Хранитель чаек (СИ)

Глава 23 Игра началась

Джия вздрогнула и отвела взгляд от голубоватых глаз принца. Сердце пропустило удар. Чайка? Откуда здесь, среди степей — чайка? Или ей показалось?

— С одной стороны, — медленно размышлял Альшарс, — ты покушалась на мою жизнь, а этого я не прощаю никому. С другой… Удар-то ты нанесла кукле. Как думаешь?

Княжна снова посмотрела на него.

— Не боишься, что кто-нибудь спустит тетиву? — спросила хрипло.

Альшарс даже не обернулся, продолжая прислоняться к подоконнику.

— Козодой, — ответил коротко.

И Джия не сразу поняла, что он имеет ввиду. А потом сообразила: ну, конечно: если кто-либо шелохнется, целясь в фигуру наследника из лука, то непременно спугнёт чуткую птицу, и треск пения прекратится.

— Положи оружие на пол и откинь ногой. Подальше, — приказал принц.

Девушка бросила нож и носком откинула его в сторону.

— И метательный, — устало напомнил Альшарс.

Джия скрипнула зубами, вытащила метательный нож из рукава и повторила действие. Больше оружия у неё не было.

— Подойди ко мне.

Она шагнула к нему и остановилась совсем рядом, чувствуя кожей его дыхание. Альшарс приподнял её лицо за подбородок, всматриваясь.

— Смотри мне в глаза, — велел хрипло.

Джия подняла взгляд и тотчас отвела его, не в силах выдержать.

— Ты меня боишься? — просвистел принц с любопытством.

Княжна не стала отвечать: ответ был слишком очевиден.

— Странно, — прошептал он, и от его шепота у нее кожа пошла мурашками, — ты боишься, но уже второй раз сама приближаешься ко мне. Зачем?

«У тебя моя сестра!» — хотелось крикнуть ей. Но вместо этого Джия процедила:

— Ты убил моего отца, мою мать, моих братьев и сестер. Этого мало?

Альшарс пожал плечами.

— Был бой, они проиграли. Ты бы хотела, чтобы они попали в плен к моему отцу?

Джия отстранилась и глянула в его глаза. Скривила губы.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебе сказала за это спасибо?

— Женщины, — едва ли не сплюнул он. — Вы учитесь скакать на лошади. Вы берете в руки ножи и сабли. Пытаетесь стрелять из лука. Вы словно хотите стать мужчинами. Но никогда не станете нами. Ваш разум слишком слаб, а сердце — мягче заячьего.

— Скажи об этом своей сестре, она посмеется, — прошипела Джия. — И тем, кто не вышел из темницы принцессы Гедды!

Он отпустил её подбородок, встал и шагнул к ней. Она попятилась.

— Отец испортил сестру, — согласился Альшарс. — Слишком много позволял ей. Женщина должна знать своё место. И оно не среди всадников.

— Когда князь Севера устроил состязание, — дрожащим от гнева голосом начала Джия. Глаза она всё же опустила и сейчас смотрела на его узкие губы, левый уголок которых застыл в вечной ухмылке, — я переоделась в мужскую одежду и затерялась среди стрелков. Один за одним выходили всадники, кровные и кровавые, но лучшей из всех оказалась я. И потом, когда стреляли слету, на скаку и из-за спины, всё равно лучшим стрелком была я!

Альшарс тихо рассмеялся, и от его каркающего смеха Джия споткнулась, замерев, словно птичка перед змеёй.

— Глупая женщина, — тихо прошептал он и вдруг схватил княжну за горло, сжав. Он не душил её, разве что слегка, но и вырваться Джия не могла. — Ты оскорбилась и стала защищаться, поддавшись чувствам. Чувства ведут вас всех, и тебя, и Гедду. И поэтому вы раз за разом проигрываете. И будете проигрывать снова и снова. Чувства хороши лишь для постельных утех, не для битв.

Он наклонился к ней и вдруг взял зубами её приоткрытую нижнюю губу. Джия вздрогнула и забилась в его руках, пытаясь освободиться. Схватилась за запястье, казавшееся стальным, попыталась надавить, но проще было бы разжать камень. И тогда принц её поцеловал. Это не был поцелуй любви или страсти, это было унижение, напоминание о том, кто над кем господин и повелитель. «Женщина, знай своё место», — говорили его жёсткие, властные губы. И Джию насквозь пронзил ужас.

Он сейчас её изнасилует? Просто ради того, чтобы поставить на место, показать, что она — всего лишь слабая женщина?

