И вот о чем ему там рассказал монах,
Слов жемчуга сверля в струящихся речах:
«Вблизи монастыря находится пещера.
В ней камень схож с конем; того же он размера.
В дни зрелых фиников спешит из Ремгеле
Сюда кобыла. Ждет — зачнет она во мгле.
Она, свершив свой путь, в полуночную пору
В пещерный лезет вход, как змеи лезут в нору.
И к камню черному в ней страстный жар горит.
Трепещет, бурная, и трется о гранит.
Ей волею творца от камня ждать приплода.
Что дивного? Творцу подчинена природа.
А конь, что здесь зачат, — всего быстрее он,
Свой взмах у ветра взяв, а скорость — у времен».
Так был зачат Шебдиз. Уж камня нету ныне.
Исчез и монастырь, как легкий прах в пустыне.
Вершины Анхарак скатилась голова,
У ног ее легла; тут не видна трава.
В одеждах сумрачных по златоцветным взгорьям
Каменьев черный рой сидит, сраженный горем.
И небо в пьяный жар от стонов их пришло,
Об их кремнистый стан разбив свое стекло.
Был роком черный рой отчаянью завещан.
Не заросли окрест — одни провалы трещин.
У бога множество есть назидании; тут
Он внятно говорит: «Узрите страшный суд!»
Столетий нескольких, быть может, приговоры
Способны повергать взгордившиеся горы.
Ты ж, глиняный ломоть, замешанный водой,
Все алчешь вечности в кичливости пустой!
О Низами, вернись к забытому рассказу,
Чтоб в будущем о нем не забывать ни разу.