Хо

ГЛАВА XVI

Внимательно осмотрев каюту с компьютером, Геннадий сердито спросил у Лиды:

— Ну и где тут Бекас обнаружил кабель? В упор не вижу.

— Он тут был, — растерянно уверяла его та. — Я же видела собственными глазами. Ну вот же, смотри, отверстие в стенке!

— Вижу. И что?

— Он выходил оттуда.

— Но его нет.

— Был он там!

— И куда делся?

— Не знаю!

— Тихо, успокойтесь, — вступился Сергей. — Не надо шуметь. Может быть, кабель сняли?

— Кто?

— Да тот же Бекас.

— И зачем он это сделал?

— Вот найдём его и узнаем. Предлагаю осмотреть трюм.

— Замечательно. Ольга заразилась, кран не отремонтирован, я себя чувствую хуже некуда, а мы должны лазить по трюму в поисках этого придурка Бекаса! — негодовал Осипов.

— Он в трюме. Однозначно туда упёрся, — кивал Сергей.

— Нужно захватить фонари. Тот, что я оставил в трюме — никуда не годится. Лампочка у него на последнем издыхании.

— Я сбегаю за фонарями! Я знаю где они! — вызвалась Лида.

— Вперёд. Только поторопись. И будь повнимательнее, пожалуйста. Свалишься ещё с лестницы впопыхах, ноги нафиг переломаешь, придётся потом тебя таскать на себе, — капитан перевёл взгляд на Сергея. — Как бы там Бекас в трюме, в темноте, себе шею не свернул.

— Не каркай, — ответил тот. — Этого нам только не хватало. И так уже по уши в дерьме.

— Да уж. Вляпались в приключение.

Настроение у ребят было преотвратительным. Мрачные предчувствия не давали им покоя.

После созерцания аэроскатов, Ольга долгое время не могла прийти в себя. Их плоские тела, чёрные лоснящиеся спины, взмахи треугольных крыльев, и, конечно же, незабываемые печальные голоса — не выходили у неё из головы. Лёжа на кровати, она вспоминала их. А Лиша тихонько лежала у неё на груди. Ящерка не приставала к Ольге со своей болтовнёй, и терпеливо ждала, когда девушка заговорит первой. Немного выйдя из глубокой прострации, Вершинина произнесла:

— А вдруг ребята заходили в каюту, пока нас не было?

— Не заходили.

— Почему ты так в этом уверена?

— Ну-у… Уверена, и всё тут.

— А вот я не уверена. Если они приходили и не застали меня, то теперь ищут.

— Не думай об этом.

— Легко тебе говорить. Я не хочу беспокоить их.

— Расслабься. Поспи лучше. Сон пойдёт тебе на пользу, тем более, что ночью тебя ждёт очередное захватывающее путешествие. Нужно хорошенько отдохнуть перед ним.

— Ты права. Не известно, что меня ждёт в этот раз.

— Новый сюрприз.

— Не сомневаюсь. Вот только какой? Хороший или плохой?

— Какая разница? Сюрприз — это всегда интересно.

— Но иногда опасно.

— А жизнь вообще опасная штука. Ладно, давай спать.

Лиша выгнула спинку, потянулась всеми четырьмя лапками и хвостом, после чего свернулась колечком, забавно зевнула и закрыла глаза. Прикрыв её рукой, Ольга с улыбкой опустила веки. Приятная нега разлилась по её телу. Самым удивительным являлось то, что она совершенно забыла про Хо, а ведь совсем недавно почти все её мысли были только о нём. Сейчас Ольга думала о Жене, о Лише, об орхидее, чьё благоухание заполняло каюту, иногда размышляла о летающих скатах… Но не о Хо. Словно какая-то неведомая сила блокировала все её думы, касающиеся этого жуткого существа, и тянущегося за ним шлейфа смертей, ужаса, тьмы.

Оля наслаждалась покоем. Никто ей не мешал. Она чувствовала, как на её груди бьётся маленькое сердечко спящей ящерки, вселяя в душу умиротворение. Хорошо, что у неё появилась Лиша. Крошка действительно спасала её. Спасала от окружившего её страха, от сумеречных козней и душевных метаний. Ольга уже начала было проваливаться в мир сновидений, когда вдруг ощутила, что кто-то тихонько трогает её за руку. Приоткрыв один глаз, она увидела, что Лиша осторожно толкает её руку обеими лапками. Заметив, что подруга открыла глаза, она радостно улыбнулась и, запрыгнув к ней на руку, произнесла:

— А я думала, что ты уже заснула.

— С тобой заснёшь…

— Оль, мне не спится. Я хотела спросить у тебя кое-что.

— Слушаю тебя, — Ольга зевнула.

— Ты любишь ягоды?

— Да. А почему тебя это интересует?

— Так, любопытно. А земляника тебе нравится?

— Нравится.

— И мне тоже!

— Неужели ящерки любят землянику?

— Конечно! Очень! Она ведь такая вкусная. Ни одна ящерка не может устоять перед соблазном полакомится спелой ягодкой! М-м-м, объеденье! Мне сейчас вдруг так захотелось землянички.

— Понимаю. Я бы тоже не отказалась. Но где же её взять? — печально усмехнулась Ольга.

— Как где? На лужайке её полно. Растёт в изобилии.

— И где же эта чудесная лужайка?

— Оль, ты меня удивляешь… Раскрой глаза, она же вокруг нас!

— Что?

Ольга не поверила собственным глазам. Вокруг неё колыхались сочные травы, источающие насыщенную свежесть и луговые ароматы. Над головой раскинулось бескрайнее небо, с плывущими по нему стадами чистых кучевых облаков. Она лежала на изумрудной лужайке, утопая в мягком травяном ковре. Повсюду пестрели цветы, над которыми кружились пчёлы, стрекозы и бабочки. Приятно пахло полынью и мятой. Глаз радовался пестроте, раскинувшейся вокруг. Незабудки, лютики, маргаритки, анютины глазки, одуванчики, мышиный горошек, клевер, и ещё много-много других полевых цветов живописным узором украшали удивительную лужайку, окружённую со всех сторон задумчивой дубравой, наполненной щебетом птиц. До чего же красиво было вокруг! Ольга приподнялась и огляделась. Тут же от неё в разные стороны попрыгали робкие кузнечики.

— Где мы?

— На миленькой тёплой лужайке, — спокойно объяснила Лиша. — Здесь растёт очень вкусная земляника.

Присев, Оля раздвинула руками пышную траву, и прошептала:

— Ух, ты.

Ящерка говорила правду. Земляники здесь было невероятно много. Причём каждая ягода была размером с приличную клубничину. Они так и просились в рот. Не дожидаясь Ольгу, Лиша схватила ближайшую земляничку и, сорвав её с кустика, принялась есть. Сидя на задних лапках и опираясь на хвост, передними она держала ягоду и, откусывая от неё по кусочку, жмурилась от удовольствия.

Воодушевлённая её примером, Ольга попробовала одну ягодку, и поняла, почему ящерка ест с таким наслаждением. Земляника действительно оказалась изумительной на вкус: сочной, душистой, сладкой. Она таяла во рту. Съев одну, хотелось немедленно съесть вторую, что Ольга не замедлила сделать тут же. Срывая крупные красные ягоды, она жадно бросала их в рот одну за другой. Казалось, что она не наестся никогда. Очарованная земляничным духом и этим незабываемым вкусом, она шарила руками в траве, отыскивая всё новые и новые ягоды, которым не было числа. Глаза разбегались от этого аппетитного множества. Сначала она ела второпях, словно боясь, что ей не хватит, иногда пронося ягоды мимо рта и роняя их в траву. Затем, замедлила темп, и стала выбирать ягоды покрупнее. Наконец, насытившись, начала рассматривать землянику, любуясь её идеальной формой и красотой, прежде чем отправить её в рот.

Неизвестно, сколько ягод она съела в тот раз. Понятно только, что много. Полость рта словно насквозь пропиталась приятным земляничным соком, между зубами застряли мелкие семечки. Оля была счастлива. Она бегала по лужайке, время от времени останавливаясь, чтобы сорвать очередную особо приглянувшуюся ей ягоду, и мурлыкала себе под нос какую-то незатейливую песенку. Как же прекрасно и легко было на душе в этот радостный час, когда всё плохое осталось там — за сумеречным пределом, по ту сторону мира. Здесь была только девственная природа: свежая шелестящая роща, лужок, сплошь усеянный необычайно вкусной, ароматной земляникой и чудесными цветами, лазурное небо с чистенькими облаками. Маленькая подружка Лиша была рядом с ней. Что ещё нужно для счастья?

Неожиданный душевный покой после череды сплошного кошмара вновь наполнил её душу радостью. Хотелось петь, танцевать, прыгать и кружиться, смеяться просто так, валяться в траве, дуть на одуванчики — веселиться, как маленький ребёнок, попавший в настоящую сказку. Хотелось жить!

Ящерка, улыбаясь, поглядывала на неё одним глазком. Наконец, доев последний кусочек земляники, она вытерла лапки о брюшко и деловито побежала, шурша в траве. Выбежав на прогалину, Лиша приподнялась и окликнула Ольгу:

— Оля, ты наелась?

— Кажется, да, — девушка подбежала к ней и, с разбега, бухнулась на колени, упершись руками в мягкое покрывало травы.

Упав, она весело засмеялась, глядя на ящерку своими удивительными лучистыми глазами.

— Как тебе здесь?

— Чудесно! Я никогда не ела такой вкусной земляники. Я объелась! Живот вот-вот лопнет, а рука так и тянется за новой ягодкой!

— Знакомое чувство, — Лиша рассмеялась. — Жаль, что наши желудки не безразмерны, да? Ты ещё можешь есть землянику сотнями, а для меня три ягодки — уже перебор.

— Правильно, потому что ты маленькая, а я — вон какая большая.

— Это верно. Пойдём, посидим на пригорке?

— А где он?

— Здесь, неподалёку. Ступай за мной, — ящерка быстро побежала по тропке, едва различимой в траве.

Ольга поднялась и последовала за ней. Чтобы не потерять Лишу из виду, ей пришлось двигаться, постоянно глядя себе под ноги. Неизвестно, какое расстояние они преодолели, но когда девушка наконец подняла глаза от земли, то с удивлением отметила, насколько изменилась окружающая их местность. И вроде бы существенных изменений она не претерпела: те же лиственные деревья, та же трава и цветы, те же облака. Но вместе с этим общая картина окружающего пейзажа уже была несколько иной — более обширной, объёмной, масштабной. Это был уже не замкнутый мирок солнечной лужайки, а полноценная часть внушительного рельефного ландшафта, раскинувшегося во все стороны, насколько хватало взора. Тропа привела их на возвышение, и затерялась возле обрыва. Выбрав участок, трава на котором была не слишком густой и без колючек, Лиша остановилась. Пригорок этот с одной стороны имел пологий склон, а с противоположной был обрывист. Это делало его похожим на балкон в амфитеатре. Ветер, чувствуя свою полную безнаказанность, со свистом и шорохом метался туда-сюда, хлеща Ольгу своими порывистыми потоками, но это не раздражало её, а скорее напротив — добавляло эмоций и ощущений.

— Тебе здесь нравится? — спросила ящерка. — Красиво, правда?

Ответа не последовало. Да он и не требовался. Красота пейзажа, простирающегося до самого горизонта, была бесспорной. Во всём своём величии, взору Ольги предстала ровная бескрайняя долина, сплошь поросшая нежным ковылём, по которому то и дело расходились волны, гонимые ветром. Гладкими зигзагами её рассекала надвое змеящаяся река, которая, расширяясь, уходила на запад, и терялась где-то у самой черты горизонта. А там, вдали напротив, высились стройные деревья старого самобытного леса, краем своим подходившего к самой воде. Ещё дальше, за этим лесом, над условной границей, разделявшей небо и землю, поднимались тёмные зубцы горных хребтов, наполовину сокрытые в туманной дымке, словно крепостная стена могучей цитадели, построенной древними мифическими титанами.

Созерцая эту живописную панораму, Ольга испытывала сразу два противоречивых чувства. Одним из них было ощущение собственной незначительности по сравнению с масштабами окружающего мира. Ведь она была лишь крохотной песчинкой, затерявшейся среди этих нескончаемых просторов. С другой стороны, она также чувствовала нечто противоположное, что она вовсе не песчинка, а напротив — скала. Колосс, возвышающийся над этим миром, распростёртым у её ног. Она на вершине мира, который целиком предстал перед её глазами — до самого края, во всём своём природном великолепии.

