а сама, тем временем, незаметно подобрала Лишу, спрятав её в руке.

— Ну вот. А говоришь, что всё нормально. Я же вижу, что тебе плохо. Давай я помогу тебе подняться. Опирайся на меня. Так, давай, тихонечко…

При помощи Лиды, Оля медленно поднялась и, сделав вид, что поправляет причёску, осторожно выпустила ящерку, которая тут же закопалась в её волосах. К счастью, Лидия ничего не заметила.

Они медленно пошли обратно в каюту. Ольга шла нарочито неуверенно, слегка покачиваясь, и время от времени повторяла:

— Я сама дойду, Лидочка, спасибо тебе. Я больше не упаду.

На что подруга отвечала:

— Нет уж, давай-ка я доведу тебя до кровати. Пока ты не ляжешь, я не успокоюсь.

Таким образом, Лида довела её до каюты. Остановившись, чтобы открыть дверь, она вдруг как-то странно посмотрела на подругу и, указав на неё пальцем, спросила:

— Что это у тебя такое?

— Где? — насторожилась Ольга.

— Да вон — в волосах.

— Ничего там нет.

Мысль пронзила сознание раскалённой пулей. Неужели обнаружила?!

— Да как же нет? Вот же! — сосредоточенно глядя на её волосы, Лида потянулась к ним рукой.

— Не надо! Погоди, — отстранилась Оля, и, с замиранием сердца, сама дотронулась до своих волос.

Надеясь нащупать в них Лишу, она решила попробовать запихать её поглубже в причёску, а затем как-нибудь заговорить Лиде зубы, чтобы отвлечь её внимание от ящерки. Но вместо Лиши под руку ей попалось нечто совершенно иное. От схлынувшего напряжения, на лбу Ольги выступил пот.

— Бумажка какая-то приклеилась, — закивала Лидия. — Стряхни.

— Пёрышко, — рассмеялась Оля, протягивая ей снятый с волос предмет. — Наверное из подушки вылезло.

— Пойдём. Тебе надо лечь.

Они зашли в каюту, и Ольга послушно легла на койку.

— Я принесу тебе водички, — сказала Лида.

— Нет-нет, не надо. Спасибо, я не хочу пить.

— Тогда отдыхай. Скоро мы уплывём отсюда. Как же я жду этого момента! А этот дурак-Генка, как будто бы специально напился в зюзю, представляешь? Серёжка его до сих пор никак в чувства не приведёт. Вместо того, чтобы кран чинить и лодку спускать, они там возятся сейчас, ерундой занимаются. Один блюёт, другой его под душем мочит и содой отпаивает. Нашли себе развлечение.

Ольга молчала, и лишь понимающе кивала, пока Лидия говорила, а сама думала: «скорей бы она ушла!»

— Посидеть с тобой?

— Ну что ты. Не надо! Я не настолько беспомощна, чтобы за мной ухаживать, — улыбнулась Ольга. — Благодарю.

— Ну ладно, тогда не буду тебя утомлять. Пойду, погляжу, что там Бекас исследует. Отдыхай. Постарайся заснуть. И я тебя очень прошу — никуда из каюты не выходи! Никуда! Обещаешь?

— Обещаю. Я никуда не уйду. Честное слово, — опять кивнула Оля.

— Тебе точно ничего не нужно?

— Точно. Спасибо, Лид.

— Ну смотри… Я пойду. Но я скоро вернусь тебя проведать, — дойдя до двери, Лидия вышла в коридор и, оглянувшись, строго повторила. — Не уходи из каюты.

— Не уйду, — заверила её Ольга. — Я же обещала.

Кивнув, Лида заперла дверь, после чего в коридоре послышались её удаляющиеся шаги.

— Уффф, — Ольга выдохнула скопившийся в лёгких воздух.

В её волосах почувствовалось шевеление.

— Всё? Можно выходить? — послышался тихий голосок Лиши.

— Можно. Горе ты моё луковое.

— Ты сердишься на меня?

— А ты как думаешь? Ты едва не попалась Лиде на глаза! Мне пришлось выкручиваться и врать, чтобы тебя не выдать. У меня чуть сердце не оборвалось, когда она увидела перо на моих волосах. Я уже думала, что она тебя увидела! Да, я сердита на тебя. Не сильно, но сердита.

— Но ведь всё обошлось, — голосом провинившейся школьницы сказала Лиша, выбравшись на подушку.

— Хорошо, что обошлось. Можно сказать, чудом. Лиша, неужели ты не понимаешь, что нужно быть немного посерьёзнее? Нельзя, чтобы тебя нашли. А ты бегаешь буквально под ногами у моих друзей.

— Я не знала, что она так быстро прибежит. Я виновата, прости меня, пожалуйста.

— Ну что мне с тобой делать? — Ольга взглянула на ящерку.

Та выглядела такой растерянной и виноватой, что не простить её было нельзя.

— Разумеется, я тебя прощаю. Я понимаю, что тебе хотелось поиграть. Но есть такие вещи, которые мы с тобой не должны нарушать, как бы нам этого не хотелось. Понимаешь?

— Понимаю.

— Ох, Лиша. Если бы ты знала, как напугала меня, неожиданно исчезнув. Давай с тобой условимся. Я пообещала тебе, что никогда не буду хватать тебя за хвостик, а ты пообещай мне, что больше никогда не будешь убегать от меня и прятаться… — немного подумав, Ольга улыбнулась и, подмигнув Лише, добавила, — если, конечно, не будем играть в догонялки, или в прятки.

— Я обещаю! — весело ответила ящерка. — Обещаю, обещаю, обещаю! Ты на меня больше не сердишься?

— Не сержусь.

— Правда? Я так рада, что не сердишься! Давай ещё во что-нибудь поиграем?

— Интересно, что бы подумала моя мама, узнав, что её дочь в тайне от всех общается с говорящей ящерицей? — усмехнулась Ольга.

— А разве это плохо? — удивлённо прищурилась Лиша.

— Да как тебе сказать? Это, в общем-то, не плохо. Это странно.

— А что тут странного? Если бы мы с тобой говорили на разных языках и понимали бы друг друга — вот это, я считаю, было бы странно. Но мы же, вроде, общаемся на одном языке…

— Да нет. Дело не в этом. Причём здесь языки? Странность заключается в моём психическом состоянии, которое явно оставляет желать лучшего. Но… Ты знаешь, если честно, мне почему-то плевать на это. Я счастлива, что познакомилась с тобой, Лиша!

