Хо

ГЛАВА XX

В тумане забрезжил рассвет, и первые лучики света, с трудом пробиваясь через серую толщу, проникли сквозь мутные стёкла окон и иллюминаторов, слегка осветив мрачные помещения корабля. Ребята уныло брели по коридору. Впереди их ждала очередная работа — нудная и тяжёлая. Но она была жизненно необходима, и оба это прекрасно понимали. Хотелось уже сегодня покинуть корабль-убийцу.

Сергей явно не выспался. Он шёл постоянно зевая и пошатываясь.

— Ты сегодня вообще что ли не спал? — обратил на это внимание Осипов.

— Почему? Спал.

— А чего тогда такой сонный? Взбодрись. Впереди много работы.

— Я знаю. Просто какой-то странный сон сегодня видел. Чёрт знает что.

— Что за сон?

— Да, понимаешь, я его никак вспомнить не могу.

— Хех! А чего тогда говоришь, что «странный», если ты его даже вспомнить не можешь?

— Ну, что он был странным — я помню. А вот про что… — Сергей развёл руками. — Хоть убей. И, главное, очень хотел его запомнить до утра, чтобы вам рассказать. Нет же. Точно в яму какую-то провалился потом. Как будто мне память стёрли. Полный провал.

— Такое бывает, — кивнул Гена.

— Как я только не пытался вспомнить этот сон. Что-то важное в нём было. Думал-думал, вспоминал-вспоминал, голову ломал по всякому. И тут у меня в памяти всплыло кое-что другое. Я вспомнил, как однажды, ну лет пять-шесть назад, смотрел по телевизору одну передачу. Там тоже об одном странном событии рассказывалось. Я начал сопоставлять факты, и понял, что это очень похоже на нашу историю.

— Вот как? И о чём же была передача?

— Ты когда-нибудь слышал о «филадельфийском эксперименте»?

— Что-то знакомое… Н-нет, не знаю. Может слышал, но не помню уже.

— Это было в Америке. Так вот, в ходе этого самого эксперимента, американцы разрабатывали некий секретный проект «Радуга». Хотели они, в общем, сделать корабль невидимым.

— И что? Получилось?

— Да, но не совсем так, как планировалось. В результате опыта, эсминец «Элдридж» исчез в прямом смысле этого слова. Потом, якобы, появился совершенно в другом месте, а затем вернулся обратно таким же необычным образом.

— А он был пустой, или с экипажем?

— По слухам, на нём был экипаж. Но после возвращения половина команды сошла с ума, а вторая половина — погибла, да таким образом, что мурашки по коже. Люди как бы срослись с кораблём. Их тела торчали прямо из переборок и стен, как будто бы они застряли в них. После этого, проект «Радуга» был немедленно свёрнут, а все документы — уничтожены. А вдруг их не успели уничтожить? Вдруг наша разведка до них добралась, и теперь проводятся аналогичные опыты в Чёрном море? Иначе, как объяснить существование «Эвридики»?

— И ты всему этому веришь? Вся эта история с эсминцем — не более чем утка, придуманная американцами во время холодной войны. В те времена было много таких баек. А теперь из всего этого делают сенсации.

— Да я тоже в это не верил, пока не очутился здесь.

— Даже если подобные эксперименты и проводились в нашей стране, то их вряд ли бы проводили на пассажирских кораблях, заполненных мирными гражданами.

— Кто знает. А вдруг?

— Да хватит тебе, Серый. Какой, к чертям собачьим, филадельфийский эксперимент? Не загружай меня всякой мутью, пожалуйста.

Они поднялись на верхнюю палубу, и вышли на свежий воздух. Утренняя прохлада заставила обоих зябко поёжиться. Первым делом капитан осмотрел мотобот. Как и ожидалось, он был нетронутым.

— Ну, что? — зевнув, спросил Сергей.

— Ничего. Берёмся за дело. Надо сегодня же спустить это корыто на воду.

— Мы его спустим. Обязательно спустим.

Их голоса быстро впитались в светлеющий туман. Новый день вступал в свои права, обещая быть нелёгким.

Ольга не сразу решилась вернуться в каюту. Сначала она походила по коридору взад-вперёд, нервно покусывая воспалённые губы, и лишь затем решилась приоткрыть дверь в пятьдесят четвёртую. Лидия лежала на кровати, отвернув лицо к стене, и почти на излом выгнув руку, прикованную наручником. Осторожно прокравшись к своей койке, Оля тихонько присела, не спуская глаз с лежащей подруги.

— Не бойся, она больше не набросится, — послышался знакомый голосок.

— Лиша? Ты где?

— Где и обычно, в твоём кармане.

Опустив глаза, Ольга увидела ящерку, выглядывающую из кармана.

— Что со мной произошло прошлой ночью? Я сначала как будто бы проникла в сумерки, а потом это оказалось обычным сном. Что это было на самом деле?

— Ты едва не погибла из-за своей необдуманности. Разве Женя не говорил тебе о том, как опасно глубокое погружение?

— Говорил, но…

— Но ты всё равно поступила по своему. Зачем?

— Я хотела спасти Лиду.

— И в результате, едва не пропала сама. Скажи спасибо, что тебя вовремя вытащили оттуда.

— Кто? Женя?

— По всей видимости. Кто же ещё?

— А что с Лидой? Она вернулась из сумерек?

— Она нарушила запланированный порядок. Из-за неё всё пошло наперекосяк.

— Что именно?!

Лиша ничего не ответила.

— Что нарушилось? Что за порядок? Ответь!

— Отпусти её. Не удерживай, когда будет уходить. И не следуй за ней.

— Ты не ответила на мои вопросы!

— Делай как я тебе говорю.

— Идиотизм какой-то! — Ольга трясущимися руками достала ключи наручников, и, не отводя встревоженных глаз от Лиды, отстегнула её от стола.

— Ну вот и всё, — ящерка вздохнула.

— Как же мне это всё надоело, Боже мой.

Оля прилегла на кровать, закрыв лицо руками. — За моей спиной ведётся какая-то дурацкая мистическая игра, и меня используют в ней самым циничным образом. Как же я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось! Нет больше сил терпеть эту муку.

Где-то за окном призрачно завыл аэроскат. Лидия зашевелилась. Молча поднялась с кровати, и неторопливо побрела к выходу из каюты.

— Стой! Куда ты?! — окликнула её Ольга.

— Ну что за бестолочь? — возмущённо воскликнула Лиша. — Сказала же, не останавливай её.

— Да мало ли, что ты сказала! — Оля вскочила на ноги, и бросилась к Лиде. — Подожди, Лида! Не уходи! Ты не должна!

Пространство исказилось, заставив стены покоситься на бок, от чего девушка пошатнулась, балансируя руками. Лидия подняла правую руку, и дверь перед ней превратилась в водопад.

— Не входи туда! — подруга сделала рывок вперёд, схватив её за плечо. — Не надо, пожалуйста!

Лидия обернулась, и их глаза встретились. Сразу после этого сознание Ольги озарила яркая вспышка, за которой последовала череда быстротечных, но необычайно страшных образов…

Когти, острые как бритва, входят в нежную плоть, раздирают её, и выдёргивают из живота внутренности…

Зубы жадно выгрызают из бьющегося, ещё живого тела большие куски мяса, разбрызгивающие кровь…

Разорванные глаза, вытекающие из глазниц…

Оля повалилась назад, потеряв равновесие, и едва не разбила голову об столик. Лидия спокойно отвернулась, и всё так же неторопливо вошла в водопад. Сомкнувшаяся позади неё вода застыла, и вновь приобрела форму каютной двери. В помещении осталась только лишившаяся чувств Ольга, лежащая на полу.

— Произошло то, чего я опасалась.

— Это только твои домыслы. Она испугалась, и…

— Не оправдывай её. Лучше подумай, что делать дальше.

— Всё нормализуется. Я смогу её вернуть.

— Нет, не сможешь.

— Что с тобой случилось? Почему ты вдруг так резко изменила своё мнение? Что на тебя повлияло?

— Меня насторожило вчерашнее погружение. Сама бы она не смогла выбраться. Её вытащили. И это был не ты, верно?

— Я.

— Зачем ты меня обманываешь? Ты даже не знал о погружении, и не был готов к нему. Её вернул не ты. Я знаю.

— И что теперь? Что ты хочешь мне этим сказать?

— А то, что у меня вызывают подозрения те, кого защищает Хо…

Ольга очнулась и открыла глаза. Ушибы от падения неприятно ныли. В голове звучали тающие отголоски таинственного разговора. Ей это причудилось, или же было на самом деле? Поднявшись с пола, она оперлась на стол, и встряхнула головой. Головокружение неукротимо заваливало её в сторону. Хлопнув ладонью по правому виску, девушка поморгала глазами, и сделала резкий выдох. Разум слегка прояснился. Откуда-то с улицы доносился стук и прерывистый скрежет. Видимо, ребята работали.

— «Они будут явно недовольны, узнав, что я отпустила Лиду», — про себя отметила Ольга, глядя на наручники, свисающие с ножки стола. — «Может, стоит сходить, поискать её?»

Сколько времени прошло? Который сейчас час? Она взглянула на часы, но взгляд так и не смог сфокусироваться на малюсеньких стрелках. Да и бог с ним, со временем. Оно давно уже потеряло своё значение. Где Лиша? В кармане её нет. Да и орхидея стала пахнуть как-то иначе. Не слабее, а несколько по-другому.

Сев на кровать, Оля прислонилась спиной к стенке, и, закрыв глаза, начала думать. Бесполезно искать спасение в иллюзиях. От Евгения помощи ровным счётом никакой. Да, с ним интересно, но до сих пор он не приложил никаких усилий, чтобы хоть как-то изменить их плачевное положение. С другой стороны — а какой вообще смысл ждать помощи от Евгения? Кто он такой? Призрак, являющийся во снах — не более. Он растравил ей душу, подарил надежду, достучался до сердца, но что толку от всего этого, когда в реальности всё, что её окружает, неумолимо обрушивается в бездну сумерек. Нужно самостоятельно выбираться из этого мрака. Сопротивляться любому воздействию извне. Всеми силами, любой ценой.