Облака, то и дело заслоняющие солнце, создавали причудливую игру света и тени, необычайным образом меняя облик долины. Излучина реки неустанно преображалась. Чистая вода, время от времени подёргивающаяся рябью от играющего над ней ветерка, то наполнялась лазурью, то заливалась тёмной металлической синевой, то вообще становилась мрачно-чёрной. Хотя блеск её поверхности оставался неизменным. Весёлые блики ежесекундно сверкали на ней, украшая слегка искривлённое отражение облаков, лениво плывущих по небу. Не пейзаж, а мечта любого художника.

— Здесь спокойно, — продолжила Лиша, не дождавшись ответа. — Только ветер и облака. Красиво. А ещё мне очень нравится, как небо меняет свой цвет время от времени.

— Где мы? — спросила Ольга, присаживаясь на траву.

— А это имеет значение?

— Хм. Пожалуй, нет, — улыбнулась девушка.

— Советую тебе выбросить из головы всякие ненужные вопросы, и наслаждаться отдыхом. Тебе здесь хорошо?

— Да.

— Вот и отдыхай. И не думай о том, где мы, и что здесь делаем. Мы на природе. Славно проводим время. Посмотри, как чудесно вокруг! Неужели рядом с такой красотой нельзя хотя бы на несколько минут забыть обо всём, и любоваться её великолепием?

— Ты права. Какая разница, иллюзия это или реальность? Главное, что мы здесь. И нам хорошо, — Оля задумчиво вздохнула. — Хотя, признаюсь, лично мне сейчас очень хочется, чтобы всё, что нас сейчас окружает, оказалось реальностью…

— Понимаю тебя, — Лиша кивнула. — Но, к сожалению, люди не всегда способны с точностью определить, где правда, а где выдумка. И ещё, они слишком часто выдают желаемое за действительное. В этом-то и заключается проблема. Вы легко можете заблудиться в трёх соснах, и погибнуть, не найдя выхода.

— Мне кажется, что ты слишком предвзято относишься к людской психологии. Со стороны, может быть, это и выглядит странно, но ведь невозможно по-настоящему понять, что чувствует человек, пока сам не испытаешь то же самое. Порой реальность загоняет нас в угол, вынуждая совершать решительные, но не всегда обдуманные действия, или… Как ты уже сказала — погибнуть.

— Угол — это не замкнутое пространство. Следовательно, выход из него есть всегда. Не нужно бояться реальности, потому что реальность — это ты сама.

Солнце медленно подползало к горизонту. Глядя вдаль, Ольга вдруг задумалась о том, чьё имя вспоминать не хотелось. Разум подсказывал ей, что терять бдительность ни в коем случае нельзя. Если враг действительно столь коварен, как говорил Евгений, то его козни могут проявиться в чём угодно, и в любую минуту. Нужно быть настороже.

— Интересно, а где сейчас Хо? — как бы невзначай спросила девушка.

Лиша вздрогнула, и с опаской покосилась на неё. Но быстро справилась с волнением и совершенно спокойно ответила:

— Не переживай. Оно далеко.

— Откуда ты знаешь?

— Если бы оно было рядом, я бы его почувствовала.

— Неужели оно забыло о нас?

— Не забыло. Ему сейчас не до тебя.

— Почему? Оно опять задумало какую-то гадость?

— А что ещё от него можно ждать? — ящерка вздохнула и указала лапкой в сторону тёмных туч, сгущающихся вдалеке. — Оно там.

Ольга присмотрелась. Небо в той стороне постепенно темнело, время от времени посверкивая разрядами молний. И, не смотря на большое удаление, быстрый ветер время от времени доносил оттуда глухое рокотание грома и запах далёкой грозы. В душе появилась лёгкая тревога.

— Мне ведь ещё предстоит с ним столкнуться? — с тоской в голосе спросила Ольга.

— Нам пора возвращаться, — ушла от ответа Лиша. — Близится ночь.

— Я готова.

Раскинув руки, она легла на мягкую душистую траву, и закрыла глаза, утопая в ней, дыша полной грудью. Она чувствовала кожей, как щекочущие её травинки клонятся к земле, превращаясь в гладкую простыню. Исчезли запахи и звуки. Сейчас она откроет глаза и увидит знакомую каюту. Как же не хочется в неё возвращаться! Но возвращаться нужно. Она вынуждена. Это необходимо.

Ольга приоткрыла веки. Так и есть — она опять в каюте. Вот и закончилась весёлая прогулка по иллюзорному лугу. Её желудок, как прежде, пуст, хоть земляничный привкус до сих пор остался на губах. Иллюзия. Красивая, тёплая, вкусная, но всё же иллюзия. Небывальщина. А реальность, вот она — серая каюта и туман за окном.

Оля потёрла глаза. Каюта, каюта, каюта… Как же она ей надоела! Замкнутое пространство, похожее на тюрьму. Темница, оторванная от земли и затерявшаяся в море. Проклятая каюта!

Вдруг ею овладело сомнение. Каюта ли? Нет, она не в каюте, а в квартире. Знакомая подушка, знакомое одеяло, знакомые обои на стене. Люстра, шкаф, письменный стол с компьютером… Ольга оторопела, не веря собственным глазам. Сознание ещё не полностью вернулось к ней, поэтому она какое-то время пребывала в замешательстве, осматривая знакомую до боли комнату. Свою комнату. Она была дома! Сколько лет она прожила здесь. Это её кровать, её вещи, её компьютер, её рисунки, игрушки, диски… Она вернулась домой!

В это трудно было поверить. Ольга встала с кровати и начала ходить по комнате, поочерёдно разглядывая и ощупывая свои вещи. Все они были такими родными и приятными. Боже, как давно она здесь не была. Сколько времени прошло с того дня, когда она покинула родительский дом. Сколько воды утекло с той поры. Эти стены помнят её историю. Здесь она когда-то бегала маленькой девочкой и играла на полу со своими игрушками, здесь она встретила отрочество, юность, совершеннолетие. Здесь она общалась с друзьями, с которыми весело проводила время. У неё осталось много добрых воспоминаний, связанных с этой квартирой. Но вместе с ними в её памяти сохранилось ничуть не меньше неприятных событий, которые вспоминать не хотелось. Бесконечные скандалы, метания, давление. Выяснения отношений, тривиальные проблемы рядового семейства. Вспомнив это, Ольга со вздохом посмотрела на окно. Утренний свет пробивался сквозь тонкую тюль. Над пробудившимся городом всходило солнце. Подойдя к двери, Ольга вышла из комнаты и оказалась в прихожей. Со стороны кухни доносилось шипение и бульканье, время от времени сопровождающееся металлическим постукиванием ложки. Там что-то готовилось. Из зала раздавался звук работающего телевизора, шла какая-то развлекательная программа.

— Оля, ты встала? — послышался из кухни женский голос.

— Мама? — встрепенулась Ольга.

Сердце её учащённо забилось. Сорвавшись с места, она кинулась на кухню. Неужели всё это было лишь затянувшимся сном? Неужели всё позади?! Её качало из стороны в сторону, как пьяную, но она не останавливалась. Короткий коридор, ведущий на кухню, почему-то теперь казался необычайно длинным — как туннель. Цепляясь за стены, Ольга, бежала вперёд, борясь со свинцовой тяжестью в ногах. Радость переполняла её измученную душу. Там, в дверном проёме, виднелся знакомый силуэт, слегка склонившийся над плитой. Фигура была ярко освещена слепящим светом кухонного окна, так, что различалось только её очертание. Но это определённо была она — мама.

Ольга выскочила на кухню, и остановилась как вкопанная, не понимая, что случилось, и почему она вновь оказалась одна. Матери здесь не было. Здесь вообще никого не было. Стены покосились, исказились. Свет, льющийся из окна стал быстро гаснуть. Вспыхнувшая было надежда была жестоко развеяна разочарованием. Это всего лишь иллюзия. Подлый обман. Вокруг стало совсем темно. Всё исчезло в этой темноте.

— Оля, Оля, просыпайся, — послышался шёпот возле самого её уха.

— А? — Ольга открыла глаза.

За окном уже почти совсем стемнело, и сумерки обильно залили помещение. Ещё немного и темнота всё здесь заполонит. Сколько же она проспала?

Рядом сидела Лиша.

— Время подходит, — шёпотом сообщила она.

— Уже? — Ольга зевнула. — Как быстро стемнело. А мне сейчас приснилось, что я попала домой, представляешь?

— Это просто сон. Тебе пора принять таблетку.

— Да, конечно, — девушка потянулась за «Иллюзиумом», но ящерка остановила её.

— Подожди. Сначала поешь.

— А что поесть?

— Пока ты спала, приходили ребята, и принесли тебе ужин, — Лиша кивнула в сторону столика, на котором стояла тарелка, покрытая полотенцем. — У тебя хорошие друзья. Они заботятся о тебе.

— Да, они молодцы, — кивнула Ольга, пододвигаясь к столику.

— Приятного аппетита.

Непонятная череда абстрактных картин, не задерживающихся в памяти ни на минуту… То взлёт в поднебесье, то провал в глубину… Сон ли? Забытье ли? Обморок или опьянение? Непонятно. Какой-то несуразный калейдоскоп бредовых искажений. Кто я? Где я? Что со мной?

— Иван Сергеевич, Вы слышите меня?

— Э-э-э…

— Иван Сергеевич, сейчас Вы придёте в себя. Пожалуйста, не делайте резких движений.

Бекас слышал женский голос, но никак не мог сфокусировать своё непослушное зрение. Ему удалось рассмотреть только расплывчатый силуэт, нависающий над ним. Все попытки сконцентрироваться ни к чему не приводили. Его ежесекундно уносило в очередную череду бессмысленных галлюцинаций. Хорошо хоть, что теперь он может ощущать точку опоры. Теперь стало ясно, что он лежит на спине, а не беспомощно вращается в пространстве. Чем же его одурманили? Хлороформом?

— Каково его состояние? — послышался мужской басок.

— Могу сказать определённо. Оно не вызывает опасений. Это нормальная реакция здорового организма. Большинство людей именно так приходит в себя…

— А его здоровье? Восприимчивость к наркозу? Вы уверены, что у него нет противопоказаний к использованию…

— Успокойтесь. Он здоров как буйвол. Организм крепкий. С Гераниным было гораздо сложнее. А этот — смотрите, он уже почти проснулся. Всё говорит о том, что он в полном порядке. Обратите внимание на реакцию зрачков…

— Вижу-вижу. Ладно, Светлана Игоревна, выводите его быстрее из этого транса. Он нам нужен вменяемым.

— Не беспокойтесь, Павел Николаевич, скоро он будет готов.

Сознание Бекаса прояснялось с каждой минутой. И хотя зрение постоянно отъезжало в сторону, при попытке сосредоточиться на определённой точке, Иван уже начал более-менее адекватно воспринимать то, что его окружало: облик помещения и людей находящихся в нём.

— Как Вы себя чувствуете? — спросила женщина.

Её лицо то вытягивалось, то сплющивалось, то уродливо перекашивалось.

— М-м-м… Всё кружится, — простонал Бекас, пытаясь удержать неудержимо падающую голову.

— Это скоро пройдёт.

— М-м-м… Г-где, я?

— Вы в нашей студии. Не волнуйтесь пожалуйста.

По вискам Ивана прошлась мягкая ваточка, собирающая пот.

— В как-кой ещё ст… В какой ещё студии?

— Успокойтесь. Вам всё объяснят, когда Вы окончательно придёте в себя.

— М-м-м…

Бекас постепенно одерживал победу в борьбе с головокружением. Его слегка подташнивало, но в целом он чувствовал себя хорошо. Звуки больше не расслаивались и не расплывались. Теперь он уже совсем отчётливо слышал голос ухаживающей за ним женщины и глухое буханье музыки за стеной. Помещение было заполнено какой-то аппаратурой, белыми шкафами и осветительными приборами. В голову вернулась привычная тяжесть, а сама она наконец-то закрепилась на шее, прекратив клониться и падать.

— Зачем меня укололи? — полушёпотом спросил Ваня у женщины.

— Простите за такое неудобство. Это была вынужденная мера. Вы могли, не поняв сути происходящего, оказать сопротивление нашим сотрудникам, и причинить вред себе или им. В любом случае, неожиданная встреча с ними обернулась бы для вас совершенно ненужным тяжёлым стрессом. Ребятам пришлось на время усыпить Вас, чтобы доставить сюда без каких-либо проблем. Укольчик — совершенно безопасный транквилизатор. Благодаря ему, Вы теперь можете постепенно и совершенно спокойно вникать в ситуацию.

— Кто вы такие? Учёные, военные? А может быть какая-то тайная преступная организация, похищающая людей?

— Не угадали, — женщина улыбнулась.

Теперь Бекас мог видеть её приятную белозубую улыбку.

