Игрушка для босса

Глава 20. Маргарита

— Все, я побежала на работу, — Анфиска собирается в коридоре, — У кого-то праздники, а мне пахать, люди болеют каждый день, — натягивает на голову вязаную шапку и заматывает сиреневый пуховик длинным белым шарфом. — А Настя в курсе, что ты с ее бывшим встречаешься? — подавшись ко мне навстречу, заговорчески шепчет. — Она в ауте от этой новости будет, сегодня с ней созвонюсь!

— подхватывает свою серую сумку, а я грожу словоохотливой подруге кулаком:

— Только попробуй кому-нибудь разболтать, получишь. Не встречаюсь я с ним, мы просто дружим, — пытаюсь быть как можно убедительней, но вредная Анфиска, прикусив кончик языка, недобро хмыкает:

— Ну, да — ну, да, так я тебе и поверила. Он тебя из рук не выпускает, а ты ему в рот смотришь. И это, оказывается, просто «дружба», — пытается собрать волосы в капюшон, чтобы они не торчали в разные стороны бешеными пружинами. — Хватит заливать, Маргош, да между вами воздух искрится, и ток прошибает, невооруженным глазом видно. В общем, не теряйся, подруга, мужик что надо, — капается в замке, отпирая дверь. — Хватай и в ЗАГС. И папочка из него шикарный выйдет, раз он с чужим ребенком так душевно возится. Даже на улицу с девочкой один гулять пошел. Это отличный показатель. Все, люблю тебя, — лезет целоваться и убегает.

— Анфиска, только нашим пока не рассказывай, я тебя умоляю, они ж меня звонками замучают, — расстроенно прошу я. Но в ответ блондиночка лишь посылает мне воздушный чмок и пропадает в коробке лифта.

— Вот только этого мне не хватало! — ворчу себе под нос, громко захлопывая входную.

По дороге поднимаю валяющуюся тару с бигудями и подхожу к окну. Смотрю вниз, где на площадке Антон с Александрой копошатся в снегу. Хорошо, что с утра значительно потеплело и появилась возможность погулять с ребенком. Замечаю, что вокруг них собралось столько мамочек с детьми. Я такого количества домохозяек с чадами никогда в нашем дворе не видела.

Прямо нонсенс какой-то! И откуда они все повылезали?

Возвращаюсь к делам, пока мое импровизированное семейство на улице, мне надо дом убрать и приготовить еду. Включаю режим электровозника и вперед.

В дверь раздается музыкальный звонок. К этому времени я уже успела вещи по местам раскидать, перестелить постель и даже пол вымыть. На плите тушеная говядина булькает, в кастрюльке картофельное пюре с маслом томится, на столе овощи для салата разложены, но еще не струганы.

Быстро вытираю руки полотенцем и несусь в коридор. О том, что надо спросить «кто там», забываю напрочь. В принципе, понятное дело, что домочадцы. Больше часа гуляли, наверное, замерзли и вернулись. Широко распахиваю входную дверь и приветственно улыбаюсь, а мне тут же запечатывают ладонью рот и грубо вталкивают в квартиру.

Я не знаю кто они такие. Два огромных амбала в дутых куртках, высоких шнурованных ботинках и черных шапках. Лица циничные, наглые, такие неприятные, что на теле волосы дыбом встают. Один втаскивает меня в зал и швыряет на диван. Второй, притворив дверь и не разуваясь, тоже входит в комнату.

— Поговорим, деточка, — тот, который пониже, но толще, нависает надо мной грозовой тучей. Смотрит в лицо, сурово сдвинув густые брови и слегка выпятив нижнюю челюсть вперед, обнажая ряд зубов с янтарным налетом. — Флэшку верни по-хорошему, и разойдемся с миром, — в его голосе звучит угроза. — Ты же не хочешь, чтобы твое симпатичное лицо пострадало, правда? — схватив мена за шкирку, стаскивает с дивана, — резче двигайся, — толкает вперед.

А я теряю дар речи, настолько поражена наглым вторжением в мой дом, что даже испугаться нормально не получается.

