И вырастут крылья

Глава 10

Одним не самым солнечным и добрым утром, стоя перед зеркалом, я поняла, что мне просто жизненно необходимо в салон к парикмахеру. Волосы мало того, что отросли, так ещё и начали сечься кончики.

– Какой ужас! – сквозь длинную чёлку глянула на дочку. – Твоя мама – пугало!

Лина отрицательно покачала головой. Я приподняла волосы.

– Тогда мне срочно нужно постричься!

Согласный кивок светленькой головкой. Я хмыкнула и осторожно спросила:

– Ты меня пустишь в парикмахерскую?

Снова согласный кивок. И я показала дочери большой палец.

– С вами приятно иметь дело, юная леди!

На личике Линнель появилась широкая улыбка.

Я доплетала себе косу, когда в комнату заглянула Калина.

– Доброе утро! Услышала голоса и решила поздороваться!

– Мы с Линой как раз обсуждали планы на день, – поделилась я с кошкой. – И решили, что мне нужно привести себя в порядок.

Оборотница порекомендовала мне салон в городе и напомнила:

– Кстати, зайди в лечцентр. Станев говорил, ваш детский лекарь собирается до Йолля переехать в Маоту. Посоветуйся с Лукой или с Федей, к какому педиатру вам с Линой перейти.

И я вспомнила! Действительно в рюене такой разговор был, мы с дочерью пошли к лекарю-женщине, но нас сразу предупредили, что она, как говорится, сидит на чемоданах. Тогда нам казалось, что два месяца – это очень долго, и вот они почти пролетели – а мы и не заметили!

После завтрака мы с Линой вернулись в комнату. Я занималась своими делами, а малышка что-то рисовала. Когда она принесла мне свою работу, я не удивилась.

– Какая красивая бабочка! Это мне?

Дочка отрицательно покачала головой, забирая картинку. И вот тогда я растерялась:

– А кому?.. Калине?

– Нет… Значит, Деви? – гадала я. – Малати? …

В конце концов, оказалось, что рисунок был для Фёдора. Я громко фыркнула, хотя ещё раньше заметила, что Лина реагирует на Зарецкого иначе, чем на других мужчин. После той страшной ночи на полигоне она выделяла его среди остальных. Сегодня, наверное, дочка услышала наш разговор с Калиной и решила сделать магу сюрприз. А я… Что я?

– Хорошо, Линочка. Передам.

Малышка отдала мне рисунок и вернулась к своим игрушкам.

За обедом я рассказала обо всём оборотням. История с подарком для Зарецкого мне казалась забавной. Но Калина почему-то притихла. Наверное, моя реакция сбила оборотницу с толку и она решила, что я обижу её хорошего знакомого.

– Вы не подумайте… Я обязательно передам рисунок. Просто меня удивило, что Лина помнит Фёдора и тех бабочек, которыми он развлекал её.

Кошка слабо улыбнулась. А после обеда подошла ко мне.

– Я бы тоже хотела сделать подарок.

– Зарецкому? – недоверчиво глянула на неё.

Оборотница засмеялась.

– Нет. Это для Линнель.

– Калина, вы и так много делаете для нас.

– Это другое, – перебила меня кошка. – Ты уже знаешь об имени Ангелины… Так звали меня… Так меня назвал человек, который подарил эту подвеску.

Женщина протянула мне украшение. Я мазнула по нему взглядом и посмотрела на оборотницу. Не потому что была равнодушна к золоту, просто я в деталях рассмотрела эту подвеску намного раньше. На золотой цепочке блестели два крылышка с бриллиантовой россыпью. Я видела их каждый день, который провела здесь. На Калине. Она носила цепочку, не снимая. И вот сегодня отдаёт мне. Я непонимающе смотрела на оборотницу.

– …На Земле большинство людей верит в одного бога, – начала рассказывать кошка. – Единый Бог – творец всего сущего… Углядеть одному за целым миром непросто. Поэтому у него есть помощники. Они не люди и не боги. Внешне похожи на обычных смертных, но с чистыми, безгрешными душами. Они не ведают ненависти, зависти, злости… Небесные хранители. А к небесам их поднимают крылья.