— Хм. Значит будем в догадки играть? Что ж. Если вы не относитесь к перечисленным структурам — мои дела не так уж и плохи. Так кто же вы тогда?

— Мы — представители шоу-бизнеса.

— Вот как? Это какого же шоу-бизнеса, позвольте узнать?

— Популярный телевизионный проект.

— Реалити шоу?! — Бекас хлопнул в ладоши и рассмеялся. — Так я и знал!

— Помним-помним, — опять заулыбалась женщина. — Мы все тогда отметили Вашу невероятную догадливость.

— Значит, весь этот корабль — сплошная съёмочная площадка?

— Ну-у, что-то вроде того…

— И что же у вас за шоу такое? Для маньяков и извращенцев?

— Почему Вы так говорите?

— А Вы не понимаете? Перед вашими долбанными телекамерами умерло два человека! А вы даже палец о палец не ударили, чтобы им помочь! Садисты чёртовы! Вы все должны предстать перед судом! Все, кто это устроил! Вы все ответите! Мы там умирали, по настоящему, а вы снимали всё это на плёнку и делали деньги на нашем горе, сволочи! Ненавижу вас!!!

Не смотря на то, что Бекас был крайне возмущён, его ярость уверенно заглушалась расторможенным состоянием. Под действием транквилизатора он был слишком вялым, и эмоции не могли одержать над ним верх. Поэтому он оставался совершенно спокойным, не смотря на кипящую в душе злость.

— Вот именно поэтому мы и сделали Вам укол. Первое впечатление от узнанного всегда порождает негодование у участников проекта, — объяснила женщина. — Под действием успокоительного Вы можете меня выслушать.

— А Вам есть что возразить мне? — Бекас приподнял бровь.

— Конечно. На самом деле, наше шоу отличается максимальными требованиями к безопасности его участников.

— Да неужели? И Вовка с Настей — яркие тому доказательства, да?

— Иван Сергеевич, на самом деле Ваши друзья — живы! Их смерти были инсценированы. Через несколько минут Вы сами в этом убедитесь, когда встретитесь с ними.

— Я хочу встретиться с ними сейчас!

— Это непременно произойдёт. Но чуть позже.

— Что за идиотская затея? — Иван уверенно поднялся с кушетки, его тут же повело, и он чуть не упал, но вовремя был подхвачен сидевшей рядом женщиной.

— Тихонько-тихонько, — сюсюкала та. — Не делайте резких движений. Вы ещё не вполне отошли от действия препарата.

— Я уже в норме, — отмахнулся Бекас. — И могу вам точно сказать, что у вас будут проблемы. Большие проблемы!

— Знакомая песенка, — рассмеялась незнакомка. — Да, с Вами поступили не вполне корректно, согласна. Но думаю, что предоставленная Вам компенсация с лихвой компенсирует весь Ваш моральный ущерб.

— Да у вас денег не хватит, чтобы его компенсировать! — шатаясь, выпрямился Бекас. — Шоумены хреновы. Я этого так не оставлю! Вам это с рук не сойдёт.

— Буянит? — в комнату вошёл высокий человек в костюме с галстуком.

— Ну что Вы, — улыбалась женщина. — Только высказывает недовольство. Чего и следовало ожидать, собственно говоря. Поставьте себя на его место.

— Да я понимаю, понимаю, — кивнул мужчина.

— А Вы кто такой? — спросил у него Бекас.

— Позвольте представиться. Ермилов Павел Николаевич. Генеральный продюсер проекта «Корабль призрак», — он протянул ему руку.

Иван нехотя пожал её:

— Значит вот кому мы обязаны этим «милым приключением».

— Понимаю Ваше негодование. Позвольте Вам всё объяснить.

— Да уж постарайтесь.

— Несколько лет назад я придумал принципиально новый вид реалити шоу. Необычайно дерзкий, грандиозный и скандальный проект, равных которому не было и нет. Что привлекало людей в обычных реалити шоу? Им нравилось наблюдать за жизнью других людей. Поэтому эти шоу всегда пользовались популярностью у телезрителей. Однако, все эти съёмки были ненастоящими, наигранными. Люди знали, что их снимают, и работали на камеру, они не были собой, они кривлялись, стараясь показать себя как можно эффектнее. Делая вид, что живут своей обычной жизнью. Но ведь понятно же, что это — банальная фальшь и паясничество. И чем лучше человек старается изобразить из себя гениального артиста — тем глупее он выглядит, портя всё своими обезьяньими выходками. Другое дело, если бы люди не знали о том, что находятся под прицелами кинокамер. Вот тогда бы они по-настоящему раскрылись. Тогда бы они не играли, а жили. А если их, вдобавок ко всему, поместить в какую-то экстремальную ситуацию, чтобы они поверили в то, что всё происходящее вокруг них происходит на самом деле, и грозит им опасностью, вот это уже была бы не бездарная комедия, а настоящее, захватывающее зрелище! Вы меня понимаете?

— Думаю, да, — почесался Бекас. — Не хочу Вас разочаровывать, но эта идея уже была воплощена в жизнь задолго до вашего рождения.

— Воплощена? Где?

— В Древнем Риме. Там зрители тоже требовали захватывающих зрелищ. Для этого были построены арены, на которых сражались гладиаторы. А ещё, иногда, для разнообразия, там натравливали на людей голодных хищников. Представления были — что надо.

— Ваш сарказм неуместен. Мы ведь живём в цивилизованном мире, и наше шоу не имеет ничего общего с жестокими обычаями древних времён.

— Ну-ну. В общем, так… Если мои друзья действительно живы, то я хочу их увидеть.

— Они Вас ждут. Вы можете идти?

— Могу.

— Замечательно. Ступайте за мной.

Бекаса всё ещё пошатывало, но он старался держаться как можно твёрже, ожидая любого подвоха. Ермилов вывел его из комнаты и повёл по коридору, по которому с озабоченным видом туда-сюда сновали какие-то люди, искоса поглядывающие на Ивана. Ловя его взгляд, они улыбались и скромно отводили глаза.

— Эта студия уникальна. Знали бы Вы, сколько средств было потрачено на её создание, — на ходу рассказывал Ермилов. — Здесь работают только самые профессиональные специалисты и используется уникальнейшая аппаратура. Трансляция ведётся по всему миру.

— Чудесно. Выходит, что на нас глазеет весь мир, а мы об этом даже не знаем. И никто не удосужился спросить нашего разрешения. Никто не поинтересовался, хотим ли мы этого? По вашему это порядочно?

— Это бизнес. Порой приходится идти на сознательный риск, переступая через какие-то моральные рамки, чтобы затем всё с лихвой окупить, и никого не оставить обиженным. Благодаря вам, наше шоу обрело суперпопулярность. А благодаря нашему шоу, вы обрели мировую известность, и, не побоюсь этого слова, любовь зрителей. Всех без исключения интересует судьба ребят, попавших в плен таинственного корабля-призрака. Ведь тот, кто продержится на корабле дольше всех, выдержит все испытания и не сломается — тот получит суперприз. Высшую награду, о которой он не мог даже мечтать!

— Что за награда?

— Скоро узнаете.

— Но почему выбрали именно нас?

— Вы оказались в нужное время, в нужном месте. И главное — в нужном состоянии, — Ермилов усмехнулся.

— Теперь понятно, кто перерезал якорный трос пока мы спали. Но каким образом вы добились того, что мы наткнулись на ваш корабль?

— Открою секрет. Дело в том, что кое-кто из вашей команды работает на нас. Он заранее знал о планируемом предприятии, и всё устроил как надо. Без его помощи ничего бы не получилось.

— Кто он? Хотя… Кажется я знаю, кто это. Генка, верно?

— Он самый. Именно он выбрал правильный курс, направив вашу яхту прямо на «Эвридику». Благодаря его действиям шлюпочный кран оторвался и утопил «Гортензию». Далее, в задачу Осипова входило нагнетание атмосферы. Он придумал страшную легенду, чтобы припугнуть вас, и создать обстановку мистической загадочности.

— Да уж… — мрачно произнёс Бекас. — Хорош артист. Ему удалось запудрить нам мозги. Это ж надо, как он мастерски прикидывался. А я всё равно чувствовал неладное. Но что же он с этого поимел? Какова была его выгода?

— За эту работу он получит то, о чём мечтает — яхту. Зато он не вправе участвовать в конкурсе, наряду с вами. Его работа — сопровождать вас, следить за тем, чтобы вы не натворили бед, и заодно нагнетать обстановку, чтобы никто не расслаблялся. Он будет участвовать в шоу до конца.

— За такие дела этого ублюдка нужно в тюрьму посадить, а не яхту ему давать.

— Уверен, что уже через несколько минут Вы будете благодарить Геннадия Осипова.

— Щаз! Разбежался.

— Не стоит так агрессивно всё воспринимать.

— Агрессивно воспринимать? Сначала мы чуть не утонули…

— Вы бы не утонули. Вокруг дежурили спасатели-аквалангисты.

— Но мы-то этого не знали! Потом мы начали умирать один за другим…

— Это тоже было не по-настоящему.

— Вы наверное глухой. Я же русским языком говорю — мы не знали этого!

— Наша цель была напугать вас. Заставить поверить в то, что корабль населён призраками. Благодаря спецэффектам и гипнотическому воздействию, нам это вполне удалось. Ну а некоторые роли исполнял специально подготовленный артист, — Ермилов указал на открытую дверь, мимо которой они проходили.

Там располагалась гримёрная, в которой какой-то человек с трудом натягивал на себя чёрный облегающий костюм с хвостом. Увидев его, менеджер строго произнёс:

— Кирилл, давай скорее! Пять минут до выхода!

— Знаю. Я и так тороплюсь как могу.

— Эй, гримёры, помогите ему одеться!

Бекас увидел на столике пред зеркалом непонятный и жутковатый предмет, сначала показавшийся ему похожим на слегка сдутый чёрный мяч. Приглядевший, он понял, что это никакой не мяч, а несуразная отвратительная маска, которую человек в облегающем костюме собирался надеть на голову.

— Значит вот каким чучелом нас пугали, — пробормотал он.

— Отличный костюм, — потирая руки улыбался Ермилов. — Одна беда — одевается тяжело. Бедному Кириллу приходится его с мылом натягивать, иначе никак.

Они пошли дальше, к дверям в конце коридора, откуда доносилась музыка и громкие голоса людей.

— А как же призраки? Неожиданные видения?

— Гипноз. С вами работали лучшие гипнотизёры страны. Они находились рядом и производили внушение. В результате, вы видели не их, а какие-то потусторонние картины. Должен признать, Вы отлично держались, — снова переключился на прежний лад устроитель проекта. — Стойкости Вам не занимать.

— Наверное потому, что я подвох за версту чую, — ответил Бекас. — А ваши камеры следили за нами постоянно?

— Понимаю к чему Вы клоните. Не волнуйтесь. Мы вырезали все пикантные моменты вашей жизни на корабле.

Двери распахнулись, и они вошли в большой зал, ярко освещаемый софитами и наполненный зычным звучанием ритмичной музыки. У противоположного края, каскадом располагалось несколько рядов сидений, по которым рассаживались зрители, а в центре стояли кресла, к которым Ермилов и повёл ошалевшего Бекаса. Когда к ним навстречу бросились живые и здоровые друзья — Анастасия и Вовка, Иван окончательно растерялся и оторопел. Удивление и страх захлестнули его, но тут же развеялись, когда Настя повисла у него на шее, а Геранин пожал ему руку. Они действительно были живы.

— А чьи же трупы сейчас лежат в морозилке? — растерянно пролепетал Бекас.

— Наши! — ответил Владимир и расхохотался.

— Никаких трупов на самом деле нет. Всё это — лишь хитрые фальсификации, искусные подделки, которые мы вам подложили в определённое время, — улыбался продюсер.

— Но это ведь были настоящие тела!

— Силикон, резина и умело обработанная кожа. Благодаря содействию американских мастеров кинематографической бутафории, нам удалось добиться почти абсолютного сходства с органическими аналогами.

— Значит, мы отнесли в морозильник манекены?

— Именно.

— Но как? Как это произошло? — обратился Бекас к своим товарищам.

— Когда я оказалась на грани нервного срыва, меня вывели из игры, — рассказала Настя. — Я просто уснула, а проснулась уже в этой студии, так же как и ты.

— А ты? — Иван посмотрел на Вовку. — Ты же умер на наших глазах!

— Ну-у, вообще-то я притворялся, — потупил взгляд Геранин.

— Когда мы увидели, что Владимир начинает впадать в депрессию, то вышли с ним на контакт и, всё объяснив, попросили подыграть нам перед выходом из игры, — объяснил Ермилов. — Справился он профессионально.

