Игрушка для босса

Глава 23. Заречный

Телефон звонит без остановки и напрягает, как никогда, но отключить его невозможно, потому что новогодние праздники уже закончились, пора на работу. Пытаюсь сосредоточиться на делах, но это сложно, когда рядом девушка, которую я люблю.

Да, ЛЮБЛЮ, теперь я это точно знаю. Потому что все те чувства, которые я до этого испытывал, ни в какое сравнение не идут с тем, что сейчас происходит со мной. Мне жизненно необходимо постоянно видеть Маргариту, а лучше держать в своих руках. Мне важны ее желания, настроение, безопасность. Я словно зависим от нее, соединен невидимой, но очень крепкой связью.

Пока моя секретарша по телефону диктует сегодняшнее расписание, я размышляю о том, что у Маргариты нет верхней одежды, она в химчистке. Если девушка решит выйти на улицу, то ей будет элементарно не в чем.

Перебиваю свою помощницу и прошу съездить в салон шуб. Подобрать несколько вариантов «норок» разных цветов сорок четвертого размера, длиной до колен. И обязательно с капюшоном, а то Маргарита вечно носится по морозу без шапки. А так как я не знаю, она вообще не приемлет головной убор или забывает надеть, решаю, что капюшон — это выход. И доставить в кратчайшие сроки в мой офис.

Если честно, то после нашей ночи в организме такой подъем и адреналиновая буря, что хочется для этой девушке звезду достать и подарить, чтобы она улыбалась и была счастлива. Но так как это нереально, то жизненно необходимо преподнести хотя бы какой-то презент. Тем самым ненавязчиво показать, что хочу о ней заботиться, быть для нее опорой во всем.

Если бы у меня было побольше времени, я бы для своей красавицы достал шубу из белого леопарда, она достойна всего самого лучшего. Ну, ничего, все впереди, в будущем я смогу «весь мир бросить к ее ногам». Распаковываю чехол с костюмом, который утром привез из дома мой водитель и начинаю быстро собираться. Уже опаздываю на работы, а у меня в девять первое совещание.

Маргарита до сих пор в ванной комнате. И чего она так долго? Лишь успеваю об этом подумать, как дверь уборной распахивается и в спальню, уже полностью одетой и причесанной выходит моя девушка. На лице ни капли макияжа и, хочу заметить, ей безумно это идет.

На моих губах непроизвольно растягивается легкая улыбка, какой же юной и нежной она кажется сейчас. Не могу отвести от нее взгляд, как завороженный слежу за каждым ее движением и жестом. Внезапно ловлю себя на мысли, что не хочу идти на работу. Куда привлекательней для меня остаться с ней в номере и повторить все то, что этой ночью было между нами.

Протягивая ей руку, чтобы прижать к себе и сказать, как она прекрасна, но не успеваю произнести ни слова, как снова начинает ныть мой телефон. Быстро подхватив мобильник со стола, смотрю на дисплей, где высвечивается имя отца Афанасии. В принципе, я рад, его звонку, потому что сам хотел с ним обсудить кое-какие вопросы.

«Одну минуту», показываю своей красавице жестом, и, выпустив ее из рук, отхожу к окну. Поворачиваюсь лицом к стеклу, где только начинает светать, зимой поздно солнце просыпается, и принимаю звонок. Ловко застегнув на запястье золотые часы классического дизайна, произношу в трубку:

— Доброе утро, Вениамин Иосифович, как ваше здоровье? — я знаю, что отец Афанасии недавно лежал в больнице, что-то с сердцем. Поэтому решаю первым делом проявить внимание, это всегда на пользу.

— Нормально, подлатали слегка, — он не настроен, обсуждать свои проблемы, поэтому быстро закругляет тему. — Антон Игоревич, нам бы сегодня за ужином встретиться, потолковать о проблемах несущих, — тон спокойный, но не терпящий возражений. — Давай-ка, приезжай к нам вечером, посидим в семейном кругу, — видимо он уже в курсе, что мы Афанасией пару дней назад расстались не слишком тепло.

Ну что ж, все к лучшему. Для начала выслушаю, что он скажет, а потом попытаюсь аннулировать помолвку. Подумаю, как все провернуть с минимальными потерями для себя. Хотя это будет непросто, потому что процесс уже запущен: была официальная помолвка и начаты приготовления к свадьбе. Но я надеюсь, что мы найдем компромисс, и деловые отношения не пострадают.

