Хранитель чаек (СИ)

Глава 21 Красная ночка

Джия вновь и вновь смотрела в ледяные глаза Ларана, голубые, словно льды Северного моря. На искривившиеся в усмешке надменные губы. «Я обманул твою девочку. Не вини её, что она поверила мне. Она не виновата. Мне все верят» — звучали в её голове издевательские слова. Может быть, он когда-то и любил её. Может быть, когда-то она любила его. Но сейчас это был враг. Её солёный король — враг. Об этом говорили не только слова и губы, каждое слово пронзало её, стирая воспоминания об объятьях и поцелуях.

Джия открыла глаза и резко села в темноте.

Она была благодарна Гедде, что та забрала её. Княжна не представляла, чтобы стала делать с этим новым Лараном. Как бы смогла пережить его презрение и холодность. Впрочем, вряд ли ей понадобилось бы что-то делать. Скорее всего, Джию ожидали застенки Эйда.

Нужно было найти в себе силы жить дальше.

И ещё была Айяна.

«Ты опоздала, — прошипела Гедда. — И не выполнила наш уговор. Ларан переиграл тебя. Твою сестру забрал Альшарс». «Отпусти меня, — прохрипела Джия тогда. — Я сама верну сестру». Но принцесса не согласилась. Однако и обратно в темницу возвращать северную княжну не стала. Джия оказалась «под домашним арестом», запертая в одной из комнат Кровавого замка. Раз в день рабы приносили ей еду. Раз в день убирали ведро из нужника. Решетки заслоняли окно, выходящее на какую-то безликую внутреннюю стену.

Джия сразу решила, что прошлое останется в прошлом. Незачем вспоминать. Тем более рыдать, или скрипеть зубами. И не вспоминала. Металась по крошечной комнатке, строя бесплодные планы побега. Сбежать, спасти сестрёнку — стало её единственным желанием. И только во сне она вновь чувствовала его мягкие губы, а затем видела ледяные глаза.

Она ненавидела голубые глаза. Голубой — цвет зимы, цвет смерти.

Прошло несколько дней, и ночью, когда вновь зазвучало едкое «мне все верят», Джия во сне услышала топот. Кто-то бежал по коридору. Бежал так, как не бегут по приказу. Человека гнал ужас.

Джия открыла глаза и резко села в темноте.

А затем соскользнула с кровати и змеёй шмыгнула в сторону вонючего ведра. Там её будут искать в последнюю очередь. Опять же, содержимое можно бросить в лицо нападающему, на пару секунд дезориентируя его.

Дверь распахнулась.

— Княжна! — захрипел кто-то. — Бегите! Просыпа…

Он не успел договорить, Джия прыгнула на него обхватывая со спины ногами, стискивая горло и зажимая сонные артерии. Мужчина захрипел и сполз на пол.

Пленница затащила несчастного в камеру. Она узнала его: это был один из двух её безмолвных охранников. Обыскала. Нашла кривой нож в ножнах и маленький, тайный — в левом сапоге за голенищем. Дольше искать времени не было. Закрыла дверь, шмыгнула в коридор.

Никому нельзя верить — самая первая заповедь, которой учишься в застенках Гедды. И Джия освоила её прекрасно. Возможно, бедолага и хотел ей добра. А, может быть, и нет. Но ей не нужно его добро. Ей ничего ни от кого не нужно. Она возьмёт то, что нужно, сама.

Джия кралась по коридору, вжимаясь в стены. Что-то происходило в королевском замке. Что-то кровавое, страшное. Пленница чувствовала запах крови и слышала вопли тех, кому вспарывали глотки. Но ей было плевать на этих людей. Нужно было спасти Айяну. Любой ценой.

Княжна замерла у знакомых низких дверей. Покои Гедды. Перехватила длинный нож поудобнее, метательный надёжно поместила в рукав. А затем прыгнула, распахивая ногами деревянную створку, упала, перекатилась и вскочила, замерев.

