Хранитель чаек (СИ)

Глава 27 Танец с саблями

Джия сжимала эфес сабли, наблюдая за тем, как молодой рыжий парень кружит вокруг опытного бойца. Она знала, чем поединок закончится, тут всё было слишком очевидно. Парень отчего-то смутно напомнил ей герцога Золотого щита, и тут же вспомнились голубые, словно утреннее море глаза.

«Сегодня я умру, Ларан, — подумала она. — И всё это, наконец, закончится». Она чувствовала безграничную усталость. Представила себя на месте обречённого паренька. Возможно, именно его противник потом развалит её от плеча и до паха. Лишь бы наверняка.

«Я хочу, чтобы ты жила», — шепнул ветер.

«Прости».

Странно было думать, что ещё несколько дней назад она была так отчаянно счастлива!

Сабля оказалась идеально сбалансированной. Она лежала в её руке так, что казалась продолжением. Сабля принца Альшарса.

Джия взглянула на Ледяного Змея. Он по-прежнему, как на состязании стрел, сидел на подушках, и солнце обливало его потрескавшееся шрамами тело. Девушка не могла понять кто он ей. Друг? Нет, конечно, нет. Враг? Но зачем тогда показал различные приёмы и, главное, дал собственную саблю? Как будто хотел, чтобы она победила.

И Айяна… Ради сестрёнки Джия должна выдержать.

Княжна снова посмотрела на парнишку, который буквально танцевал вокруг противника выше его на голову. Но это был предсмертный танец, девушка понимала это, видела по всем кратким, лаконичным движениям бывалого бойца и по слишком выверенным, слишком умелым движениям молодого.

Рыжий чудом уклонился от прорезавшего воздух лезвия, отпрянул.

Всё, два-три выпада и…

Вдруг вишнёвокосый на миг замер. Это был очень краткий, почти неуловимый миг, но рыжий не упустил его. Джия в оцепенении смотрела как бьётся в судорогах упавшее тело бойца, заливая кровью траву. Всадники взревели в пьяном восторге. Не одна княжна была удивлена.

«Этого не может быть…»

Но в душе её просыпалась надежда.

Ларан чувствовал, что упускает что-то очень важное. Он складывал камушек к камушку, выстраивая из них стену, но не хватало краеугольного. Камня, который бы объяснял всё. Самое неприятное заключалось в том, что Ларан заметил его, он чувствовал, что заметил, но не понимал, что это.

Юдард победил, и герцог вновь задумался, отключившись от боя и опустив когти, полированным металлом отражавшие солнце. Он перебирал все сведения, которые узнал, когда сам находился в плену, те, которые сообщила Джия, и те, которыми поделились Эйдэрд и Юдард.

Ключом был Альшарс. Ключом ко всему. И что-то тут было не так…

Если бы не Джия, Ларан бы испытал сейчас даже наслаждение. Непонятный, сильный соперник не так часто встречается. Игра обещала быть по настоящему интересной и непредсказуемой. Но сейчас сердце герцога сжимала тревога. Впервые в жизни потомку пиратов не хотелось играть. Хотелось подхватить девушку, забросить на коня, а лучше на палубу и увезти подальше отсюда. Пусть даже на те самые западные земли, о которых он говорил на пиратской сходке. Ларан слишком хорошо видел, что сейчас происходит с Джией, и как каждый час под ледяным взглядом Змея всё больше её разрушает.

Поединки завершились. Из двадцати соперников осталось десять. Девять опытных бойцов и один мальчишка лет двадцати. А потом их стало четверо. Пятый победитель прожил ненамного дольше того, кого уронил на арену под крики толпы. И Джия с надеждой смотрела на рыжего паренька, который упорно оставался жив, хотя был уже ранен и измотан.

Её рука всё крепче сжимала эфес чужой сабли. Джия догадалась, что ей предстоит сразиться только с победителем. И отчего-то очень не хотела, чтобы им оказался рыжий. Ведь мог удачливый парень проиграть, но не погибнуть? Такое тоже случалось. Тяжелораненых потом исцелит бог Смерти. Вот только бои становились всё ожесточённее и ожесточённее по мере того, как таяло число участников. Джия почти оглохла от рёва и свиста обезумевших зрителей.

Последние четверо по приказу Альшарса выступили против друг друга одновременно. Как и предполагала Джия, рыжий перешёл в глухую оборону. Более опытные бойцы тоже предпочли первым делом расправиться друг с другом, оставляя юнца на закуску, когда силы станут иссякать.

Степь стонала от гула. Солнце начало клониться к закату.

Внезапно Джие показалось, что шаман смотрит на неё. Она обернулась и действительно увидела развёрнутую к ней рогатую жуткую маску. Но, конечно, понять на кого именно обращены настоящие глаза колдуна, было невозможно.

