Игрушка для босса

Глава 21. Маргарита

Я не поехала в больницу, хотя медики скорой помощи очень на этом настаивали. В принципе, у меня ничего не болело, кроме ушибленного лба и неглубокой царапины на тыльной стороне ладони, о которой я узнала только в машине. Бандит не успел нанести мне серьезный удар ножом, хотя попытался, но его подстрелили раньше.

Зато пришлось отвечать на многочисленные вопросы, задаваемые офицером полиции в участке. Я старалась быть объективной, но о флэшке ничего дельного рассказать не смогла. Хотя упомянула, что видела ее мельком на видеозаписи камеры слежения, которую показал мне начальник пару недель назад.

Все это время Антон был рядом, крепко в качестве поддержки сжимал мою ладонь и просто своим уверенным, спокойным видом придавал смелости и сил. А я изредка взволнованно поглядывала в его сторону, вспоминая, как жадно и страстно он целовал меня там, на месте событий, на глазах обалдевшей публики. До боли стискивая в своих объятьях, жарко шептал, что если бы со мной что-то случилось, он бы сошел с ума. Обещал, что больше никогда не оставит меня одну и ни за что не позволит причинить вред.

А я, развесив уши, верила каждому его слову, как поролоновая губка впитывала каждый его вдох. Так крепко нас связали воедино страшные события, что отступать мне было уже некуда.

А еще, он развеял мои тревоги по поводу одиноко оставшейся в квартире малышки. Рассказал, что когда поднялся вместе с Александрой на нужный этаж, его насторожили странные громкие мужские голоса, звучащие за дверью моего жилья.

Он решил, что лучше лишний раз не рисковать и обратился к соседке по лестничной клетке, девушке, которая вместе с ним гуляла со своим трехлетним сыном на улице. Попросил ее временно присмотреть за спящей Сашей, и та не отказала. После этой новости я расслабленно выдохнула и даже слегка поуспокоилась. В перерыве, когда следователь выходил по делам, я пыталась выудить у Антона подробности того, что случилось в банке. Но он пообещал обо всем рассказать дома в спокойной обстановке, а я не стала настаивать. В принципе, понимала, что он прав, это было ни время и не места для такого серьезного разговора.

Примерно через час-полтора в участок приехал адвокат Антона. Невысокий, пузатый дядька лет пятидесяти, с небольшой плешиной на темечке, но в безупречно выглаженном сером костюме, придававшем его виду солидность и весомость. Сходу завладел вниманием следователя, разложил ситуацию по полочкам и договорился о том, чтобы нас побыстрее отпустили домой. Чему я была невероятно рада, потому что чувствовала себя совсем разбитой и уставшей.

С появлением в участке адвоката, процесс дачи показаний значительно ускоряется. Все мои немногочисленные свидетельства тщательно записываются и визируются подписью, и на этом меня отпускают на волю.

Уже в такси я позволяю себе выдохнуться и прижаться к мужчине, который все это время находился рядом, ненавязчиво помогая пройти нелегкое испытание. Поддерживал, давал возможность чувствовать себя защищенной и нужной.

Уже в такси я позволяю себе выдохнуться и прижаться к мужчине, который все это время находился рядом, ненавязчиво помогал пройти нелегкое испытание. Поддерживал, давал возможность чувствовать себя защищенной и нужной.

— Как ты? — интересуется Антон, обнимая меня двумя руками и укладывая себе на грудь. Все будет хорошо, цветочек. Теперь все будет хорошо, — обещает, целуя в макушку. А я так хочу ему верить, очень-очень. Надеюсь, что этот ужас больше никогда не повторится.

За окном крупными сверкающими звездами падает снег, и давно спустились сумерки. Яркие витрины магазинов и ресторанчиков зазывно подмигивают прохожим, а я только сейчас понимаю, как голодна. С самого утра во рту не было маковой росинки. Но это не так важно как то, что рядом со мной самый желанный мужчина на свете.

Слегка приподнимаюсь и поворачиваюсь к Антону. Пару минут благодарно смотрю ему в глаза, а потом, поддавшись искушению, тянусь ладонь к его лицу. Ласково кончиками пальцев касаюсь теплой слегка обросшей щетиной щеки, а он словно перестает дышать, впитывая кожей мои действия.

Аккуратно обвожу контур правильного некрупного носа, строгую линию четко очерченных бровей и мой взгляд замирает на красивом изгибе мужских губ. Какой же он долгожданный. Подаюсь навстречу, а он, словно прочитав мои мысли, перехватывает инициативу. Поцелуй получается медленный, чувственный, глубокий. Словно мы впервые изучаем друг друга, словно раньше это были не мы.