— Да, с удовольствием, — кривлю душой. Куда приятнее было бы поужинать где-нибудь с Маргаритой. Но дела не позволяют расслабиться. — Я буду в восемь, вам удобно? — отхожу от окна и смотрю на часы. Если сейчас же не выйду, придется переносить совещание.

— Хорошо, — односложно соглашается отец моей невесты и отключается. А я нахожу глазами Маргариту, которая, ожидая моего внимания, снова распласталась на кровати звездой и прикрыла глаза. Вчерашний день был сложный и эмоциональный для нее, да и ночью мы почти не спали, понятно, что она чувствует себя усталой.

— Цветочек, — подхожу к ней и останавливаюсь рядом с постелью, — а ты чего оделась? Тебе тоже сегодня на работу? — она реагирует не сразу. С трудом разлепив ресницы и, увидев меня перед собой, быстро садится.

— Нет, — зевнув, прикрывает ладонью рот, — я по понедельникам выходная, — растерянно смотрит на меня, а я протягиваю к ней руку, так приятно ее касаться.

— Тогда раздевайся и ложись спать, — провожу ладонью по щеке. — Номер я продлил, завтрак скоро принесут. А в обед я заеду, и мы отправимся куда-нибудь поесть, — она рассеянно на меня смотрит, видимо, еще от дремы не отошла. А я улыбаюсь. — Мне пора, не скучай, — нагибаюсь и целую девушку в пухлые губы.

Как же трудно от нее оторваться, но делать нечего, надо работать.

День пролетает в сумасшедшем ритме, свободного времени совсем нет. Шубы, которые по моему распоряжению доставили в офис, я осматриваю мельком. Выбираю светлую, классического кроя, надеюсь, что Маргарите она подойдет, но если не понравится, то мы сможем вместе обменять.

Отправляю подарок с курьером в номер отеля, а сам еду на очередную встречу. Все же длительные праздники расхолаживают, раньше я не позволял себе столько выходных, этот год с самого начала складывается иначе. По дороге размышляю о том, что зря не оставил девушке свой второй телефон (мне на день и рабочего хватило бы) и теперь у нас совсем нет связи. И как назло на обед заехать не могу, ни одной свободной минуты.

Без десяти восемь вечера водитель привозит меня к особняку отца Афанасии, но паркуется чуть поодаль, потому что мне сначала необходимо принять лекарство от язвы. За весь день мне не удалось поесть, поэтому к вечеру разбушевалась болячка. Проглатываю уже привычную горькую жидкость и, закрыв глаза, откидываю назад голову. Пару минут медитирую, пытаясь собраться с силами, и выбираюсь из теплого салона на мороз.

Особняк величественен и очень красив, но я уже не первый раз в гостях у этого семейства, поэтому не обращаю внимания на интерьер, быстрым шагом добираюсь до входа и звоню в дверь. Меня встречает прислуга, помогает раздеться и проводит в столовую, где за огромным накрытым столом сидит всего пару человек: глава семейства, его жена и Афанасия.

Меня принимают вполне радушно: хозяин дома предлагает сесть рядом с ним, его жена непринужденно расспрашивает о самочувствии и работе, а Афанасия в основном молчит и на меня не смотрит. Вид у девушки какой-то затравленный и несчастный, но меня это мало волнует.

После ужина мы с Вениамином Иосифовичем переходим в его кабинет, где он предлагает выпить пару бокалов виски. Не отказываю себе в этом удовольствии, хотя на часах уже половина двенадцатого и пора возвращаться домой, где ждет меня любимая девушка. Мы, расположившись в удобных кожаных креслах в руках с элитным алкоголем, непринужденно беседуем на разные темы. Пока разговор постепенно не выруливает на обсуждение наших с Афанасией отношений.

— Антон Игоревич, — несмотря на то, что мой собеседник значительно старше меня, он всегда обращается ко мне по имени отчеству, видимо, профессиональная привычка. — Дочь мне вкратце рассказала, что между вами в отеле произошло недоразумение, поэтому она вспылила и уехала, — я кладу ногу на ногу и смотрю на оппонента абсолютно спокойно.

