Хо

ГЛАВА III

Воздух был прохладен и влажен. Вокруг вновь воцарилась безликая равнодушная тишина. Море, окутанное туманом, продолжало безмятежно дремать, как будто ничего и не произошло, и лишь одинокий спасательный круг с надписью «Гортензия» да пара пустых пластиковых бутылок безмолвно покачивались на лёгкой зыби, оставшись немыми свидетелями маленькой катастрофы, произошедшей несколько минут назад. Шок, овладевший людьми за это время, постепенно отступал, уступая место трезвым восприятиям и здравому смыслу. Что было там, за туманом? Этого не знал никто.

— Господи, мальчишки, отнесите Настю в помещение, — окончательно пробудил всех призыв Лиды. — Здесь так прохладно, а она вся мокрая. И лежит прямо на холодной палубе. Она же простудится!

Наконец-то они вспомнили о своей подруге, которая всё это время лежала на палубе. Точнее, полулежала, прислонившись к заграждению. Она всё ещё была без сознания. Все столпились вокруг. Ольга присела рядом с Анастасией на корточки.

— Нужно дать ей понюхать нашатырь, — серьёзно произнесла она, приподнимая веко девушки и осматривая глазное яблоко, покрытое туманной пеленой. — В аптечке должен быть пузырёк.

— А мы её не забыли? — спросил Сергей.

— Нет. Я положила её в сумку.

— Давайте потом будем девчонку в чувства приводить! — воскликнула Лида. — Её сейчас нужно отнести в тёплое помещение. Она должна согреться. А то, пока тут сидит, запросто может воспаление лёгких подхватить, или почки застудит… Да мало ли, что может случиться на холоде?

— Лида права, — согласилась Оля. — Её надо унести отсюда. Чем быстрее она переоденется в сухую одежду — тем лучше.

— Не помешало бы сперва обследовать этот корабль, — начал было Сергей.

— Некогда!

Ребята не стали перечить. Аккуратно взяв Настю на руки, Серёжка понёс её в сторону ближайшей двери, а Лида бросилась вперёд, чтобы открыть её перед ними. Все остальные поплелись следом.

— Тебе не тяжело, Серёг? Помощь не требуется? — осведомился Ваня.

— Справлюсь, — ответил тот, осторожно неся свою хрупкую, но весьма тяжёлую ношу.

Ржавая рукоять заскрипела, и дверь нехотя открылась, впуская их в тёмное чрево корабля. Лида отошла в сторону, пропустив Сергея с Настей, и тот, с предельной аккуратностью шагнул внутрь, занеся девушку вперёд головой, чтобы нечаянно не ударить об края дверного проёма. Когда они скрылись внутри, маленькая процессия тут же вошла следом за ними. Двигались по очереди: cначала Лида, затем Ольга и Бекас. Замыкал шествие Вовка.

За дверью располагалось небольшое дежурное помещение, освещаемое лишь светом проникавшим через открытую дверь. Под ногами хрустело стекло. Оглядевшись, можно было увидеть красный пожарный щиток с нетронутыми на нём приспособлениями для пожаротушения. Возле стены стояло несколько прислонённых к ней швабр с лохматыми тряпками и два багра. По углам валялись скрученные резиновые шланги и верёвки. Также в комнате находились другие хозяйственные принадлежности: моток каната на большой катушке, висящие на стене провода и полочки с инструментами. Возле одной из стен стоял стол, похожий на верстак. На нём также валялись грязные инструменты. В правом углу располагалась труба, рядом с которой примостился бордовый ящичек с надписью «гидрант». Его внешняя стеклянная стенка была разбита, но пожарный рукав внутри оставался нетронутым, а краны — завинчены. Вокруг была пыль. Пыль, пыль, пыль… Её грязно-седой слой покрывал всё вокруг.

Осторожно перешагнув через лежащее под ногами ведро, Сергей покачнулся, слегка подбросил Настю повыше, ухватив её поудобнее, и озабоченно буркнул:

— Дверь.

Лида тут же выскочила вперёд, и открыла перед ним следующую дверь, расположенную прямо напротив входной двери, и тускло освещаемую светом, проникающим с улицы. Замок визгливо скрипнул, последовал щелчок, и очередная дверь открыла им проход в длинный, абсолютно тёмный коридор. Он был обделан коричневой вагонкой и сильно смахивал на коридор вагона СВ в поезде, отличаясь от последнего разве что существенной шириной и отсутствием окон на правой стене. Корабль определённо был пассажирским. Череда кают уходила вдаль, скрываясь в абсолютной темноте неосвещённого коридора, в самом начале которого было небольшое ответвление, ведущее налево и заканчивающееся толстой металлической дверью с мутным иллюминатором, похожей на ту, из которой они только что вышли. Судя по свету иллюминатора было ясно, что выходит она на палубу. Сергей уверенно двинулся вперёд по коридору. Никто ничего ему не сказал, очевидно потому, что никто из ребят вообще не знал, куда им следует идти и что делать.

Под ногами лежала мягкая оранжевая ковровая дорожка. Она была пыльной, как и всё остальное здесь. Поэтому, за непрошенными гостями, на ней оставалась заметная цепочка следов. В порыве волнения, Сергей упорно шёл в темноту. Вероятно, он уже сам понял, что совершает ошибку, но останавливаться и поворачивать назад почему-то не хотел. Находчивая Ольга быстро пришла ему на помощь. Приостановившись, она быстро порылась в сумке, которую тащил Бекас, и выудила из неё маленький фонарик.

— Да! Давай сюда! — тут же подскочила к ней Лида, протягивая руку. — Хорошо сообразила! А то там темно, хоть глаз выколи.

Забрав фонарик, девушка вновь упорхнула вперёд и принялась освещать путь перед Сергеем и Настей. Луч фонаря был слабоват, но всё же заставил темноту хоть немного отступить, выхватывая из неё короткий участок коридора.

— Свети на пол, — велел Серёжка. — Под ногами там ничего не валяется?

— Вроде нет, — Лида поводила лучом по полу впереди. — Нет. Точно нет. Иди спокойно.

— Послушайте, люди, а куда мы вообще прёмся? — внезапно подал голос Иван. — Не проще ли открыть первую попавшуюся каюту, и расположить Наську там?

А действительно? Почему они шли вперёд по коридору, в какую-то непроглядную темноту, миновав уже пять дверей, и даже не попытавшись открыть ни одной из них? Бекасу первому пришло это в голову, а вслед за ним этот вопрос задали себе все. Но ответа никто не знал. Это было за пределами их понимания. Какой-то первобытный бессознательный страх, отложившийся где-то на уровне подсознания, словно отпугивал их, заставляя двигаться вперёд, не останавливаясь.

— Они все закрыты, — пробурчал Сергей, не зная что ответить приятелю.

— А ты пробовал их открыть?

— Ладно, ребята, не надо ничего открывать, — встряла в их разговор Лида. — Не забывайте, где мы находимся. Сейчас мы на чужом корабле. Неизвестно, что это вообще за корабль. Нас могут осудить уже за то, что мы на него проникли. Так давайте не будем усугублять ситуацию.

— Никто нас не осудит, — скептически ответил Бекас. — Мы потерпели аварию. Что нам ещё оставалось?

— Всё равно. А вдруг на этом корабле ещё кто-то есть?

— Кто?

— Ну, мало ли. Например, какие-нибудь дежурные…

— Хех! Дежу-урные.

— Так. Действительно. Бережёного — бог бережёт. Давайте без экспериментов? — оборвала их Ольга. — Сергей знает, что делает. Не говорите ему под руку. Успокойтесь.

Ребята тут же умолкли. По мере того, как они продвигались вперёд, темнота коридора смыкалась вокруг них всё сильнее и сильнее. Создавалось впечатление, что это сам коридор сужается, становясь теснее с каждой минутой. Пляшущий луч фонаря то и дело выхватывал из темноты ручки дверей, номера кают, какие-то картинки на стенах и плафоны светильников. От спёртого воздуха было очень душно. Пахло сыростью, гниющей древесиной и тлением. Вокруг стояла такая тишина, что все звуки, издаваемые движущимися по коридору людьми, казались чрезвычайно громкими и резкими, не смотря на то, что шли они очень осторожно.

Наконец коридор закончился. За ним следовали две большие двери с витражами, изображающими смотрящих друг на друга морских коньков. Перед этими дверями находилось боковое ответвление, аналогичное тому, что они видели в самом начале коридора, ведущее также на палубу. Сквозь грязные витражи едва заметно пробивался свет, свидетельствующий о наличии за ними освещённого помещения. Лида легонько толкнула двери, и они беспрепятственно ей поддались, разом распахнувшись. Давно не смазываемые петли капризно скрипнули. Их створки стукнулись и замерли, пропуская людей в просторный центральный зал. Он был расположен в самой середине корабля, и его боковые стены представляли собой сплошные стеклянные окна, пересечённые ажурными металлическими рамами. Две стеклянные двери с обеих сторон вели на прогулочные палубы, а прямо напротив них виднелись бортовые дверцы для трапов. Вероятно, пассажиры попадали на теплоход именно через этот центральный вестибюль, который когда-то был очень красивым. Это доказывало наличие обрамлённых иллюминацией вывесок, расположенных под потолком, прямо напротив дверей, которые гласили «Добро пожаловать!», и чуть пониже «Welcome aboard!». Это судно явно было не из класса бедных. Декоративные светильники и бра, размещённые по углам, если не брать во внимание покрывающую их пыль, продолжали оставаться привлекательными. Их формы напоминали морских змеев. На остальных стенах виднелись небольшие картины, мирно соседствующие с таблицами расписаний и схемой корабля. Двери, размещённые попарно, располагались друг напротив друга. Цветные стёкла их окошечек изображали таких же морских коньков, как и на той двери, из которой вышли ребята. По всей видимости, остальные три двери вели в другие коридоры, подобные пройденному ими. Посреди вестибюля располагалась винтовая лестница, ведущая на нижнюю и верхнюю палубы. Внизу было темно. Но верхняя палуба освещалась хорошо.

— Нужно подняться наверх, — уверенно сказал Сергей.

— Чего?! Зачем?! — в один голос воскликнули Бекас и Геранин. — С ума сошёл? Ты же свалишься с лестницы!

— Действительно, Серёж, давай лучше расположимся где-нибудь на этой палубе? Найдём каюту подходящую… — начала было отговаривать его Лида.

— Нет, мы идём наверх, — упрямо ответил тот.

— Но ты же упадёшь!

— Не упаду.

— Ну что за упрямец?! — Лидия повернулась к Ольге.

Та молча кивнула.

— Тебе нравится, что ли, её таскать? — усмехнулся Иван.

Сергей, ничего ему не отвечая, приподнял Настю и забросил её себе на плечо. Ему было очень тяжело, но он почему-то упорно стоял на своём, действуя по понятному только ему самому принципу. Осторожно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку, он стал медленно подниматься по лестнице, не держась за перила, так как обе руки его были заняты.

— Ну всё. Сейчас навернётся, — пессимистично произнёс Вовка.

— Я не знаю, чего он добивается? — раздражённо добавил Бекас.

— Лучше бы помогли ему, чем из пустого в порожнее переливать, — сердито набросилась на них Лида.

Её замечание подействовало только на Ваню. Он тут же отправился вслед за Сергеем, и стал осторожно придерживать его руками за плечи, для страховки. Геранин же остался стоять на месте, созерцая их неторопливый подъём снизу.

— Я не могу на это смотреть, — Лидия нервно обхватила голову руками. — А вдруг Серёжка споткнётся? Они ведь себе все кости тогда переломают.

— Всё будет в порядке, — сухими губами произнесла Ольга. — Они очень хорошо поднимаются.

— Чего ему приспичило лезть наверх? — снова возмутился толстяк.

Но никто его не замечал. Обе девушки неотрывно следили за подъёмом Сергея, Вани и Насти. Последний виток, последние ступеньки. Серёжка, очевидно, начал уставать. Он всё чаще пошатывался и делал короткие остановки для передышки. Один раз он даже споткнулся, вызвав у зрителей внизу волнительный вздох, но Бекас тут же удержал его, и падения не произошло. Сергей быстро обрёл равновесие и вскоре продолжил свой подъём. Когда вся троица скрылась на верхней палубе, Лида и Оля почти в один голос выдохнули:

— Слава Богу.

Когда они стали подниматься следом, обеих всё ещё колотило, поэтому они делали какие-то механические движения, передвигаясь рывками.

Верхняя палуба была застелена красными ковровыми дорожками. Её интерьеры заметно отличались от внешнего вида «жёлтой» палубы и говорили о том, что здесь располагаются не иначе как апартаменты пассажиров, путешествующих первым классом. Прямо над лестницей, в центре зала, на потолке виднелась круглая полусфера стеклянного купола, немного напоминающая прозрачный глобус с координатными линиями. Через этот купол свет проникал в центральный зал «красной» палубы, освещая его. На боковых сторонах зала также, как и в центральном холле, располагались широкие окна с бархатными тёмно-багровыми шторами.