— Взаимно! Ты мне тоже очень нравишься. А твоя мама любит ящерок?

— Ну-у, скорее она их боится. Если увидит тебя — то будет визжать, и запрыгнет на стол с ногами, — Ольга рассмеялась.

— Неужели я такая страшная?

— Нет. Просто мама боится всяких мелких существ, вроде крыс, мышей, тараканов… Ну и ящериц, заодно.

— Ну вот, как можно сравнивать ящериц с мышами, крысами, и тем более — тараканами? Фу, гадость! Они разносят всякие болезни, и причиняют людям всяческий вред. А ящерки чем вредят? Ничем. Мы всегда чистенькие и аккуратные. И никакого вреда людям не приносим… Хотя и пользы, в общем-то, тоже никакой.

— Прости. Тараканов я сама ненавижу. Ни о каком сравнении и речи идти не может, это естественно. Но моя мама… Она вас боится, и всё тут.

— Ну, что поделать? — вздохнула Лиша. — Это печально.

— Не расстраивайся. Ведь и твоя мама наверняка боится людей, как и все ящерки.

— У ящерок есть все основания бояться людей. Люди могут наступить на нас, отдавить лапку, оторвать хвостик, обидеть не за что. Люди большие, а мы маленькие. Приходится спасаться, прятаться в норки и забиваться под коряги. Что касается моей мамы, к сожалению, я её не знаю, и никогда в жизни её не видела.

— Почему?

— А у нас так устроено. Однажды, мамочка выкопала ямку в тёплом песке, и отложила туда пять небольших яичек, которые потом аккуратно закопала. Затем она ушла. Вот, из одного такого яичка вылупилась я. Такова наша природа. Мы самостоятельны от рождения.

— Наверное, детство у вас нелёгкое. Ведь детям так трудно жить без родительской ласки, заботы, защиты.

— Да. Наше детство — это сплошная борьба за выживание. И многие молодые ящерки погибают, не выдерживая этой жестокой борьбы с окружающим миром. Но такова жизнь. Никуда тут не денешься. Нужно много бегать, и юрко изворачиваться, чтобы добиться заслуженного места под солнышком. Изворачиваться не так, как это делаете вы, а в прямом смысле этого слова, от клювов, зубов и когтей хищников, которых немало бродит, ползает и летает вокруг нас. Но мы не жалуемся. Природа наделила нас высокой чуткостью, невероятной ловкостью и образцовой живучестью. Даже хвостики у нас отрастают. Мы смышлёные с рождения. Пусть мы не знаем своих родственников. Зато уважаем друг друга и никогда не воюем. Ящерки относятся друг к другу как к братьям и сёстрам. Хотя, конечно же, плохо без мамы…

— Ну, ты знаешь, Лиш, ведь можно найти в этом и что-то положительное. Зато тебе никогда не приходилось выслушивать нудные нотации, нравоучения. В твоей жизни не было никаких запретов, — попыталась утешить её Ольга.

— Мне всегда приходилось принимать решение самостоятельно, как и другим ящеркам. Наверное, именно поэтому мы выросли добросердечными и понимающими. Сама жизнь научила нас ценить добро и порицать зло, а не наоборот. А вот вы — люди, хоть и воспитываетесь родителями вплоть до зрелого возраста, всё равно почему-то становитесь жестокими, коварными и злыми. Не все конечно, но большинство. Почему так?

— Не знаю, — Оля вздохнула. — У нас своя природа.

— А я знаю. Вас с детства балуют, внушают вам, что вы самые лучшие, делают всё, чтобы вы стали самыми лучшими, полагая, что знают лучше вас, что для вас самое лучшее. Вас портят, с детства. Опекают и трясутся над вами. А потом плачут, получая от своих «венцов творенья» болезненные удары, и в итоге остаются в одиночестве, забытые ими. Людские дети редко бывают благодарными.

Лиша замолчала, ожидая ответа Ольги. Но та, видимо не зная, что ей ответить, предпочла промолчать.

— Вчера вечером у меня появились кое-какие мысли по поводу сетевого кабеля, — делился с Лидой Бекас, когда они шли по коридору. — Он входит в стену с одной стороны, но с другой — не выходит. Следовательно?

— Что?

— Следовательно, он уходит либо вниз, либо наверх. Вчера я не стал с этим разбираться, но сегодня однозначно выясню, с чем соединён этот ноутбук!

Они дошли до нужной каюты, и Бекас, полный решимости, вошёл в неё…

Каюта освещалась светильниками-ночниками. Молодой человек в очках, лет тридцати, с прилизанными волосами и сосредоточенным лицом, сидел на кровати. На его коленях лежал ноутбук. Парень деловито водил тыльной стороной ручки по сенсорной панели, и время от времени нажимал клавиши. В стёклах очков отражались какие-то мелькающие коды, диаграммы и таблицы.

Возле раскрытого шкафа стояла привлекательная светловолосая девушка, которая без устали вертелась перед зеркалом. Но главное, что ни тот, ни другая, вообще не обратили внимания на вошедшего в их каюту Ивана, который остолбенело застыл на месте, никак не ожидав увидеть в помещении живых людей. Наконец, девица подала голос. Взглянув на отражение своего спутника в зеркале, она осуждающе произнесла:

— Ты хотя бы на час можешь оторваться от своего ноута?

— Люсь, подожди, я уже почти закончил… — не отвлекаясь от экрана, ответил парень.

— Ты мне это говорил ещё утром. Славка, ты что, забыл, что мы с тобой в отпуске? Забудь о своей работе хотя бы на пару дней. Расслабься, отдохни! Сейчас в ресторане начнётся отличная дискотека. Я хочу потанцевать, повеселиться. Надоело, ей богу, сидеть рядом с тобой и смотреть, как ты стучишь пальцами по клавишам!

— Дорогая, я же наверное не в игрушки играю, а работаю.

— Да ты всегда работаешь! Тебе твоя работа дороже, чем я! И компьютер ты свой любишь больше, чем меня! Вот возьму и выброшу его за борт! Какая же я дура, позволила тебе взять с собой в поездку этот чёртов ноут! Я его ненавижу! Ты стал как робот со своей работой!

— Эта работа приносит нам деньги, или ты забыла?