Принцесса, бледная, с расширившимися, почти чёрными от зрачков, глазами, обернулась к ней. Красные волосы, легли косами вокруг головы в боевую причёску. Чёрные доспехи придавали лицу особую белизну.

— Саблю, Джия, — шепнула Гедда, кивая на стену, увешенную оружием. — А лучше две.

Принцесса была не одна: её охотницы, до зубов вооружённые, решительной стеной обступали свою госпожу.

Джия метнулась к стене, сорвала две сабли и обернулась. Их глаза снова встретились. Княжна Севера прищурилась.

— Какое мне дело до тебя? — бросила сквозь пленница зубы.

— У него твоя сестра, — ухмыльнулась Гедда.

Принцесса казалась спокойной. Если бы не побелевшие губы. Если бы не стиснутая челюсть. Если бы не напряжение пальцев, обхвативших эфес оружия. И тут снаружи до них донёсся рёв, звон и крики.

Несколько секунд для решения. Можно взбежать наверх, на крышу и — свобода…

Можно выбежать к нападающим и помочь прибить Гедду…

Но — Айяна…

Джия зажмурилась, стискивая ладонями полированные рукояти. Затем обернулась к принцессе.

— Отдам её, — прошептала та в ответ на безмолвный вопрос.

В дверь ворвались краснокосые воины и тотчас метнули ножи в охотниц. В ответ арбалетчицы пустили болты, в тесном помещении разящие наповал. Второй раз перезарядить времени не было, и в ход пошли сабли.

Кровь закипела в жилах княжны, прогоняя ледяной холод. Джия левым клинком отразила удар, едва не срезавший её голову с шеи, а правым распорола чью-то руку. Отскочила, выгнулась мостиком, пропуская чужое остриё, а затем вновь распрямилась и сделала выпад, целя в живот, но сабля скользнула совсем рядом с пахом, а затем подсекла бедро.

Наконец-то ей было весело!

Сражаться легче, чем страдать. И можно было ни о чём не думать, отключить все мысли, отдавшись инстинктам и рефлексам. Когда что-то упало и покатилось ей прямо в ноги, Джия отпрыгнула кошкой, лишь краем сознания отметив, что «что-то» было головой той охотницы, которая в памятный день взяла её в седло.

Джия крутанулась, и выгнутое лезвие вспороло чей-то бок. Кровавый всадник захрипел, падая на колено, а княжна, уйдя из-под удара другого врага, снесла противнику голову. И обернулась, рвано выдыхая. Опустила левую саблю, сосредоточившись на правой. Ноги пружинили, одновременно напряжённые и расслабленные.

Новый враг был мощен и зрел. Бронзовое полуобнажённое тело украшали змеи-татуировки. Голубые глаза наблюдали злобно и внимательно. «Мне с ним не справиться», — весело подумала Джия, медленно обходя воина по кругу и скалясь.

Вокруг неё свистела и лязгала, скрещиваясь, сталь, воины хекали, шипели, рычали.

И вдруг всё застыло. Джия, как и все вокруг неё, обернулась к двери.

Вошедший казался огромным, на голову выше любого из самых высоких всадников, белоглазым. Алые волосы были уложены в боевые косы. Жуткий шрам уродовал лицо с левой стороны.

— Какая горячая встреча, сестрёнка, — ухмыльнулось чудовище, и всадники невольно отвели глаза. Лицо наследника казалось сломанной маской. — Вели своим девочкам опустить оружие.

— А если нет, милый? — ощерилась Гедда.

— Тогда я сделаю с тобой то же, что с остальными родственниками, — принц Альшарс равнодушно пожал плечами.

— А если сложим, не сделаешь? — расхохоталась принцесса.

Она вращала саблю в руке, чуть выставив ногу в остроносом сапожке вперёд, и, казалось, скучала.

— Нет, — наследник прищурился, скрестил руки на груди.

— И почему я должна тебе верить?