Дружный вопль порядком охрипших всадников возвестил о том, что сражавшихся за принцессу осталось трое. А затем рыжий и другой вдвоём закончили путь третьего и остались наедине.

Альшарс сделал знак прерваться. Противники разошлись по разные стороны арены, внимательно наблюдая друг за другом. Принц поднялся и спрыгнул с помоста.

— У нас есть ещё боец, — сказал ухмыляясь, и даже закалённые в боях бойцы отвели глаза, стараясь не показать свой страх. — Приветствуйте: Джия, дочь князя Севера.

Девушка вздрогнула, вцепилась в саблю и на негнущихся ногах пошла к нему.

— Она не может претендовать на руку принцессы…

По рядом всадников пронёсся смех. Альшарс пошутил? А такое бывает?

— … но всё равно желает сразиться.

Альшарс, не мигая, смотрел на приближающуюся княжну. И она чувствовала, как всё леденеет внутри, как слабеют её руки и ноги.

— Но кто же сразится с княжной?

Тигр внезапно остановился, сделав приглашающий жест встать слева от себя. И девушка прошла и замерла, чувствуя, как на ней перекрещиваются все взгляды.

— Тот, кто уже проиграл? — продолжал «размышлять» вслух Альшарс. — Но он уже проиграл. Мы не станем оскорблять княжну боем с потерпевшим поражение. Тот, кому предстоит последнее сражение? Но он должен отдохнуть перед последним поединком. Всадники, кому же отдать эту честь?

— Пусть с ней сразится сама Гедда! Женщина с женщиной! — закричал кто-то.

— Это справедливо!

Остальные засвистели.

Джия вдруг вспомнила клятву, которую ей дала принцесса, и похолодела. Это будет весьма неравный бой.

Альшарс поднял руку.

— Гедда сегодня невеста, — заметил он. — Кровь невесты да прольётся в другом месте.

Всадники снова застонали от смеха.

— Я придумал, — принц вскинул голову, ухмыльнулся и закрыл глаза, вдыхая воздух полной грудью. Джии показалось, что у неё остановилось сердце. Вот оно. Началось. — Шаман. Ты стар, для тебя не будет бесчестьем скрестить свой клинок с клинком женщины. Вспомнишь молодость, освежишься.

Тишина сковала степь, все взгляды обратились на старика. Альшарс открыл глаза и тоже глянул на него. Джия непонимающе заморгала.

— У меня нет сабли, мой король, — просвистел шаман.

— Тебе дадут, — не принял отказа принц. — И у тебя есть когти. У тебя нет лишь выбора, старик.

Альшарс обернулся к девушке, внимательно глянул на неё.

— Ты помнишь цену своей победы, верно, Джия?

Всадники зароптали. Неуверенно, со страхом, со жгучим любопытством.

— Да будет битва до смерти. Жизнь на жизнь, — громко провозгласил принц. — Смерть да заберёт своё.

Время пошло.

А он был не готов. С трудом собранные кусочки мозаики рассыпались в его руках.

Альшарс догадался или проверяет?

Это был крайне важный вопрос, предполагающий совершенно разную реакцию в зависимости от правильного ответа.

Ларан протянул руку, и кто-то из всадников вложил в неё саблю. Сбросил плащ, а затем и рубаху, которая имела разрезы по бокам до самых рукавов, а потому сорвалась легко. Герцог совершал все эти движения с ритуальной медлительностью.

— Тебе не надо было заходить в шатёр, — проворчал дед. В его жёстких волосах всё ещё поблёскивал золотистыми жемчужинками розовый бантик. Старик его всё ещё не успел заметить. — Тебе вообще не стоило лишний раз попадаться на глаза наследнику. Вероятнее всего, тот знал реального шамана достаточно хорошо. И не думаю, что бы тот поступил вот так…

— Я исполню твою волю повелитель, — громко провозгласил Ларан и двинулся с приспущенной саблей в руке вокруг арены. — Однако не думаю, что Смерти понравится твоё желание.

Джия попятилась от Альшарса, тоже приняв боевую позицию и не сводя глаз с противника.

«Вот и правильно, девочка. И чем дальше от него, тем лучше».

— Он не мог не зайти, — возразила призрачная Гедда. Она стояла рядом с братом и улыбалась. — У него не было других вариантов. Если бы Альшарс взял девочку, это бы уничтожило её.

— Подумаешь, соитие, — фыркнул дед. — Таким вещам придают в наше время слишком много значения.

— Тебе не понять, старик, — рассмеялась Гедда. — Ты ничего не понимаешь.