Я, кажется, начала догадываться, что к чему. Ещё раз внимательно посмотрела на подвеску. Калина задумчиво поглаживала золотые крылышки.

– …Их называют ангелами – божьими вестниками.

– Ангел… Ангелина… – уловить схожесть слов мне было нетрудно. – Я так понимаю, это – те самые крылья?

– Да, – кивнула кошка и как-то странно глянула на меня. – Но это не всё… – она сглотнула, как будто собиралась признаться в чём-то. – Однажды на Земле я встретила женщину из бродячего народа.

– Намадка?

– Нет, но они похожи на наших намадов, – оборотница повела плечом, – любовью к веселью и золоту точно. На Земле их называют цыгане. Та женщина сказала кое-что странное. Тогда мне показалось, что это чушь, лишь бы запутать меня и выманить больше денег. И только недавно, оказавшись в Управлении, я поняла, что имела в виду цыганка, – Калина посмотрела на мою дочку. – Она сказала, что я должна подарить крылья такому же ангелу, как я.

– Линнель?

– Да, – кошка надела на девочку подвеску. – Линнель – это Ангелина. И она, как и я, иномирянка.

Я молчала, переваривая услышанное. Калина никогда не рассказывала о своей жизни на Земле. Или говорила в общих чертах, после чего появлялось ощущение, что она не в чужом запретном мире находилась, а в соседнем городе. И вот сегодня такое признание. А самое главное: я понимала, что фири-гахум оказала мне доверие. Честно, для меня оно значило куда больше, чем украшение с бриллиантами.

В лечцентр я зашла уже по пути домой. С Лукой Станевым мы быстро нашли замену нашему лекарю (честно говоря, я просто согласно кивнула, не рискнув спорить с угрюмым оборотнем). А потом заглянула к Зарецкому. Он был занят, но попросил подождать. Я присела на свободное кресло, чувствуя некую расслабленность. После салона красоты ощущала себя обновлённой, а голову лёгкой. Тряхнула волосами, любуясь своим отражением в стеклянной двери. Почувствовав чей-то взгляд, обернулась. На меня с неприкрытой неприязнью смотрела медсестра. Опа! Это ещё что такое? Но когда я снова глянула на неё, увидела вежливую маску с резиновой улыбкой. Может, показалось?.. Я уткнулась в гилайон. А через минут пять меня позвал Фёдор.

– Даша, заходи.

Снова перехватила цепкий взгляд той самой медсестры. Да что такое?

– Даша!!!

Зарецкий терпением не отличался.

– Привет, Федя! – я заглянула в кабинет.

– Рад тебя видеть, журавлик! – лекарь улыбнулся. – Неужели и ты соскучилась?

– Убирай свой павлиний хвост, позёр! – одёрнула этого шутника и вытащила рисунок. – Лина скучала. Она нарисовала для тебя.

Это морда просияла!

– Во-от! Бери пример с ребёнка!

К чему он это ляпнул, я так и не поняла! Да и ладно! Разбираться в лабиринтах Фединого троллинга не было ни сил, ни желания!

– Бабочки? – улыбка мужчины поменялась: из насмешливой стала доброй.

Я не удивилась. Как бы Зарецкий ни относился ко мне, но Линнель он жалел.

– Да, Лина помнит, как ты колдовал для неё.

– Почему синие?

– Не знаю. Дочка рисует только синим карандашом. Другие цвета не признаёт.

Фёдор молчал, увлечённо разглядывая рисунок, а я разглядывала его. Знаете почему? Зарецкий сбрил бороду! И я уверена: это из-за меня, из-за того сравнения с эльфом. Я была права, кстати. Борода уродовала мужчину. Сейчас Федя выглядел намного лучше. Да-а-а, жаль, что характер бритвой не исправишь!

Маг провёл пальцем по рисунку, словно пробуя его на прочность.

– Даш, а Лина часто рисует?

– Да, – уверенно заявила я. – Она любит рисовать.

– Долго рисует?

– Как когда.

– И всё-таки постарайся вспомнить, сколько по времени?

Что за вопросы?.. Но Зарецкий просто так спрашивать не будет.

– Недолго, – подумав, сказала я. – Ты же сам видишь. Рисунки у дочери простые, она их даже не раскрашивает.

