Хо

ГЛАВА XVIII

Сознание вернулось к Ольге неожиданно. Она вдруг поняла, что сидит в своей каюте, в окружении друзей, и о чём-то говорит.

— …разобраться с этим необходимо… — догадавшись, что до этого она говорила вообще непонятно о чём, Вершинина запнулась и остановилась, лихорадочно пытаясь вспомнить тему разговора, но так и не смогла.

Однако, ребята собравшиеся в каюте, судя по всему, не обратили на это внимания. Скорее всего, Оля уже успела сказать все основные вещи.

— Раньше надо было разбираться, — с горечью произнёс Сергей и утёр глаза. — Не уследили. Проворонили. Какого человека потеряли! Идиоты… Эх, Ванька, прости нас. Прости…

— Прощения просите? — Лида, сидящая на кровати напротив Ольги, подняла голову.

Она выглядела крайне жутко. Серое лицо, ввалившиеся покрасневшие набухшие глаза с широкими красными кругами вокруг них, искусанные губы. На неё было страшно смотреть. Даже голос стал скрипучим, утробным, неприятным.

— Каетесь? Заняться-то вам больше нечем. Из-за вашей нерасторопности мы уже потеряли троих. Что делать собираетесь, господа мужчины? Отправитесь в ресторан, устроите поминки по другу, опять нажрётесь как свиньи, благо водки там ещё много осталось. Хватит чтобы нас всех на тот свет проводить. И опять до завтра будете хрюкать, пуская пузыри? И ещё одну ночь проведём на этом корабле? И опять завтра кого-нибудь не досчитаемся?

— Мы не собираемся напиваться, — сухо ответил Осипов.

— Тогда почему вы до сих пор здесь торчите? Почему не чините кран? Почему не спускаете шлюпку на воду? Чего вы ждёте? Чего?!

— Да. Она права, — кивнул Сергей. — Нечего нам тут рассиживаться. Ваню уже не вернуть. Но мы ещё можем спастись сами.

— Сначала ты должен прийти в себя. В таком состоянии заниматься ремонтом нельзя. Надо хоть немного успокоиться, — ответил Геннадий.

— Я спокоен! — воскликнул Серёжка, и добавил уже гораздо тише. — Я спокоен, Ген.

— Тогда пошли.

— Вам нужна какая-нибудь помощь? — осведомилась Ольга.

— Приготовьте провизию, сложите её в водонепроницаемую упаковку. Медикаменты, фальшфейеры, одеяла потеплее… Да, и тёплую одежду поищите — пригодится, — распорядился капитан.

— Хорошо.

Гена и Сергей вышли из каюты. Сразу после того, как за ними закрылась дверь, Лидия закрыла лицо руками и разрыдалась. Напрасно Ольга пыталась её успокоить. Та была безутешна. Потеря любимого человека была для Лиды слишком тяжёлым ударом. Сейчас бесполезно было её утешать, и Оля это прекрасно понимала. Подруга не реагировала на её слова и прикосновения. Минут пятнадцать она рыдала навзрыд, затем, ещё столько же времени просто плакала. В конце концов, выплакавшись, девушка умолкла, посидела немного, вытирая слёзы, и, издав протяжный дрожащий вздох, похожий на всхлип, поднялась с кровати. Качаясь, она отправилась в душевую кабину, после чего оттуда послышался шум воды. С трудом сдерживая слёзы, Ольга внушала сама себе:

— Нельзя давать волю слезам. Нельзя плакать. Нужно держать себя в руках. Не сдаваться. Быть крепкой.

Но, не смотря на эти убеждения, слёзы сами собой катились по её щекам. Она не могла их удержать, как ни старалась. Очередное горе, свалившееся на них, было невероятно тяжким. Именно сейчас, когда шок отступил, и осознание произошедшего стало восприниматься ей в полной мере, Ольга особенно это прочувствовала. Её друга, Ивана больше нет. Он умер. Отправился в мир иной. И его больше не будет никогда. Никогда они не услышат его звонкий заразительный смех, забавный голос, озорные шутки. Никогда не увидят его весёлые гримасы и кривляния. Никогда больше он не поиграет с ними в волейбол и не сходит на дискотеку. Никогда, никогда, никогда!!! Боже, как же это ужасно — знать что дорогого человека не будет больше в числе живых. Как же не хочется в это верить. Как невыносимо больно признавать этот жестокий факт. Но делать нечего. Его уже не вернуть. Значит надо заставить себя смириться.

Плеск воды прекратился, и умытая Лида вышла из душевой кабины.

— Пойдём собирать вещи, — хрипло произнесла она, взглянув на Ольгу распухшими воспалёнными глазами.

Та безропотно поднялась с кровати.

До камбуза девушки шли молча. Придя на судовую кухню, обе начали собирать продукты и складывать их на стол, продолжая сохранять молчание. Неизвестно, сколько бы ещё времени продолжалось это безмолвие, если бы Ольга вдруг не решилась первой нарушить его, о чём впоследствии сильно пожалела.

— Давай всё будем складывать раздельно, — предложила она. — Чтобы потом не разбирать эту кучу.

— Без тебя знаю, как нужно складывать, — грубо ответила Лида.

— Я же только предложила.

— Вот и складывай как тебе нравится. А меня учить не надо. Мне и без тебя тошно.

— Лид, я вовсе не хотела навязывать тебе свою волю. Если тебе нравится — пожалуйста, поступай как считаешь правильным. Давай сейчас не будем ссориться? Поверь, мне тоже очень тяжело.

— Если тебе тяжело, то держи свои мнения при себе. И нечего на меня давить.

— Разве я давлю на тебя?

— А что, по-твоему, ты делаешь?!

— Прошу тебя, успокойся.

— Не надо меня успокаивать! Надоело слушать! Вы все заодно! Сговорились! Из-за вас мы здесь! Из-за вас погиб Ваня! Сволочи! Идите вы к чёрту! Ненавижу!

Выкрикнув это, Лидия со злостью швырнула на пол то, что держала в руках, а затем смахнула со стола собранные ими продукты. Банки, громко зазвенев, раскатились по полу, заставив Ольгу вздрогнуть. Яростно пнув коробку с крекерами, Лида взвыла, одолеваемая очередным приступом истерики, и, рыдая, бросилась прочь с камбуза.

Оля не стала её догонять, понимая, что этим она ничего не добьётся и лишь сильнее разозлит Лидию. Проводив её взглядом, она вздохнула и опустила голову. Лида придёт в себя, успокоится, вернётся, и извинится перед ней за свою резкость. Ведь она сорвалась на неё в порыве истерического исступления, а не по злобе. Можно понять её состояние. Нельзя винить человека, который несколько часов назад лишился самого дорогого в своей жизни.

Всё это Ольга прекрасно осознавала, но в глубине души ей всё равно было обидно. Ведь она тоже очень страдала из-за потери Ивана, и выслушивать необоснованные обвинения в свой адрес ей сейчас было особенно неприятно. Переборов в себе эти чувства, она вытерла глаза, и начала собирать с пола разбросанные Лидой продукты. Нужно было всё собрать во что бы то ни стало. Они должны быть подготовленными к немедленному отправлению. Господи, скорей бы покинуть этот кошмарный корабль.

Когда девушка склонилась над столом, собираясь раскладывать приготовленные продукты по сумкам, из её кармана что-то выпало. Шмыгнув носом, и смахнув катящуюся по щеке слезу, Оля бросила взгляд на упавший предмет, но тот уже успел скрыться за сумкой. Она успела заметить лишь мелькнувший хвостик.

— Лиша, это ты? — не дождавшись ответа, Ольга отодвинула сумку и увидела ящерку, прячущуюся за ней.

— Ты зачем выскочила? А вдруг Лида сейчас вернётся? А ну полезай обратно в карман! — строго произнесла Оля.

— Не хочу, — Лиша весело ей подмигнула. — Мне скучно в кармашке. Я хочу немножко побегать — размять лапки.

— Ох, ну хорошо. Только далеко не убегай. Не хочу, чтобы опять повторилась вчерашняя история.

— Спасибо! — ящерка побежала по столу, обегая чашки и банки.

Появление Лиши немного отвлекло Ольгу от траурных мыслей. Чувство давящего одиночества сразу отступило, и работа начала спориться. Искоса поглядывая на свою маленькую питомицу, она ловко укладывала продукты в сумку, отметив, что руки её перестали дрожать, а слёзы больше не застилали глаза.

Вместе с этим, её сознание вновь посетили думы о неадекватности происходящего. Она поймала себя на мысли, что уже испытывает потребность в иллюзиях, что ждёт не дождётся возвращения в нереальный мир Евгения — туда, где сбываются мечты и ждут новые приключения. Пусть там тоже бывает страшно, но, по крайней мере, там не так тоскливо, как здесь. К тому же, там она не одна. Там есть Женя, который никогда её не оставит и не предаст.

Эта почти наркотическая тяга обрела контроль над её разумом и влечёт, влечёт её прочь из реального мира — в страну вечной фантазии. Но ведь это же неправильно… Это как-то нерационально, нетипично, неестественно. Разумный человек должен оставаться приверженцем реальных вещей. Она всегда так считала. Логика — прежде всего, следует чётко разграничивать бесплотные фантазии и материальные основы. Как не существует мира по ту сторону зеркала, так и не может существовать физического воплощения обычной иллюзии… Галлюцинации, выдумки. Не бывает говорящих ящериц. Не бывает искусственно сконструированных измерений. Не бывает астральной проекции и сноходцев, путешествующих по иллюзиям. Не бывает, не бывает, не бывает! Бывают сновидения, не имеющие ничего общего с реальным миром. И бывают галлюциногены, вызывающие запредельные видения и ощущения.

Хо нет, Жени нет, и Лиши нет. Но ведь если их нет, значит… Ольга зажмурилась и потёрла глаза. …значит остаётся полная бессмыслица. Чёрная дыра, внутри которой она болтается, словно в вакууме.

Впервые она поймала себя на мысли, что если их действительно не существует в реальности, то ей бы очень хотелось, чтобы они были. Странные, почти бредовые мысли, но, тем не менее. Не смотря на весь тот кошмар, в который она погрузилась за последние дни, эта троица подарила ей нечто новое, чудесное, бесценное. Они раскрасили её мир всевозможными красками, заставив балансировать между небывалой красотой и ошеломляющим ужасом, заставив задуматься о многих вещах, открыв двери для новых невероятных открытий. Они подарили ей новую жизнь — насыщенную, яркую и… Страшную.

Побегав по кухонному столу, Лиша, не найдя чем себя развлечь, заприметила скатерть, свисающую с полки. Краешек этой скатерти спускался очень низко, и его можно было достать. Подбежав к нему, ящерка нацелилась и, подпрыгнув, ухватилась зубами за уголок, повиснув на нём. Дёргая лапками и извиваясь, она начала раскачиваться из стороны в сторону. На самом краю полки была сложена посуда. Скатерть, на которой она лежала, поддаваясь настойчивым рывкам Лиши, стала сползать к краю, увлекая кухонную утварь за собой, пока та в конце концов не обрушилась вниз, сопровождая своё падение громогласным звоном и грохотом. Не ожидав этого, Ольга подпрыгнула, моментально придя в себя.

— Лиша!

Кинувшись к упавшей посуде, она начала искать Лишу. Но той нигде не было. Её завалило тарелками, чашками и стаканами. Наконец, подняв очередную тарелку, Оля обнаружила ящерку под ней. К счастью, она не пострадала. Тарелка накрыла её куполом. Слегка оглушённая Лиша глядела на девушку озорными глазёнками и улыбалась.

— Ну что за хулиганка такая?! — Ольга подняла её со стола. — Почему ты всегда лезешь куда не надо?!

— Я не хотела. Я думала, что они не упадут.

— Серьёзнее надо быть. Сколько можно баловаться? — Оля с опаской покосилась на открытую дверь камбуза — не бежит ли кто на шум, и, заметно понизив голос, продолжила. — Такая маленькая, а шуму от тебя как от урагана. Сейчас все сбегутся сюда, доиграешься.

— Они не услышат.

— Ага. Лида же услышала.

— Она услышала тебя, а не меня.

— Хватит пререкаться. Я ещё раз прошу, веди себя потише, пожалуйста. Не подводи меня.

— Я виновата, — грустно пропищала ящерка. — Мне хотелось немного повеселиться. Ты ведь не хочешь со мной играть.

— Мне сейчас не до игр.

— А может, ты не умеешь?

— Послушай, Лиша, давай сейчас не будем спорить на эту тему? Я знаю, что тебе хочется поиграть, но у меня сейчас совершенно нет настроения для этого. Мои друзья гибнут. И мы пока не можем выбраться из этой смертельной западни. Как тут можно веселиться?

— Я всё прекрасно понимаю. Но ведь и зацикливаться на трагизме ситуации тоже нельзя. Иначе она поглотит тебя, как и твоих друзей. Иногда нужно на какое-то время забыть обо всём, и отвлечься. Лучше всего этому способствует хорошая игра.

— Наши взгляды на жизнь рознятся. И у меня нет ни сил, ни желания выяснять, кто из нас прав. Пойдём лучше в каюту. Я неважно себя чувствую после того, как Лида на меня накричала. Как ты думаешь, мне нужно сходить, поискать её?

— В данном случае это нецелесообразно, — ответила Лиша. — Успокоить её ты вряд ли сможешь. Лишь подольёшь масло в огонь своим преследованием.

— Я тоже так думаю. Но меня беспокоит её уединение. Все мои друзья уединялись прежде чем погибнуть.

— Поверь мне, — ящерка мягко положила лапку ей на палец. — Сейчас ты ничего не можешь поделать. Оставь всё как есть.

— Бездействие меня угнетает.

— Понимаю. Но и ты пойми тоже. Своими действиями ты лишь усугубишь и без того гиблую ситуацию. Доверься мне, и иди в свою каюту — отдыхай.

Закусив губу, Ольга кивнула, и, усадив ящерку в карман, отправилась к выходу.

Лидия не понимала, куда она идёт и зачем, пока не остановилась на красной палубе, возле люксов. В её голове царил полнейший сумбур. Она уже не помнила, за что сорвалась на Ольгу, но раскаиваться ни в чём не собиралась. Ей некого было винить, и не за что было зацепиться. В бессильной злобе, она пыталась отыскать виноватого — того, кто разрушил её жизнь, лишив её счастья. Но винить было некого. Толстый Вовка, являвшийся олицетворением её презрения — отбыл в мир иной. А на мёртвых грешить не положено, даже в таком невыносимом состоянии, как у неё сейчас. Как бы ни было тяжело, нельзя ворошить покой усопших, тем более что они, если задуматься, были такими же жертвами, как и она сама.

Однако, злость приносила небольшое утешение, поэтому Лида начала клеймить выживших друзей, обвиняя их во всех бедах: начиная от организации этой роковой поездки, и заканчивая непосредственно смертью Бекаса. Они были виноваты все! Все! Они до сих пор тянут время! Ни мычат, ни телятся! Бездействуют, словно им нравится оставаться на этом, богом проклятом корабле. А может они действительно делают это нарочно? Может быть, это входит в их план? И Ольга с ними заодно!

— «Она хотела меня убить!» — внезапно вспыхнули в её сознании слова перепуганной Насти.

Взглянув на то место, где она с ней когда-то столкнулась, Лидия мысленно вернулась в то время, и воспроизвела в памяти пережитые события. Ведь тогда она не придала им особого значения, наивно списав всё на психическое состояние Анастасии. А что если та действительно не сошла с ума?

Лиде стало по-настоящему страшно. Но именно страх придал ей решимости, побудив самостоятельно во всём разобраться. Прислушавшись, не следит ли Ольга за ней, и убедившись, что той поблизости нет, Лидия крадучись вошла в люкс. Окинув беглым взглядом царивший в нём беспорядок, она закрыла за собой дверь, и принялась рассматривать вещи, разбросанные по полу. Её подозрения начали сбываться. Среди валяющегося под ногами барахла, она обнаружила диковинный нож.