Шумы на верхней палубе прекратились. Пребывающая в полудрёме Ольга не обратила на это ровным счётом никакого внимания. За окном клубился всё тот же, набивший оскомину, туман. Он как будто был всегда. Словно вся жизнь прошла в этом тумане. И ни конца ему нет, ни края. Он вечен…

Гулкий топот быстро приближающихся шагов, послышавшийся в коридоре, заставил её очнуться, и стряхнуть с себя покров дремоты. С болью разомкнув веки, она взглянула на дверь. Та отворилась, и в каюту влетел запыхавшийся Сергей. Усталый, но счастливый.

— Собирайся! — выпалил он.

Затем, бросился к столу, и начал торопливо собирать вещи и продукты.

— Что? — не сразу сообразила Ольга.

— Ничего! Мы отчаливаем отсюда. Наконец-то! Наконец-то мы сможем убраться с этого плавучего гроба.

— Вы всё починили?

— Нашли лебёдку, положили стропила… В общем, придумали как эту лодку спустить. Ну, чего ты сидишь? Тебе тут не надоело? Собирайся!

— Да что мне собирать-то? Всё уже собрано.

— Ну, сумки бери, я не знаю, какие там у тебя ещё вещи были?

— Да никаких не было. Всё что было — всё на мне.

И тут Ольга вспомнила о подарке Евгения. Орхидея! Её нужно забрать. Но как?

— Ну, раз нечего забирать, то нечего и сидеть, — Сергей поднял две сумки, и поволок их к выходу.

— Подожди. А как же Лида? — окликнула его Оля.

— Пошли на вы-ыход! Лида… — буркнул в ответ парень.

Дверь перед ним раскрылась, и в каюту шагнул было Гена, но увидел выходящего Сергея, и попятился назад в коридор, пропуская его.

— Ну чё? Всё собрали? — на всякий случай спросил капитан.

— Ага, — ответил Сергей.

— Давай, возьму одну, — Осипов забрал у него одну сумку.

— Да ладно, допёр бы.

— Нечего надрываться.

Дверь в каюту закрылась. Воспользовавшись этим мгновением одиночества, Ольга присела на корточки, и заглянула в свой тайник за кроватью. Бутылка была пустой. Цветка словно и не было в ней никогда. На всякий случай потрогав воздух над горлышком, Оля вздохнула и, выпрямившись, произнесла:

— Иллюзия…

— Оль! Ну ты где там? — окликнули её из коридора.

— Иду!

Она незамедлительно вышла в коридор, и захлопнула за собой дверь. В коридоре её ждали трое: Геннадий, Сергей и Лида. Когда Ольга увидела подругу, у неё словно камень с души свалился. Значит, она не спряталась, а вышла к ребятам. Лиша была права, когда не велела её останавливать. Да что она опять вспоминает о Лише? Сейчас нужно думать о реальном, а не об иллюзиях.

— Готова? — нетерпеливо спросил капитан.

Ольга кивнула.

— Тогда пошли.

И вся троица скорым шагом направилась на выход.

— Я вижу, что тебе стало лучше, — осторожно произнесла Оля, поравнявшись с Лидой. — Как ты себя чувствуешь?

— Пока, так себе, — тихо ответила та. — Я точно буду в норме, когда мы отсюда уплывём.

— Ты меня очень напугала сегодня утром.

— Извини. Не знаю, что на меня нашло.

— Не извиняйся. Я всё понимаю.

Двигаясь по коридору, Ольгу преследовало подсознательное ощущение, что кто-то неотрывно глядит ей в спину, хотя позади неё никто не шёл. И лишь когда витражные двери закрылись у неё за спиной, чувство постороннего взгляда сразу улетучилось. Оглядываться назад девушке не хотелось. И лишь одна навязчивая мысль преследовала её. Она чувствовала, что уходит не попрощавшись с Женей. В тайне, Вершинина надеялась, что он поймёт её, и не будет сердиться. Тем более, что времени на прощания у неё не осталось.

Двигаясь вслед за друзьями, нагруженными сумками, она украдкой косилась по сторонам, словно надеясь разглядеть в пыльном убранстве заброшенного корабля очертания своего призрачного друга. Но ничто не выдавало его присутствия. И голос его в её голове более не слышался. Его словно не существовало вообще и в целом.

— «Да что я дёргаюсь, в конце-концов? Его нет. Просто нет. Пора возвращаться в реальный мир», — подумала Оля, минуя винтовую лестницу.

Сумеречного мира нет, орхидеи нет, Лиши нет, Евгения… Нет. Сейчас уже не важно, что за таинственная внеземная сила породила в её сознании все эти иллюзии и представления. Важно то, что им представился последний шанс выбраться из лап непрекращающегося кошмара, застрявшего посреди моря, в объятьях тумана.

Центральный холл остался позади. Гена пинком распахнул скрипучую дверь ведущую на внешнюю прогулочную палубу второго яруса, и они поочерёдно нырнули в туман. Впереди карандашным эскизом вычерчивалась лестница, уходящая наверх, но они обогнули её, направляясь вперёд, вдоль леерного ограждения.

Поглядывая в туманную дымку, Ольга ожидала, что мимо вот-вот пролетит аэроскат. Но никаких шевелений и подозрительных мельканий в туманном небе не замечалось. Вот они достигли участка с порванными леерами, и остановились. С содроганием Ольга вспомнила, как висела тут однажды ночью, вниз головой, пытаясь дотянуться до упавших таблеток. Её передёрнуло от ужаса, когда она представила, что могло её ожидать, сорвись она в тот момент с упавшего заграждения в море. Думать об этом не хотелось, поэтому Оля быстро отмахнулась от мрачных раздумий, и, на всякий случай, отошла подальше от края борта.

С верхней палубы свисал металлический трос, протянутый вдоль двух деревянных досок, скреплённых между собой, по которым, как по импровизированным рельсам, мотобот был спущен с верхней палубы. Туго натянутый, слегка покачивающийся трос уходил вниз, вдоль борта — к воде. Он завершался крюком, надёжно удерживающим верёвки, ровно фиксирующие подвешенную моторную лодку.

— Как вам это удалось? — спросила Ольга, осматривая всю эту хитроумную конструкцию снизу-вверх. — Наверное, сильно намучились.

— Да, пришлось попотеть, — довольно ответил Сергей, опуская сумку на пол. — Хотя, в принципе, ничего сложного не было. Сам по себе мотобот не очень тяжёлый. Мы вдвоём сумели затащить его на стропила. Потом, снизу поддомкратили, чтобы придать подходящий угол наклона, после чего он сам скатился вниз по направляющим, как по маслу. А чтоб он сразу в море не свалился, мы закрепили его верёвками, и медленно стравливали вниз при помощи лебёдки. Всё гениально и просто, как говорится.

— На словах это звучит действительно как пара пустяков. А на деле поди умаялись, сооружая всё это.

— Главное, что мы сделали это, — Сергей подставил ладонь капитану, и тот хлопнул по ней рукой.

— Да. Сделали. А теперь давайте перебираться на лодку.

— А как мы это осуществим? — Лида осторожно выглянула за борт — Тут высоко.

— Мы всё предусмотрели, — подмигнул ей Сергей. — Ген, ну-ка, покажи им.

Капитан кивнул, отлучился в сторонку, и притащил складную алюминиевую лесенку.

— Это другое дело! — воскликнула Ольга. — Молодцы, мальчишки, обо всём позаботились.

— Я спущусь первым, испытаю лестницу на прочность, — вызвался Сергей.

— Хорошо. Следом я спущу сумки, примешь их, — ответил Осипов, спуская лестницу с борта. — Потом спустятся девчонки, а за ними — я.

— Договорились.

— Надеюсь, мы ничего не забыли, — бросив взгляд на сумку, произнесла Оля.

— Даже если что-то и забыли, ну и что с того? Я сюда не вернусь даже за все сокровища мира, — фыркнула Лида.

— Вроде бы держится прочно, — закончил закреплять лестницу капитан. — Давай, Серёг.

— Ага, — Сергей направился к краю палубы.

— Серёж, поосторожнее пожалуйста, — сказала Ольга ему вслед.

— Не боись, — ответил ей тот, не торопясь приступив к спуску.

Лестница скрипела и шаталась. От каждого её стука, Ольга вздрагивала, боясь что она оторвётся, и Сергей упадёт вниз. Но скрипучая лестница оказалась вполне крепкой. Парень спокойно добрался до самого низа, и, отцепившись от лестницы, спрыгнул на мотобот. При этом трос дёрнулся и загудел, заставив Ольгу вздрогнуть в очередной раз.

— Ну что там? — крикнул Осипов выглядывая за борт. — Спустился нормально?

— Всё путём! Лестница крепкая! Давайте сюда сумки! — послышался снизу ответ Сергея.

Ольга облегчённо вздохнула.

Обвязав ручки сумок верёвкой, капитан поочерёдно спустил их вниз, после чего повернулся к девушкам и, указав рукой на лестницу, произнёс:

— Ну что, дамы, прошу.

Лида уверенно подошла к краю борта и, придерживаемая Геннадием за руку, начала спуск. Лестница шаталась, но девушка переборола свой страх, остро желая поскорее покинуть «Эвридику». Не смотря на боязнь высоты и ненадёжную опору, Лида спустилась очень быстро, и теперь настала очередь Ольги. Подойдя к краю, она остановилась, перебарывая неожиданно нахлынувший страх. Осипов взял её за руку, и его крепкий, почти грубый захват, моментально придал ей уверенности. Ольга знала точно, что он не выпустит её, пока она не будет уверенно держаться на лестнице.

Обернувшись спиной к краю борта, она опустилась на корточки, и спустила одну ногу вниз, нащупывая ближайшую ступеньку. Почему-то спускаться всегда страшнее, чем подниматься. Особенно страшен первый шаг вниз. Спиной к пропасти. Высота кружит голову. Когда карабкаешься наверх — впереди видишь только небо. Когда же спускаешься, поневоле приходится поглядывать вниз, и чувство высоты становится наиболее ощутимым. Короткий шаг в пустоту, и вот, под ногой скрипнула железная ступень. Вторая нога опустилась ниже, нащупав следующую опору. Руки ухватились за прохладные жерди. Теперь она уже держалась надёжно и Геннадий отпустил её, выпрямившись и отойдя от края.

Сколько по времени занял её спуск, Ольга не знала. Она механически перебирала руками и ногами, преодолевая метр за метром, пока наконец не почувствовала прикосновение верных рук Сергея. Он помог ей спрыгнуть с лестницы в лодку, и, поцеловав, произнёс, «Молодец!»

