Иные мертвецы

Глава 10

Чем дольше я лежала в постели, тем больше ярость перевешивала беспокойство. Я была в бешенстве от того, что у меня хотели украсть кровь, от нападения, от сомнений, которые нападавший посеял во мне, просто надев лицо Вайята. Мне нужно все исправить, поэтому я отказалась от второго душа в пользу сбора информации.

Две пары джинсов, три мои однотонные футболки, нижнее белье и бюстгальтер были аккуратно сложены в одном из верхних ящиков комода — Вайят, видимо, принес это из квартиры. На одной из футболок лежала свернутая серебряная цепочка с крестиком. С трудом натянув одежду только одной рукой, я попыталась пригладить свои влажные волосы. Более короткие пряди вокруг моего лица местами были жесткими, потемневшими от капель засохшей крови.

Отвратительно.

Я не могла застегнуть цепочку одной рукой, поэтому сунула ее в передний карман джинсов, просто благодарная за то, что она не потерялась.

Как только вошла в гостиную меня встретили три знакомых лица и одна приводящая в бешенство копия. Дэвид сидел на диване, разминая кисти, действие наркотика только начало проходить. Увидев меня, он покраснел и опустил голову. Я не винила его, нас обоих одурачили. Конец истории.

Вайят возился на кухне, так что его почти не было видно. Его двойника привязали к деревянному стулу с помощью пластиковых шнуров, отрезка нейлоновой веревки и скрученной простыни. У мужчины (или что бы это ни было) на шее виднелась окровавленная повязка, щека опухла, вероятно, от моего удара кастрюлей. Еще был разбитый нос, и вся одежда забрызгана кровью. Большая часть крови темно-красного цвета, и я вспомнила ее горький, маслянистый вкус. Наш заключенный определенно не являлся человеком.

Как часовой, Фин сидел на втором стуле на расстоянии вытянутой руки, полностью сосредоточившись на своей добыче.

— Кто он? — спросила я, останавливаясь позади Фина.

— Я думаю, что пука, хотя он не хочет говорить.

— Что, черт возьми, такое пука? — Я вопросительно посмотрела на Вайята, который покачал головой. Это что-то новенькое для нас обоих.

— Редкий и дальний родственник терианцев. Немногие известны или зарегистрированы в нашей истории, поскольку они замкнутые. Продуктивной жизни в человеческом мире они предпочитают устраивать шалости и неприятности. Я никогда раньше не встречал пуку, но это объясняет его способность изменять форму.

— Ты хочешь сказать, что он трикстер? — сказал Вайят, входя в гостиную с ножом для чистки овощей, зазубренным ножом для хлеба и зажигалкой для барбекю в руках.

Фин наклонил голову, обдумывая это слово. — Да, судя по вашим мифологическим текстам, он подходит под описание термина «трикстер».

— Я не поняла. В учебном лагере нас этому не учили, и в школе я не обращала особого внимания на мифологию. После трех полных минут объяснений Фина, включавших неизвестные мне имена: Койот с Юго-Запада, Локи по-скандинавски, Кокопелли и Зуни и множество других названий — я махнула здоровой рукой, сдаваясь. — У меня сейчас будет информационная перегрузка.

— Прости.

— Так почему сейчас? — Мой вопрос был наполовину адресован молчаливому двойнику, который не поднимал глаз со своих колен с тех пор, как я вошла в комнату. — Почему это существо, которое не привлекало к себе внимания в течение десятилетий, вдруг появилось, выследило меня и высосало из меня костный мозг?

— Давай спросим у этого гада, — холодно произнес Вайят. Он поменялся с Фином местами и теперь оказался прямо напротив существа с его лицом. Отражение было жутким в своем сходстве и различиях. Вайят излучал такую ненависть, какой я никогда не видела, и молилась о том, чтобы никогда, никогда не оказаться для нее причиной… Пука, трикстер или как его там зовут, по-прежнему смотрел на свои колени.

— Ты должен понимать, что по любому умрешь, — сказал Вайят своему двойнику. — Но ты можешь решить, как умрешь: быстро или медленно, пока не начнешь умолять меня прикончить тебя.

Я вздрогнула.

— На кого ты работаешь?

Двойник огляделся. На его шее висел осколок кристалла фиолетового цвета, на куске тонкой коричневой кожи. — Вы знаете на кого, — ответил двойник, и я поняла, почему он раньше молчал. Его голос походил на скрип гвоздя по классной доске, высокий и визгливый, от которого сводило зубы.

— Все равно скажи, — потребовала я.

Он не смотрел на меня. Вайят допрашивал его, так что его внимание было приковано к нему. — Человеческий мужчина. Его настоящее имя Тэкери.

— Почему? — спросил Вайят.

— Потому что это имя, данное ему, — ответил двойник после секундного колебания..

— Будь точным в своих вопросах, — сказал Фин. — Он понимает только так. Вятт кивнул. — Почему ты согласился на эту работу?