Альшарс медленно и лениво прошёл среди застывших всадников и охотниц, не обращая внимания на обнажённые клинки вокруг него. И все завороженно пятились от него, освобождая путь. Подошёл к сестре, приподнял её лицо за подбородок, всматриваясь в зелёные злобные глаза. Гедда опустила саблю. Остриё слегка подрагивало от напряжения руки.

— Я обещал выдать тебя замуж, сестрёнка. Не помнишь? Хочу посмотреть, как ты вручишь свою плеть одному из моих воинов.

Гедда взмахнула ресницами, опустила глаза и ударила снизу-вверх ножом, внезапно появившимся из широкого малинового рукава. Но Альшарс молниеносно перехватил её ладонь, и клинок упал на пол, а принцесса до крови закусила губу.

— Ты становишься предсказуемой, — насмешливо заметил он. — Скучно, Гедда.

А затем резко обернулся, схватил за шею одну из охотниц, которая только-только начала поднимать саблю, встряхнул и выпустил на пол уже вздрагивающее в агонии тело.

— Не люблю, когда мне мешают говорить, — предупредил лениво.

Охотницы невольно отступили от наследника. Их объял суеверный ужас, казалось наполнивший комнату едкой кислотой.

— А если я предпочту смерть? — процедила Гедда, тоже пятясь от брата.

— Значит, предпочтёшь смерть, — тот наклонил голову. Вся поза его была расслаблена. Принц засунул руки в карманы штанов и почти зевал, изображая скуку. — Но сначала, раз ты не хочешь замуж, то я пущу тебя по кругу. Не пропадать же даром такому красивому телу. Пусть каждый из всадников оценит, что потерял. А затем отправлю к богу смерти. Без кожи. И некоторых других важных частей.

Принцесса яростно шагнула к нему, схватила за рубаху, приподнялась на цыпочках, вглядываясь в страшное лицо.

— Клянусь, ты пожалеешь об этих словах, братик! Я заставлю тебя…

Он грубо отцепил её руки, а затем наотмашь ударил по лицу с такой силой, что Гедда упала на пол.

— Хватит, сестрёнка, — сказал мягким голосом. — Поиграла и довольно. Умные девочки понимают с первого слова. Конечно, ты никогда не отличалась умом. Но даже глупая девочка должна когда-то понять свою меру. Отец мёртв. Теперь король я. Ты знаешь моё «мягкосердечие». Я дам тебе время поплакать, позлиться, покусать локти. Ночь. Слышишь меня, Гедда? Завтра утром я хочу видеть тебя на коленях передо мной. Смиренную, как рабыня. Завтра ты поцелуешь мне руку в знак преданности новому королю. А на следующий день будет…

Но он не успел договорить. Его талию обхватили крепкие ножки в женских штанах, стискивая железным захватом, а горла коснулась острая сталь.

— Мне плевать, король, чего ты хочешь, — зашипел кто-то на ухо. — Верни мне мою сестру!

Альшарс замер в изумлении, а затем резко упал на спину и тут же снова вскочил, перекинул сумасшедшую со спины через плечо, схватил за горло. Девушка задёргалась, захрипела, вцепившись ногтями в его кожу и ловя открытым ртом стремительно исчезающий воздух.

— Кончайте, — бросил Альшарс своим воинам и с интересом всмотрелся в багровое сероглазое лицо.

В тот же миг у Гедды не осталось охотниц.

Принц пощадил безумную девушку в последний момент: ещё минута и от нападавшей осталось бы лишь тело. Он отбросил её от себя на пол и смотрел, как та хрипит, жадно вдыхая, кашляя и хватаясь за горло руками. Как тело её сотрясает дрожь удушья.

— В мои покои, — распорядился, не оглядываясь. — Что это за девка?

Гедда зло рассмеялась:

— Спроси её сам.

Светлые, почти до белизны глаза обратились на неё.

— Я буду добр, — прошептал Альшарс. — Я оставлю тебе твоих девочек. Пусть полежат у тебя до утра, сестрёнка. Поплачете вместе. Попоете свадебные песни.