– Вижу. И карандаши тёмные…

– Так, Федя, если ты хотел напугать, то своего добился. Говори, что не так.

– Посмотри, – маг протянул мне рисунок. – Лина или не доводит линию, или переводит. И это не один раз, а постоянно.

Я выхватила лист из его рук, разглядывая неказистый рисунок. Зарецкий был прав. Рисуя крылья, Лина начала их не от туловища бабочки, а отступив. А усики начинались не от линии головы, а откуда-то изнутри.

– Ты думаешь, Линнель плохо видит?

Фёдор ободряюще похлопал меня по спине.

– Давай надеяться, что она просто не умеет рисовать.

В общем, через час я в очередной раз убедилась, что не отношусь к баловням судьбы. Оказалось, у Лины дальнозоркость. Я сидела на кушетке, собирая остатки своего оптимизма. Как так? Почему? За что?

Зарецкий присел рядом.

– Вздумаешь плакать – дам под хвост!

Я развела руками, не зная, как сформулировать свою мысль.

– Почему это постоянно происходит с ней? То отчим-садист, то Тень, теперь ещё и слепота!

– Ты дура, Журавлёва? – разозлился Фёдор. – Какая слепота?! У Лины дальнозоркость. Дети с ней рождаются, и к пяти годам зрение стабилизируется. Лине пять было весной. А учитывая её жизнь, питание, дальнозоркость затянулась. Отсюда и конъюнктивиты. Это лечится. Придёшь завтра, заклинание поставлю и всё! Прекрати панику!

А я слушала его, но не слышала.

– Как я не заметила?

– Ты слышишь меня или нет? – маг встряхнул меня за плечи. – Дальнозоркость можно обнаружить только после обследования в клинике. Если бы Лина говорила, возможно, она жаловалась бы на головные боли или на то, что глаза устают. Но она молчит. Поэтому мы и не заметили.

Я вытерла слёзы.

– Спасибо, Федь… Если бы не ты… не рисунок этот… Подарок…

Зарецкий шикнул на меня и велел:

– Успокаивайся, журавлик!.. Ну-ка, изобрази свою фирменную улыбочку!

Он потянул мои губы в стороны. Больно! Я выкрутилась из рук лекаря.

– Отстань!

– Ага, не дождёшься! Ты мне ещё станцуешь!

– Что, опять хочешь впасть в оху…

Маг щёлкнул пальцами – и я онемела. Мужчина хмуро глянул на меня.

– Когда матюгаюсь я, это не очень хорошо, но объяснимо. Мат и грубость с губ девушки низводит её до уровня портовой шлюхи. Не смей!

Я насупилась. Что за дискриминация?

– Ты – образец для Лины, – продолжал Зарецкий. – Она будет говорить, как ты, ходить, как ты, одеваться как ты, думать, как ты. Будь хорошим примером для дочери!

Убедил. Я согласно кивнула. Немота в тот же миг прошла. Но говорить не хотелось. Какое-то время сидела молча.

– Тогда и ты не ругайся, чтобы у меня соблазна не было.

– Договорились.

В кабинет привели Лину. Кстати, та самая медсестра. Зарецкий кивнул ей.

– Света, спасибо! Дальше мы сами, – он присел перед девочкой. – Смотри, где твоя бабочка!

Линнель улыбнулась, увидев свой подарок на стене. Забралась ко мне на колени, пальчиком показывая на рисунок. Я согласилась с ней.

– Да, Фёдору Николаевичу очень понравилась твоя бабочка.

Крошечка прислонилась головкой к моему лбу и затихла. О чём она сейчас думала? Так хотелось узнать, услышать!

Зарецкий что-то сказал своей медсестре, потом подошёл к нам.

– Девчонки, мой рабочий день закончился. Вы не откажетесь поужинать со мной в одном удивительном месте? Уверен, так вы ещё не ели.

Я бы отказалась: не было ни желания, ни на настроения. Но Лина кивнула и… кивнула я.