— Эта работа губит нашу семью! Вот ты, скорее всего, уже начал забывать, что у нас семья! Работа тебя совсем испортила! Даже в туалете сидишь с ноутбуком! Сил моих больше нет! Всё, я пошла на дискотеку, а ты как хочешь… Сиди тут со своим «любимцем», если он тебе дороже! — демонстративно вскинув голову, девушка сверкнула глазами и, пройдя сквозь Бекаса, вышла из каюты, изо всех сил хлопнув дверью.

— Люся! Подожди. Я с тобой, — негромко крикнул ей вдогонку парень, так и не оторвав лица от компьютера.

Затем, немного пощёлкав клавишами, он вдруг приспустил очки, и внимательно всмотрелся в экран. Потом опять пробежался пальцами по клавиатуре, выбив короткую шуршащую дробь. Вид его стал ещё озадаченнее. И, наконец, почесав затылок, он пробормотал себе под нос:

— Кто такой Даркен?

Всё это время Бекас находился в каком-то непонятном состоянии, похожем на паралич. Он словно окаменел, не имея возможности пошевелиться. Только стоял и слушал, о чём говорили призраки. Оцепенение схлынуло с него неожиданно. Быстро встряхнувшись, он разинул было рот, однако вместо слов смог произнести лишь «э-э-э».

Они с Лидой находились в коридоре зелёной палубы. Как они сюда попали — он не понимал. Иван не помнил, что было после того, как он увидел призраков в каюте наверху. Шокированный зрелищем, он потерял дар речи, а когда самообладание вернулось к нему, всё изменилось совершенно непонятным, необъяснимым образом. Единственным человеком, который мог ему дать хоть какой-то вразумительный ответ, была Лида.

— Что «э-э-э»? Почему мы остановились? — вдруг спросила она.

— У тебя когда-нибудь бывали провалы в памяти?

— Почему ты спрашиваешь?

— Бывали, или нет?

— Нет.

— А у меня кажется был такой провал… Только что.

— С чего ты взял? Что за глупости, Бекас?

— Расскажи, как мы здесь очутились?

— Где? На этом корабле?

— Да нет же! Как мы попали на этот «весёлый кораблик» я помню прекрасно. Я не помню, как мы попали именно сюда. В это место. В этот коридор.

— Мы сюда пришли.

— Как?

— Хм. Ногами… Бекас, хватит прикалываться!

— Да не прикалываюсь я! — Иван одарил подругу пронизывающим взглядом, и та моментально поняла, что он не шутит.

— Ты что, действительно этого не помнишь?

— Не помню. И отчего — не знаю. То ли задумался, то ли… Чёрти что! Что было после того, как мы вошли в каюту?

— Да ничего особенного. Ноутбук не работал, ты полез смотреть, куда ведёт кабель. Сказал, что нужно смотреть ниже. Мы с тобой отправились на нижнюю палубу, чтобы посмотреть, куда он уходит дальше.

— Я что-нибудь говорил, пока мы шли?

— Нет. Ты молчал. Заговорил только когда мы остановились.

— Странно. Очень странно.

— Вань, ты меня пугаешь.

— Не дрейфь, Лидуха. Я чувствую себя замечательно. Только загнался немного с этими постоянными размышлениями. И не выспался, кстати, — он зевнул. — Значит кабель идёт ниже. Что ж, посмотрим-посмотрим. Судя по всему, нужная каюта, через которую он должен проходить, находится… Да вот же она.

Указав на дверь под номером 15, он двинулся к ней, на ходу почёсывая лоб. Обеспокоенная Лида уже собралась было идти следом за ним, когда вдруг услышала крик Ольги, которая судя по всему звала её.

— Ольга, — остановился Бекас. — Тебя что ли зовёт?

— Да слышу я, — ответила Лида. — С ней что-то случилось. Скорее идём наверх!

— Сходи ты, а? — прищурив один глаз, попросил Ваня. — Она же тебя звала. Может быть ничего страшного? Хочет что-то показать. Я не пойду.

— Эх-х, Ванька! — сердито махнула рукой Лидия, и тут же бросилась к Ольге на выручку.

— Если что-то серьёзное — зовите меня! — крикнул Бекас ей вслед, после чего скрылся в пятнадцатой каюте.

Осипов, мокрый до нитки, сидел, прижавшись спиной к стене. Его тело сотрясала дрожь. Вид его был неважным.

— Ну, ты как? — спросил Сергей, склонившись над ним.

— Уже получше, — кивнул Гена. — Вот это меня накрыло.

— Зачем же столько выпил натощак?

— Ты понимаешь, я пил только для того, чтобы хоть немного снять напряжение, но меня не брало. Выпил полбутылки один, и ни в одном глазу, представляешь? Не подействовало. Пришёл в каюту, совершенно трезвый, сел на кровать. Сон не шёл, и я решил почитать журнал. Взял его, полистал немного, и… Бац! Отключился. В один момент! Кое-как пришёл в себя уже под душем.

— Такое бывает, — понимающе ответил Сергей. — Ты был напряжён. Поэтому алкоголь и не подействовал на тебя. Но стоило тебе чуть-чуть расслабиться, и на тебе — в хлам. Кстати, я душ забыл выключить, а вода почему-то не течёт. Закончилась, наверное.

— Уф-ф-ф… Моя бедная голова.

— Давай-давай, Генка, приходи в себя. Нас ждёт работа. Сейчас пойдём кран ремонтировать.

— Ой, а может дождёмся завтрашнего утра? Встанем пораньше…

— Ты что?! Завтра утром мы должны уже уплыть отсюда! А сегодня до вечера обязаны всё подготовить. Я вообще планировал уже сегодня уплыть, но раз такое дело… Понимаю, что тебе плохо. Но кто ж виноват? Не надо было так нагружаться. Сейчас поработаешь, и окончательно оклемаешься. Трудотерапия — это лучшее лекарство.

— Из меня сейчас плохой помощник…

— Слушай, капитан, или ты сейчас же раскачиваешься и идёшь со мной на верхнюю палубу — ремонтировать подъёмник, или я тащу тебя туда волоком. Выбирай! Но ты должен мне помочь! Ольга, кажется, подхватила от Вовки эту странную болезнь, и я не хочу потерять свою любимую девушку из-за твоей пьяной глупости!

