Игрушка для босса

Глава 25. Антон, Афанасия, Маргарита

Суббота, 4 апреля, 8 часов утра,

Антон Заречный

За окном лишь начинает рдеть рассвет, а я давно на ногах и уже весь в работе. Грановский приехал в Москву на пару дней, и мне надо многое с ним обсудить. Просматриваю документы, которые пригодятся в понедельник, и пишу речь для совещания. Дворецкий еще вчера принес в спальню мой свадебный черный костюм и до блеска вычистил ботинки, осталось только все это надеть.

С отцом Афанасии мы договорились перенести медовый месяц на лето, сейчас я слишком занят, чтобы уезжать. Я загрузил себя делами так, что нет времени даже на сон. И это хорошо, потому что работа, как нельзя лучше отвлекает меня от мысли о том, что я совершаю ошибку всей своей жизни — женюсь на женщине, которую не люблю.

А та, которую люблю, со мной быть не хочет и раз за разом доказывает, что я лишний в ее мире. Больно. Думал со временем огонь, сжигающий меня изнутри, утихнет, и я вернусь к своему прежнему образу существования. Стану таким же спокойным, уверенным и расчетливым, каким был до встречи с Маргаритой. Но нет, ночь сменяет день, а мне не легче.

Я столько раз делал к ней на встречу шаги, возвращался, когда гнала, был готов поставить на кон свой бизнес, которым безумно дорожу. Но она все равно не принимала, отталкивала, строила между нами стену. Всегда держала на расстоянии, словно я для нее ничего не значу.

Почему так? Ведь говорила, что любит. Или врала… Только какой в этом смысл?

Локтем задеваю свой сотовый телефон, который спит на краю комода, и он с грохотом падает на пол, защитное стекло трескается, создавая на дисплее редкую паутину. Сегодня явно не мой день, все валится из рук. Поднимаю свой мобильник и нервно пытаюсь содрать поврежденное стекло, но вместо этого, в палец впивается острая заноза.

Аааа, ненавижу этот день! Все бесит!

Кидаю аппарат на тумбу и отправляюсь в ванную. Аккуратно достаю осколок и заливаю рану обеззараживающим раствором. Если б она хоть раз уступила или дала понять, что я ей нужен, позвала, намекнула, сделала хоть что-нибудь… Все бы было иначе.

Но нет, зря ждал, давал время подумать, почувствовать, как это, когда меня нет рядом. Все безрезультатно, она так ни разу не объявилась. Это значит, что я для нее пустое место, инородное тело, как этот осколок в моем пальце, который мешает нормально жить. Ну что ж, пусть все будет так, как она хочет, значит, не судьба…

Суббота, 4 апреля, 8 часов утра,

Афанасия Гаутберг.

Еще только светает, а над моим образом уже трудится первоклассный визажист и парикмахер, приглашенный на дом. Порхает, как яркая бабочка, развлекая меня смешными историями из своей практики. А еще скоро должны подъехать маникюрша и стилист.

Сегодня я чувствую себя счастливой. Белое свадебное платье, одетое на манекен, восхищает своей красотой. Его сшил для меня знаменитый миланский дизайнер, и оно село, как влитое. Туфли, аксессуары, белье — все подобранно так грамотно, что перехватывает дыхание. Без сомнений на празднике я буду в центре внимания, надеюсь, и Антон по достоинству оценит мой внешний вид.

Даже не верится, что настал день нашей свадьбы. Столько преград было на пути, столько тревог и обид терзало мою душу. Но все позади, он предпочел меня. А эта ведьма, которая таскалась за ним по пятам и висла, как улитка на стекле аквариума, наконец-то отстала.

С первого взгляда было понятно, что она ему не пара. И откуда только берутся такие выдры? Вечно пьяная и растрепанная, распущенная и наглая, разве такой мужчина, как Антон, может выбрать это убожество?

Никогда. Он слишком разборчив и знает себе цену. Просто поиграл с ней, развеялся перед началом семейной жизни и все. Быстро понял, что она и мизинца его не стоит. А я его уже простила.

Не могу удержать улыбку, которая расцветает на моих губах. Смеюсь и болтаю с мастером, а в теле легкость и невесомость. Мое девичье сердце от радости заливается соловьем, рвется ввысь к теплому солнцу. Наконец-то мужчина, которого я так давно люблю, сегодня станет моим!

Суббота, 4 апреля, 8 часов утра,

Маргарита Антипова.