Фёдор привёл нас в гоблинский зачиним (ресторан – Прим. авт.), причём аутентичный. И встречал нас самый настоящий гоблин. Я обеспокоенно глянула на дочку. Но Лина, держась за мою руку, спокойно смотрела на очень высокого мужчину с длинными, причудливо заплетенными волосами. Ни сероватая кожа, ни вертикальный зрачок не смутили её. Мы присели на циновки вокруг низкого столика. Линнель похлопала по деревянной поверхности, наверное, воспринимая всё как игру. Я посмотрела на мага.

– Откуда ты знаешь это место?

– Калина показала.

Я недоверчиво хмыкнула.

– Наша кошка – ценитель кухни гоблинов? Там же всё жирное и горелое!

Зарецкий с минуту смотрел на меня, крепко стиснув губы. Было ощущение, что он сдерживается. Мужчина быстро глянул на Линнель и подозрительно спокойно спросил у меня:

– Даш, а ты пробовала гоблинскую кухню?

– Нет, но я слышала от знакомых и читала.

– Читала… Понятно, – фыркнул маг и сказал: – Какая разница, что думают другие? Попробуй сама и сделай собственные выводы… Почему ты соглашаешься с мнением большинства?

– Я не соглашаюсь, а принимаю его к сведению.

– То есть, ты услышала и приняла к сведению, что в этом сезоне модно стричься каскадом, и сделала причёску, которая тебе совершенно не идёт?! – Фёдор насмешливо фыркнул.

А мне стало обидно! Машинально провела по волосам.

– Слушай! – взвилась я. – А сам…

– Что?

– Ухаживаешь за собой, как девушка.

Маг выгнул бровь.

– А что, мне ходить как чмо, потому что я мужчина? Тебе бы больше понравилось, если бы от меня несло потом, ногти были чёрными от грязи, с воспалёнными заусенцами? Или волосы висели отросшими немытыми патлами?

– Может, ты ещё и депиляцию делаешь?

– А ты проверь! – Зарецкий потянулся к своей рубашке.

Он что, раздеваться собрался? Я схватила его руку. Маникюра, кстати, не было. Просто аккуратные здоровые ногти.

– Бесишь!

Мужчина захохотал.

– От ненависти до любви, журавлик…

– Не дождёшься!

– А я не буду ждать!

Я не выдержала.

– Ты можешь хотя бы раз промолчать?

– Нет.

– А ты попробуй – сойдёшь за умного!

Маг покачал головой.

– Пока умные вежливо молчат, глупцы обычно правят бал. Так что нет, не буду!

Я не выдержала:

– Последнее слово всегда должно быть за тобой?

– Да.

– Козёл, ты Федечка!

– Федечка?.. – Зарецкий задумался. – А что, ничего! Мне нравится! Называй меня так, я не против!

Я поняла, что проще промолчать, иначе эта перепалка может длиться бесконечно. Нам как раз принесли сырное фондю с хлебцами, испеченными по особому рецепту. И мы занялись тем, ради чего сюда пришли, – ужином. Было вкусно!

А вечером, когда я с Линой вернулась домой, позвонил Артём.

– Ты где пропадала? Я набирал несколько раз, ты не брала трубку.

Мой мужчина волновался. Я рассказала о случившемся. Воронцов внимательно слушал меня, не перебивая и не отвлекая вопросами. Но когда я замолчала, едко поинтересовался:

– А в зачиним с этим лекарем обязательно было идти?

Я буквально споткнулась о злость в голосе мага.

– Тёма, ты чего?

– Ничего, – он тряхнул головой, словно прогоняя дурман. – Извини…

Не нравится мне этот воздушник. Вот задницей чувствую, что-то с ним не то. Доставит он ещё забот! А моя зазноба глазами хлопает: «Федя то, Федя сё!» Ещё и завтра к нему собирается!..

На следующий день сбросил все дела на Фила и пошёл в тигриный город встречать Дашу с девчонкой. А заодно понаблюдать за этим лекарем. Нечего чужим мужикам отираться около моей девушки.

Как чувствовал, бл..!

Только подошёл к этой грёбаной лечебнице, вышла моя красавица, и этот уё…к трётся рядом. Заклинанием от ветра и дождя прикрывает. А сам на Дашины губы смотрит и облизывается. Сука! Как сдержался, не пойму! От греха подальше засунул руки в карманы: а то ещё пришибу ненароком это светило целительства.