— Что? Чего же ты сразу мне не сказал про Ольгу?

— Я говорил. Но ты был невменяем.

— Тогда действительно, нет времени рассиживаться и хворать, — Осипов с трудом поднялся на ноги и взял полотенце, чтобы вытереться. — Где Бекас?

— Фиг его знает. Они с Лидкой ушли куда-то. Обещали скоро вернуться, но отсутствуют уже битый час.

Как будто бы нарочно, сразу после его слов дверь открылась, и в каюту вошла Лида.

— А вот и они. Явились наконец-то! — улыбнулся Сергей. — Вы как раз вовремя. Мне только что удалось поднять нашего бравого капитана на ноги.

Но улыбка тут же сползла с его губ. Лицо у Лиды было напуганным. Она пришла одна. Не обращая внимания на слова Сергея, она поспешно оглядела каюту, заглянула в душевую кабинку, после чего огонёк надежды погас в её глазах, и она пролепетала:

— Мальчишки, а где Ваня?

— Как, где? Откуда же нам знать? Разве вы не вместе уходили?

— Да… Но разве он сюда не возвращался?

— Не знаю, — пожал плечами Сергей. — Может и заходил, но я не обратил внимания, так как возился с Генкой. А куда мог деться Бекас? Как вы с ним разошлись?

— Так получилось. Он пропал. Я уже начинаю волноваться. Надо его искать!

— Ох уж этот мне Бекас, с его шуточками! До половины дня я отмачивал и отпаивал Генку, а теперь, вторую половину дня, будем Бекаса искать? Так мы никогда отсюда не уплывём!

— Серёж, это не шутки! Мы должны держаться вместе, особенно после того, что случилось с Настей и Вовкой!

— Ох-х…

— Да куда он мог деться? — произнёс Осипов, с содроганием облачаясь в холодную, отжатую тельняшку.

— Могу сказать одно. Встречу его — настучу по балде! — рассерженно погрозил Сергей.

— Главное — отыскать его! — вторила ему Лида. — А дать ему по башке за эти прятки я и сама смогу!

— Ты мне скажи, как вы с ним потерялись? — подошёл к ней Геннадий, вытирая голову полотенцем.

— Я сама не понимаю. Всё было так странно. Мы с ним пошли… В общем, мы решили узнать, куда подключен ноутбук.

— А куда он может быть подключен? Это корабль, а не Интернет-кафе.

— В том-то и дело! Поэтому нас и удивило, что от ноутбука шёл кабель, который входил в стену между каютами. Ванька решил провести расследование…

— Расследование? Шерлок Холмс хренов. Какие тут кабели? Какие соединения? Я сам проверял все каюты, видел этот ноутбук. И, думаю, что если бы у него был шнур — я бы это заметил.

— Если не веришь — сходи сам, да посмотри!

— Схожу-схожу…

— Так что там было дальше? Как Бекас-то пропал? — выступил вперёд Сергей.

— Ну вот, потом мы с Бекасом отправились на нижнюю палубу.

— Зачем?

— За тем, что кабель от ноутбука уходил вниз, и мы решили найти второй компьютер, к которому этот ноутбук был подключён.

— Что за маразм? — перебил её Гена.

— Погоди, Генк, продолжай Лида.

— Когда спустились на зелёную палубу — начались какие-то странные вещи. Сначала Бекас вдруг затормозил посреди коридора с квадратными глазами, и заявил мне, что ничего не помнит с того момента, когда мы заходили в каюту с ноутбуком. Сказал, что у него провал в памяти.

— Амнезия, что ли? С чего?!

— Не знаю, Серёж. Но мне очень страшно. А вдруг это первые признаки психической болезни, угробившей Настьку с Вовкой?! Я боюсь!

— Погоди паниковать, — твёрдо произнёс Гена. — Бекас мог подшутить над тобой. Ты же знаешь, он любитель подобных розыгрышей…

— Да нет же! Это всё было по-настоящему! Он сам был крайне взволнован и напуган!

— Допустим, — кивнул Сергей. — Продолжай Лида, продолжай. Что было дальше?

— А дальше… Мы услышали крик Ольги.

— Ольги?!

— Да. Наверху. Она звала меня. Я предложила Бекасу пойти вместе со мной, посмотреть, что там с ней случилось, но он отказался. Какая же я дура! Идиотка! Оставила его одного и ушла! Если с ним что-то случится, я себе не прощу, не прощу-у!!!

— Тихо-тихо, успокойся. Только не надо истерики. Ничего с ним не случится. Почему кричала Ольга?

— Она вышла из каюты, дошла до центрального зала, и там ей стало плохо. То ли голова у неё закружилась, то ли ещё что-то — не знаю. В общем, она перепугалась и позвала меня на помощь. Когда я пришла, она почему-то попыталась скрыть от меня своё состояние, хотя я отчётливо видела, как её шатает.

— Ольга такая, — грустно кивнул Сергей. — Ни за что не признается, что болеет. А если она действительно заразилась от Вовки, то у неё есть причины скрывать от нас своё состояние. Что было потом?

— Потом я довела её до каюты, уложила на кровать.

— Молодец. Ты всё сделала правильно.

— Я посидела с ней немного, спросила — не нужно ли ей чего? Она сказала, что нет. Сказала, что хочет поспать. Тогда я решила вернуться к Бекасу. Строго-настрого запретила Ольге покидать каюту до нашего возвращения и пошла обратно, к Ваньке, уверенная, что он всё ещё там.

— Ну?

— Вот вам и ну! А его там уже нет! Я пробежалась по всем каютам — всё тщетно. Он исчез.

— Он собирался зайти в какую-то каюту? — спросил Осипов.

— Да. В пятнадцатую. По идее, там должен был проходить тот самый кабель. Но я обшарила её всю, сверху — донизу, даже в шкаф заглянула. Пусто! Бекас исчез. Боже мой, что с ним могло случиться? Что?!

— Не переживай. Найдётся, — погладил её по плечу Сергей. — Вероятно он узнал, что кабель уходит ещё ниже, и пошёл искать его продолжение.

— Да куда ещё ниже-то?!

— В трюм.

— Всё это глупости. Какие, к чёрту, кабели? Всё это бред сивой кобылы! — не верил Геннадий. — Ох и получите же вы у меня, если выяснится, что всё это выдумки!

— Погоди, Генка. Дело-то действительно серьёзное, — возразил ему Сергей.