На часах, которые мигают на прикроватной тумбе, восемь тринадцать. Этой ночью я практически не сомкнула глаз. Меня два раза рвало и, по-моему, была температура. Анфиска, которая на днях переехала ко мне, всю ночь подскакивала вместе со мной и уже, видимо, поднялась, слышу, как она шаркает тапками по ламинату и болтает с белкой.

— Маргарита, раз ты уже не спишь, может, чаю попьем? — заглядывает в мою спальню светловолосая кудряшка. Заметив, что у меня открыты глаза, входит в комнату и опускается рядом на постель. — Ты как? — думаю, она все понимает. Знает, что мне сегодня очень нелегко, но вслух озвучить проблему не решается.

— Нормально, — пытаюсь казаться спокойной, мне некого винить, я сама все разрушила. — Тащи сюда творожки с абрикосом, устроим субботний завтрак в постели, — стараюсь за улыбкой спрятать то, что последнее время, пока не съем этот десерт, не могу встать с кровати, сразу тошнит, поэтому чаще всего ставлю его с вечера на тумбу.

Анфиска скрывается за дверью, а я накрываюсь с головой, чтобы спрятаться от этого серого мира, который по ощущениям, скоро меня раздавит.

— Вот, — подруга протягивает мне пластиковую коробочку и ложку, а я благодарно киваю в ответ. Лежа, съедаю содержимое и только после этого опускаю на пол ноги и встаю.

Анфиска больше не заводит тему о моей возможной беременности, пару дней назад мы чуть в хлам не разругались из-за этого и теперь она молчит, как партизан. И правильно делает. Если хочет остаться у меня жить, пусть уважает мои правила. А я ничего не желаю слышать, у меня просто стресс, поэтому я плохо себя чувствую и точка.

— Я в ванную, — сообщаю подруге, которая уже залезла в мою постель и, повертевшись, удобно улеглась. Она лишь положительно кивает в ответ, укутываясь моим тепленьким одеялом.

Захожу в небольшое помещение и, опершись руками о раковину, смотрю на свое бледное отражение в зеркале. Как же сильно я подурнела и похудела за последнее время, самой страшно. Разворачиваюсь, чтобы принять душ и краем глаза замечаю, лежащий на стиральной машине тест на беременность. Вот неймется этой Анфиске, и когда она успела его притащить, зараза!

— Я так понимаю, пока его не сделаю, она от меня не отстанет, — ворчу себе под нос, злясь, — ладно, тебе нужны доказательства, пожалуйста, — небрежно разрываю упаковку и достаю оттуда цифровой тест с индикатором срока. Я никогда не пользовалась таким прибором, поэтому пару минут изучаю инструкцию, а потом делаю все в точности, как там описано.

Раздраженно кидаю полоску на стиральную машину и забираюсь под душ, все равно там необходимо время, чтобы проявился отрицательный результат. И хотя сверху льется практически кипяток, меня снова знобит. Последнее время тело меня не слушается и существует по своим правилам.

Мою лишь голову, на остальное сил нет. Выключаю кран, но не спешу выбираться. Неожиданно подкатывает такое сильно чувство паники, что начинают трястись руки. Не могу себя заставить распахнуть банную штору, это выше моих сил.

Делаю несколько глубоких вдохов и медленных свистящих выдохов через сложенные в трубочку губы, чтобы успокоиться. Собираю все остатки мужества и ступаю на мягкий гладкий коврик. Сердце барабанной дробью отдается во всем теле, а дыхание вообще пропало. На маленьком экранчике черным по серому высвечиваются небольшой плюс и четкие цифры 9-10 недель.

Все, самоконтроль срывает напрочь, и я, осев на крышку унитаза и зажав голову руками, начинаю громко реветь. Реальность бетонной плитой придавливает меня к земле, как дальше жить я не понимаю.

Вот и все, Маргарита, доигралась в любовь. Причитаю про себя. Как та бабка из «Сказки о рыбаке и рыбке» осталась с разбитым корытом. Но твоя история куда хуже, она хотя бы вернулась к тому, с чего начинала, а ты еще и огребла. И теперь будешь одна поднимать ребенка.

Г-ди, и как я это допустила?! Стискиваю на затылке волосы. Я-то в себе разобраться не могу, нормально позаботиться, а тут новорожденный малыш. Я не справлюсь!

Анфиска, услышав мои рыдания, начинает долбиться в дверь, но я не открываю. Только ее нравоучений мне сейчас не хватает и так хуже некуда.

Только ее нравоучений мне сейчас не хватает и так хуже некуда. Подхватываю полотенце и закручиваюсь в него, с волос на пол капает вода, но я лишь отбрасываю их назад и припадаю спиной к стене.