– Даша! – позвал я.

Девушка завертела головой, нашла меня и оживилась, заулыбалась. От сердца отлегло! Моя! Моя!!! Пора бы это чётко понять и другим. Подошёл, обнял, притянул к себе и поцеловал – долго, глубоко, так, что Даши застонала. Знаю, что по-детски, но посыл не поймёт разве что дурак. Зарецкий понял. Насмешливо глянул на меня.

– Ты ещё пометь её!

– Надо будет – помечу!

Даша зашебуршилась под моей рукой, почувствовала, что дело пахнет жареным.

– Что?.. Вы о чём?

– Ни о чём! – улыбнулся ей. – Пойдём, домой вас отведу.

– Мы с Линой погулять хотели.

– Давай погуляем, – тут же согласился я и заметил перекошенное лицо Зарецкого.

Вот же сука! Это что, он с ними гулять собрался?! Пока Даша поправляла курточку на Линнель, в упор посмотрел на воздушника.

– А ты, уважаемый, можешь возвращаться к работе. Тебя, наверное, пациенты заждались. Со своими девочками я погуляю сам.

– Твоими ли?

Охренел он, что ли?!

– Моими!

Даша повернулась к нам.

– Федя, спасибо!

Зарецкий обнял МОЮ девушку.

– Не за что, журавлик. Вечером созвонимся.

«Г. вна тебе, а не звонок!» – мысленно рыкнул я и выразительно глянул на этого урода. Он нагло ухмыльнулся. Ладно, позже пообщаемся без свидетелей. Но вслух я ничего не сказал, укутал девчонок согревающим заклинанием и повёл к выходу.

– У вас есть конкретная цель или вы просто хотели прогуляться?

– Ну-у-у… – Даша, видно, что-то уловила в моём голосе и теперь искоса поглядывала на меня. – Может, вместе решим? Что ты предлагаешь?

Вот хитрюга! Я не сдержал улыбку.

– В столице морские эльфы показывают представление на воде, – кивнул на девочку, семенящую рядом с Дашей. – Детворе нравится.

Спустя час по восхищённому личику ребёнка понял, что не ошибся, купив билеты. С меня простава Филу: это он рассказал о гастролях. Линнель, не мигая, следила за представлением и не мешала нам. Посмотреть действительно было на что! Эльфы с серебристой кожей и зеленовато-голубыми волосами под цвет водорослей выглядели необычно. А весёлые общительные дельфины и стайки морских коньков очаровали всех зрителей.

Но меня куда больше интересовала девушка под боком. Я чувствовал её тепло, запах, и мой внутренний зверь успокаивался. Тьма! Похоже, я скатился до уровня инстинктов, как оборотни! Сегодня реально готов был рвать зубами за своё! Раньше девки специально ревность вызывали – и ничего, ни один нерв не дёргался. А сегодня завёлся с одного взгляда Зарецкого! Если бы не Линнель, точно врезал бы ему по роже! Но я помнил, как мелкая реагировала даже на мужские голоса. А тут мордобой с жёсткой, давящей энергетикой! С кровью, с болью… Сдержался.

Даша котёнком жалась ко мне: радовалась, что я с ней, так по-детски, по-настоящему! И я, как подросток, млел от счастья! Что со мной делает эта девочка? Сам себя не узнавал. Но отказаться от неё уже не мог. Никому не отдам! Моя! И пора уже окончательно закрепить это! Хватит гулять и целоваться украдкой. Хочу большего!

Всё это время звонили мои родители. Но от их кислых чопорных лиц сводило скулы! Они так и не смирились с моим решением удочерить Линнель, а дружба с оборотнями была вообще за гранью их понимания. Полагаю, от визита в Степь их сдерживал только страх перед Виджеем Тандекаром. Во время гилайонных разговоров так и хотелось крикнуть им:

– Смотрите, кто со мной общается! Сам Борис Мостовский! Братья Воронцовы! Клейтон Эглингтон! Да тот же Фёдор Зарецкий!.. Сильные маги, аристократы! И их не пугает ни моя мизерная сила, ни дочка без дара!

