Империя. Фаворитка.

ГЛАВА 3

Канцлер Самеш забаррикадировался в королевских покоях вместе с леди Гатри и её сыном. Верные только ему гвардейцы никого не пропускали. Даже принца Эдуарда, который не раз пытался пробиться к умирающему отцу.

Альфред ещё не успел испустить дух, как бойня за трон уже началась. Гвардейцы оттеснив наследника престола вглубь главной галереи, расчистили дорогу королеве и принцессе. Венценосные женщины прошмыгнули в охраняемые покои будто крысы, таясь от посторонних глаз. Но и они не прошли дальше дверей королевской гостиной. Самеш, выйдя всего на несколько минут, сказал, что королю очень плохо и на такие мучения не стоит смотреть его близким. Это может травмировать их нежные души. Особенно, пострадает принцесса Мирцелла. Королева Валенсия, до этого отчаянно рвавшаяся к супругу, приутихла. Опустившись на колени, призвала всех молиться за душу их господина Альфреда ll Касс и, чтобы Великий Клирк вразумил виновника резни в королевском замке.

Канцлер, наклонившись, нашептывал набожной королеве, что отстранённый от престолонаследия Эдуард собрал своих сторонников и хочет совершить вооруженный переворот, а чтобы ускорить своё восшествие на престол, пытался убить и так умирающего короля. Они все в опасности, пока совет не признает наследником бастарда Альфреда. Ведь Его Высочество никого не пощадит, когда займёт трон Акелонии. Если кто и достоин трона, то это невинное дитя, ещё не запятнавшие своё имя кровью. Именно сын леди Гатри способен принести мир и спокойствие в королевство. А ещё мальчик воспитывается в истиной вере. Он исповедует клирканство, и не страдает, как многие акелонцы, ересью, поклоняясь сразу нескольким богам: Великому Клирку и Четырём Стихиям.

Как только Самеш не заискивал перед глупой дочерью Ирагонского императора в надежде на её поддержку. Какие только ужасы не рассказывал о принце. Не поскупился и на сотни комплиментов о её эталонной красоте великой праведницы, и о мудрости, которую королева черпает в святых книгах. Не забыл упомянуть и её безупречную родословную, не двусмысленно намекая о мешеной крови Эдуарда. Ведь будь он её сыном, то трон без сомнения принадлежал бы ему. Но, мать принца из мятежного рода, предавшего императора. И есть ли гарантии, что Эдуард так же не предаст своего господина, как его дед?

Рисуя страшные картины неизбежной войны Акелонии и Ирагона, канцлер добился своего. Слова поддержки Её Величества Валенсии из пустых звуков приобрели визуальный эффект. Глупая Игона поставила свою закорючку на королевском документе, в котором она и её дочь признавали королём бастарда, а отцовство Альфреда относительно Эдуарда ставилось под сомнение. Род настоящей матери принца был стёрт с лица земли по приказу самого императора, что уже не мало важный факт о недостойности Эдуардом трона.

Довольно сворачивая самый важный документ для чрезвычайного королевского совета, канцлер вернулся в покои уже мёртвого короля, но об этом пока знали только двое, если не считать перепуганного ребёнка в покоях с мертвецом. А Валенсия, так и не поднимаясь с колен, продолжила усердно молиться. Одна Мирцелла придурковато пускала слюни, представляя себе самую роскошную свадьбу и, конечно же, брачное ложе. Самеш ведь обещал ей жениха!

Но, прежде, чем сообщить радостную новость своей жестокой союзницей, канцлер приказал созвать чрезвычайный тайный совет и не приглашать на него графа Бауори с принцем.