Я готов обсуждать возникшую проблему, но мне надо понять, как лучше преподнести ситуацию. Поэтому лишь положительно киваю в ответ и предоставляю отцу невесты возможность продолжать.

— Ты же понимаешь, женщины очень эмоциональные существа, — он делает небольшой глоток из граненого стакана и вздыхает. — Порой с ними нелегко, — смотрит сквозь стекло на перекаты золотистой жидкости, — поэтому не бери в голову. Мать с ней побеседовала, она все осознала, — мне кажется, отец Афанасии не вкусе того, что произошло в отеле. Видимо, девушка утаила, что пьяная вторглась в мой номер, да еще ввалилась в ванную.

Ну и ладно, какая разница. Это уже не имеет никакого значения. Зато благодаря ее несуразному поступку у меня появилась прекрасная возможность поставить под вопрос необходимость нашего брака.

— Я все больше сомневаюсь, что мы с Афанасией подходим друг другу, — начинаю издалека, хочу прощупать почву. — Она слишком эмоциональная для брака по расчету. Порой требует от меня нереальных вещей, — смачиваю губы алкоголем, но не пью, мне нужна свежая голова.

— Да ладно, — усмехается мой собеседник. И подавшись вперед, складывает вместе перед собой ладони. — Ты в себе неуверен? Боишься, что не справишься с моей ведьмочкой? — пытается поддеть, но я спокоен, как удав.

Не дождавшись моей реакции, снова откидывается на спинку кресла и философски разглагольствует:

— Женщинами управлять элементарно. Ты еще молод, поэтому поделюсь опытом. Все просто: немного внимания, красивых слов, возвышенных обещаний. Иногда приятные подарки, совместные походы в рестораны и свобода шопинга. Вот и все, — нагибается, чтобы поставить на стол пустой бокал, а я тут же снова наполняю его виски.

Похоже, расторгнуть помолвку будет не так просто, как я думал, злюсь про себя.

— Она хочет больше, чем я могу дать, — постукиваю пальцем по кожаной обивке кресла, пора обсудить главное. — Поэтому я подумал, раз Афанасия не может принять брак без чувств, может не стоит ее заставлять. Лучше расторгнуть отношения сейчас, чем потом разводиться, — смотрю прямо и уверено на собеседника, а он на мое заявление недовольно морщится. Немного помолчав, негромко предупреждает:

— Антон Игоревич, ты же понимаешь, что у вас была официальная помолвка. Все таблоиды кричат о предстоящем браке. Полным ходом идет подготовка к свадьбе, в которую вложена уйма денег. Ты же не хочешь опозорить мою семью на всю страну, правда? — рукой опирается на подлокотник кресла и слегка привстает. — Да и должен тебе напомнить, что по договоренности, если одна из сторон расторгает официальную помолвку или свадьбу, то предусмотрены серьезные взыскания. А без кредитов, выдаваемых моим банком, твоя фирма быстро пойдет ко дну, правильно? — недвусмысленно намекает. — Так что не будем друг друга расстраивать. Миритесь с Афанасией и все тут, — лицо у мужчины раздраженное, суровое. — А сейчас предлагаю отправиться спать, устал я что-то. Если хочешь, можешь остаться у нас, заодно с утра с дочерью пообщаетесь, — ворчит он, но я отказываюсь.

— Спасибо, не сегодня, у меня завтра много работы, — поднимаюсь с кресла. Желаю будущему тестю доброй ночи и спешно покидаю его кабинет.

Мой водитель ждет меня на прежнем месте, несмотря на то, что давно за полночь. Забираюсь в салон и пытаюсь дышать ровно, но злоба бурлит внутри.

Этот решил меня шантажировать? Меня?! Совсем охренел!

— В отель «Морион», — велю своему шоферу, и, откинувшись на спинку кожаного дивана, прикрываю глаза. Все будет так, как я хочу, и никто не смеет мне указывать. Всегда так было и останется. Пока добираемся до места, прибываю в своих мыслях, прикидывая в голове, как дальше действовать.

Дорога занимает всего двадцать минут, на дворе ночь и практически нет пробок. Желудок ноет от голода и видимо уже от отчаяния прилип к спине. Поесть в гостях так и не удалось, подавали баранину, а она слишком тяжелая и жирная для ужина, я не рискнул.