— «Она разбила зеркало, говорила ужасные вещи, а потом схватила нож, и набросилась на меня», — словно в подтверждение к Лидиным опасениям всплыли из памяти слова Насти.

— Неужели это случилось на самом деле? — шокировано прошептала девушка, с ужасом разглядывая страшную находку, и никак не решаясь к ней прикоснуться.

Осторожно протянув руку к жуткому предмету, она ухватила его за кончик рукоятки, и приподняла. Странный нож своим видом претендовал на эксклюзивность, и был явно выполнен на заказ. Узкий клинок на поверку оказался очень тупым. Порезаться об лезвие было возможно лишь с применением усилия. Зато острие было идеально острым. Судя по всему, такая особенность ножа была не случайной. Он предназначался для разнузданных садомазохистских игрищ, которыми, очевидно, тешились развратные хозяева этой каюты. Брезгливо отбросив нож в сторону, Лида подняла глаза, и посмотрела на разбитое зеркало.

— «Она разбила зеркало…» — вновь послышался в её воспоминаниях перепуганный голос Насти.

— Что же здесь произошло? — ощущая дрожь во всём теле, недоумевала Лидия, предчувствуя приближение какой-то зловещей разгадки.

Переступая через перевёрнутые стулья и запылённые вещи, разбросанные по полу как попало, она подошла к зеркалу. На крупном осколке, чудом не вывалившемся из рамы после удара, виднелся след губной помады. Там было написано какое-то слово. Но какое?

Не смотри в чужие зеркала!

Лида присмотрелась к своему отражению в зеркальном осколке, и не поверила собственным глазам. На неё взирало лицо совершенно другого человека. Это была незнакомая полураздетая девица с растрёпанными тёмными волосами и пухлыми губами. Лидия не успела даже оторопеть, как вдруг всё вокруг неё начало преображаться, меняя форму и обновляясь. Все осколки зеркала встали на свои места, собравшись воедино. Пыль разлетелась и исчезла. Каюта озарилась электрическим светом. Заиграла музыка. Голова затуманилась непонятным пьяным дурманом, но девушка не потеряла адекватности восприятия окружающей обстановки. Продолжая таращиться на чужое отражение в восстановившемся зеркале, и пытаясь понять, что же всё-таки произошло, Лида окончательно растерялась, когда вдруг начала говорить не своим голосом, сама не желая того.

— Как же он мне надоел! — произнесла незнакомка в зеркале, нервно крася губы. — Какая же я дура, что согласилась с ним поехать!

— Да ладно тебе психовать. Бывало и хуже, — ответила ей другая девушка, находящаяся где-то позади неё. — Успокойся. Терпеть осталось недолго.

— Моё терпение на нуле! Я ненавижу этого ублюдка! Понимаешь? Не-на-ви-жу!

Она написала на зеркале это слово губной помадой.

— Чё ты сделала, дура? — лениво возмутилась соседка. — Сотри это.

— Не хочу. Так красивее.

— Ты действительно дура.

— Может быть я и дура, но у меня ещё осталось чувство собственного достоинства. Сколько можно выносить такое обращение с нами?

— Сколько потребуется — столько и будем, — равнодушно ответила блондинка, натягивая чулок на ногу. — Нам за это платят, не забывай.

— Да к чёрту эти деньги! Я бы с радостью швырнула их в его наглую морду!

— Ой-ёй-ёй, какие мы гордые. Между прочим, насильно тебя никто в эту поездку не тащил. Сама согласилась. Даже радовалась. А теперь что?

— Я не думала, что будет настолько хреново. Он же обращается с нами, как со скотом! Вчера своим ножом дурацким мне всю спину исцарапал, урод.

— Тише ты. Вдруг он не спит?

— Ну и пусть! Пусть слушает! Садист недоделанный.

— Хватит сотрясать воздух. Твои царапины заживут. Не бог весть, какие раны. Самое главное, что тебе заплатят. Причём неплохо. Здесь мы — на работе. Поэтому помалкивай в тряпочку, и выполняй свою задачу. Клиент всегда прав — таково правило.

— Лучше бы я дома осталась.

— Ну, знаешь что, хватит! Надоела уже со своим нытьём, — блондинка выпрямилась и прошлась по комнате. — Завтра вернёмся в Сочи, и забудем всё это приключение, как плохой сон.

— У меня уже такое ощущение, что это плаванье никогда не закончится.

— Не говори чепухи, — девушка направилась в сторону спальни. — Пойду, посмотрю, как он там.

— Да чё на него смотреть? Дрыхнет он. Пьяная сволочь.

Брюнетка отвернулась обратно к зеркалу, и принялась причёсываться. Неожиданно послышавшийся голос заставил её вздрогнуть и повернуть голову.

— Мать моя! Чего это с ним?!

— Что там с ним стряслось?

— Я… Я не знаю. Это… Это что-то совершенно непонятное. Иди, сама посмотри.

Голос подруги был озадаченным и испуганным. Отойдя от зеркала, девица собралась было идти в комнату, как вдруг свет в каюте погас на секунду, после чего вспыхнул вновь. Вместе с этим, по внешней обшивке судна что-то тихо прошуршало.

— Что за приколы?! — притормозила черноволосая, взволнованно оглядываясь по сторонам.

— Иди сюда! — почти выкрикнула её напарница.

Бросившись в спальню, брюнетка проскочила между шторами, и застыла в полнейшем оцепенении. Коллега-блондинка, тяжело дыша и неестественно ссутулившись, стояла возле кровати, в которой…

Разум Лидии начал выводить её из этого мистического видения, интуитивно предчувствуя ужас, очевидцем которого вот-вот должна была стать девушка, в сознание которой, необъяснимым образом, она сумела вселиться. Лида выходила из транса мучительными рывками, как муха, прилипшая к паутине. Но увиденного ей хватило сполна. Обрывистые фрагменты прошлого, чередующиеся с невнятными искажениями и вспышками реальности, несли в себе нечто такое, что совершенно не поддавалось здравому смыслу.

Обезумевший взгляд метался по колеблющимся апартаментам, дрожащие руки расталкивали пространство, давящее на неё со всех сторон. Искусанные, опухшие губы шептали точно в бреду:

— Не могу… Не хочу видеть… Оно же высосало ей глаза… Прочь, прочь. Не надо. Хватит!

Ольга устало опустилась на кровать. Она чувствовала себя предельно измученной и измождённой, не смотря на то, что с момента её пробуждения прошло всего несколько часов. Кроме недолгих сборов на камбузе, она с утра более ничем не занималась. Непонятно, чем было вызвано её странное переутомление. Состояние было непонятным и тягостным. Все мышцы ломило. Слабость и сонливость угнетали её, путая мысли и сковывая движения. Корабль как будто бы вытягивал из неё жизненные силы. Лиша сидела рядышком, и смотрела на свою хозяйку. Несколько тягучих минут они сидели молча. Затем Оля перевела взгляд на ящерку и, когда их взгляды встретились, сделала короткий вопросительный кивок.

— Как настроение? — осведомилась Лиша, приподнявшись на передних лапках.

— Бывало и лучше. Но жить можно.

— Я знаю, как тебе помочь. Нужно пойти, прогуляться.

— Куда? — Ольга улыбнулась. — Опять пойдём смотреть на аэроскатов, или есть клубнику?

— Лучше! Я покажу тебе волшебный лес. Там так здорово. Красивые деревья и цветы. Бархатный мох и разноцветные камушки. Солнечные лучи нежно согревают землю, а маленькие ящерки беззаботно бегают и играют в мягкой траве, ничего не опасаясь. Ты отвлечёшься и развеешься.

— Отвлечься мне действительно не помешало бы. Но я почему-то тревожусь.

— О чём?

— Что-то подсказывает мне, что сейчас не время расслабляться и отвлекаться. Какое-то предчувствие мучает.

— Оставаться в плену предчувствий — не лучшее решение. Как ты можешь подготовиться к тому, чего сама не знаешь? Что свершится — то свершится. К сожалению, ты — не прорицательница, и в любом случае не сможешь предсказать будущее. Успокойся, и сохраняй самообладание. Немного отдыха тебе не повредит.

Ольга задумалась. Только сейчас она осознала, что вся каюта пропитана сладковатым, приятным запахом. Это была орхидея. Почему-то именно сейчас цветок пах особенно сильно, и его аромат не давал Ольге покоя, словно подталкивая принять заманчивое предложение Лиши.

— Ну-у, я не знаю, — всё ещё сомневаясь, пожала плечами девушка.

— Соглашайся, — настаивала ящерка. — Не поддавайся сомнениям.

— Уф-ф. Пожалуй, ты меня уговорила. Надеюсь, что я ничего не потеряю, если ненадолго погружусь в иллюзию.

— Закрой глаза.

Ольга сомкнула веки, и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Слегка покачнувшись, она упёрлась руками в кровать, чтобы сохранить равновесие. Как только её руки коснулись койки, та вдруг пришла в движение. Передние ножки бесшумно подломились, от чего угол наклона резко изменился. Сделав упор на левую руку, Оля не кувыркнулась с кровати, и удержалась на ней, в то время как её сердце чуть не захлебнулось, словно при падении в бездну.

Машинально открыв глаза, девушка тут же взглянула на сломавшуюся койку, и не узнала её. Это была уже не койка, да и находилась она отнюдь не в каюте. Вместо кровати появился широкий ствол поваленного дерева, сплошь покрытый нежным и тёплым мхом. Вместо тесноватой каюты вокруг простирался удивительный и загадочный лес, который таил в себе какую-то нереальную необычность. Вроде бы большинство деревьев в этом лесу были легко узнаваемыми, но, одновременно с этим, в них таилось что-то неведомое, нетипичное.

К примеру, могучие, кряжистые дубы, с морщинистыми стволами, отличались от своих реальных собратьев странной листвой, которая имела не привычные, округлые края, а вытянутые, заострённые на манер кленовых. Не смотря на кажущуюся мелочь, эта деталь почему-то заметно бросалась в глаза, как и все остальные подобные мелочи, наблюдающиеся вокруг. Ветви ясеней были покрыты непонятной, ядовито-зелёной бахромой, дикий виноград сверкал увесистыми гроздьями, унизанными прозрачными фиолетовыми плодами, словно сделанными из чистого стекла, а яркие разноцветные цветы, чьи единственные лепестки по форме напоминали маленькие параболические антенны, вообще оказались цветами папоротников.

Нереальность леса сразу же отмечалась в сознании. Среди заурядных деревьев средней полосы, здесь также присутствовали доисторические араукарии, высотой с многоэтажный дом, и необычайно крупные хвощи, размером в человеческий рост. Всё это дикое многообразие дополнялось потрясающим буйством всевозможных кустарников и трав — также в чём-то отличавшихся от привычных земных аналогов.

Впрочем Ольга уже ничему не удивлялась, и лишь наслаждалась очередным нереальным зрелищем, с любопытством осматривая плоды чужой фантазии. Фауна волшебного леса поражала своей нестандартностью даже больше чем флора. Чего стоили только бабочки с абсолютно круглыми переливающимися крылышками, птицы-хамелеоны с необычайно длинными клювами, чьё оперение меняло свою окраску под стать окружающей местности, непонятные пушинки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся живыми существами, чьи крошечные тельца, похожие на семечки, ярко светились различными цветами, изнутри подсвечивая свой пух, и заставляя его светиться подобно крохотным оптико-волоконным трубочкам.

Но больше всего Ольгу поразили удивительные божьи коровки. Они были очень большими (средняя — размером с кулак), и имели невероятную мимикрирующую расцветку панцирей, благодаря которой постоянно меняли цвет. Сначала они были традиционно оранжевыми, с чёрными точками, потом вдруг становились синими, с жёлтыми точками, а затем — зелёными, с красными точками. Цвета менялись хаотично, и смотреть на божью коровку можно было до бесконечности долго — это не надоедало.

О том, чтобы всецело охватить всё многообразие, царившее в этом лесу, не могло идти и речи. Лес был слишком чудесен и слишком разнообразен. Лиша спокойно держала паузу, позволяя подруге хорошенько осмотреться, и привыкнуть к этой новой декорации, поглотившей её с первой же секунды. Широко распахнутые глаза, трепещущие ноздри и раскрытый рот — наглядно свидетельствовали о том, что Ольга никак не может прийти в себя от увиденного. Какое-то время она не могла вымолвить ни единого слова, и глазела по сторонам, не в силах справиться с восторженным изумлением, захватившим её без остатка. Наконец, лишившись терпения, ящерка осторожно обратилась к ней.

— Оля, ты не будешь против, если я пойду, поиграю со своими подружками?

Увлечённая Ольга пропустила её слова мимо ушей.

— Оля? — чуть погромче повторила Лиша.

— А? — встрепенулась девушка, с трудом оторвав взгляд от очередного причудливого жука, и посмотрев ошалелыми глазами на ящерку, сидевшую рядом с ней. — Ты что-то сказала?

— Да. Я спросила, можно ли мне пойти, немного поиграть с подружками?

— А-а, — кивнула Ольга, и посмотрела себе под ноги, где в волнистой траве шуршали многочисленные ящерки. — Конечно-конечно, Лишечка, иди, поиграй.

Радостно пискнув, Лиша спрыгнула с бревна на землю, и, оказавшись в самой гуще своих сестёр, тут же пропала из виду, смешавшись с ними. Беготня ящерок в траве стала активнее. Очевидно, появление Лиши очень их воодушевило.

Не желая мешать их игре, Оля поднялась с бревна и, осторожно ступая, отправилась на прогулку по сказочному лесу, изобилующему всевозможными чудесами. Разглядывая всё новые и новые диковинки, она не уставала восторгаться ими. Перед её пытливым взглядом представали необычайные по своей красоте грибы, лимонные лягушки, шарообразные шмели и золотые пауки, словно созданные из чистейшего янтаря, которые держались своими изогнутыми лапками-проволочками, без единого сустава, за серебряные нити кружевной паутины, сплошь унизанной мельчайшими бисеринками росы. При дуновении ветерка, паутинные кружева колыхались, а росинки на них ярко сверкали.

Иллюзия поражала своей естественностью, как будто этот мир был эталоном истинной природы, по сравнению с которым мир реальный казался всего лишь грубой подделкой, несовершенной и недоработанной.

Propior.

Когда толстая ветка прогнулась под тяжестью бесшумно опустившегося на неё тела, из зашатавшегося гнезда, взмахнув крыльями, выпорхнула встревоженная птица. Широко раскрыв клюв, она уже готова была огласить округу предупредительным криком, способным обличить надвигающуюся угрозу, но не успела, издав вместо крика лишь шипящий свист. Всё произошло за долю секунды. Когтистая рука с быстротой молнии перехватила пернатую неудачницу налету, стиснув её шею смертельным капканом. Через секунду пальцы разжались, и обмякшее тело мёртвой птицы, беспорядочно кувыркаясь и сталкиваясь с нижними ветками, полетело вниз, пока не упало в землю, распластавшись в траве, среди кривых корневищ.

Propior.

Лёгкий холодок пробежал по спине Ольги, но она не обратила на него никакого внимания, всецело поглощённая изучением фантастической чащи. Слушая мелодичные трели диковинных птиц, вдыхая упоительный ароматы невиданных цветов, она гуляла по опушке, вдохновлённая нестандартной эстетикой окружающего пейзажа, и её ноги по колено утопали в душистых травах. Обернувшись, она рассмеялась, увидев как Лиша на большом пне играет в догонялки с другими ящерками. Они так весело резвились, забавно прыгая и размахивая хвостиками, что невозможно было смотреть на них без улыбки.

Propior.

Когти скользнули по пышному мякишу мха, оставив на нём три глубоких борозды. Тело изогнулось, используя хвост как балансир. Мускулы напряглись, приготовившись к прыжку. Внизу, чуть поодаль, в просвете между деревьями, мелькнула движущаяся фигурка одинокой, ничего не подозревающей девушки. Сидеть наверху более не требовалось. Чтобы подобраться поближе, нужно спуститься на землю.

Propior.