— Да уж… — Бекас нахмурил брови, и погрозил Вовке кулаком. — Я тебе это припомню, урод!

— Не сердись, Ванечка, всё ведь хорошо. Всё закончилось. Мы живы, — гладила его по руке Настя.

— Для Лиды, Серёги и Ольги — ещё ничего не закончилось. Выходит, что вместо меня им сейчас подбросили мою изуродованную резиновую копию?

— Пока нет, — ответил Ермилов. — Вы ещё вернётесь на корабль. Нужно сделать Ваш выход логичным.

— Я не собираюсь пугать друзей, изображая предсмертные судороги.

— Этого делать не придётся.

— Двадцать секунд до эфира, — сообщил какой-то человек с кипой бумажек в руках.

— Ага. Всё, мы готовы, — кивнул Ермилов и отступил назад.

Бекаса, Вовку и Настю усадили в удобные кресла, прикрепив к воротникам маленькие микрофоны. Свет в зале вспыхнул ещё ярче. Загорелись экраны на стенах. Зрители в зале наконец-то расселись. Заработали камеры. Появился знакомый телевизионный ведущий, фамилию которого Бекас вспомнил, лишь когда он сам её назвал, представляясь.

— Съёмка пошла!

— Эй, мы так не договаривались, — пытался осторожно сопротивляться Иван. — Я не хочу, чтобы меня снимали.

— Успокойся ты, — шикнула на него Настя.

Бекас притих. Тем временем, ведущий изо всех сил распалялся, выкрикивая в камеру торжественные приветствия.

— …Пять дней! Пять дней провели наши герои на корабле «Эвридика». Ещё один представитель отважной группы выбыл из жестокого состязания. И вот он перед нами! Бекашин Иван — встречайте! Аплодисменты герою!

Зал разразился шквалом аплодисментов.

— Как Вы себя чувствуете? Как Ваше настроение? — подскочил ведущий к Бекасу.

— Бывало и лучше, — ответил тот.

— Вам столько пришлось пережить на том корабле. Все мы, и все наши телезрители восхищены Вашей стойкостью и находчивостью. Как скоро Вы заподозрили, что за Вами ведётся наблюдение?

— Да в первый же день. Только, к сожалению, не сразу смог найти доказательства.

— Да! Все зрители без исключения отметили Вашу исключительную проницательность и рассудительность. И, разумеется, Ваш великолепный юмор.

— Должен сказать, что там мне было не до смеха.

— Это понятно. Ну что ж, пора взглянуть на результаты SMS-голосования. Сколько человек проголосовало за Ивана Бекашина? Оооо! Триста сорок семь тысяч девятьсот двадцать пять голосов собрал наш герой за время участия в проекте «Корабль-призрак»! Удивительный результат! Он почти в два раза превысил результаты Владимира и Анастасии. Пока это безусловный рекорд. Напоминаю, что на втором месте у нас по прежнему находится Ольга Вершинина, от неё немного отстаёт Геннадий Осипов, а далее идут: Лидия Миронова и Сергей Пантелеев. Ольга и Гена набрали много очков во время спасения Владимира Геранина, заметно оттеснив Лидию. Но всё ещё может измениться, с момента выбытия Ивана. Может быть, зрители ещё проникнутся сочувствием к Мироновой, оставшейся в одиночестве, и «подкрутят ей счётчик». Поживём — увидим! Сейчас главное то, что Ваня Бекашин серьёзно обогнал своих друзей, и заслужил дополнительный бонус к своему выигрышу. И, конечно же! Конечно же он стал всенародным любимцем! Иван, что Вы чувствуете сейчас?

— Раздражение и обиду, — ответил Бекас. — Может быть вам и не понравятся мои слова, но я зол как чёрт. Меня использовали, даже не спросив моего разрешения. Поставьте себя на моё место, и поймёте, что я чувствую.

— И Ваше желание сейчас?

— Желание? Я намерен прекратить этот балаган, вернуть друзей, оставшихся на корабле, в реальный мир, и подать в суд на устроителей данного проекта, вопиюще нарушающего права человека.

Зал в очередной раз разразился аплодисментами. Аплодировал и ведущий.

— Вы несомненно правы. Позвольте задать такой вопрос. Если не секрет, какую сумму Вы собираетесь отсудить в качестве компенсации за нанесённый Вам моральный ущерб? — спросил он, лучезарно улыбаясь.

— Да уж не меньше сотни тысяч! Удивляюсь, почему эти (Бекас кивнул в сторону сидящих рядом с ним друзей) до сих пор иск не подали.

— Не меньше сотни тысяч… — кивнул ведущий. — Долларов?

— Ну не рублей же! — усмехнулся Иван.

— А какова максимальная сумма компенсации?

— Ну-у, не знаю. Чем больше — тем лучше.

— Можно поконкретнее?

— Ну-у… Двести тысяч долларов.

— Если не ошибаюсь, на данный момент, это чуть больше пяти с половиной миллионов рублей, — кивнул ведущий. — Ваши запросы понятны. Пришла пора объявить сумму Вашего вознаграждения за участие в проекте! Вы получаете триста пятьдесят тысяч долларов!

— Сколько? — привстал с кресла Бекас, оглушённый рукоплесканиями зала.

— И это ещё не всё! — продолжал распаляться ведущий. — Персонально для Вас были приготовлены специальные бонусные призы! Ваш уникальный артистический талант отлично проявлялся в обыденном поведении, и многие кинопродюсеры очень заинтересовались Вашей персоной. Вы приглашены на участие в съёмках нового отечественного блокбастера, в котором Вам будет предоставлена одна из главных ролей!

Бекас даже рта не успел раскрыть, а ведущего уже несло дальше:

— И это ещё не всё! Сразу несколько элитных юридических ассоциаций предложили Вам работу, сразу по завершении университета. Вы же мечтали стать профессиональным адвокатом? Считайте, что Ваша мечта сбылась! Поздравляю Вас!

— Я… Я не знаю… — сбитый с толку Иван окончательно растерялся.

— Вы же не откажетесь от таких замечательных предложений?

Несколько раз впустую разинув рот, Бекас вдруг рассмеялся:

— Ну и ну! Даже не знаю, что и сказать.

— Вы всё ещё желаете судиться с нами?

— Хм. По-идее, мне следовало бы отстаивать свою честь и добиться справедливости. Но с другой стороны… И ежу понятно, что я сумею отсудить гораздо меньше, чем вы мне сейчас предложили. Я уже и так натрепал себе нервы на вашем «весёлом кораблике». А суд — это новая нервотрёпка. Если так подумать, зачем она мне? Компенсация, предложенная Вами, меня вполне устраивает.

— Итак, Вы принимаете наши публичные извинения за то, что мы без разрешения использовали Вас в проекте «Корабль-призрак»?

— Принимаю, — он развёл руками. — Да, с вами действительно не соскучишься, ребята!

— Мы знали, что Вы поступите разумно!

— Счастливый ты, — с завистью в голосе произнёс Геранин. — Если бы мы с Настюхой знали, подольше бы продержались на том корабле.

— Ну уж нет. Я не за какие коврижки не пожелала бы там оставаться на день дольше, — замахала руками Настя.

— Для логического завершения, Иван должен вернуться на «Эвридику». При этом, с него, разумеется, будет взято обязательство о неразглашении информации. После чего, отыграв свою роль, он вернётся к нам в студию, где ему наконец-то вручат заслуженные призы.

В голове Бекаса кружилась пьяная карусель.

— Что же они мне всё-таки вкололи? — глупо улыбаясь размышлял он. — Не обычный транквилизатор, это уж точно. Почему я чувствую себя последним дураком, и при этом радуюсь? Что это за идиотская радость? Ведь я чувствую, что здесь всё равно что-то не так… Ведь чувствую.

Перед глазами плыли яркие лампы, дёргающийся ведущий и рукоплещущий зал.

— Долбанное шоу, — продолжал думать Ваня. — И я в нём — главный клоун. А чего это я, собственно говоря, распереживался? Всё ведь так круто. Никто не погиб, и это главное. Страшная сказка закончилась. Я вернулся в реальность. В долгожданную, прекрасную реальность. Теперь меня ждёт чудесное будущее. Я стану тем, кем хотел стать. Обрету славу, успех, богатство. А почему только я? Мы! Я и Лида. О, боже. Ведь несчастная Лида ещё не ведает о том, что на самом деле с ними произошло и происходит! Неужели он сможет её обмануть? Что угодно, только не это. Она ему не простит.

Ведущий как будто бы читал его мысли.

— Не беспокойтесь. Вам не придётся лгать своим друзьям. Всё, что от Вас требуется — это держать рот на замке, — произнёс он. — Мы всё устроим как надо.

— Надеюсь на это, — кивнул Бекас, а сам подумал. — «Скорей бы всё это закончилось».

— Ну а мы продолжаем наше сумеречное шоу! — взвился ведущий. — Внимание на экран! Посмотрим, что же сейчас делают остальные пассажиры корабля-призрака!

Все взгляды устремились на огромный монитор, заставка на котором вдруг сменилась изображением. В зелёном коридоре «Эвридики» стояли встревоженные Гена и Сергей. Через мгновение к ним присоединилась запыхавшаяся Лида…

— Вот, я принесла фонари, — тяжело отдуваясь, сообщила девушка.

— Хорошо. В трюме без них делать нечего, — принял два фонарика капитан. — Теперь можно идти.

Они двинулись вперёд по коридору.

— Почему он решил отправиться туда в одиночку? — недоумевала Лида.

— Баран потому что, — сердито ответил Гена. — Не хватает ему неприятностей, вот и отправился их искать.

— Не говори так, — одёрнул его Сергей. — Не дай бог, беду накличешь.

— Да у меня зла не хватает. Ведь он прекрасно знает, в какой паршивой ситуации мы оказались. Знает, что если мы его потеряем — то будем искать, волноваться, психовать. И всё равно попёрся выискивать приключения себе на задницу.

— Предлагаю сначала его разыскать, а потом ругаться, — вздохнула Лидия.

— Да с вами хоть ругайся, хоть не ругайся — всё бесполезно.

Они дошли до двери, ведущей в трюм. Она была открыта. Гена заглянул внутрь, посветил туда фонариком и, обернувшись, протянул второй фонарь Сергею.

— Так, одно условие — не разбредаемся в разные стороны. Держимся рядом. Понятно?

Друзья кивнули. Пару раз безрезультатно кликнув Бекаса, капитан начал спуск по лестнице. Большого фонаря, оставленного им внизу, на месте не оказалось — ещё одно доказательство, что Бекас находился в трюме. Три луча дёргались по сторонам, проецируя на грязный потолок, стены и захламлённый пол неровные светящиеся круги. Лида, зазевавшись, споткнулась о коробку, и чуть не упала, но Сергей успел её подхватить.

— Аккуратнее! — цыкнул на них Осипов.

Пригибаясь под свисающими с потолка кабелями, он пробрался немного вперёд, посветил в покрытый копотью коридор, забаррикадированный хламом и обломками, после чего, сделав вывод, что Бекаса там явно нет, направился дальше.

— Бека-ас! — позвал он, шаря лучом в темноте.

— Ванечка, где ты?! Выходи, мы волнуемся! — крикнула Лида.

Им отвечало только глухое эхо.

— Хорош в прятки играть, Бекас! Это уже не прикольно, — присоединился к ним Сергей.

Гена остановился возле приоткрытой двери, ведущей в каптёрку. Открыв её, он осторожно вошёл, осматривая пустое помещение.

— Что там? — высунулась из-за его плеча Лидия.

— Ничего. Но он определённо здесь был, — ответил капитан. — Он оставил фонарь на столе. Батарейки окончательно разрядились.

— Куда же он подевался?

— Не знаю. Однако, могу сказать точно, Бекас по прежнему где-то здесь — в трюме.

— Неужели он нас не слышит?

— Думаю, что всё он прекрасно слышит. Решил поиздеваться над нами. Затаился, и отмалчивается, шутник чёртов.

— Нет, Генка, ты неправ! Он не может так жестоко над нами шутить! — заступилась за Бекаса Лида. — Как угодно, только не так. С ним что-то случилось. О, господи! С ним что-то произошло!

— Да что с ним могло произойти? — постарался её утихомирить Сергей.

— Хватит переливать из пустого в порожнее! Идём дальше, — вышел из каптёрки Осипов. — Ну и получит же этот Бекас у меня, когда я его найду!

Покрытые сажей от былого пожара, катакомбы закончились. Далее трюм имел уже не такой жуткий вид. Непроглядно-грязные иллюминаторы слегка освещали кое-что из его обстановки, но без фонариков всё равно было не обойтись — Гена не лукавил. Ребята внимательно осматривали каждый закуток, не пропуская ни одной мелочи.