Реальность плавно отходит на второй план, тухнут краски, очертания окружающих нас предметов. Мягкой непрозрачной пеленой дурманящие ощущения застилают сознание. Я пропадаю в нем, теряюсь, тону, как в зыбучем песке. Но это совсем не страшно, наоборот, приятно и одновременно так остро.

Я никогда раньше ничего подобного не испытывала, поэтому даже не знаю, как то, что чувствую, облечь в слова. Объяснить ему, а главное, самой себе, что происходит в душе. Понимаю лишь одно: хочу, чтобы это длилось вечность, хочу, чтобы он всегда был рядом.

Машина плавно притормаживает у незнакомой яркой дорогой гостиницы, а я с трудом отрываюсь от своего мужчины. Рассеянным взором смотрю в окно, где зима царапается в стекло. Тряхнув головой, пытаюсь сбросить пелену наваждения, а Антон, расплатившись, манит меня за собой.

— А как же Александра? — растерянно уточняю я. — Ее надо забрать, — принимаю поданную мне руку и ступаю на плотно обтянутый снежным ковром тротуар, а Антон отрицательно качает головой.

— Хватит с тебя на сегодня стресса, дорогая, — взяв за ладонь и переплетя наши пальцы, ведет к массивной темной двери. — Я вызвал няню, она присмотрит за ребенком, а завтра передаст ее бабушке, — мне не нравится это заявление, и я останавливаюсь на полпути. А Антон оборачивается и вопросительно вскидывает подбородок.

— Разве можно доверять малышку кому попало, ведь мы совсем не знаем эту няню? — удрученно вздыхаю. — Поехали домой, я в порядке, — разворачиваюсь, намереваясь вернуться в такси, которое до сих пор припарковано на обочине, но Антон ловит меня за локоть.

— Ну что ты, цветочек, не переживай, — усмехается, привлекая меня к себе. — Она не абы кто, а няня Грановских. Как раз пока их нет в стране, она свободна. Все будет хорошо, — берет в руки мое лицо, нагибаясь, быстро целует. — Нечего стоять на морозе, холодно, — распахивает передо мной тяжелую дверь и пропускает вперед.

— Ну, раз Грановских, тогда ладно, — в очередной раз убеждаюсь, какой он мудрый и надежный. Захожу в яркий вестибюль и восторженно улыбаюсь.

Внутри тепло и очень красиво. И я позволяю себе, пока Антон заполняет документы, откровенно поглазеть на величественные мраморные колоны, взмывающие ввысь, на необычные рифленые горшки, заполненные крупными развесистыми зелеными растениями и утонченный золотой рояль.

Воображение поражает необычная лестница, своим замысловатым изгибом напоминающая дамское вечернее платье. На потолке любопытные квадратные люстры, ярко освещающие просторный холл. Я знаю, зачем мы здесь и это меня совсем не смущает. Где-то в глубине души я понимаю, что все делаю правильно, потому что по-другому между нами уже не может быть.

— Пойдем, — я отрываю глаза от необычного портрета смеющейся полной дымы, с аппетитом уплетающей гроздья винограда, и перевожу взгляд на Антона, который протягивает мне руку. Хватаюсь за нее, устало улыбнувшись, поднимаюсь с дивана. А он продолжает: — Мой дворецкий привезет нам другую одежду, взамен испорченной. Какой у тебя размер и что ты хочешь? — а я только сейчас понимаю, что он прав.

Мы приехали в дорогую гостиницу в абсолютно непрезентабельном виде. Пальто Антона порвано в районе ворота и на плече, а у меня вообще полушубок опрыскан каплями крови. Оказывается, это правда, что в экстренных ситуациях часть деталей отходит на второй план, а человек концентрируется на главном. Тут же ловлю себя на мысли, что срочно хочу избавиться от испорченной шубы, а заодно и джинсы, которые тоже в некоторых местах испачканы. Бррр!

— Сорок четвертый, — мы заходим в зеркальный лифт, и Антон снова прижимает меня к своему боку, — твой эээ… дворецкий никак не попадет ко мне домой, квартира заперта, — бандиты были так любезны и позволили перед отъездом мне одеться, а дверь просто захлопнулась. А он усмехается.

— Просто скажи, что ты хочешь и все, он сам разберется, — а я пожимаю плечами, так слету трудно сообразить.

— Свитер, чистые джинсы, носки, — о белье говорить как-то неудобно, — да, в шкафу в коридоре есть пуховик, его можно привезти на смену. И если ему не трудно, пусть захватит мою сумку и телефон, без них очень некомфортно, — наконец-то собираю мысли в кучу. Хотя до сих пор не могу понять, как без ключей он проникнет в квартиру. Не станет же дверь ломать?

Антон вставляет в замок пластиковую карту, тем самым отпирая дверь. И пропускает меня вперед в уютную небольшую комнату, в которой имеется всего лишь одна двуспальная кровать.

