Глава 25 Я пришла

'— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, — произнёс он, и в его белых глазах отобразился свет надежды.

Но богиня только улыбнулась в ответ.

— Я — Жизнь, я — любовь. Как я могу любить Смерть? Прости, это невозможно.

И Смерть побледнел от ярости.

— Тогда ты умрёшь, — прошипел.

— Ты не можешь убить меня, — смеясь, возразила она. — Ты знаешь это.

— Я — нет. Но я создам того, кто сможет, — ответил бог.

Он ушёл в свои костяные чертоги и долго-долго был там. И создал из камней Чёрного Человека.

— Я назову тебя Царём Ночи, — сказал Смерть. — И отдам тебе силу ночи и правосудия и всю преисподнюю. Скажешь — и поднимутся горы. Промолчишь, и погибнут города. И ты сможешь сокрушать любую магию и убивать любую жизнь.

И Царь Ночи преклонил колено и принял Лунный меч из рук Смерти. А затем встал и пошёл, чтобы убить Жизнь.

Он нашёл её, окружённую цветами. Жизнь простирала руки, и над ними порхали бабочки, сверкая крыльями в солнечных лучах. И Царь Ночи замер, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляда от богини.

И тут обернулась она сама. Увидела Чёрного Человека и улыбнулась.

— Кто ты? Я тебя не знаю.

— Я тот, кто должен убить тебя, — прошептал он.

И она заплакала.

Тогда Царь Ночи упал на одно колено и протянул ей меч.

— Я не могу убить тебя. Ты слишком прекрасна.

Жизнь коснулась меча, и из него потекла вода, смешиваясь с солью её слёз. Так появилось Море. И так стало четыре бога: Жизнь, Ночь, Море и Смерть. И Смерть ненавидит Жизнь за то, что та отвергла его любовь. И ненавидит Ночь, за то, что тот предал его и перешёл на сторону Жизни'.

— Ты снова дышишь пылью?

Ювина вздрогнула и оторвалась от потёртой старой книги, в которой не хватало листов. Обернулась. Рандвальд стоял в дверях библиотеки и брезгливо морщился. Южный герцог предпочитал книги по тактике и стратегии, по военному делу и географии, но они находились в другом, более обжитом крыле. Старая же башня ещё со времён, когда в щите свирепствовала чума, была заброшена. Когда-то в ней, прямо вот в этой пропыленной библиотеке, умерла супруга герцога Диармэда. Вердикт лекарей был прост: сжечь все вещи, которых касалась покойная, в том числе — книги. Но старинных фолиантов было слишком много, и они, в большинстве своём были бесценны, поэтому вдовец велел лишь опечатать вход в башню, чтобы никто не заразился.

Ювина любила это место за его уединённость и тишину.

— Не ругайся, Вальди, — прошептала она, улыбаясь. — Я много раз бывала здесь и прочла немало книг. Как видишь, не заболела. Здесь много совершенно уникальных экземпляров…

Рандвальд поморщился, подошёл и встал за спиной сестры. Заглянул в разворот.

— «Я не могу убить тебя. Ты слишком прекрасна. Жизнь коснулась меча, и из него потекла вода, смешиваясь с солью её слёз. Так появилось Море», — прочитал он. — Но это же сказки, сестричка! Древние сказки о богах…

— Я уверена, — ответила девушка мечтательно, — что в каждой сказке таится свой смысл, своя подлинная история…

— Предположим, — согласился Рандвальд, опершись о стол. — Но сейчас какой в них прок? Я не знаю, что читают женщины, а мои книги тебе, конечно, не подойдут, но… Что толку читать сказки?

— Ну вот, смотри, — Ювина нахмурилась. — Из другой истории, о древних королях, чьи потомки стали хранителями щитов, я, например, узнала, что у каждого рода был свой дар. Например, Медвежий король мог повелевать камнями. Возможно, поэтому именно проклятый Юдард нашёл медвежьи камни. Он не нашёл их, а создал. Может даже не понял, что это сделал это сам. Ну, мне так кажется. И влил в них свою магию. Потому что у каждого королевского рода была своя магия. Морские короли управляли морем… И погодой. Короли Элэйсдэйра владели даром любви. То есть, привлекали к себе сердца других людей…

— Так себе дар, — фыркнул Рандвальд. — Слабенько как-то, не находишь? Похоже, Медведям больше всех повезло… А что насчёт нашего рода?

— Южные короли могли исцелять любые болезни, кроме старости.