— Я искренне надеюсь, что он не полез в машинное отделение, — бурчал капитан. — Не хотелось бы там опять ползать.

— А что такого? — спросил Сергей.

— Да ничего. Перемажемся как черти, исцарапаемся, да шишек себе набьём.

— Ой, мальчишки, смотрите, что я нашла! — Лида подняла с пола какой-то предмет.

Все лучи фонарей тут же сошлись на нём.

— Что это такое?

— Всё, что осталось от мобильника…

— Да это же Вовкин сотик!

— Ты уверен?

— Да точно он! Стопроцентно! Что он тут делает?

— Не знаю, не знаю. Такое впечатление, что на него наступили.

— Не наступили. Скорее, на нём прыгали. Он же буквально в лепёшку раздавлен.

— Но ведь Вовка сказал нам, что выбросил его в море.

— И ты ему поверил? Я сразу понял, что он нам мозги крутит.

— Погодите, ребята, надо выяснить, как телефон сюда попал? Может его Ваня принёс?

— Не исключено. Хотя, вполне вероятно, что сам Вовка его тут спрятал, — Гена отбросил останки мобильного телефона в сторону.

— Бекас! — крикнул Сергей. — Ну где же ты, мать твою?!

— Придётся лезть дальше, — со вздохом произнёс капитан. — Приготовьтесь промочить ноги.

Они прошли немного дальше, затем Осипов со скрежетом открыл какую-то дверь, и шагнул за неё. Его шаг сопровождался всплеском. За дверью была вода.

— Там что, сыро? — спросила Лида.

— Есть немного.

— Если хочешь — можешь остаться здесь, — предложил ей Сергей. — А мы с Генкой сходим туда.

— Нет-нет. Я с вами.

Тёмное и сырое нутро заброшенного корабля походило на металлическую пещеру. Фонари робко прыгали по выступающим из темноты предметам, гоняя угловатые тени. Подобно спелеологам, ребята осторожно двигались по затопленному водой помещению. Нервы у всех были напряжены до предела. И вдруг, Лида остановилась, схватив Сергея за плечо. Тот вздрогнул.

— Что?

Идущий впереди Гена обернулся, и вопросительно посмотрел на них.

— Кажется, я слышу, — неуверенно пробормотала девушка.

Все навострили слух, но ничего подозрительного не услышали, кроме звука падающих капель, монотонно раздающегося где-то в отдалённом уголке корабельного чрева.

— Что ты услышала? — спросил Сергей.

— Тсс, — Лида приложила палец к губам.

На какое-то время вокруг них воцарилась безмолвная тишина. Но вот, что-то действительно послышалось из полумрака. Какой-то лёгкий всхлип.

— Это он! Он там! — Лидия сорвалась с места и, шлёпая ногами по воде, помчалась во тьму.

— Стой! Куда ты?! — вдогонку ей крикнул Осипов. — Тьфу! Сумасшедшая девка!

И они с Сергеем, чертыхаясь, бросились её догонять. Лучи фонарей беспомощно скакали по стенам. Никто не знал, куда бежит Лида, но упустить её из вида было недопустимо. Ребята это понимали. Они пробежали ещё несколько метров, и теперь смогли уже чётко различить чьё-то отрывистое бормотание, доносящееся из глубины трюма. Лидия ускорила свой бег, но вдруг зацепилась волосами за свисающие с потолка провода. Однако, это не смогло её удержать. Рванувшись, девушка с криком выдрала клок волос, и устремилась дальше. Она словно обезумела. Напрасно друзья просили её остановиться. Теперь Лиду было уже не остановить.

Этот сумасшедший бег в темноте продолжался недолго. Вскоре Лидия остановилась, а вслед за ней и Гена с Сергеем. Слух действительно не подвёл её. В тёмном углу, прямо в воде, раскачиваясь из стороны в сторону, и обмусоливая собственный кулак, сидел взъерошенный Бекас.

— Аухагн, фахеттши суллар! Аши рам, аладерп… Хо! Хо! Хо! — невнятно твердил он. — Ни один рождённый в мире не укроется от десницы Его. На том зиждется сущее. Хо! Хо! Хо!

— Вот ты где! — тяжело дыша, произнёс Сергей, нагнувшись, и уперев руки в колени.

— Ванечка! Мы так за тебя волновались! Чего ты здесь сидишь? Что с тобой произошло? — бросилась к нему Лида.

— Хо! — воскликнул Иван, взглянув на неё: — Аифадан, аухагн! Хо! Избавьте меня от взгляда Его! Пусть Он не смотрит на меня! Не смотрит!!! Светлячки. Светлячки летают. Зелёненькие, синенькие, красненькие. Как красиво. Свет-ля-чки.

— Ваня. Ты чего? — отшатнулась Лидия.

— Бекас, что ты несёшь. Это уже не смешно. Это уже совсем не смешно, — наклонился к нему Сергей.

— Светлячки, светлячки… Летают! Неужели вам не нравится? Неужели вы не любите солнце? Вы любите сумерки, вы плохие. Потому, что в сумерках прячется Хо! Хо!!! Фахеттши суллар! Даркен Хо. Он выдумал этот корабль. Он умный. Он умнее вас. А вы — дураки!!! Ха-ха-ха!!!

Иван рассмеялся громким нездоровым смехом.

— Гена, что с ним?! — Лида умоляюще взглянула на капитана, как на последнюю надежду.

— Он сошёл с ума, — мрачно ответил Осипов. — Отойди от него.

— Но Гена!

— Отойди от него, я сказал!

Лида тут же отпрыгнула от Бекаса, и заплакала. Подойдя к Бекасу, Геннадий принялся обыскивать его.

— Что ты делаешь? — с подозрением в голосе, осведомился Сергей.

— Проверяю, не спрятал ли он какие-нибудь опасные предметы, — ответил капитан. — Не хватало ещё, чтобы он набросился на нас с ножом, бритвой или ещё какой-нибудь дрянью.

— Думаешь, он может?

— Раскрой глаза, Серый, он свихнулся!

— Нет. Он притворяется. Ведь так, Бекасыч?

— Конечно притворяется! — присоединилась к Сергею Лида. — Он нас разыгрывает.

— Придите в себя. Ваш друг спятил. Если он не порежет вас, то вполне может изувечиться сам. Поэтому я его и обыскал, — объяснил Гена.

— Ты ищешь моё колечко, я знаю, — улыбаясь, сказал Бекас. — Все хотят его найти. Моё маленькое колечко. Но я его спрятал. Надёжно спрятал. Оно в маленьком ящичке, закопано в ямку, на дне глубокого колодца, под железной крышкой. Хи-хи-хи.

— Что он мелет? — дрожащим голосом спросил Сергей.

— Не слушайте его. Он не в себе. Нужно вытащить его отсюда. Пусть с ним психиатры разбираются.

— Его ведь вылечат, да? Ему помогут? — лепетала Лида.

— Выносим его отсюда! Сергей, помоги мне поднять его!

— К чёртовой матери, немедленно, сегодня же валим с этого треклятого корабля! — Серёжка подхватил Бекаса под правую руку, помогая Гене поднять его с пола.

— Правильно, правильно, — кивал Иван. — Шоу должно закончиться. Я обещал им не рассказывать вам. Но по секрету я вам скажу. Только ни-ко-му! Нас… Хи-хи-хи. Нас снимают скрытые камеры! Хи-хи-хи!

Доев похлёбку из консервов, Ольга поставила пустую тарелку на стол, и уже собралась было распечатать очередную таблетку «Иллюзиума», когда за дверью вдруг отчётливо послышались приближающиеся шаги и голоса ребят. Быстренько спрятав пластинку с таблетками в карман, Оля легла на кровать, поспешно запустив Лишу под одеяло.

Судя по шуму, друзья переместились в соседнюю каюту. Вскоре дверь открылась, и на пороге появился растрёпанный Сергей.

— Ну что? Как ты? — спросил он, держась на расстоянии от Ольги.

— Всё хорошо, Серёж.

— У тебя точно ничего не болит?

— Нет.

— А голова?

— Не болит. Всё со мной в порядке. Только слабость какая-то во всём теле.

— А-а. Ну тогда лежи-лежи, отдыхай. Ты сильно переутомилась.

— Наверное. А как у вас дела? Отремонтировали кран?

— Пока нет.

— Сильно повреждён?

— Не в этом дело. Мы даже не успели сегодня им заняться.

— Почему?

— Да ты понимаешь, — Сергей замялся. — Там с Бекасом проблемы…

— Что с Ванечкой?! — вскочила Ольга.

— Да ничего, всё нормально, ты не волнуйся, — замахал руками Серёжка.

Врать он не умел. Ольга сразу определила, что он что-то от неё скрывает.

— Сергей, — строго произнесла она. — Признавайся. Что случилось с Ваней?

— Да он это… Не знаю, что с ним вдруг случилось. Ни с того, ни с сего, вдруг спрятался в трюме. Мы его еле нашли. И теперь он сам на себя не похож. Несёт полную околесицу, порой вообще непонятно, на каком языке. Смеётся невпопад. Дёргается как-то дико. Короче говоря, косит под психа. Скорее всего, мается дурью. Ну не могла же у него так скоропостижно съехать крыша? Только что нормальный был, и уже дурак-дураком. Это же нереально!

— Он стал сомнамбулой, — упавшим голосом подвела итог Ольга. — Он — следующий. Боже мой. Ваня…

Её губы задрожали.

— Да нет же! Это не сонмам… — Сергей запнулся, не сумев произнести трудное для него слово. — В смысле, это совсем не похоже на болезнь, свалившую Вовчика и Настю! Это нечто другое! Я не знаю, может быть Бекас нашёл что-то в трюме, от чего у него башню снесло, но мы там вообще ничего подозрительного не увидели… Кроме сломанного Вовкиного телефона.

Не желая более ничего слушать, Ольга поднялась с кровати. От волнения, она чуть не забыла о Лише, но предусмотрительная ящерка успела к тому времени забраться к ней в карман, и Сергей её не увидел.

— Куда ты? — глупо попятился он.

Не обращая на него внимания, Оля вышла за дверь, и отправилась в соседнюю каюту. Там она застала заплаканную Лиду и Гену Осипова, который стоял возле полуоткрытой двери в туалет.

— Где он? — сходу спросила Вершинина.

— В туалете, — ответила Лида. — Ты уже знаешь?

— Серёжа сказал. Как это могло произойти?

— Не знаю. Я в шоке, Оль.

Капитан одним глазком заглянул в туалет, увидел Бекаса, который стоял перед унитазом, что-то напевая себе под нос, и тут же отступил назад, прикрыв дверь. Поймав взгляд Ольги, он стыдливо объяснил:

— Слежу, чтобы он не натворил чего. Мало ли, что ему в голову взбредёт.

— Неужели настолько обезумел? — не верила Ольга.

— Могу сказать, что крыша у него съехала капитально. Если, конечно, не разыгрывает нас…

— Нужно поскорее начать кран чинить, — подал голос появившийся рядом Сергей.

— Ага, сейчас всё бросим, и пойдём чинить, а тем временем этот шизик девчонок тут покалечит.

— Да ладно тебе, Генка, такие ужасы говорить! Он же не буйный!

— Сейчас он смирный, а кто знает, каким он станет через пять минут? Ты знаешь? Можешь за него поручиться? Молчишь… То-то же. Вот и я не хочу рисковать.

— Ну а что тогда делать будем? Сколько ещё дней нам сидеть на этом корабле? Пока все не сдохнем, или не шизанёмся?!

— Завтра. Завтра с утра мы приступим к работе. Всё равно уже почти стемнело. Ты предлагаешь возиться в темноте, с фонариками в зубах? Нет уж. Давай не будем заниматься ерундой, тем более, что сейчас есть дела поважнее. За этим (он кивнул в сторону туалетной двери) нужен глаз да глаз. Тем более, что мы ещё не до конца разобрались, что с ним приключилось… Кстати, чего он там так долго застрял?

Осипов открыл дверь и заглянул в кабинку. Увиденное поразило его настолько, что он отшатнулся и воскликнул:

— Ё-моё! Ты что с собой сделал?!

Все ребята тут же бросились к кабинке, рисуя в своих мыслях самые ужасные предположения. Когда они увидели Бекаса, то тоже удивились до глубины души.

— Это что за чучело? — произнёс Сергей. — Чем это он?

— Губной помадой, — определила Ольга.

Из каюты гордо вышел Иван, раздетый до пояса. Его руки, шея, грудь и живот были покрыты красными узорами и совершенно непонятными иероглифами, сложенными в замысловатые письмена. На лице Бекас изобразил треугольные красные полосы, идущие от глаз — вниз по щекам. Его губы были накрашены в виде широкой клоунской улыбки. Выглядел он комично и, одновременно с этим, жутковато.