— Ну что? Все спустились, что ли? — на всякий случай крикнул им Гена.

— Да! — задрав голову ответил Сергей. — Спускайся, Генк!

Кивнув, капитан тут же начал спускаться. Когда он оказался в мотоботе, Лида сделала громкий выдох. — Ф-фу-х-х.

— Всё! Отдать швартовы, — произнёс Осипов, вынимая нож. — Мы точно ничего не забыли?

— Забыли присесть на дорожку, — то ли в шутку, то ли всерьёз ответил Сергей.

— Я не верю в приметы, — капитан резкими движениями перерезал верёвки, удерживающие моторную лодку.

Мотобот просел в воду, вызвав лёгкий всплеск. Освободившийся крюк дёрнулся и начал раскачиваться у них над головами.

— Поплыли отсюда скорее, — умоляюще попросила Лидия.

— Ничего не имею против, — Гена подошёл к мотору, и дёрнул стартер.

Мотор завёлся на удивление быстро. Всего со второй попытки. Его весёлое урчание вызвало у ребят единодушную радость. Винт взрыхлил воду за кормой, и начал бодро толкать маленькое судёнышко вперёд, вдоль обшарпанного борта «Эвридики». Сев к рулю, капитан развернул его, и погнал прочь от зловещего корабля.

Ольга смотрела на удаляющееся судно, и никак не могла понять, что за чувства овладели её душой. Она не испытывала ни облегчения, ни волнения, ни грусти, ни тоски — ничего. Лишь разочарование терзало её в этот момент. Мысль, что она оставила на «Эвридике» что-то не законченное, и, как ни странно, трепет перед возвращением в реальный мир, на который она, наверное, отныне будет глядеть совершенно иными глазами.

«Эвридика» растворялась в тумане, превращаясь во что-то бесформенное, безликое. В серый риф, возвышающийся над туманным морем. Её очертания становились все менее отчётливыми, пока не исчезли окончательно, утонув в сплошном молоке плотного сырого тумана. Зябко кутаясь в одеяла и куртки, уцелевшие пассажиры уныло безмолвствовали. И пусть со всех сторон их окружала всё та же непроницаемая пелена, теперь в их жизни появилось хоть какое-то движение. Они начали по-настоящему бороться, пускай и так запоздало.

Мотор тарахтел, исправно толкая лодку вперёд. Но создавалось необычное ощущение, что они стоят на месте, ни на йоту не продвигаясь вперёд. По-началу, Оля лишь отмахивалась от этой мысли, но затем хорошенько пригляделась к поверхности моря, и её подозрения подтвердились. Мотобот никуда не плыл. Волны от него не расходились, а винт вращался впустую, как будто бы лодка упёрлась носом в какую-то невидимую преграду.

— Вам не кажется, что мы стоим? — спросила Ольга у друзей.

— Глупости, — ответила Лидия. — Всё относительно. Абсолютно всё.

— Да вы только взгляните на воду!

— Глупости. Всё относительно. Абсолютно всё, — с той же интонацией повторила подруга.

— Серёж!

— Я устал. Бесконечная суета, — ответил Сергей.

— Да что с вами случилось?! — Ольга сбросила с себя одеяло. — Гена!

— Ничего-ничего. Скоро будем дома, — откликнулся капитан.

— Глупости. Всё относительно.

— Я устал. Бесконечная суета.

— Абсолютно всё.

— Ничего-ничего.

— Глупости. Всё относительно.

— Я устал.

— Скоро будем дома.

— Абсолютно всё.

— Бесконечная суета.

— О, нет, боже мой, нет! — схватившись за голову вскричала Ольга.

Ребята повторяли одни и те же фразы, словно попугаи. При этом они двигались точно по зациклившейся схеме, как будто бы этот эпизод многократно прокручивался в видеозаписи. Догадка обрушилось на Ольгу как снежная лавина. Очередная иллюзия! Вот что это было! Вот почему им удалось так легко и быстро покинуть «Эвридику»! Ничего этого не происходило на самом деле. Всё оказалось жестоким сном — обманом! Оля чуть не расплакалась от досады и злости. Не найдя куда выплеснуть нахлынувшие эмоции, она в сердцах толкнула Сергея. Тот покачнулся, и, как ни в чём ни бывало, произнёс:

— Я устал. Бесконечная суета.

— Ничего-ничего. Скоро будем дома, — вторил ему Осипов.

— Я устал. Бесконечная суета, — повторил Сергей, и дёрнулся так, словно Ольга опять его толкнула.

— Глупости. Всё относительно.

Выругавшись, Ольга поднялась на ноги. Мотобот покачнулся, и под его днищем что-то заскрипело. Казалось, что он стоял на чём-то твёрдом. Судя по всему, на каком-то камне. Взглянув по сторонам, Оля обнаружила, что море исчезло. Вместо него вокруг раскинулась бескрайняя каменистая равнина. Мотобот застрял между двух больших валунов, а его винт продолжал вращаться в воздухе, подобно вентилятору.

Перебравшись через борт, Ольга спрыгнула на камень, скатилась по нему на землю, и, проклиная всё на свете, отправилась в обратном направлении — туда, где остался корабль. Туман быстро рассеивался, оседая и впитываясь в почву. Солнце светило всё ярче, освещая ребристые дюны своими пронзительными лучами. Бредя мимо сухих искривлённых деревьев без листвы на ветвях, Ольга вытирала слёзы, и что-то шептала себе под нос.

Повторяющиеся голоса друзей и шум мотора за её спиной становились всё тише и тише, пока не исчезли совсем. Куда идти? Где искать выход? Когда всё это закончится? Ответы на эти вопросы были неведомы одинокой девушке. Испарив туман, палящее солнце окончательно вступило в свои права. Но Ольга не испытывала радости. Подняв глаза, она увидела бескрайнее голубое небо, вместо надоевшей седой пелены, однако его вид вызвал у неё лишь досаду. Всё это не настоящее. Это опять чья-то выдумка. Фантазия какого-то несчастного больного разума. Бесплотная пародия на реальный мир.

Остановись! Не двигайся!

По инерции Ольга сделала ещё один шаг, и встала как вкопанная. Замерев, она уставилась в одну точку.

— Лиша? — осторожно спросила Вершинина.

— Да, это я. Стой где стоишь. Сейчас попробую вытащить тебя оттуда.

— Откуда?

— Все вопросы потом. Главное — не сходи с места.

Ящерка выскочила из-за камня, обежала вокруг стоявшей неподвижно девушки, остановилась в стороне, и немного покопала лапками землю.

— Что ты делаешь?

— Спасаю тебя. Так. Теперь вспомни уроки физкультуры. Какая оценка у тебя была за прыжки в длину?

— Не помню. Да объясни же мне наконец, от чего ты меня спасаешь?!

— После! Давай прыгай впёред. Так далеко, как только сможешь.

Размахнувшись руками, Ольга оттолкнулась от земли, и прыгнула с места. Сразу после этого, у неё за спиной послышалось свистящее шуршание. Обернувшись, она увидела, как в том месте, на котором она только что стояла, разрастается и углубляется круглая вращающаяся яма. Достигнув полутора метров в диаметре, она стала медленно заполняться песком, точно водой.

— Что это было? — спросила ошеломлённая Ольга.

— «Песчаный колодец». Цилиндрическая западня, — ответила Лиша. — Когда на неё наступаешь, она быстро утягивает тебя под землю, а через пять минут фонтаном выбрасывает твои отполированные косточки.

— А как тебе удалось её остановить?

— Песчаные колодцы чувствуют вибрацию. Средняя площадь их покрытия обычно составляет метра три в поперечнике. Человек успевает сделать три шага, минуя эту зону. Во время первого шага ловушка его фиксирует, во время второго — рассчитывает очередной шаг жертвы, который совершается в уже подготовленную, углубляющуюся яму. Выпрыгнуть из неё уже невозможно. Ты успела сделать два шага. Колодец настроился на твоё последующее действие, но я отвлекла его внимание, заставив перенастроиться на противоположный участок. Благодаря этому, удалось выиграть пару драгоценных секунд, которые тебя спасли.

— С ума сойти.

— Не то слово. Если честно, я и сама-то толком не понимаю принцип действия этой ловушки. Лишь предполагаю, основываясь на наблюдениях. Но, как видишь, это нам помогло.

— Спасибо тебе. Здесь, наверное, много таких ловушек. Как мне их миновать?

— Нужно внимательнее смотреть под ноги. Вокруг некоторых песчаных колодцев валяются кости поглощённых ими жертв.

— Рядом с этим нет никаких костей.

— Если нет костей, то можно ориентироваться по муравьям.

— Как это, по муравьям?

— Очень просто. Муравьи сильно реагируют на активность колодцев. Попав в эпицентр они словно сходят с ума, начиная бегать по кругу. Видимо, микровибрация цилиндров сбивает их с толку. Увидишь стайки муравьёв, очерчивающие ровный круг — сторонись этого места.

— Я буду внимательнее.

— В наши дни без повышенного внимания и шагу нельзя ступить. Не то, что прежде. Раньше песчаные колодцы комплектовались «журавлями». Это такие длинные сдвоенные жерди с наклоняющимися перекладинами. На концах у этих перекладин крепятся острые изогнутые бивни. Издали подобное сооружение смотрится совсем как деревенский колодец с «журавлём». Подойдёшь к нему — пробьёт череп бивнем, а бездыханное тело засосёт в песок, помусолит и выплюнет. Благо, что их было издалека видать. Нарывались на них только слепые да любопытные идиоты. Потом колодцы стали хитрее, они начали прятать «журавли» под песком. Но эта тактика проигрывала из-за своей нерасторопности. Пока это «журавль» вырастет из песка. В конце концов, они вообще избавились от «журавлей», в результате чего стали крайне опасны. Таков процесс идиоадаптации. Им приходится адаптироваться, понимаешь? Это настоящая эволюция, во всей своей красе. Но ты не паникуй особо. В любом случае, мы выходим с потенциально опасной полосы песчаников. Можно вздохнуть свободнее.

— Что это за мир? Куда я попала?

— Пустыня Тхор. Неприветливое местечко, прямо скажу.

— Здесь же было море.

— Было. Но очень давно. Много миллионов лет назад.

— Что за бред? С того момента, как я плыла по нему, не прошло и двадцати минут.