Вся верхняя палуба отводилась под люксы, каюты экипажа и дежурные помещения. Причём, в какой стороне что из них находилось, можно было разобрать, особо над этим не задумываясь. В передней части палубы, убранство выглядело менее вычурным и броским, если не считать двух больших картин с морскими пейзажами, украшавших стены. Прямо между картинами размещались настежь открытые двери, за которыми виднелся небольшой коридор. Над дверями висела строгая табличка «Вход только для служащих и членов экипажа». Она подтверждала догадку о том, что в той стороне располагаются помещения, предназначенные для корабельной команды. В противоположной же от лестницы части «красной» палубы всё выглядело совсем иначе и сильно контрастировало с передней стороной. Там находились каюты для особо важных персон. Всего их было две, но они занимали всю оставшуюся палубу. Можно было только догадываться, что находилось внутри этих расположенных друг напротив друга кают, больше напоминающих гостиничные апартаменты, но уже снаружи сильно бросалась в глаза окружавшая их напыщенность. Пальмы, стоявшие в резных деревянных кашпо, уже давно засохли и сейчас представляли удручающее зрелище. Наверное, когда-то они были яркими и раскидистыми. Помутневшие зеркала с позолоченными рамками, люстры, ковры и небольшие статуэтки, изображающие русалок. Всё это указывало на богатство привилегированных номеров. Даже повсеместная пыль и грязь не смогли затмить этого лоска. Далеко не каждый человек мог позволить себе в них поселиться.

Может быть потому, что Сергей неосознанно подумал «Это нам не по карману», он инстинктивно повернул в сторону помещений для экипажа. Друзья отправились за ним не останавливаясь, и только Вовка притормозил на минуту, пялясь на заманчивые люксы.

Пинком распахнув дверь, Серёжка внёс девушку в небольшое, но очень уютное помещение, оказавшееся кают-компанией. Его руки уже окончательно затекли под её тяжестью и ослабели. Испустив протяжный вздох облегчения, он наконец-то опустил Настю на широкий кожаный диван, и, растирая ноющие мышцы, уселся рядом с ней на пол, привалившись к дивану спиной. Остальные ребята столпились вокруг, осматривая кают-компанию.

Здесь было два дивана, которые располагались «лицом» друг к другу, а между ними — чёрный стол. На этом столе стояла пустая пластиковая бутылка из-под пива, ещё одна точно такая же, только из-под минеральной воды (на донышке оставалось совсем немного), разложенные игральные карты, ополовиненная пачка сигарет, зажигалка, грязная пепельница набитая окурками, какой-то журнал, пульт от телевизора и пустая упаковка чипсов. Очевидно матросы, игравшие здесь в карты, были неожиданно чем-то отвлечены, и покинули кают-компанию, так и оставив расклад на столе.

Всё остальное, что находилось в комнате за пределами диванов и стола, было скрыто полумраком. Жалюзи на окнах пропускали свет более чем скупо, и в полутьме различалось лишь то, что находилось в самой середине помещения. Лида тут же отправилась поднимать жалюзи, двигаясь осторожно, чтобы невзначай не наткнуться на какой-нибудь невидимый в сумраке предмет, валяющийся на полу. Сергей протянул руку к столу, нащупал пачку с сигаретами, и, выудив одну, сунул себе в губы. Затем он достал зажигалку, и долго ей чиркал, пытаясь зажечь сигарету. В конце концов, он раздражённо отбросил зажигалку в сторону, и вновь начал шарить по столу. Найдя оставленную там зажигалку, он воспользовался ею. Та воспламенилась моментально, и сигарета пыхнула сизым едким облачком.

— Чего стоите? — прищурившись осведомился Сергей, с наслаждением втягивая дым. — Располагайтесь.

— Где? Здесь? — удивился Бекас. — А почему именно здесь?

— Не знаю. Мне здесь понравилось. Хотя можете подыскать себе любые места. Тут всё равно никого нет. Корабль — наш.

— И вовсе он не наш, — заметила Лидия, возясь с жалюзи. — Мы ещё не убедились в том, что здесь нет людей кроме нас.

— Сходи, да убедись.

Наконец, одно из окон открылось, и кают-компания наполнилась светом. Теперь можно было рассмотреть её убранство полностью. Стало видно шкаф, кресла, большой телевизор на тумбочке с маленьким японским видеомагнитофоном, полки с книгами и видеокассетами, музыкальный центр, кофейный автомат возле стены, и ещё много-много разнообразных предметов, обычных для подобного рода помещений.

Когда мрак отступил, стало светлее и в душах людей. Они начали успокаиваться. Вовка и Бекас тут же уселись на противоположный диван, а Ольга присела рядом с Настей.

— Ну что? Кто под кого ходит? — пошутил Ваня, указав на игральные карты.

— Я — пас, — ответил Геранин, откинувшись на спинку дивана.

— Кого ты пас?

Сергей усмехнулся, думая о чём-то своём. Лида подошла к Оле и тихо спросила:

— Может здесь где-нибудь аптечка есть? Я же не знаю, где на этом корабле медпункт располагается. Он ведь должен быть?

— Должен, — кивнула Ольга. — Да нам только нашатырь нужен, так что можешь покопаться в тумбочках и шкафах — наверняка аптечку отыщешь. Господи, о чём я? У нас же в одной из сумок лежит наша собственная аптечка. В сумках посмотри.

— Да-да, — Лида отправилась на поиски.

Сергей повернул голову и обратил внимание на дверь, находящуюся в кают-компании помимо той, через которую они вошли.

— Вань, как думаешь, куда эта дверь ведёт? — спросил он у Бекаса.

— А? Какая? Вот эта? Не знаю. Может в подсобку какую-нибудь. Надо посмотреть.

— Пойду, посмотрю, — Серёжка поднялся на ноги и, дымя сигаретой, отправился к двери.

— А я пока погляжу кассеты вон те, — Бекас встал с дивана и пошёл к полке с кассетами. — Что они тут за кино крутили?

Рука Насти, которую держала Ольга, внезапно, дрогнула. Затем, слегка задрожали её веки и губы. Девушка начала постепенно приходить в себя. Оля заметила это и принялась настойчиво трясти подругу, время от времени хлопая её по щекам.

— Настя! Очнись! Настя!

— Что? Она очнулась?! — тут же подскочила к ним Лида.

— Ты нашла нашатырь?

— Пока нет… Где тут аптечка в сумке? Никак не найду её.

— Погоди. Не надо. Сейчас она сама очнётся.

Через минуту Анастасия наконец-то открыла глаза и уставилась на подруг в полнейшей растерянности и непонимании.

— С возвращением, — улыбнулась Ольга. — Мы уже начали за тебя волноваться.

— Очнулась! Ура! — Лида поцеловала Настю в лоб.

— Где мы? Что со мной случилось? — недоумевала та.

— Ты вдруг потеряла сознание, когда наша яхта стала тонуть, и мы начали перебираться на другой корабль. Мы сейчас находимся на этом корабле.

— А как я смогла на него попасть? Я не помню, как поднялась на него.

— Разумеется, не помнишь. Ты к тому времени уже была в отключке. Ребята затащили тебя на палубу, обвязав верёвкой, — активно жестикулируя, объясняла Лида.

— А что было потом?

— Потом… Яхта утонула.

— Никто не пострадал?

— Нет, не беспокойся. Все живы здоровы. Все спаслись.

— А где Володя?

— Здесь я, — откликнулся сидящий напротив них Геранин.

— Все здесь. Я, Оля, Вовка, Ваня, Серёжа… Кстати, Сергей так самоотверженно нёс тебя до верхней палубы и определил в этой удобной каюте.

— А капитан? Где Гена?

— Хм… С ним тоже всё в порядке, если не считать того, что он очень расстроен.

— Это мне надо расстраиваться, — вступил в разговор Вовка. — Моя яхта утонула, а не его. Однако же я не впал в траур, и не убежал никуда, бросив всех. Никого не обвиняю. Это был несчастный случай. Страдать надо не из-за дурацкой лодки, а из-за того, если бы погиб кто-то из нас. Никто не погиб — и это самое главное. По-моему, я прав. И не надо бегать одному, как психу, по чужому кораблю, уединившись. Умчался, понимаешь ли! Злой, как чёрт. А чего злиться-то? После драки кулаками не машут.

Никто не обратил внимания на его слова. Хлопнула дверь. Это Сергей скрылся в соседнем помещении. А Бекас тем самым временем копался в видеокассетах, бормоча себе под нос: — Так-так. Что тут у нас. Это я смотрел, это смотрел, эт-то то-оже… Такс. А здесь что? Ух, ты. У них и это есть! Круто! Нужно взять, посмотреть.

Он отложил какую-то кассету в сторону и продолжил рыться на полке, не обращая ни на кого внимания.

— Интересно, а телек здесь можно включить? — через некоторое время спросил Геранин.

— Хм. Было бы неплохо разобраться с электроснабжением, — Лида помогла Насте подняться и сесть на диван.

У той всё ещё сильно кружилась голова, и лицо было белым как мел. Оля дала ей платочек, чтобы утереть пот со лба.

— Свет нам обязательно нужно включить, — Анастасия испуганно на неё взглянула. — Мы ведь его включим? Мы не останемся в темноте?

— Конечно, — кивнула Ольга. — Сейчас ребята разберутся с электричеством.

— Я не волоку в электричестве, — признался Вовка.

— А ты вообще в чём-нибудь волочёшь? У нас есть Ваня, Гена и Серёжа. Они разберутся, я уверена. А ты сиди, — презрительно ответила Лида.

— Без паники, — произнёс Бекас, разглядывая какую-то кассету. — Наладим мы освещение. Как только Генка вернётся — так сразу же и приступим.

Дверь отворилась, и Сергей, скрывшийся за ней пару минут назад, вернулся в кают-компанию.

— Там лестница, — рассказал он, стряхивая пыль с ладоней. — Она ведёт вниз — на камбуз. Не знаю как насчёт холодильника и морозильной камеры, которые там находятся, но мне кажется, что в них уже давно всё протухло. Я даже открывать не стал, чтобы запаху не нагнать. А вот в шкафах там полно консервов и макаронных изделий. Да, кстати, есть печенья. Думаю, всё это вполне съедобно, так что не пропадём.

— Печенья? Вот здорово! — хлопнула в ладоши Лида. — Ты принёс?

— Нет, но там их можно взять. Наверняка никто не будет против этого, — Сергей грустно усмехнулся.

— Ребята, — заговорщическим шёпотом произнёс Ваня, подойдя к друзьям.

В его руке была видеокассета без чехла, с белой наклейкой на ребре. — Смотрите, что я нашёл. Похоже, что матросня тут развлекалась как следует.

— Чё там? Порнуха, что ли? — лениво спросил Вовка.

— Как ты угадал?! — Бекас рассмеялся. — Она самая! Нет, вы прикиньте, название: «Грёзы Красной Шапочки»! Я балдею! А ниже указывается пометка… Ха-ха-ха! Вообще улёт! Зацените, тут написано, «жёсткое порно»! Пр-редставляю, что там за Красная Шапочка!!! Ха-ха!

Он весь покраснел от смеха, и на его глазах даже выступили слёзы.

— С Красной Шапочкой, допустим, всё ясно. Мне интереснее было бы взглянуть на волка и бабушку, — подхватил его веселье Сергей.

— Где ты нашёл эту кассету? — задала вопрос Лида.

— Да там, на полке, среди других кассет. Она там запрятана была, в глубине. Блин, давайте её посмотрим, а?

— Да, давай, — Вовка потянулся за пультом дистанционного управления.

— Как малые дети! — покачала головой Лидия.

Иван подошёл к телевизионной тумбочке и, отправив кассету в видеомагнитофон, нажал кнопку включения. Естественно, ничего не произошло. Телевизор не включался из-за отсутствия электричества в сети.

— А ты глянь, Ванёк, он там вообще воткнут в розетку? — попросил Вовка, глупо тыкая пультом в сторону тёмного экрана телевизора.

— Да всё тут воткнуто. Электричества нет. Зараза! — Бекас быстрыми движениями ладони стёр с него пыль.

— Тряпочкой надо, — посоветовал наблюдающий за ним со стороны Сергей. — Чё ты рукой-то?

— Фигня, — Иван сдул пыль с ладони и вытер её остатки об штаны.

На какое-то время, в кают-компании вновь воцарилась тишина. Никто больше не знал о чём говорить. Первой молчание нарушила Ольга.

— Ну как ты? Тебе получше? — спросила она у Насти.

— Да. Всё хорошо. Спасибо. — ответила та.

— Ой, девчонки, страшно представить, что бы могло с нами случиться, если бы мы вовремя не перебрались на этот корабль, — произнесла Лида, усаживаясь рядом с девушками.