— Лари, — вдруг раздался тонкий голосок. Тонкий, ломающийся голосок.

Герцог вздрогнул. Этого ещё не хватало!

Мальчик лет четырнадцати в небесно-лазурном камзоле махал Ларану рукой, пытаясь привлечь внимание. Солнце поблёскивало в его светлых кудряшках.

«Не до тебя», — отмахнулся герцог.

— Когда я убью эту девчонку, — медленно продолжил Ларан, продолжая движение и вглядываясь в сосредоточенное лицо княжны, — я заберу себе твою саблю, Альшарс. В качестве награды. Всадники, вы видите эту женщину. Вы слышите стук её сердца. Вы думаете, что она жива. Но она уже мертва. Разве не так?

В серых глазах мелькнуло недоумение. Ну давай, давай, родная. Узнай меня!

— Можно прямо сейчас развернуться и прыгнуть на него, — предложила Гедда, жадно вглядываясь в шею брата. — Он не ожидает нападения…

«Прекрасный план, — насмешливо фыркнул Ларан. — После этого мы с Джией умрём весело и быстро. Толпа разорвёт нас на кусочки».

— Не совсем. Ты забыл, что в драку вожака никто не вмешивается? — обиделась Гедда. — Никто не остановит тебя…

«Ровно до тех пор, пока я его не убью. Но даже если он уничтожит меня, то пощадит ли Джию?»

— Пощадит, — тихо шепнула Ювина. — Но только это будет хуже убийства. Его ледяное дыхание уничтожит её душу. А ты уже не сможешь помочь. Когда-то ты бросил вызов Эйду. И это была ошибка, Лари. Тогда ты выбыл из игры и не мог уже повлиять на неё. Не мог помочь Лео.

— Ты хочешь жить, Джия, дочь князя Севера? — продолжал Ларан, подражая хриплому свисту старика. — И я хочу, чтобы ты жила. А чего хочет Смерть, мы сейчас увидим.

В глазах княжны вспыхнул испуг, губы судорожно дёрнулись. Не верит. Не может поверить в нереальное.

Расстояние между ними сократилось до двадцати шагов.

— Лари! — отчаянно крикнул мальчишка в голубом. Он что-то держал в руке.

«Не сейчас».

— Просто дай возможность себя убить, — насмешливо рассмеялась Гедда. — Это же так просто. Разве не для того, чтобы умереть, ты вернулся? Ты говоришь, что ненавидишь смерть, но и жизнь ты любишь слишком жадно, как чужую жену.

— Заткнись, женщина! — проворчал дед. — Если потомок Солёных королей умрёт, то и его королевство будет уничтожено. Морскую династию невозможно заместить так просто, как Золотой или Серебряный щит…

«Плевать мне на династию, — раздражённо подумал Ларан. — И на щит. И на всё королевство».

— И на море? — тихо и коварно спросил двойник.

Ларан замер.

Семь древних королей. Семь даров. Осталось пять. Но был ещё один род, обладавший собственным даром: Кровь. Избранные Смертью. В Элэйсдэйре часто забывают об этой восьмой династии…

— Лари!

Мальчишка чуть не плакал, кусая губы. И его ярко-голубые глаза часто смаргивали.

Герцог выдохнул. Он не видел иного выхода, кроме смерти. Взглянул на мальчишку.

— Что?

Тот обрадовался, вспыхнул от удовольствия.

— Вот, посмотри.

Поднял руку с куском угля и стал рисовать. Прямо на воздухе стали проявляться чёрные линии. Лицо… Шрам… Жуткие глаза, левый опущен уголком вниз. Вечная ухмылка на обезображенном лице…

— Смерть между нами! — рыкнул Ларан, затягивая время.

Всадники заорали ритуальный ответ.

«Ну? Зачем, скажи на милость, мне портрет Альшарса?»

— Ты не понял? — удивился мальчик. — А если вот так?

Он провёл рукой по воздуху, стирая шрам. А затем выправил левое веко портрета. Опустил задранный уголок губы…

Ларан вздрогнул. Голос его, выкрикивающий очередной лозунг Смерти, пресёкся.

Эйд.

Эйдэрд, бездна тебя возьми! Не одно лицо, но слишком похожее, чтобы быть случайностью.

«Ты знал?» — спросил хрипло.

— Нет, — отозвался тяжёлый голос Медведя за его спиной. — Я не знал.

Ларан мысленно восстановил в памяти родовое древо Шумейсов. Райдарда. Младшая сестра отца Эйдэрда зияла чёрным пятном. Пропавшая за несколько… Сколько?.. шесть лет до рождения Эйда. Похищенная кровавыми всадниками, а, значит, всё равно, что мёртвая. Её оплакали и забыли. Основательно забыли.