— Ничего удивительного. В здешних местах время летит незаметно.

— Да ну тебя, — Ольга утёрла пот со лба, и, наклонившись, подняла ящерку с земли. — Пойдём, будешь указывать мне путь.

— Но я же не знаю, куда ты хочешь идти. Определись сначала, — ответила Лиша.

— Я хочу вернуться назад. В реальный мир.

— Это непросто.

— Почему? Я уверена, что ворота в реальность расположены на «Эвридике». Найдём корабль — найдём и выход из иллюзии.

— Откуда ты знаешь, что это иллюзия?

— А что же это?

— Ну например, полноценное параллельное измерение.

— Какая разница? Я хочу отсюда выбраться. Ты мне поможешь, или нет?

— Помогу.

— Вот и чудесно. Куда идти?

— Можно свернуть направо, минуем сверкающий перевал, и окажемся в мёртвом городе Сулми-Хатн. Его ещё называют Городом Девяти Площадей. Когда-то он был населён могучими великанами. Но после чудовищного землетрясения там остались лишь величественные развалины, хранящие память о том, сколь могуч был этот древний город, в котором сходились десятки караванных путей. Там есть на что посмотреть. Атриум Поклонений, чудом уцелевший храм бога Скхилафоки, пятиэтажный акведук и Стена Истории, с искусными фресками.

— Сходим туда как-нибудь в другой раз. У меня нет времени любоваться древними руинами. Есть путь покороче?

— Можно попробовать пройти через Долину Звёзд. Там опаснее, но зато ближе. Не боишься?

— Нет.

— Ну тогда пошли.

Ольга усадила Лишу к себе на плечо, и они отправились в дальнейший путь, продолжая вести спокойную беседу.

— Значит, уплыть с «Эвридики» нельзя?

— Можно.

— Тогда почему у нас не получилось?

— Ну, наверное, потому, что вы пока не пытались.

— Ясно. Ребята ничего не починили, и мы никуда не уплывали. Всё это мне привиделось, — Ольга вздохнула. — Странно. Всё это казалось таким реальным, что я поверила.

— Так бывает, когда тебе снится, что ты просыпаешься, умываешься, одеваешься, завтракаешь, и идёшь на работу. А на самом деле — всё ещё спишь, и видишь это во сне. Ты просыпаешься по-настоящему, и делаешь всё это заново. Весьма распространённое явление, — ответила Лиша.

— Жестокий обман. Хотя, я чувствовала подвох. Что-то мне подсказывало…

— Видимо, плохо подсказывало, раз ты поддалась.

— Не иронизируй.

— Да какая уж тут ирония? Обычная констатация. Смотри под ноги!

— Ай! — Ольга тут же остановилась, таращась на землю.

Впереди она увидела торчащий из песка человеческий череп, вокруг которого медленно вращалось тёмное кольцо муравьёв. Ещё несколько белоснежных костей валялось поодаль.

— Пожалуйста, будь внимательнее, — добавила Лиша.

— Хорошо.

Обойдя эту страшную метку, они продолжили своё движение вперёд, придерживаясь каменистой гряды. Подняв глаза, Ольга увидела в небе над горизонтом странные движущиеся пятна. Это были явно не птицы, и не аэроскаты.

— Что это там такое? — спросила она у Лиши.

— Где?

— Вон там — в небе.

— Звёзды, — спокойно ответила ящерка.

— То есть?

— А то и есть. Звёзды.

— Это ты так шутишь, или же я опять чего-то не понимаю?

— Сейчас не время и не место для шуток. Я считаю, что мне незачем описывать тебе то, что ты сама увидишь в скором времени.

— Дело твоё.

Они подошли к железнодорожной насыпи, пересекающей их путь. Шурша щебнем, Ольга взобралась наверх и, перешагивая через рельсы, буркнула себе под нос:

— Здесь что, и поезда ходят?

— Раньше ходили, — ответила Лиша. — Теперь, нет.

Оля оглядела поле, раскинувшееся за насыпью.

— А вон там, что такое? — она указала на странные переливающиеся объекты, которые изгибались над землёй разноцветными дугами.

Эти прыгающие мостики состояли из множества крупных шаров, каждый из которых имел индивидуальный цвет. Друг за другом, шары выпрыгивали из земли на несколько метров, пролетали по дуге и вновь уходили под землю. Затем, через пару секунд выпрыгивали вновь, и летели в обратном направлении. Каким образом шары были соединены между собой — оставалось загадкой.

— Радужные бусы, — ответила ящерка.

— Красивые.

— Да, но всё же лучше к ним не приближаться. Раньше их было очень много близ деревни Эоканак, расположенной примерно в полусотне километров от Долины Конусов. А потом они все куда-то исчезли. Видимо из-за длительной засухи.

— А почему к ним приближаться нельзя?

— Стукнуть могут.

— Здесь всё такое опасное. Сплошь и рядом какие-то пакости подстерегают.

— И не говори.

— Куда дальше?

— Направо. Ступай вдоль железной дороги. Старайся не отходить далеко от полотна.

Ольга повернулась, прошла ещё несколько десятков метров, и вдруг поняла, что местность вокруг неё начинает постепенно изменяться. Её облик трансформировался сам собой, словно кто-то его перестраивал, перерисовывал по-новому.

Длинными пучками, то тут, то там, выросли то ли стебли, то ли щупальца, ядовито-зелёного цвета. Они раскачивались и извивались. Когда Ольга проходила мимо них, они протягивали к ней свои гибкие отростки с круглыми бутонами на концах, которые раскрывались, превращаясь не в цветы, а в огромные внимательные глаза с пушистыми ресницами. Моргая, они провожали девушку взглядами.

По гладкой как стол равнине, оставляя позади себя длинные пылевые полосы, с большой скоростью проносились шарообразные существа. Когда одно из созданий подпрыгивая прокатилось мимо них совсем рядом, Ольга разглядела его получше, и определила, что оно напоминает большого морского ежа, сплошь ощетинившегося длинными острыми иглами.

— Это и есть Долина Звёзд? — спросила она у Лиши.

— Она самая.

— Здесь так много ежей.

— Не бойся их. Главное, не стоять у них на пути.

— Спасибо, что вовремя предупредила, — ответила Оля, увернувшись от катящегося ежа.

— Да, не за что.

Оставляя позади себя медленно оседающую полосу пыли, с ровной дорожкой следов-крапинок, проделанной иглами, еж шурша промчался мимо, неуклонно устремляясь к горизонту, и быстро превратился в точку.

— Долго нам ещё идти? — Ольга с тоской смотрела ему вслед.

— Если верить звёздам, то нет, — ответила ящерица.

Подняв глаза к небу, девушка остановилась, не в силах произнести ни слова. Над ней, высоко, в безграничном голубом пространстве летали удивительные звёзды. Некоторые были маленькими, другие — поистине огромными. Они, то зависали на одном месте, то передвигались по воздуху, отталкиваясь от него своими длинными мясистыми лучами. Облик ярких летающих звёзд впечатлил Ольгу не меньше чем воздушные пируэты загадочных аэроскатов. Она не скоро смогла прийти в себя.

— Так вот что ты имела в виду, когда говорила о звёздах. А я и представить себе не могла, что они такие, — прошептала она. — Потрясающие.

— На самом деле, в этих звёздах нет ничего удивительного. Они — всего лишь порождения чужой фантазии. Наиболее ярко запечатлевшиеся образы, не более того. Приходят из ниоткуда, и возвращаются в никуда. Это ни что иное, как пустота.

— Всё равно они завораживают.

— Не отвлекайся на них. Нам нужно идти дальше.

— Да-да, конечно, — Ольга продолжила своё движение. — Я вот подумала… А любопытно получается. Морские звёзды летают по небу, морские ежи катаются по земле…

— А что тут любопытного? — перебила её Лиша. — Ты же в курсе, что здесь когда-то было море.

— Хм-м. Ну и что?

— Как, что? Все когда-то вышли из моря. Как там в старой поговорке говорится? «Море ушло, а звёзды остались».

— Я слышала другой вариант этой поговорки. Про цирк и клоунов.

— Ну, разумеется. Ничего умнее вы, люди, придумать не могли.

— Упрекая людей, ты уподобляешься Хо.

— Ещё не известно, кто из нас уподобляется…

— Да что с тобой? Я тебя не узнаю. Как будто бы тебя подменили. Может объяснишь?

— Мы пришли, — ушла от ответа Лиша.

Впереди, в некотором удалении от насыпи, слегка накренившись на левый борт, стояла «Эвридика». Её дно было погружено в грунт, а ржавый якорь лежал рядом, точно цепной пёс. Остановившись напротив корабля, Ольга окинула его тоскливым взглядом.

— Знать бы ещё, как выглядят эти «ворота в реальность», — пробормотала она.

Земля под ногами начала вибрировать и трескаться. Повсеместно из трещин начали подниматься зелёные ростки, которые толстели на глазах, и вытягивались на небывалую длину. Из стеблей выдвигались листья, стволы деревенели, ползучие усы цеплялись друг за друга, сплетаясь и скручиваясь. Чудовищный лес вокруг мёртвого корабля рос прямо на глазах. Деревья прорастали сквозь судно, выдавливали ветвями окна и иллюминаторы, оплетали корпус лианами и диким виноградом. Через десять минут вокруг Ольги разрослись самые настоящие джунгли. Она то и дело отступала в сторону, уступая место очередному растущему дереву.

— Что делать дальше?! — воскликнула она. — Лиша?

Ящерка исчезла. Пощупав своё плечо, и не обнаружив её там, она стала безуспешно шарить руками в траве, буйно разросшейся под ногами, призывая пропавшую подружку. Лиша не откликалась. Лес поглотил её вместе с кораблём. Проверив на всякий случай карман, девушка обнаружила в нём лишь пластинку «Иллюзиума».

— Вот, зараза! — выругалась Ольга.

Внезапно, её осенила смелая мысль. Если «Иллюзиум» служит ключом, открывающим дверь в мир иллюзий, то не исключено, что он может открыть дверь, ведущую обратно в реальность. Этот эксперимент, разумеется, крайне опасен, ведь не зная истинных свойств «Иллюзиума», она может попросту усугубить своё положение, провалившись ещё глубже в мир сумерек. Но времени на раздумья не оставалось. Лес разрастался с катастрофической быстротой, оплетая её ветками, зажимая между стволами.