— Вот, теперь я готов вступить в чертоги Его, — торжественно произнёс Ваня.

— Что всё это значит? Зачем ты так разукрасился? — шокировано спросила Лидия.

— Уафех кфангн мегланвк! — ответил тот. — Понимаешь? Вот это — мегланвк тхас.

Он указал на какой-то иероглиф, расположенный возле его правой ключицы.

— А вот это — фахеттши суллар, — его палец ткнулся в непонятную надпись, начертанную на груди. — Всё очень просто. Одно переходит в другое. Это как листок бриофиллюма и космический квазар — понятия неразделимые. Кфангн дшархакха тхас.

— На каком языке он говорит? — пробормотал Сергей.

— Да какой, к чёрту, язык? Это же бессвязный набор звуков, — ответил Гена. — Ничего не значащий вздор.

— Вашим низменным умам не под силу воспринять глубину и лаконичность высшего диалекта, — надменно констатировал Бекас, и с грустью продолжил. — Я одолжил им свой мозг, на время, для опытов. Мне он пока всё равно не нужен, пусть изучают. Они ведь специально всё это создали. Они наблюдают за нами каждую минуту. Они и сейчас за нами следят.

— Кто? — не выдержала Лида.

— Инопланетяне, — шёпотом произнёс Иван.

Сергей вздохнул и развёл руками. Гена отвернулся.

— Ваня, что ты увидел в трюме? — вдруг спросила Ольга.

— Хо, — не задумываясь ответил Бекас.

Ольга побледнела и задрожала. Мутный взгляд Ивана остановился на ней. Внезапно он резко изменился в лице и, скорчив плаксивую гримасу, потянулся к Вершининой.

— Дай мне её! — захныкал он. — Отдай. Хочу!

— Что ты хочешь? — Оля попятилась, ощутив, что Лиша в её кармане испуганно завозилась.

— Дай! — глаза Бекаса налились кровью.

Его рука со скрюченными пальцами метнулась к девушке, но Геннадий Осипов не дремал, и вовремя пришёл ей на помощь, встав между Ольгой и Иваном. Сграбастав его в охапку, капитан крикнул девушке:

— Выйди из каюты! Немедленно!

— Но что случилось? — отступая к двери, лепетала Ольга.

— Нужно забрать у неё! — пытался вырваться Иван. — Рррр! Убийца! Она — убийца! Она всё знает! Нужно непременно забрать у неё!

— Ты его раздражаешь! — выкрикнул капитан. — Уйди от греха подальше!

Третий раз повторять ему не пришлось. Ольга быстро выскочила в коридор и закрыла за собой дверь. Бекас моментально успокоился и глупо захихикал.

— Чего это он на Олю окрысился? — покосился на безумца Сергей.

— А я почём знаю? — пожал плечами Гена, сопровождая Бекаса до койки. — Неизвестно, что там творится в его котелке. Может быть, ему не понравилась её розовая кофточка…

Он горько усмехнулся.

— Это кошмар какой-то, — кусая ногти, бормотала Лида. — Почему? Почему это случилось именно с ним?

— Успокойся. Ему обязательно помогут, — попытался утешить её Сергей. — Полечат его немного. Выйдет из больницы нормальным человеком. Так ведь, Генка?

— Меня-то чего спрашиваешь? Я в психушке не лежал, — ответил Осипов.

— Когда же всё это закончится? Когда?! — в тоске воскликнула Лидия.

— А я знаю, когда, — блаженно улыбаясь ответил Бекас, глядя на потолок и раскачиваясь из стороны в сторону. — А я знаю, а я знаю, да-да-да.

— И когда?

— Когда солнце остановится в надире. Когда Ицпапалотль обсидиановой бабочкой вознесётся над бренным миром, рассекая его лезвиями крыл. Когда придёт та, чьё имя вышло из волн Карского моря. Тогда всё закончится! Вообще всё! — Бекас разразился истерическим хохотом.

Корчась и кривляясь, он принялся прыгать на кровати, как обезьяна, издавая психопатические вопли. Глядя на него, ребята скорбно молчали.

В коридоре Ольга остановилась. Её дыхание неожиданно перехватило, и она принялась судорожно хватать ртом воздух. В ушах начал нарастать странный шипящий шум. На глаза опустилась пелена. Лиша высунулась из её кармана и строго произнесла:

— Время пришло. Более нельзя медлить. Пора.

Достав таблетку «Иллюзиума», Ольга машинально проглотила её, и наклонилась вперёд, прикрывая рот рукой.

— Молодец. Теперь ни в коем случае не поднимай глаз, — продолжала Лиша. — Пока я тебе не скажу.

— Что происходит?

— Стой на месте. Не шевелись. Кажется, на тебя устроили засаду. Видимо, ты действительно представляешь для Него существенную угрозу. Женя не ошибался.

— О чём ты?

— Тебе не стоило уходить из каюты. Теперь у нас с тобой неприятности.

— Что нам теперь делать?

— Пока ничего. Стой и не двигайся. Тебя сейчас выведут отсюда. Далее, слушайся меня и выполняй все мои указания без промедления. И ничего не бойся. Страх — это наше слабое место, запомни.

— Выведут?

Дверь позади открылась, и в коридоре появился Сергей, который тут же бросился к ней.

— Оля! Тебе плохо?

— Голова… Закружилась… — слабеньким голосом ответила та.

— Я сейчас, я помогу.

Деликатно взяв её под руку, приятель неторопливо повёл её в каюту, взволнованно шепча:

— Всё будет хорошо. Сейчас ты ляжешь, и всё пройдёт. Это всё от волнения…

Ольга видела, как они с Сергеем удаляются прочь, направляясь к каюте, глядела на свою собственную сутулую спину, и, испытывая уже знакомые ощущения, понимала — она опять пережила расслоение. Материальную оболочку уводил Сергей, а духовная осталась стоять на месте, находясь под контролем её разума. Когда дверь пятьдесят четвёртой каюты захлопнулась, кармашек на груди девушки оттопырился, и ящерка выскочила из него. Ольга успела поймать её налету.

— Я чувствую их присутствие! Приготовься.

— К чему?! — Вершинина подняла голову и оторопела.

На неё надвигалось приземистое существо, которое было настолько уродливым, что смотреть на него без отвращения было невозможно. Клочья щетины, кривые ноги разных размеров, и нелепое свиное рыло — делали зверя похожим на убогого калеку-мутанта, которого можно было только пожалеть. Двигался он неуверенно, прихрамывая, и взгляд его маленьких глазёнок-угольков был откровенно жалобным.

Но первое впечатление было, разумеется, обманчивым. Приблизившись к Ольге, монстр разинул пасть, из которой торчали жёлтые кривые клыки, и издал угрожающий визг. Припав на передние лапы, он выгнул плешивую спину, приготовившись к нападению. Оля испуганно вжалась в стену. И тут, ловкая Лиша выскользнула у неё между пальцев, и упала на пол. Теперь девушка не успела её поймать. Оказавшись на полу, бесстрашная рептилия уверенно поползла прямо к уродливому кабану, нисколько его не страшась.

— Лиша, стой! Назад! — вдогонку ей крикнула Ольга.

Её сердце сжалось от испуга. Но ящерица и не думала возвращаться. Остановившись в полуметре от омерзительной твари, она открыла рот и зашипела на неё. По сравнению с маленькой ящеркой, клыкастый мутант, который был размером с большую овчарку, казался невероятным гигантом. Однако набрасываться на малютку он не спешил. Что-то его останавливало. Угрожающе похрюкивая, это дьявольское отродье дергалось, двигало своим рылом, точно принюхивалось, и то и дело скалилось, видимо пытаясь напугать Лишу своими жуткими зубищами. С отвисшей трясущейся губы зверюги постоянно стекала вязкая слюна.

Вскоре стало понятно, чего она опасалась. Лиша не бездействовала. С каждой секундой она всё больше и больше увеличивалась в размерах. Сначала это было незаметно, но вскоре Ольга поняла, что ящерица действительно растёт. Через минуту, крошечная рептилия сровнялась размерами со своим противником, а ещё через минуту, уже обогнала его в два раза. Из боков, хвоста и головы Лиши начали выдвигаться острые шипы, которые сделали её похожей на динозавра.

Такого поворота Ольга никак не ожидала. Но это было ещё не всё. Оглядевшись, она поняла, что вместе с Лишей увеличивался и коридор, стены которого раздвигались всё шире, пока не превратили его в огромный зал. Стена за Ольгиной спиной исчезла. Когда Вершинина обернулась, то увидела, что та отодвинулась назад, и теперь находится далеко позади неё.

Они стояли в центре этой образовавшейся площади, окружённые со всех сторон великим множеством всевозможных чудовищ, кольцо которых постепенно сжималось.

— Надо бежать, Лишенька, надо бежать! — в ужасе воскликнула Ольга. — Их так много! Они же нас разорвут!

— Не вздумай! — ответила ящерица, повернув к ней голову.

В этот момент, воспользовавшись её отвлечением, монстр издал пронзительный визг и совершил молниеносный бросок. Но Лиша оказалась проворнее. Крепкие челюсти уже поджидали гнусную тварь, и безошибочно сомкнулись на её хребте, с хрустом его перекусив. С отвращением швырнув обмякшее тело существа на пол, ящерица наступила на него передней лапой.

— Не подххходите! — прошипела она, окидывая приближающихся созданий презрительным взглядом.

Теперь Лиша была уже такой большой, что Ольга могла спрятаться за ней, как за огромным валуном. Девушка испуганно прижалась к её боку и шипы в том месте, где она прикасалась, тут же втянулись обратно в тело ящерицы, чтобы не поранить подругу.

Одна из гиенособак попыталась наброситься на них сзади, но Лиша успела заметить её, и нанесла удар хвостом, точно хлыстом, переломав твари все четыре лапы. Та, скуля, отлетела в сторону, и моментально была растерзана своими сородичами. В течение следующих пяти минут, тянущихся бесчеловечно долго, адский легион продолжал атаковать окружённых пленников. Сначала они выступали поодиночке, затем парами, тройками, и наконец набросились всем скопищем. Ящерица едва успевала отражать их атаки, укрывая перепуганную до смерти девушку у себя под брюхом. Монстры корчились на её шипах, разлетались в разные стороны от ударов хвоста, в клочья разрывались её когтями и зубами.

Размеры Лиши, её броня и невероятная ловкость, превращали битву в избиение. Словно стая кошек атаковала тигра. Методично расшвыривая накатывающиеся волны тварей, Лиша не останавливалась ни на секунду. Она понимала, что все они пытаются добиться одного — прорваться к Ольге. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. В то же время, умная ящерица осознавала, что всё это является лишь прелюдией, инсценированной более опасным существом. Если бы армия сумеречных тварей истинно возжелала бы добраться до девушки, то им бы это уже давно удалось, и даже исполинские размеры, отличная оснастка и прекрасная координация, вкупе со скоростью — не помогли бы Лише её защитить. Враги бы одолели их количеством. Навалились бы всем скопом, запутали живым клубком, оплели и задушили. Но, нет же. Они нарочно нападали небольшими группами. Словно изматывали их перед более основательной битвой.

Кого тут только не было! Совершенно неописуемые в своём уродстве творенья какой-то непостижимой извращённой фантазии. Крупные подрагивающие куски бугристой плоти с кривыми конечностями и щупальцами. Небольшие плоскомордые уродцы, похожие на бескрылых летучих мышей. Облезлые карлики, передвигающиеся на четвереньках, с телами, до костей изъеденными вонючими язвами, вызванными какой-то незнакомой болезнью. Тощие обезьяноподобные дистрофически-худые создания, с несуразно распухшими животами и слезящимися глазами. Ползающие общипанные слепые птицы с дырами вместо глаз. Слизистые змеи. Волосатые и грязные гусеницы. Полупрозрачные студенистые шары. Огромные тараканы, клопы и пауки. Тошнотворная орда самой разнообразной и невероятной нечисти. Всё это шевелилось, прыгало, извивалось, ползало, порхало вокруг. Выло, стонало, тявкало, рычало, ревело, источало удушающую вонь. Павших тут же сжирали. Раненных — добивали, и тоже сжирали.

Мельком, Ольга увидела как одно из поверженных чудовищ со вспоротым животом, приподнялось на передних лапах, и вновь двинулось на них. Внутренности вывалились из рассечённого брюха и, кровоточа, волоклись за ним следом. Какие-то более мелкие мутанты тут же пристроились позади, и с остервенением принялись грызть кишки ещё живого монстра, который почему-то не обращал на них никакого внимания, очевидно пребывая в агонистичном стремлении во что бы то ни стало добраться до желанной жертвы.