— Я был вынужден.

— Отвечай на вопрос. Почему?

— Нет.

Вайят щелкнул зажигалкой и поднес лезвие ножа к оранжевому пламени. Прошло несколько секунд в тишине. — Почему? — снова спросил он, поворачивая рукоять лезвия. Трикстер не ответил. Вайят вонзил лезвие в бедро двойника.

От громкого воя разбился стакан где-то на кухне. Вайят выдернул лезвие, покрытое очень небольшим количеством крови. Запах паленой плоти щекотал мои ноздри. Если прижигать раны по мере их нанесения, то можно усилить боль и свести к минимуму кровопотерю. Он сам это сказал, когда учил меня новым методам допроса подозреваемых в самом начале.

— Почему?

Еще четыре раза Вайят повторил вопрос и вонзал нож, но ответа мы не получили. В конце концов, устав от визга и вони горелого мяса, от которых волосы встают дыбом, я спросила: — Зачем ты носишь этот кристалл?

— Помогает сосредоточиться, — сказал трикстер, явно способный ответить на этот конкретный вопрос. — Для долголетия. Расположения.

— Объясни мне эти слова.

— Нет.

Снова в его ногу вонзился нож.

— У меня есть теория, — произнес Фин. — Согласно легенде, пука способны сохранять созданные формы только в течение коротких промежутков времени. Возможно, кристалл позволяет ему удерживать это тело в течение более длительного времени.

— Так что будет, если мы снимем кристалл? — поинтересовалась я.

— Ты уберешь это лицо.

— Замечательно. — Я обогнула стул Вайята, схватила кристалл и дернула. Всплеск энергии пробежал по моей руке в тот момент, когда порвался кожаный шнур. Словно воск свечи, фальшивое лицо поплыло. Изменилась форма тела, стала короче и меньше.

Фин оказался за стулом раньше, чем я успела заметить соскальзывающие путы, и постарался затянуть их покрепче, когда тело нашего заключенного перестало изменяться. Он уменьшился до двух третей своего прежнего размера, ближе к пропорциям ребенка, чем взрослого. Теперь лицо оказалось наполовину сформированным и нечеловеческим: глаза без ресниц желто-зеленого цвета детских какашек, горбинка и две дырочки вместо носа, безгубый крохотный ротик. Вместо ушей виднелись дырки по бокам головы, восково-белая кожа была совершенно безволосой. Он походил на существо, которое слишком долго жило в темной пещере.

— Привет, красавчик, — сказала я, держа теплый кристалл в ладони. — Как, черт возьми, этот клоун выследил нас посреди леса?

— Возможно, магия, — предположил Фин.

Вайят нахмурился. — Тэкери — человек, и, насколько нам известно, он не одаренный. Как, черт возьми, ему удалось зачаровать этот кристалл? Требуется чертовски сильный маг, чтобы управлять заклинанием, и единственные, кто используют кристаллы… — Он резко замолчал. На лице появилось странное выражение отвращения.

— Что? — спросила я. — Кто использует кристаллы?

— Фейри, — сказал Фин. — Ты собирался сказать «фейри», не так ли?

Вайят кивнул.

— Это невозможно, — воскликнула я, меня била дрожь. — Совет фейри на нашей стороне. Они не могли работать с Тэкери.

— Как и во всех крупных организациях, среди фейри есть несогласные так же, как и у любой другой расы, — возразил Фин. — Возможно, Эвангелина, кто бы ни помогал Тэкери, он делает это без одобрения или ведома Совета.

Фин знал это лучше, чем любой из нас. Некоторые из его соплеменников, другие терианцы, работали с разными расами Падших, чтобы собрать армию против Триад в попытке свергнуть контроль человечества над городом. Мы не остановили их полностью, только задержали. Тяжело даже подумать о том, что фейри пойдут по подобному пути. Но так и было.

— Джарон знала, — произнес Вайят. — Она знала, что кто-то предатель. Если не из Совета, то кто-то из их близких. Почему еще сначала пришли к нам, а не прямо к Амалии?

От политики у меня разболелась голова. Кроме Амалии, я не знала имен или лиц, или конкретных рас других членов Совета. Она была нашей единственной прямой связью с ними, поэтому вся информация получена от нее. — Итак, наша теория, — сказала я, — заключается в том, что фейри зачаровали кристалл настолько могущественный, чтобы управлять заклинанием и отдали его Тэкери. А он передал его нашему другу трикстеру, чтобы он мог выследить меня и взять мою кровь?

— Типа того.

Ладно, хорошо, я могла бы с этим смириться. Это плохо попахивало, и было в стиле фейри. — Так зачем красть образцы крови? — спросила я трикстера. — Почему он просто не приказал тебе похитить меня или сразу убить?

— Мне не положено этого знать, — ответил он голосом, еще более нечеловеческим из-за его маленького рта.