— Все наши беды из-за этого корабля, — мрачно возразила ей Настя. — Из-за него наша яхта утонула. Из-за него мы потеряли якорь…

— Насчёт яхты согласен, — к ним подошёл Сергей. — А вот как этот корабль мог быть связан с пропажей якорей — не пойму.

Настя вовремя осеклась и замолчала. Понять её смогла лишь одна Ольга, знавшая правду. Остальные очевидно подумали, что девушка бредит.

— Да уж. Хотел бы я узнать, кто наши якоря утопил, — Геранин развалился на диване, почёсывая округлый живот.

— Не один ты хотел бы это узнать, — Сергей сел на краешек дивана, на котором сидели девчонки.

— А чего вы на меня все покосились? — сделал глупое лицо стоящий возле стола Бекас. — Я, что ли, якоря сбросил?

— Ну, во-первых, никто на тебя не косился, — Сергей лениво зевнул. — А во-вторых, кто тебя знает?

— Если вы меня подозреваете в этом, то будьте добры, предъявите доказательства моей вины! Где доказательства, что это я сделал? А? Нету их!

— Однако, также нет доказательств, что это сделал не ты. Где твоё алиби? Всю ночь спал в мешке под брезентом?

— Да, спал!

— И все спали.

— Всё, достаточно, — остановила нарастающую перепалку Ольга. — Много шума из ничего. Мы пока ещё не выбрались из этой мышеловки. Сейчас следует задуматься над более насущными проблемами.

— Совершенно верно, — кивнула Лида.

Ребята замолчали. Ненадолго в комнату вернулась тишина, а затем все вдруг услышали приглушённый стук приближающихся шагов, доносящийся из коридора. Всех присутствующих в кают-компании моментально охватило волнение. Они принялись нервно перешёптываться.

— Слышите? Идёт кто-то.

— А вдруг на корабле кроме нас действительно кто-то есть?

— Да Генка это, наверное.

— А вдруг не Генка?

— Тихо всем.

Шаги приблизились к дверному проёму и остановились на секунду. В открытых настежь дверях никто не появлялся. Воцарилась гнетущая обстановка трепетного ожидания. Опираясь на здравый смысл, все понимали, что это мог быть только Осипов, но нечто подсознательное, неосмысленное, почему-то заставляло всех сомневаться в этом убеждении. «А вдруг это не он? Вдруг это — кто-то другой?» Понятие «кто-то другой», моментально рисовало в сознании нечто пугающее, мистическое, потустороннее. Поэтому всех, кто прислушивался к шагам в коридоре, разом сковало напряжение. Все ждали чего-то другого, нежели подсказывал им здравый смысл, хотя никто не мог объяснить, почему.

Но вот человек показался в дверях, и пугающие сомнения тут же развеялись. Это действительно был Гена. По всей видимости, за время своего уединения, капитан уже успел успокоиться и теперь выглядел таким, каким его привыкли видеть постоянно — спокойным и невозмутимым. Оглядев кают-компанию, он произнёс:

— А-а. Вот вы где.

— А ты где пропадал? — приподнялся на диване Вовка.

— Нигде я не пропадал. Осматривал чёртов корабль, — Осипов подошёл к ним и остановился возле стола.

— Осмотрел?

— Только начал. Но уже успел выяснить пару важных деталей.

Когда он это сказал, все насторожились.

— И что это за детали? — осторожно спросил Сергей.

— Ну, во-первых, на этом корабле, кроме нас, нет вообще никого. По крайней мере, живых. Мёртвых, к счастью, тоже, — Гена почесал щёку: А во-вторых, у этого судна имеются серьёзные повреждения. Боюсь, что плыть оно теперь может исключительно по воле волн и течений.

— Корабль в аварийном состоянии?

— Частично. Но можете успокоиться. Он наплаву, и тонуть не собирается. Если честно, я так и не понял причины, из-за которой его покинули.

— Расскажи поподробнее.

— Первым делом я решил обследовать трюм и машинное отделение. Полностью мне пока это сделать не удалось, но частичный осмотр тут же дал результаты. В трюме, ближе к кормовой части судна, я сразу же наткнулся на серьёзные повреждения. Там всё поломано, покорёжено и изуродовано так, что у меня не остаётся сомнений в том, что там произошёл сильный взрыв. Пока я не знаю, что же могло так мощно рвануть. Видел пару газовых баллонов и предположил, что мог взорваться один из них. Но вполне вероятно, что это могла быть диверсия. Уж слишком чудовищные там повреждения. Переборки погнуты и переломаны, трубы разорваны, в корпусе трещина, повсюду следы сажи, видимо после взрыва там сразу вспыхнул пожар. Пострадала часть нижней палубы и, как не прискорбно это говорить, машинное отделение. Пока я не вникал подробно в характер его повреждений, но машине серьёзно досталось. Уверен, что запустить её не удастся, хотя попробовать стоит.

— Значит из-за этого самого взрыва корабль и покинули, — сделала вывод Лида.

— Определённо. Других предположений нет, — Гена задумчиво прищурился. — И всё-таки кое-что меня смущает.

— Что?

— Когда происходит морская катастрофа и корабль начинает тонуть, то основная задача, которая ложится на его экипаж — обеспечение сохранения плавучести судна. Даже пассажиров начинают сажать в шлюпки лишь тогда, когда становится понятно, что сохранить плавучесть невозможно. А здесь… — он замолчал.

— Что, здесь?

— Не понимаю. Я конечно успел осмотреть повреждения лишь поверхностно, бегло, но… Но мне сразу стало понятно, что со своей главной задачей экипаж этого теплохода справился отлично. Судно не просто осталось наплаву. В трюме отсутствует даже ничтожная течь! Там конечно есть вода, но её уровень не сопоставим с характером повреждений и с трещиной в корпусе.

— А сколько там воды?

— Да смешно даже говорить. По щиколотку. Её конечно же было больше, но судя по всему эту воду затем откачали, поставив заплаты на пробоины.

— Там есть пробоины?

— Две. Достаточно большие, но умело залатанные. Кто-то мастерски поработал со сваркой и металлическими пластинами. Обе заплаты абсолютно герметичны. То же самое и с трещиной, которую буквально заштопали. Если честно, то эта трещина привела меня в ужас своими размерами. От взрыва, корпус корабля буквально треснул пополам. Прямо по швам! Но таинственный сварщик — мастер своего дела, залатал его первоклассно. Корабль нигде не течёт и, несмотря на повреждения, прекрасно держится наплаву. Не понимаю, почему его все покинули, если им удалось так быстро и профессионально локализовать критические последствия аварии?

— Мы не знаем всех подробностей этой трагедии, — Сергей сложил руки на груди. — Кто знает, что там случилось на самом деле.

— Ребята, — голос Лиды вдруг стал испуганным. — А что если этот корабль перевозил опасный груз? Что-нибудь химическое или радиоактивное! После взрыва возникла угроза, что эта дрянь распространится повсюду, поэтому всех пассажиров и эвакуировали!

— Ага, а потом экипаж починил корабль и сам эвакуировался, — добавил Вовка, с насмешкой. — За компанию.

— Корабль отремонтировали, чтобы он не затонул. Его опасный груз мог привести к экологической катастрофе, попав в воду! Поэтому техники, рискуя собственными жизнями, провели на нём быстрый ремонт.

— Хорошее предположение, — заметил Гена. — Вот только вряд ли опасные грузы у нас перевозят на борту круизных теплоходов, набитых туристами.

— Вот именно, — Геранин улыбнулся уголком губ.

— Я как раз направлялся в рубку. Нужно осмотреть её, а также каюту капитана. Наверняка там имеются средства связи. А если я найду судовой журнал, то мы сможем узнать, что в действительности случилось с кораблём. Кто-нибудь идёт со мной?

— Я иду, — поднял руку Сергей.

— Подождите, — остановил их Ваня. — Мне кажется, сначала надо заняться электричеством.

— Дело говоришь, — капитан указал на него пальцем. — Согласен. Без электроэнергии здесь совсем как в гробу, особенно ночью. Пойдёмте, отыщем генератор, и попробуем его запустить. А тем, кто остаётся, пока светло, советую найти подходящие каюты, в которых нам придётся жить пока мы гостим на этом корабле. Выбирайте любые, какие понравятся.

Ребята направились к выходу. Соскочив с дивана, Вовка бросился следом за ними.

— Постойте! Я с вами.

Когда они скрылись в коридоре, в кают-компании остались одни девушки.

— А почему бы нам здесь не остаться? — спросила Настя.

— Здесь? Настя, нас семеро, а тут всего два дивана, — развела руками Лида. — И потом, какая разница, где ночевать? Гена же сказал, корабль пуст, можно занимать любую каюту. Но ты, если хочешь, можешь оставаться тут.

— Я без вас не могу. Мне страшно.

— Нам нечего бояться. Но думаю, что разместиться нам желательно в соседних каютах, чтобы, если что, долго друг друга не искать. Кстати, мне страсть как хочется осмотреть люксы! Пойдёмте, посмотрим, а?

— Пойдём, — Ольга поднялась с дивана. — Только пусть Настя сначала переоденется в сухую одежду.

Лида утвердительно кивнула.

Закончив процесс переодевания, они вышли из кают-компании и двинулись в сторону элитных номеров. Настя плелась за ними уныло, словно её вели на казнь.

— С тобой всё хорошо? — заметила её удручающий вид Оля. — Голова не кружится?

— Нет-нет. Со мной всё в порядке, — тут же ответила та.

— Ну, смотри. Если почувствуешь недомогание — не молчи. Сообщи нам.

— Договорились.

Подруги вышли из коридора и оказались в уже знакомом им зале с уходящей вниз винтовой лестницей и стеклянным куполом на потолке. Осторожно осматриваясь, они обошли лестницу с двух сторон и остановились у входа в апартаменты.

— Вот ведь люди отдыхали! Не то, что мы, — вдохновенно произнесла Лидия. — Чего же мы стоим? За мной!

И она смело вошла в правую дверь, толкнув тяжёлые деревянные створки, которые распахнулись внутрь легко и податливо. За ними располагалась шикарная каюта, необычайно больших габаритов. Ковры на полу, хрустальные люстры на потолке, огромные гобелены и картины на стенах. Помещение разделялось на несколько комнат, отделённых друг от друга причудливо декорированными арками. Номер был обставлен, безусловно, по высшему классу. Огромный домашний кинотеатр, ванна-джакузи напоминающая маленький бассейн, личный солярий, и ещё много-много разных дорогих предметов, представляющих собой атрибутику первоклассной каюты.

— Боже мой, сколько же стоил такой люкс? — Лида остановилась посреди комнаты и стала медленно поворачиваться вокруг своей оси, разглядывая окружающие её интерьеры.

— Цена явно баснословная, — ответила Ольга.

— Но какая нам разница? Теперь мы здесь проживаем, верно?

— Всё это — не наше, — мрачно произнесла Настя.

— В данный момент это очень спорный вопрос. Хозяев нет, значит никто нам возражать не станет, — девушка порхнула к большому трельяжу, и быстренько стерев пыль с зеркала, взглянула на своё отражение. — Здесь наверное отдыхал сам президент.

— Не исключено, — Ольга подошла к большой фарфоровой статуэтке, стоявшей на высокой мраморной подставке и стала с любопытством её разглядывать.

Фигурка танцующей девушки была выполнена очень искусно.

— А теперь здесь мы, — Лида показала язык своему отражению и, улыбаясь, повернулась к подругам.

— Тут очень темно, — поёжилась Настя. — Надо открыть все шторы.

— Темнота — друг молодёжи, — пошутила подруга. — Не переживай. Сейчас мальчишки разберутся с электричеством, и здесь станет светло.

— А если не разберутся?

— Пусть только попробуют не разобраться. Я им тогда устрою! Кстати, вон та комната — совсем светлая. Пойдёмте, посмотрим что там?

Они прошли в соседнюю комнату и увидели, что вся её задняя сторона, расположенная полукругом, представляет собой одно большое окно, как у «зимнего сада». В этой комнате находилось много засохших растений и располагался большой обеденный стол. Стеклянная стена имела такую же стеклянную дверь, ведущую на террасу. Подойдя поближе, девушки разглядели на террасе круглый бассейн, по бокам от которого находилась пара шезлонгов с закрытыми зонтиками. Причём левый шезлонг лежал на боку. Всё что находилось за пределами террасы — скрывал туман.

Ольга открыла дверь, и в комнату тут же хлынула сырая прохлада. Дышать стало немного легче, но в то же время прохладная свежесть заставила непрошенных гостей ёжиться и покрываться гусиной кожей. Девушки вышли на террасу. Бассейн, который на ней располагался, был практически пуст. В мутной воде, которой в нём было от силы по колено, плавала бутылка из-под Шампанского. Подойдя к поручню, они увидели раскинувшуюся внизу под террасой широкую палубу, в центре которой темнел большой общий бассейн, окружённый многочисленными шезлонгами и лежаками. Вдали, рядом с более крупным бассейном для взрослых, находился маленький неглубокий бассейн — для детей. Из-за тумана, его было видно гораздо хуже.

