Иерусалим. Все лики великого города

Глава 21 Сдавшийся город

В последние десятилетия существования Османской империи Святая Земля и особенно Иерусалим приобретали все большее значение в дипломатии европейских держав. Франция, Россия и Великобритания имели интересы в Палестине. Франция считала себя защитницей католиков в Османской империи, Россия – покровительницей всех православных церквей, а к середине XIX в. Великобритания взяла на себя аналогичную роль в отношении палестинских протестантов и евреев. С началом Первой мировой войны европейские интересы на Ближнем Востоке вышли за рамки миссионерских. Великобритания, Франция и Россия – каждая из которых с подозрением относилась к замыслам других, – планировали овладеть османскими территориями. Париж стремился усилить свое влияние на Великую Сирию[130]; Лондон, желая иметь буферную зону для защиты подступов к Суэцкому каналу и Египту[131], тоже смотрел на Палестину.

Кульминацией переговоров стало соглашение Сайкса – Пико (1916), которое разделило Ближний Восток на две основные сферы влияния: французскую (в Сирии и Ливане) и британскую (в Ираке и Палестине). После войны большевистское правительство России отмежевалось от секретных соглашений и отказалось от претензий на османские территории.

Ведя переговоры с Францией и Россией, британцы параллельно контактировали с сионистскими лидерами в Европе и правителем Мекки Хусейном ибн Али аль-Хашими из династии Хашимитов (ее члены считаются потомками пророка Мухаммеда). С июля 1915 г. по март 1916 г. британский верховный комиссар в Египте сэр Артур Генри Макмагон переписывался с Хусейном, убеждая его поднять арабов на восстание против турок в обмен на гарантии создания огромного суверенного арабского королевства на бывших османских землях. Западная граница этого королевства Макмагоном предусмотрительно не уточнялась. Хашимиты возглавили Великое арабское восстание (1916–1918), но не получили обещанной награды. В переписке Макмагона и Хусейна слово «Палестина» не встречалось, и Великобритания использовала это для реализации собственных амбиций на Ближнем Востоке – в том числе для помощи сионистам[132]. В 1922 г. министр по делам колоний Уинстон Черчилль заявил, что вилайет Бейрут и санджак Иерусалим никогда не предназначались для включения в арабское королевство и что Макмагон имел в виду только территории к востоку от реки Иордан.

Британские переговоры с сионистами завершились 2 ноября 1917 г. декларацией Бальфура – официальным письмом министра иностранных дел Артура Джеймса Бальфура к лорду Лайонелу Уолтеру Ротшильду – отпрыску известной банкирской династии и представителю иудейской общины Великобритании. Декларация подтвердила поддержку Лондоном идеи еврейского государства в Палестине: «Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране».

К тому моменту Первая мировая война еще продолжалась, и британцы контролировали большую часть арабского Ближнего Востока. Определенные круги в правительстве благосклонно относились к идее создания «еврейской родины в Палестине» под британской защитой. По их мнению, такая позиция гарантировала лояльность евреев из разных государств Туманному Альбиону и впоследствии узаконила бы британский протекторат в Палестине.

Главный сюжет, связанный с Иерусалимом в период Первой мировой войны, повествует о том, как британцы его взяли. Эта история начинается с просьбы премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа. В июне 1917 г. он попросил генерала Эдмунда Генри Хинмана Алленби преподнести Иерусалим «в качестве рождественского подарка британскому народу». Операция по захвату города являлась частью масштабного наступления. Алленби, ранее сражавшийся на Западном фронте, получил назначение на пост командующего Египетской экспедиционной армией (так назывались британские войска на Ближнем Востоке).

После успешного завершения Синайско-Палестинской кампании[133] генерал Алленби – крупный мужчина аристократических кровей с зычным голосом – удостоился звания фельдмаршала, а также титула виконта Мегиддо и Феликстоу (места своей самой известной победы и своего родового имения соответственно). Он был начитан, хорошо разбирался в военной и библейской истории и, по воспоминаниям сослуживцев, любил рассказывать легенды и притчи, связанные с тем или иным районом в Палестине, который они пересекали. Иногда полководец применял исторические знания на практике: например, в сентябре 1918 г. при Мегиддо – в последней классической битве с участием кавалерии – он использовал стратегию, которой придерживался египетский фараон Тутмос III на том же месте 3400 лет назад.