Но Альшарс отпустил, рванул с её запястья рубиновый кулон и равнодушно отбросил девушку в сторону.

— Завтра будет поединок, — напомнил холодно. — И первым испытанием станет стрельба из лука. Не разочаруй меня, женщина.

Джия, упав, подтянула ноги и обхватила их руками, не пытаясь подняться. Её трясло от отвращения и ужаса. Он не мог этого сделать! Это же невозможно! Кулон привязан к ней магически, его никто не мог с неё снять, кроме Гедды. Как⁈

— Не разочарую, — прошептала, дрожа. — Но и ты помни, что обещал. Ты отдашь мне сестру и отпустишь нас обеих.

Альшарс пожал плечами.

— Даже если ты сказала правду и победишь, то проиграешь либо в битвах на саблях, либо в сражении плетями. Не обольщайся.

Княжна запрокинула голову, вглядываясь в его чёрную фигуру. Попыталась вспомнить всё, что она слышала о наследнике Крови. Нелюбимый сын своего отца, зачатый от рабыни. Когда у Сальгаша родился второй, то король натравил на трехлетнего малыша свою собаку, решив сменить наследника. Никто точно не знает, как принц справился, но на память о приключении Альшарсу остался шрам на лице. Тот самый, не позволяющий другим угадать выражение холодных глаз.

Говорили, что Сальгашу предсказали смерть от руки старшего сына. Впрочем, это пророчество мог бы сделать даже провидец без дара. Что может быть естественнее, чем убийство короля его наследником?

Альшарс покрутил украшение в руках, разглядывая его.

— Занятная вещица, — процедил задумчиво. — Сестрёнка подросла. Для какой цели она дала тебе это?

Он снова внимательно взглянул на девушку. Джию скрутило ужасом. Под его тяжёлым взором хотелось говорить правду и только правду, всю до конца, но княжна снова закусила губу.

Альшарс и Гедда борются друг с другом, а она для них — лишь средство. Даже не сабля, не нож, а так — горсть песка, чтобы бросить противнику в глаза. И Ларан тоже играл ей, как фигуркой, в своей партии с Геддой. Хотя — Джия понимала это — герцог не был равнодушен к пленнице.

Она смотрела в белесые глаза наследника и думала: «Ты убьёшь меня и забудешь. Просто пройдёшь по мне к своей цели, не заметив, что кого-то растоптал», и злость щипала сердце.

Джия рывком вскочила, шагнула к нему.

— Она дала мне это, чтобы я убила тебя, — прошептала, зная, что он слышит её шепот. — Но я, пожалуй, не хочу сейчас тебя убивать. Я хочу отдать тебе мою плеть и станцевать для тебя в шатре.

Шагнула ещё и коснулась его голой кожи грудью, привстала на цыпочки, обхватила руками за шею, зажмурилась и поцеловала. Почувствовала, как напряглись мускулы на его груди. Наследник не ответил, но и не отстранил её. Джия вновь опустилась на пятки, запрокинула лицо, вглядываясь и пытаясь понять, с каким выражением он на неё смотрит.

— Я приду к тебе, — бросила с дерзким отчаянием. — После того, как останусь победителем на соревнованиях. Жди меня.

А затем скользнула мимо, запрыгнула на подоконник, повисла на руках и спрыгнула на землю. Ступни резануло болью, и Джия присела, давая мышцам возможность расслабиться.

Альшарс не стал ей мешать. После поцелуя в его белесо-голубых глазах княжна прочла интерес.

— Поиграем, — прошептала она.

Ветер растрепал волосы, расшалившись, дохнул свободой, но всё это была иллюзия. Ледяной Змей знал, что Джии идти некуда. Свобода под полным контролем, ведь он непременно привязал её магически. Однако княжна уже не наивный ребёнок, чтобы поверить в то, что её отпустили.

И всё-таки, вокруг — город. Вокруг степь. На востоке поднимаются горы, где-то там далеко, делая линию горизонта волнистой. Сейчас, в темноте, их, конечно, не видно, но Джия кочевала в этих местах. Как и все всадники, она умела ориентироваться по звёздам и отличать одну степь от другой.

Княжна пошла по улице мимо длинных домов, каждый из которых вмещал целый род. Ей хотелось просто идти и идти, она соскучилась по ощущению пространства. Сейчас бы ещё коня… И пусть завтра будет, что будет. Лишь бы ветер ударил в лицо, щекоча его конской гривой, лишь бы ощутить между ног теплоту конской спины…

Она не будет больше ничьей игрушкой. Никогда. Если уж играть, то на своей стороне.