— Была — ни была! — она вынула таблетки, и, без лишних раздумий, проглотила одну.

Пилюля нехотя прокатилась по пищеводу, остановившись где-то внутри. Ольга сделала глубокий вдох, и закрыла глаза. Спустя минуту, у неё за спиной послышался протяжный гудок, за которым последовал приближающийся треск ломаемых деревьев. Что-то очень крупное ломилось к ней напрямую через заросли. Оно всё приближалось и приближалось, пока вдруг не появилось совсем рядом. С лёгкостью подрезая неохватные стволы деревьев своим острым буфером, по густому лесу мчался тепловоз. Он продирался с чудовищным напором, навешивая на себя лохмотья выдранной растительности.

Скрипя тормозами, локомотив проследовал мимо Ольги, таща за собой бессчётное количество пассажирских вагонов. Состав постепенно замедлял своё движение, и вскоре остановился совсем, издав глухое шипение. Дверь противоположного вагона отворилась. Лязгнув, выдвинулась лестница, и из тамбура выглянул Евгений в костюме проводника, с жёлтым флажком в руке.

— Отправление через десять секунд, — сообщил он.

Ольга молниеносно ухватилась за поручни, и запрыгнула в вагон. Женя быстро поднял лесенку, и захлопнул дверь, по которой тут же заскреблись заново отрастающие ветви поломанных деревьев. Где-то далеко впереди послышался короткий гудок, состав дёрнулся, и начал медленно разгоняться.

— Помнишь номер своего купе? — спросил проводник-Евгений.

Оля кивнула, вышла из тамбура, и направилась по коридору. За окнами с шуршанием и треском проносились поломанные тепловозом растения, точно пытающиеся удержать состав, неистово рвущийся вперёд. Но он был неудержим.

Вскоре, поезд покинул колдовские джунгли, и выехал на длинный уродливый мост, под которым раскинулась красная светящаяся река. В её кровавых водах плескались бесчисленные чёрные фигуры, которые с такой высоты невозможно было разглядеть. Время от времени, из воды поднималось нечто огромное, необычное, похожее на небольшой островок, сплошь усеянный шипами. Оно раздувалось, сердито топорщилось, и вновь уходило в глубину. Отвернувшись от окон, Ольга начала считать двери купе.

51, 52,53, 54…

Сюда! Номер купе должен совпадать с номером каюты на «Эвридике». Девушка в этом не сомневалась. И она не ошиблась. Войдя в купе, она увидела Сергея, задумчиво склонившегося над стаканом чая. Вместо пейзажей потустороннего мира за окном был привычный туман. Постукивание колёс на рельсовых стыках стало постепенно утихать, и вскоре прекратилось, уступив место тишине. Купе в одночасье преобразилось, приняв облик знакомой каюты. Неужели она смогла вернуться в реальность?

— Куда ходила? — мрачно спросил у неё Сергей.

— Не знаю, — ответила было Ольга, но тут же опомнилась, и добавила. — Прогулялась немного.

— А я уже собирался идти тебя искать.

— У вас всё благополучно? Вы сумели спустить моторку?

— Зачем её спускать?

— Как это зачем?! Чтобы уплыть отсюда!

— Куда?

— Что значит, куда? Серёж, что с тобой? Ты в порядке?

— Я-то? Ну да-а, да. В полном. Чаёк вот пью.

— Нет, я решительно ничего не понимаю. Что с вами случилось? Где Лида, где Гена?

— Плохие новости. Лида вскрыла себе вены. Мы нашли её в пятьдесят третьей, где они жили с Бекасом. Вот это, — он бросил на стол перстень с бриллиантом, — было зажато у неё в руке. Понятия не имею, где раздобыла.

— Но она же… Как это могло произойти? — пролепетала Ольга.

— Как-как. Обычно. Нашла где-то бритву, и полоснула себя. Всю кабинку кровью залила. Кошмарное зрелище.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Почему вы ей не помогли? Уверена, что её можно было спасти!

— Она уже холодная была, когда мы с Генкой её обнаружили, — Сергей пригубил чай. — Поздно было. Слишком поздно.

— Да вы даже не пытались!

— А ты? — Сергей устало взглянул на неё. — Что сделала ты? Зачем ты её отпустила? Мы ведь тебе говорили. Просили тебя следить за ней.

— Но я… Я… — Ольга запнулась и умолкла.

Она поняла, что ей нечего ему ответить. Вина за смерть Лидии всецело лежала на ней одной. Побледнев, Оля опустила голову и заплакала.

Тяжко вздохнув, Сергей поднялся, и обнял её. Уткнувшись в его широкую грудь, Ольга дала волю своим чувствам, плача навзрыд.

— Ну, ну, успокойся, — гладил её по спине Серёжка. — Не надо реветь. Никто тебя не обвиняет. Я не хочу спрашивать, как получилось, что Лида ушла от тебя. Наверное, на то была какая-то причина. Всё это — роковое стечение обстоятельств. Мы должны быть стойкими. Ведь так? Хватит плакать. Генка тоже на тебя не сердится. Ну а Лида… Жаль девчонку, конечно. У меня тоже сердце кровью обливается. Но, что свершилось — то свершилось.

Дверь открылась, и вошёл капитан. Выдержав почтительную паузу, он поймал взгляд Сергея, и тихонько предложил:

— Покурим?

— Ага, идём, — кивнул тот в ответ.

— Я с вами, — вытирая мокрые щёки тыльной стороной ладони, вызвалась Ольга.

Противиться этому никто не стал. Они вышли из каюты, и пошли по коридору. Проходя мимо пятьдесят третьей, Оля увидела отпечатки кровавых следов, обильно затоптавших ковровую дорожку на входе в каюту. Это было не сумеречное видение. Кровь принадлежала Лиде. Если даже в коридор попала кровь, то можно было представить, что творилось за этой дверью.

— А куда вы её? — спросила Ольга у Сергея.

— В морозильник, — ответил тот. — Ко всем остальным. Куда же ещё?

Дойдя до поворота, троица свернула к выходу на палубу. Осипов открыл дверь, и они окунулись в мир прохладной туманной сырости, царящей вне корабля.

— Достав мятую пачку сигарет, Гена протянул её Сергею. Тот вытянул одну сигаретку.

— А можно мне тоже? — дрожащим голосом попросила Ольга.

— Тебе? — удивился капитан.

— Ты же не куришь? — озадаченно покосился на подругу Сергей.

— Надо же когда-то начинать? — грустно улыбнулась девушка, и, со вздохом, продолжила. — Может быть это поможет мне успокоиться.

— Уверена, что это тебе надо? — на всякий случай спросил Осипов, протягивая ей сигарету.

Та молча выхватила её из рук капитана.

— Ну смотри, сноха, тебе жить, — пожал плечами тот, вынимая сигаретку для себя, и убирая оставшуюся пачку в карман. — Не балуйся этим. Минздрав-то не зря предупреждает. Рак лёгких там… Дети зелёные рождаются.

— Да пусть затянется, — поддержал подругу Сергей. — Нервы успокоит. В нашей-то ситуации только рака лёгких осталось бояться.

Поднеся горящую зажигалку к сигарете Ольги, капитан подпалил краешек, и Вершинина начала неумело раскуриваться. Сначала тихонечко втянула дым в рот, а потом вдохнула посильнее, и тут же закашлялась, едва не выронив сигарету, когда ядовитый дым ворвался в её чистые, неподготовленные лёгкие.

— Ну вот, — усмехнулся Осипов, давая прикурить Сергею. — Видишь, какая это дрянь?

— Всё нормально! — прокашлявшись, ответила Ольга. — Пустяки.

И она вновь поднесла сигарету к губам.

— Зачем? Зачем она делает это? Зачем сознательно вредит себе? Неужели не понимает…

— Да всё она прекрасно понимает.

— Она ведь знает, что мне это не нравится!

— Возможно, поэтому она это и делает.

— Нет! Не верю! Это единичный случай. Она больше не повторит этого.

— Я так не думаю.

— Я знаю, как наверняка спустить мотобот на воду, не рискуя его разбить, или утопить, — прищурившись, произнёс Сергей, и выпустил струйку дыма.

— Да ты что? Ну-ка, как? — саркастично спросил капитан.

— Взрываем нахрен оставшиеся в трюме газовые баллоны, и топим долбанный корабль. Когда это корыто уйдёт под воду — лодка останется на плаву. И мы вместе с ней.

— Иногда ты меня поражаешь своей наивностью. Я бы не удивился, услышав подобное предложение от десятилетнего пацана, но от взрослого мужика услышать такое.

— Моя ненависть к этому кораблю возросла настолько, что я горю желаньем его потопить, — Сергей пнул стенку.

— Ты прямо как в анекдоте, про мужика, который пилил мост, под которым не проходила его корова, цепляясь рогами. Его спросили — зачем он пилит мост? Ведь можно сделать подкоп поглубже. На что он ответил, что его корова зацепляется рогами, а не копытами. Взрывать целый корабль, чтобы спустить на воду маленький мотобот. Ты представляешь себе степень идиотизма?

— Маленький-то он маленький, однако спустить его с верхней палубы у нас почему-то до сих пор не получилось. С элементарной задачей справиться не можем. То одно ломается, то другого не хватает, то третье мешает.

— А о том, что корабль может перевернуться, переломиться пополам, развалиться на части, ты подумал? Да даже если и не развалится и не перевернётся, то однозначно утонет не ровно и гладко, как дырявая кастрюля в ванне. Непременно образуется дифферент, который заставит корабль погружаться под резко увеличивающимся углом наклона, а это значит, что «Эвридика» утащит за собой и мотобот и нас вместе с ним.

Мимо палубы тихо прошелестел аэроскат.

— Да что за хренотень там летает?! — воскликнул Сергей.

Ольга с опаской на него посмотрела.

— Просто ветер, — ответил Гена.

— Какой-то странный ветер. Ну да чёрт с ним. Скоро ночь, а у нас ещё ничего не готово. Лебёдка барахлит, стропило треснуло.

— Лебёдку нужно другую найти. А стропило — усилим. Всё нормально будет.

— Да когда искать? Когда этим заниматься предлагаешь?! Завтра?!

— Не грузи меня. И без тебя тошно, — скорчив страдальческую мину, капитан выбросил окурок за борт.

— Да кто тебя грузит?