Где-то неподалёку хрустнула ветка. Две ярко-красные птички, заметив что-то, поспешно взмыли в воздух, и скрылись где-то наверху, возбуждённо щебеча. Эти неприметные знаки заставили Лишу остановиться, сиюминутно прекратив игру. Насторожившись, ящерица замерла. Она знала, что за ними уже наблюдают.

Даже вглядываясь в окружающие заросли с предельной внимательностью, Оля вряд ли заметила бы постороннее движение за кустами в паре десятков метров от неё. Слишком пышными были кустарники, и слишком много древесных стволов обступало её со всех сторон, скрывая то самое дерево, с которого только что спустился кто-то очень ловкий и быстрый.

Двигаясь с проворством, которому позавидовала бы любая белка, неведомое существо скользнуло по стволу, бесшумно перескочило на нижнюю ветку, после чего спрыгнуло на землю, и залегло, укрывшись за густой растительностью. Ольга его не замечала. Не видела его и Лиша, но зато прекрасно чувствовала присутствие. Втайне, ящерка была готова к этому. Поднявшись на самую высокую часть пня, она подняла голову, и издала тонкий протяжный писк. Всё движение в траве прекратилось — ящерицы, как одна, застыли в ожидании.

— В чём дело, Лиша, что с тобой? — Оля неуверенно подошла к пеньку, на котором та сидела.

— Нас выследили, — коротко ответила подруга. — Не оборачивайся.

— Кто? Хо? Оно здесь?!

— Тихо. Делай вид, что ничего не происходит.

— Ты считаешь, что у меня это получится? Я не думала, что оно придёт днём.

— Я тоже. Но оно пришло.

— Вот здорово. И что теперь делать? Как нам выбраться отсюда?

— Сохраняй спокойствие. Здесь мы на своей территории.

— Думаешь, это ему помешает?

— Всё. Ни слова больше. Стой смирно. Верь мне.

Дальние кусты слегка покачнулись, когда за ними что-то промелькнуло. Лиша дёрнула головой, зорко сопровождая постороннее движение немигающим взглядом. Вот, Хо на мгновение выглянуло из-за дерева, и тут же спряталось обратно. Оно как будто играло, ходя вокруг них кругами, и не торопясь приближаться. Терпеть на себе невидимый взгляд было крайне нелегко. Ольга понимала, что если её нервы сдадут, то она бросится наутёк, даже сама того не желая. Но, доверяя Лише, девушка отчаянно боролась со своим паническим желанием. Она присела на корточки, закусив пальцы, чтобы не закричать.

Сумеречник, по всем правилам хищнических повадок, неторопливо заходил к ней со спины. Незримо, словно тень. Чего ждала Лиша — было совершенно непонятно. Почему разумная ящерка подпускала коварного монстра всё ближе и ближе к своей подопечной? Она явно что-то задумала. Это было видно по её выжидающей позе. На какой-то момент, Ольга с ужасом осознала, что сейчас её жизнь напрямую зависит от этого маленького зелёного комочка, притулившегося на пеньке, и выглядевшего так беспомощно, по сравнению с могуществом великого Хо. Она надеялась лишь на то, что ящерка опять превратится в большого дракона, унизанного шипами, и вступит в схватку с сумеречным чудовищем.

Но Лиша не спешила ни в кого превращаться. Она сидела не шевелясь, и смотрела на того, кто приближался сзади. Всё вокруг стихло. Природа замерла в ожидании драматической развязки. И вот, когда Хо осталось лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до Ольгиной спины, ящерица воинственно зашипела. Со стороны, эта угроза казалась наивной и бесплодной, тем более по отношению к сумеречнику. Однако Хо, благодаря своей феноменальной чуткости, тут же определило подвох. Остановившись позади девушки, оно медленно повернуло голову к Лише, и, прищурившись, оскалилось.

Всё-таки зря оно недооценивало маленькую ящерку. Как только чудовище остановилось, трава вокруг него начала шевелиться. Рыская взглядом по сторонам, Хо, не без удивления, обнаружило бесчисленное множество юрких созданий, снующих под покровом пышной растительности. Это были ящерицы. Об их необычайно большом скоплении можно было судить по колебаниям травы в радиусе десятка метров вокруг Хо, Лиши и Ольги. Концентрация их активности усиливалась непосредственно вокруг сумеречника. Ящерки сжимали монстра плотным кольцом, бесстрашно снуя возле его ног. Необычайная дерзость в поведении ящериц привела Хо в ярость. Оно зловеще зашипело, заставив Ольгу пригнуться к самой земле от страха, и топнуло ногой, пытаясь раздавить особенно смелую рептилию, пробежавшую прямо по его ступне.

Этот выпад ящерки восприняли как сигнал к атаке. Спустя долю секунды, на сумеречника набросилось бессчётное множество ящериц. Ещё через секунду, они уже облепили озадаченного охотника с ног до головы. Их крохотные зубки и мелкие коготки, разумеется, не могли оставить на теле Хо даже мелких царапин, но их количество и невероятное упорство с лихвой перекрывали бессмысленность этого штурма, создавая единственно необходимый в данном случае эффект неожиданности.

Хо явно не ожидало такого оборота, поэтому первые пять секунд абсолютно бездействовало, дав возможность ящерицам практически полностью себя облепить. После этого, покрытый десятками ящериц, сумеречный охотник начал неуверенно стряхивать их с себя. Но на освободившиеся участки тела тут же заползали новые рептилии. В своём живом шевелящемся одеянии, Хо смотрелось ещё отвратительнее. Оно яростно сбрасывало ящериц с себя, сметая их с рук, с груди, с плеч. Ящерицы разлетались в разные стороны, падая в траву, но по ногам сумеречника снизу-вверх продолжали струиться всё новые и новые их полчища. Добравшись до головы, они пытались забраться в пасть монстра, затыкали его ноздри, царапали глаза. Фыркая и мотая головой, Хо машинально отступило назад, и, споткнувшись об толстую ветку, упало.

— Пора! — воскликнула Лиша, блеснув глазками.

Наконец-то Ольга дождалась разрешения действовать. Терпеть неизвестность, происходящую за спиной, сил уже не осталось. И она тут же рванулась вперёд, но, сделав лишь пару шагов, внезапно затормозила, и развернулась. Её взгляду предстала ужасная картина бьющегося на земле хищника, далеко расшвыривающего бесконечных ящериц, разлетающихся по сторонам живым фонтаном маленьких извивающихся тел. Чувство долга, заставившее девушку вернуться, было настолько сильным, что она переборола свой страх, и метнулась в сторону этого страшного действа, вызвав у Лиши возглас шокированного удивления:

— Что ты делаешь?! Убегай!

— Нет! — Ольга подскочила к пеньку, на котором сидела подружка, схватила её, плотно прижав к груди, и тут же кинулась назад, не желая более оборачиваться. — Я не оставлю тебя!

— Ты действительно чокнутая. Осторожно!

Отвлекшись на Лишу, Оля на мгновение потеряла бдительность, и не заметила небольшую ямку, подло замаскированную пышно растущей травой. Когда её нога неожиданно провалилась в это углубление, девушка потеряла равновесие, и опрокинулась вперёд, едва не раздавив ящерку. Избежать этого помогла свободная рука вовремя выставленная вперёд.

— Ну вот. Приехали, — разочарованно произнесла Лиша. — Вся подготовка насмарку… Тихо! Не дёргайся. Теперь уже никуда не убежишь. Лежи спокойно.

— Я бы всё равно не смогла поступить иначе, — ответила Ольга.

— Ты самая непредсказуемая девчонка на свете. Ну кто тебя просил возвращаться, а? Я конечно же очень польщена тем, что ты сделала это ради меня, но этот риск был бессмысленным и бестолковым. Видишь, к чему он привёл? Теперь мы обе находимся в смертельной опасности.

— А до этого разве не находились?

— До этого всё было под контролем. Но ты всё испортила.

— Я?!

— Расслабься. Ещё не всё потеряно.

Сразу после того, как Ольга, схватив Лишу, бросилась бежать, орда ящериц тут же схлынула с Хо, словно по команде. Было видно, как их волна концентрическим кругом разошлась вокруг него, и растворилась в окрестных зарослях. Освободившись от них, сумеречник моментально вскочил на ноги.

Прошла томительная минута. Оля продолжала лежать в траве, приготовившись к самому страшному, и в тайне молясь о своём спасении. Но ничего страшного с ней не происходило. Звуки борьбы, только что доносившиеся позади, прекратились, и им на смену пришла патриархальная тишина. Ни шагов, ни криков, ни треска веток — ни единого подозрительного звука не доносилось до её слуха. Нерешительно приподнявшись, Ольга оглянулась. Там, где несколько минут назад по земле каталось сплошь облепленное ящерицами хвостатое существо, теперь осталась лишь помятая трава. Само Хо исчезло, словно растворившись в лесной глуши. Продолжая озираться, беглянка пыталась обнаружить хотя бы намёк на его присутствие, хоть какой-нибудь знак, свидетельствующий о направлении, в котором оно скрылось. Но тщетно. Его и след простыл.

— Где оно? — спросила Ольга у Лиши.

— Если бы я знала, — хмыкнула ящерка. — Хо умеет прятаться.

— Но ведь оно не могло исчезнуть?

— Не могло. Оно может быть где угодно. Но, сдаётся мне, что оно где-то совсем близко. Обычно оно всегда появляется оттуда, откуда его ждёшь меньше всего. Ты, главное, не паникуй и не дёргайся. Рывки для него как красная тряпка для быка — моментально набросится, охнуть не успеешь.

— Где же оно? Где?

— Успокойся. Знаешь, что страшнее Хо?

— Разве что-то может быть страшнее Хо?

— Да. Это паника. Дыши ровнее. Не крути головой. Смотри в одну точку. И приподними меня повыше. Отсюда я ничего не вижу.

— Так, нормально? — Ольга приподняла руку с ящеркой.

— Ещё немного, — попросила Лиша. — Ага, вот так.

Сидя на Ольгиной ладони как на пьедестале, ящерица начала внимательно осматриваться. Затем она переползла по руке девушки к ней на плечо.

— Видишь что-нибудь? — нервно осведомилась Ольга.

— Да, — ответила Лиша, и почему-то тихонечко рассмеялась.

— Что смешного? Что ты там такое увидела? — Оля хотела было повернуть голову, но подруга остановила её.

— Не крути головой! Стой как стоишь.

— Почему ты смеёшься?

— Как выяснилось, не только мы с тобой совершаем ошибки. Хо тоже от них не застраховано. Считай эту его оплошность подарком судьбы…

— А что с ним?

— Не важно. Когда я скажу — беги так быстро, как только сможешь. Старайся не сворачивать с тропинки. И, ради бога, не лезть через бурелом — запутаешься, и ноги переломаешь. Ты должна бежать очень быстро, не оглядываясь и не останавливаясь, даже если очень устанешь. Третьего шанса у тебя не будет. Поняла?

— Да.

— Всё. Приготовься.

Из-за дерева, прямо за спиной Ольги, медленно появилось Хо. Его пальцы мягко скользили по пушистому мху. Ноги тихо переступали через корни. Безумный взгляд сверлил затылок жертвы. Сумеречника смущало, почему Ольга не убегает от него. Этот вопрос был единственной причиной его промедления. Оно не знало, чего ему ожидать. Сбесившиеся ящерицы были лишь первой ласточкой грядущего мятежа, и Хо это прекрасно понимало, ища подвох, но никак его не находя.

А он, тем временем, находился прямо под его ногами. Сначала монстр, будучи увлечённым другими мыслями, не обратил внимания на лёгкую щекотку в области своих лодыжек, и лишь попытавшись сделать очередной шаг, он понял, что его опять заманили в ловушку. Что-то крепко удерживало его ноги на месте, не давая возможности двигаться. Посмотрев вниз, Хо зашипело от ярости. Тонкий и безобидный вьюнок, оплетавший дерево, за которым пряталось чудовище, легко и незаметно успел обвить ноги Хо своими зелёными стеблями. На вид растение было скромным и невзрачным. Разорвать путы можно было лишь слегка дёрнув ногой. Но это была лишь иллюзия, нарочно вводящая в заблуждение.

Совершив рывок правой ногой, сумеречник легко порвал тонкие стебельки, но в это же время, его левая нога начала опутываться с удвоенной силой. Пока он освобождал её, проворное растение вновь завладело его правой конечностью. Вьюн обрёл прочность медной проволоки. Чем быстрее и яростнее хищник рвал стебли — тем активнее они обвивали его снова и снова, расплетаясь, разделяясь и уплотняясь. Наливаясь соком, они превращались из тонюсеньких ниточек — в мясистые верёвки, покрытые шипами.

Стягивая мышцы Хо, растение выпускало широкие сердцеобразные листья и на глазах расцветало по всей длине пут, распускаясь пурпурными, благоухающими цветами-граммофонами. Выдирая шипы из своих ног, вместе с зелёными брызгами сока и собственной крови, Хо отбрасывало стебли в сторону, но те упрямо извивались, цепляясь за его руки.

И вот, уже на запястьях сумеречника повисли первые путы цепкого вьюна, успевшего оплести его до пояса. Собрав все свои силы, монстр пригнулся, и несколькими решительными рывками острых когтей разодрал живую сеть, опутавшую его ноги и связавшую их друг с другом. Это позволило ему практически полностью освободиться. По тому, как напряглись его мускулы, стало понятно, что оно вот-вот прыгнет на Ольгу.

— Давай! — пискнула Лиша в ухо Ольге.

И та побежала, с ужасом слыша позади себя пронзительный визг Хо. Оттолкнувшись от земли, ужасное существо, сплошь обвешанное извивающимися лохмотьями вьюна с яркими листьями и цветами, подпрыгнуло, грозя опуститься прямо на свою жертву. Но набравший силу вьюн внезапно взметнул в воздух свои многочисленные стебли, точно щупальца спрута, схватив сумеречника прямо налету. В этот момент время как будто бы остановилось на секунду. Растение с невероятной скоростью обхватило конечности и туловище твари. Несколько крепких стеблей легли на лицо Хо, захватив его лоб, переносицу, перехлестнувшись между челюстями. Две зелёных верёвки стянули его шею. И когда хищник был пойман, вьюн с безумной силой рванул его назад, припечатав к дереву, и туго примотав к стволу.

Перепуганная звуками борьбы и дьявольскими хрипами Хо, Ольга пробежала несколько метров, и потеряла тропинку из виду. Лихорадочно ища её взглядом, девушка нечаянно оглянулась назад, увидев, как её враг бьётся, прижатый к толстому стволу дерева. Как раз в этот момент, словно почувствовав её взгляд, Хо уставилось на неё, желая встретиться с ней глазами, но вьюн моментально среагировал на это, усилив свою хватку, и вовремя повернув голову сумеречника в сторону. Ольга не успела увидеть его глаз.

Заметив спасительную тропку, едва различимую среди кустистых зарослей и шершавых стволов, девушка помчалась по ней сломя голову. Местность мелькала перед её глазами хаотично чередующимися слайдами. Листья и ветки били её по лицу, трава хлестала по ногам, подлые бугорки и ямки то и дело подворачивались на пути, а поваленный сухостой кривыми шлагбаумами повсеместно перегораживал спасительную тропинку, вынуждая либо перепрыгивать через него, либо пролазить снизу, нещадно царапаясь и набивая синяки. Но останавливаться было нельзя.

Через несколько минут растение-хищник сумело полностью опутать обмякшее тело Хо с ног до головы неким подобием травянистого кокона, намертво прижав его к стволу дерева. Сумеречник не случайно прекратил сопротивление, поняв, что чем сильнее он будет биться — тем больше потратит сил, чего не скажешь о вьюне, который напротив — черпал энергию в его сопротивлении. Стебли сковывали охотника так надёжно, что тот не мог пошевелиться.

Но сдаваться Хо и не думало. Оно становилось всё мягче и жиже, постепенно превращаясь в подобие чёрного холодца. Разжижаясь, сумеречник начал просачиваться сквозь живые путы, буквально вытекая из кокона. Спустя три минуты, он полностью освободился, оставив на месте ловушки лишь лохмотья стеблей с увядающими на глазах листьями и цветами. Вернув себе прежнюю форму, в десятке метров от злополучного дерева, Хо, с видом триумфатора сделало пару шагов вперёд, остановилось, принюхалось, и, ухнув, помчалось по следам Ольги.