Эдмунд Алленби принял командование Египетской экспедиционной армией в полночь 28 июня 1917 г. Его назначение стало поворотным моментом на Ближневосточном театре военных действий. Предыдущий командир, генерал Арчибальд Мюррей, оказался довольно тусклым, и продвижение войск под его началом застопорилось. Солдаты упали духом после двух неудачных попыток овладеть Газой. Алленби, который сразу по приезде узнал о гибели своего единственного сына на Западном фронте, перенес штаб из Каира в прифронтовой Рафах, ввел в войсках строгую дисциплину и успешно атаковал Беэр-Шеву (27 октября) и Газу (31 октября), взяв оба города.

В ноябре Алленби и 80 000 его бойцов могли отправиться в Иерусалим. По замечанию известного английского историка Мартина Гилберта, именно в тот момент – 9 ноября 1917 г., когда Алленби готовился к маршу на Иерусалим, – «британское правительство обнародовало письмо министра иностранных дел А. Дж. Бальфура, отправленное лорду Ротшильду неделей ранее, в котором Бальфур обещал использовать британское влияние для создания “национального очага в Палестине для евреев”». Это короткое письмо, почти записка, задуманная как «декларация о сочувствии еврейским сионистским устремлениям», окажет глубокое влияние на политику Лондона на Ближнем Востоке в течение следующих десятилетий. Несомненно, ожидаемый от Алленби быстрый захват Иерусалима во многом объяснялся временем опубликования декларации Бальфура.

Наступление на Священный Город началось около Рамлы 17 ноября 1917 г. Алленби и его люди, включая 75-ю и 52-ю дивизии, конную дивизию йоменри[134] и бригаду Австралийской конной дивизии, свернули с прямой дороги, тянущейся от Яффы, и двинулись на северо-восток по холмам. Они хотели изолировать Иерусалим, перерезав линию снабжения, которая шла из Наблуса. Генерал надеялся ограничить количество боев, дабы минимизировать ущерб иерусалимским святыням. Кроме того, он прекрасно понимал, что взять город с запада нельзя – это продемонстрировали многочисленные армии прошлого, – и что нападение с севера сулит гораздо больше шансов на успех.

21 ноября – после ожесточенных боев с расположенными высоко над ней артиллерийскими позициями 7-й османской армии, – британская пехота захватила «ключ от Иерусалима» – холм Наби Самуил, где, согласно традиции, покоился пророк Самуил и откуда Ричард Львиное Сердце отказался смотреть на город во время Третьего крестового похода.

Турецкий гарнизон думал, что Иерусалим вот-вот падет. 23 ноября, по словам полковника разведки Ричарда Майнерцхагена, с иерусалимской радиостанции было отправлено последнее сообщение. Англичане перехватили его и расшифровали: «В Дамаск. Важно и секретно. Давайте откажемся от всех обязательств. Враг всего в получасе от нас. Пушки стреляют и ревут вокруг; наши уши не слышат ничего другого. Вот уже несколько суток бои идут без перерыва днем и ночью. Это наше последнее сопротивление».

Несмотря на мрачный тон депеши, турки неожиданно контратаковали – и англичане остановились. Первая битва за Иерусалим внезапно закончилась 24 ноября. Алленби писал: «Очевидно, потребуется период подготовки и организации, прежде чем можно будет провести атаку с достаточной силой». До второй битвы оставалось еще 10 дней, а до взятия города – немногим более двух недель.

Приготовления удалось завершить к 4 декабря, хотя солдатам Алленби приходилось вести непрерывные бои, отражая турецкие контратаки. Подоспело подкрепление: 52-я и 75-я дивизии 21-го корпуса были доукомплектованы личным составом 10-й, 60-й и 74-й дивизий 22-го корпуса, а конная дивизия йоменри – кавалеристами 7-й конной бригады. Немецкое командование сочло сдачу Иерусалима неминуемой. Генерал Эрих фон Фалькенхайн покинул город еще 17 ноября и не собирался возвращаться. Он руководил контратаками из Наблуса.