Осипов шагнул обратно в помещение, буркнув через плечо:

— Жду тебя на верху.

— Нет, ты погляди на него, — Сергей покачал головой.

— Может быть, я могу чем-то помочь? — спросила Ольга.

— Ничем ты не поможешь. Мы крепко тут засели, слишком крепко.

Не зная, что ответить, Оля промолчала. Сергей подошёл к краю борта, затушил окурок об поручень и щелчком отправил его в море.

— Послушай, Оль, ты не могла бы мне ответить на один, возможно, странный вопрос? — спросил он, стоя к ней спиной.

— Конечно. Спрашивай.

— Кто такой Евгений?

Вопрос был таким неожиданным, что Ольга не сразу смогла прийти в себя. К её горлу подкатился ком, заблокировавший голосовые связки.

— К-какой Евгений, — наконец, сделав усилие над собой, произнесла она.

— Понимаю, моя заинтересованность может показаться тебе неожиданной. Тем более, сейчас. Но, всё-таки. Это имя тебе о чём-то говорит? Был в твоей жизни какой-нибудь знакомый с таким именем?

Шок охватил Ольгу. Она не знала, что ей ответить. С чего вдруг Сергей заинтересовался Женей? Откуда он вообще о нём узнал? Может быть, когда-то она и упоминала о нём, но лишь вскользь, ничего конкретного. С чего вдруг Сергею захотелось поговорить об этом именно сейчас? И главное, что она должна ему ответить? Солгать? Сказать, что не знает его? Но ведь ей неизвестно, насколько серьёзно Евгений успел войти в контакт с её другом. Да и зачем он вообще на него вышел? Нет, ложь не спасёт Сергея, а лишь усугубит положение. Нужно сказать ему правду, но аккуратно. Без лишних деталей.

— Ну-у, в общем-то был, — ответила она, приближаясь к поручню.

— Можно узнать о нём поподробнее? Кто он?

— Да так. Обычный друг. Мы с ним уже давно не виделись.

— Как давно?

— Несколько лет.

— Извини, что я вот так тебя спрашиваю… Не подумай ничего плохого. Ты мне как-то особо ничего не рассказывала об этом своём друге.

— А должна была? Серёж, мы с ним не встречались так давно, что я уже начала забывать, как он выглядит. Спрашиваешь, был ли у меня знакомый с таким именем? Да, был. Теперь объясни, почему это тебя вдруг так взволновало?

— Понимаешь, в чём дело, — Сергей уставился в бескрайний туман, избегая её пристального взгляда. — Сон мне приснился.

— Сон?

— Да, прошлой ночью. Никак отделаться от него не могу. Когда проснулся, напрочь забыл, что мне снилось. Мучился, вспоминал — всё без толку. Выветрилось из башки. А потом, когда с Генкой пытались установить мотобот на сходни, одна жердь треснула, и эта бандура повалилась прямо на меня.

— Жуть какая. Ты не пострадал?

— Как видишь. Отделался лёгким испугом, ссадиной на руке, и парой синяков. Пришлось удерживать моторку руками, чтоб не свалилась с палубы, пока Генка в спешном порядке подкладывал под неё упор. Эта лодка оказалась тяжелее, чем я думал. Немудрено, что её краном транспортировали, — Сергей харкнул за борт. — Так вот. Когда эта махина меня прижала, у меня в голове вдруг как будто вспышка какая-то сверкнула. Пока держал лодку на пупке, ничего не соображал. Все мысли были только о том, чтобы не уронить. А когда Генка всё закрепил, то буквально силком меня оторвал от неё. И тут я вдруг понял, что ко мне вернулись воспоминания. Я вспомнил, что мне приснилось ночью, представляешь?

— А что тебе приснилось-то?

— Мне приснился какой-то странный человек. Раньше я его никогда не видел. Он сказал, что его зовут Евгений. Я точно запомнил это имя. Мы сидели в каком-то кабинете и разговаривали. В основном, о тебе.

— Обо мне? — насторожилась Ольга.

— Да. Из этого разговора я сделал вывод, что он тебя весьма хорошо знает.

— Вот как? А на кого он был похож?

— Даже и не знаю. Стильный такой, в костюме, при галстуке. И ещё в чёрных очках. За всё время нашего разговора он так их ни разу и не снял. Вообще, общаться с ним было довольно интересно, хотя, надо признаться, я мало что понял из того, что он мне объяснял. Говорил он красиво, но малопонятно. Слишком научно как-то всё.

— Этого у него не отнять, — согласилась Ольга.

— А, всё же, почему я о нём ничего не знал? Ты так часто рассказывала мне о своих друзьях, а о нём ни разу не упоминала.

— Неправда. Я тебе неоднократно рассказывала и о нём тоже. Но ты, наверное, забыл. А тут вдруг неожиданно в твоей памяти всплыло это имя.

— Если бы рассказывала, я бы его точно запомнил. Не хочу с тобой спорить, может быть, действительно ты о нём разок упоминала когда-то, не ярко, а так, между прочим. Дело ведь не в этом. Ну был у тебя друг, и был. Что с того? Меня волнует другое. Почему мне приснился именно он? И почему наш с ним разговор был столь необычен?

— Что он тебе рассказал?

— Как я понял, вы с ним были довольно близки. Потом почему-то расстались.

— Было дело, — призналась Ольга.

— А почему расстались?

— По нескольким причинам. Не хочется вспоминать. Да и какая теперь разница?

— И кто кого отдинамил? Хотя, и так понятно. Ты его, да? В любом случае, мне было любопытно пообщаться со своим «конкурентом», — Сергей усмехнулся.

— Не говори глупости. Вы с ним не конкуренты.

— Да шучу я. Меня выбило из колеи вовсе не обсуждение твоей персоны. Этот Евгений поведал мне кое-что о том, что творится на этом корабле. В это трудно поверить, но его слова были очень похожи на правду. Хоть и звучали как бредовая сказка. Вроде бы, этот корабль не настоящий. Он — чистая энергия, которую подпитывает какая-то страшная сила. И мы все находимся в плену этой силы. Она питается нами…

— Послушай, что бы он тебе там не говорил — это всего лишь сон. Только сон, и ничего более. Не зацикливайся на нём. Конечно, странно, что ты вот так вдруг увидел во сне человека, о котором практически ничего не знал. И общался с ним на незнакомые темы, но всё это может быть лишь порождением твоего собственного сознания. Такое бывает нередко.

— Бывает, — улыбнулся Сергей. — Но меня всё равно поразило то, что он мне рассказал. Мне вдруг стало страшно. А что если это начало? Начало моей болезни!

— Типун тебе на язык!

— А почему бы и нет? Что чувствовали остальные перед тем, как сойти с ума? Какие мысли их преследовали? Почему я только сейчас всерьёз об этом задумался? Не потому ли, что это коснулось меня самого?

— Ты пугаешь меня, Сергей. Не поддавайся этим мыслям, прошу тебя, — умоляюще произнесла Ольга. — Забудь о своём сне.

— Забыть? Это будет нелегко. Уж слишком он ярок, этот сон, — Сергей вздохнул. — Ладно, не бери в голову. Живы будем — не помрём. Я устал, не выспался, и весь как на иголках. Когда переберёмся на лодку, первое что я сделаю — это завернусь поплотнее в одеяло, вместе с тобой, и засну, как младенец. Вот только бы выбраться отсюда. Корабль нас действительно держит, вот только зачем?

— Если бы я знала.

— А может быть и вправду, всё дело в Хо?

Ольга онемела.

— Он и про Хо тебе рассказал… Как он мог? — одними губами прошептала она, отвернувшись от Сергея.

— Чего-чего? Не понял.

— Ничего. Так, в чём всё дело?

— Ни в чём. Ты права, пора забыть об этом дурацком сне. Пойдём отсюда. Не знаю, как ты, а я уже начинаю замерзать. Накину, пожалуй, что-нибудь тёплое, прежде чем идти наверх, к Генке.

— Да, прохладно стало, — поёжилась Ольга, и проследовала за Сергеем внутрь корабля.

Дверь закрылась у них за спиной. Лёгкий ветерок сдул упавший пепел от сигарет в море.

— Что мне делать?

— Mussitare injuriam.

Его губы целовали краешек хрустального бокала, наполненного тёмно-красным вином, которое, казалось, светится тусклым пунцовым светом в полумраке пустынного ресторана. Огромное пространство, заполненное гостеприимными столиками и стульями, романтично-приглушёнными лампами, ароматными цветами в живописных пёстрых вазах, выглядело пустынным и безлюдным.

Он был один. Сидел в середине зала, за столиком, на котором возвышались бутылки с вином и какие-то яства. Одинокая фигура в модном костюме и чёрных очках. В руке блестящий бокал. Время от времени, рука приподнимается, поднося хрустальную прохладу к тонким губам. Содержимое бокала стелется по его стенке, струясь меж этих губ, заставляя его блаженно жмуриться от наслаждения божественным напитком, кружащим головы не одному поколению его биологического вида.

Он не пьёт. Он целуется. Губы нежно ложатся на хрустальный край, как если бы ласкали губы любимой. Они слегка раскрываются, подобно распускающемуся бутону, и впускают в себя сладость чарующего пития. Немного. По капле. По глоточку. Смакуя. Наслаждаясь. Он не пьёт, чтобы опьянеть. Он пьёт, чтобы наслаждаться. Глоток сделан, и губы соскальзывают с бокала, оставляя на себе благоухающий аромат волшебного вина.

Он вновь задумчиво смотрит на этот бокал, держа его длинными, ровными пальцами, стараясь понять волшебство преломлений в его кроваво-красных стенках. Что он видит в них? Что он чувствует? Этот бледный, безумно одинокий человек, заключённый в оковы собственного разума.

Ситуация выходит из-под контроля. Чудовищный водоворот событий затянул в своё вращающееся жерло всех, включая Хо, а это значит, что реакция, порождённая страшной игрой, явила собой силу гораздо более могучую, нежели мощь власти сумеречника. К чему она может привести? Кто сумеет её обуздать, если даже Хо не властно над нею?

— А с чего ты взял, что не властно?

— Хо?! — Евгений вздрогнул, быстро повернув лицо к появившемуся из ниоткуда сумеречнику.

Хрустальные сосульки на люстре зазвенели. По ковровой дорожке, пролегающей между столиками, в его сторону неслышно двигалось тёмное существо.