Не сбавляя темпа, девушка продиралась через чащу, стараясь не потерять из виду петляющую тропинку. За очередным поворотом она налетела на низко склонившуюся ветвь дерева, покрытую густой листовой, едва не свалившись с ног от хлёсткого удара. Удержав равновесие, Ольга побежала было дальше, но тут же, почувствовав что-то, машинально хлопнула себя по плечу, и, не обнаружив на нём Лиши, выругалась, после чего вернулась назад, к той самой ветке, опустилась на колени, и лихорадочно принялась ощупывать траву, в поисках упавшей ящерки.

На своё счастье, Оля быстро нашла её, и, схватив, поспешила дальше. Позади раздалось призывное уханье. Хо настигало её. Задыхаясь, Ольга бежала из последних сил. Девушка уже не понимала, движется ли она по тропинке, или уже сбилась с пути. Надо было бежать. Мчаться не останавливаясь. Не важно, куда. Холодное дыхание страха подгоняло её, заставляя забыть о боли и усталости. Преследуемая собственным кошмаром, она чувствовала себя затравленным зверем.

Окончательно запалившись, и почти задохнувшись, Оля с тоской почувствовала, что больше не может бежать. Её грудь была словно объята пламенем. Кислорода не хватало. Сил не осталось даже на то, чтобы вскрикнуть, и попытаться оказать сопротивление, когда кто-то возник на её пути, вынырнув из-за дерева, и схватив в охапку, затащил в своё укрытие. Онемев от шока, не в силах одолеть чудовищную одышку, Ольга уставилась на того, кто её поймал, и, узнав, с радостью прижалась к нему, расслабленно повиснув на его крепких, надёжных руках. Евгений обнял её, ободряюще шепча:

— Тихо-тихо. Успокойся. Я здесь. Я рядом. Ничего не бойся.

Оля попыталась было что-то ему ответить, но сумела издать лишь жалобный всхлип. Женя прикоснулся пальцами к её губам:

— Нет. Прошу тебя, ни звука.

Он осторожно выглянул из-за дерева, и вновь повернулся к девушке.

— Отдышалась немного? Теперь иди дальше. Осталось совсем немного. Ориентируйся на просвет. Скоро лес закончится, и ты выйдешь к реке. Жди меня там, на берегу.

— А ты…

— Не беспокойся за меня.

— Но ведь Хо…

— Я знаю, что оно скоро будет здесь. Я жду его. Пришло время разобраться с ним раз и навсегда.

— Оно слишком сильное. Одному тебе с ним не справиться.

— Ты меня недооцениваешь.

— Прости. Но я предпочитаю мыслить здраво. Тебе потребуется помощь в этом поединке.

— В каком ещё поединке? — Евгений усмехнулся. — Никакого поединка не будет.

— Как же тогда…

— Всё. Ни слова больше. Оно приближается, — он поднял глаза, высматривая что-то в кронах деревьев. — Уходи. Я всё просчитал. Ошибки быть не должно.

— Уверен в этом?

— Видишь ли, обмен разумов — процесс обоюдоострый. Я уже говорил, что проникая в чужое сознание, ты невольно делишься собственными мыслями. Благодаря этому, я умею думать как Хо, предугадывая его действия. Оно действует слишком рационально, когда спешит. А значит, предсказуемо.

— Я не переживу, если с тобой что-то случится.

— Жди меня на берегу. Я приду. Обещаю, — Евгений поцеловал её, и легонько толкнул вперёд.

Ускоренным шагом девушка направилась в сторону зияющего впереди просвета.

— Стой.

Она вздрогнула и остановилась. Затем, оглянулась на друга. Тот указывал пальцем на землю.

— Смотри под ноги.

Опустив глаза, Ольга увидела туго натянутую верёвку. Неужели Евгений наивно рассчитывает поймать Хо таким примитивным способом? Оставалось надеяться, что он действительно всё спланировал, и знает, что делает. Перешагнув через верёвку, Оля пошла вперёд, стараясь не сосредотачиваться на страшных мыслях. Она заставила себя поверить Евгению, и надеялась, что эта вера поможет ему остановить Хо. Ноздри уже щекотал лёгкий запах сырости, свидетельствующий о близости реки. Значит она идёт в правильном направлении.

— Хо! Хо! — догнали её страшные ухающие крики.

Ольга съёжилась и затрепетала от судорог, пронзающих её тело. Но не остановилась. Даже шаг не замедлила.

Почему она не оборачивается? Неужели она действительно так сильна, что способна легко игнорировать его призыв? Нет. Она его боится. Безумно боится. Её страх очевиден. Он проступает в её неуверенных, механических движениях, в её дрожи, неровном дыхании, запахе пота, повышенной температуре. Типичные признаки простого человеческого страха.

Двигаясь по следам Ольги, Хо спешно анализировало нестандартное поведение жертвы. Так ловко ускользать от него Ольга могла лишь при условии чёткого соблюдения указаний тех, кто был хотя бы примерно сведущ в тактике Хо. Требовалось безукоризненное подчинение поводырям, а именно, Евгению и его ручной ящерице. Видимо, между ними действительно образовалась настолько прочная связь, если Ольга, даже находясь на грани паники, продолжает дисциплинированно выполнять действия, которые ей навязывают.

Что же касается самого Хо, то оно без сомнений поняло причину всей этой престранной игры. Это не было обычной охотой на Ольгу. Это было самое настоящее противостояние двух разумов. Именно этим столкновением интеллектов обуславливалось появление толпы взбесившихся ящериц и необычайная сила хищного вьюна. Небывало мощная энергия этих ловушек, пусть и не могла полноценно состязаться с Хо, но уже была значительно ощутима. А это значит, что сила воли их создателя начала вырываться из-под сумеречного контроля.

Не исключено, что Хо нарочно стремилось попасть в очередную западню, приготовленную Евгением, дабы оценить его способности. Как всегда, понять истинные причины его поступков было невозможно. Ничего не выражающий взгляд сумеречника хранил эти мотивы глубоко, за бездной зелёного огня совиных глаз.

Выйдя на последний рубеж, Хо остановилось, оценивая дистанцию отрезка, отделяющего его от Ольги. Почему она идёт, а не бежит? Неужели они настолько уверена в себе?

Не спуская глаз с бредущей впереди девушки, сумеречник гулко ухнул, и сорвался с места, быстро набрав скорость. Он нёсся между деревьев, упиваясь преследованием. Расстояние сокращалось, и казалось, что Ольгу уже ничто не может спасти. Лишь верёвка, натянутая поперёк тропинки. С разгона сорвав её, Хо, рыча, устремилось дальше. Где-то справа послышался звучный треск, а затем последовал свист рассекаемого воздуха. Длинная жердь, согнутая в дугу, сорвав зажимы, распрямилась, нанеся бегущему сумеречнику сокрушительный удар в грудь. Он был таким сильным, что Хо отбросило на три метра назад. Сминая траву, монстр рухнул на спину, раскинув руки. Подняться он уже не мог.

Вокруг воцарилась торжественная тишина. Мир затаился в ожидании возможных последствий. Деревья склонились над распластанным телом сумеречного охотника, некогда вселявшего ужас во всё, что наделено хотя бы малейшим сознанием, а теперь, опрокинутого и поверженного.

Осторожно переставляя ноги, Евгений, одетый в серую рубашку на выпуск и длинные шорты, вышел из своего укрытия, не торопясь направившись к упавшему врагу. В гладкой груди Хо зияла внушительная вмятина. С уголка его губ сочилась буро-зелёная кровь. Подойдя к сумеречнику вплотную, Женя осторожно толкнул его в бок носком ботинка. Хо не пошевелилось. Лишь перевело на него унылый взгляд, не выражающий ничего, кроме презрения и безразличия.

— Я всё-таки сумел положить тебя на лопатки, — усмехнулся Евгений.

Хо ничего ему не ответило.

— Как давно я мечтал об этом. И вот — свершилось. Я стою, а ты лежишь — несчастное и жалкое. Ты напоминаешь раздавленного таракана. Вот ведь как всё повернулось, да? Тебя сразил жалкий человечишка, примат, ничтожество. А ведь ещё вчера ты не сомневалось в своём совершенстве и непобедимости. Странно, но мне действительно жаль тебя. Людям свойственно сострадать даже тварям, не заслуживающим жалости.

— Пожалей лучше себя, — прохрипело Хо, отхаркивая кровь.

— Ну уж нет, — Евгений присел рядом с ним на корточки, наклонив голову. — Хватит. Ты постоянно заставляло меня жалеть самого себя, тем самым лишая самоуважения, заставляя поверить в то, что я действительно ничтожен и примитивен. Но я доказал тебе, что это не так. Забавно, Хо. Оглядываясь назад, я диву даюсь. Сколько боли и страданий ты мне причинило. Как неистово жаждал я наказать тебя по заслугам. И вот, настал мой час. Справедливость восторжествовала, и судьба тирана теперь в моих руках. Пришла пора остановить твои бесчинства, сумеречный выродок.

— Так чего же ты ждёшь? Давай, нанеси последний удар!

— Удар-то нанести труда не составит, — Евгений выпрямился. — Но будет ли он последним? Нет, Хо. Я слишком хорошо успел тебя изучить. Ты не из тех, кто легко сдаётся. Если даже Высший Разум не уничтожил тебя, то неужели мне это под силу? Да и нужно ли это?

— Подобное милосердие — предел глупости.

— Неужели? А с чего ты взяло, что я проявил милосердие? Милосердно было бы прервать твою никчёмную жизнь, смысла которой ты не можешь найти до сих пор, от чего и страдаешь, предаваясь извращённым утехам, чтобы хоть как-то скрасить своё бесцельное прозябание на границе двух измерений. Не-ет, Хо, я не стану тебя убивать. Даже если бы знал, как это сделать, я бы всё равно сохранил тебе жизнь. Лучшего наказания для тебя сыскать невозможно. Что может быть хуже одиночества? Не мнимого, а настоящего. Ты ведь знаешь, что это такое? Зна-аешь. Поэтому и нашло меня. Ты сумело покинуть великую пустоту, но всё равно осталось одиноким изгнанником. Никому не нужным, кроме самого себя.

— Ты так ничего и не понял… — прошептало Хо, закрыв глаза.

— Да всё я понял, — Евгений поморщился. — Нам больше не о чем разговаривать. Надеюсь, что ты усвоило урок, и знаешь теперь, что такое человек. Я наглядно продемонстрировал тебе, на что способен человек, загнанный в угол. Ведь стремясь защитить то, что ему дорого, всё то последнее, что у него осталось, и ради чего он, собственно говоря, живёт, человек становится немножечко Богом. Совсем ненадолго, но… Но ему хватает, чтобы успеть совершить подвиг. Или погибнуть.

— Уж что вам, людям, действительно свойственно — так это придумывать красивые высказывания. Красивые, но пустые. Пригодные для книжных страниц, но не для жизни. А ты думал о том, что будет дальше?

— А ничего не будет. Я просто уйду. И всё.

— Ты не посмеешь.

— Да неужели? Не обманывай себя, Хо. Лучше приведи в порядок мысли, и усмири свой гнев. Не я начал эту войну, которую ты называешь «игрой». Если считаешь себя цивилизованным существом, то найди в себе мужество признать свою неудачу. Наш разговор затянулся. Меня ждёт Ольга. Я не прощаюсь с тобой. Увидимся вечером. Нужно будет обсудить детали нашего освобождения. Только прошу тебя обойтись без обмана и вероломства. Будет только хуже. Для тебя.

Хо ничего ему не ответило. Бросив на него последний взгляд, Евгений развернулся, и отправился вдаль по тропинке. Он не оборачивался, не смотря на всю опасность ситуации. Он был убеждён, что Хо не набросится на него со спины. Только не в этот раз. И оно действительно не напало.

Полежав ещё немного без движения, сумеречник сделал хрипящий вдох, после которого его помятая грудь начала постепенно восстанавливаться. Приподнявшись на локтях, он сплюнул кровь в сторону, после чего медленно встал на ноги, поднявшись во весь свой внушительный рост.

Не моргая, Хо пристально смотрело вслед удаляющемуся Евгению, словно ожидая, что тот обернётся. Но он уверенно шёл вперёд, постепенно скрываясь за деревьями. Сейчас Женя чувствовал себя героем, победившим зло. Казалось бы, гнев побеждённого монстра так или иначе должен был себя проявить, но Хо почему-то демонстрировало глухое спокойствие. Лишь на мгновенье его глаза блеснули ненавистью, сразу перед тем, как оно отвернулось, и зашагало в противоположном направлении. Так же не оглядываясь. Двигаясь уверенно, но не вызывающе, походкой чемпиона, впервые потерпевшего неудачу. Лес молчаливо расступался перед ним, не смея задерживать. Волнующее представление закончилось.

До сих пор, вспоминая этот эпизод, я задаюсь вопросами, на которые никак не могу найти ответ. Что случилось в том придуманном лесу? Что произошло между двумя злейшими врагами на самом деле? Как удалось человеку совладать с сумеречником? И совладал ли он с ним? А вдруг этот легендарный триумф был обычной инсценировкой, устроенной Хо? Зная, на что способно Хо, можно допустить любую версию, но истина, тем не менее, так и останется тайной за семью печатями. Также останется необъяснимым взгляд, которым Хо одарило своего победителя. Пожалуй, это единственное незаметное свидетельство его глубоких замыслов, неведомых никому, кроме него одного. До этого я считал, что глаза сумеречника не способны выражать ничего кроме безумной ненависти, коей насквозь пропитано всё его существо. Но я ошибался. Готов поспорить, что в ту минуту, во взгляде Хо проскользнуло нечто вроде разочарования и, как ни странно это прозвучит, сочувствия. Никто не знает, что творилось в его голове, и чем оно руководствовалось. Постичь его невозможно. Проклятое Хо навсегда останется для меня величайшей загадкой. Одним большим вопросом, ответа на который, возможно, и вовсе не существует.

На песчаном берегу лежали бурые клочья сухих водорослей, обломки сгнившего топляка, и гладкая, словно отполированная галька. Маленькие птицы, похожие на карликовых чаек, бесшумно носились в воздухе, время от времени подбирая что-то с берега, и с поверхности воды. Сырая прохлада слегка покалывала кожу.

Ольга поднялась на небольшой холм, немного выступающий вперёд, и возвышающийся над берегом, как смотровая площадка. Густая зелёная трава, покрывающая его, была необычайно тёплой и приятной. Взойдя на вершину холма, девушка остановилась, с тревогой глядя вдаль. Река неторопливо несла свои воды мимо неё, самозабвенно морщинясь волнами.

— Не волнуйся за него, — внезапно произнесла Лиша, словно поймав мысли подруги. — С ним ничего не случится.

— Почему ты так в этом убеждена? — нервно спросила Ольга.

— Ещё никогда я не видела его таким уверенным в себе. Сомнений нет — он знает, что делает. И мы должны ему довериться.

— Я очень боюсь за него. Мне кажется, что я совершила страшную ошибку. Мне не следовало оставлять его одного.

— Тем самым ты бы создала ему проблему, а не помогла бы.

— Почему?

— Хо ты вряд ли победишь. Хотя бы потому, что совершенно его не знаешь. Вместе с этим, Жене пришлось бы переключить внимание на твою безопасность, а следовательно, ослабить свою волю к победе. Сейчас же он за тебя не переживает, зная, что тебе ничего не грозит. А значит, можно схлестнуться с Хо в полную силу.

— Мне страшно, Лиша. А вдруг он не справится с Хо?

— Справится. У него нет другого выбора.

— Хватит ли у него сил?

— Влюблённый человек способен на многое. Он будет отстаивать свою любовь и свою свободу. Он давно к этому шёл, и вот его час пробил. Пожелаем ему удачи. Он должен победить. Ведь если он проиграет — то все мы погибнем. Вот только он не проиграет. У него достаточно сил, чтобы одолеть врага.