Альшарс проводил взглядом тонкую фигурку, быстро скрывшуюся за домами. «Лети, птица», — подумалось ему, и он ухмыльнулся. Джия была не нужна принцу. Он знал, что девушка непременно захочет отомстить за свою семью, и, по-хорошему, её нужно было уничтожить сразу. Меньше проблем. Никогда не знаешь, в какой момент оставленный в живых враг нанесёт удар в спину. И Альшарс мог бы это сделать. Но не захотел.

Смелая. Это нравилось ему. Обречённая. Это пьянило.

Альшарс тоже был обречён и знал это. Знал с самого детства. Плод насилия, одинаково презираемый и матерью, и отцом, наследник очень рано понял, что за жизнь нужно бороться самому и ни на кого не рассчитывать, ни к кому не привязываться. Ты нужен себе. Этого достаточно, чтобы бороться за жизнь, если надо, прогрызая дорогу наверх зубами. В конце концов даже отец перестал видеть в сыне неудобную обузу. Чтобы оказаться нужным, пришлось стать лучшим. Во всём: в бою, в драке, в интригах. Его считали непредсказуемым. Всадники верили, что их принц умеет читать мысли.

А всё было намного проще: Альшарс унаследовал от матери умение считывать выражения лиц. Ему для этого не нужно было учить, как складывают люди губы и брови, когда удивляются. Он видел эмоции других.

В серых глазах княжны принц легко прочитал её страх, ненависть, решимость и вызов. И всё же дал ей возможность уйти. Потому что вдруг захотел, чтобы она осталась.

В искусстве борьбы самое главное — не увлечься, а в игре — вовремя остановиться.

Всё это так, но ведь можно было завершить ненужный азарт иным способом, более окончательным…

— Мой принц? — вывел Альшарса из размышлений нежный голосок.

Перед ним стояла его девочка. Она куталась в нежный шёлк, из-под которого виднелись лишь полупрозрачные зелёные шаровары и остроносые туфли. Принц протянул руку и коснулся её волос.

— Иди спать.

Айяна вздохнула, ресницы притенили глаза. Протянула руку, коснулась узловатого шрама, верёвкой скручивающегося над рёбрами.

— Мне страшно и одиноко, — пожаловалась. — Без тебя.

Альшарс хмыкнул. Одиноко, положим. Но страшно без него? Странное сочетание слов.

— Позови рабынь, — бросил коротко. — Они тебя развлекут и успокоят.

Девушка подошла на цыпочках, а затем обвила его талию руками, прижавшись щекой к его коже там, где расходились рёбра, и слушая стук сердца.

— Хочу быть с тобой, — прошептала жалобно.

— Не сегодня, — ответил он.

Этой ночью ему нужна вся его внимательность, вся осторожность. Сегодня его будут убивать. Впрочем, попыток устранить наследника всегда предпринималось множество, но в ночь перед коронацией их ожидается ещё больше, и в ночь перед коронацией он уязвим, как ни до, ни после.

Её блестящие глаза устремили на него свой таинственный взгляд, а пальчики пробежали по его груди.

— Я могу станцевать тебе, — предложила она.

Альшарс кивнул.

Айяна улыбнулась, отстранилась и встала между светильников. Шёлк красиво замерцал, переливаясь. Защёлкали кастаньеты, и воздушная фигурка девочки вдруг сорвалась и закружилась, как подстреленная птица. Принц отошёл от окна, прислонился к стене, справа от окна, где в углу наиболее сгущался сумрак и прикрыл глаза, выравнивая дыхание.

Всё же девчонка сошла с ума. Он мог бы раздавить её как полевого жаворонка за тот дерзкий поцелуй. Принц понял его смысл и значение. Это был её ответ, брошенный ему вызов.

«Знай своё место, женщина. Ты — моя пленница и рабыня. Я сделаю с тобой, что захочу». — «Я сама решу, — ответил ему поцелуй Джии. — Я сама сделаю выбор».

Почему он не ударил её за эту дерзость?

Айяна порхала, словно бабочка по лугу, изгибая своё юное тело. Казалось, в нём совсем не было костей. Она сбросила покрывало и осталась в лифе, расшитом бисером и бубенчиками, и шароварах. Такая хрупкая. Касаясь её, принц всегда испытывал бессознательный страх повредить, случайно сломать.