Ювина сердито захлопнула книгу. Она не любила, когда написанные истории критиковали. В воздух поднялся столбик пыли. Рандвальд скептически посмотрел на старшую сестру.

— Если это так, то почему именно наш щит поразила чума? Что же дед не справился с ней и не исцелил хотя бы одну только любимую жену?

Девушка разозлилась.

— Не знаю. Может потому, что никто не верит в старые сказки? Думаю, чтобы управлять магией, нужно хотя бы верить в то, что ты это можешь. А мы между магией и артефактами, вроде медвежьих камней, всегда верим только в артефакты. Потому что так проще. Наверное, поэтому волшебство уходит из нашего мира.

Рандвальд задумчиво посмотрел в потемневшие синие глаза.

— Ты правда веришь в это, Ю?

* * *

Солнце озарило бесчисленные шатры, раскинувшиеся от горизонта до горизонта, когда заревел рог, сзывающий всадников. Мужчины вскакивали, заплетали ритуальные косы, натягивали штаны, длинные рубахи и укреплённые металлическими пластинами куртки.

День начала состязаний. Победитель получит в жёны саму принцессу и сможет делать с ней, что захочет. Это и пугало и манило. Гедду считали колдуньей, боялись, ненавидели и желали. Много кто из всадников хотел бы показать этой женщине её место. Альшарс разрешил. Сам Наследник разрешил! Это опьяняло крепче лошадиного вина.

На ровной, вытоптанной накануне площадке расставили мишени. Ближние и дальние. Каждый род должен был выставить самого меткого из стрелков. Лицом к мишеням на крае площадки построили помост выше человеческого роста. На нём, на пышных подушках сидел сам наследник и его ближние. Родственников Альшарс потерял накануне, а потому ближними были его военачальники. На низких столах рабы разместили виноград, напитки, хлеб и сыр. По обе стороны от королевского помоста вдоль всей траектории полёта стрел расположились подушки и циновки зрителей.

Стрелки обходили помост, кланялись и застывали в тридцати шагах, чувствуя тяжёлый взгляд своего повелителя. Нужно было попасть во все мишени, сначала в ближние, потом дальние. И молодые ворчали, видя расстояние, которое должны были преодолеть стрелы.

Слева от помоста висел гонг, огромный, едва ли в рост человека. Тёмная рогатая фигура шамана с молотом в руках замерла рядом. На этот раз старик был одет в длинную белую рубаху, из-под которой торчали загнутые носки сапог. Пурпурный плащ по-прежнему волочился по земле.

Альшарс поднял руку.

— Смерть с нами! — низко пророкотал его голос.

— Был и будет, но не сегодня, — отозвались подданные, и ветер разнёс эхо голосов по степи.

— Покажите, всадники, чего вы стоите.

Наследник опустился обратно, расправив узорчатый распашной халат. Против обыкновения, в этот день Альшарс нацепил на себя побрякушки, которые никогда не любил: его грудь украшало тройное тяжёлое ожерелье из сверкающих красных и зелёных камней, а запястья, словно цепи, сковывали золотые браслеты. Он сидел, подвернув одну ногу под другую, руками опираясь на ритуальную саблю, чьи ножны и эфес переливались самоцветами.

— Приди, Смерть, — прорычал жрец, — и стать впереди нас!

— Лицом к врагам, спиной к нам! — отозвались зрители эхом.

Шаман ударил в гонг, и тяжёлый гул насытил небо.

Засвистели стрелы. Ближние мишени оказались утыканы, и все стрелки попали «в яблочко». Когда выстрелил последний из них — юноша лет шестнадцати, у которого только-только начинала пушиться верхняя губа, шаман вновь ударил в гонг.

Всё это время Альшарс сидел неподвижно и действительно казался истуканом, наряженным в ритуальные одежды, сверкающие на солнце словно гора самоцветов.

— Второй круг! — провозгласил шаман.

Стрелки обошли королевский помост и вновь прошлись, напрягая луки. На этот раз не все стрелы достигли целей, большая часть из них либо промахнулась, либо попала не в центр мишеней. Зрители закричали, и их крики, презрительные или торжествующие, подхватили всадники, не видевшие поля состязания. Их алые ряды протянулись едва ли не до самого горизонта.

Двадцать победителей! Двадцать тех, кто в следующих испытаниях будет претендовать на руку принцессы. Самых метких.

