Хроники Арехина

10

Какие белые…

Арехина уже трижды останавливали кремлевские, спрашивали, кто таков.

— Я от Беленького, — отвечал Арехин, и охранники верили на слово, мандат не проверяли. Спрашивали «фамилие» и все. Будем надеяться, что товарищ Беленький снабдил всех подробным словесным портретом Арехина, и потому нужды в бумагах не было. Да и читать их темно. Все равно, следовало бы отвести в караульное помещение, да и выяснить, вдруг это никакой не Арехин, а замаскированный волхв Дорошка.

И — нашла коса на ногу! Четвертый патруль кремлевских, услышав, что он от Беленького, словам не поверил и приказал следовать в особую часть. Однако — особая! Что ж, посмотрим и особую. Все равно, непонятно, что делать.

Особая часть оказалась обыкновенной кремлевской квартирой, приспособленной для нужд охраны. Интересно, почему ее не устроили в том помещении, где прежде была охрана царская? Ответ очевиден — того помещения не хватает, потому и потребовалась дополнительная площадь. Может, таких квартир не одна. Второй же ответ — аккурат напротив разместилось и жилье товарища Беленького. Видно, патруль, который задержал Арехина, был не просто патруль, а обер-патруль, партуль высшего ранга.

Догадка оказалась верной. Через минуту в комнату вошел товарищ Беленький и похвалил патрульных, мол, молодцы. Подозрительный — сюда, здесь и проверим. Если что — товарищ нас поймет. Нужно, чтобы стало бдительнее, много бдительнее!

— Товарищ вас понял, — ответил Беленькому Арехин.

— Они с вами культурно обращались?

— Да, — коротко ответил Арехин.

— А то у нас две беды: смущение, доходящее до ужаса перед начальством, и хамство ко всем остальным. Люди-то новые. По рекомендациям из армии взяты, кто преданность делу революции доказал. Почти каждый ранен, некоторые и дважды, и больше. Кровью доказали преданность. Без сомнения. Но вот с культурой пока не очень. Культурных откуда ж взять? Культурные на фронте за белых воюют или вовсе к буржуям за границу уехали. А непролетарскому элементу из оставшихся в кремлевской охране места нет, не было и не будет.

— Меня, значит, вы бы не взяли? — сказал Арехин.

— Это не разговор. В рядовой состав вы и сами не пойдете, а в начальствующий — если назначат сверху, значит назначат, наше дело приказы исполнять.

— Не назначат. Но вот насчет остальных, не охранников. Горничных, прачек, дворников, конюхов, поваров, буфетчиков, официантов, слесарей, столяров, работающих здесь, в Кремле — их-то откуда набрали?

— Слесари и столяры пролетарии. Да и остальные тоже из угнетенных.

— Я ведь не дискуссию предлагаю, кто угнетенный, кто нет. Я просто спрашиваю, откуда набрали обслуживающий персонал.

— Ну, частью прежний остался. Те же слесари. Посторонний Кремль три года изучать будет, прежде чем поймет, а тут свой брат пролетарий. Но многих и со стороны приняли. Иногда товарищи вожди, а чаще их жены рекомендовали. Я так думаю, не сами все они этих горничных-буфетчиков знали, даже почти никого не знали, в тюрьме, на каторге да в эмиграции как-то без буфетчиков обходились. Просто знакомые, знакомые знакомых, седьмая вода на киселе. Тут нам чутье классовое помогает. Иному откажешь, иного и на кафедру сводишь, поговоришь по душам. Всяко бывает. Но насчет оружия мы обыскиваем их на входе.

— Понятно, — подумал Арехин. Понятно, что если человек захочет убить вождя, то возможность такая у него будет. Обыскивают на входе? Да у поваров и буфетчиков ножи всех размеров, на любого вождя подойдут. Не говоря уж о том что и с времен достопрежних полно в Кремле укромных уголков. Нет-нет, а и алебарду стрелецкую найдут, и фузею. Не исключено, что и маузеров да наганов ящик-другой лежит в потаеном местечке. Халтурин в Зимний не один пуд динамита перетаскал. Проворонили.

А вождей, их, конечно, любовь народная охраняет. Любовь и страх, как же без страха. Каждому показывают железную бочку, в которой горела Фанни Каплан. Вид этой бочки напрочь выдувает мысли о геройствах.

И все же, и все же… Но ведь Дорошке не нужно ни револьвера, ни динамита. Он им во сне является и словесно наставляет. Во сне — значит ночью. И является не всем. Товарищу Коллонтай вот не является, хоть та об этом и просит. Чем отличается товарищ Коллонтай от остальных? Многим. В частности и тем, что живет она не в Кремле.

Если бы Дорошка являлся ночью не ментально, в нави, а в яви, можно было бы заключить, что он может перемещаться по ночному Кремлю. Так может, он и перемещается? В конце концов, ментальный контакт потребовал личного присутствия обеих сторон — его и Дорошки. За неимением гербовой, то есть других идей, можно предположить, что и с дамами Дорошке нужен если не контакт, то, по крайней мере, близкое соседство. Оттого-то Коллонтай и оказалась вне круга, что вне Кремля она.

— Вы, наверное, устали? Хотите, я вас у себя на ночь устрою, а то разъездой машиной отвезем вас, куда скажете? — предложил Беленький, приняв Арехинскую сосредоточенность за сонливость.

— Благодарю, но не стоит беспокоиться. Скажите, у вас в Кремле есть какой-нибудь ночной буфет, где можно чаю попить или еще чего-нибудь?

— Безусловно! Многие ночами работают, и чай, бутерброды, закуску им обеспечивает как раз ночной буфет. Некоторым на дом носят, остальные и сами придут, если нужно. Кремль, конечно, большой, но не такой уж, чтобы очень. Десять минут, пятнадцать по свежему — некоторые даже любят ночами ходить, напряжение снимать. После сибирских-то ссылок… У нас безопасно, кругом патрули. А патрульные всех постоянных полуночников в лицо знают, и даже по походке узнают. Не беспокоят. В крайнем случае, удостоверение спросят или сюда приведут. Но это редко. Одного в неделю, двух.

— Будем надеяться, что я своим появлением беспокойства на эту неделю исчерпал, и впредь их не будет.

— Будем надеяться, — подтвердил Беленький, но видно было — не надеется он на это, напротив: Арехин и есть главное беспокойство, а остальное — рутина.

— Я тогда в ночной буфет и пойду. Чайку попью, если дадут, и вообще… — он не стал уточнять, что таится за неопределенным «вообще». И так ясно — ночная прислуга разных людей видит меньше, и потому помнит о них дольше. А поскольку Дорошка — волхв преимущественно ночной, то…

— Вас патруль проводит, в буфет-то. А то в темноте искать долго, да и другие патрульные могут не понять, за злоумышленника примут…

О тот, что, приняв Арехина за злоумышленника, другие патрульные могут и пристрелить, Беленький не добавил — умному и так достаточно.

— Буду признателен, — сказал Арехин.

Спустя минуту они уже шагали по ночному Кремлю. Вероятно, все действующие электростанции энергию в первую очередь отдавали в Кремль, а уж что останется, поскребыши — остальной Москве. Да, не скоро озарится электрическим светом провинция. Подождет. Была б жива, с нее и довольно.