— С вами с ума сойдёшь. Ладно, пойдём искать этого сыщика.

Они незамедлительно отправились на поиски потерявшегося Бекаса. Проходя мимо своей каюты, Сергей тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Ольга безмятежно спала на своей кровати, лёжа лицом к стене. Чтобы её не разбудить, Сергей также бесшумно закрыл дверь.

— Ну, как она? — спросила Лида.

— Спит.

— Хорошо. Пусть спит.

На самом же деле Ольга не спала, а лишь притворялась спящей. Услышав шаги в коридоре, она тут же накрылась одеялом и закрыла глаза. Сергей ничего не заподозрил. Когда дверь за ним закрылась, Оля вновь сбросила одеяло, открыв сидящую на простыне Лишу, и сообщила:

— Всё, ушли.

— Теперь они не скоро вернутся, — ответила ящерка. — Идём, погуляем по кораблю?

— Ну, вообще-то я дала слово, что не буду выходить из каюты.

— Да никто не узнает о том, что ты уходила. Корабль большой. Мы не будем попадаться на глаза твоим друзьям.

— Мы уже попались один раз. Хватит. Больше рисковать я не хочу.

— Ну-у, как с тобой неинтересно! Что плохого в том, что мы немного погуляем, разомнёмся? Ладно, как хочешь. Я не настаиваю. Давай будем лежать, и ничего не делать, — с этими словами Лиша перевернулась на спинку.

Ольга, лежавшая на боку рядом с ней, улыбнулась, и стала игриво щекотать пальцем светлый животик ящерки.

— Ой, не надо! Ой, хватит! Щекотно! Хи-хи-хи! Щекотно! — запищала Лиша, смешно дрыгая всеми четырьмя лапками.

Ольга убрала руку и рассмеялась.

— Я тоже умею щекотаться! — весело воскликнула ящерица, перевернувшись на живот, и бросившись к ней.

— Не надо, — поймала её Ольга. — Я всё равно не боюсь щекотки.

— Вот мы и проверим, — извивалась Лиша.

— Не надо проверять, угомонись, — Оля положила её на одеяло.

— Да ну тебя, скучная ты. Неужели тебе так интересно просто лежать без дела?

— Я не просто лежу.

— А что ты делаешь?

— Думаю.

— Сколько можно думать? Нет, я это решительно не могу понять, — Лиша вздохнула и закатила глаза.

Вдруг, её взгляд просиял, она открыла рот и воскликнула:

— Придумала!

— Что ты придумала, неугомонная?

— Пойдём, посмотрим на аэроскатов?!

— На кого?

— Ты что, не знаешь, кто такие аэроскаты?

— Хм-м… Ну, вообще-то, нет. И кто же это такие?

— Парадокс! Она ни разу не видела аэроскатов! Подумать только. Столько лет живёт на свете, и ни разу их не видела! С ума сойти… Это — летучие рыбы! Они такие пло-о-оские, ну прямо как блины. И у них очень большие крылья. А ещё они поют. Ты должна их увидеть!

— А где они живут?

— В основном, в сумерках. Но иногда, в редких случаях, появляются днём. Это исключительная возможность — посмотреть на аэроскатов днём! Ночью их не видно. Сливаются с небом.

— То есть, ты хочешь сказать, что рыбы, вот так запросто, летают по небу?

— Парят… Красиво…

— Я, конечно, слышала о летучих рыбах, но не о таких.

— Вот поэтому ты должна пойти и посмотреть на них.

— Ох, Лиша-искусительница, признаюсь, ты умеешь заинтриговывать. Хорошо, пойдём, посмотрим на твоих скатов. Но предупреждаю сразу, если ты всё это выдумала только для того, чтобы вытащить меня из каюты, то я очень на тебя рассержусь.

— И ничего я не выдумала. Я говорю правду.

— Надеюсь на это. Потом оправдания типа «скатов не видно в тумане», или «сегодня они, наверное, не прилетят» — приниматься не будут! Я всё равно буду сердиться, понятно?

— Куда уж понятнее?

— Ладно. Запрыгивай ко мне в кармашек.

Ящерка запрыгнула к ней в карман, после чего Ольга встала с кровати, и отправилась смотреть загадочных аэроскатов. Высунувшись за дверь, она внимательно огляделась, и, убедившись, что коридор пуст, прошмыгнула в него, после чего крадучись направилась вдоль стенки.

— Не бойся. Рядом никого нет. У меня хорошее чутьё, — успокаивала её Лиша, деловито высовываясь из кармашка.

— Ну да, как же. Из-за твоего «хорошего чутья», Лида едва не наступила тебе на хвост. Помнишь?

— Я немного заигралась. Увлеклась, — оправдывалась ящерка.

— Ну разумеется, — ухмыльнулась Ольга. — Куда идти-то?

— Выходи на палубу.

Они добрались до конца коридора и свернули к выходу. Открытая палуба встретила их прохладной влагой тумана. Белесая пелена стала, кажется, немного попрозрачнее, хотя её безграничность от этого заметно не убавилась. Лишь пределы видимости расширились на несколько метров.

— Поднимемся на нос корабля, — порекомендовала Лиша. — Оттуда их лучше видно.

Ольга послушно прошла к лестнице, ведущей на нос «Эвридики» и поднялась наверх. Остановившись у фальшборта, она с укоризной взглянула на ящерку и саркастично спросила:

— Ну и где они?

— Сейчас, — Лиша выбралась из кармашка и спрыгнула на деревянный поручень.

— Осторожно! Не свались.

— Не бойся. Я ловкая. Смотри, сейчас появятся…

В воздухе над ними что-то прошелестело. Ольга успела заметить только чёрную тень, проскользнувшую в глубине тумана.

— Высоко прошёл, — комментировала ящерка. — Ну ничего. Сейчас спустятся ниже. Они любопытные — наверняка тобой заинтересуются…

— Что ты имеешь в виду? — с оторопью в голосе спросила Ольга, покосившись на хвостатую подружку.

— Да не бойся ты так! Они не нападают на людей. Лишь рассматривают их. Понимаешь, аэроскаты очень чувствительны к вашим эмоциям. Они за километры улавливают энергию, излучаемую вашими духовными оболочками. Может быть, они ею питаются — не знаю. Я вообще не имею понятия, что они едят. Вот, смотри! — Лиша указала лапкой куда-то в сторону и наверх.