Джия была другой. Тонкая, гибкая, но крепкая, как булатный клинок. И Альшарсу вдруг захотелось ощутить её тело в своих руках, выгнуть, чувствуя, как поддаётся её сталь…

Он правильно сделал, что отпустил её. Сейчас она не выросла до того, чтобы стать врагом по настоящему. Возможно, лет через пять или десять у неё получится. К тому времени он избавится от сестрички и серьёзных противников. И тогда будет интересно принять вызов княжны Севера, последней в своём роду. А в том, что она станет прекрасным врагом, Альшарс не сомневался.

На улице хрустнула ветка. Козодой смолк, затаившись. Наследник слышал это, несмотря на трещотки в руках Айяны. Он ещё в детстве научился отслаивать звуки друг от друга и слушать каждый по отдельности. Изуродованные губы тронула усмешка. Настало время для короля доказать, что он сможет удержать бразды правления в своих руках. Его королевство было похоже на взбесившуюся лошадь, но за свою жизнь скольких диких коней он усмирил?

И тут танцующая упала на колени, и её маленькие груди обнажились призывно. Девочка часто и бурно дышала.

— Айяна, — тихо позвал он.

Она затрепетала и поднялась на колени, оторвав макушку от пола.

— Прикройся.

Щёки девочки вспыхнули, а глаза от слёз засверкали драгоценными камнями. Она поспешно завернулась в покрывало.

— Не делай так больше, — посоветовал принц.

Прочитать выражение его лица было невозможно, и девочка растерялась. Обида, стыд читались в её глазах, как буквы медвежьего алфавита, высеченные на камне.

За окном воцарилась тишина. Должно быть убийцы, или убийца, если он настолько безумно смел, чтобы действовать в одиночку, набираются мужества для дальнейших действий и вслушиваются во внезапную тишину.

— Ступай к себе, — приказал Альшарс.

Айяна вскочила, бросила на него жалкий взгляд котёнка, которого гладили, а затем внезапно отрубили хвост, и выскочила прочь.

Альшарс подцепил ногой нож, который бросила Джия, подкинул и поймал в руку.

Было бы ошибкой решить, что Гедда удовлетворится расчётом на успех юной княжны. По-настоящему, сестричка не могла не понимать, что её охотница не справится с поставленной задачей. Разве что отчаяние лишило принцессу разума. Но поверить в это значило бы дать противнице шанс победить.

А тогда зачем она вообще подослала к нему девушку?

Альшарс усмехнулся.

Гедда, ты всерьёз решила сыграть на эмоциях? Ты поверила, что если Ледяной Змей оставил дерзкой жизнь, то это о чём-то говорит? Ты рассчитываешь пробить брешь прямо в сердце наследника? Думаешь, что во Льду зажглась искра, и ты сможешь развести её в пламя, а затем сыграть на своём, эмоциональном поле битвы, где равных тебе нет?

Чувства. Удел слабых, Гедда. Ты сделала ставку на них, и ты уже проиграла.

Ну что ж… Давай сыграем, сестричка, в поддавки. Посмотрим, что ты станешь делать, когда убедишься в таянии льдов.

Альшарс растянул губы в улыбке, и если бы те, кто почти бесшумно лез по валунам, из которых была сложена стена, увидели её, то никакие амбиции и никакое золото не заставили бы несчастных продолжать свой путь к богу Смерти.

Ты такая же, как Калфус, Гедда. Наследник досконально изучил, как погиб младший и самый беспокойный из его братьев. Игра Медведя впечатлила его. Стать слабым — самая большая сила. Проиграть, чтобы затем победить окончательно.

Медвежьи герцоги всегда казались Альшарсу излишне предсказуемыми. Они пёрли горной лавиной, предпочитая решать вопросы силой и давлением. Не уступая и не прогибаясь. Однажды Альшарс уже сыграл с ними, и уничтожил Врага хитростью, используя его силу. Но Молодой Медведь приятно удивил. Что ж, Эйдэрд, ты уничтожил Калфуса. Хороший ход, братишка. Пожалуй, Альшарс воспользуется им в игре с сестрой Огненного Змея.

Над Красным городом ночь простёрла свои чёрные крылья. Звёзды мигали, испуганные, точно затаившиеся в кустах зайцы. И над длинными родовыми домами, над бесчисленными шатрами, над фыркающими паром лошадьми всходила огромная красная луна. Она угрюмо наблюдала, как по стене одного из королевских замков ползут четверо смертников.

Игра началась, и только сам Смерть знал, кому в ней суждено победить.