Развернулся и вышел. Один из воинов закинул Джию, всё ещё слабую после удушения, на плечо, и последовал за новым королем. Остальные мужчины тоже покинули покои принцессы, закрыли двери и заперли их снаружи.

Княжна закрыла глаза, позволяя себе провалиться в темноту.

«Слышишь стук? — шепнул ей кто-то в темноте. — Ты чувствуешь тепло моего тела. Ты слышишь стук моего сердца. Ты думаешь, что я жив. Но я уже мёртв, разве не так?»

— Я устала умирать, — прошептала она ему жалобно.

И вдруг заплакала.

Джию окружала степь. Ветер мял ковыль, звёзды перемигивались. Она помнила, что ей нужно идти по направлению, которое своим копьём указывало созвездие Большого Охотника. Там находился дом. Там ждали её отец и мать. Братья, должно быть, уже скакали по равнине с факелами, звали сестру по имени, да та не слышала. В стойбище младшие распевали песни, надеясь, что ветер донесёт их до заплутавшей. А вокруг Джии высились редкие скалы, торчавшие из травы словно зубы мёртвого дракона.

Княжна шла пешком, держа в руках уздечку от убежавшего коня. Ноги болели — должно быть натёрла. Она шла и шла, но не видела ничего похожего на знакомые места. Это была какая-то чужая степь, наполненная запахами люпина и маков. Джия упала, ударилась коленом о камень. Встала и снова шагнула вперёд. Ветер запутался в её русых волосах. Пощекотал ухо. Зашептал: «Я не враг тебе. Я хочу, чтобы ты жила. Скажи мне, и я тебе помогу».

Но разве может ветер помочь?

Джия снова закричала. Острая боль пронзила её тело, и девушка снова упала. Горло горело, словно в нём бушевал пожар, разливаясь по всему телу. Откуда-то надвинулись два белых глаза, замораживая насквозь. Княжна скрючилась, обхватив колени руками и зажмурившись.

— Уходите! — прошептала она.

Но белые глаза не уходили.

Снег заметал степь, поднимая высокие сугробы. Нужно было непрестанно идти, чтобы не замёрзнуть. И Джия вновь встала и пошла. Ветер задувал в лицо колючий снег, рвал куртку. С трудом переставляя ноги по колено в сугробе, княжна продвигалась вперёд.

— Ненавижу зиму, — шептала, стуча зубами.

Как же холодно!

Странно… А когда-то же любила. Они прыгали с сестрёнками в высокие сугробы со спин разгорячённых, дышащих паром лошадей, и братья, смеясь, кидали в них снежки…

Джия упала, и снег накрыл её. Стало тяжело. Девушка попробовала выползти наверх. Она раздвигала снег руками и снова задыхалась. Но сугроб был очень тяжёл. Как каменная гора. Ничего не получится! У неё ничего не получится. Три года она барахтается и не может выплыть из той трясины, которая затянула её.

— Я хочу умереть, — прошептала, расслабляясь.

— Нет, — жёсткий голос прокатился над каменными горами.

«Я хочу, чтобы ты жила», — тихо шепнул ветер. И вдруг где-то закричала чайка.

Джия открыла глаза и посмотрела в потолок. За окном светало. Небольшую комнату заливал серый свет. Княжна огляделась. Она лежала на невысоком топчане, заваленном яркими стёганными лоскутными одеялами. Должно быть, в бреду Джия приняла их за сугроб.

Девушка подняла руки, посмотрела на запястья. Верёвок или цепей нет. Вскочила, и тотчас, пошатнувшись, опустилась на кровать. Странная слабость охватила её. Хотелось зарыться в эти одеяла, опустить на них тяжёлую голову и спать.

Спать, спать…

Джия снова поднялась. На этот раз осторожно и медленно. Замерла, покачиваясь.