— Тут прохладно, — Лида потёрла обнажённые предплечья. — Давайте вернёмся обратно в помещение?

— Пошли, — согласилась Ольга.

Выйдя из «стеклянной комнаты», девушки вернулись обратно в зал, и Лидия тут же скрылась в противоположной комнате, откуда сразу донёсся её восторженный возглас:

— Вау!

Оля и Настя сразу поспешили к ней и увидели то, что так её восхитило. Это была огромная по своей ширине кровать, походившая на самое настоящее королевское ложе. Она была аккуратно застелена и соблазнительно манила к себе, приглашая возлечь на своей бескрайней перине, сравнимой по ширине с вертолётной площадкой.

— Я балдею! Вот это крова-атка! — восторгалась Лида, сложив руки замочком. — Чур, я здесь сплю!

Девушка упала на кровать, раскинув руки, и блаженно закрыла глаза. Перина мягко приняла её в свои объятия. От покрывала взметнулось облачко пыли, поднявшееся в воздух и закружившееся над кроватью лёгким вихрем. Пыль попала в нос Лиде и та громко чихнула, тут же вызвав смех своих подруг.

— Ты бы сначала пыль вытрясла, а потом бы прыгала, — заметила Ольга. — Будь здорова!

— Фу. Спасибо. Ну почему здесь столько пыли?! Откуда пыль в море?! — Лидия рассмеялась и тут же снова чихнула.

— Будь!

— Да я-то здорова! Это всё пылища! — девушка почесала нос и взглянула на подружек. — Ну и чего стоите? Я себе каюту уже нашла. Ищите теперь каюты для себя.

— Вот это — да! Ну и на-аглость! — Оля с усмешкой взглянула на Настю. — Ты только посмотри на эту королеву!

— Нет, ну а чё? — Лида усмехнулась. — Пройдите в соседний люкс. Наверняка там всё то же самое, что и здесь.

— Спасибо, Лидочка! Ты — настоящая подруга. Ладно, валяйся тут, Клеопатра ты наша. Смотри только, чтобы клопы тебя не съели. Пойдём, Настя.

Оля одарила Лиду насмешливым взглядом и вышла из спальни. Анастасия проследовала за ней.

— Да нету здесь никаких клопов, — себе под нос произнесла Лидия, но на всякий случай всё-таки приподнялась с кровати, и принялась её осторожно осматривать да ощупывать.

Что-то в этом корабле было не так. Какая-то опасность витала в спёртом, слегка затхлом воздухе его салонов, кают и коридоров. Чьё-то незримое присутствие ощущалось постоянно, неизменно, повсеместно. Неслучайно он был покинут, и неслучайно вновь стал обитаемым.

Ольга и Настя вошли в соседний люкс, двигаясь медленно и осторожно, как по музею. Здесь было ещё темнее, чем в предыдущих апартаментах, из-за того, что все окна были плотно завешаны тяжёлыми шторами. Также в номере витал какой-то особенный запах. Во всех остальных помещениях корабля, в которых им уже довелось побывать, воздух был застоявшимся из-за плохого проветривания. Но здесь, кроме ощущения затхлости, пахло чем-то особенным, необычным и отвратительным. Ощущалось присутствие какого-то хоть и не резкого, но, несомненно, присутствующего смрада, не сравнимого ни с чем. Отдалённо напоминавшего разве что тёплую сладковатую вонь подвальной гнили.

В отличие от предыдущего аккуратно прибранного люкса, в этом помещении царил полнейший беспорядок. Повсюду валялись какие-то вещи, и почти все стулья были перевёрнуты. Настя осталась боязливо стоять около выхода, а Ольга тут же направилась к окну, чтобы открыть штору. По пути она несколько раз спотыкалась, тихо бормоча ругательства в адрес того, кто всё здесь разбросал. Оля ненавидела беспорядок.

Пришло время для вакханалии и разврата! Праздник плоти! Всеобъемлющее торжество страсти! Мораль и порядок остались далеко за бортом. Настала пора дать волю необузданным желаниям!

Настя зажмурилась и резко тряхнула головой. Яростная дерзновенная речь, завершившаяся диким гомерическим хохотом, прекратилась, словно вылетев из её головы вместе с этим сотрясением. Голос исчез, и осталось лишь эхо, с каждым новым биением сердца уходящее всё глубже и глубже в бескрайнюю пропасть разума: «ХО, Хо, хо!»

Ольга раздвинула шторы, и свет, проникнув в помещение, заполнил собой центральную часть зала. С его пришествием стало заметно светлее, и бардак, доселе практически полностью скрываемый полумраком, теперь предстал перед девушками во всей своей неприглядной красе. Беспорядок оказался гораздо значительнее, нежели им показалось сначала. Такое впечатление, что в люксе проводили обыск, не церемонясь с личными вещами его обитателей. Повсюду, где только возможно, валялось женское нижнее бельё. На полу были хаотично разбросаны различные предметы, наглядно демонстрирующие масштабы оргий, творившихся в люксе до того момента, когда он был покинут навсегда. Бесчисленные пустые бутылки из-под самого разнообразного спиртного, какие-то цветные помятые бумажки, презервативы, разбитые фужеры, окурки, всевозможные средства для сексуальных развлечений, и ещё много чего. Всё это сплошным слоем покрывало дорогие ковры, постеленные на полу, у которых уже с трудом различался цвет и узор.

— Ну и свинарник тут, — поморщилась Ольга.

— Очень тяжело дышать, — Настя сделала глубокий вдох. — Что-то в воздухе. Свинцовая взвесь. Тяжесть.

— Такое впечатление, что с того момента, когда каюта опустела, перегар из неё так и не выветрился. Смотри, сколько бутылок. Они тут развлекались основательно, — двумя пальчиками Оля подхватила с пола чёрные чулки и, подняв их, показала Насте, покачав головой. — Ну и безобразие. Прямо как в публичном доме.

Чулки вновь упали на пол. Ольга перешагнула через них и отправилась в спальню. Настя двинулась следом за ней.

— Что-то в воздухе, что-то в воздухе, — шептала она.

Девушки зашли в спальню и остановились в полном изумлении. То, что они увидели в зале — было всего лишь «цветочками». «Ягодки» ожидали их здесь — в спальне. Постельные принадлежности, разбросанные повсюду, были грязными, измазанными губной помадой, порванные и прожженные сигаретами. Вокруг лежали перья и пух из разорванной подушки, чьи останки печально висели на бра. Вся кровать была всклокочена, словно кто-то пытался вывернуть её наизнанку. На стене висело большое зеркало, несущее на своём стекле надпись губной помадой: «Ненавижу!»

— Здесь уборки на полгода, — произнесла Ольга, деловито уперев кулаки в бёдра.

— Ты предлагаешь нам здесь убраться? — Настя посмотрела на неё, как на сумасшедшую.

— Ты что! Нет, конечно. По мне, так лучше спать в чистой каюте третьего класса, нежели в загаженном до такой степени люксе. Мне противно даже догадываться о том, что здесь вытворяли до нас.

— Даже если бы эта каюта была чистой, всё равно оставаться здесь нам было бы нельзя. Здесь что-то присутствует. Какое-то зло.

— Тебе так кажется, потому что здесь такой бордель. Люкс, который Лидка оккупировала — очень даже миленький.

— Нет. Здесь всё пропитано отрицательной энергетикой. Она повсюду, — Настя отступила назад и под её каблук что-то попалось.

Раздавленный предмет громко хрустнул. Девушка тут же посмотрела себе под ноги и увидела, что это был тюбик губной помады. Среди золотистых пластиковых осколков виднелось размазанное красное пятно, частично отпечатавшееся на подошве. Присмотревшись к нему повнимательнее, Настя вдруг что-то почувствовала. Мутно поблёскивающие осколки закружились перед глазами звёздным хороводом. Пятно раздавленной помады стало расплываться, расширяясь ровным кругом. Пол начал немного отдаляться, и её ноги как будто стали удлиняться, поднимая тело до потолка. Пространство вытягивалось, искажаясь, ломая грани привычного. Зловещая краснота всё больше и больше распространялась по полу, заполняя собой всё. Настя в ужасе подняла глаза и увидела всё ту же захламлённую спальню уже совсем в ином облике. Повсюду была кровь. Тёмная, высохшая, застывшая. Кровью была обильно перепачкана постель. Её брызги виднелись на стенах и потолке. Забрызганная кровью мебель, заляпанные кровавыми кляксами светильники, зеркала, шторы. Смазанные отпечатки человеческих ступней и ладоней. Окровавленная одежда. Кровь, кровь, кровь — в номере не было ни одного уголка, в котором бы не виднелись эти страшные метки. Здесь была не просто оргия. Здесь была самая настоящая бойня.

В ужасе созерцая открывшуюся ей картину, Настя увидела и более страшные вещи, нежели застарелая кровь. Вперемешку с разбросанными вещами, в спальне валялись тёмные засохшие куски мяса. Поначалу они показались ей обычной бесформенной тухлятиной, но наконец её взгляд остановился на одном из таких фрагментов, запутанных в разорванном кровавом одеяле, который оказался до боли знакомым. Присмотревшись, Анастасия онемела от ужаса. Это была человеческая кисть, оторванная до запястья. Она уже успела сгнить и иссохнуть, но, несмотря на это, на ней хорошо сохранился ухоженный нежно-сиреневый маникюр с цветными блёстками. Рука определённо принадлежала женщине. Дольше сохранять самообладание Настя уже не могла. Широко раскрыв рот, она закричала от ужаса, но что-то мгновенно сдавило её горло хваткой стального капкана, не дав издать ничего кроме глухого хрипа. Она взмахнула рукой, пытаясь оторвать невидимую клешню, уверенно сжавшую её трепещущее горло, но рука скользнула мимо, вдоль по шее, так ничего и не нащупав. Никакой клешни не было. Тогда она бросилась прочь из страшной комнаты, забыв про Ольгу, которая стояла рядом с ней, среди этого кровавого месива, абсолютно ни о чём не подозревая. В глазах Насти двоилось, арка плавно разошлась на две полупрозрачных копии, и девушка ударилась об её угол, чуть не упав. Вовремя подскочившая к ней Оля быстро подхватила её, не дав опрокинуться. Столкновение было таким сильным, что сознание девушки на мгновение отключилось, потухнув от сотрясения, и тут же вспыхнуло миллионами искр. Боль вырвала её из цепкой хватки страшного видения. Всё стало быстро приобретать чёткие реальные формы и очертания. Лишь оказавшись в объятьях подруги, Настя постепенно начала, успокаиваясь, приходить в себя. Между её глаз, по носу медленно ползла маленькая дорожка крови. Девушка умудрилась разбить себе лоб, хотя и не сильно. Ольга в полнейшем недоумении таращилась на неё.

— Ты чего?! Что с тобой?! — растерянно вопрошала она.

— Я? Я не знаю… — глаза Насти сфокусировались на её лице. — Я не пойму.

Она с тревогой огляделась. В спальне больше не замечалось ни малейших признаков крови. То, что так её напугало — оказалось лишь видением, галлюцинацией, иллюзией.

— Тебе вдруг стало плохо? Ты захрипела, а потом бросилась прямо на угол и стукнулась об него лбом. Из-за чего?

— Это произошло неожиданно. Я вдруг что-то увидела.

— Что?

— Мне показалось, что вся комната в крови. Как будто здесь произошло убийство. Это было ужасно.

— Но здесь нет никакой крови. Обычный беспорядок.

— Да. Знаю. Но в какой-то момент мне это причудилось. Всё было так реально.

— Ну-ну, успокойся, Настюш, всё прошло. Всё позади. Это была всего лишь галлюцинация.

— От чего?

— Конечно же, от нервов. Твоя психика была нарушена сильным стрессом.

— Я всё-таки схожу с ума, да?

— Господи, нет! Сумасшествие и нарушение психики — это разные вещи. Тебе нужно успокоиться, прийти в себя и постараться отогнать прочь все тревожные мысли. И тогда всё пройдёт.

— Я больше не могу, — Настя приложила ладони к своему лицу. — Все, что происходит со мной в последнее время: кошмарный сон, шёпот в голове, чьи-то жуткие голоса, зловещие галлюцинации — что всё это? Что? Расстройство психики? Но с чего? Я никогда не жаловалась на свою психику. Что со мной произошло в действительности?

— Успокойся, — Ольга достала платочек и аккуратно стёрла кровь с её лица.

— Сильно? — спросила Настя.

— Пустяки. Царапинка. Даже хорошо, что пробила кожу, а то бы синяк остался надолго.

— А так шрам останется.

— Не останется.

Анастасия покосилась в сторону кровати. В скомканном пододеяльнике никаких оторванных рук завёрнуто не было. На нём были красные пятна, но не от крови, а всего лишь от губной помады. Но что же это было за видение? Девушка подняла глаза выше — к потолку, и оторопела, заметив нечто совершенно необъяснимое.