Последняя британская атака на Иерусалим началась под проливным дождем на рассвете 8 декабря и продолжалась сутки. В официальном послании от 16 декабря Алленби доложил: «Войска выдвинулись на позиции сбора ночью и вскоре достигли первых целей. Затем они неуклонно продвигались вперед. Физических трудностей, связанных с восхождением по каменистым склонам холмов и пересечением долин с крутыми обрывами, хватило бы, чтобы замедлить продвижение, и сопротивление, с которым мы столкнулись, было значительным. Артиллерийская поддержка вскоре стала затруднительной из-за сложности транспортировки орудий. Но около полудня лондонские войска уже преодолели более чем две мили и поворачивали на северо-восток, чтобы выйти на дорогу Наблус – Иерусалим; в то время как йоменри захватили отрог Бейт-Икса и готовились к дальнейшему наступлению… За день было взято около 300 пленных и много турок убито. Наши потери были невелики. На следующее утро [9 декабря] наступление возобновилось. Ночью турки отошли, лондонские войска и йоменри, оттеснив арьергарды, заняли линию поперек дороги Наблус – Иерусалим в четырех милях к северу от Иерусалима, а валлийские войска заняли позиции к востоку от Иерусалима, по другую сторону дороги на Иерихон. Эти операции изолировали Иерусалим, и около полудня противник выслал парламентера и сдал город».

Подполковник (впоследствии фельдмаршал) Арчибальд Персивал Уэйвелл – автор книги о Палестинской кампании и биографии Алленби, – пишет, что к утру 9 декабря вокруг Иерусалима затягивалась петля: 53-я, 60-я и 74-я дивизия пробились на соответствующие позиции и зажали город в клещи. Во второй половине дня 9 декабря (и, по некоторым данным, утром 10 декабря) на Елеонской горе небольшой турецкий отряд столкнулся с 60-й дивизией, но был уничтожен.

Британцы располагали 18 000 пехотинцев, 8000 кавалеристов и 172 орудиями; у османов имелось 15 000 пехотинцев, 800 кавалеристов и 120 орудий. По статистике, предоставленной Алленби, в период с 31 октября по 9 декабря в плен угодили 12 000 турецких солдат. В других отчетах говорится, что с начала ноября до конца декабря 1917 г. 3600 турок было убито, 25 000 – ранено и пропало без вести. Британские потери тоже исчислялись тысячами. Впрочем, ни одно здание в Иерусалиме не пострадало, поскольку бои отгремели вне городской черты.

Тем временем по другую сторону крепостных стен иерусалимцы не знали, что делать. Генерал Али Фуад-паша, командовавший обороной, и Ахмед Джемаль-паша (полномочный военный и гражданский администратор Сирии) приказали начать эвакуацию под покровом темноты 8 декабря. В полночь губернатор Иззет-бей расколотил молотком телеграфный аппарат – и к рассвету турки удрали в Наблус и Иерихон, бросив Иерусалим и его обитателей на произвол судьбы. Мэр Хусейн аль-Хусейни – член именитого клана и сын предыдущего мэра Салима аль-Хусейни – отважился передать ключи от города новым хозяевам. Его сопровождали племянник, два инспектора полиции, пара рядовых полицейских и несколько юношей из респектабельных семей, которые несли белый флаг (палку от метлы с прикрепленной к ней простыней, позаимствованной в Итальянской больнице района Мусрара). Аль-Хусейни щепетильно отнесся к капитуляции: он даже пригласил для документирования процесса Льюиса Ларссона – фотографа Американской колонии.

Делегация вышла за Яффские ворота и наткнулась на рядовых Эндрюса и Черча – поваров, прикомандированных к 2/20-му батальону Лондонского полка 60-й дивизии, которые искали воду и яйца. Когда мэр попытался вручить молодым людям ключи от Иерусалима, они опешили. Испуганный Черч закричал: «Мне не нужен Иерусалим, мне нужны яйца для офицеров!» – и повара сбежали.