Сейчас на ресепшен порошу принести в номер какой-нибудь суп, это максимум, что сможет переварить мой желудок. Водитель аккуратно притормаживает напротив ярко-освещенного входа в небольшую уютную гостиницу. Отдаю несколько распоряжений касательно завтрашнего дня и отпускаю своего шофера домой. У меня два водителя, и они работают посменно, потому что порой им приходится возить меня сутки напролет.

Поступаю так, как задумал. В отелях за хорошие деньги не проблема ночью организовать банкет, не то, что обычный ужин. Миловидная брюнетка на ресепшен обещает все устроить в кратчайшие сроки, и я спокойно поднимаюсь в пустом тихом лифте на свой этаж. Неспешно прохожу по блекло освещенному коридору и останавливаюсь напротив своего «временного жилья». Наконец-то я дома.

Прикладываю карточку к электронному замку и тихонько приоткрываю дверь номера. Уверен, Маргарита давно спит, что же еще ей делать ночью. Зажигаю в коридоре свет, вешаю свое пальто в шкаф и разуваюсь. Продвинувшись на несколько шагов вперед, замираю в проеме.

— Так, и где моя женщина? — постель пуста и аккуратно убрана. В ванной темно, а больше ей деться некуда, номер невелик. Хлопнув в ладоши, зажигаю свет и осматриваю абсолютно пустую комнату. Даже вещей Маргариты нет, только мои, ровненькой стопкой сложенные в кресле.

— Вот это новость! — провожу рукой по волосам и устало выдыхаю. — Бесконечный день, — все же решаю заглянуть в уборную, вдруг она в темноте уснула. Бред, конечно, но что еще мне думать?

Нет, там тоже пусто. Снова растерянным взглядом обвожу небольшое помещение. Неужто она и суток со мной не выдержала, сбежала? Приходит в голову мысль, и я опускаюсь на край постели. Я, конечно, не подарок, но не до такой же степени, чтобы кинуть меня вот так. Неприятно!

Снимаю пиджак и расслабляю узел галстука. Достала эта удавка! Надо принять душ, чтобы в голове прояснилось. Нервными движениями расстегиваю мелкие пуговица сорочки, а в дверь раздается негромкий стук. Нет, я точно знаю, что это не она, но все равно, как идиот, спешу открыть.

— Ваш заказ, — улыбчивый мальчик в униформе ввозит столик с блюдом и закусками, а я разочарованно отворачиваюсь. Ведь понимал, что за дверью кто-то другой, но почему все равно так горько. Угощаю официанта чаевыми и не слежу за тем, как он покидает мой номер. Есть уже не хочется, аппетит пропал.

Нет, я не могу все так оставить. Это не в моих правилах. А вдруг с ней что-то случилась, и она покинула номер не по доброй воле? Она ведь постоянно влипает в приключения. Эти мысли подстегивают ускориться. Скидываю остатки рабочей одежды, облачаюсь в удобные джинсы и свитер. Подхватив свое пальто и обувшись, снова покидаю номер. Мне надо все проверит! Уже в лифте вызываю такси и одеваюсь. Сейчас все узнаю.

Пока еду к Маргарите, дремлю. Впервые я бегаю за девушкой, постоянно добиваюсь ее внимания, и даже когда она отталкивает, все равно переступив гордость, возвращаюсь. Интересно, это и есть любовь или со мной что-то не так?

Машина паркуется около знакомой новостройки и я, расплатившись, иду ко второму подъезду. Не знаю почему, но я уверен, что она дома и в отличие от меня, наверняка, видит пятый сон. Набираю на домофоне номер ее квартиры и примерно с минуту слушаю неприятный гудки, издаваемые динамиком.

— Кто там? — наконец то раздается раздраженный, сонный женский голос.

Ну, я же говорила!

— Антон, открой, — не хочу скрывать недовольства в голосе. Могла хотя бы записку оставить или дождаться моего возвращения. А то просто взяла и пропала. Разве это нормально?

Она ничего не отвечает, но тут же отпирает дверь. И это радует, хоть на морозе не стала держать. В светлом лифте поднимаюсь на нужный этаж и звоню в квартиру, которая тут же распахивается.