— Кто вы такие? — отскакиваю к швейной машинке и, в целях самозащиты, хватаю в руки, лежащие на краю стола, ножницы. — Я не брала никакой флэшки, — зачем-то ладонью подцепляю сантиметр и встаю в боевую позу. А тот плешивый, что облокотился о дверной косяк, издевается:

— Ты что нас наряжать собралась? — сливает смешок в кулак. — Вот идиотка, — отлипает от стены и подходит ко второму. — Да что с ней возиться, пару раз мокнем головой в унитаз, и она тут же расколется, — от этой идеи у меня на теле активизируется толпа неуправляемых ледяных мурашек. Неужто это все происходит на самом деле?

— А давай, — бодро соглашается его товарищ, делая несколько шагов ко мне навстречу и вертя на указательном пальце связку ключей от машины. — А если не поможет, то пару отрубленных фаланг, ее точно убедят, — я понимаю, что эти гады меня запугивают, потому что те, кто действуют, не предупреждают. Поэтому смело вступаю в диалог, чтобы тем самым оттянуть время.

— Объясните, пожалуйста, что мне искать. Отдам любую флэшку, она мне даром не нужна. Можете в сумке посмотреть или в квартире, где угодно, только меня не трогайте, — делаю несчетное, испуганное лицо и вжимаюсь спиной в рабочий стол.

И, кстати, это истинная правда. Если Фурия стащила какой-то информационный носитель, то не из-за начинки, а просто ей внешне вещь понравилась. Поэтому готова без лишних слов вернуть гаджет, только бы знать, где он находится. Ну почему со мной всегда так, она делает, а я потом расхлебываю.

— Хватит прикидываться дурой, — в два шага лысый оказывается рядом со мной.

Ловко выбив из моей ладони ножницы, хватает за волосы и оттягивает голову назад так, что я не могу без опоры стоять, заваливаюсь. — А теперь слушай меня, сука, — лезет мне совей небритой рожей в лицо. — Либо ты ведешь нас к украденной флэшке, либо я перережу тебя глотку, выбирай. Мне все равно, оба варианта устроят. Нет свидетеля, нет проблемы, — он достает из кармана черных джинс раскладной нож. Щелкнув им, сверкает ровным острым лезвием. А у меня от ужаса на лбу проступает капелька пота, похоже я недооценила бандитов.

— Флэшка у меня, — за нашими спинами раздается знакомый мужской голос, а налетчики резко поворачивают головы в его сторону.

Антон стоит в пороге, но Александры с ним нет. Взгляд серьезный, прямой, руки сцеплены в замок. А я бледнею от ужаса, только его сейчас не хватало. Ладно, я, меня не жалко, а вот если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу.

— Она в сейфе, я покажу, — он не смотрит на меня, а я знаю, что он врет. Но только язык не поворачивается возмутиться, намертво к небу прилип. А лезвие острого ножа касается моего горла, и я вздрагиваю.

— Ты уверен, мужик? — цедит второй, приближаясь к Антону. — Если гонишь, ей не поздоровится, — пихает его в плечо, но тот не реагирует, — шагай, давай, раз готов показывать, — а соучастнику бросает: — бери девку и поехали.

Мы спускаемся на лифте вниз, но как назло на пути не встречается ни одного человека, чтобы подать знак. Острие ножа упирается мне в правый бок, а ноги как ватные. Меня трясет от мысли, что маленькая девочка осталась одна без присмотра. С ней все, что угодно может случиться, если мы не вернемся домой в ближайшее время.

И зачем он вообще решил играть в супермена, лучше бы о ребенке позаботился. Переживаю про себя. А меня усаживают на заднее сидение старой легковушки и туда же впихивают Антона.

Я чувствую, как его холодная ладонь слегка касается моей, это немного помогает справиться с паникой. Я хочу спросить о том, что он задумал, и где ребенок, но рядом этот лысый требует молчать. Прижимаясь плотнее к Антону, а про себя от всего сердца молюсь всем б-гам подряд. Только сейчас в полной мере осознаю, что все не игра, а мы реально влипли.

Машина резво движется в указанном направлении, юрко, по дворам, объезжая пробки. Я дышу через раз, замерев в неудобной позе, от которой сводит мышцы поясницы. В голове истерично мечутся мысли, но ни одну не могу поймать и осознать, а руки непроизвольно вздрагивают от напряжения. Вот меня накрыло!