— Надеюсь на это. Боже, помоги ему.

Порыв ветра со свистом пронёсся над берегом, поднимая в воздух песок и сухие травинки. Лес тревожно зашумел. Ольга не оборачивалась назад. Смотреть на чащу, в которой сейчас решалась её судьба, было выше её сил. Прекрасно это понимая, Лиша спокойно произнесла:

— Есть моменты, которые от нас не зависят. Многие с этим не соглашаются, и их можно понять. Грустно признавать своё бессилие и беспомощность. Кому охота быть соломинкой, увлекаемой бушующим потоком? Но признать это рано или поздно приходится. Это необходимо. Ради спасения.

— Смириться с судьбой ради спасения? Это же глупо.

— Отнюдь. Мы должны уметь классифицировать ситуации. Одни из них требуют борьбы до победного конца, другие же — напротив, смирения и выжидания. Нельзя всё время бороться, как и нельзя всё время мириться, — Лиша вздохнула. — Оказавшись в паутине, насекомое губит само себя, отчаянно дёргаясь и вырываясь. Да, оно борется до последнего, но вместе с этим расходует драгоценные силы. Было бы у него побольше ума — знало бы, что далеко не всякий паук рискнёт подойти к жертве, способной сопротивляться. Паук наносит заключительный удар, когда добыча сломлена, лишена сил. Когда она запуталась основательно, и выбраться из пут уже не в состоянии. Можно ли выбраться из паутины? О, да. Шансы невелики, но они есть. Иногда достаточно лишь одного сильного рывка, сделанного вовремя. А порой, требуется время. Ведь паутина прочна, но не вечна. И есть много силачей, способных её разорвать: более крупные жуки, птицы, животные, люди. А если живые существа не помогут — то выручат явления природы: дождь или ветер. Главное — не тратить силы. Силы нужны, чтобы врезать хорошенько пауку, если приблизится.

— Рассуждаешь ты толково, спорить не буду. Вот только не стоит забывать, что и пауки бывают разные, — горько усмехнулась Ольга. — Бывают мелкие, а бывают большие. Очень большие и ядовитые.

— Тоже вариант. Как говорится, раз на раз не приходится. Если уж суждено умереть — то ничего тут не попишешь. Повторяю, всё зависит от ситуации. Иногда нет смысла бороться до конца, так как получается, что ты борешься сама с собой. А истинный враг тихонько ждёт в стороне, когда ты себя измотаешь. Дело даже не в этой дилемме. Если попался, то попался. Что свершилось, то свершилось. Я считаю, что мудр не тот, кто сумел выбраться из паутины, а тот — кто её избежал.

— Но как можно предугадать, что попадёшь в беду? Разумеется, бывают моменты, когда идёшь на сознательный риск. Но ведь в большинстве случаев о неприятностях даже не подозреваешь.

— Не подозреваешь. Но можешь быть подготовленной к ним, — Лиша обернулась. — Я понимаю, от этих слов тебе легче не станет. Да и вряд ли ты поймёшь их в полной мере. Мне всего лишь хочется, чтобы ты не заблудилась в сумерках, и не совершала ошибок в будущем. Если оно, конечно, будет, это будущее. Ведь нам пока не известно, кто выйдет из этого леса. А выйти должен только один. Евгений или Хо. Мы в паутине, Оля. Паук велик и тенёта его липки. Мы с тобой — лишь маленькие букашки, по недоразумению и глупости попавшие в эту западню. Хорошо хоть вовремя поняли, что сражаться с Хо традиционными методами нельзя. Наши утраченные силы восстанавливаются мучительно долго, в то время как Хо вообще не устаёт. Поверь мне, сейчас лучше всего остановиться и ждать. Судьбу мы не изменим. Помочь нам может лишь тот, кто знает, как разорвать паутину. Представь, что вместе с нами в одной паутине запуталась большая оса. Пожелаем удачи Евгению. Из леса выйдет только один. И пусть это будет Женя.

— Пусть это будет Женя, — повторила Ольга, закрыв глаза.

Неизвестно, как долго продолжалось их молчание. Время как будто прекратило свой бег. Даже неугомонный ветер улёгся и стих. Поблёскивая чёрненькими глазками, Лиша не отрываясь смотрела на лес, сидя на плече у Ольги. Так они и смотрели в разные стороны, ожидая одного. Слившись воедино.

Когда коготки ящерки едва заметно сжались, Ольга почувствовала это. По тому, как Лиша напряглась, ей стало ясно, всё закончилось. Кто-то идёт сюда. Но кто?

В чаще, между деревьями показалась тёмная фигура, которая брела в их сторону, не торопясь, то скрываясь за стволами деревьев, то появляясь вновь. Лиша внимательно присмотрелась. Сначала она никак не могла определить, кто идёт к ним, но когда узнала в фигуре знакомые черты, подпрыгнула весело пискнув.

Слёзы радости брызнули из глаз Ольги. Обернувшись, она не то усмехнулась, не то всхлипнула, увидев приближающегося Евгения. Уставшего, бледного, но живого и невредимого. Значит ему всё-таки удалось это! Сорвавшись с места, девушка бросилась к нему навстречу. Сбежала с холма, и кинулась напрямик, на бегу протягивая руки. Приветливо улыбаясь, Женя встретил её объятьями, и когда она повисла на нём, закружил в воздухе, едва не сбросив Лишу. Обезумев от счастья, Ольга покрывала его лицо поцелуями, и уже не сдерживала своих слёз. Несколько минут девушка не могла прийти в себя. И лишь потом, немного успокоившись, смогла задать вопрос, не смотря на очевидность ответа:

— Ты его победил?

— Да, — кивнул Женя.

После этого последовала очередная волна поцелуев, заставившая Лишу скромно отвернуться. Сейчас эти люди имели право предаться бурным эмоциям. Они выстояли то, что не под силу большинству представителей их рода, и заслужили счастье.

Близился вечер. Сумерки уже прокрались в глухие уголки чащи, но подобраться к берегу не торопились, словно боясь людей, одержавших верх над их диктатором. Оля и Женя сидели рядышком, на пригорке, держась за руки. Глядя на реку, они тихонько разговаривали.

— Трудно было? — спросила Ольга.

— Не очень, — улыбнулся Евгений. — Я ожидал большего напора со стороны Хо.

— Оно ведь больше не вернётся?

— Пусть только попробует.

— Ох, Женька, как же я рада, что ты справился с ним. Ты — настоящий герой!

— Да ну, брось, — покраснел Женя.

— Не скромничай. Так оно и есть.

— Главное, что всё закончилось хорошо.

— Что ж хорошего? — вступила в их разговор Лиша. — Я лишилась денег.

— Каких денег? О чём ты?

— Да, не важно.

— Нет, ты уж потрудись рассказать, — настаивал Евгений.

— Ну-у, в общем, когда мы ждали твоего возвращения, то поспорили с Олей, кто победит. Решили сделать ставки. Я поставила на Хо, и проиграла.

— Ты поставила на Хо?!

— Не обижайся, Жень. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Но Хо ведь сильнее тебя, поэтому я и решила, что шансов у тебя нет. Прости.

— Ушам не верю! Ты сделала ставку на Хо? Но ведь…

— Болтушка! — рассмеявшись, Ольга хлопнула Лишу пальчиком по макушке. — Такую выдумщицу ещё поискать надо. Не слушай её. Никаких ставок не было. Мы очень переживали за тебя. Обе.

— Ох, я тебе задам! — Евгений весело погрозил ящерке пальцем. — Шутница!

— Здорово я тебя разыграла? Ну подумай сам, зачем мне деньги? — Лиша рассмеялась.

— На самом деле, я только сейчас начал по-настоящему понимать, насколько велик был риск, — вздохнул Евгений. — Но меня почему-то не оставляла твёрдая уверенность, что победа будет за мной. Так, и никак иначе. Я не могу этого объяснить.

— Наверное, это потому, что мы в тебя верили, — Оля склонила голову ему на плечо.

— Ох, ну ладненько, — ящерка соскользнула по руке девушки, и спрыгнула на землю. — Вы тут сидите, а я пойду пока прогуляюсь.

Сказав это, Лиша скрылась в траве.

— Она такая забавная, — улыбнулась Ольга. — Маленькая, а смелая.

— Это потому, что ей нечего терять, — Евгений, обнял подругу. — Лиша всё сделала правильно. А меня сейчас мучают угрызения совести.

— Почему?

— Я поступил не вполне благородно, по отношению к тебе. Получилось так, что я использовал тебя как наживку, для привлечения Хо. Выбора у меня не было. В честном поединке я бы вряд ли победил его. А так, мне удалось воспользоваться эффектом неожиданности, чтобы нанести ему единственный сокрушительный удар оттуда, откуда оно не ожидало его получить. Для достижения подобной цели все средства хороши. Тут уже не до правил и принципов. Вырвать победу любой ценой — вот что самое главное. Но подставлять тебя было бесчестно с моей стороны.

Ольга открыла было рот, чтобы что-то ответить, но Женя продолжил:

— Дело в том, что я не хотел рисковать. Я бы мог тебя предупредить о своём плане. Но слишком многое было поставлено на карту. Узнав, что я задумал, ты бы, возможно, вела себя уже иначе. Тогда в твоём поведении не было бы естественности, и Хо бы это непременно почувствовало. Кроме того, «что знают двое — знает и свинья». В общем, что тут говорить? Понимаю, что это не оправдание. Прости меня.

— По-идее, я должна на тебя обидеться, — Оля погладила его по щеке. — Но не сейчас. Не в этой ситуации. Ты поступил со мной не очень справедливо, но ведь сделал это не ради себя. И потом, ты сам сказал, что нужно было вырвать победу любой ценой. И в этом я с тобой согласна абсолютно. Я не сержусь на тебя, и давай больше не будем вспоминать об этом. Ведь мы победили. Остальное — не важно.

— Да. Победили. У меня как будто гора с плеч свалилась.

— Понимаю твоё состояние.

— Может быть именно из-за этого сильного психологического облегчения, меня сейчас гложут какие-то невнятные подозрения.

— Ты мне расскажешь о них?

— Да что тут рассказывать. Видишь ли, я не думал, что победа будет такой… То есть, я понимал, что должен победить. Я был настроен на победу, и не сомневался в ней. Но я никак не ожидал, что она будет такой. Какой угодно, только не такой…

— Наверное это всё потому, что ты никак не можешь прийти в себя? Ваше противостояние длилось так долго. Немудрено, что ты не можешь свыкнуться с мыслью, что оно закончилось. Это пройдёт.

— Надеюсь.

— Может ты всё-таки поделишься со мной? Что тебя тревожит?

— Мне немного не по себе. Это из-за Хо.

— Это я уже поняла. Из-за кого же ещё? Но ведь теперь оно оставит нас в покое? Не так ли?

— Да. Должно.

— Ты в этом сомневаешься?

— Что? Не-ет. В этом как раз сомнений нет.

— Уверен? Если ты оставил Хо в живых, значит оно может вернуться и отомстить.

— Не вернётся. Вероломность — принцип людей, а не сумеречников. Хо будет искать всяческие лазейки, чтобы обойти правила и договорённости, но напрямую нарушать их не станет. Такова его природа. Дело не в этом. Меня настораживает то, как оно приняло поражение. Его последний взгляд.

— Я, конечно же, знаю Хо не так хорошо, как ты, но всё равно уверена, что оно бы не стало танцевать перед тобой с белым флагом, или ползать на коленях, моля о пощаде. Оно либо будет сражаться до последнего, либо молча примет проигрыш и убежит. Но, если честно, я была убеждена в первом варианте, а не во втором.

— Вот именно. Почему Хо так спокойно отнеслось к этому? Словно ждало. Ты знаешь, я никогда не видел его таким. Что-то было в его взгляде. Как будто оно устало… Но ведь усталость ему неведома.

— Посмотри на меня, — Ольга повернула его лицо к себе. — Ты слишком много думаешь о нём. Это вредно. Вспомни, чего желает Хо. Поглотить нас. Превратить в ничто. Но предварительно, ему нужно нас запугать. Именно этого оно добивается и сейчас — чтобы мы жили в постоянном страхе. Чтобы помнили о нём, и трепетали при одной лишь мысли о его существовании. Но этому не бывать.

— Безусловно, — Евгений утвердительно кивнул. — Сам не знаю, что на меня нашло. Головокруженье от успеха.

Он усмехнулся.

— Сегодня вечером я встречусь с ним.

— А разве не со мной?

— Мы непременно встретимся, но сначала я должен поговорить с Хо. Это будет неприятная встреча, но она необходима.

— Но зачем тебе встречаться с ним?

— Будем решать вопрос о нашем освобождении. Я не намерен ждать ни одного дня. Чем скорее мы покинем корабль — тем лучше.

— А мы не можем его попросту покинуть?

— Скорее всего нет. Хо всё предусмотрело, чтобы мы этого не сделали. Но теперь, когда перевес на нашей стороне, ему некуда деваться. Придётся нас отпустить. О том, как будет проходить наше освобождение, мы с ним и потолкуем. Не думаю, что это займёт много времени. Тебе не придётся долго меня дожидаться.

— Мне как-то неспокойно. А что если Хо действительно замышляет какую-то подлость? Может быть мне пойти с тобой на эту встречу?

— Тебе незачем встречаться с Хо. Думаю, что ты его больше никогда не увидишь, и слава богу. Предоставь это мне. Я привык с ним общаться.

— Я буду ждать твоего возвращения.

— Я вернусь. Обязательно вернусь. Ведь впереди нас ждёт свобода. Мы вернёмся в наш привычный мир, чтобы обрести покой и счастье. Весь этот мир будет лежать у наших ног, и мы сможем выбрать любую дорогу, по которой пойдём в будущее. Вместе. Как же это здорово! Я научу тебя управлять иллюзиями, создавать новую реальность, путешествовать за грань естественного пространства. Но, самое главное, у нас будет собственный мир — наш родной дом, надёжнее и прекраснее которого не сыскать ни в какой запредельной фантазии.

— Так оно и будет.

Воздух вдруг стал плотнее. Свет померк, и Ольга почувствовала головокружение, за которым последовал неожиданный провал в пустоту. Сознание отключилось так быстро и непредсказуемо, что она даже не успела испугаться. Возвращение из небытия напоминало обычное пробуждение от сна. Словно неведомая сила выталкивала её из тёмной и тёплой глубины, на поверхность — к холодному и яркому свету. Первым после возвращения в реальность было осознание того, что её будят.

— Оль, Оля, — легонечко, но настойчиво толкал её Сергей. — Подъём.

— А? Что? Я заснула? — протирая глаза, залепетала Ольга.

— Вроде того, — заулыбался парень. — Не хотелось тебя будить, но пришлось.

— Господи. Что опять случилось?

— Собирайся.

— Вы починили кран? Он работает?

— Пашет как трактор! — усмехнулся Серёжка. — Пришлось с ним повозиться, но мы справились.

— Вот, молодцы! Наконец-то. А где Гена?

— Наверху остался. Вещи я уже собрал. Продукты тоже. Посмотри, не оставили ли мы чего? Одежду там, мелочи какие… И давай на верхнюю палубу. Наконец-то мы отсюда уплывём.

Ольга глянула в окно. Туман был тёмным, вечерним. Корабль неукротимо окутывали сумерки.

— Поплывём на ночь глядя? — с долей волнения осведомилась она у Сергея.

— Ну, мы с Генкой подумали и решили, что промедление смерти подобно. Оставаться здесь ещё на одну ночь крайне опасно. Учитывая то, что здесь творится. Да, отправляться в ночь — страшно, но гораздо страшнее сидеть в этом плавучем склепе.

— Ты прав. Нужно убираться отсюда, и чем скорее — тем лучше.

— Всё уже готово для этого. Осталось только спустить лодку на воду. Лидка у себя, что ли?

— Не знаю. Наверное.

— Пойду, сообщу ей. Пусть тоже собирается.

Деловито почёсываясь, Сергей вышел из каюты. Ольга быстренько заглянула в свой тайник, и посмотрела на орхидею. Очаровательный цветок всколыхнул в душе девушки противоречивые мысли. Если она сейчас уплывёт, то не сможет явиться на встречу с Евгением, как обещала. Может быть она больше никогда его не увидит.