Ну, здравствуй цветочек аленький, что в очередной раз посетило твою светлую голову, что ты решила от меня свалить? А вслух:

— Я могу войти или пусть соседи слушают? — видимо усталость и голод меня окончательно добили, потому что я даже не пытаюсь контролировать свое плохое настроение. Маргарита отходит в сторону, пропуская меня в квартиру и я, скинув ботинки, прямо в пальто, прохожу в зал.

Развернувшись к ней лицом и засунув руки в карманы, рассматриваю девушку в странном фартуке, обвешанном булавками, пуговицами, иголками и другими швейными принадлежностями. Боковым зрением подмечаю, что в углу, где я раньше видел швейную машинку, горит неяркий свет.

— Ты голодный? — первое, что она произносит, спокойно смотря на меня, а я вопросительно вздергиваю брови. Думал, мы сейчас будем выяснять отношения, ругаться, а она ужинать предлагает.

— Да, — совсем сбитый с толку, односложно отвечаю и снова кошусь на манекен в ярко-желтом пышном платье, который стоит у окна. Кусок подола непришитой волной спускается на пол, а рядом рулон белой ткани и ножницы. Она что по ночам работает?

— Тогда раздевайся и мой руки, я пока подогрею, — и как понимать эту женщину? Что у нее в голов? Но послушно топаю в коридор снимать пальто, а она — на кухню.

Через пару минут захожу в столовую и опускаюсь на стул. На столе уже порезаны овощи и разложены приборы, а на плите что-то скворчит в сковородке. Облокачиваюсь на спинку и беру стакан, наполненный клюквенным морсом. Делаю пару глотков кисловатого напитка, а сам слежу за тем, как девушка возится с едой.

Неожиданно ловлю себя на мысли, что в Маргарите мне нравится все без исключения. А когда она так мило и по-домашнему вертится на кухне, то вообще с ума сводит. Впервые возникает идея, забрать ее к себе, чтобы больше никуда не сбежала. А лучше вообще запереться с ней в спальне и послать весь мир к черту.

Подавшись порыву, поднимаюсь с места и подхожу к ней со спины. Обнимаю за талию и утыкаюсь носом в пахнущие полевыми цветами волосы. Как же невероятно приятно к ней прикасаться, вдыхать ее неповторимый аромат, чувствовать тепло тела. И как раньше я жил без этих жизненно важных ощущений.

— Почему ты меня не дождалась? — вся агрессия давно схлынула, поэтому интересуюсь абсолютно мирно. А она, неловко пожимая плечами, тихо произносит:

— Не хотела мешать, — и слегка от меня отодвигается, только, кто же ее отпустит.

Вот это ответ. Честно, я просто в шоке. Я, конечно, слышал от парней, что женщины склонны себя накручивать и раздувать проблемы на пустом месте, но чтобы вот так.

— И чем ты могла мне помешать? — надо же понять ход ее мыслей, а то я даже растерялся, не знаю, что и думать. А она под предлогом, что ей надо разложить по тарелкам еду, выбирается из моих объятий. И даже глаз на меня не поднимает.

Облокачиваюсь спиной о стену и скрещиваю на груди руки. Не нравится мне ее поведение и настроение тоже. Поэтому, пока нормально не поговорим, я никуда не уйду.

— Маргарита, я жду, — подталкиваю девушку к ответу, а она хмурится. — Я думал, мы вчера все обсудили и пришли к решению быть вместе. Что изменилось? — она ставит круглые салатовые тарелки, наполненные тушеной говядиной и рисом, на стол и опускается на стул. Взяв в руки вилку, отрешенно вертит ее у себя перед носом.

— Ты знаешь, — начинает задумчиво, — мне кажется, у нас ничего не получится. Я тебе не подхожу…

— Ну, начинается, — перебив, тяну я, — а я-то думал, что-то серьезное, напротив нее и улыбаюсь. Но ее выражение лица не меняется.

Она разворачивается ко мне и прямо смотрит в глаза. Что-то странное в ее взгляде незнакомое, тревожное, но я не могу понять, что именно меня смущает. Подпираю щеку рукой и молча жду, когда она объяснит свое поведение, а на стене мерно тикают круглые часы, разбавляя тишину, повисшую в воздухе.