Антон держится спокойно и невозмутимо. Изредка украдкой поглядываете в мою сторону, и незаметно поглаживает пальцы рук, тем самым успокаивая. Но только от этого мне не становится легче, хотя, могу сказать точно, если бы его не было рядом, я бы однозначно впала в истерику.

Довольно скоро мы сворачиваем в заснеженный переулок и паркуемся во дворе за жилым домом. Банк находится чуть дальше, в одноэтажном здании, но мне виден лишь его правый бок. Тот, что с плешиной, разворачивается к Антону и громко выдает:

— Слышь, мужик, ну ты же понимаешь, что если что-то пойдет не так или обманешь, и внутри не окажется нужной мне вещицы, то твоей лупоглазой блондиночке, которая останется с моим корешем в тачке, хана, — многозначительно подергивает левой бровей. — Так что, в твоих интересах сделать все быстро и тихо. И даю последний шанс обмозговать, уверен, что мы в правильном месте? — смотрит на него хмуро. Но Антон лишь коротко кивает головой. — Тогда пошли, — дергает ручку автомобиля, выбираясь в метель.

— Все будет хорошо, — развернувшись ко мне и проведя ладонью по щеке, тепло улыбается Антон. — Не бойся, — это все, что он произносит и тоже выходит на улицу.

Меня накрывает такое сильное чувство стыда, что хочется плакать. Ведь это я во всем виновата, за что страдает Антон. Ну почему все должно было случиться именно тогда, когда в моей жизни появился мужчина, который мне не безразличен?

Вся сжимаюсь и обхватываю свои плечи руками. В окно наблюдаю за двумя удаляющимися мужскими фигурами. Лысый, ссутулившись и засунув руки в карманы черных плотных брюк, шагает чуть позади. На Антоне нет шапки, и крупные хлопья снега опускаются на его волосы цвета грецкого ореха, отбеливая их. А у меня к горлу подбирается тошнотворный ком: вдруг я вижу его в последний раз?! Нет у него флэшки, которую ищут эти амбалы. Откуда она может у него быть?

— Чо-то мне скучно, — потягиваясь, оборачивается ко мне щекастый. — Развлечемся кукла, — гаденько ухмыляется кривозубым ртом, раздувая ноздри.

Ошарашено округляю глаза, а разум посещает внезапная догадка: даже если они найдут эту флэшку, о которой я понятия не имею, то все равно нас не отпустят. Видимо, слишком серьезная информация на ней записана, чтобы оставлять свидетелей в живых.

От этих неожиданных выводов у меня по всему телу волосы встают дыбов, а сердце ускоряет свой разбег. В этот раз я не просто вляпалась, а влипла, по самое не хочу, да еще и Антона в это дерьмо втянула. Если все обойдется, и мы останемся в живых, обязательно пойду лечить свой недуг. Буду очень-очень стараться, и слушаться докторов, слезно себе обещаю.

Не успеваю среагировать на наглое заявление бандита, как черноглазый, сделав музыку погроме, выползает на улицу. Распахнув дверь с моей стороны, забирается в салон. А меня обдает таким неприятным горьким запахом: смесь пота и сырости в одном флаконе, что желудок выворачивается наизнанку.

Отползаю на противоположный край сидения, параллельно шаря рукой, ищу, чем защититься. Его планы мне понятны: он решил поиграть с добычей, раз все равно той не жить. Вытащив из кармана уже знакомый выкидной нож, хватает меня за рукав и тянет к себе.

— Если будешь орать или сопротивляться, сделаю больно, — предупреждающе хмыкает. — Снимай одежду, быстро, — тычет мне в солнечное сплетение блестящим лезвием.

Знаете, когда вам уже нечего терять, страх пропадает сам собой, а на его место приходит такое ярко выраженное чувство злости, что зубы сводит. Гордо поднимаю на него глаза и упрямо поджимаю губы. Пусть делает, что хочет, но пока я жива, он ко мне не притронется.