— Номера заняты, — поясняет мужчина, тут же скидывая пальто. Видимо в испорченной одежде ему так же некомфортно, как и мне. — Здесь проходит какая-то зимняя научная конференция, поэтому нет свободных мест, — шагает вперед, осматриваясь. — И цветочек, ты мне ничего не должна, — оборачиваясь, наблюдает за тем, как я нервно топчусь в пороге. — A-то, я смотрю, ты уже себе столько всего напридумала, — улыбнувшись одними глазами, заглядывает в ванную комнату.

— Раздевайся, нам сейчас ужин принесут, — стягивает свитер, оставаясь в одной темной футболке и синих джинсах. А я, освободившись от зимних ботинок, вешаю испачканный полушубок в шкаф.

Интересно мою одежду еще можно спаси или шубка пала смертью храбрых на поле боя с бандитами? Размышляю я. Когда вернусь домой, в химчистку сдам. Покупка верхней одежды совсем не входит в мои планы, тем более сейчас, когда я на грани потери работы. Но тут же отметаю тоскливые мысли, ну их.

— И с чего ты взял, что мне неловко? — легким шагом прохожу мимо Антона и опускаюсь на край постели. Вытянув вперед ноги, ступнями изучаю мягкий ворсистый ковер. — Сколько дней мы жили вместе и ничего, я в полном порядке. Может, это тебе стоит меня бояться, накинусь и слопаю, — мне становится весело и я, поднявшись, топаю к мужчине и тоже заглядываю в душевую кабинку. — Я первая в душ, — оборачиваюсь к нему, а он так близко, всего несколько сантиметров разделяют наши тела.

Тук, тук, тук…Сердце срывается в бешеный ритм, и я не могу пошевелиться. Улыбка медленно сползает с моего лица, а дыхание учащается. Меня так сильно тянет к нему, примагничивает, словно мы два полюса, неспособные существовать друг без друга.

Я хочу к нему прикоснуться, но сама не решаюсь, а он бездействует. Чего то ждет? Возможно, знака с моей стороны или намека. Он ведь обещал меня не трогать. Поднимаю на него глаза и встречаюсь с его теплым, ласковым взглядом, окатывающим, словно невесомое облако. Никто никогда так не смотрел на меня и, уверена, уже смотреть не будет.

Приподнимаюсь на носочки и оставляю на его губах легкий, порывистый поцелуй, тем самым давая понять, чего я хочу. Снова отступаю и опускаю глаза вниз. А меня тут же окутывают объятьями и прижимают к себе, так крепко и жарко, что не получается ровно дышать.

— Цветочек, ты меня дразнишь? — в его голосе звучит усмешка. А я, уткнувшись лбом в его плечо, молча соглашаюсь. — Ну-ка, посмотри на меня, — велит поднять глаза, а я. хитро прищурившись, хихикаю. — Кто-то сейчас доиграется. — чувствую поцелуй в волосах, а потом на виске. Замираю в ожидании, а по телу электрическим током растекается предвкушение.

Я больше не хочу себе врать, убеждать, что ничего к нему не чувствую. Что способна спокойно жить без него или встречаться с кем-то еще. Это не правда. Он мой бесконечный космос, моя путеводная звезда, озаряющая потерянную душу. Он мой якорь в бескрайнем океане бытия, без которого я потеряюсь и сгину.

Мы синхронно тянемся навстречу друг другу, целуемся долго, жарко, откровенно. Так, что сердце заходится от нежности, а тело превращается в пылающий факел. Я отдаюсь ему всю себя без остатка, покоряюсь и это так сладко и одновременно остро, что подкашиваются колени.

Реальность тает, недавно пережитое прошлое отступает на второй план. Нет ничего важнее жизни, а она слишком коротка, чтобы ее тратить на сожаление и печаль.

Уже в ванной я стаскиваю с Антона футболку и роняю ее на гладкий кафельный пол. Провожу пальцами по упругой сильной груди, плечам, и от наслаждения прикрываю глаза. Он идеальный, словно греческая статуя Аполлона. Такой совершенный, что кажется нереальным.

Бесстыдно расстегнув пуговицу и молнию на мужских джинсах, я с удовольствием скольжу ладонями по упругим ягодицам и тяну брюки парня вниз. Губами касаюсь шеи, обвожу языком контур уха, и сама шалею от нереальных ощущений, растекающихся по телу.

Джинсы шуршащим водопадом сползает к его ступням, и он тут же откидывает их в сторону. Расстегнув на запястье часы, но, не отрываясь от моих губ, слепо кладет их на край раковины. Так странно, от него веет холодом и, одновременно зноем. Он такой же неправильный, как и я, поэтому идеально мне подходит.