За что мне все это?

— Открывай, Марго, ты меня слышишь, — настойчиво требует подруга. — От того, что ты будешь прятаться в ванной, ситуация не изменится. Впусти меня, — ее голос срывается, выдавая сильное беспокойство. — Только попробуй чего-нибудь учудить, уши оторву, — грозит она, пытаясь выломать дверь. — Беременная, да, зараза такая? Тебе сколько лет, чтобы ты предохраняться не умела! Открой по-хорошему, а то хуже будет! — переходит на крик.

— Да что ты разоралась! — во мне вспыхивает возмущения и я, поддавшись эмоциям, щелкаю замком и распахиваю дверь. — Мое тело, мое дело! — грозно смотрю на подругу, которая подперев пухлые бока, пытается задушить меня взглядом.

— Быстро звони Антону, — топнув ногой, сует в руки мой сотовый. — Допрыгалась, доигралась! Он тоже не мимо шел, пусть отвечает за свои поступки. Чего напыжилась, сейчас же набирай папаше, — хватает меня за локоть и тащит в зал. Совсем ополоумела!

— Анфис, ты нормальная? — вскрикиваю я, пытаясь выдраться. — Он сегодня женится, все кончено. И как ты себе представляешь мой звонок. Три месяца от меня ни слуха, ни духа, а тут на тебе: «знаешь, дорогой, я от тебя залетела, бросай в Загсе свою мымру и дуй сюда, будем нашего ребеночка воспитывать», — произношу это самым противным голосом, на который способна и закатываю глаза, но Анфиску этим не пронять.

— Да хоть и так, мне все равно, — фыркает она. — Главное суть передать. Быстро, — пихает меня в бок, а я падаю на диван. Совсем разошлась кудрявая.

Откладываю в сторону сотовый и, отвернувшись от «изверга в банном халате», скрещиваю на груди руки. Даже слезы обсохли от такого внезапного наезда подруги. Умеет Фиска переключить внимание с одной проблемы на другую. Да еще из засады белка выскочила и давай прыгать и за волосы дергать. Хулиганье домашнее.

И что я ему скажу? Отбиваюсь от наглого питомца, а сама нервно покусываю нижнюю губу, размышляя. Очень подло в день свадьбы объявиться с такой фееричной новостью. Нет, лучше молчать. Все равно у наших отношений будущего нет, и даже если он рванет ко мне сломя голову (что, в принципе, не реально) все равно это не решит проблему Фурии.

— Ну что, звонить будешь?! — агрессивно постукивая ногой, нависнув надо мной Анфиска. — Нет, значит, — угрожающе сопит, наблюдая, как я, задрав нос, отворачиваюсь от нее. — Хорошо, сама напросилась, — не успеваю понять, что происходит, как она, схватив с дивана мой телефон, несется вместе с ним ванную. Успеваю лишь возмущенно подсочить на ноги, как слышу звук сработавшей фотокамеры.

— Что ты делаешь? — топаю к ней с грозной миной на лице и обуреваемая неприятными догадками. — Ты что чокнулась! — зажимаю рот ладонью, видя, как она на моих глазах шустро отправляет Антону смс с фото теста на беременность.

— Ты не имела права за меня решать! — кричу я на Анфиску, отбирая свой телефон.

Пытаясь экстренно сообразить, как вернуть сообщение обратно. Вот наградил меня бог придурочными подругами, сейчас кому-то все брови повыдергаю! Тыкаюсь в своем мобильном, хотя понимаю, что все бесполезно.

— Можешь на меня орать или стукнуть, — вещает девушка, гордо выставив немаленькую грудь вперед. — Но если ждать, пока ты созреешь и сообщишь папочке о потомстве, он уже два раза женится и родит троих чад, — в целях самосохранения Анфиска отступает от меня на пару шагов назад, а я топаю за ней, как разъяренный хищник и опасно скалюсь.

— Кто тебя просил это делать? Кто сказал, что ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь? Он все рано не примет меня с моим пристрастием, никакой ребенок не удержит. Зачем, Анфиса, зачем? — у меня просто нет слов, лишь слезы стартуют из глаз, и я прячу лицо в ладонях.

Что же ты натворила!

10 часов. 11 минут. Антон Заречный.

В комнату распахивается дверь и на пороге появляется улыбающийся Грановский в костюме цвета сливы и светло-голубой рубашке, но без галстука. Глаза блестят хитринкой, а в руке распечатанная бутылка виски.