Разум велел ей отбросить все иллюзии, и бежать прочь с корабля, но сердце почему-то молило остаться. Ольга больше не боялась «Эвридику». Судно перестало быть страшным после её последнего видения. Призрачной угрозы более не ощущалось. А может остаться ещё на одну ночь? Может попытаться упросить ребят? Уговорить их отложить отправление до завтрашнего утра? Она могла бы попрощаться с Женей, и…

Нет! Нельзя поддаваться чувствам. Только не сейчас. Нужно пересилить себя, и действовать, опираясь на здравый смысл.

— Её там нет.

Голос Сергея застал её врасплох. Быстро накрыв тайник покрывалом, Оля растерянно взглянула на него. Неужели успел заметить? Нет. Приятель выглядел озадаченно, и не придал значения тому, что девушка ищет в проёме между столиком и кроватью. Его волновало совсем другое.

— Н-нет? — голос Ольги дрогнул.

— Каюта пустая, — развёл руками Сергей. — Понятия не имею, куда её унесло.

— А она к вам не приходила, пока вы там ремонтировали?

— Не было её у нас. Мы вообще думали, что вы вместе.

— Да мы были вместе, но потом…

Договорить она не успела. В каюту бодро забежал Осипов. Мельком оглядев присутствующих, он нетерпеливым тоном спросил:

— Ну что? Все готовы? А где ещё одна?

— Вот, выясняем, — ответил Сергей.

— А чего выяснять-то? Уходить пора.

— Лиду нужно найти.

— Она что, пропала? Ва-ашу мать! — Геннадий схватился за голову. — Только не говорите мне, что ещё одну потеряли!

— Да погоди ты психовать. Пока ещё неизвестно, куда она подевалась. Может быть где-нибудь рядом сидит. Оль, так где ты её видела в последний раз?

— Ну, мы собирали продукты на кухне. Вдруг она расшумелась, раскричалась ни с того, ни с сего. Начала обвинять всех подряд. А потом убежала в истерике.

— Совсем замечательно, — кивнул Осипов. — И ты, конечно же, догонять её не стала.

— Я подумала, что ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться…

— Русским языком вам сказал — «не разбредайтесь»! После ваших прогулок по кораблю, мы потом трупы собираем. Вам это не кажется странным? В общем, так. Мы сейчас же все вместе идём искать Лидку! И молитесь, чтобы она была жива.

Сергей и Ольга молча кивнули.

Нередко я задавался вопросом, почему я пишу всё это? Почему в таком упрямом упоении, вывожу строчку за строчкой? Для чего я этим занимаюсь? Для кого? Быть может, в душе моей не угасает надежда, что это прочтут, изучат, поймут… Ну хотя бы постараются понять, проанализировать мысли, вылившиеся в замысловатые предложения. Раньше, когда уже ничего не ждал, спасался этим, мечтая о том, что написанное переживёт меня, и я обрету вторую жизнь, уже после смерти. Пусть ненадолго, но всё же. Глупые мечты обречённого человека. Но и теперь, теперь, когда есть стимул карабкаться из проклятой тюрьмы, когда в сознании твёрдо укоренилась вера в освобождение, я всё равно продолжаю писать, причём с гораздо большим азартом, чем прежде. Эта почти наркотическая потребность захлёстывает меня. Она расширяет границы моей унылой камеры, она успокаивает, приводит мысли в порядок, отвлекает от всего постороннего, позволяет коротать время, и верить во что-то доброе, хорошее. В светлое будущее, которое обязательно будет.

Твёрдой, уверенной походкой Евгений шёл вперёд по длинному коридору, в дальнем конце которого виднелись двери. Он был так сосредоточен на этих дверях, что окружающие его стены неестественно расплывались и размазывались по иллюзорному пространству, как манная каша по тарелке.

Не смотря на ускоренную походку, он никак не мог дойти до этих дверей. Коридор был бесконечен. Он словно вытягивался вперёд, не давая возможности достичь своего конца. И двери постоянно маячили вдалеке, не приближаясь ни на йоту. Евгений знал причину этой необычной иллюзии. Он был на своей территории, и сам являлся её творцом. Двигаясь на последнюю встречу со своим лютым врагом, он решил немного потянуть время, чтобы как следует настроиться на заключительный диалог. Лучше всего способствовало обретению решительности именно такое необычное сочетание движения и неподвижности. Он шёл, и, одновременно с этим, стоял на месте. Набираясь мужества и уверенности в себе.

Наконец, достигнув ожидаемого настроя, он отпустил застопорившееся пространство, и стал быстро приближаться к дверям, на ходу унимая последние остатки душевного трепета. Двери распахнулись, и он вошёл в просторный круглый зал, обрамлённый со всех сторон широкими окнами, за которыми раскинулась объёмная мозаика глубокого космоса, пестреющего мириадами мерцающих светил, переливающимися облаками туманностей и разноцветными вращающимися завихрениями галактик. Зал ярко освещался невидимыми лампами, и был абсолютно пуст. Лишь в самой его середине, прямо под центром внушительного прозрачного купола, стоял большой чёрный диван с блестящей кожаной обивкой.

На диване лежала женщина. Её поза была вольготной, расслабленной. Одной рукой она подпирала подбородок, в то время как другая лежала на её боку, точно повторяя все изгибы прекрасной фигуры. Евгений увидел её впервые, и явно не ожидал такого сюрприза. Лишь пронизывающая зелень глаз незнакомки выдавали в ней грозное порождение сумерек.

— Ну здравствуй, Евгений, — голос женщины был сладок, и приятно ласкал слух.

— Привет, Хо, — Женя не сразу справился с растерянностью. — Отлично выглядишь.

— Спасибо. Я старалась произвести на тебя впечатление.

— Тебе это как всегда удалось.

На самом деле, Евгений был поражён увиденным. Он настолько привык видеть Хо во всевозможных дьявольских обличиях, демонстрирующих многогранность его кошмарного предназначения, что не был готов к такому контрасту. Не ожидал, что Хо может быть такой… Красивой.

А она была действительно красива. Длинные ноги, крутые бёдра, тонкая талия, безупречная грудь, и идеально гладкая, белоснежная кожа. Словно статуя, вырезанная из слоновой кости, одетая в дорогое чёрное платье, с весьма глубоким декольте и острым разрезом сбоку, освобождающим прекрасную ножку. Острые каблуки-шпильки впивались в тугую кожу дивана, едва не пронзая обивку. Чёрные, пышные волосы Хо живописно струились на тугой подлокотник дивана, словно чернильный водопад. На изумительной шейке поблёскивало драгоценное ожерелье. Но самым удивительным было лицо.

Безусловно, Хо осталось до конца верным своему нестандартному вкусу, избрав себе столь уникальный облик. Её лицо не было красивым. Напротив, ему была присуща некая уродливость, нетипичность. В людском обществе, такую женщину непременно окрестили бы «страшненькой». Всё дело в её глазах, чрезмерно больших и широко расставленных, каких-то неземных, инопланетных… В мире людей женщины с такими глазами встречаются крайне редко, поэтому было удивительно, почему Хо избрала себе именно этот тип.

Не смотря на такой, казалось бы, очевидный просчёт в выборе образа, она, тем не менее, избрала максимально верную комбинацию. Евгений в очередной раз отдал должное необычайно тонкому таланту психолога, коим обладала Хо. При первом взгляде на её лицо, можно было содрогнуться. Но взглянув вторично, уже понимаешь, что в этом облике что-то есть. Эта необычность таит в себе какую-то совершенно новую красоту. Да, непривычную, но, чёрт возьми, заманчивую! Пусть глаза большие, пусть широко расположены, однако в этом кроется своя прелесть. Блестящие глаза, с длинными ресницами и ярко-зелёной радужной оболочкой, завораживают, излучая разум. Великий и могущественный. Чем дольше смотришь на Хо — тем сильнее поддаёшься его необычайным чарам, проникаясь в эту новую прелесть, и понимая, насколько тускнеют по сравнению с этим обликом стандартные «пластиковые» лица кукол-фотомоделей, признанных первыми красавицами планеты. Насколько искусственными кажутся они, и насколько живая она — дочь сумерек.

Она прекрасна. Ярко-красные губы, небольшой аккуратненький носик и тонкий подбородок делали лицо абсолютно завершённым, доведённым до совершенства. Евгений не мог не оценить великолепия Хо, восторгаясь его необычной находке. Красота, скрытая в нетипичности. Что может быть необычнее? Своим видом, Хо могла сразить наповал любого мужчину, заставив его онеметь от восторга и зачарованно исходить на слюну. Эта притягательная необычность, прекрасно сочетающаяся с волнующей сексуальностью, моментально обезоруживали, вызывая подсознательный трепет и возбуждение.

Евгений также признал исключительную продуманность, с которой Хо подошло к выбору своего внешнего вида. Ведь даже обернувшись настоящей топ-моделью, пусть и красивой, но искусственной, журнальной, силиконовой, она бы не смогла вызвать те ощущения, которые он испытал сейчас.

Ко всему прочему, Евгений всегда с пренебрежением относился к моделям и чересчур красивым девушкам, любящим всё изысканное, идеальное. Он считал их «чужими», слишком недосягаемыми для него. Не потому, что ощущал себя недостойным их, а потому, что был уверен в бессмысленности отношений с ними. Такие девушки, по его мнению, не отличаются особым интеллектом, с ними не о чем поговорить, кроме пустопорожней ерунды. Да и денег на них не напасёшься — запросы слишком велики, а толку ни на грош. Уж больно высоко они себя ценят. Гораздо выше истинной цены. И, в добавок ко всему, подобный тип девушек обычно неравнодушен к вниманию со стороны мужчин, которые вряд ли пропустят приглянувшуюся красавицу, и при удобном случае постараются отбить её. А может и так статься, что она сама с радостью бросится в объятья более перспективного и богатого ухажёра.

В общем, Евгения совершенно не прельщали знакомства с такими красотками. Излишняя красота его отпугивала и наводила на подозрения. Он так же был равнодушен к дорогим безделушкам и драгоценностям, мотивируя это так: где красота — там зависть, а где зависть — там неприятности. А зачем нужно рисковать собственным спокойствием, ради пусть и красивой, но бесполезности? Все эти победительницы конкурсов красоты, актрисы и прочие модели признавались им как глянцевые иллюстрации, сверкающие эталоны, недосягаемые звёзды — красивые, но холодные, и совершенно бессмысленные. Минутная услада для глаз — не более. Гораздо сильнее его притягивала красота естественная, природная, натуральная. Не демонстративно выставляемая напоказ, а существующая сама по себе. Ну и, конечно же, незаурядность, вызывающая любопытство, переходящее в восхищение. Такого чудесного превращения из чудовища в красавицу предугадать было невозможно.

Первые минуты, Евгений, не в силах произнести ни слова, любовался видом Хо, и та, понимая это, с удовольствием позволяла ему себя рассмотреть, не спуская с него своих поблёскивающих внимательных глаз. Дав Жене немного привыкнуть к своему новому обличию, Хо наконец-то заговорила с ним.

— Я тебе нравлюсь?

— Да тебе только на обложку модного журнала, — усмехнулся Евгений. — Невольно задаюсь вопросом, почему ты никогда не представала передо мной в таком виде? Ведь можешь же быть красивой, если захочешь.

Хо рассмеялась. Впервые это было не леденящее кровь уханье, а звенящий серебристый смех.

— Я приятно удивлён, — Евгений одёрнул полы пиджака. — Но мы ведь не любовное свидание затеяли?

— А почему бы и нет? Это было бы забавно.

— Хватит, Хо, прошу тебя. Тебе не сбить меня с толку. Давай начистоту. Я пришёл сюда, чтобы обсудить итоги нашей игры.

— Ах, ну да, разумеется. Ты считаешь, что игра закончилась?

— А разве нет?

— Хм. Ну ладно, как пожелаешь, — Хо закатила глаза. — Мне понравилось, как ты играл. Мужественно, самоотверженно, достойно. У меня никогда не было такого прекрасного противника, которому и проиграть не обидно.

— Поверь, мне не интересна победа над тобой. Я дрался, чтобы выжить. Чтобы обрести свободу. Как гладиатор за деревянный меч.

— Знаю. И ценю твоё рвение. Ты сумел снискать моё уважение, а это дорогого стоит. Игра была интересной, захватывающей, острой. Мне понравилось.

— Для тебя это было развлечением. Я же боролся за выживание. Давай не будем предаваться бессмысленному романтизму, и перейдём наконец к серьёзным вопросам. Я требую соблюдения обещаний, Хо.

— Конечно. Я и не собираюсь нарушать никаких обетов. Напротив. Ты заслужил награду. У меня есть для тебя нечто большее, чем просто свобода, — Хо поджала ноги, и, выпрямившись, похлопала рукой по освободившемуся участку дивана. — Присядь. Не бойся.

Евгений присел на край дивана, сложив руки в замок. Близость Хо его явно смущала. Та, чувствуя это, довольно улыбалась.

— И что же ты хочешь мне предложить? — с нескрываемым скептицизмом спросил Женя, осторожно покосившись на Хо.

— Себя.

— Не понял.

— Ну что же ты такой непонятливый? — сладко пропела Хо, выгибая по-кошачьи спину и подтягиваясь к нему поближе. — Я предлагаю тебе себя. Всю. Целиком. Навсегда. Я буду твоей, а ты будешь моим. И нам двоим будет принадлежать всё: бесчисленные миры, безграничные пространства, бесконечные Вселенные! Ни один человек даже и мечтать об этом не мог, ибо даже самому мудрому из вашего племени не удавалось охватить разумом и малой толики того, что будет подвластно твоему пониманию. Я научу тебя. Проведу туда, где ты никогда не бывал, и покажу то, о чём ты даже не догадываешься. Как Инь и Янь сольёмся мы в неразделимый сплав двух начал — сумеречного и человеческого. Нарушим все правила и порядки. Установим свою собственную теорию мироздания — новую, уникальную, совершенную. Ты и я.

Она нежно погладила его по щеке своей бархатной рукой с ровными чёрными ногтями. Евгений нервно отстранился.

— Это что, очередная ловушка, да? Заговаривание зубов? — пробормотал он. — Знаешь, Хо, это не смешно. Своим лживым соблазном ты меня не проведёшь. Что, не получилось одолеть силой — так решила чарами одурманить? Прикинулась красоткой, и думаешь, что у меня крыша поедет от твоего сногсшибательного вида и медовых речей? Не получится, Хо. Лучше не старайся. Ты — не человек, и никогда им не станешь.

— Ты полагаешь, что я пытаюсь стать человеком? Глупенький. Мне это абсолютно не нужно. Ровно как и дальнейшее противостояние с тобой. Я думаю, что мы сможем большему научиться друг у друга, если будем вместе. Только подумай, какие перспективы и возможности нам откроются!

— Поздравляю тебя с открытием Америки. То, о чём ты говоришь, я знал всегда. Только вот почему-то ты поняла это слишком поздно, когда на поле нашего соприкосновения не осталось ни одного живого места от руин и воронок. Раньше надо было думать.

— Раньше? Раньше я не была уверена в тебе. Да и подумать не могла о том, что пойду на такой шаг. Ведь ты для меня всегда был лакомым кусочком, недосягаемой добычей. Эта недосягаемость раздражала, злила, но, вместе с этим, формировала в моей душе уважение к тебе, и, как следствие, интерес. И вот свершилось. Ты доказал мне, что можешь не только сопротивляться, но и дать ощутимый отпор, а значит, заслуживаешь определения «высшее существо». Да, твоя материальная оболочка примитивна и несовершенна, но твой разум… О, да, благодаря ему ты можешь добиться многого. Ты можешь достичь моей ступени, и даже пойти выше, если захочешь. Я признаю, что ты — достойный носитель священного зерна — частицы самого Высшего Разума. Познакомь меня с ним. Взамен я открою тебе все тайны сумерек.