Разочарованный аль-Хусейни и его группа продолжили путь. В 8:00 они встретили сержантов Фредерика Харкомба и Джеймса Седжвика из 2/19 батальона Лондонского полка 60-й дивизии, но сержанты не взяли ключи, посчитав себя недостойными такой чести. Однако Ларссон успел запечатлеть их с иерусалимской делегацией.

Затем отряд мэра столкнулся с Уильямом Беком и Фредериком Барри – майорами 60-й артиллерийской дивизии, проводившими разведку возле деревни Лифта на западной окраине Иерусалима. Они тоже вежливо отказались принять историческую капитуляцию, но обещали уведомить начальство.

Наконец Хусейну аль-Хусейни и его спутникам повезло. Всякий раз они встречали все более высокопоставленных британских военных – и теперь на дороге в Лифту увидели подполковника Бейли, командира 303-й артиллерийской бригады 60-й дивизии, который вместе с подчиненными передвигал орудия ближе к Священному Городу. Заметив вдали группу людей с белым флагом, Бейли на всякий случай послал капитана Армитджа за подкреплением. Впоследствии офицер вспоминал: «Прибыв на вершину дороги в пределах видимости еврейской больницы (Шаарей-Цедек) в Иерусалиме с моими тремя командирами батарей, я был поражен, увидев развевающийся белый флаг и приближающегося ко мне человека. Он назвался мэром Иерусалима. Мы сели на стулья у стены больницы, и он сообщил мне, что турки покинули Иерусалим и направились к Иерихону».

Поговорив с аль-Хусейни, Бейли принял капитуляцию и отправил телеграмму генерал-майору Джону Ши. Телеграмма гласила: «Командованию 60-й дивизии. Иерусалим сдался. Подполковник Бейли, Королевская полевая артиллерия, сейчас находится у мэра, ожидая, что кто-нибудь из высшего офицерского состава возьмет на себя управление городом. Время – 8:55».

Вскоре примчался бригадный генерал Чарльз Фредерик Уотсон, командовавший 180-й бригадой 60-й дивизии. Уотсон прочитал телеграмму – и, будучи по словам Бейли, «ужасной маленькой задницей, которая хотела первой попасть в историю», – потребовал от мэра опять сдать Иерусалим, только теперь – ему. Далее Уотсон, Бейли и аль-Хусейни подъехали к Яффским воротам и проникли в Иерусалим через дыру в стене, пробитую для кайзера Вильгельма II в 1898 г. Они стали первыми британскими военными, вошедшими в город, и Ларссон сделал памятное фото.

Но комедия не закончилась. Посоветовавшись с начальником, генерал-лейтенантом Филипом Четводом, генерал-майор Джон Ши приехал в Иерусалим на автомобиле в 11:00, чтобы принять капитуляцию у мэра от имени генерала Эдмунда Алленби. Уотсон неохотно вернул ключи аль-Хусейни, и тот вручил их Ши.

Символично, что 9 декабря 1917 г. началась Ханука – иудейский праздник, который напоминает о повторном освящении Иерусалимского храма Маккавеями, отвоевавшими город у Селевкидов в 164 г. до н. э. Таким образом, по еврейскому календарю турки бежали из Иерусалима в тот же день, что и другие захватчики – 2082 годами ранее.

Алленби рапортовал о взятии Иерусалима в Лондон. В ответ он получил телеграмму с просьбой держать новость в секрете до соответствующих распоряжений. Премьер-министр Ллойд Джордж болел, и канцлер казначейства Эндрю Бонар Лоу сделал официальное заявление в Палате общин 10 декабря. Пропагандистская ценность «рождественского подарка» была огромна – надлежало тщательно упаковать его и преподнести миру.