Один вид этого адского зоопарка мог свести с ума даже самого стойкого человека. И только Лиша помогала несчастной затравленной Ольге сохранить рассудок. Девушка была уверена, что подруга не даст её в обиду, и будет защищать до конца. И она не ошиблась в ней. Ни один монстр так и не сумел добраться до неё.

Вскоре их атаки прекратились. Чудища отступили, и остановились, удерживая неприступную пару в плотном кольце. Это кольцо было ровным, точно очерченным невидимым циркулем. В радиусе трёх метров вокруг Лиши и Ольги никого не осталось, кроме изуродованных и полуобглоданных трупов, омерзительно валяющихся среди ошмётков внутренностей, в огромных лужах крови. Лиша понимала, они отступили неспроста. Самое тяжёлое испытание ещё впереди. Смогут ли они выдержать его? Ответа на этот вопрос ящерица уже не знала.

— Хо! Хо! Хо! — пронеслось над толпой шевелящихся тварей знакомое уханье.

Монстры затрепетали. Некоторые из них издали протяжный вой. Кое-кто даже начал судорожно рыть лапами пол, пытаясь спрятать туда голову, очевидно, от панического страха. Но никто не уходил. Все ждали.

Ольга ещё плотнее прижалась к Лише. Теперь она поняла, кого они ждут. Вот-вот должно появиться Хо. То самое, легендарное, беспощадное и непобедимое порождение сумерек, спастись от которого невозможно.

— Не бойся, — тихонько шепнула ей Лиша. — Я с тобой.

— Это… Оно?

— Да. Соберись с духом. Мы выберемся. Я не отдам тебя ему. Главное — не смотри на него. Ещё рано…

— Хо! Хо! Хо!

Все сумеречные твари разом сорвались с места, и бросились врассыпную. Уже через минуту вокруг Ольги и Лиши никого не осталось. Монстров как ветром сдуло. Воцарившаяся тишина нарушалась лишь дыханием девушки и ящерицы.

Неужели всё закончилось? Нет. Всё только начиналось. К ним медленно, но уверенно приближалась худая чёрная фигура. Высокое человекообразное существо двигалось мягко и пластично. Ольга узнала его сразу. Все мышцы Лиши напряглись, став каменными. Ощетинившись шипами, ящерица не спускала глаз с приближающегося Хо.

— Теперь беги, — вдруг коротко распорядилась она.

— Что? — встрепенулась Ольга. — А как же ты?

— Беги!!!

Обернувшись, девушка увидела двери кают, до которых, из-за расширившегося коридора, теперь было не менее полусотни метров. Нужно было торопиться. И Оля побежала. Она помчалась так быстро, как только могла. Хо злобно ухнуло, и кинулось вдогонку, но дорогу ему тут же преградила Лиша. Сумеречник притормозил напротив неё. Ящерица грозно зашипела. Размахнувшись, охотник нанёс сокрушительный удар, и рептилия с пронзительным визгом отлетела в сторону, упав на пол. Не задерживаясь ни секунды, Хо продолжило преследовать Ольгу. Та бежала к спасительным дверям, с ужасом замечая, что чем быстрее она к ним бежит — тем дальше они удаляются от неё.

Бежать становилось всё тяжелее и тяжелее с каждым новым шагом. Общее ощущение походило на длительный подъём по высокой крутой лестнице. Суставы деревенели, тело тяжелело, а ноги ослабевали. Превозмогая боль и невыносимую усталость, девушка выбивалась из сил. Её бег превратился в дёргающееся ковыляние. Ноги подламывались под весом невероятно потяжелевшего неуклюжего туловища. Хо уже настигало её. Каждым позвонком Ольга чувствовала, как оно мчится за ней следом. Но, не смотря на эти обстоятельства, преследователь почему-то никак не мог догнать свою жертву.

Манящие двери перестали удаляться, и вскоре до них было уже рукой подать. Но Ольга уже еле двигалась. Теперь она перемещалась на корточках, с трудом переставляя неразгибающиеся ноги. Боль выматывала её, вытягивала все жилы. Мускулы ныли, как при растяжении, не подчиняясь девушке. Она чувствовала, что ещё немного, и ноги её окончательно отнимутся. Но страх продолжал гнать её вперёд, едва ли не ползком. До двери она добралась уже в полуобморочном состоянии. Сил ей хватило лишь на то, чтобы ввалиться в каюту и запереть за собой дверь, прямо перед носом у чего-то безумного, мелькающего и трясущегося. Послышалось короткое злое уханье, после чего всё стихло. Ольга растянулась на полу, потеряв сознание от изнеможения.

Прислонившись затылком к стене, Бекас смотрел в одну точку и тихонько напевал:

— А вдруг мы и вправду не одни на этом корабле? — спросила Лида у Геннадия.

— Глупости, — ответил тот. — Не культивируй свои страхи, а то станешь такой же, как он.

— Генка, но ведь он не мог сойти с ума без причины?! Что-то сделало его таким! Или кто-то…

— Я вообще не понимаю, за каким лешим он попёрся в этот трюм?! Вроде бы я не робкого десятка, но когда там лазил в одиночку, то руки у меня тряслись, а по спине холодок бегал. Обстановка гнетущая, темнота, разруха, копчёные стены, кабели эти… Жуть кромешная. Вероятнее всего, на половине пути у Бекаса потух фонарь, и он оказался в полном мраке. Заблудился, ударился в панику и, в конце концов, сбрендил от страха. Это наиболее логичное объяснение.

— Его вылечат. Его должны вылечить! — сжав кулаки, произнесла Лидия.

— Вылечат. И тебя вылечат. И меня вылечат, — глубокомысленно ответил капитан, глядя в иллюминатор.

— Ты о чём?

— Да так. Ни о чём. Фильм вспомнил. «Иван Васильевич меняет профессию».

— А при чём тут этот фильм?

— Не при чём. Фраза из него вспомнилась. Забудь.

— Эй, Макаревич ты наш, — обратился к поющему Бекасу Гена, — может быть расскажешь наконец, что же с тобой произошло в трюме?

Бекас прекратил петь и перевёл свой безразличный взгляд на капитана.

— Скоро, мы все будем очень богаты, — серьёзно ответил он. — Нам заплатят за всё. А пока мы должны играть свои роли. Шоу-бизнес — это шоу-бизнес.

— Вот как? Богатыми, значит? — сочувственно кивнул Гена. — Ну, это замечательно, конечно.

Вдруг глаза сумасшедшего озарились диким огнём, он скомкал пальцами покрывало, на котором сидел, и сквозь зубы процедил:

— Вы должны уходить. Как можно скорее!

— Мы уйдём отсюда, милый, — бросилась к нему Лида. — Уже завтра покинем этот мерзкий корабль! Успокойся, солнышко, всё будет хорошо. Всё позади. Все твои страхи закончились. Мы рядом. Мы вытащили тебя из трюма…

— Ошиба-аетесь, — лицо Ивана перекосила страдальческая гримаса. — Я всё ещё там. Там. Там! Там!

Он начал дёргаться в безумном припадке.

— Отойди от него! — Геннадий схватил Лиду, и с силой оттащил её от больного.

— Там!!! Я ещё там!!! Там!!! А-а-а-а!!! Я там! Там!!! — с неистовой силой Бекас начал биться затылком об стену.

Удары были такими сильными, что он разбил себе голову. Его кровь размазалась по стене, стекая вниз тёмными ручейками. Навалившись на Ивана, Осипов попытался его обездвижить, но сделать это оказалось непросто. Бекас вырывался, корчился, мазал покрывало свежей кровью. Тут, к счастью, подоспел вернувшийся из соседней каюты Сергей, который незамедлительно принялся помогать капитану.

— Что произошло? Что с ним? — вопрошал он.

— Как видишь, — буркнул Осипов. — Шиза вдруг на него налетела, башку себе разбил. А ты ещё хотел его одного оставить… Лидка! Тащи быстро сюда йод и бинты!

Побелевшая от страха девушка тут же схватила аптечку, которая как раз кстати находилась в их каюте. Парням наконец-то удалось связать разбушевавшегося безумца.

— Там! — продолжал орать Иван. — Я всё ещё там!

Руки беспомощно шарили в темноте, ощупывая грязные стены, царапаясь об острые края обломков и порванных проводов. Тупик. Снова тупик! Такое впечатление, что стены окружили его со всех сторон. Но ведь это невозможно. Он же как-то пришёл сюда, значит может и выйти. Безуспешно щурясь, уставший человек пытался разглядеть хотя бы мельчайший просвет в сплошной темноте. Но всё было тщетно. Он заблудился в склепе корабельного трюма.

Кричать не получалось. Всякий раз, когда он пытался издать мало-мальски громкий возглас — его горло сжимал спазм, вызывающий больной кашель. Бесконечные провода, трубы, какие-то вентили, решётки и кабели постоянно попадались ему под руку. Невидимые, но хорошо ощутимые. Ощупывая каждый предмет, Бекас наконец-то наткнулся на коробочку со скрипучей дверцей, за которой находились спрятанные рычаги. Выбрав самый большой, он дёрнул его, и радостно хлопнул в ладоши, когда помещение осветилось красными аварийными лампами. Вспомогательное освещение было как раз кстати. Свет был тусклым, но всё же он был намного лучше, чем полнейшая темнота. Теперь вся окружающая обстановка стала видимой и понятной.

Воодушевлённый Иван направился к выходу, местонахождение которого знал лишь примерно. Миновав небольшой коридорчик, он пригнулся, пройдя под сломанной трубой, и вошел в грузовое помещение, в котором стояло много ящиков и небольших контейнеров. Осторожно двигаясь между ними, Бекас пытался обнаружить знакомые участки, которые могли указать ему путь на выход. Но в новой красно-чёрной гамме всё выглядело как-то совершенно иначе и… Незнакомо. И страшно.

Вдруг откуда-то послышался тихий женский голос, который напевал:

Добрый ангел опустился мне на плечо,

Он шепчет мне, что солнышко взошло.

Ля-ля, ля-ля-ля. Пам-пам. Ля-ля-ля-ля.

— Эй! Кто здесь? — окликнул невидимую певицу Ваня.

Песня тут же прекратилась. По помещению пронёсся короткий смешок. Нежный, как перезвон колокольчиков. Затем всё стихло.

— Ты где? Выходи!

Никто не ответил. Бекас осторожно высунулся из-за контейнера и, вздрогнув, увидел девушку. Она стояла к нему спиной, слегка наклонив голову. Одета она была в грязное ветхое платье. Сначала парень испугался, подумав, что увидел призрака, но, приглядевшись, вздохнул с облегчением. Это была Настя.

— А, это ты, — Иван рассмеялся. — Ты меня чуть не напугала!

Анастасия молчала.

— Ну тебя и нарядили, извращенцы, — продолжал Бекас, медленно направляясь к ней. — А ты почему здесь? По сценарию ты должна выбраться из морозилки, и напугать Ольгу. Забыла?

— И-и-й-а-а-а-я-я ни-и-и-ичего-о-о не-е-е за-а-абы-ы-ы-л-а-а, — вдруг, совершенно не своим голосом провыла девушка.

Этот вибрирующий голос был настолько страшным, что Бекас тут же замер как вкопанный.

— Что с тобой?! — сумел выдавить из себя он.

— Что со мно-о-ой? А что ты сделал со мной?! — Настя медленно повернулась, и Иван чуть не свалился на пол от увиденного.

Спереди Анастасия выглядела поистине ужасно. Её бледное лицо с глубоко провалившимися слезящимися глазами, и ртом, скривившимся в страдальческой улыбке, освещённое красными лампами, казалось ожившей фантасмагорической иллюстрацией. Рваное окровавленное платье, надетое на голое тело, спереди было разорвано, и под его лоскутами просматривались переломанные рёбра, прикрывающие пустоту выпотрошенного нутра несчастной. Обрывки внутренностей свисали из дыры в животе, перемешиваясь с лохмотьями платья.

— Почему ты не спас меня, Ванечка? Почему ты бросил меня? — всхлипывая, шептала Анастасия, и шаркающей походкой двигалась в нему. — Это из-за тебя я умерла. Ты не пришёл спасти меня. А мне было так больно, так больно, так больно.

— Прочь! Не подходи! — попятился назад Бекас.

Настя раскрыла рот с выбитыми зубами, и из него начал медленно выползать длинный язык, спускающийся вниз, слегка изгибаясь и отвратительно подрагивая.

Не в силах больше терпеть это кошмарное видение, Иван бросился бежать, и тут же едва не налетел на Вовку Геранина. Скорчившись, толстяк сидел на полу, прижавшись спиной к ящику и низко опустив голову.