— Ты думаешь, что я тебе поверю? Или ты дашь мне гарантию, что не избавишься от меня, когда постигнешь желаемое?

— Никакие гарантии здесь не нужны. Ты ведь знаешь, что слияние разумов — вещь необратимая. Поглощая тебя, я поглощаюсь тобой.

— Да, но…

— Ты должен кое-что узнать. Идём, — схватив Евгения за руку, Хо вскочила с дивана, и потащила его к ближайшему окну.

Остановившись возле чистого стекла, за которым раскинулся безграничный космос, она прислонилась ладонями к гладкой прозрачной поверхности, и вдохновенно спросила:

— Тебе нравятся аквариумы?

— Да.

— А тебя никогда не удивляло то, как в такую маленькую склянку помещается целый мир? Ведь для человека это не более чем прозрачная ёмкость, заполненная водой и искусно декорированная. Скромный мирок, призванный украшать жилище, и успокаивать нервную систему хозяев. Но чем является аквариум для рыбки? О-о-о, для неё это полноценный мир, огромный, многоликий, естественный. Он велик и прекрасен не смотря на свои размеры, чистоту и убранство. Ведь рыбки не выбирают свой аквариум. Они просто живут в нём. Так же как и люди не выбирают мир, в котором будут обитать после своего рождения.

Хо застенчиво рассмеялась и, взглянув на Евгения, продолжила:

— Люди напоминают мне обитателей аквариума… Прости, я опять сравнила вас с рыбами. Вообще-то я не люблю повторяться, просто не смогла найти более удачный пример…

— Всё в порядке, — дёрнул плечом Женя. — Рыбы — не такие уж и плохие существа. Продолжай развивать свою мысль, я тебя внимательно слушаю.

— Почему вы похожи на аквариумных рыбок? Почему бы не сравнить вас с волнистыми попугайчиками, черепахами, хомячками, домашними кошками или собаками? Вроде бы все эти существа, по своей природе, гораздо ближе к вам, чем рыбки. Это так. Но птицы, рептилии и млекопитающие — не так кардинально ограничены в своей свободе. Дело даже не в том, насколько люди их ограничивают. Дело в том, насколько сама природа их ограничивает. Большинство людей, время от времени, извлекают из коробок и клетушек хомячков, мышек и крыс, чтобы поиграть с ними. Вынимают из террариумов черепах и ящериц, выводят на улицу собак и берут на дачу кошек. Тем самым, люди расширяют пространство, в котором проживают их питомцы, которых уже нельзя назвать скованными в глухих, непреодолимых застенках. Даже домашние птицы, которые, казалось бы, большую часть своей жизни проводят в клетке, и те не сильно ограничены. Их иногда выпускают полетать по комнате, а некоторым подрезают крылья, после чего спокойно носят их по улице. В конце концов, каждой птице хотя бы раз в жизни да подвернётся шанс сбежать, улететь, выпорхнуть в форточку. Каждая мышь или хомяк может уйти из своей пресловутой «тюрьмы», шмыгнув в маленькую щель на полу, в вентиляцию, в канализацию. Каждая черепаха способна тихонько уползти из человеческого жилья, собака может сорваться с поводка, а кошка — проскользнуть в приоткрытую дверь. Вперёд — на свободу, в незнакомый мир, такой огромный, бесконечный, страшный и прекрасный одновременно. И только рыбки не могут покинуть свой стеклянный мирок. Для них он единственный. Даже миновав эти прозрачные застенки, они не найдут свободы. Ведь вокруг аквариума, везде, насколько хватает взгляда, раскинулась чуждая им среда, абсолютно не пригодная для существования. Где-то там, за этими пределами, находятся огромные водоёмы, но и в них рыбки проживут не намного дольше, чем на суше. Их очень быстро убьёт непригодная для них температура, отсутствие привычного корма, даже неприемлемый состав воды. Если раньше их не съедят крупные сородичи — коренные жители тех водоёмов. Поэтому разумнее всего сидеть в своём аквариуме, и не пытаться из него выпрыгивать. Плохой ли он, хороший ли он, большой ли, маленький ли, чистый или грязный. Какая разница? В нём можно жить. В нём нужно жить. Ну и, конечно же, верить в то, что когда-нибудь неведомые хозяева снизойдут до своих скромных питомцев, и улучшат условия их обитания. Ждать, ждать, всю жизнь ждать. Надеяться на лучшее, и утешать себя мыслями, что могло быть и хуже. Тепло, светло, есть корм, кислород, улитки-чистильщики. Жить можно, значит нужно. Так уж устроены живые существа — бороться за жизнь, даже когда в ней нет ровным счётом никакого смысла.

— Не очень-то весёлый удел. Выходит, что всё зависит от хозяина аквариума.

— Верно. Состояние этого маленького мира напрямую зависит от качеств его хозяина. Заботливый он, или бессердечный, аккуратист или неряха, бедный или богатый — все эти достоинства или недостатки отразятся на его рыбках. Вот и получается, что одни аквариумы блещут чистотой, неоновыми подсветками, красивыми камушками, донными декорациями, диковинной растительностью, а также, умелым подбором рыбок, а другие — представляют из себя чуть ли не помойку, которая не чистится годами. Кому-то везёт с хозяевами, а кому-то нет. Но и те и другие живут, считая свой мир единственным. Интересно, о чём они думают? Ты знаешь, ведь аквариумные рыбки вовсе не безмозглые существа, коими их считают люди. В их крошечных черепушках также мелькают мысли, они адекватно воспринимают реальность. Некоторые ищут покой в коллективе, некоторые — в одиночестве. Но все они, время от времени, подплывают к стеклянной границе своего мира и удивлённо смотрят на глобальные, феерические трансформации, происходящие снаружи, на непостижимые по своей внушительности контуры комнаты, являющейся космосом в их понимании. Точно так же как вы смотрите на небо. Они чувствуют, что за ними следят. Они знают, что их кормят, о них заботятся, их любят. И то, что их забыли — тоже чувствуют. Они знают о людях, но не знают, кто такие люди. Забавно, но не исключено, что они считают вас своими богами. Добрыми или злыми, но всегда могущественными. И подобно богам вы можете превратить их жизнь в рай, а можете одним лишь движением разрушить их маленький мир, превратив его в ничто, в груду мокрых осколков. Можете спасти, а можете и убить. Их жизни напрямую зависят от вас. Приятно чувствовать себя богами?

— Я никогда не считал себя богом, — отрицательно покачал головой Евгений. — И даже не задумывался об этом.

— Ещё бы. У вас, людей, это в крови. Вы подсознательно чувствуете себя выше всех. И считаете, что вы вправе распоряжаться чужими жизнями, и даже чужими мирами. Зачастую, вы даже не замечаете этого. Вы карабкаетесь всё выше и выше — к вечно недосягаемой гармонии, то ли забыв, то ли не зная о том, что гармония — это золотая середина, а отнюдь не призрачная вершина. Совершенно неясно, почему вы упорно продолжаете считать свой мир необычайно огромным, хотя сами прекрасно понимаете, насколько он мал в действительности. Земля — это ваш аквариум. Вы научились выпрыгивать из «своей воды» в герметичных капсулах, и возомнили себя покорителями космоса. И вам ещё не открылась простая и страшная истина. Нельзя «вылазить из своего аквариума», нельзя! Вы не рассчитаны на это. У вас совершенно иное предназначение.

— Ты всё ещё недооцениваешь человечество, — улыбнулся Женя.

— А кто виноват? Посмотри на историю своих сородичей. Сколько в ней глупости и жестокости. Одних только богов у вас сотни разновидностей. Благо, сумели отфильтровать несколько идеальных образцов для поклонения, изобрели более-менее сносные учения, ставящие во главу угла мораль, доброту и мудрость. Но сами же их опоганили, превратив в непонятный замес тупиковых догм. Передрались друг с другом в межконфессиональных конфликтах. И никто всерьёз не задумался о том, что Бог у вас у всех общий. У него нет имени. Имена свойственны людям, а не богам. И будь ты хоть самым заматерелым атеистом — всё равно придётся признать, что просто так во Вселенной ничего не происходит, следовательно, цивилизация не может существовать без предназначения. Отсутствие предназначения — есть пустота и хаос. В такой обстановке жизнь, тем более разумная, невозможна. А если существует предназначение — значит есть тот, кто нам его заповедал. Тот самый, незримый, неподвластный пониманию, но безраздельно почитаемый «хозяин аквариума».

— А может быть, выдумки всё это? Люди придумали Бога лишь затем, чтобы верить во что-то. Верить в то, что кто-то великий и всемогущий защитит их от обидчиков, исцелит, утешит, поможет добиться результатов от жизни. Верить, что там, за смертной чертой нас ждёт не пустота и ничто, а какое-то продолжение. Пусть даже там будут адские муки, но они не так страшны, как это самое «ничто». Верить в справедливость, в то, что живём не зря. Не впустую.

— Выдумки вообще свойственны людям. Вы — большие фантазёры. Люди могут придумывать богов, и убивать всех, кто в них не уверует. Потом вы вдруг начинаете утверждать, что Бога нет, и, сами того не замечая, обожествляете какую-то личность, или идею… И это понятно. Человек не может жить без веры, ты правильно сказал. Самое забавное, что вы потом можете раскаяться, и «вернуть» низложенное божество, чтобы вновь неистово поверить в него. Ну, представь, что твои рыбки окажутся материалистами, и посчитают, что тебя нет. А всё, что с ними происходит — есть явления природы, вызванные естественными процессами, происходящими в атмосфере и гидросфере. Они, возможно, даже смогут научно обосновать то, почему в их кормушку, как манна небесная, время от времени сыплется корм, почему кислород включается и выключается, почему огромная щётка выскабливает налёт со стенок их мира — да всё обоснуют. Учёным-теоретикам только дай волю. Отчасти, они всё равно будут правы. Ведь чем, по сути, являешься ты, если не частью природы? В понимании рыб, ты действительно обладаешь сверхъестественными способностями, но в понимании людей, ты — обычный человек, абсолютно лишённый талантов супермена. Видишь, как ваши миры похожи? И ваш мир не совершенен, точно как аквариум, заведённый неопытным хозяином. Если этот человек, к примеру, не разбирается в том, какие виды рыбок уживаются друг с другом, а какие — нет, то в аквариуме начнётся кровопролитие. Драки за территорию между видами, которые по отдельности выглядели вполне миролюбивыми. Тут тебе будет и тирания, и классовая вражда, и этнические чистки, или же битвы за пищу, и за место под тёплой лампой. Опытный аквариумист никогда не посадит бойцовых рыбок вместе с обычными, декоративными, а стайных не приобретёт в количестве меньше четырёх штук. Я прибегаю к этим примерам, чтобы тебе было понятнее и нагляднее осознать, в каком мире ты живёшь. Людская суть такова, что им проще кидаться в крайности, нежели спокойно и без поножовщины постигать свою истинную цель на Земле. И поклоняться тому, в кого вам всем так хочется верить. Можно конечно списать всё это на «кукольный фактор», но дело, естественно, не в нём. Сами хороши. К тому же, к нашему делу это не имеет никакого отношения. Суть моей продолжительной лекции заключается в том, что вопреки всем законам и порядкам у тебя появилась возможность покинуть аквариумные застенки. Ты можешь пройти сквозь горизонт, и увидеть то, что другим и не снилось. Уверяю тебя, все эти псевдопараллельные иллюзорные миры — лишь тусклые прелюдии, по сравнению с тем, что ждёт тебя там — вне Земли. Взять хотя бы причудливые многомерные пространства эктосферы. Они не сравнимы ни с чем.

— Могу себе представить.

— Нет, не можешь. Смотри! — Хо приложила пальцы к стеклу.

Космос за окном начал удивительно преображаться, видоизменяясь на глазах. Светила как будто ожили, пришли в движение, и, как по команде, начали вращаться, очерчивая ровные круги, словно какая-то невидимая воронка, находившаяся в центре чёрного небосклона, раскручивала их вокруг себя всё быстрее и быстрее. Звёзды набирали скорость с невероятной быстротой, и, в конце концов, от такого безумного вращения они превратились в сплошные светящиеся окружности, расположенные друг в друге.

Словно сквозь трубу, состоящую из тысяч звёздных колец, Евгений и Хо помчались напрямик — через глубокий космос. Вспышка озарила помещение, заставив Евгения прикрыть глаза. А когда его зрение вновь сфокусировалось, то он увидел перед собой уже совершенно иную картину. Вместо кольчатой трубы, проложенной в бездонной черноте вечного мрака, перед их глазами раскинулось нечто совершенно иное. Понятное, и в то же время необъяснимое. Окунувшись в неведомую реальность, они неслись сквозь неё, не успевая как следует рассмотреть и запомнить её неземные, сюрреалистические формы.

Чередуясь, вспыхивая, выскакивая откуда-то из небытия, эти видения, не поддающиеся здравым определениям и внятным характеристикам, поражали воображение своими диковинными видами, озадачивали, привлекали, и тут же исчезали, оставляя о себе лишь расплывчатое секундное воспоминание. Невозможно было сосредоточиться и описать увиденное.

Сначала это была стремительная вереница хаотично расположенных фигур, насыщенных яркими цветами, и соединённых ломанными линиями, напрочь лишённых симметрии и какой-либо закономерности. Потом их сменили гладкие пульсирующие шары, выбрасывающие из себя облака летучих частиц, похожих на пепел. Наконец, глазам наблюдателей открылась совершенно нереальная картина, представлявшая из себя некий безумный полёт над выпуклой перламутровой поверхностью с причудливым отражающим свойством, как у мыльного пузыря или фотообъектива. Внизу кипело, перемешивая краски, разноцветное зеркало, а наверху бушевал фантомный фейерверк, на фоне сумасшедшего пространства, переливающегося неоновым светом.

Евгений прильнул к стеклу, не в силах оторвать взгляд от этой умопомрачительной феерии, и его лицо ежесекундно окрашивалось разными цветами и узорами. Хо искоса смотрела на него, и загадочно улыбалась. А он, целиком поглощённый широко раскинувшимся перед ним фантастическим представлением, щедро демонстрирующим все свои красоты и поразительные образы, затаив дыхание, смотрел на чужие миры, чередующиеся нескончаемым хороводом.

Перед его взором предстал мир разумных грибов, поражающих воображение своими исполинскими размерами. Кристаллический мир — воплощение идеальной чистоты и прозрачности. Какие-то безумные джунгли, флора и фауна которых, по всей видимости, представляли одно и то же понятие. Кольцевой мир, сплошь состоящий из светящихся колец, среди которых носились мерцающие сгустки плазмы. Горы, своим видом и формами вызывающие трепет. Тягучие серебряные реки, похожие на расплавленное олово. Или же нечто абсолютно органическое, где подрагивающие поля и равнины, испещрённые складками, покрыты шевелящимися отростками. Вместо ручьёв там пролегают сети прозрачных трубок, по которым течёт что-то вроде крови, возвышенностями выступают жуткие ребристые хребты, похожие на позвоночники, а в некоторых местах, на живой пористой земле приоткрываются небольшие отверстия, из которых вырывается мутный газ. Вслед за этим «анатомическим» миром следовал пустынный, почти лунный пейзаж, покрытый огромными воронкообразными трубами, похожими на гигантских окаменевших червей, и выполнявшими непонятно какие функции.

Наконец, Евгения абсолютно очаровал мир, при беглом взгляде напоминавший земной. Обычные холмы, покрытые зелёной травой, кучевые облака на фоне голубого неба, солнце… Но вот поле заколыхалось и вздыбилось, поднимаясь всё выше и выше широким овальным куполом, а затем разошлось, разорванное изнутри, и разбрызгалось по окрестностям, выпуская из своих недр титана. Выпрыгнув из-под земли, колоссальное существо взмыло в воздух. Оно было не меньше сотни метров в длину, и отдалённо напоминало кита. Такое же широкое туловище, сужающееся к хвосту, две пары плоских «ласт», расположенных вокруг тела, на манер ракетных стабилизаторов, круглый горизонтальный хвост похожий на блин. Голова чудовища была сплющенной, лопатообразной. Подпрыгнув в воздух, подземный кит неуклюже перевернулся, выгнулся дугой, и устремился обратно к безумно колышущемуся полю, от которого далеко расходились волнообразные круги, точно по воде. Затем, эта громадина плюхнулась на землю вниз головой, и с лёгкостью ушла сквозь неё, вызвав очередной всплеск волнового землетрясения. Взмахнув на прощанье своим круглым хвостом, исполин скрылся под землёй, оставив после себя круглые колеблющиеся волны. А в это время, вдалеке показался ещё один такой монстр.