— Я не знаю, — выдыхает она и, запустив пальцы в волосы, слегка оттягивая их в стороны. — Я не умею строить отношения. Не знаю, как себя вести, что говорить.

— Зачем ты прислал эту шубу? — ее уже несет, но я не перебиваю, пусть выговорится.

— Почему не приехал в обед? Не понимаю твоих поступков, и своего слова ты не держишь. Я не верю тебе, — поднимается со стула и отходит в дальний край кухни.

Хватает чашку и тут же ставит ее обратно, тем самым выдавая сильную нервозность. — Антон, я хочу, чтобы ты знал, — снова не дав ставить слово, сердито смотрит на меня, — я не буду твоей любовницей, ни за что! Лучше разорвать отношения сейчас, пока не так глубоко и больно, — ее мысли несвязны и хаотичны, но я терпеливо слушаю.

И чем больше она говорит, тем мне ясней становится, что у нее, впрочем, как и у меня, нет опыта серьезных отношений, и она элементарно боится.

— Я знаю, ты сегодня был у невесты. А теперь вот ко мне заявился. Это все неправильно. Я не хочу такой жизни. Спасибо, опыт отца полоснул по сердцу так, что до сих пор содрогаюсь от воспоминаний, — а это уже интересно. Что случилось с ее отцом? — Знаешь, я с радостью тебя накормлю, но потом уходи. Не трави душу, ладно, — и даже не глянув в мою сторону, выходит из кухни. А я поднимаюсь со стула и следую за ней.

— Маргарита, постой, — зову девушку, которая останавливается у темного окна и поворачивается ко мне лицом. Обнимая себя руками, поджимает губы, видимо отчаянно борясь с эмоциями, которые ее душат. — Что ты себе придумывала? В чем ты меня обвиняешь? Если я сказал, что хочу быть с тобой, значит так и есть, а проблемы с невестой я в скором времени решу, это дело не одного дня, — меня отвлекает шуршание в шкафу. Дверца приоткрыта, а внутри мелькает рыжий хвост.

Вот только выкрутасов белки мне сейчас не хватает. Перевожу взгляд на звук, а Маргарита перенимает инициативу.

— Все вы так говорите, — она убирает за уши светлые волосы и, отворачиваясь в сторону, одергивая бежевый фартук. — Подожди немного. Она мне не нужна, только ты, — передразнивает, — и затягивается все это на годы…в общем, нет смысла это обсуждать. И ежу понятно, что у нас ничего не получится. Ты будешь разрываться на два фронта, и никому от этого пользы не будет…

— Да что ты несешь! — повышаю голос, добила. — У тебя фантазия без тормозов!

Перестань лопотать чушь и дай сказать, — но не успеваю довести мысль до конца, как створка шкафа распахивается и на пол с грохотом подает квадратная черная коробка. Крышка отлетает в сторону, а на ламинат вываливается невиданное количество мужских часов.

Удивленно приподнимаю бровь, а с антресоли, со скоростью света, слетает бельчонок и, сверкая пятками, испуганно уносится в коридор.

Перевожу взгляд полный недоумения на Маргариту, а она, прикрыв ладонью рот, ошарашенно таращится на рассыпанные мужские аксессуары. Не дождавшись ее реакции, подхожу к шкафу и опускаюсь на карточки. Подхватываю одни часы и верчу в руке, рассматривая.

Зачем ей столько? А эти, похоже, золотые. Поднимаю еще одни, но не успеваю хорошенько разглядеть, как рядом появляется блондиночка.

— Отдай! — она вырывает часы из моих ладоней. — Да что сегодня за день-то такой! — пододвигает к себе вещи, садясь рядом с коробом на пол. — Не трогай, — отталкивает мою руку, когда я пытаюсь ей помочь. — Это мое, — заявляет как-то по-детски капризно.

А я поднимаюсь на ноги и, нахмурившись, наблюдаю как девушка, в строгой последовательности и по четкой схеме, начинает аккуратно складывать аксессуары обратно в ящик. На каждую вещицу смотрит с какой-то щенячьей нежностью, словно голлум на кольцо власти и чуть ли пылинки с них не сдувает.

Ужас! Это ненормально. Проскальзывает мысль. И что-то мне напоминает, но сразу понять не могу.

Что это?