Сначала Ваня шарахнулся от него в сторону, но когда Вовка вдруг совершенно обычным голосом произнёс, — «привет, Ванёк», успокоился и остановился, всё ещё не решаясь подойти к приятелю.

— Ты… Это… А она? — всё что смог он произнести.

— Да не бойся ты Настьку, — с набитым ртом ответил толстяк. — Дохлая она. Это Хо её за нитки дёргает.

Он поднял голову и повернулся к нему, что-то жуя. Когда Бекас увидел то, что он держал в руках, то его чуть не стошнило. Вытащив из разорванного тела собственное сердце, Геранин спокойно его поедал, невозмутимо чавкая.

— Будешь? — он протянул Ивану огрызок сердца, за которым из живота тянулись трубки артерий.

Взвыв от ужаса и отвращения, Бекас метнулся назад, и тут же оказался в цепких объятьях Анастасии. Её ногти впились в его кожу.

— Это ты убил меня! Ты! — прохрипела она и вонзилась обломками зубов в шею Ивана.

— Не бойся её, — Геранин уронил обглоданный кусок, и, на четвереньках, пополз к ним. — Она дура.

— Уйди! Отцепись от меня! — Бекас безуспешно пытался стряхнуть Настю с себя.

— Аухагн, фахеттши суллар, — булькающим голосом изрёк Вовка. — Мясная кукла. Мясная кукла. Мясная кукла.

— Отвали, урод! — Бекас пнул его ногой в лицо.

Но это не остановило зомби. Через мгновение толстяк повис на Иване также как и Настя. Они зажали его с двух сторон и повалили на пол. Вырваться было невозможно. Разлагающиеся тела мертвецов начали срастаться воедино, превращаясь в одну большую пиявку с двумя ртами-присосками, жадно вытягивающими кровь из жертвы. Красные лампы на потолке слились в сплошное кровавое полотно, на фоне которого вдруг появился чёрный силуэт с ромбообразной головой. Пара зелёных огней ослепительной вспышкой озарила сознание, и Бекас провалился в необозримый колодец.

Его полёт длился недолго. Когда он очнулся, то увидел, что находится в мрачном подземелье, в котором царила ужасная духота и зловоние. Вокруг слышались ужасные стоны и плач. Вовки и Насти рядом не было. Иван остался один на один с Хо. Прикованный к большому металлическому станку, совершенно беспомощный.

— Боже, это ведь всё не по-настоящему, да? — шептал он. — Я нахожусь под гипнозом? Конечно же! Мне внушили весь этот кошмар. Скоро я проснусь. Гипнотизёр досчитает до десяти, и я открою глаза.

— Твои глаза уже открыты, — ответило Хо, оборотив к нему своё кошмарное лицо.

От ужаса, Бекас вжался в станок и, тряся головой, запричитал:

— О-нет! Не надо! Отвернись! Я не хочу тебя видеть!

— Все так обычно говорят, — улыбнулся сумеречник. — Но ты не переживай. Долго созерцать меня тебе не придётся. У меня нет времени, чтобы позировать. Пора действовать. Как бы мне с тобой поступить? Знаешь, для искусного приготовления обычно требуется неторопливая обработка. Например, нужно денёк потереть тебя наждачной бумагой. Понемножку, аккуратненько, пока не сотрётся верхний слой кожи со всего твоего тела. Потом стирать нижний слой — до мышц. Слоями, слоями. Хороший способ, но уж больно нерасторопный. Можно ещё пилить твои конечности пилочкой от лобзика. Это занятие требует максимального терпения. Оно для настоящих эстетов. Всё равно, что готовишь изысканное кушанье. На это у меня тоже нет времени. Пожалуй, прибегну к одной из своих последних разработок. Воспользуюсь чудесами акупунктуры, и поиграю на твоих нервах.

Произнеся это, Хо взяло несколько иголок, соединённых с пыточным станком проводами, и начало поочерёдно вводить их в тело Ивана. Разумеется, оно выбирало куда втыкать иголки не наугад. Всякий раз, когда острие, проходя через кожу, останавливалось внутри, всё тело несчастного непроизвольно дёргалось, сотрясаемое невероятными судорогами.

Иглы подсоединялись к его нервным окончаниям. Две таких иглы Хо присоединило к ногам жертвы, две — к рукам, четыре разместило на туловище и две — на дёснах. Всё было готово.

— Вот это я понимаю, — довольно отметило Хо. — Максимум мучений за оптимально короткий срок. Главное — не пережечь тебя.

Оно повернуло какой-то рычаг, и станок загудел. Было непонятно, то ли через иглы проходил электрический ток, то ли они передавали какие-то импульсы, но подопытная жертва тут же превратилась в один сплошной сгусток боли. Вся нервная система, казалось, раскалилась добела, заставляя беднягу дёргаться на станке. Каждый мускул словно сбесился, сокращаясь и разжимаясь с невероятной быстротой, причиняя Ивану нечеловеческие страдания. Мясо отсоединялось от костей. Сухожилья — рвались. Тело начало заживо распадаться. Хо с наслаждением наблюдало за этим процессом, пока не почувствовало, что пришла пора остановиться. Вернув рычаг в изначальное положение, оно набросилось на распятую добычу и вонзило свои клыки в ещё сотрясающуюся плоть.

Обработав рану йодом, и аккуратно забинтовав голову связанного Бекаса, капитан Осипов уложил его на койку. Затем, и без того уже скрученного безумца, привязали к ней так, чтобы он не смог подняться, или обо что-нибудь удариться.

— Так-то лучше, — Гена проверил надёжность узлов. — Пусть пока так полежит.

— Не слишком ли крепко мы его связали? — спросил Сергей.

— Нормально. Пускай немного успокоится. Потом развяжем. Но когда ляжем спать — непременно привяжем его снова. И завтра, когда починкой займёмся, тоже побудет связанным — ничего страшного. Это для его же блага.

— Согласен.

— Уфф, — Геннадий опустился на соседнюю койку, рядом с Лидой. — Как ты?

— А как я могу быть? — плачущим голосом ответила та. — Никак.

— Крепись.

— Бекаса вылечат. Обязательно вылечат, — пообещал Сергей.

За окном царили сумерки. Было уже совсем темно. Какое-то время ребята просто молчали. Наконец, Гена, хлопнув себя по коленкам, поднялся с кровати, и предложил:

— А не попить ли нам чаю?

— Можно, — ответил Серёжка.

— Я не хочу, — отвернулась Лидия. — Ничего не хочу.

Ей сейчас было не до чего.

— Иди, ставь чайник, — велел Сергею Осипов.

Свет в каюте моргнул. За дверью послышалось глухое урчание, и кто-то царапнул её с противоположной стороны. Ребята насторожились.

— А это ещё что за прикол? — нахмурился Сергей. — Все слышали? Мне не показалось?

— Тихо, — поднял руку капитан.

В каюте повисла звенящая тишина.

— Хо! Хо! Хо! — донеслось из-за двери.

— Хо! Хо! Хо! — ответил Бекас.

— Что это такое?! Кто там?! — схватилась за голову Лида.

— Может быть, это Ольга? — не зная, что сказать, предположил Сергей.

— Ты серьёзно думаешь, что это может быть она? — саркастично произнёс Гена.

— Ну а кто же, если не она?!

— Оно рядом. Оно за дверью! — вдруг заорал Бекас, дёргая верёвки.

Он смеялся и плакал одновременно, выкрикивая несуразную белиберду:

— Тхакехкши! Хоухв хо! Слава сумеркам! Отворите двери! Впустите Его! Жёлтые птицы образовали в небе треугольник покровительства. Гладкие моллюски присосками своими касаются. Избави нас от жизни, о Даркен Хо! Укрой нас во мраке вечных сумерек.

За дверью опять послышался звук, словно её скребла когтями большая собака. Капитан, обливаясь потом, схватил нож со стола, а Сергей вдруг выругался, и бросился к двери.

— Не открывай!!! — кинулась за ним Лида.

Догнав приятеля, она повисла на его спине.

— Ты сошёл с ума? Не делай этого!

— Там же осталась Оля! Она там совсем одна в каюте! — сопротивлялся Сергей.

— Ничего с ней не сделается! В коридоре кто-то есть!

Бекас протяжно завыл.

— Отойдите от двери! Оба! — грозно проревел Геннадий, подходя к ним с ножом в руках.

Холодное оружие выглядело очень убедительно, и спорить с капитаном никто не захотел. Сергей и Лида тут же отступили назад, пропуская его.

— Я посмотрю, что там за тварь просится к нам в гости, — утерев пот со лба, Гена строго посмотрел на друзей. — А вы будьте начеку. Приготовьтесь быстро запереть дверь на замок. Даже если я останусь с той стороны. Понятно?

Ребята молчали.

— Не слышу. Понятно?!

— Да, да, — закивал Сергей.

— Геночка, а может не надо, а? — взмолилась Лида. — Неизвестно, что там находится.

— Ты предлагаешь сидеть здесь и трястись? Нет хуже врага, чем наш собственный страх. Мы не должны ему поддаваться. Лучше бросить ему вызов, а не пасовать перед ним. Лучшая защита — это нападение. Вы верите в полтергейстов? Я — нет. А если их не существует, то и за дверью сейчас никого не будет.

— А если будет?

— Если будет — то получит он у меня как следует. Всё, я пошёл, — повернув ручку, капитан медленно приоткрыл дверь.

Лида спряталась за широкую спину Сергея. Держа нож наготове, Геннадий осторожно выглянул в коридор. Посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую.

— Что там? — спросил Серёжка, стуча зубами.

— Как я и предполагал, — вздохнул Осипов. — Никого.

— А кто же тогда скрёбся? Кто ухал? — не верила ему Лида, с опаской выглядывая из-под Серёгиной руки.

— Чёрт его знает. Но тут никого нет, — Генка вышел в коридор, прошёл до соседней двери, и приоткрыл её, затем вновь запер, вернулся обратно, и сообщил:

— Там тоже всё в порядке. Ольга спит.

— Слава богу, — произнёс Сергей.

После этого, он вышел в коридор, и сам убедился, что там никого не было. Никаких следов чьего-либо присутствия они не обнаружили.

Умолкший было Бекас вдруг зашевелился.

— Развяжите меня, — жалобно попросил он. — Пожалуйста.

— Ишь чего захотел, — усмехнулся Осипов. — Нет уж, ты полежи, дружище.

— Прошу вас, — умоляюще взглянул на него Бекас.

— Гена, хватит его мучить! Развяжи его! — потребовала Лидия. — Ему наверное верёвки давят, да и вообще, что это за издевательство над бедным человеком?

— Он невменяем, — стоял на своём Гена. — Нельзя его развязывать, пойми.

— Погоди, Генка, — вступился за Бекаса Сергей. — Ты же видишь, его речь стала вполне осмысленной. Может быть разум к нему возвращается? Надо его развязать.

— О`кей. Только потом, если он что-нибудь натворит, не жалуйтесь, — раздражённо сдался капитан.

Наклонившись над Бекасом, он строго спросил:

— Ты буянить не будешь?

— Не буду, — ответил тот.

После этого, Геннадий принялся освобождать его от пут. Сняв все верёвки, он смотал их и, положив на стол, отправился в туалет.

— Спасибо, — Бекас спустил ноги с кровати и, ссутулив плечи, сел, низко опустив голову.

— Я пойду, посмотрю, как там Ольга, — сообщил Сергей, выходя из каюты. — Сейчас вернусь.

Лида села рядом с Иваном и обняла его за плечо.

— Я смотрю в чёрную воду и не вижу своего отражения, — прошептал Бекас. — Меня больше нет.

— Что ты такое говоришь, любимый? Не пугай меня, — Лида крепче прижалась к нему. — Всё будет хорошо. Мы спасём тебя.

Бекас ничего ей не ответил. Его голова опустилась ещё ниже.

— Ты поправишься. Я тебе помогу, — нашёптывала ему подруга.

Левая рука парня соскользнула с его ноги, и безжизненно упала на пол.

— Ваня? Ваня, ты чего?! — толкнула его Лидия. — Ванечка!

Она тряхнула его ещё сильнее. Повалившись вперёд, Бекас с грохотом упал на пол. Дико закричав, Лида бросилась к нему. Глаза Ивана закатились, дыхание отсутствовало, пульс не прощупывался. Из туалетной кабины выскочил Геннадий, затем, из соседней каюты примчался испуганный Сергей. Они начали суетиться возле упавшего Бекаса. Но все их попытки вернуть друга к жизни ни к чему не привели. Было уже слишком поздно. Иван Бекашин покинул их навсегда.