Интересно, заперта ли дверь? Но нет, рисковать не стоит. Вдруг там охрана? И, когда обнаружится, что пленница очнулась, к ней позовут палача?

Каменные голые стены. Не тюрьма, но и не комната для гостей. Джия подошла к окну. К её удивлению, это было обычное окно, не забранное решётками. Так просто? Она открыла его, и оно поддалось её усилию. Третий этаж. Невысоко. Вот только сможет ли она слезть по каменной стене в таком состоянии и не упасть? Мир плыл перед глазами, ускользая.

Она вчера бросилась на короля! На самого Альшарса. Убийцу с белыми глазами.

Джия сглупила. Надо было тотчас резать ему горло, не размениваясь на угрозы. Угрожать старшему сыну короля! Покойного короля…

Княжна вцепилась в оконную раму, зажмурившись. Она снова видела, как принц вонзает нож в грудь её отца… Именно он, не Гедда, перерезал всю её семью. Одного за другим.

— Даже не пробуй.

Джия вздрогнула, не сразу поняв, что голос из кошмаров прозвучал наяву. Резко обернулась и чуть не упала: мир вновь зашатался. Как тогда, на корабле во время шторма.

Король стоял перед ней. Он был в широких алых штанах и белой рубахе, расстёгнутой на груди. Под ней виднелись кривые, вспученные шрамы. Будто кто-то пьяный пахал поле. Джия отвела взгляд от его светлых глаз, как и все, кто оказывался перед принцем. Уставилась на эти следы былых сражений или пыток. Но затем яростно подняла голову и снова заглянула в светлую голубизну. Страшную, завораживающую в своей беспощадной жути. «Ты убил мою семью, — думала, гневно раздувая ноздри, — можешь убить и меня. Но ты не заставишь меня опустить перед тобой взгляд!».

В уродливом лице короля не дрогнула ни малейшая черточка. Он смотрел на Джию с выражением, отдалённо похожем на любопытство, и привычным равнодушием.

— Ты смелая, — заметил Альшарс. — Но глупая. Надо было тогда сразу перерезать мне горло. Ты не часто убивала, не так ли? Однако, задатки воина у тебя есть. Ты — охотница Гедды?

Джия не ответила. Но, к счастью, ответ и не был нужен королю.

— Завтра мы будем праздновать свадьбу принцессы, — продолжал мужчина. — Ты больна. Плохо. Я пришлю тебе лекаря. Хочу увидеть, как ты будешь драться на арене. Победишь — дарую свободу. И сестру, о которой ты упоминала вчера. Проиграешь, но останешься жива, тебя принесут в жертву. Покажи мне на что ты способна, Джия, дочь князя Севера. Если к завтрашнему утру не сможешь сражаться, то будешь принесена в жертву.

Он развернулся и вышел.

Джия прислонилась к стене, слушая, как стучит её сердце. Альшарс убил всю её семью. А этой ночью расправился со своей. Не оставил никого, кто мог бы претендовать на кровавый трон. Только Гедду, но женщин-королев кровавые всадники не знали. Эта жестокость к родным не удивила и не ужаснула княжну: для всадников кровавая резня при смене королей была делом привычным. Проще перерезать горло брату, чем потом воевать с ним несколько лет.

Вот только князь Севера не был претендентом на трон. А его Альшарс убил без жалости. Не в бою, лично. И Джия, должна отомстить. Она должна выздороветь. Должна сразиться и забрать Айяну с собой. Другого пути нет. Как жаль, что с ней нет исцеляющих медвежьих камней. Они бы исцелили её слабость и начинающуюся лихорадку. Княжна бы сразилась и победила.

Ещё можно было бы обратиться за помощью к богу смерти. Он мог исцелить практически любые раны и придать ей сил. Вот только… Чтобы получить у бога магию, нужно было принести кровавую жертву. И чем дороже тебе был тот, кем ты жертвуешь, тем больше и мощнее ты получишь дар.

Джия сползла на пол и закрыла глаза. Нет. Она справится сама.