Вдруг из рядов всадников, толпившихся за мишенями, выдвинулась маленькая тонкая фигурка в алом плаще с луком за левым плечом. Она быстро направилась к королевскому помосту, и ближние принца дёрнулись было, но Альшарс остановил их движением руки. Зрители вытянули головы от любопытства и с каждым шагом дерзкого нарушителя всё больший ропот проносился по их рядам.

Это была девчонка! Неслыханная наглость!

Она скинула капюшон, и каждый мог видеть мягкие, волнистые волосы цвета неба на востоке, едва на нём взошло солнце. Розовые пряди были убраны в простой хвост. Белая рубашка едва доходила до колен, открывая тёмно-красные штаны, завязанные ленточками на лодыжках. Мягкие кожаные сапоги смягчали шаг. Тёмно-зелёный чекмень был распахнут, и в целом девушка поражала взоры мужчин вольностью одеяния и поведения.

— Охотница. Это охотница, — шептались они.

Но другие им тут же отвечали:

— Их больше нет…

— Значит, это последняя…

И все недоумевали от дерзости женщины, осмелившейся прийти в мужской круг, туда, где её ждала только смерть.

Остановившись в двадцати шагах от королевского помоста, охотница вскинула руку в приветственном жесте и крикнула:

— Ты ждал меня, Альшарс. Я пришла.

Кто-то из мужчин шагнул к нахалке, но принц кивнул женщине, и все замерли.

Охотница обернулась, лениво скользнула взглядом по мишеням, а затем вскинула лук и выпустила подряд несколько стрел.

— Я достойна тебя, мой принц? — спросила насмешливо.

Её стрелы — каждая — расщепили стрелы тех, кто попал в самое сердце дальних мишеней. Стон ужаса и восхищения разнёсся среди зрителей.

Охотница так же неторопливо подошла к ближайшей мишени, вытащила одну из стрел, зацепивших дерево лишь с краю и, резко обернувшись, выстрелила ей прямо в Альшарса.

Мужчины вскочили, хватаясь за сабли.

Наконечник срезал одну из алых кос с головы наследника.

Альшарс зверем перемахнул деревянное заграждение и медленно, будто зловещая тень ястреба, двинулся к охотнице, застывшей на месте, опустив лук. Подошёл и хрипло произнёс:

— Напрасно ты вернулась.

Девушка фыркнула, вскинула голову и заглянула в его страшные глаза.

— А я могла уйти? — спросила с мрачным сарказмом, всё же против воли отводя взгляд.

— Да, — подтвердил наследник. — Я отпускал тебя. Но, вернувшись, ты упустила эту возможность, Джия. Теперь тебе придётся сразиться в каждом из испытаний.

— Мой король, — в ужасе прошептал один из ближних за его спиной, — она пыталась убить тебя!

— Нет, — Альшарс не обернулся, продолжая смотреть на княжну, — она попала туда, куда целилась. Женщина, ты поняла, что бросила вызов, и он принят? Иди за мной.

Он развернулся и пошёл своим ленивым, медленным шагом, не оборачиваясь, чтобы проверить, следуют ли за ним. Джия куснула себя за губу и отправилась за ним.

Альшарс свистнул, остановившись, и, короткое время спустя, к нему уже мчала его боевая кобыла. Наследник вскочил на неё, не дожидаясь, когда та остановится, осадил, обернулся к пленнице и протянул руку, немного наклонившись. Едва коснувшись его руки, Джия запрыгнула позади него, обхватила ногами конский круп. Альшарс не пользовался уздой и не заставлял свою лошадь ходить под седлом.

Наследник засвистел, и огненная кобыла тотчас сорвалась в карьер. Джия не удержалась и обхватила талию врага руками, прижавшись щекой к его спине.

Слишком быстро.

Слишком давно она не скакала на коне.

Альшарс остановился лишь раз на самом краю бесконечных шатров. И лишь для того, чтобы забрать у двух всадников их сабли.

Когда вокруг них простиралось лишь небо, смыкавшееся с травяным морем, Альшарс спрыгнул с коня, подождал, пока спрыгнет Джия и бросил одну из сабель ей.

— Хочу посмотреть, сколько ты стоишь, Джия, дочь князя Севера.

Княжна поймала оружие и замерла, перенеся вес тела на отставленную назад ногу. Наследник сбросил ожерелье и браслеты на землю. Туда же полетел халат и туника. Скинул остроносые сапоги.

— Все думают, что нападающий чаще проигрывает, — заметил Альшарс, покручивая саблю в руке и разминая этим запястье. — Что тот, кто переходит в защиту, имеет больше шансов выжить. Отчасти это так.