Быстро переведя взгляд туда, Ольга отшатнулась от фальшборта, поражённая необычным зрелищем. В сплошном тумане показался низко летящий силуэт, по форме напоминающий большого воздушного змея. Он словно являл собой единственную лишнюю деталь, переворачивающую все представления о реальности. Грация его бесшумного полёта-скольжения — изумляла, возбуждая в душе букет противоречивых чувств, состоящих из смеси восторга и страха.

— Это он? — прошептала Ольга.

— Да, — ответила Лиша.

Демонстрируя свою плоскую чёрную спину, скат плавно лёг на крыло, совершая в небе длинный вираж, и заходя прямо на зрителей, точно рисуясь перед ними. Такое зрелище для Ольги было крайне непривычным. С трепещущим сердцем она пригнулась, прячась за бортом, когда аэроскат, трепеща оборками на своих острых крыльях, пронёсся над ней, на бреющем полёте. Не смотря на то, что высоту он держал приличную, Оле показалось, что он едва не коснулся её макушки. Обернувшись, она заворожено поглядела ему вслед.

— Вон ещё один! — указала Лиша, свесившись к ней с поручня.

Ольга поднялась, и увидела второго аэроската, который был крупнее первого раза в два, а то и больше. Торжественно и лениво гигант кружил над кораблём, подобно демонической птице. Пока девушка следила за ним, позади неё, совсем рядом с бортом пролетел ещё один аэроскат. Задрав голову, Ольга медленно отступала назад, переводя взгляд с одного ската — на другого. В общем итоге она насчитала четырёх аэроскатов разной величины. Через пару минут к ним присоединился пятый.

Удивительные сумеречные рыбы носились в тумане, то вдруг начиная размахивать своими широкими крыльями, набирая высоту, то наоборот — мягко пикируя вниз, либо заходя на палубу по дуге, точно собираясь приземлиться на неё, а затем, вновь взмывая в высь.

Но на этом причудливое представление не закончилось. Один из скатов вдруг начал «петь». Его протяжный вой заставил душу Ольги трепетать. Это был ни с чем не сравнимый голос фантастического существа, вырвавшегося за пределы сумеречной границы, горделиво рассекающего просторы туманной реальности. Его печальная песнь оборвалась, но тут же эхом откликнулась с противоположной стороны — другой аэроскат гулко завыл над головой девушки. Ольга поразилась тому, как необычайно менялся тембр искажающегося звука, в то время как поющий скат проносился над ней, лавинообразно усиливаясь и тут же затихая где-то вдали, уносясь вслед за призрачным «певцом». Не опуская головы, Оля кружилась на одном месте, слушая хор чуждых созданий, красиво и грозно летающих в туманном небе. Достигнув фальшборта, она нащупала его рукой и схватилась за поручень, чтобы удержать равновесие. Лиша была тут как тут.

— Ну вот, а ты говорила, что я всё придумываю, — довольно произнесла она. — Необычайное зрелище, правда?

— Это… В это просто не верится, — шептала Ольга. — Этого ведь не существует, да? Это выдумка? Иллюзия? Их голоса… Они… У меня кружится голова…

— Вообще-то, это вовсе не голоса, — ответила ящерка. — На самом деле они не поют, а только разевают рты. Как ваши эстрадные исполнители под фонограмму.

Она весело посмеялась, и продолжила:

— Зачем они разевают свои пасти в полёте — непонятно. Может быть ловят в воздухе что-то мелкое, или же так дышат — не знаю, если честно. Знаю только, что рты у них маленькие, но зато очень широкие! Когда они их открывают, воздух попадает им в пасть и выходит через жабры. При этом мы слышим такие необычные «пения». Кстати, я почему-то никогда раньше не задумывалась, зачем летающим рыбам жабры? Как ты думаешь, Оль, зачем они им?

— Почему они кружат надо мной? — не слушала её Ольга, вцепившись в поручень обеими руками. — Почему так протяжно воют?

— Да не бойся ты их. Любуйся воздушным балетом. Это ведь так красиво! Редкое зрелище.

— Аэроскаты… В них есть что-то пугающее. Как в грифах, кружащих над умирающей добычей. Почему ребята их не видят? Почему не слышат их «пение»?

— Ну, наверное, потому, что они не могут видеть того, что скрыто от их глаз за тонкой гранью сумеречной вуали. Они не умеют проникать за этот незримый рубеж. Их глаза закрыты… — ответила Лиша.

— Я понимаю. Это что-то вроде ясновиденья. Значит я сумела каким-то образом «открыть глаза», и увидеть то, что не видят другие, — сделала вывод Ольга.

— Не открыть, а приоткрыть. Сейчас твои глаза как две узенькие щёлочки, поэтому ты видишь далеко не всё, что сокрыто в сумерках.

— Почему?

— Потому что нельзя распахивать глаза. Смертельно опасно. Ты увидишь такое, что тебе не понравится, увидишь неприятные непостижимые вещи. В сумерки надо погружаться постепенно. Разум должен быть подготовлен для восприятия. Ну представь, что ты опускаешься в ванну с горячей водой. Если ложиться в неё медленно, постепенно — это будет мучительно, но безопасно, потому что ты даёшь своему телу возможность адаптироваться к высокой температуре воды. В конце концов, горячая вода начнёт приносить тебе уже не боль, а наоборот — удовольствие. Но попробуй резко запрыгнуть в этот кипяток — и моментально ошпаришься.

— Так вот что случилось с Настей и Володей. Они видели то, чего не видели другие. Так же как и я сейчас.

— Не так же. Вот они-то как раз и «бултыхнулись в кипяток». Слишком быстро и слишком широко открыли свои глаза, — с грустью вздохнула Лиша.

— Теперь я всё поняла, — Ольга посмотрела вниз — на тёмную воду. — Это ловушка. Заранее подстроенная, преднамеренная, неслучайная.

Из беспросветной морской глубины поднялась крупная фиолетовая рыбина, которая, остановившись у самой поверхности, замерла в почти вертикальном положении, и стала задумчиво глазеть на Ольгу. Туман между ними словно рассеялся и, не смотря на то, что борт корабля был довольно высоким, девушка отчётливо разглядела рыбу, смотревшую на неё снизу-вверх, и узнала её. Они виделись во время одного из иллюзорных путешествий, когда Евгений показывал Ольге подводный «котёл» посреди затопленного леса. Это была та самая рыба-умница, с которой она познакомилась таким необычным образом. Но как она здесь оказалась? Иллюзия и реальность незаметно наслаивались друг на друга, неторопливо перемешиваясь, превращаясь в нечто среднее — совершенно непонятное. Ольга больше не могла это выносить.