— Я не понял. Это вода или земля? — не удержался Евгений.

— Не то и не другое, — с улыбкой ответила Хо. — Гелеобразная субстанция с нестабильной вязкостью.

Пока она это говорила, там, за окном, уже было совсем иное измерение, которое вскоре сменило другое, потом третье, четвёртое… Нереальные формы, футуристические города, леса, поля, пространства. Они смешались в одну сплошную кутерьму, в конце концов заставившую сдаться уставший разум Евгения, пресыщенный обилием образов, которые уже не умещались в памяти, требуя упорядочения, осмысления. Из-за избытка впечатлений в его голове образовалась настоящая каша. Не выдержав, Женя зажмурился и, отвернувшись от окна, произнёс:

— Всё, хватит. Голова кружится.

— Насмотрелся? — Хо остановила изображение.

— Да. На сегодня достаточно.

— Как впечатления?

— В голове не укладывается. Настолько всё… Потрясающе!

— Ты имеешь доступ к тому, что доселе было недоступным для человеческой расы. Считай, что тебе повезло. Тебя ждёт бесконечное множество новых открытий. Ты найдёшь ключ ко многим тайнам Вселенной, окунёшься в самые захватывающие приключения, а может быть даже обретёшь вечную жизнь. А я всегда буду следовать за тобой. Мы будем вместе навсегда.

— Подожди, Хо, сбавь обороты, — остановил её Евгений. — Допустим, твои слова искренни. Допустим. Но неужели ты не понимаешь всей идиотичности и нелепости твоего предложения? Ты и я. Абсурд какой-то.

— Почему абсурд? Тебе нравится, как я выгляжу?

— Сейчас — да, ты мне нравишься, но…

— Я могу остаться такой навсегда. Для тебя, я навеки останусь женщиной. Я могу взять себе привычное для тебя имя. Или же можешь и дальше называть меня Хо. Как пожелаешь. Да, в психологическом плане мне придётся ещё многому научиться, чтобы достичь максимального соответствия человеческой природе, но в физическом я полноценна на все сто процентов, и даже немного больше. Ваши сексуальные искусства не так уж и сложны, поверь мне. В этом плане вы достаточно примитивны, потому что делаете уклон на получение плотских удовольствий, а не духовных. Всё-таки во многом вы продолжаете уподобляться животными, но это не беда. В конце концов мне от этого ни холодно, ни жарко. Мне не составит труда доставить тебе удовольствие. Я это умею, ты уж мне поверь. Может быть попробуем прямо сейчас?

Хо провела пальцем по его щеке и подбородку.

— Ты что? — отстранился Евгений. — С ума сошла, что ли? Нет, это уже совсем ни в какие рамки не лезет. Прекрати меня соблазнять!

— Я лишь предлагаю. Ты меня боишься?

— Нет. Просто не ожидал от тебя такого.

— Не понимаю, что в этом особенного? Не хочешь путешествовать по запредельным мирам, можем вернуться в твой обыденный мир, где будем жить долго и счастливо, как простые российские граждане. А можем и за границу уехать. Я думаю, что у нас получится отличная семья. Подумай. Не у каждого мужчины жена — сумеречница, и не у каждой женщины, муж — человек.

— Но ты не сможешь стать нормальной женщиной! Всё это, весь твой вид — хитрый маскарад, камуфляж! У тебя даже пола-то нет!

— Ну и что? В моей воле выбрать, кем стать. Одно мне до сих пор не понятно. Я не знаю, что такое любовь, и почему она делает людей такими сильными. Это величайшая загадка человечества, непостижимая для сумеречников. Но я не верю, что она непостижима. Я хочу постичь её, почувствовать, познать. Помоги мне, прошу тебя. Клянусь, я в долгу не останусь.

— Брось, Хо. Ты преследуешь совершенно иные цели. Прощупываешь слабые места. Надеешься вскружить мне голову своим елейным голоском, сладкими обещаниями, и демонстрацией гипнотического сюрреализма. Не выйдет! Слишком много зла ты мне причинила. Да даже если бы я смог забыть все те мучения, которым ты меня подвергала столь долгое время, я бы всё равно не принял твоего предложения.

— Почему?

— Потому, что моё сердце уже принадлежит другой. Я люблю Ольгу.

— Проклятье! — Хо раздражённо топнула ногой. — Да как ты посмел отказаться от меня ради этой облезлой обезьяны?! Ради этой ничтожной пустышки!

Евгений нахмурился, собравшись было возмутиться, а затем вдруг расхохотался, вызвав у Хо резонное недоумение.

— Что смешного?

— Видимо я ошибался. В тебе начинает проявляться женский характер. Потренируйся ещё немного, и освоишь его сполна.

— Ты не понимаешь от чего отказываешься. И ради кого.

— Прекрасно понимаю.

— Может, подумаешь ещё?

— Что тут думать? Для себя я всё уже решил.

— Неужели тебя не привлекают такие великие возможности? Неужели не хочется подняться на одну ступень выше?

— А зачем?

— Как зачем?! Ну, допустим, ты не рвёшься в небеса, и это я могу понять. Но ведь я, как никто другой, понимаю тебя. Ведь это большая редкость, когда тебя по-настоящему понимают.

— Ольга меня понимает.

— Ты в это веришь?

— Я это знаю.

— Самообман. Ничего ты не знаешь.

— Прекрати, Хо. Откуда тебе известно, что я знаю, а что нет?

— Можешь меня не слушать. Дело твоё. Я только хочу сделать как лучше.

— Если ты действительно этого хочешь, то я прошу лишь одно — оставь меня в покое. Уйди из моей жизни. Твоя самореклама бессмысленна. У меня уже есть девушка, которую я люблю. Это Ольга. А ты никогда не станешь такой как она. Даже близко не станешь. Ты — другая. Понимаешь? Другая.

— Понимаю, — Хо вздохнула, и отвернулась к окну. — Тебе решать, Евгений. Я предлагаю только один раз. Другой такой возможности тебе не представится. Смотри, как бы потом жалеть не пришлось.

— Не пожалею. Будь уверенна. Спасибо за интересное предложение, но я сделал свой выбор задолго до него. И я не передумаю никогда.

Некоторое время они стояли молча. Наконец Евгений решился напомнить Хо о цели их встречи.

— Так что мы решили? Ты меня отпускаешь?

Хо обернулась к нему, и, задумчиво улыбнувшись, ответила:

— Да.

— Значит, я теперь свободен? Что-то мне не верится. Признайся, ты что-то задумала, верно?

— Ничего я не задумала. Мне больше незачем тебя держать.

— То есть мы с Ольгой теперь сможем спокойно жить, с уверенностью, что ты больше никогда не появишься в нашей жизни. Забудем тебя как ночной кошмар, навсегда. Я верно понял?

— Не совсем. Ты можешь уходить, и я обещаю, что не потревожу тебя, пока ты доживаешь свою бренную земную жизнь. А вот насчёт Ольги уговора не было. Речь шла только о тебе, и о твоём освобождении.

— Что?

— Ты уйдёшь один. Без Ольги.

— Это невозможно!

— Всё возможно. Взвесь все «за» и «против». Подумай, что для тебя лучше: свобода или девушка? Смирись.

— Ни за что! Чёрт тебя подери, Хо, я так и знал, что ты приготовила мне подлянку! Ведь ты прекрасно знала, что я не уйду без Ольги! Ты опять меня обманула! Но знай, этот обман тебе дорого обойдётся! Я буду сопротивляться! Я придумаю способ отправить тебя обратно — в пустоту, на самое дно бесконечности! Я…

Хо весело рассмеялась.

— Ну-ну-ну, довольно. Какой ты горячий. Совсем разучился вести конструктивный диалог. Тебе так нужна Ольга? Так забирай её. Какие проблемы-то?

— Э-э… Т-то есть? — пробормотал Евгений, запинаясь. — Ч-что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что вы с Ольгой можете спокойно уходить, — равнодушным тоном ответила Хо.

— Не узнаю тебя. Ты никогда так резко не меняла своих планов, и, тем более, не отказывалась ни от чего с такой лёгкостью. Что это? Издевательство?

— Успокойся. И не ищи в моих словах двойной смысл. Если я сказала — так оно и будет. Ты тут начал сотрясать воздух ни с того, ни с сего. Это было совсем необязательно. Достаточно было вежливо попросить…

— Что-то ты темнишь, Хо. Ой, темни-ишь! Ну, допустим, ты действительно решила проявить благородство и отпустить нас. Как это будет выглядеть?

— Элементарно. Я открою дверь. Ну а дальше, всё по накатанной, благо эти неугомонные куклята как раз отремонтировали моторную лодку. Можно отправляться в плаванье. Путешествие будет недолгим. К исходу дня туман рассеется, и вы окажетесь в родном «аквариуме». Дальше — по обстоятельствам.

— И когда же ты выпустишь меня?

— Послезавтра утром. Ровно в шесть часов.

— Не верю.

— Напрасно. Мне ни к чему тебе лгать. Нет никакой выгоды от этого. Да и Ольга больше нужна тебе, чем мне. Ты её, можно сказать, заслужил. Правда, меня интересует один деликатный вопрос.

— Какой?

— Любопытно, как Ольга отреагирует на твой реальный облик? Зациклившись на мире своих фантазий, ты окончательно потерял связь с реальностью, и, судя по всему, забыл о том, в кого ты превратился на самом деле. Видишь ли, являясь Ольге в иллюзиях, ты предстаёшь перед ней в идеальной форме, таким, каким бы ты хотел перед ней предстать. Но ведь в реальной жизни ты совершенно другой. Особенно сейчас, спустя год бездействия. Твой вид жалок, убог, и запущен. Признай это. Тебя не беспокоит, что Ольге это может не понравиться? Что она может разочароваться в тебе? Не лучше ли было подготовить её к этой нелицеприятной реальности, вместо того, чтобы кружить голову эстетической красотой?

— Вопреки твоим мрачным умозаключениям, Ольга любит во мне отнюдь не внешность. Она ценит мой внутренний мир, мою душу.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Ну а что касается внешнего вида, так это меня ничуть не беспокоит. Когда я вырвусь из твоего плена, то сразу же приведу себя в полный порядок, и обрету достойный вид. Это не проблема. Главное, выбраться отсюда поскорее.

— Выберемся. Немного осталось.

— Выберемся? Значит ты тоже собираешься покинуть корабль?

— Естественно. А что мне здесь делать? Я поплыву с вами.

— Поплывёшь с нами? Но как?

— Объяснила же. На моторной лодке.

— То есть, ты сядешь с нами в одну лодку?

— Ничего не поделаешь. Пока не достигнете берега, вам придётся терпеть моё общество. Ну а на берегу мы распрощаемся. Навсегда.

— Мягко стелешь, Хо, — прищурился Женя. — Не могу поверить, что ты так легко от нас отвяжешься.

— Какие ещё убеждения тебе нужны?

— Ну вот скажи мне, почему бы тебе не выпустить нас завтра утром? Почему именно послезавтра? Зачем терять целый день? Не пойму.

— Вам придётся денёк потерпеть, — развела руками Хо. — Ничего не могу поделать.

— И что же ты собираешься делать весь этот день? Только не говори, что будешь упаковывать вещи.

— Хо-хо-хо. Да какие у меня вещи? Скажешь тоже. Мне тут нужно завершить кое-что. Ещё две жертвы осталось…

— Погоди ка. Какие, к чертям собачьим, жертвы? Ну-ка, выкладывай всё начистоту!

— Ты ведь прекрасно знаешь, о чём я. Кроме вас, на корабле осталось три куклы. Одна — в резерве, две — в расход. Простая арифметика. Чего непонятного-то?

— Ты сказала, что отпустишь нас!

— Да. И я сдержу своё обещание.

— Тогда никаких больше жертв! Ты отпускаешь нас с ребятами, и катись на все четыре стороны!

— Твоя наглость воистину не знает предела. Я обещала отпустить двоих — тебя и Ольгу. Остальные — остаются. Подумай, Евгений, зачем они тебе? С Ольгой всё ясно, поэтому я не стала спорить с твоим требованием. Но отпустить остальных — это уже сверх меры! Я слишком много сил положила, чтобы заманить их в ловушку. Не проси меня освободить их. Я и так сделала для тебя больше, чем положено. Забирай свою полоумную девицу, и уходите по добру, по здорову. Остальные куклы — мои.

— Ну уж нет. Полагаешь, что я оставлю ребят тебе на съедение, и со спокойной совестью уйду? А больше ты ничего не хочешь?!

— Больше ничего не хочу.

— Я не отдам тебе их. Довольно смертей. Только не при мне. Я больше не в силах безучастно наблюдать за тем, как ты убиваешь невинных людей!

— Но они не люди.

— Для тебя!

— Вас, людей, не исправить. Поэтому вы и вымираете. Защищаете кукол, вместо того, чтобы подумать о себе…

— Достала ты меня! Вот уже где сидишь! Люди, куклы… Достала! В гробу я видел всю эту галиматью. Всю эту, так называемую, истину! Весь этот бред! Я не оставлю этих ребят в беде!

— Видела идиотов, но такого вижу впервые, — развела руками Хо. — Ты хоть понимаешь, в какую петлю влезаешь? Причём добровольно, самолично, и, заметь, без каких бы то ни было насильственных действий с моей стороны. Странно и глупо. Но у меня нет ни малейшего желания выяснять причины такой самоотверженности. И мне совсем не хочется убеждать и уговаривать тебя. Это было бы уже слишком, согласись. Хочешь стать благородным героем? Пожалуйста. Я умываю руки. Но учти, за своё самопожертвование ты орден не получишь. Ты вообще ничего не получишь. И, в лучшем случае, так и останешься неизвестным. Если тебя не проклянут те, ради кого ты сейчас собой жертвуешь.

— Я помогу им выбраться с корабля. Любой ценой!

— Попробуй. Но вряд ли у тебя это получится без моего содействия…

— Да плевать я хотел на твоё содействие! Сам справлюсь!

— Неужели ты не понимаешь, Евгений, что своим упрямством ты обрекаешь на смерть не только себя, но и Ольгу? Подумай о ней хотя бы, если она тебе действительно так дорога.

— Я спасу Ольгу. И всех остальных спасу тоже!

— Вместе со мной корабль покинете либо вы с Ольгой, либо никто. Как я поняла, вдвоём с ней ты уходить не желаешь? Ты так решил, даже не спросив мнения своей подруги.

— За неё я уверен. Она бы согласилась со мной. Предать друзей ради спасения собственной жизни может только законченный подлец.

— Как поэтично. Я уже говорила тебе, что всё это правильно, но только для книги. А для жизни, увы, это лишь бессмысленная бравада. Книжку про тебя, Евгений, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь напишет. А если такая книга и будет написана, то вряд ли её когда-нибудь опубликуют. Издатели не берутся печатать романы с плохими финалами. А завершение твоей истории не сулит тебе ничего хорошего. Сколько бы ты не кичился. Вам, людям, свойственен этот идиотизм. Ни с того, ни с сего кидаться в омут с головой, ради спасения ближнего. Куклы в этом плане более прагматичны. Они больше о себе думают, поэтому и доминируют на Земле.

— Ещё не известно, кто большая кукла — они, или ты, — развернувшись, Евгений направился к выходу.

— А ведь я была уверена, что мы с тобой договоримся…

— Иди к чёрту!

Дверь с грохотом захлопнулась. Оставшись одна, Хо развалилась на диване и, не мигая, смотрела в пустоту. Её окаменевший взгляд, словно отражающий этот вакуум, по-прежнему оставался абсолютно безразличным и холодным.