Итак, Альшарс — наполовину Медведь. Ему не больше тридцати шести, но вряд ли и сильно меньше. Он умеет читать эмоции других людей. Он видит их чувства. Он слышит интонации в речи. Он так же бесстрастен, как медведцы. Умеет контролировать эмоции, как и все Шумейсы. У него иная логика, чем у кровавых всадников.

Поэтому он и непобедим.

Он сильнее и тех и других в своей двойственной природе.

Он не кровожаден, как его братья и сестры, он безжалостен. Просто безжалостен. Не игрок. Увидев опасность, не станет играть с ней, а просто раздавит. Сразу.

Не Калфус.

Не Гедда.

Медведь, планомерно и чётко выполняющий заранее задуманное. Неудержимо идущий к собственной цели.

Поэтому его так боятся всадники. Он не такой, как они, он не понятен для них.

А ещё в нём непременно есть сила камней. Сила Царя Ночи. Потому что Альшарс принадлежит и роду Медвежьих королей. А, значит…

Вот тот камень, которого не хватало Ларану.

Герцог закрыл глаза, выдохнул.

«Спасибо».

И ринулся в атаку. Джия отбила удар, увернулась, её сабля просвистела рядом, срезала рог. Всадники закричали от азарта и ужаса.

Противники вновь замерли напротив друг друга.

Всадникам плевать, кто их жены и матери. Они наслаждаются близостью с женщинами, не заглядывая в их лица. И в этом их ошибка. Ларан был уверен, что никто, даже покойный Сальгаш, не помнил, кем являлась мать наследника. Просто потому, что им было плевать. Зря.

Эйдэрд планировал уничтожить Альшарса лунным клинком. Безумие. Их встреча стала бы последней для Медведя. Лунный клинок не убьёт того, в ком течёт кровь королей-медведей.

Интересно, знает ли сам Альшарс об этом? Есть ли в его планах этот поединок?

Маловероятно.

Но Ларан почему-то не сомневался, что так и есть.

Он скинул однорогую маску. Знал, что грим и узоры на лице защищают его личность едва ли не лучше неё.

— Ты спросишь меня, женщина, — просвистел, растягивая слова, — почему это случилось с тобой. Почему ты умерла. А я скажу тебе: повстречав мужчину, либо преклони колени свои, либо уходи. Как можно дальше. Беги, и белая птица уведёт тебя в безопасное место. Хочу ли я твоей смерти? Нет. Я хочу, чтобы ты жила.

Лицо её, растерянное, потрясённое, Ларан загородил от Альшарса самим собой.

— «Как же так?» — спросишь ты. Но мы все во власти Смерти, и не женщине вставать против мужчины, — театрально зловещим голосом продолжал он. — Не оглядывайся на опыт других. Беги. Пока можешь бежать. И не возвращайся.

И, увидев осознание в её глазах, вновь сделал выпад. Наискосок. Она отбила, и сабли скрестились.

— Ты бросил, — шепнула Джия.

На короткое «меня» времени ей не хватило, но он понял. Отпрыгнул, вырывая клинок из тисков.

— Всё не то, чем кажется, — рассмеялся вслух.

А затем провёл серию атакующих выпадов: в шею, в живот, в плечо, подсечка в бедро. Джия ушла, змеёй увернувшись от них.

— Он — Смерть.

Серые глаза блеснули металлом. «Тебе какое дело⁈» — прочитал он в них. Усмехнулся. И, резко присев, нанёс удар снизу. Джия вовремя отпрыгнула, крутанула его лезвие своим, отбрасывая руку прочь.

Да, родная. Давай, им нужно зрелище. Мы с тобой не обманем Альшарса, но остальных…

Вновь скрестились сабли, и глаза сблизились с глазами.

— Я за тобой, — шепнул он.

А затем ногой отбросил девушку, освобождая клинок.

Джия упала на траву, перевернулась кошкой и вскочила, вновь направив на него остриё. Серая хмурь в её глазах потеплела, становясь похожей на летние грозовые тучи.

Они прошли круг пружинистым шагом, держа дистанцию. Джия обманчиво ударила клинком по клинку, но Ларан не повёлся на провокацию. Шаг. Ещё один. Альшарс оказался позади него шагах в пяти. Наследник не покинул поле боя, так и замер, где стоял в самом начале.

А затем Ларан рванул вперёд, сабли сошлись, провернулись, и герцог вдруг оказался позади неё. Захват рукой за шею, губы коснулись её волос.

— Люблю. Беги.

— Сердце справа, — выдохнула она.

И тотчас Ларан бросил девушку на землю, улыбнулся во всю ширь и прыгнул на короля.