— Ты всё ещё не разучился пугаться.

— Не льсти себе. Я испугался вовсе не тебя, а твоего неожиданного появления.

— Разумеется. Вижу, тебя опять потянуло на философию? Чем это вызвано? Позволь, угадаю. Ты всё ещё не можешь смириться с тем, что твой идеал так померк в твоих глазах. Ну конечно, примерная и безупречная пай-девочка Ольга взяла, и закурила сигарету. Как это можно пережить? Не представляю.

— Прекрати. Если не умеешь острить, то лучше не пытайся. Тебе не удастся испортить мне настроение.

— А разве оно уже не испорчено? Полно тебе, Евгений, не криви душой, и не пытайся меня обмануть. Я же вижу, что у тебя на душе кошки скребутся.

— Тебе-то какое дело, Хо? Убирайся. Я тебя не звал.

— Ну, как скажешь, — Хо развернулось, и также бесшумно двинулось к выходу, бросив через плечо. — Хотело поговорить о нашем общем приятеле — Сергее. Но, раз уж ты не настроен на беседу, то что поделать? Навязываться не буду.

— Подожди! — услышав знакомое имя, Евгений поднялся из-за стола. — Давай поговорим.

Хо тут же остановилось, и довольно улыбнулось.

Теперь они сидели уже вдвоём за одним столом. Два непримиримых врага. Евгений ожидал, когда Хо перейдёт к делу, но оно не торопилось раскрывать карты.

— Ты всё ещё думаешь, что она это сделала не специально, чтобы задеть тебя?

— О чём ты? А-а, опять о том, что Ольга закурила. Что ты привязалось к этой мелочи? Да, мне было неприятно, но это всего лишь пустяк. Уверен, что ей самой это не понравилось, и она больше никогда не возьмёт сигарету.

— Из подобных мелочей и пустяков довольно быстро строятся конфликты совершенно иного рода. Гораздо более тяжёлые и основательные.

— К чему ты всё это говоришь?

— К тому, что ты стоишь на пороге великих потрясений. Не веришь мне? Проверь. Способ прост. Выскажи ей, как тебе не нравится, что она курит. И увидишь, во что выльется этот разговор.

— Не буду я с ней об этом разговаривать. У нас есть что обсудить.

— Будешь-будешь, — Хо усмехнулось. — Конечно же, дело твоё. Но я бы на твоём месте всерьёз призадумалось.

Оно откинулось на спинку стула.

— Если тебя интересует моё мнение, то я полагаю, что все курильщики в мире делятся на две категории: на слабаков и дураков. Первые курят, потому что не наделены достаточной силой характера, чтобы успокоить самих себя, прийти в норму, отвлечься, снять напряжение и стресс. Вторые начинают курить, потому что считают это забавой, модой, или же поддаются принципу стадности, берут пример с других курильщиков. «Все курят, почему бы мне не начать?» Слабаки являются слабаками, потому что ищут успокоения в отраве. А дураки — дураками, потому что знают, какая это отрава, но всё равно на неё подсаживаются, хоть нужды в ней у них совершенно нет. К первой категории, в основном, относятся люди, ко второй — куклы. Все знают, что курение не приносит пользы, но все курят, потому что хочется курить. Ещё одна загадка человечества.

— Занятно рассуждаешь, Хо. Тебе бы в Минздраве работать. Я только одного не понял. Какое отношение ко всему этому имеет Сергей?

— Самое непосредственное. Ты заметил, что он не только не попытался отговорить Ольгу, но и сам отчасти способствовал тому, что она начала курить.

— Ну и что. У каждого свои взгляды на вещи.

— Не глупи, — Хо протянуло к нему руку. — И не пытайся меня убедить, что он тебя не раздражает. Ведь это же твой соперник. Не смотря на все твои старания и ухищрения, он имеет явный приоритет. Он и сейчас рядом с Ольгой, а ты — нет.

— Это временно.

— Да, неужели? Знаешь, что я тебе скажу. Женщины подсознательно тянутся к сильным и здоровым мужчинам, потому что считают их надёжной опорой, и защитой для будущего потомства. Вот и пораскинь мозгами, кого выберет Ольга: посредственного крепыша, или незаурядного доходягу-шизика?

— Ну, знаешь!

— Без обид, Евгений. Это не моё мнение, а её.

— Тем более! Какое право ты имеешь говорить за неё?

— Пожалуй, ты прав. Никакого. Но, всё же, мне не верится в твоё равнодушие к тому, что они до сих пор вместе, — поднявшись со стула, Хо обошло стол, и, наклонившись к уху Евгения, зашептало. — Только подумай, он может прикасаться к ней, ласкать её, обладать ею. Всем, чего лишён ты, он пользуется в полной мере. И она, прошу заметить, ничуть не против этого.

— Они только друзья, — оттолкнул его Евгений.

— Друзья, которые спят вместе.

— Заткнись! Мне противно тебя слушать! Убирайся прочь!

— Я уйду. Но прежде хочу выяснить одну деталь. Если тебе действительно безразличны взаимоотношения Ольги и Сергея, то зачем ты встречался с ним?

— Я просто… Я… — Евгений запнулся.

— Ай-яй-яй, — Хо покачало головой, и пощёлкало языком. — А ведь обещал мне, что не будешь впутывать посторонних лиц. И всё-таки не выдержал.

— Он ничего не знает. Я не рассказал ему…

— Какая разница? Вы общались — это главное. Пусть он считает это сном, пусть он почти ничего не понял из того, что ты ему говорил. Зато теперь он знает обо мне. И как это понимать?

— Я хотел предупредить его.

— Вот как? А может быть ты хотел не предупредить, а наоборот — отдать его мне на съеденье? Кому как ни тебе знать о том, что рассказав обо мне ты подписываешь кукле смертный приговор? Ты знал об этом, Евгений, и всё-таки поступил по-своему. Нет-нет, только не подумай, что я тебя осуждаю. Напротив. Ты поступил вполне логично и продуманно. Чёткое устранение конкурента, не пачкая рук. Мастерская работа. Вот только бы Ольга не узнала о твоём участии в устранении её жениха. Ей это вряд ли понравится. Но ты не переживай. Я тебя не выдам, — Хо подмигнуло ему. — Более того, я готово пойти тебе навстречу. Сергей будет следующим на очереди. Скоро на твоём пути не останется ни единой преграды. А хочешь, я позволю тебе лично его убить? Тебе ведь хочется этого в глубине души, признайся. Только попроси, и я это устрою.

— Какая же ты всё-таки сволочь, — со злостью в голосе ответил Евгений. — Ты всё меряешь по своим сволочным меркам. И поэтому тебе не дано понять, что чувствую я. Да, узнав о тебе Сергей подвергся смертельной опасности, но… Он бы всё равно узнал о тебе рано или поздно. Не сегодня, так завтра. Не от меня, так от тебя самого. Я предупредил его заранее, ведь кто предупреждён — тот вооружён. Да, ты право, я испытываю досаду и ревность. Я невольно завидую ему. Но эти чувства не затмевают мой рассудок. Сергей не виноват в том, что тоже любит Ольгу. Он не отбивал её у меня, и не причинял мне зла. Мне не за что его ненавидеть. Напротив, я отношусь к нему как к побратиму. Ведь мы любим одного и того же человека. Убрать соперника — логичный ход. Он свойственен животным. Лишь те, кто подчиняются инстинктам, идут на такой шаг. Потому, что они — примитивные существа. А люди, наделённые разумом, способные общаться и вести грамотный диалог, стоят выше этого.

— Хочешь сказать, что в борьбе со мной ты готов объединиться со своим конкурентом?

— Конкуренция тут не причём. Сергей — нормальный парень, с которым мы запросто могли бы подружиться, если бы не твоя проклятая игра. Двум здравомыслящим мужчинам негоже драться из-за женщины, потому что если женщина умная — то она сама сделает достойный выбор, а если же она дура — то она не нужна ни тому, ни другому.

— Насколько я знаю, женщинам нравится, когда за них дерутся.

— Ты имеешь в виду кукол?

— Не только. В людях тоже заложено немало животных качеств. Не забывай, что ваша плоть, в отличие от разума, весьма примитивна. Инстинкты частенько бросают вызов здравому смыслу.

— Как бы там ни было, я не намерен отдавать тебе Сергея. Слишком много жертв я принёс тебе своим бездействием. Не могу себя простить за это. Поэтому, за оставшихся в живых я буду биться с тобой насмерть. Когда ты придёшь за Сергеем, знай, что я буду его защищать.

— Зачем тебе это надо? Зачем? Что ты хочешь доказать, и кому? Думаешь, что тебя провозгласят героем? Не обнадёживай себя. О тебе никто никогда не узнает. Ты сгинешь здесь, и никто о тебе даже не вспомнит. Не разменивай себя на мелочи. Не стремись объять необъятное. Определись со своей целью, и иди к ней чётко, не отвлекаясь ни на что. Зачем тебе спасать обречённых? Какая в этом выгода?

— Дело не в выгоде, а в зове души. Причину возникновения подобной солидарности может понять только человек.

— Нда-а, — Хо закрыло глаза. — Генератор случайных чисел более предсказуем, чем ты. Ну что ж. Это даже любопытно. Посмотрим, что из этого выйдет.

— До встречи, Хо, — спокойно ответил Евгений. — Мы будем тебя ждать.

Зашипев, сумеречник выпрямился во весь рост и, развернувшись, быстро зашагал к выходу, постепенно растворяясь в сумрачном воздухе.

Бред какой-то. Чем дальше — тем глубже погружаешься в него. Пытаешься заставить себя воспринимать бредовую действительность за осмысленный, целенаправленный ход событий. Но вновь и вновь сталкиваешься с воплощениями бессвязной чепухи, окружающей нас, вплетённой в нашу жизнь неотъемлемой частью. Иногда, втайне от самого себя, начинаешь ощущать сожаление, что рождён человеком, а не куклой. Гонишь мысли прочь, и в очередной раз отвлекаешься на что-то обыденное, пытаясь искусственно возвести его в степень значимости. И так без конца. Боже, как надоело…

Сколько времени? Какой сейчас день? Зачем она вернулась в свою каюту? Ответа на эти вопросы Ольга не знала. Часы остановились ещё утром на половине седьмого, календаря под рукой не было, за окном висело туманное непонятно что. Присутствовало тоскливое ощущение, что на корабле они прожили уже половину своей жизни.