— Нет, — выплевываю ему в лицо и хватаю за куртку на запястье, тем самым отводя от себя нож. — Здесь холодно, — добавляю в свое оправдание, хотя знаю, что это его не остановит. Зато даст мне немного времени подумать. А он в ответ гаденько хмыкает:

— Поздно переживать о здоровье, — вырывает свою конечность и хватает меня за шкирку. — Еще раз вякнешь, лишишься глаза, — снова берется пугать ирод золотозубый, но я лишь смело вздергиваю подбородок и немигающим взглядом смотрю ему в глаза. Наверное, со стороны выгляжу, как ненормальная: губы нервно подрагивают, ноздри раздуты, соплю.

В сознании внезапно всплывает картинка из знаменитого боевика, где девушка-туземка, попав в руки захватчика, не сдается, а резким плевком в лицо лысого бандита выражает свое дурное отношение к нему. Возникает жгучее желание повторить ее подвиг, но в последний момент я пресекаю героическую выходку — одно дело кино, а другое жизнь. Уверена, этот фортель мне даром не пройдет.

— Ничего, жопа не замерзнет, — берется стаскивать с меня джинсы, даже не расстегнув их. А я держу рукой штаны за пояс и отчаянно брыкаюсь. — Хотя, знаешь, — внезапно останавливается, — лучше отсоси, — хватает меня за волосы на затылке и закидывает мою голову назад так сильно, что я взвизгиваю и цепляюсь ладонью за сидение.

Мужик одной рукой задирает свой пуховик и силится расстегнуть пуговицу на черных джинсах. А я, трепыхаясь, как бабочка в паутине хищника, цежу сквозь зубы:

— Да пошел ты, козлина! Если полезешь, я тебе член откушу! — зло сверкаю глазами, но он не обращает внимания, пытается совладать с заевшей молнией.

— Только попробуй, сука! — справившись с поставленной задачей, выволакивает свой кривой стручок наружу, а меня передергивает от отвращения. — Я тут же воткну тебе нож в шею, — показательно приближает стальное лезвие к моему лицу, а я нервно сглатываю. — Сама понимаешь, часом больше, часом меньше, тебе недолго осталось, — рывком нагибает мою голову вниз, к вонючему концу, а у меня срабатывает рвотный рефлекс.

В этот момент с его стороны вдребезги разбивается стекло, а внутрь проникает ствол пистолета. Все происходит так быстро, что я, за счет того, что голова опущена вниз, не улавливаю всю цепочку событий.

— Вышел из машины! — слышу грозный приказ, но голос мужчины мне не знаком. Вскидываю взгляд и внезапно понимаю, что надо мной занесен нож.

Резко дергаюсь вправо и чуть не падаю на пол. Больно ударяюсь лбом о пластиковую спинку и в целях самосохранения выставляю руки вперед, а где-то надо головой раздается звенящий выстрел пистолета. В меня летят горячие бардовые брызги, окропляя одежду и лицо, от чего я берусь отчаянно визжать. Воздух автомобиля наполняется горьким горелым запахом, а я временно теряю слух.

Страшно мне? Не то слово. Но самое главное — непонятно, кого подстрелили. Остальное происходит, как в замедленной съемке или мой офигевший мозг не успевает за событиями.

Тут же распахивается дверь и с меня стаскивают обмякшее и затихшее тело бандита. Далее появляется незнакомый мужик в полицейской форме. Что-то спрашивает или объясняет, не знаю, я глуха, как тетеря. Помогает мне выбраться на воздух и накидывает на плечи легкий плед.

Ошарашенным взглядом обвожу улицу, замечаю припаркованную на обочине скорую, в которую на носилках ввозят лысого. Несколько полицейских машин и суетящихся рядом с ними сотрудников правоохранительных органов. Столпившихся за оцеплением зевак с возбужденными лицами.

Откуда они здесь взялись?

И тут взглядом натыкаюсь на знакомую фигуру мужчины, который быстрым шагом приближается ко мне. Волосы растрепаны, на щеке глубокая царапина, пальто с одно стороны порвано, но лицо, как всегда спокойное и уверенное.

Срываюсь с места, плед серым мягким полотном падает на снег, а я бегу к Антону навстречу и со всей силы врезаюсь ему в грудь. Крепко обнимаю за шею и прижимаюсь к нему так сильно, как могу.

Слава Богу он жив и относительно здоров!