— Что с тобой опять? Тебе нехорошо? — настороженно взглянула на неё Оля.

— Это… Вон там, в воздухе, над кроватью, под потолком… Там что-то есть. Я там что-то вижу. Это, наверное, очередная галлюцинация. Боже мой, я схожу с ума.

— Где? — Ольга присмотрелась.

В полумраке над кроватью действительно что-то находилось. От присутствия этого необычного явления, сумрак в той части комнаты казался наиболее густым. Чтобы точнее охарактеризовать его природу, требовалось подойти поближе и рассмотреть его с близкого расстояния. Ольга так и поступила. На цыпочках подойдя к кровати, она стала пристально разглядывать необыкновенный сгусток темноты, зависший под потолком.

— Ты тоже видишь это? — удивлённо воскликнула Настя у неё за спиной.

— Тише, — не оборачиваясь, Ольга подала ей рукой знак «замолчать».

Небольшое тёмное облако беззвучно клубилось над кроватью, плавно меняя свою форму, то расплываясь, то вновь собираясь в плотный сгусток. Порой из него выдвигались полупрозрачные извивающиеся щупальца, которые начинали было тянуться к девушке, но вскоре таяли, исчезали, превращаясь в лёгкий дымок.

Ненависть.

Оля содрогнулась. Только сейчас она вспомнила, что призрачные голоса не беспокоили её с того момента, когда она покинула яхту. И вот они снова появились. Постояв пару минут в нерешительности, она так больше ничего и не услышала, кроме вспыхнувшего из ниоткуда, пугающего слова «ненависть», которое тут же утонуло в бурном потоке неудержимых мыслей. Девушка вновь сосредоточилась на тёмном облачке.

— Олечка, это не галлюцинация, да? Это существует в реальности? — послышался полушёпот Насти.

— Да.

— Но что это может быть?

— Не знаю. На вид, вроде как дым, или газ. Никогда прежде такого не видела.

— Давай уйдём отсюда побыстрее. Мне здесь очень не нравится. Я чувствую зло.

— Подожди, — Ольга прислушалась.

Ей показалось, что сумрачный сгусток издаёт какое-то едва различимое бормотание. Непонятно, была ли это речь, или же нечленораздельное рычание, больше похожее на неравномерное гудение трансформатора. Но было ясно одно — в этой миниатюрной туче скрывается что-то агрессивное, жестокое, злое. Булькающее ворчание становилось всё отчётливее, напоминая шамканье беззубого рта отвратительной старухи, произносящей чёрные проклятья. Однако вместе со страхом и отвращением, в душе Ольги ещё больше росло другое чувство — совершенно противоположное. Облако отталкивало её, пугая своей зловещей непонятностью, и в то же время, с ещё большей силой тянуло к себе. Манило. Звало. Щупальца тянулись к ней, то и дело растворяясь в затхлом воздухе заброшенной спальни. Неожиданно для самой себя девушка подняла руку и осторожно потянулась к мрачному сгустку, сама не осознавая, что делает.

— Не надо! — Настя схватила её за плечи. — Что ты задумала?!

— Не бойся, — ответила та. — Я только посмотрю и всё.

— Ты не ведаешь, что творишь, — подруга закрыла глаза, отстраняясь.

Подрагивающие пальцы Ольги медленно двигались к бормочущему облаку. Оно как будто заметило это, и сразу несколько дымчатых щупалец потянулись в ответ к её руке. Оля вздрогнула, когда первое щупальце прикоснулось к её коже, и тут же растаяло, превратившись в лёгкую дымку. При этом она почти ничего не ощутила, кроме слабого укола, едва различимого и незаметного. Затем до её руки дотронулось ещё одно щупальце, потом ещё одно. Дотрагивались и тут же растворялись в воздухе, обрываясь, превращаясь в невесомый тающий дым. Они словно заряжали её какой-то необычной силой, какой-то энергией, окончательно избавившей её от всяческого страха и волнений.

Помедлив несколько мгновений, девушка наконец решилась, и одним движением запустила руку в клубящееся туманное нутро. Настя уже готова была вскрикнуть, но увидев, что ничего с Ольгиной рукой не произошло, сдержала порыв своих эмоций.

— Что ты чувствуешь? — прошептала она.

— Удивительное ощущение, — ответила Ольга. — Электрическое покалывание по всей руке.

Это было совсем не больно. Скорее наоборот — приятно, необычно, волшебно. И страх окончательно улетучился. Его вытеснило то самое иное чувство: новое, сильное, растущее в душе подобно всесокрушающей лавине в горах. Сила! Прилив необычайной мощи. Торжество непобедимой воли.

— Оля, хватит экспериментировать с этой гадостью. Пойдём отсюда скорее, — взмолилась Настя, но Ольга её уже не слышала.

Полной грудью она вдохнула холодный чарующий аромат, просочившийся в самый центр её сознания, обволакивая его, точно оплетая нежной паутиной. Оля как будто впитала в себя часть чьей-то силы, открывшей ей путь к новым восприятиям, поднявшей её выше реальности. Выше всех. На пик собственной значимости. Небывалый прилив сил вызвал лёгкое головокружение. Сознание расширилось, раскинувшись на бескрайних просторах чувственных отображений, в виде безбрежного океана, без волн, с чёрной водой, напоминающей смолу. И там, посреди этой чёрной пустыни, где-то в её непроглядных глубинах находилась она — Ольга, восстающая из пучины, поднимающаяся на поверхность сквозь толщу черноты. Раскинув руки, она появляется над поверхностью, словно вырастая из неё. Отделяется, отпочковывается, распрямляется. Всё её тело сплошь покрыто смолистой чернотой, блистающей в солнечных лучах подобно панцирю жука. Чёрная жидкость медленно стекает с неё, опадая в океан мазутными каплями, струясь вязкими ручейками, оставляя на высыхающих участках тела причудливые разводы. Рот был заполнен всё той же густой чёрной тушью, медленно стекающей по языку — в горло. Достаточно было разжать губы, чтобы выплеснуть отвратительную влагу, но она почему-то медлила, словно смакуя её, а затем, парой быстрых глотков проглотила зловещий эликсир, совершенно не думая о последствиях. Чернота заструилась по её организму, смешиваясь с кровью, воспламеняя нервные окончания. И Ольга открыла глаза, исподлобья взглянув на бескрайнюю чёрную гладь, уходящую в даль. Её волосы, почерневшие от краски, покрывающей тело с ног до головы, слиплись, облепив лицо острыми чёрными стрелками. Они закрывали лоб девушки, оставляя видимыми только нос, плотно сжатые губы и подбородок, с которого стекала тёмная грязь. Сначала её глаза были скрыты за этой чернильной плёнкой. Но затем, в прорехе между волосами, на месте левого глаза вдруг вспыхнул маленький зелёный огонёк. Это произошло сразу после того, как её веки открылись. Зрачок светился ядовитым неоновым светом, превращая всю радужную оболочку в сплошное зелёное пятно. Так светятся глаза ночных хищников. Уставившись пронизывающим взглядом своего зелёного глаза куда-то за горизонт, в то время как второй её глаз был скрыт волосами, Ольга медленно раздвинула губы и улыбнулась оскалом чёрных зубов, покрытых всё той же вездесущей смолой. Она была похожа на голема, вылепленного из грязи: безжизненная, безжалостная, страшная. Грязь на её теле быстро высыхала, покрывая его плотной жёсткой коркой. Стягивая кожу, сливаясь в сплошной хитиновый панцирь. Чёрная вода, стекавшая с её пальцев, засохла на них в виде длинных остроконечных сосулек, твердеющих с каждой секундой, превращающихся в кривые когти. Чернота, покрывавшая её, трансформировалась, видоизменялась, с каждым новым мгновением преобразовываясь в самые настоящие рыцарские доспехи. Изящные латы, выполненные специально для женской фигурки, блистающие на солнце идеально-гладкими очертаниями своих хромированных поверхностей, похожих на выпуклые чёрные зеркала. На голове появился высокий готический шлем, скрывший лицо искажённое яростью. Ольга превратилась в гротескную воительницу, в валькирию. Выгнув спину и раскинув руки, она плавно взмыла над чёрным океаном, поднявшись в небо на несколько метров, и остановилась, неподвижно зависнув в воздухе.

Она сильная… Очень сильная… Её кости сделаны из металла, в стальных трубках её кровеносной системы вместо крови течёт расплавленное олово, нервы ей заменяют железные тросы, а роль сердца выполняет V-образный четырёхтактный двигатель с электронным впрыском топлива. Она — непобедима! Бесконечные двери открывались перед ней, и череда вопросов обрушивалась со всех сторон:

— Ты сильна?

— Да.

— Ты умна?

— Да.

— Ты привлекательна и соблазнительна?

— Да.

— Но тебя не понимают?

— Не понимают. Но мне плевать на это.

— Не-ет. Не плевать. Каждое непонимание, каждое надменное замечание откладывается в твоём сознании подобно свинцовой дроби. Каждая обида вонзает в твою душу острый кинжал боли. Сколько этих кинжалов уже в ней торчит? Тысяча? Десять тысяч? Родители, родственники, одноклассники, однокурсники, знакомые, друзья — все здесь отметились. И каждую свою обиду ты скрывала от них. Ты не боролась за свою любовь, уважая чувства других, а свои собственные уводя на второй план. Ты терпела чужое давление, училась выслушивать людей, понимать их и жалеть, в то время как им всем было плевать на то, что чувствуешь ты. Ведь всех их заботили только свои собственные печали. Они попросту издевались над тобой. Но теперь пришла пора возмездия. В тебе накопилось достаточно ненависти, чтобы сокрушить холодную стену непонимания. Ты всем покажешь, кто ты на самом деле, чего ты стоишь, и кто все они по сравнению с тобой! Твоя ненависть в твоих руках превратится в тяжёлую секиру отмщения. Пора выплеснуть всю свою горечь, боль и страдания, дабы заставить их почувствовать это.

— Я не знаю. Я ещё не готова… — Ольга всё ещё пыталась сопротивляться, но внутренний голос настаивал: «Нет, ты готова! Ты созрела. Вспомни! Вспомни всё! Каждую обиду, каждую рану, каждую царапину и укол. Вспомни каждое лицо. Каждую насмешку. Каждый отказ! Ты ненавидишь их справедливо. Ненависть оправдана. Ты так долго терпела! Не сдерживай же своих порывов теперь! Дай волю своей ненависти!»

— Да! — закричала девушка, и голос вырвался из её горла подобно львиному рыку. — Они не заслуживают моего прощения! Из-за них я здесь. Из-за них я страдала и продолжаю страдать. Из-за них я одинока!!! Ненавижу!!!

— Молодец! Давай, покажи им, на что ты способна! Ненависть — это не зло. Ненависть — это справедливость! Она даёт силу, помни об этом! Чем больше ты ненавидишь — тем ты сильнее становишься! Рази этим оружием всякую скверну и несправедливость! Рази!!!

— Я им докажу, что я не какая-то слабая домашняя девочка, серая мышка, блаженная монашенка, готовая на любое самопожертвование! Они узнают меня! — Ольга вскинула руку и вонзила когти в пространство перед ней.

Чёрные шипы мягко вошли в небо, пустив по нему волновую рябь. И тогда она сжала руку в кулак, смяв часть пространства подобно бумаге, и рванула его наискось, разрывая пополам, точно театральную декорацию, перед её взором открылось разорванное чёрное отверстие, зияющее прямо в небе, ведущее куда-то в темноту, приглашающее войти в него. И она медленно влетела туда, готовая ко всему, исполненная решимости…

Настя отшатнулась, когда Ольга, замерев на пару секунд, вдруг взмахнула рукой, развеяв чёрное облако, которое тут же стало рассыпаться по клочкам, медленно оседая вниз и становясь всё более и более блёклым. От него отрывались большие лохмотья, от которых в свою очередь отделялись кусочки поменьше. Всё это бесшумно осыпалось на пол, распадаясь, исчезая, растворяясь в воздухе. Подобно пеплу, останки облака опускались на постель, на ковёр, на разбросанные повсюду вещи, и, соприкасаясь с ними, развевались окончательно, превращаясь в прах, в дым, в ничто.

Ольга недвижимо стояла посреди этого мрачного снегопада и не произносила ни слова. Она словно ничего не видела, не понимала и не ощущала. Будто окаменела.

— Олечка, — позвала её Настя.

Очень медленно та обернулась к ней, и взглянула прямо в глаза. Анастасия оторопела, увидев её страшные зрачки, тускло светящиеся в полумраке зелёными огоньками.

— Ни один рождённый в мире… — тихо прохрипела Ольга, оскалив зубы.

— Что с тобой случилось?! — в ужасе воскликнула Настя, хватаясь за голову.

— Что со мной случилось? Ты спрашиваешь, что со мной случилось, тварь? — Оля сверкнула глазами.

Услышав эти слова, Настя ахнула от неожиданности. А подруга уже стояла напротив неё, приблизив своё лицо к её лицу и, наклонив голову, буравила её взглядом, полными отвращения.