Первая её половина была какой-то яркой, невероятно светлой, шумной и тёплой. Она почему-то вспоминалась с трудом, и возникала в памяти единым мимолётным клубком спрессованных воспоминаний. А вторая, холодная, страшная, серая и однообразная, с редкими вспышками безумных иллюзий — тянулась долго и мучительно, продолжаясь по сей день.

Ольга вспомнила, как Евгений говорил о небе, и с ужасом осознала, что сама начинает припоминать его с трудом. Казалось бы, что может быть проще обычного голубого неба? Но теперь этот образ, в отсутствии постоянной наглядности, стал воспроизводиться в памяти с досадным затруднением. Голова кружилась. Вместо бескрайнего небосклона Ольга вспоминала лишь бесформенное синее пятно, и ничего больше. Стоп.

Оля подняла руку и раскрыла ладонь. На ней лежала таблетка «Иллюзиума». Ну коне-ечно. Она шла в каюту с твёрдым желанием поскорее нырнуть в иллюзию. Зачем? Чтобы вывести Евгения на чистую воду. Он рассердил её. Очень рассердил. Она не ожидала от него такого подвоха. Зачем он встречался с Сергеем? Зачем впутал его в эту сумеречную муть? И, самое главное, зачем он рассказал ему про Хо? Он же сам говорил, что Хо безвредно, пока о нём не знаешь, а теперь вот так цинично подставил её друга. О чём они там беседовали? Говорили о ней, у неё за спиной? Обсуждали её? Как он мог?!

Присев на кровать, она остановила вихрь вьющихся мыслей. Пока она шла сюда, её одолевал подобный гнев. Но потом, она вдруг остановилась, и словно переключилась на другую волну. Задумалась о небе, и на несколько минут забыла о том, что её волновало незадолго до этого. А сейчас опять началось… Значит, это всё неспроста. Рассудок не даёт ей наломать дров. Нужно порассуждать о возможных причинах встречи Евгения с Сергеем. То, что Сергею всё это приснилось, разумеется, исключено. Женька вошёл с ним в контакт неслучайно. А что если это был не Женька? Что если само Хо начинает обрабатывать её парня, приняв облик Евгения?

Ольга смутно понимала, как всё это происходит, но ей было известно, что Хо каким-то образом умело проникать в разум Жени, и даже управлять им какое-то время. Этим обуславливалось то, что Евгений время от времени словно сходил с ума, и начинал вести себя как-то странно, по-настоящему жутко. А вдруг Хо опять завладело его рассудком, и в этом обличии встретилось с Сергеем? Может быть, рано обвинять Евгения?

В то же время, если подумать, он сам ей обещал, что Хо больше никогда не сможет в него вселиться. Выходит, что он поспешил её обрадовать, и Хо не утратило этой способности. Или же он на самом деле говорил с Сергеем без участия Хо. В любом случае, нужно поговорить с ним самим, и всё выяснить.

Настрой Ольги был столь серьёзен, что она забыла об осторожности, и не задумалась о том, что друзья могут в любой момент спустить лодку на воду, и прийти за ней. Почему-то это её нисколько не волновало, словно она была уверена, что сегодня у них опять ничего не получится.

Девушка проглотила таблетку без лишних раздумий. Сумерки впустили её в свой таинственный мир.

— Мы в очередной раз не успели, — печально констатировал Геннадий, глядя в туман, наливающийся чернотой. — Пришла очередная ночь, а мы продолжаем топтаться всё на том же месте.

— Ну всё-таки, мы хоть как-то продвинулись. Если бы не несчастье с Лидой, справились бы с задачей уже к вечеру, — ответил Сергей.

— В том-то и дело. Нас постоянно что-то останавливает. Отбрасывает назад. Какие-то критические обстоятельства. Да дело даже не в них, а в нас самих. Что-то происходит с нами. На все события мы реагируем как-то заторможено. Теряем время, вместо того чтобы решительно действовать. Почему? Как ты думаешь?

— Не знаю. Мне уже кажется, что само время ускоряется. Дни становятся всё короче. Они пролетают всё быстрее и быстрее. Сегодняшний день мне вообще показался не длиннее часа.

— Мне тоже.

— А ещё у меня с утра не прекращается какой-то шум в ушах. Может быть от переутомления?

— Шум? Что-то мне это не нравится. На что он похож?

— Ну, как будто бы в уши вода залилась. Звук совсем тихий, практически не различимый. Он бы мне даже не мешал, если бы не одна особенность. Когда внимательно всматриваешься во что-то, напрягаешь зрение — этот шум усиливается. И чем дольше продолжаешь всматриваться — тем сильнее он шумит.

— Хм, — капитан пристально на него посмотрел. — И это началось у тебя с утра?

— Да. Сразу после того, как проснулся.

— Может быть когда ты умывался — вода попала тебя в уши?

— Я не умывался. Вода в каюте закончилась. Да и звук этот похож на водяную пробку лишь отчасти, когда шумит тихо. А когда усиливается, то становится совсем другим. Похожим на шёпот. Только это не шёпот, потому что в нём нет слов. Или же это одно бесконечно длинное слово, произносимое шипящим голосом, — Сергей махнул рукой. — Да всё это фигня! Что-то меня понесло куда-то, не в ту степь, извини. Ещё немного, и примешь меня за очередного заразившегося психозом.

— А ты считаешь всё это нормальным? — спросил Осипов.

— Нет, но и причин для беспокойства я пока не вижу. Я полностью отдаю себе отчёт. Ну вот, смотри, сейчас например попробую пристально посмотреть тебе в глаза, и ты увидишь, что ничего не произойдёт.

— Слушай, может не надо экспериментов?

— Да всё нормально будет, вот увидишь! Давай, смотри на меня, — Сергей выпучил глаза, и пристально уставился на капитана.

Полминуты они таращились друг на друга, пока Гена вдруг не шмыгнул носом, после чего тут же расхохотался. Вместе с ним засмеялся и Сергей.

— Не могу больше! — хохотал капитан. — У тебя такое лицо!

— А что с моим лицом?

— Попроще его сделай немного, вот что!

— Да у тебя у самого морда шлангом!

— А как ты мне предлагаешь на тебя смотреть? С любовью, что ли? Вот, ё-моё! Если бы кто-нибудь увидел, как мы тут друг другу глазки строим, что бы о нас подумали? Страшно представить.

— Что за пошлые мысли? Два парня смотрят друг на друга. Ну и что особенного? Мы же не обнимаемся и не целуемся.

— Даже и не мечтай об этом! А что, пока ты на меня смотрел, у тебя возникло такое желание?

— Да пошёл ты! — Сергей заходился от хохота. — Разве что я прочитал это желание в твоих глазах!

— То есть, ты всё-таки считаешь меня привлекательным? — сквозь смех парировал Осипов.

— Уйди, противный, — хохоча, оттолкнул его Сергей. — Блин, Генка, хорош меня смешить! Ты прямо как Бекас. Я тут пытаюсь выяснить, звучит ли шум в моих ушах, а ты мне весь опыт сорвал, своими шуточками!

— Ладно, ладно, всё. Я серьёзен, — уняв смех, Геннадий сделал серьёзное лицо, но уже через пару секунд опять согнулся пополам от хохота.

Хохотал и Сергей. Им не сразу удалось успокоиться. Раскрасневшиеся и взъерошенные, они отдышались, и вновь попытались сосредоточиться.

— Так, посмеялись и достаточно, — констатировал Сергей. — Ты готов к продолжению эксперимента?

— Да, конечно, — кивнул Осипов.

— Давай, смотри мне в глаза. Только, ради бога, больше не ржи, ладно? И рожи мне не корчь, а то опять ничего не получится. Договорились?

— Обещаю. Я готов.

— Порядок. Начали.

Ребята опять принялись смотреть друг другу в глаза. Смех едва не разобрал их в очередной раз, но оба сдержались, сохранив выдержку. Прошла минута, приближалась вторая.

— Ну? Что? — нетерпеливо спросил Осипов.

— Вот, зараза, — поморщился Сергей. — Боюсь, что моё предположение не подтвердилось. Шум есть. Он усиливается. Я даже начинаю что-то различать.

— Предлагаю остановиться, пока не поздно.

— Нет-нет, не надо! Не отвлекайся, прошу тебя! Я вот-вот выясню, что кроется в этом шуме. В этом звучании есть перерывы, значит это… О, господи!

Лицо Сергея исказилось страхом. Глаза округлились, зрачки сузились в малюсенькие точечки. Он открыл рот, и прохрипел что-то непонятное.

— Всё, хватит! Я больше не хочу в этом участвовать, — в голосе капитана сквозила настоящая тревога.

— Ложная тишина.

— Что? Ты о чём?

— Нельзя отвлекаться. Оно затягивает.

— Что оно?

— Мерцающее зеркало. Я вижу мерцающее зеркало. Из него нельзя вырваться.

— Ничего не понимаю, Серёг. Очнись! — капитан пощёлкал пальцами перед его лицом, но тот никак не отреагировал, продолжая говорить бессмыслицу.

— Кто-то смотрит на меня из темноты. Смотрит не отрываясь. Я больше не могу выносить этот взгляд!

— Сергей, приди себя!

— Не могу! Не могу!

Сергея начало трясти. Из его губ полезла густая белая пена. Всем телом он повалился назад, и едва не опрокинулся, но Гена не позволил ему упасть.

— Зачем я пошёл у него на поводу?! Какой же я дурак! — сокрушался он, укладывая бьющегося в лихорадке друга на холодную палубу.

Ночь обступила их со всех сторон. Беспросветная мгла, просочившись сквозь туман, смешалась с ним, стирая очертания, гася отблески. Страшная ночь. Страшная потому, что для кого-то она станет последней.

Нужно цепляться за любые, даже самые незначительные выступы, не обращая внимания на боль, сомнения, и вконец израсходованные силы. Карабкаться наверх — к свету, к здравому смыслу, к порядку вещей. Необходимо выбраться из затхлого болота безумия, которое засасывает слабеющий разум, не давая возможности передохнуть, и глотнуть свежего воздуха. Наверх — к свободе! Не прекращать сопротивление. Прочь из сумерек! Пока ещё не сошёл с ума. Пока ещё способен отличить правду от иллюзии. Пока ещё жив…