11 декабря 1917 г. Алленби посетил Иерусалим для официального подписания капитуляции. Его приветствовал почетный караул, сформированный из солдат всех народов Британской империи, сражавшихся в Палестине: англичан, валлийцев, шотландцев, индийцев, австралийцев и новозеландцев; еще 20 французов и 20 итальянцев представляли союзников Лондона по Антанте. В полдень военачальник вошел в Иерусалим через Яффские ворота. Пролом в крепостной стене, предназначавшийся для кареты кайзера Вильгельма II, намеренно игнорировался – это делалось, дабы продемонстрировать контраст между тевтонским высокомерием и британской скромностью.

Горожане хорошо встретили Алленби, истолковав ситуацию как исполнение двухсотлетнего арабского пророчества, предсказавшего, что, «когда Нил потечет в Палестину, тогда пророк с запада изгонит турок из Иерусалима». Первая часть сбылась благодаря недавно проложенному британцами трубопроводу, по которому нильская вода поступала через Синай на север – в Газу и дальше. Генерал исполнил вторую часть пророчества, победив турок. К тому же на арабском «пророк» – «аль-наби» (араб.), это слово созвучно с фамилией «Алленби». Согласно древнему поверью, завоеватель, въехавший в Священный Город через Золотые ворота, овладеет им навечно, но такой маршрут означал, что процессия будет пересекать исламское кладбище, – и Алленби выбрал Яффские ворота. Он вошел в Иерусалим смиренно, подобно Иисусу Христу и халифу Умару. Этот образ не ускользнул ни от местного населения, ни от зарубежных наблюдателей.

В свите Алленби присутствовал легендарный разведчик Томас Эдвард Лоуренс (Лоуренс Аравийский); он назвал происходящее «высшим моментом войны». Затем толпа проследовала к цитадели в Старом городе, где на семи языках (английском, французском, итальянском, греческом, русском, арабском и иврите) была зачитана прокламация. Ее составили в Лондоне и отправили Алленби за три недели до взятия Иерусалима.

Через пару недель после триумфального вступления Алленби в Иерусалим мэр Хусейн аль-Хусейни умер от пневмонии. На смертном одре он объяснил свою неминуемую кончину простудой, подхваченной, когда «стоял на открытом воздухе и так часто сдавал город».

Османская армия и ее немецкое командование предприняли последнюю попытку вернуть Иерусалим 27 декабря 1917 г. Алленби ожидал нападения – несколькими днями ранее британцы перехватили турецкое радиосообщение. За два дня до атаки они отмечали Рождество – и впервые с эпохи Крестовых походов Рождество праздновали в Иерусалиме, которым управляли христиане. Турецкая контратака с севера и востока продолжалась четыре дня (до 30 декабря 1917 г.), но британцы ее отразили, ибо значительно превосходили врага численностью[135].

Девять месяцев спустя – осенью 1918 г. – Алленби уничтожил 7-ю и 8-ю османские армии во время молниеносной кампании, включающей знаменитую битву при Мегиддо (Армагеддонскую битву). Первая мировая война на Ближнем Востоке фактически завершилась. Впрочем, сражение при Мегиддо не положило конец британским потерям в Палестине – они продолжали расти в период мандата (1920–1948). Вскоре британцы узнали, что в Иерусалиме победа часто знаменует собой начало, а не конец беспорядков.

Вступление Эдмунда Алленби в Иерусалим 11 декабря 1917 г. послужило почвой для выдуманной и воистину апокрифической истории. Наверно, каждый житель подмандатной Палестины слышал, что войдя в город, генерал помолился в храме Гроба Господня, а потом направился к исламским святыням – мечети Аль-Акса и Куполу Скалы. Там он якобы воззвал к памяти короля Ричарда Львиное Сердце и провозгласил при мусульманских чиновниках: «Теперь Крестовые походы закончились».

Конечно, Алленби этого не говорил. В апреле 1933 г., будучи в Иерусалиме, он в очередной раз отметил: «Это был не Крестовый поход. До сих пор существует мнение, что нашей целью было избавить Иерусалим от мусульман. Это не так. Многие из моих солдат были мусульманами. Важность Иерусалима заключалась в его стратегическом положении. В этой кампании не было религиозного импульса. Единственной целью каждого человека в моей армии являлась победа в войне».