— Кто ты такая? Откуда ты вообще взялась? Ничтожная, слабая размазня. Ненавижу таких как ты: слабых, сопливых, беспомощных! Эдаких нежных цыплят, какими вы себя постоянно выставляете. Обожаете строить из себя беззащитных, чтобы вас все жалели, чтобы вам все помогали! Сваливаете на всех свой пессимизм, утягиваете за собой в непроглядную пучину безысходности! Слабые люди! Слабаки — недостойны жить! Этот мир принадлежит сильным людям! Ну и что ты молчишь? Тебе нечего мне ответить? Я знаю почему. Потому что я права. Я терпеть не могу слабость во всех её проявлениях. А ты — само воплощение слабости! Меня тошнит от тебя…

— Оля. Ты чего? Я не узнаю тебя. Это — не ты, — зашептала Настя, боязливо пятясь назад.

— Заткнись, сука! — изо рта Ольги брызнула слюна.

Резко нагнувшись, она вдруг подхватила одной рукой лежащее на боку кресло, и легко, словно картонную коробку, швырнула его в стену. Кресло, кувыркаясь, пролетело через всю спальню и ударилось прямо в исписанное помадой зеркало, разбив его вдребезги. Сотни блестящих осколков, звеня, обрушились на пол вместе с поломанным креслом, которое, кстати говоря, весило немало, и было совершенно непонятно, как хрупкой девушке удалось с такой лёгкостью швырнуть его одной рукой. Настя пригнулась, закрывая голову дрожащими руками.

— Из-за тебя я здесь, жалкая сволочь! Из-за твоих безумных видений. Из-за твоих идиотских страхов, — шипела Ольга, не спуская с трясущейся от ужаса Насти своего пристального гипнотического взгляда. — Твои воображаемые голоса в голове, твои сны… Что за бред? А может быть ты наркоманка, а? И скрываешь? Или же ты всего лишь избалованная выскочка, подцепившая по удачному случаю «кошелёк с ушками». Ты всех нас хотела погубить! Ты бесцеремонно перерезала канат якоря, лишив нас надежды на спасение, даже не подумав о том, что всех нас ждёт после этого. Ты сделала это легко. А сейчас я также легко перережу тебе горло!

Оля схватила с помятой постели какой-то продолговатый предмет и бросилась прямо на Настю. В свете, проникающем в спальню из зала, этот тёмный предмет в руке девушки сверкнул холодным металлическим блеском. Это был нож. Он был выполнен в виде ритуального ножа, очевидно на заказ для любителей садомазохизма, и его короткое, слегка изогнутое лезвие выглядело очень острым. Подскочив к подруге, Ольга без раздумий замахнулась на неё своим оружием и наотмашь нанесла удар. Наверное, только чудо помогло Насте увернуться от его острия, отпрыгнув в сторону. Инстинкт самосохранения помог ей скоординироваться, где-то на подсознательном уровне просчитав направление удара заранее, и позволив избежать его как раз вовремя. Лезвие рассекло воздух и ушло в пустоту, не настигнув добычи. Далее медлить было недопустимо. Второй бросок Ольги наверняка стал бы для неё последним. И Настя, прытко развернувшись, выскочила в зал через арку, дико крича.

— Тебе конец! — провыла Ольга, бросаясь следом за ней, словно дикая волчица за больной ланью.

В ней действительно проснулась сила волка, страсть охотиться, избавлять мир от слабых и больных существ, чьё существование унижает сильных и достойных.

Настя миновала зал и устремилась к дверям, которые на её счастье были открыты настежь. На выходе она лоб в лоб столкнулась с Лидой, которая, встревоженная шумом и криками, доносящимися из соседнего люкса, вышла посмотреть, что там происходит. Анастасия налетела на неё со всего хода, и они обе вылетели в коридор, беспомощно растянувшись на полу. Выскочив из спальни вслед за подругой, разъярённая Ольга так увлеклась своим преследованием, что перестала смотреть себе под ноги, и набегу споткнулась об лежащий на полу стул, перелетела через него и тоже упала на пол, выронив нож, который, глухо звеня, укатился в темноту, пропав из виду. Вместе с ножом пропала и жажда крови. Ненависть мгновенно ретировалась обратно в дальние уголки её разума, затаившись «до лучших времён», и девушка пришла в себя, словно очнувшись от кошмарного сна. Она не понимала, что с ней сейчас происходило, а в то, что частично осознавала, верить не хотела. Её ненависть вырвалась из-под контроля разума — другого объяснения быть не могло. То, что произошло с ней между прикосновением к чёрному облаку и падением на пол, запечатлелось в сознании как чёрная полоса сплошной ужасающей пустоты, вытягивающей жизненные силы, наводящей бессознательный первобытный ужас. Она не знала, что это было.

— Настя, ты с ума сошла?! Куда ты так неслась сломя голову?! — Лида схватила подругу в охапку и слегка встряхнула её, приводя в чувства.

— Нам надо бежать! Надо спасаться! Быстрее, Лида, отпусти меня! Она нас убьёт! — лепетала та.

— Кто она? Кто нас убьёт? Что там у вас за шум был? Где Ольга?!

— Я здесь, — Ольга остановилась в дверях, напротив них, прислонившись рукой к косяку. — Вы в порядке? Никто не ушибся?

Настя повернула к ней голову, и, сжавшись в комочек, обмерла, прижавшись к Лидии как к последней своей защите. Ножа в руках Ольги больше не было, и глаза у неё не светились. Это немного успокоило Настю, хотя напряжена она была предельно.

— Объясни хоть ты, Оль, что с вами произошло?

— Да не знаю я, что творится с Настей. Она вдруг чего-то испугалась и убежала.

— Это она! Она! — Настя указала на Ольгу дрожащей рукой. — Она обезумела. В неё вселился дьявол! Она хотела меня убить!

— Я? — Ольга в растерянности приложила руку к груди. — О чём ты говоришь?

— Настя, ты чего? Это же Оля! — с сердитым удивлением взглянула на неё Лида. — Не слишком ли суровы твои обвинения?

— Она разбила зеркало, говорила ужасные вещи, а потом схватила нож и набросилась на меня.

— Я его не разбивала, — с некоторой неуверенностью в голосе оправдывалась Ольга. — Ты бросилась бежать, и я побежала за тобой, но у меня не было ножа.

Она сама пыталась поверить в то, что говорит правду. Но обрывки последних воспоминаний, всплывающих из густой бурлящей темноты отдельными фрагментами, возвращали её память, и каждый кусочек этих воспоминаний говорил об одном — Насте всё это не привиделось. Вот только Ольга усиленно прогоняла эти мысли прочь, заставляя саму себя поверить в обратное, в то, что она не могла этого сделать. И чем больше возвращалась к ней память — тем сильнее она боролась сама с собой.

— Так, расскажи по порядку, как всё было, — попросила у Ольги Лида.

— Мы зашли в спальню. Потом Насте показалось, что она видит кровь повсюду. Она хотела убежать, но я её остановила. Там было темно, и когда мы присмотрелись, то крови там никакой не оказалось. Страхи были напрасными. Зато мы обнаружили какой-то странный дым…

— Дым?

— Ну, или облачко небольшое. Оно висело под потолком. Я дотронулась до него рукой. Пыталась определить, что это. А оно развеялось. Потом, у меня за спиной вдруг послышался звон бьющегося стекла, Настя дико закричала и бросилась наутёк. Я побежала за ней, но споткнулась обо что-то и упала. Вот, видите, даже синяк себе на ногу посадила здоровенный.

— Ты не заметила того, что могло напугать Настю?

— Да говорю же, нет! Я вообще стояла к ней спиной, пока она не побежала, крича во весь голос.

Лида посмотрела на Настю сочувствующим взглядом.

— Но ведь всё это было в действительности. Я видела, как она бросила кресло в зеркало, отчётливо видела нож в её руке… Её глаза светились в темноте!

— Глаза светились? — Лида покачала головой и понимающе взглянула на Ольгу. — Всё понятно.

— Нет, тебе ничего не понятно! — Настя начала вырываться из её рук. — Здесь витает чёрное зло! За нами наблюдают. Кому-то нужно, чтобы мы возненавидели и убили друг друга! Поверь мне, Лида, я не сошла с ума! Я прекрасно отдаю себе отчёт!

— Не сомневаюсь, — та продолжала её удерживать. — Только успокойся, прошу тебя.

— Я ведь не сошла с ума? — по щекам Насти потекли слёзы. — Ты не считаешь меня сумасшедшей?

— Конечно нет. Ты перенервничала, — ответила Лидия. — Пойми, всё что тебя напугало — это лишь плод твоего воображения. Этого не существует. Возможно, подсознательно тебя мучили какие-то страхи, клаустрофобия например. Но открыто это не проявлялось. Не было подходящей обстановки. Теперь же обстановка очень даже подходящая, вот тебя и взяло в оборот. У тебя очень слабая психика — но это не говорит о том, что ты слетела с катушек.

— Что мне делать? Как защититься от этого?

— Рационально смотри на вещи. Запомни одно — не бывает ничего сверхъестественного. Всё, что каким-то образом выходит за рамки нашего понимания — это всего лишь порождение наших собственных иллюзий, фантазий, и, конечно же, страхов. Нельзя давать страху овладеть твоим рассудком. Посмотри, это — наша Оля. Она не ведьма со светящимися глазами, а наша подруга.

Настя исподлобья взглянула на Олю. В её глазах всё ещё было заметно недоверие.

— Настюш, я не хотела тебя убить. Поверь мне, я не убийца и не злодейка, — Ольга решилась подойти к ней поближе.

— Нет, нет, не подходи! — та снова попыталась вырваться, но хватка Лиды была сильной. — Отпусти меня, Лида! Я не хочу, чтобы она ко мне приближалась! Я боюсь её! Не отдавай меня ей.

Настя извивалась подобно змее, и её ноги сминали ковровую дорожку на полу. Она действительно панически боялась Ольгу. Та остановилась, держась от них на расстоянии, чтобы не пугать подругу.

— Настя, успокойся! — повысила голос Лида. — Никуда я тебя не отпущу! Не хватало нам только бегать и искать тебя по всему кораблю! Пойми же, дура, так ты никогда не избавишься от своих страхов. И уж тем более не защитишься от них, если будешь подозревать во всех смертных грехах своих друзей! Это уже ни в какие ворота не лезет.

— Пожалуйста, не бойся меня, — Ольга протянула к ней руки. — Я действительно не знаю, почему тебе привиделись такие кошмары с моим участием. Поверь мне, я к этому не причастна. Я сама очень испугалась. Это была очередная галлюцинация. Возьми меня за руку, и ты убедишься, что я — обычный человек, а не ведьма какая-то.

Сделав осторожный шажок в их сторону, Оля опустила левую руку, а правую продолжала протягивать подруге, грустно улыбаясь.

— Ну же, возьми её за руку, — подтолкнула Настю Лида.

Но та не решалась. Было заметно, что в её душе шла самая настоящая борьба. Сейчас Настя уже не знала чему ей верить, а чему — нет. Слишком уж чётко запечатлелось в её памяти перекошенное ненавистью лицо Ольги и тусклый блеск холодного лезвия, направленного на неё. Она была похожа на несчастного ягнёнка, за которым пришёл мясник, чтобы забрать на бойню. Девушка ожидала страшного выпада в любую минуту, но Оля вела себя очень сдержанно, тактично, вкрадчиво подбираясь к ней всё ближе и ближе, плавными кошачьими движениями, как заклинательница змей. Её раскрытая рука ласково тянулась к ней, не выдавая никакой угрозы. И Настя, собрав волю в кулак, сделала ответный жест. Они коснулись друг друга пальцами, и сначала отдёрнули было руки, почувствовав необычный тёплый разряд между ними, но затем, уже уверенно сошлись в мягком рукопожатии. Рука Ольги была тёплой и сухой, совершенно безобидной. Уже совсем не верилось в то, что эта самая рука вообще могла когда-либо сжимать страшное оружие. И ледяные кристаллы страха, наполнившие сердце Насти таяли один за другим, под воздействием этой бескорыстной теплоты.

— Ну вот видишь, — сказала ей Лида.

Ольга улыбнулась.

— Теперь ты мне веришь? Убедилась, что я не чудовище, а простой человек?

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала Настя. — Наверное, действительно всё дело во мне.

— Всё в порядке, — захват руки стал крепче. — Давай я помогу тебе подняться.

Оля потянула её за руку, и Настя, поддерживаемая Лидой, неуверенно поднялась на ноги.

— Это действительно ты. Дьявол в тебя не вселялся. Он помутил мой рассудок, заставив поверить в то, что ты превратилась в монстра, — Анастасия снова расплакалась. — Прости меня, Олечка. Я не хотела тебя обидеть.

— Ты ни в чём не виновата, — Ольга обняла её. — Не плачь. Всё хорошо. Всё позади.