— Пора возвращаться, — сама себе сказала она, отходя от поручня. — Вдруг кто-нибудь из ребят заглянет в каюту, а меня там нет. Будут бегать-искать, волноваться будут… Так нельзя. Надо вернуться.

Пошатываясь, она побрела вдоль борта — к лестнице.

— Как она тебе? — улыбаясь, спросила Лиша, глядя вслед уходящей Ольге.

— Обычная сумасшедшая, — последовал задумчивый ответ рыбы.

— Именно это мне в ней и нравится! — хихикнув, ящерка кивнула, и быстренько побежала по поручню, догоняя Ольгу. — Эй, Оля, подожди меня!

Осмотрев пятнадцатую каюту, Бекас не обнаружил никаких подозрительных отверстий в стене и предположил, что кабель уходит ещё ниже. При этом ему показалось, что откуда-то доносятся сильно приглушённые голоса. Приняв их за речь Ольги и Лидии, он не придал им особого значения. Увлечённый своим поиском, Ваня не стал дожидаться возвращения Лиды, и отправился в трюм один. Размышления о странностях, произошедших с ним несколько минут назад, не давали ему покоя, и, направляясь к лестнице ведущей в трюм, он продолжал обдумывать случившееся.

Бекас всячески отвергал теорию призрачного присутствия на корабле. Вспоминая детали увиденного в каюте с привидениями, он отметил несколько странных особенностей. Основная из них заключалась в том, что когда он вошёл, в каюте было уже темно. А ведь время едва успело перевалить за полдень. Но каюта с призраками почему-то освещалась светильниками, а за окном царил полумрак. Иван отчётливо запомнил отблески от экрана ноутбука на лице парня, работавшего на нём. В голову полезли догадки из области научной фантастики, о пространственно-временных перекосах и путешествиях в прошлое. Сомнений не было — он видел пассажиров «Эвридики». Перед его глазами промелькнул маленький фрагмент из прошлого. Но каким образом подобное стало возможно? Чтобы не свихнуться окончательно, требовалось срочно придумать научное обоснование данного феномена. Пытливый ум Бекаса начал поспешно решать эту задачу.

— А что если в ту каюту пустили какой-то газ? — раздумывал он. — Тогда почему Лидка не нанюхалась? Нет… Точно не газ. Тогда что? Наверное дверная ручка была обработана каким-то веществом, способным проникать в организм через кожу и вызывать галлюцинации.

Наконец он остановился перед дверью, ведущей вниз. Чувствуя близость разгадки, Бекас открыл её и вошёл. Внутри была лестница, уходящая в полумрак. Пожалев, что не захватил с собой фонарик, Иван стал осторожно спускаться по крутым металлическим ступенькам.

Внизу он практически сразу наткнулся на тёмный ящик, на котором лежал большой фонарь, судя по всему оставленный здесь Генкой — последним посетителем трюма. К счастью, этот фонарь хоть и слабо, но работал. Его блеклый луч осветил беспорядок, царивший в трюме.

Бекас осмотрелся. Ближайший проход, судя по всему, вёл к машине. Последствия пожара сильно изуродовали помещение. Закопченные стены, горелые трубы и опалённые кабели, свисающие с потолка наподобие лиан, представляли из себя печальное зрелище. В дальнем конце прохода, едва различимо виднелся неопределённый завал, видимо возникший в результате взрыва. Идти туда Бекас не собирался. Развернувшись, он отправился в противоположную сторону.

Миновав газовые баллоны со сварочным оборудованием, он оказался в очередном сегменте трюма, заставленном какими-то ящиками и баками. Судя по их сохранности, огонь не достиг этой части трюма. Не смотря на жуткий бардак, никаких повреждений здесь не наблюдалось. Аккуратно перешагивая через большие мотки тросов и проводов, Иван, освещая свой путь фонарём, подошёл к безликой двери, не несущей на себе никаких табличек и словесных обозначений, кроме знака «не курить».

Скрипучая ручка поддалась нажиму его руки, и Бекас оказался в тесном помещении, напоминающем каптёрку. На обшарпанной стене высвечивались наклеенные фотографии обнажённых красоток и прошлогодний календарь, некоторые даты на котором были перечёркнуты крестиками. С другой стороны луч осветил настенный щиток со множеством мелких лампочек и датчиков. Магнитом, к щитку была прилеплена бумажка с расписанием. Ниже располагался стол, похожий на верстак, к которому были привинчены тиски с зажатой в них заготовкой. На столе валялись отвёртки, гаечные ключи и напильники. В сторонке от них лежал одинокий паяльник.

Шагнув вперёд, Бекас нечаянно опрокинул стул. Пробубнив сквозь зубы какое-то ругательство, он толкнул его ногой, и продолжил осматривать помещение. Практически тут же наткнувшись на ещё один столик, Иван осветил его слабеющим с каждой минутой фонарём, и радостно произнёс:

— Нашёл!

На столе стоял искомый ноутбук. Их действительно было два! Чего и требовалось доказать. Разумеется, он тоже не включался, но Бекас всё равно был счастлив своей находке. Наконец-то его расследование сдвинулось с мёртвой точки. Рядом с ноутбуком он обнаружил мобильный телефон Геранина. Судя по всему, кто-то пытался использовать его для выхода в Интернет. При ближайшем рассмотрении оказалось, что аккумуляторная батарея телефона и SIM-карта — пропали. Но кто же мог всё это установить?

Бекас прислушался. Доселе единственным шумом, доносившимся до его ушей, был мерный гул генератора, расположенного неподалёку. Но теперь Иван был готов поклясться, что слышит ещё что-то. Какие-то голоса. Теперь он в этом уже не сомневался. Первой его мыслью было подозрение, что это разговаривают Сергей и Генка.

— Надо же, какая слышимость! — про себя отметил Бекас. — Пацанов от меня отделяет целая палуба, а их слышно так, словно они разговаривают за стеной. Может быть, звук распространяется по вентиляции?