Тем не менее образ победоносного Крестового похода захватил общественное воображение. Как западные, так и восточные политики, военные и журналисты нередко называют солдат Алленби «крестоносцами»; эта концепция стала частью пропаганды, окружающей современный Иерусалим. Хотя Алленби отрицал идею реконструкции Крестовых походов, его кампания нередко воспринимается именно в таком свете – например, еще 19 декабря 1917 г. газета «The New York Times» опубликовала стихотворение, полюбившееся многим читателям:

Мемуары ветеранов Синайско-Палестинской кампании зачастую содержат в названии слова «Крестовый поход» или «крестоносцы» – наглядное свидетельство того, какое представление укоренилось в народном воображении. Интересно, что большинство авторов не обращались к успешному Первому крестовому походу, а выбрали в качестве модели Ричарда Львиное Сердце и Третий крестовый поход, ибо считали себя завершающими эту неудачную миссию.

Нельзя назвать необоснованной тревогу мусульман по поводу «возвращения крестоносцев с Запада» (особенно учитывая просьбу Ллойд Джорджа об Иерусалиме в качестве «рождественского подарка» и празднование Рождества в городе под контролем христиан впервые за 700 лет). Английская исследовательница Кэрол Хилленбранд – автор книги «Крестовые походы. Взгляд с Востока: мусульманская перспектива» – резюмирует: «В пропагандистской войне совершенно неважно, что Алленби не делал этого знаменитого “замечания”. На самом деле британское правительство стремилось с уважением относиться к исламу. В действительности Алленби хотел войти в Иерусалим более культурно и деликатно, чем немецкий император Вильгельм II, двадцатью годами раньше въехавший в него верхом на коне и одетый как средневековый крестоносец. И все-таки приписываемое Алленби высказывание было распропагандировано Сейидом Кутбом[137] и другими мусульманскими писателями. Оно в сжатой форме выражает то, как современный мусульманский мир воспринимает фантом Крестовых походов».

Неудивительно, почему и на Западе, и на Востоке содрогнулись, когда в 2001 г. президент США Джордж Буш-младший произнес слова о «Крестовом походе» после терактов 11 сентября, организованных «Аль-Каидой»*.

Уинстон Черчилль, прекрасно знавший историю, напротив, изображал кампанию Алленби в политической, военной и религиозной ретроспективе. Весной 1921 г. Черчилль присутствовал на освящении британского военного кладбища в Иерусалиме на горе Скопус. Он отдал дань уважения похороненным там соотечественникам, погибшим в Палестине в годы Первой мировой войны. «Эти солдаты-ветераны лежат там, где покоится прах халифов, крестоносцев и Маккавеев, – сказал Черчилль. – Их памятники будут сохраняться не только веками, но и до тех пор, пока существует британское государство. Мир их праху, честь их памяти, и пусть мы не прервем начатое ими дело».

Черчиллю удалось в одном предложении сослаться не только на Крестовые походы, но также на усилия иудеев и мусульман по захвату Иерусалима – и тем самым подчеркнуть важность города для всех трех религий. По окончании Великой войны их адептам пришлось нелегко: британцы обнаружили в Иерусалиме множество больных и голодных людей. Хаим Вейцман – друг Артура Бальфура и президент Британской сионистской федерации, приехавший в Священный Город в 1918 г., – отметил «грязь и инфекции, [и] неописуемую нищету». Он сокрушался: «Чтобы организовать Иерусалим, чтобы навести какой-то порядок в этом аду, понадобится много времени и потребуется много сил, мужества и терпения».

Хаим Вейцман был химиком. Популярная легенда гласит, что в годы Первой мировой войны он разработал тротиловую взрывчатку для британской армии, а Лондон отблагодарил его и других сионистов захватом османской Палестины и принятием декларации Бальфура. «Когда один химик, еврей по национальности, нашел способ удешевить производство взрывчатого вещества, мы подарили ему Иерусалим, нам не принадлежавший», – шутил ирландский драматург Бернард Шоу. Британцы сыграли существенную роль в Новейшей истории Иерусалима и Палестины в целом, – но нельзя сказать, что они были этому рады.