Он вдруг сделал стремительный выпад, лезвие резануло воздух наискосок, но Джия успела отпрянуть. Альшарс вновь вернулся обратно.

— Нападающий действительно открывается, — ровно продолжил он. — Он менее защищён. Вот только тот, кто обороняется, слишком занят своей обороной, чтобы вовремя заметить цель для сабли. Если ты станешь защищаться, ты продержишься дольше. Тебя убьют позже. Если будешь вести, то, быть может, победишь и выживешь.

Он вновь рубанул саблей, встретил клинок Джии, вывернул его, а затем его сабля провернулась, внезапно оказалась сверху и остановилась, коснувшись лезвием лица девушки.

— Ты мертва, — заметил Альшарс и снова отступил.

Принц снова пофланкировал саблей, пристально глядя на девушку. И снова резко бросился вперёд, но Джия уклонилась и нанесла удар в ответ, почти коснувшись его руки. Сабли лязгнули гардами. И снова он прокрутил её оружие, на этот раз отбросив Джию вперёд и со спины довершил удар, коснувшись её шеи сзади лезвием.

— И снова мертва.

Они развернулись друг ко другу и замерли. На этот раз Джия напала первой, провела обманный выпад в живот, крутанула лезвие, разворачиваясь и пытаясь разрезать противника сбоку, но вновь встретила его саблю, отбившую удар.

— Неплохо, — похвалил Альшарс, и без предупреждения резко присел, ударив саблей со спины.

Его лезвие разрезало её бешмет у подмышки.

— Сердце, — подсказал наследник. — Мертва.

Джия вновь ринулась на него, сверху вниз рассекая воздух. Он отбил, и снова отбил, на этот раз ударом слева направо. Враги поменялись местами, продолжая рубиться, но каждый её выпад встречал его клинок. А затем он скользнул и замер рядом с её шеей.

— Убита.

Джия закусила губу. Альшарс был невероятно быстр. Княжна даже не предполагала в нём такой молниеносности движений.

Удар. Снова удар, и четыре быстрых, нечитаемых выпада. И все четверо отбиты, а затем Альшарс отпихнул княжну ногой в живот, и Джия упала на землю. Вскочить помешало остриё у груди.

— Ты мертва, — резюмировал наследник и отвёл клинок.

Джия тотчас вскочила.

И снова выпады. Княжна уже дралась всерьёз, не сдерживая силу удара, вертелась юлой, отскакивала, рубила воздух, стараясь разрубить противника, или хотя бы полоснуть лезвием по телу. Но Альшарс либо уклонялся, либо отбивал удар.

Джия попробовала на нём все приёмы, которые знала. Все те, которым учил отец, Гедда и другие охотницы. Попробовала нечестные выпады, которые использовал Ларан на острове против Рандвальда. И те, которые применял сам принц. Она всё убыстряла и убыстряла удары в различных сочетаниях. Но в какой-то миг Альшарс сделал почти неуловимое движение, крутанул саблей саблю, и Джия оказалась безоружной перед ним.

Мужчина коснулся лезвием её ключицы.

— Мертва.

А затем опустил клинок.

— Неплохо, — произнёс почти задумчиво. — Лучше, чем я ожидал.

Джия внезапно почувствовала, что краснеет от удовольствия. Она ждала, что он сейчас скажет что-то вроде «напрасно ты взяла в руки саблю, женщина», или «я так и думал: сабля не создана для женщин». Ведь она так ни разу и не коснулась его клинком.

— Откуда прием с подножкой? — поинтересовался Альшарс.

«От Ларана, герцога и хранителя Морского щита», — чуть не выпалила Джия, но удержалась. Почему-то она не хотела с принцем говорить о герцоге.

— От одного из пленников Гедды, — ответила почти правду.

Альшарс кивнул, принимая ответ.

— Возьми саблю. Мы возвращаемся.

Он подозвал лошадь, погладил её по морде. Та закивала головой, забила копытом. И Джия вдруг подумала, что Альшарс ей ближе и понятнее, чем Ларан. Он — свой, плоть от плоти степей. Они говорят с ним на одном языке, с ним не надо быть кем-то другим. Не нужны все эти неудобные платья с корсетами, все эти вилки, завитые причёски, и всё то, что обязательно и прилично в мире Ларана. Альшарс пугал её, но даже этот испуг был родным, словно старая страшная легенда, которую напевает бабушка у огня.

А ещё она вдруг ясно почувствовала, что принц безумно одинок.

Загрузка...