— Ну что, женишок, хлопнешь для храбрости, — протягивает мне пузырь, но сначала сам делает глоток прямо из горла. — Как в старые добрые времена, без лишних пантов, — и в этом весь Грановский.

— Давай, — мне сейчас так тошно, что я готов залпом прикончить бутылку. Хотя понимаю, что это не вариант, поэтому только пригубляю крепкий напиток и возвращаю тару другу. А он, разливая по пространству свое хорошее настроение, театрально разводит руки в стороны и начинает декламировать:

— Почему на свадьбах много смеха?

Я хотел спросить, но понял вскоре,

Что, вообще, в природе человека

Веселиться, если с другом горе!

Вот козлина! Улыбаюсь я.

— Ты отнимаешь у тамады хлеб, клоун, — я подхожу к шкафу и раскрываю чехол со свадебным костюмом. Достаю оттуда белую рубашку. Пора одеваться, скоро выезжать, а Грановский не унимается.

— Без права выбора жизнь так убога,

Как в темной келье односпальная кровать.

Жену дает нам Бог. И, слава Богу,

Что мы любовниц можем сами выбирать.

Ну не придурок, а?!

— Это ты собственным опытом делишься? — подтруниваю его. — А Настя в курсе? — а он кривится.

— Нет, моя Мышуля лучше всех, она вне конкуренции, — улыбается Герка, топая к окну. — Давай, натягивай обмундирование и пошли, лимузин подъехал, — на тумбе сотовый издает тихий «бульк», тем самым оповещая, что пришла смс, и Герка тут же его хватает.

— Тебя не учили, что чужие вещи брать неприлично, — ворчу на него, но ему, по-моему, все равно. Юзает пальцем по дисплею, пытаясь его разблокировать.

— Какая-то Маргарита, — с намеком подергивает левой бровей. Не слушаю его болтовню, все равно ничего дельного не скажет. — Имя знакомое. А вот, получилось, — ничего себе хакер-любитель, в течение минуты справился с моим паролем.

— Маргарита? — наконец-то до меня доходит смысл того, что он сказал, и я резко

поворачиваюсь к нему лицом. — Дай сюда, — протягиваю навстречу руку. — Сейчас же! — повышаю тон, но он не спешит выполнять мою просьбу.

— Заречный, это прикол какой-то? А имя, правда, на кончике языка вертится, — пятится задом с моим сотовым в руках. — Во! У Насти подруга Маргарита есть, ты с ней закрутил? — не собираюсь воспринимать словестный понос Грановского, вырываю свой мобильник и прикипаю к сообщению взглядом.

Теркины подколы, которые он сыплет налево и направо, даже не слышу, пытаюсь понять, что такое изображено на фотографии. Ручка что ли? И как на это сморить, переворачиваю аппарат верх ногами. Может так? Непонятно.

— Что это? — оказывается, произношу вслух, а Грановский за спиной снова начинает издеваться:

— Ну, ты и деревня, — откидывает назад отросшую светлую челку. Пещерный человек! Неужели никогда электронный тест на беременность не видел. Мы с Настей таких столько переделала, когда забеременеть пытались, о-го-го! Кого ты обрюхатил? — а у меня глаза с каждой секундой все больше становятся.

Бляяяя-дь! Блядь! Блядь!

Не то, чтобы меня напугало полученное сообщение, нет. В то время, когда мы с Маргаритой встречались, я был только «за», чтобы она забеременела. В принципе, осознанно не предохранялся, потому что планировал в ближайшем будущем создать с ней семью и обзавестись потомством (нам уже не двадцать лет, чтобы с этим тянуть).

Быстрее меня взбесило то, что она три месяца скрывала от меня ребенка. Молчала, словно я никто. И сообщила все вот так, смс-кой, да еще в день свадьбы с другой женщиной. Ну, Маргарита, ну…

— Поехали, — на ходу забираюсь в брюки и подхватываю свой пиджак. Даже передать сложно, что я сейчас к ней чувствую: то ли придушить хочу, то ли сдавить в объятьях.

— Мы куда? — удивленно вопрошает Грановский, топая за мной. — А свадьба? — если он сейчас не заткнется, я ему кляп в рот засуну.

Принимаю у дворецкого свое пальто и, не застегнув его, выхожу на улицу, где ждет нас свадебный Экскалибур. Подхожу к водителю, который курит в стороне.

— Адрес поменялся, — серьезно сообщаю ему и диктую улицу и дом, где живет Маргарита. Забираемся с Грановским внутрь и тут же длинна белая тачка, украшенная цветами, трогается.