Когда свое зерно крестьянин бросит чистым, —
Родится чистым то, что было в прахе мглистом.
Коль чистый человек имеет чистый род,-
Бредя в земной грязи, подол он подберет.
И чистая Бану была в невольном страхе,
Узнав и о Ширин и о влюбленном шахе.
Раздумия с них никак ей не избыть.
Ну как ей с хворостом огонь соединить?
И говорит она: «Ширин, моя ты сладость
Не только для меня, ты всем прекрасным радость.
Твой черный томный взор — сто царских областей
От Рыбы до Луны длина косы твоей.
Две тени у тебя, и тень вторая — счастье.
Благополучие, Ширин, твое запястье.
Ты освещаешь мир сияньем красоты,
А красота твоя — в чертоге чистоты.
Ведь ты — сокровище; так будь запечатлена.
Ведь благо есть в миру, и есть в нем то, что тленно.
Лукаво и хитро умеет мир играть:
И красть жемчужины и яхонт растирать.
Мне сердце весть дало, и мне, о роза, мнится,
Что хочет царь царей с тобой соединиться.
Коль сердце отдал он, то счастья ты не кличь
Иного: дивную ты заманила дичь.
Но, увидев его от нетерпенья пьяным
Не покоряйся ты, Ширин, его обманам.
Он так остер; тебе — слова любви новы.
Страшусь: бесплатно он отведает халвы.
Он посрамленною тебя оставит; страстный,
К другой он бросится, охвачен страстью властной,
Я не хочу, Ширин, — мою запомни речь, —
Чтоб ты скорей, чем хлеб, к нему попала в печь.
Ведь десять тысяч роз есть у него красивых.
Об этом говорят слова людей нелживых.
Коль мчится сердцем он к великолепью роз,
Привяжется ль к одной, обвитый цепью роз?
Но коль не сможет он тайком схватить алмаза,
Не отвратит лица, чтоб не купить алмаза.
Узнав, как ты чиста, как ты ясна на взгляд —
Ко мне он явится. Так правила велят.
Озарена небес ты будешь чистым лоном,
И наградит земля тебя царевым троном.
Коль чистоту души мечты твои таят, —
Противоядием преодолеешь яд.
Но если б овладеть тобою смог влюбленный,
Тебя он, верно б, счел беспечной, опьяненной.
Смотри, чтоб над тобой позор твой не навис.
Стыдом в умах людей была покрыта Вис.
Он — месяц, ты — луна, и род наш так же славен.
Да, мы — Афрасиаб, коль он Джемшиду равен.
Поверь, не мужество мужчинам вслед бежать,
Такая смелость, верь, невестам не под стать.
Сорвали много роз, чуть приодетых в росы,
Вдохнули аромат — и бросили в отбросы.
Немало было вин, что привлекали взор,
Но чуть вкусили их — и вылили во двор.
Ты ведаешь сама: под праведности знаком
Нет лучше нежных игр, чем озаренных браком».
И сладость пьет Ширин, к Бану склонив лицо,
Чтоб вдеть совет в ушко, как рабское кольцо.
Ведь сердцем отвечать на сладостное слово,
Столь близкое душе, давно она готова.
И клятву крепкую дает Ширин. Зарок
Она дает Бану: «Твой выполню урок.
Хоть пью любовь к нему я огненною чарой,
Клянусь, что будем с ним мы лишь законной парой».
Так молвила Ширин и клятвою такой Уверенность
Бану вернула и покой.
Та разрешила ей в дому и на майдане
Быть с гостем, чтоб иных не жаждал он свиданий.
Чтоб он в безлюдии не требовал утех
И все, что говорит, чтоб говорил при всех.