Но не зря говорят, родственников не выбирают. Родители хотели мне добра так, как они это понимали. Из-за низкого магического дара отец с матерью считали меня чуть ли не инвалидом, не способным позаботиться о себе. И все мои другие заслуги и достоинства меркли на фоне этого. Наши разговоры день ото дня становились всё короче. В гости родители не приходили: запретил лайдир Тандекар. Когда я попыталась возразить, тигр сказал:

– Я согласен пустить в свой дом людей, приятных тебе, кто поддержит и порадует вас с Линнель. Зачем мне звать тех, кто заведомо испортит настроение и тебе, и девочке, и нам?

Что на это скажешь? Я сокрушённо посмотрела на оборотня.

– Это мои родители. Наверное, так они заботятся обо мне. Я не одобряю маму и папу, но понимаю. По их мнению, найдя подходящего мужа, они обеспечат мне спокойную жизнь и защиту.

Тандекар хмыкнул.

– Дарья, ты извини, конечно, но от кого тебе нужно защищаться?.. Кто тебя сильно обижает?.. Что-то я не заметил за воротами разъярённой толпы, жаждущей запинать тебя, – оборотень склонил голову набок. – Да, в друзья не лезут, в компании не зовут. А тебе это нужно? Ты согласна ради этой призрачной дружбы и признания терпеть нелюбимого мужа рядом, спать с ним, рожать от него детёныша?

Я отрицательно покачала головой:

– Нет. Я же здесь, с Линой. Но рвать отношения с родителями, с семьёй мне кажется неправильным.

– Они всё равно не поймут тебя и не примут Линнель, – тигр нахмурился. – Ты, конечно, можешь попытаться сохранить видимость нормальных отношений. Но будь осторожна… Однажды можешь получить удар в спину!

Всё это время Калина молчала, делая вид, что играет с Деви и Линнель. Но я была уверена, что она не пропустила ни одного слова из нашего разговора. Движения кошки были хаотичные, и девочкам она отвечала невпопад. Оборотница нервничала. И, кажется, я понимаю почему.

Когда тигр ушёл, я присела рядом с его женой.

– Калина, это тебя лайдир имел в виду?.. Тебя предали твои близкие?

Женщина неуверенно посмотрела на меня и отвела взгляд. Её плечи опустились.

– Они тоже желали мне добра… Так думали, по крайней мере, – кошка через силу улыбнулась.

– Ты не хочешь говорить об этом? – осторожно спросила я.

Калина неопределённо повела плечом.

– Когда меня заметил Виджей, я не отвечала ему взаимностью. Что не одобряла моя семья. Как же, отказаться от альфы – самого сильного самца в клане!.. Они не понимали моей увлечённости учёбой и однажды дали мне зелье, похожее на приворотное.

Я не поверила.

– Но оборотни не поддаются магии!

– Это была особенная трава.

Калина посмотрела на меня, и я, честно говоря, пожалела, что завела этот разговор. Видела, как тонкие волоски на руках оборотницы встали дыбом. Кошка нервничала, злилась, страдала. Одним словом, я задела незажившую рану.

– Неужели та трава сработала?

– Да, – грустно улыбнулась женщина и отвела взгляд: – Вот только после неё я не могу иметь детей.

Тьма!!! Чего я лезла?.. Проклятое любопытство!

Хотя сейчас многое стало понятно… Признаться, всё это время я не могла понять, как Виджей, так любя жену, развёлся с ней и женился на другой. Теперь припоминаю разговоры о том, что причиной развода стало бесплодие первой жены. А ещё помню, как гремела пресса, когда кошка погибла. Я не особо следила за событиями, потому что как раз поступала в университет и голова была забита экзаменами и проходными баллами. Но даже тех обрывочных воспоминаний хватило для того, чтобы захлестнула жалость. Праматерь моя, богиня Лада, сколько же перенесла эта хрупкая женщина!..

Не выдержав, бросилась к ней и обняла крепко-крепко.

– Ну что ты… что ты?! – Калина успокаивающе гладила меня по спине. – Всё хорошо… Уже всё хорошо!

– Почему в мире столько несправедливости?

Оборотница хмыкнула.