Не замечаю, как меня лишают одежды, разум давно замкнуло, задушив самоконтроль на корню. Лишь прохладные струи воды, брызнувшие сверху, на пару секунд вытягивают меня из забвения, хотя все бестолку. Потому что глубокий, жадный поцелуй Антона, тут же тушит перед глазами реальность.

Я не хочу быть с ним скованной, только не с ним. Пусть он узнает меня настоящей: плохой, хорошей, правильной и ненормальной. Я хочу, чтобы он принял меня такой, какая я есть. Максимализм, наверное, но на меньшее я не согласна.

Слегка подавшись вперед и послав к черту свою стеснительность, прикусываю ключицу мужчины. Жалящими поцелуями спускаюсь вниз к груди и откровенно прохожусь влажным языком по радиусу бардового ореола. Втянув в себя выпуклую вершину, нежно ее покусываю, а в ответ на ласки получаю рваный хриплый выдох, срывающийся с приоткрытых губ Антона.

Опускаюсь перед ним на колени и обхватываю руками крепкие бедра. На секунду замираю, осматривая значительно увеличившийся в размерах «ствол». Нет, никаких сомнений я не испытываю, просто хочу его подразнить. Потому что так интересней, потому что мне так нравится.

Поднимаю на застывшего в ожидании мужчину хитрый взгляд и, высунув кончик розового языка, провожу по верхней губе, дразня. А он, как завороженный следит за моими манипуляциями и, похоже, даже не дышит.

Сейчас этот парень в полной моей власти и даже, если порошу с неба солнце снять, он безропотно все выполнит. От этих мыслей между бедер бьет током, и я смело подаюсь вперед, приступаю к оральным ласкам, которые приносят мне не меньшее удовольствие, чем ему.

Когда из груди мужчины вырывается хриплый рык, он, взяв меня за плечи, властно заставляет подняться на ноги. В знак благодарности одаривает таким крышесносным поцелуем, что бабочки в животе начинают дружно танцевать канкан.

Слегка толкнув вперед, прижимает спиной к мокрой стене. Закинув мою ногу на свое бедро, без прелюдий глубоко вторгается внутрь.

Я громко всхлипываю и широко распахиваю глаза. Обхватив его шею руками, прижимаюсь так плотно, как могу. Тону в омуте горящего голодом взгляда, не могу оторваться.

Жесткий ритм толчков внутри меня сводит с ума, а я цепляюсь за сильные мужские плечи, и пытаюсь удержать равновесие, хотя точно знаю, он ни за что не позволит мне упасть. Моя горячая кожа трется о прохладный кафель, тем самым создавая контраст, колени подрагивают, а с губ слетают непроизвольные громкие стоны.

Мне так хорошо с ним, что все остальное становится не важным. Словно вселенная это время заготовила специально для нас двоих. Словно сплетение наших тел, душ и судеб было кем-то давно предрешено.

Не замечаю, как он переворачивает меня лицом к стене и заставляет прогнуться в пояснице. Одной рукой берет за грудь, а второй скользит вниз живота. Найдя там заветную волшебную точку, начинает пальцами выводить необычные узоры, с каждым толком ускоряют темп внутри меня.

А я уже на грани от стягивающего мышцы напряжения, сама откровенно подаюсь навстречу, позволяя погружаться на всю глубину. Тяжело и прерывисто дышу. Давление внутри нарастает в геометрической прогрессии, а воздуха в легких не хватает.

Последний вскрик и мое тело пронзают тысячи молний, таких яркие, что кружится голова. Перед глазами разноцветными точками мелькает мир, а я словно рассыпаюсь на мелкие воздушные частицы, превращаюсь в невесомую пыль.

Цепляюсь пальцами за скользкую плитку, чтобы устоять на ногах, которые от слабости подкашиваются, и глубоко быстро дышу. А мужчина, крепко обхватив меня за талию и произведя еще несколько глубоких толчков, рвано выдыхает. Неосознанно прикусив мое плечо, резко вздрагивает и пульсирует внутри меня.

— Я люблю тебя, цветочек, слышишь, — опаляя меня горячим дыханием, шепчет на ухо Антон. — Ты моя и только моя, — осыпает нежными поцелуями мою спину и плечи. А я пьянею от этих слов, расцветаю, как бутон белой розы. Счастье наполняет душу, а сердце поет.

— Ия тебя, — тихо выдыхаю. Высвободившись, поворачиваюсь к нему лицом. Пару секунд, как завороженная смотрю в глаза цвета капучино и таю. — Я тоже тебя люблю, — обнимаю за шею и, сомкнув ресницы, тянусь к вкусным губам за добавкой.

Самой не верится, что признание так легко выпорхнуло из моих уст. Это так странно. Я раньше никогда никого не любила и думала, что неспособна на глубокое чувство. Видимо, все-таки ошибалась. Все между нами правильно, так, как должно и быть.