Лида, поднявшись с пола, отряхнула пыль, встретилась взглядом с глазами Ольги, кивнула в сторону Насти, стоявшей к ней спиной, и грустно усмехнувшись, покрутила пальцем у виска. Только Ольга понимала, что на самом деле всё гораздо сложнее. Если то, во что она сама не хотела верить, действительно имело место быть, значит всё, что раньше считалось неоспоримой догматичной реальностью, трещало по швам, рассыпаясь подобно песочному замку. Это ставило под вопрос все основы бытия, все правила и порядки. Рушило все законы. Переворачивало понимание сущего с ног на голову. Низводило человеческую бытность до ничтожно малой степени. Поэтому верить в это было нельзя. Терять нить реальности недопустимо! Ведь Ольга всегда мыслила прагматично, считая, что всё в этом мире можно охарактеризовать, всему есть логическое объяснение, всё подчиняется какой-то определённой системе. Теперь же, когда она столкнулась с чем-то иррациональным, проще было немедленно забыть об этом событии, не подвергая его здравому анализу. Она не могла верить в то, природу чего абсолютно не могла понять.

— Я больше не хочу здесь оставаться. Здесь страшно, — призналась Настя.

— Мы здесь не останемся, — заверила её Ольга.

— Ну что, разобрались наконец-то? — Лида подошла к ним, и положила Насте руку на плечо. — Я, пожалуй, схожу в ваш люкс, и посмотрю, что там такое зловещее кроется.

— Нет, не ходи! Не надо!

— Да ладно тебе. Наверняка там ничего особенного нет.

— Там действительно нечего делать, — подтвердила Ольга. — Грязища, все вещи разбросаны, бардак самый натуральный.

— Но мне же интересно посмотреть на эти «чёрные облака».

— Там их больше нет. Было одно, и то я разогнала. Да наверняка, это облако — ни что иное, как последствие от действия какого-то аэрозоля. Там полно всяких извращенческих приспособлений валяется. Может, они какой-то соблазняющий газ распыляли? Помещение-то не проветривалось.

— Нет. Это был сгусток ненависти, — шёпотом отозвалась Настя. — Ненависть там достигла такой концентрации, что обрела материальную форму. Это было облако отрицательной энергии!

— Сейчас не время для обсуждения всякой мистической лабуды, — отмахнулась Лида. — Нужно реально смотреть на вещи. Мне кажется, что вам вообще всё это причудилось.

— Не исключено, — Ольга вздохнула. — Но мы определённо можем сказать, что у нас нет абсолютно никакого желания оставаться здесь. Если хочешь, можешь занимать чистый люкс, а мы с Настей идём искать другую, более подходящую каюту, пусть и без роскоши. Да, Настя?

— Да.

— Да бросьте вы, девчонки, здесь же так клёво! Представилась уникальная возможность почувствовать себя людьми из высшего общества. Почти королями! Если хотите, поселимся в моём люксе все вместе. Там есть где разместиться. Давайте?

— Нет, — в один голос ответили подруги. — Ты как хочешь, а мы уходим отсюда.

— Но куда вы пойдёте?

— Сначала, полагаю, следует зайти на кухню. Если верить Серёже, там есть что перекусить. Нам не мешало бы подкрепиться, полдня уже ничего не ели. А потом поищем себе каюты на второй палубе. Там поспокойнее.

— Зря, зря вы так, — расстроено произнесла Лида.

Ольга и Настя, больше ничего ей не говоря, прошли мимо, и направились прочь по коридору.

— Ну что мне с вами делать? Подождите! Я с вами! — Лидия бросилась следом за ними.

Когда обещают что-то, клянутся в любви, ты веришь этим словам, хотя чувствуешь, что они бесплодны, как шелест листвы осеннего листопада. И душа бьётся, словно в клетке, получая болезненные раны от её прутьев. Холодный разум сходится в смертельной битве с горячим сердцем. Мысли двоятся. Ты вдруг понимаешь, что находишься на станции метро, мимо которой проносится её электричка. Вагон останавливается, двери открываются. Она стоит за мутным стеклом, держась за поручень, и смотрит на тебя. И говорит, «Я люблю тебя». Слова слетают с губ и несутся навстречу тёплой волной радости. И уже кажется что всё позади: ожидание, сомнения, муки, тревога и тоска… И уже кажется, что это навсегда. Что тебя любят также, как любишь ты. И слышишь только собственное сердце, которое замирает от счастья. Но не замечаешь реального. Того, что она всё ещё в вагоне электрички. И она не думает из него выходить на твой перрон. Через пару мгновений стальные двери безысходности сомкнутся, скрывая её от твоих глаз, и электричка умчится дальше — к следующей станции. Но смиришься ли ты с этим?

Девушки вернулись в кают-компанию, а из неё по маленькой винтовой лестнице спустились на камбуз, уныло освещаемый светом, сочащимся сквозь маленькие окошечки. Всё здесь было аккуратно, уютно и чистоплотно. Экипаж корабля соблюдал чистоту. Никакого видимого беспорядка. Лишь пыльное запустение.

Поиски продуктов питания моментально дали положительные результаты. Девушки прошлись по шкафам и полочкам, и на обеденном столе камбуза тут же начали выстраиваться первые съедобные трофеи: коробки с печеньями и крекерами, упаковки галет, ржаные сухарики и даже пачка картофельных чипсов. Были также найдены макароны, но их пока решили к делу не приобщать и оставили в покое.

— Неплохо. Даже очень неплохо, — Лида окинула взглядом обнаруженную снедь. — От голода мы точно не умрём.

— Самое главное, чтобы всё это было съедобным. А то, как бы зубы не поломать, — Ольга открыла коробку с крекерами и вытащила один для пробы. — Надеюсь, что не отравлюсь.

Она положила крекер в рот и с хрустом его прожевала.

— Ну, как? — буквально заглядывала ей в рот Лида. — Есть можно?

— Угу, — кивнула Оля. — Даже очень.

Она протянула ей коробку. — Немного пересохли, но ничуть не испортились… Да что им сделается?

— Ммм. Отличные крекеры! — распробовала их Лидия. — Солёненькие. Класс! Ой, я наверное съем всю пачку. Вы не против?

— Да ешь сколько влезет. Здесь всё халявное, — Ольга вздохнула и, подойдя к раковине, открыла кран, но воды не было.

Плотно закрыв вентиль, она снова вернулась к столу, разочарованно вздохнув и задумавшись.

— А я нашла консервы, — Настя принесла две небольшие баночки с тушёнкой. — Там ещё, кажется, рыбные есть.

— Сгущёнка есть? — спросила Лида.

— Н-нет, вроде бы.

— Жаль.

— То, что еды здесь в достатке — это очень даже хорошо, — рассуждала Ольга. — Но я так и не обнаружила нигде питьевой воды. Это уже заставляет побеспокоиться.

— А вон — на полке, какие-то бутылки, — с набитым ртом произнесла Лида, указывая на дальнюю полку в углу.

— Это уксус, — объяснила Настя. — Я уже посмотрела.

— Уксусом не напьёшься. Надо искать воду, — Ольга взяла со стола чипсы и отправилась к двери. — Берите что-нибудь с собой, будем жевать по дороге. Остальное оставим здесь — никто не украдёт, я думаю. Да, кстати (она с укоризной взглянула на Лиду, уплетающую крекеры за обе щёки), не рекомендовала бы я тебя пока набивать желудок сухомяткой. Захочется пить — где воду возьмёшь? А пить тебе после этого обязательно захочется.

— Ой. А мне уже хочется, — Лидия тут же оторвалась от крекеров, взволнованно на неё посмотрев.

— Вот видишь? Не налегай пока на сухой паёк. Идём на поиски воды.

— А может стоит холодильник открыть?

— Холодильники будем осматривать в самый последний момент, в том случае, если больше нигде воды не найдём. Они простояли отключенными чёрт знает сколько времени. Представляете, какой в них сейчас стоит запашок? Откроем холодильники, и здесь моментально образуется самая настоящая газовая камера.

— Ты права. Холодильники пока трогать не будем.

— Рада, что вы меня поняли, — Ольга довольно улыбнулась.

Порой мне хочется умереть. Просто так. Точнее, умереть мне хочется всегда, но временами желание это становится особенно сильным. И дело вовсе не в слабости, не в несчастиях, неудачах или тоске. А в том, что жить не интересно. Словно всё то, что было назначено моей душе для постижения в этом мире, она уже постигла в предыдущих своих воплощениях. Задаю себе вопрос, «что я здесь делаю?» А действительно, что? Почему обладаю даром прорицания, сверхъестественной интуицией и подсознательным предчувствием того, что ещё не свершилось? Почему я родился человеком, а не «куклой»? Не знаю. Нет ответа. Может стоит положить всему этому конец самостоятельно, не дожидаясь распоряжений свыше? Выбрать классический суицид? Нет. Это уже совсем неинтересно. А вдруг жизнь что-то мне готовит впереди? Что-то грандиозное! А я этого не узнаю. Хотя, что она может готовить в моём теперешнем положении? Лишь забвение…

Что это? Опять таинственный голос? Нет. Обычное воспоминание. Неожиданно воскресшее прошлое. Строчки из письма, оставшегося без ответа. Непонятно, чем оно навеяно? Как это всё вообще связано между собой? Некому дать ответ. И незачем искать ответа у пустоты.

Девчонки продолжали осмотр заброшенного камбуза. На центральном столе виднелись густо покрытые пылью разделочные доски, на которых всё ещё лежали мелко порезанные овощи, засохшие до неузнаваемости. Заплесневевшее и одеревеневшее от времени мясо, съёжившийся сыр, рыба, давно ставшая вяленой, раскатанное тесто, превратившееся в камень. На полу валялся скомканный передник кока.

— Здесь была кухня? — спросила Настя.

— Да.

— Столько бутылок, и все пустые, — ворчала Ольга, копаясь в кухонном шкафу. — Как назло!

— А я кое-что нашла! — раздался восторженный возглас Лиды.

Обернувшись, подруги увидели, что та указывает на диспенсер, виднеющийся в углу. Большая пластиковая бутыль, заправленная в него, была наполнена водой до половины. Рядом с диспенсером, как и полагается, торчали одноразовые стаканчики. Выдернув один, Лида дунула в него, выдувая пыль, и, подставив к крану, нажала на синий рычажок. Вода, приятно журча, полилась в стакан. Когда тот наполнился, девушка поднесла его к губам, и, предварительно понюхав воду, сделала осторожный глоток.

— Ну что? Можно пить? — спросила Ольга.

— Немного затхлая, — поморщилась Лидия. — Чем-то попахивает слегка. Но пить можно.

И она залпом осушила весь стакан.

Следом за ней воду попробовала Ольга, и со словами: «Да ничем она не пахнет. Застоялась и всё. Пить можно», передала стакан Насте.

— Теперь и вода у нас есть, — удовлетворённо констатировала Лида.

— Здесь примерно литров пять, — на глазок определила Ольга. — На первое время нам хватит, но если мы здесь задержимся, то…

— Не задержимся. Не сегодня-завтра, нас найдут.

— Найдут обязательно. Но нужно быть готовыми ко всему. Хотя, если здесь стоят такие автоматы, то наверняка есть и бутыли, которыми они заправляются. Нужно поискать место где их складировали.

— Только давайте займёмся поисками завтра. А сейчас предлагаю набрать воды в пластиковую бутылку, взять какой-нибудь еды и отправиться, наконец, по каютам. Лучше найти их пока светло, нежели лазить по ним в темноте, — предложила Лидия.

— Согласна.

Отыскав чистую пустую бутылку, девушки набрали в неё воды, после чего покинули камбуз.

Трудно отыскать Человека в толпе. Чем пристальнее всматриваешься, чем тщательнее отбираешь — тем безнадёжнее становятся твои попытки, тем дальше ты от истины. А Человек-то рядом. Он сам тебя нашёл. Не потому, что искал, а потому, что, так же как и ты, ждал этой встречи всю свою жизнь. Боже, благодарю тебя за то, что ты даёшь нам друзей наших!

Далее — за камбузом, располагался просторный ресторан с аккуратными столиками, покрытыми белыми скатертями. Миновав его, подруги вышли к изогнутой лестнице, ведущей на верхний ярус, где находились бар и танцпол. Там также стояло несколько столиков, размещённых вокруг танцпола, и великое множество всевозможных предметов, относящихся к дискотечной атрибутике: зеркальные шары, цветомузыка, ультрафиолетовые лампы и стробоскопы. Напротив стойки бара высился диджейский пульт, а по углам располагались колонки высотой почти в человеческий рост. Свет проникал в этот зал только с лестничного прохода в ресторан, прекрасно освещённый благодаря многочисленным окнам, поэтому бар находился в полной темноте. Скупые отблески немного освещали его стойку, но то, что находилось на полках — скрывал полумрак. Троица остановилась посреди танцпола.

— Вот здесь народ, наверное, зажигал, — представила Лида. — Чего тут только нет.