– Дело не в этом, Даша… В мире всего в меру: доброго и злого, справедливости и обмана. Всё зависит от нас. Что мы выберем: прогнёмся под других или нет. Мы с Виджеем прогнулись и совершили поступки, не делающие нам чести. В какой-то мере, случившееся – это урок нам. Наш опыт… и наше наказание, – Калина посмотрела на меня. – Виджей и я сильно изменились. Теперь я знаю, что нельзя жертвовать собой ради других. Жертвы ценят, но быстро забывают.

– А Виджей?

– А Виджей знает, что есть люди, которыми жертвовать нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Любимые?

Калина улыбнулась снова, но уже веселее.

– Видишь?.. Ты всё понимаешь с полуслова.

А потом обняла меня за лицо и заглянула в глаза. Мне казалось, её взгляд проник в самую душу.

– Запомни, Даша, любящий мужчина всегда выберет тебя! Без всяких оговорок и условий! Без обещаний, что завтра всё изменится. Только ты!.. Не разменивайся на другое! Любовь не терпит компромиссов!

Я послушно кивнула. Знала, что этот урок достался кошке дорогой ценой. И она, добрая душа, не хотела, чтобы я пережила подобное. Крепко обняла Калину, погладила по густым рыжевато-русым волосам.

– Тебя любят! По-настоящему! Не сомневайся! Мне со стороны виднее!

Женщина обняла меня в ответ:

– Ты очень ласковая девочка. В такие моменты я понимаю, почему Марина выбрала тебя. Ты видишь в людях хорошее и принимаешь их именно такими. Любишь Лину, несмотря ни на что! Ни на мнение окружающих, ни на свою испорченную карьеру и личную жизнь.

– Потому что эти проблемы решаемы, – улыбнулась я. – Карьеру можно построить и через два-три года, было бы желание. С личной жизнью та же история: если человек меня полюбит, то Лина ему не помешает, – я посмотрела на кошку. – Сколько лет живёт человек, столько же лет у него появляются разные проблемы. Решил одну – а уже следующая на подходе… Наша жизнь – это как бег с барьерами: если барьеры закончились, значит, скоро финиш.

Оборотница понимающе хмыкнула.

– Да, Дашенька. Свой барьер ты взяла, – она кивнула на девочку.

Я, глядя на дочь, как обычно расплылась в широкой улыбке.

– Это не барьер – это счастье.

– Ты даже не представляешь какое, – тихо-тихо прошептала Калина.

Если бы я не сидела совсем близко, то не услышала бы. Вспомнила её рассказ, и заныло сердце о чужой беде.

– Неужели нельзя ничего сделать?! – я отчаянно взмахнула руками.

Женщина гулко сглотнула. И я внезапно увидела перед собой не взрослую, сильную оборотницу, фири-гахум целого прайда, а маленького котёнка. Обняла её, уложила голову себе на плечо и стала баюкать.

Мы сидели так долго. Я дышать боялась, слушая тихий рассказ Калины. Переживала и плакала вместе с ней.

Внезапно над головой послышалось осторожное покашливание. Рядом замер тигр с бетами.

– Девочки, вы чего? – Рустам не знал, куда руки деть, машинально потрепал меня по голове, как щенка.

Но я не обиделась. Я сейчас так их всех жалела!.. В тишине мой всхлип прозвучал чересчур громко. Эсмейлд Чанд растерянно моргнул:

– Может, я маму с сестрёнкой привезу? Попоёте своё караоке?

А Виджей Тандекар принёс два бокала с вином.

– Пейте!

– Зачем?

– Вместо успокоительного.

Лайдир усадил жену на диван. Наплевав на всех, покрывал её лицо быстрыми, лёгкими поцелуями, что-то шептал. Я видела, с какой тревогой он смотрит на Калину. И так захотелось чуда для них! Самого настоящего!

Но в следующий момент я забыла обо всём на свете. Линнель обняла меня за плечи, заглядывая в глаза:

– Мама?..

У неё оказался такой нежный голосок! Все в комнате затаили дыхание.

– Да, моя хорошая, – улыбнулась дочке, – я здесь! С тобой!

– Мама… – уже увереннее проговорила Линнель, беря меня за руку.