— Маргарита, откуда у тебя эти часы? — с губ срывается вопрос, а она вскидывает на меня голову. — Зачем тебе столько? — скрещиваю на груди руки, строго смотря на нее сверху вниз. — И, пожалуйста, не надо врать, это только усугубит положение, — решаю предупредить, что я далеко не идиот, и играть со мной нет смысла. — Обещаю, что с пониманием отнесусь к любому объяснению, — а у нее начинают из стороны в сторону бегать глаза, подтверждая мои опасения.

— Что ты так на меня смотришь? — возмущается девушка, пряча за спину короб. — Я уже говорила, что коллекционирую некоторые безделушки. Разве нельзя?! — хмыкает она, прикрывая крышкой свое собранное добро.

— Угу, золотые часы. Денег дофига? — поддеваю ею, а нечего мне лгать. Просил же!

— Ты их украла? — догадка вырывается наружу, хотя я еще сам не успел обдумать эту мысль. На что она тут же возмущенно фыркает:

— Вот, значит, какого ты обо мне мнения?! — поднимаясь на ноги, подпирает кулаками бока. — Я, по-твоему, воровка, да?! Да пошел ты нафиг, Заречный, совсем охамел! Заявился в мой дом, да еще в преступлении обвиняешь. Уходи сейчас же! — рычит она, пихая меня в плечо. — Видеть тебя не могу, придурок!

Я в полоном офигении! Как она со мной разговаривает? Совсем обнаглела!

— Снизь тон, — требую я. — И не смей на меня кричать. Я тебе не враг, просто пытаюсь понять ситуацию, — делаю навстречу шаг, но она отступает, да еще ногой коробку подальше от меня отодвигает.

Бред какой-то.

— Не лезь ко мне, без тебя разберусь со своими проблемами, — вздергивает подбородок, а в глазах вызов.

Ох, как бесят ее слова, но я стараюсь держать себя в руках, надо понять ее мотивы. Поэтому предпринимаю еще одну попытку наладить отношения.

— Маргарита, это не шутка, — хватаю ее за запястье и притягиваю к себе. Заставляю смотреть в лицо, а мой нос улавливает легкий запах алкоголя, но я не придаю этому особого значения, не до того. — Чьи это вещи? Их надо вернуть, — но она, стукнув кулаком мне в грудь, отталкивает.

— Пусти сейчас же, а то я буду кричать. Перебужу всех соседей, и они вызовут полицию, — вид злой, напыженный, выдирается. Не знаю, какая муха ее укусила, но сегодня с ней невозможно разговаривать.

— Отлично, пусть звонят. Как раз покажешь ментам свой ларец с драгоценностями. Они быстро определят, что делать со всеми твоими цацками, — раздраженно фыркаю, а она внезапно начинает наступать.

— Что ты ко мне прицепился? Какое право имеешь лезть в мою жизнь, — аж на носочки приподнялась, чтобы убедительней казаться. — То, что мы с тобой переспали, не дает тебе власть надо мной. Как считаю нужным, так и поступаю. А ты мне не указ, — выплевывает в лицо и отворачивается. — Проваливай, — добавляет громко.

Гадко от этих слов и я кривлюсь. Оказывается, я для нее ничего не значу. Навязываюсь. Бегаю, как преданная собачонка, а ей это даром не надо! Ррррр… Даже слов пристойных не осталось, одни эмоции градом.

— Ах так, значит, не нужен! — взрываюсь я. Все, терпение лопнуло. — Жизнь твою порчу! Ну ладно, больше не буду беспокоить Ваше Высочество. Не хочешь со мной быть и не надо. Неволить не стану. Продолжай чахнуть над своим добром, надеюсь, оно сделает тебя счастливым, — разворачиваюсь и широким шагом направляюсь в коридор. Подхватив свою одежду и, шибанув дверью так, что вздрагивает стена, исчезаю в подъезде.

И да, меня все достало. Сколько можно терпеть ее выходки, претензии, слушать то, что я для нее НИКТО. Насильно мил не будешь и, если она со мной встречаться не хочет, значит, так тому и быть.

Прощай первая любовь, ты была яркой, как вспышка молнии, но такой же быстрой и разрушительной. Надеюсь, никогда не поддамся эмоциям, как и прежде по жизни меня будет вести лишь холодный расчет. Я сделал ошибку, но больше ее не повторю.