— Какая разница? Всё равно ничего не работает, — ответила Ольга. — Пойдём отсюда.

— Подожди. Давай сначала посмотрим, что есть в баре? Там наверняка есть Мартини.

— Потом будем спиртное искать. Сначала надо найти каюты. Где здесь выход?

— Я видела выход в ресторане, — сказала Настя.

— Отлично. Пошли обратно. Сюда мы зря припёрлись, — Ольга развернулась и направилась обратно.

Анастасия и Лида безропотно пошли за ней следом. Пройдя через ресторан, девушки миновали двери, и оказались в одном из коридоров «жёлтой» палубы.

Здравствуй. Добро пожаловать на борт. Твоя каюта ждёт тебя. Не волнуйся. Я скажу, какая из них — твоя. Её номер — 54. Запомни. 54. В ней ты будешь в полной безопасности. В ней будет всё, что тебе необходимо. Сейчас ты правильно идёшь, молодец. Главное, никуда не сворачивай. И не забудь. N54.

Голос был таким чётким, таким реальным. Нет, она не могла подумать об этом сама. Это также не могло всплыть из её воспоминаний. Это произнёс кто-то способный общаться с ней телепатическим путём… Да что за бред?! Наверное, она теряет рассудок. Что-то сводит их с ума по очереди: сначала Настю, а теперь и её — Ольгу. Она потёрла глаза и сделала глубокий вдох. Дышать было тяжело. Закисший воздух, наполнявший коридор, который длительное время не проветривался, с каждым новым вдохом нагонял в тело дополнительную ватную слабость. В мозг поступало всё меньше кислорода. Веки были тяжёлые и больные. Глаза слезились. Всё сильнее хотелось спать. Но нужно было бороться с этим. Нужно было искать каюту N54… А почему именно эта каюта? В глубине души, обгоняя тревогу, росло любопытство. Что в той каюте? Почему Ольга будет там в безопасности? Голос был таким добрым, таким искренним. Кажется, он действительно желал ей добра… Нет, всё-таки это был её собственный внутренний голос. Её интуиция — безотказное средство самосохранения.

Подруги двигались мимо шеренги закрытых дверей, кажущихся безликими и однообразными, различающихся только по номерам. Достаточно было остановиться перед любой из них, открыть и войти внутрь. Но что-то упорно тянуло Ольгу дальше. Что-то её отталкивало от остальных кают, словно в них скрывалось нечто зловещее. Теперь она поняла, что ощущал Сергей, когда нёс бесчувственную Настю по подобному коридору. Скорее всего, он чувствовал то же самое. Опасность, скрывающуюся в закрытых каютах.

Они шли всё дальше, и пыль с ковровой дорожки медленно поднималась в воздух каждый раз, когда их ноги ступали на неё. Настя и Лида почему-то не спрашивали Ольгу о том, куда она так уверенно направляется. Может быть, они подсознательно избрали её своим лидером, а может, им не хотелось сейчас думать самостоятельно, и они бездумно положились на выбор подруги. Шаг за шагом, дальше и дальше по коридору.

Стой!

Ольга остановилась так неожиданно, что идущая следом за ней Лида не успела вовремя затормозить, и натолкнулась на её спину.

— Что? — удивлённо спросила она.

Оля медленно перевела взгляд на дверь каюты, возле которой они остановились, и сердце её затрепетало. 54! Та самая!

— Ты чего тормозишь? — не дождавшись ответа, повторила вопрос Лидия.

— Мы пришли, — Ольга повернулась к двери, и открыла её. — Остановимся здесь.

— А почему именно здесь?

— Просто так. Какая разница, где? — она вошла в каюту.

Подруги вошли следом за ней. Каюта была невелика, но вполне уютна. Она включала в себя две кровати, столик, шкаф и отгороженную кабинку санузла, где практически впритык размещались душ, раковина и унитаз. Обе кровати аккуратно заправлены. На столе пылится небольшой вентилятор, рядом с которым разложены какие-то бумаги. Благодаря широкому окну в каюте было очень светло.

— А что? Здесь неплохо, — произнесла себе под нос Оля, разглядывая помещение. — Очень даже симпатично.

В её душе на мгновение вспыхнуло непонятное разочарование в том, что вопреки всем её ожиданиям, ничего особенного в этой каюте не находилось. Но вскоре оно улетучилось.

— Всё равно, с люксом не сравнится, — поморщила нос Лида.

— Мы тебе, по-моему, русским языком сказали: нравится люкс — оставайся в нём. Никто тебя не неволит. А мы разместимся в этих каютах. В них как-то поспокойнее. Если хочешь — возвращайся в свой люкс.

Лида не стала ничего отвечать.

— Как тебе здесь? — Ольга повернулась к Насте.

— Не знаю, — та пожала плечами. — По крайней мере, мне кажется, что здесь безопаснее, чем там — в люксах.

— Мне тоже.

Они выложили принесённые продукты на стол и расселись на кроватях. Теперь можно было спокойно отдохнуть и перекусить. Печенья и вода сразу пошли в дело. Девушки успели основательно проголодаться.

— Э-эх. Обед у нас сегодня удался на славу, — пошутила Лидия, хрустя крекером. — Прямо скажем, диетический.

— Ну, как показал предварительный осмотр корабля, продуктов пригодных к употреблению осталось на нём предостаточно. Крекеры и печенья — это, конечно же, баловство. Но вот из консервов и макарон уже можно будет приготовить что-то серьёзное. Хлеба нет. Это плохо. Зато есть сухари. Это хорошо.

— А как варить будем? — спросила Настя.

— На кухне я видела две газовых плиты. Они могут работать без электричества. Наверняка газ в баллонах имеется. Вот только воды у нас маловато, но мы её ещё поищем.

— Мы так рассуждаем, словно собрались остаться здесь на целый месяц, — усмехнулась Лида. — Лично я не намерена задерживаться здесь надолго!

— А разве у нас есть выбор? Нужно быть готовыми ко всему. Никому из нас не хочется здесь куковать дольше одного дня, но что поделать?

— Искать способ выбраться отсюда. В рубке однозначно есть радиостанция. Мы должны послать сигнал бедствия.

— Наши ребята этим займутся. Если уже не занялись.

— Сколько они там ещё провозятся?

— Сколько бы не провозились. Не думаю, что у нас получится сделать это быстрее, чем у них. Я немного разбираюсь в радио, но наверняка Гена с Ваней разбираются в нём лучше меня. А если честно, мне сейчас тупо не охота возиться с радиодеталями. Ничего не соображаю. Голова кругом идёт.

— Да уж. Сегодня мы хватанули впечатлений под завязку, — Лида прижалась спиной к стене и принялась рассматривать коробку с крекерами.

— Жестокая ирония судьбы. Наша яхта столкнулась с кораблём, который уже потерпел крушение, — Ольга толкнула лопасть вентилятора, и его пропеллер сделал несколько оборотов.

— А разве такое может быть, чтобы тонущий корабль вдруг перестал тонуть и продолжил плавать сам по себе?

— Ещё как может. Я читала об этом. Очень часто происходило так, что корабль, вроде бы уже идущий на дно, оставался наплаву и продолжал плавать по воле течений. Такие корабли всегда представляли большую угрозу для других кораблей, которые, сталкиваясь с ними, как наша яхта, получали серьёзные повреждения и пробоины. За «кораблями-призраками» иногда даже вели охоту военные корабли.

— Вели охоту? Как?

— Да очень просто. Разыскивали мёртвый корабль, и топили его.

— Интересно.

— Да уж. Вот только такие отказывающиеся тонуть корабли, обычно плавали сильно погрузившись в воду. В этом заключалась опасность, их было плохо видно издалека. А ночью и в тумане — вообще не видно. В нашем случае, если верить Генке, корабль и не думал тонуть. Значит, он может относиться к разряду заброшенных кораблей. Тут уже совершенно зловещая история представляется.

— Какая?

— Ну, например, этот корабль могли захватить бандиты. Захватили, разграбили и бросили.

— Бандиты… Сомалийские пираты, что ли? — усмехнулась Лида. — Далековато забрались.

— Почему сразу сомалийские? Местные. Может быть террористы какие-нибудь. Откуда мне знать? Больше ничего в голову не лезет, — Ольга отхлебнула воды из бутылки.

— Террористы в Чёрном море?

— А почему бы и нет? В этих местах война ближе, чем ты думаешь. И потом, я не особо разделяю версию о том, что пассажиры и экипаж всего лишь на всего испугались взрыва. Если этот взрыв не потопил корабль и его последствия удалось благополучно локализовать, то почему бы им не остаться на борту? Допустим, они быстренько попрыгали в шлюпки, но ведь должен был остаться кто-то, кто заделал пробоину, заварил трещину и откачал воду из трюма? Поняв, что судно не утонет, люди должны были вернуться на него, когда опасность миновала. Так почему они не вернулись, уплыв на шлюпках непонятно куда?

— Может быть, берег рядом видели? Или другое судно пришло к ним на помощь?

— Хорошо, предположим. Но что им помешало, добравшись до берега, или до другого корабля, сообщить о трагедии? Покинутый корабль должен был отбуксироваться в док для ремонта, а не оставляться без присмотра, становясь угрозой для других судов. Не-ет. Что-то здесь всё-таки не так.

— А если они так и не добрались до берега? — тихо спросила Настя.

— Кто?

— Те, кто на шлюпках. Они не сообщили никому о трагедии потому, что сами не доплыли до суши.

— Господи, какие страшные вещи ты говоришь! — замахала на неё руками Лидия. — Даже думать об этом не хочу! Все спаслись, все выжили… А почему корабль бросили — да какая нам разница?! Главное, что он не тонет, и здесь вполне комфортно. И вообще, нас скоро спасут! Понятно?

— Куда уж понятнее? — рассмеялась Ольга.

За окном висел туман, плотный как вата. Никакие посторонние звуки не различались. Даже необычные голоса, звучавшие в сознании время от времени, прекратились, будто бы их и не существовало никогда. В каюте было очень спокойно, тревожные мысли отступали, и потихоньку начали забываться кошмарные воспоминания, связанные с гибелью яхты. Словно они целенаправленно плыли куда-то, по заранее запланированному маршруту. Казалось, выйди на палубу, и увидишь гуляющих по ней пассажиров. Но это был лишь бессознательный мираж, порождённый успокоением. Все это понимали.

— А как вы думаете, девочки, существуют ли параллельные миры? — неожиданно спросила Настя.

— Это ты к чему? — чуть не подавилась крекером Лида. — С чего это вдруг такой вопрос?

— Да просто. Подумала о том, одинок ли наш мир, или же имеет «братьев», похожих на него? Глупости, наверное.

— Действительно, глупости. Не забивай себе голову всякой ерундой.

— Некоторые учёные считают, что параллельные миры существуют, и люди проникают в них, когда засыпают, — заметила Ольга. — Лично я считаю, что всё это выдумки. Но решительно отрицать существование подобных миров так же не берусь. Просто доказательств их существования пока никто не нашёл.

— Вот именно! Доказательства не найдены, — Лида протянула руку. — Дай-ка мне водички.

Сделав жадный глоток из переданной ей бутылки, она продолжила, вытерев губы тыльной стороной кисти:

— Всё это пустые разговоры. Глупости.

— Может быть, — Настя потупила взгляд.

Они вновь замолчали на несколько минут, после чего их разговор перешёл в обыденное русло, вернувшись к проблемам и интересам оставленным на берегу. Подобно гудению летающей по комнате мухи, человеческая речь вилась от стены к стене, разбивалась об стекло и эхом устремлялась в вентиляционную вытяжку, по которой неслась дальше, замирая налету и, резонируя в глухих стенах, затихала где-то в непроглядных и непролазных кишках металлических воздуховодов.

Он слушал их, плотно припав к прохладной стене, кусая губы от волнения, каждым атомом превращаясь в слух, рисуя образы в своих восприятиях, тая подобно весеннему снегу. Он жадно пытался разбирать слова, но не понимал ничего кроме прерывистого шелестения. Всё, что он мог различить, это трепетное понимание того, когда начинала говорить она, и когда замолкала. Но сейчас ему было достаточно и этого. Она была уже совсем рядом. Это вызывало в его душе безумную радость, кипящую в сердце буйным вулканом, истекающим потоками раскалённой лавы забытых чувств. Но, вместе с этим, он понимал к каким страшным и необратимым последствиям может привести её наивный интерес, который может возникнуть спонтанно, в любую минуту. И какая череда жутких испытаний ждёт их всех, и его в первую очередь, в этом случае. Ведь для чего-то же оно всё это устраивало! Что-то зловещее и подлое таилось в его непонятном замысле. Но что бы там ни было, он будет продолжать с ним сражаться, не поддаваясь на дьявольские провокации. Ведь даже то, что она теперь рядом — уже придаёт ему сил. Дарит волю к победе. И он нежно погладил дрожащей рукой гладкую стену, представляя, что это её щека. Нет! Он никому не даст её в обиду!