Но в этом помещении не было видно вентиляционных вытяжек. Максимально навострив слух, Бекас попытался разобрать отдельные слова. Ему удалось услышать лишь «девятая» и «наблюдение».

— О чём это они говорят? — насторожился Иван. — И вообще, они ли это?

Немного пошарив в каптёрке, он отыскал алюминиевую кружку и, положив «подыхающий» фонарь на стол, прислонил её к стене, прильнув ухом к плоскому донышку. Голоса сразу стали различаться более отчётливо. Теперь стало понятно, что разговаривают как минимум четыре человека, причём находясь в разной степени удаления.

— О`кей, перешёл на девятую.

— Лёша! Лёша! Куда увёл? Возьми панораму. Панораму возьми! Так.

— Седьмая — меняй ракурс. Хорошо.

— На тринадцатой и восемнадцатой — будьте внимательны.

Потом раздался телефонный звонок, и кто-то, подняв трубку, ответил:

— Ало? Да, Денис Анатольевич, я Вам звонил. Да, у нас проблемы. Да, он самый. Где он сейчас? Так-так… Сейчас, подождите… Ага, вот. В восьмой зоне. Там Дима не успел аппаратуру убрать, он увидел… Ну, не знаю, заподозрил или нет, но делать с ним что-то надо. Да понимаю, что рано, но кто же виноват, что он такой дотошный? Он может нам всю программу испортить. Ну, да… Ага. Значит вытаскиваем его? Понял, сейчас сделаем. Ага… Ага… Хорошо. Понятно, Денис Анатольевич, добро.

Трубку положили, и всё тот же голос распорядился:

— Так, мужики, всё, Бекашина вытаскиваем.

Ошарашенный Бекас отпрыгнул от стенки, уронив кружку. Его тревожные подозрения подтвердились. За ними велось наблюдение. Разрядившийся фонарик почти погас. Пытаясь отыскать его в темноте, Иван, ощупывал стол трясущимися руками, но безрезультатно. То ли лампочка окончательно погасла, то ли фонарь кто-то забрал…

Его сердце едва не оборвалось, когда на плечо ему вдруг легла чья-то тяжёлая рука. Он хотел вскрикнуть, но не успел — кто-то быстро зажал ему рот ладонью. Попытался вырваться — но хватка невидимки оказалась стальной.

— Ти-хо, не поднимай шума, — прошептал невидимый человек. — Приготовься, сейчас тебе будет немного бо-бо.

Иван вздрогнул и застонал, когда что-то острое сбоку кольнуло его в шею. Укол был болезненным, и Бекас нагнул голову, прижавшись ухом к плечу, зажимая укол. Боль, правда, быстро отступила, но когда он попытался разогнуть шею, то не сумел этого сделать. Её заклинило. Конечности онемели. В голове закружилась карусель бессвязных мыслей. Он повалился назад, и тут же был подхвачен двумя парами невидимых крепких рук.

— Всё, готово. Давайте, ребята, выносим его…

Бекас чувствовал, как теряет сознание, но всё ещё пытался сопротивляться. Перед глазами была только темнота. В ушах звучал непрекращающийся «ракушечный» шум. Его куда-то несли. С величайшим трудом открыв глаза в очередной раз, он увидел расплывчатые пятна света. Затем, когда его взгляд смог немного сфокусироваться на окружающей обстановке, он увидел длинную комнату или даже целый зал, с яркими лампами под потолком. Вокруг стояли столы с компьютерами. На стенах повсюду мерцали телевизионные мониторы. За столами сидели люди в униформе и наушниках с микрофонами, которые, глядя на мониторы, увлечённо щёлкали переключателями на пультах. Время от времени они разражались фразами:

— Внимание! Работает восьмая!

— Миш, быстро переходи на двадцатку…

— Так, восьмая отработала… Седьмую давай!

Один из операторов, мимо которого проносили Бекаса, обернулся, сочувственно поглядел на него, и, сняв наушники, спросил:

— Отыгрался, бедняга?

— Хватит с него. Умный слишком, — надменно ответил мужчина, несущий Ивана. — Нечего было совать нос куда не следует.

— Любопытной Варваре…

Улыбающееся лицо оператора превратилось в завихряющееся пятно, которое вскоре расплылось совсем, а вместе с ним — исчезло и всё остальное.

— Неужели, всё? — обречённо подумал Бекас, и тут же провалился в бессознательное забвение.

Любопытство часто приводит к плачевным результатам. Иногда, стремясь приоткрыть завесу тайны, мы находим то, от чего потом страдаем. Порой выходит, что это открытие в корне меняет нашу жизнь, ставит крест на чувствах, подрывает безупречное доверие, рушит надежды.

Иван Бекашин, предчувствующий наблюдение извне, сумел найти доказательства, подтверждающие этот факт. Но что он получил? Также и многие из нас кропотливо ищут факты, собирают улики и неоспоримые подтверждения, не всегда отдавая себе отчёт, насколько необходимы эти изыскания, и что они могут принести в первую очередь нам же самим? Быть может, не стоит трогать запылившиеся скелеты в чьих-то шкафах, чтобы не нарушать то ценное, что уже есть в жизни — гармонию взаимоотношений, доверие и искренность. Но мы упорно ищем то, что в глубине души, надеемся не найти. А когда находим — то вместо удовлетворения получаем страшную боль. Странная закономерность. Почему нам так сложно найти успокоение?

Строчки когда-нибудь покроются пылью и тленом. Имена сотрутся из памяти. Последние следы будут смыты волнами сумерек в бесконечное одиночество. Образы пожухнут и потеряют свою чёткость, словно старинные фотографии.

Не будет ничего: ни признания, ни понимания, ни благодарности за труды. Не будет рядом весёлой ящерки-Лиши, энергичного комочка жизни, о котором мечтает каждое одинокое сердце. Не будет любви, чьи алые капли упадут на эти безответные строчки, пропитав их насквозь, и засохнув бурыми кляксами. Не будет надежды, навсегда похороненной в письменном столе — саркофаге мёртвых, никому не нужных рукописей. Будет лишь точка, заключительное пятнышко в конце последнего предложения, после которого не останется более вообще ничего. Ничего, кроме Хо, потому что оно — вечно. Оно закончится, когда закончится наш мир. Хотя, если задуматься, а существует ли он вообще — наш мир?