— И он, вероятно, не стал бы утруждать себя расспросами, — пояснил Фин. — По какой бы причине он ни взялся за эту работу, делает ее без вопросов. Единственный человек, который знает все ответы на наши вопросы, — это Тэкери.

— Не все, — сказала я. Объяснение Фина имело смысл до определенного момента. Если единственное, чего хотел Тэкери, была моя кровь, зачем лапать меня? Именно это я хотела понять. — Фин, анатомия у пука схожа с человеческой?

— Базовая гуманоидная форма, да, а также функции ствола мозга и… Ох. — Он понял все через несколько секунд. — Нет, они не размножаются половым путем и у них нет этих органов.

Так что это была не похоть. Левой рукой я выхватила зазубренный хлебный нож из руки Вайята и присела на корточки перед трикстером. Когда кристалл исчез, от него исходил тот же кислый запах, который я почувствовала ранее. — Я так понимаю, что тебя предупредили о моей способности к исцелению, — сказала я, проводя кончиком ножа по его животу, задевая рубашку. — И это означает, что ты должен быть быть очень осторожен с дозировкой. Если бы ты ввел слишком много, у меня, вероятно, остановилось бы сердце. А если слишком мало, то я бы пришла в себя и сбежала, что и случилось. Останови меня, если я неправа.

Он промолчал, уставившись на меня ужасными глазами. Я провела ножом по его телу во второй раз, но надавила сильнее, чтобы разрезать рубашку и обнажить полупрозрачную кожу. Я дернула запястьем, и из пореза длиной в дюйм хлынула темная кровь. — Поэтому тщательно обдумай свой ответ на этот вопрос, потому что если мне это не понравится, я посмотрю, есть ли у тебя почки в том же месте, что и у людей. Понимаешь?

Он кивнул.

— Почему ты пытался изнасиловать меня? — спросила я и почувствовала, как Вайят дернулся. Он все еще сидел позади меня. Фин стоял позади трикстера. Все внимание было приковано к допрашиваемому.

— Для удовольствия.

Я провела лезвием по бледной коже, и снова потекла кровь, а трикстер завыл. Снова где-то разбилось стекло. Мои ноги начали дрожать, но я твердо держала нож. — Какое удовольствие может получить такой отброс без члена, как ты?

Его блевотно-желтые глаза округлились, когда я уставилась на него. Мягкий толчок в моем сознании испугал меня, как будто крошечная рука постучала по внутренней части моего черепа. Его глаза на мгновение вспыхнули черно-красным, а потом снова изменились. Я моргнула, увидев перед собой глаза гоблина.

— Удовольствие от хаоса, — сказал он. — Наслаждение в хаосе. Возможность представилась сама собой, я вынужден ею воспользоваться. Это во мне.

— Фин, ты можешь перевести это для меня?

— Пука создает хаос, подшучивает над другими и манипулирует ими — это в его природе. Он такой есть и в этом находит удовольствие. Ему было недостаточно просто выдать себя за Трумэна, когда он украл твою кровь, — ледяным голосом объяснил Фин. — Он хотел пойти дальше.

Дрожь пробежала по спине, и я вспомнила о своей предыдущей угрозе поискать у него почки.

— Желание причинять вред и устраивать розыгрыши заложено в нем, — продолжил Фин. — Точно так же, как гремлины воруют, а гоблины жаждут опустошения, он почувствовал возможность и должен был ею воспользоваться.

Я бросила на Фина испепеляющий взгляд, не в настроении слушать один из его уроков гражданского права. — Мне не нужны оправдания, Фин. И мне точно не нужно, чтобы ты защищал его. Он сам сделал выбор.

— Я в этом сомневаюсь.

Во мне вспыхнуло разочарование. Я встала, уперев левую руку в бедро, отодвинув нож, чтобы не порезаться. — То есть ты хочешь сказать, что кроме того, что выдавал себя за Вайята, чтобы усыпить меня и извлечь мой костный мозг, он увидел возможность использовать свой несуществующий член, потому что он такой, какой есть? У него не было абсолютно никакого выбора в этом вопросе? Ему пришлось напасть на меня с лицом Вайята, чтобы получить удовольствие, мороча мне голову? Ему пришлось?

Он не дрогнул от моего гнева или сарказма. — Это был инстинкт.

— Да? — Я покраснела от злости. — А мой инстинкт — убить кусок дерьма, чтобы он не мог бегать вокруг и устраивать свои розыгрыши над кем-либо еще. А как же твоя фраза «он пытался изнасиловать тебя и за это заслуживает смерти»? Ты берешь свои слова обратно?

Он склонил голову набок с таким видом, который появлялся только тогда, когда действительно был расстроен. А я часто расстраивала его. — Я не отказываюсь от своих слов, Эвангелина. И мои чувства по этому поводу не изменились. Если бы поверил, что он пытался изнасиловать тебя из расчетливой злобы, я бы свернул ему шею за тебя.

— Но ты не веришь в этот мотив.

— Нет. Теперь, когда понимаю, кто он такой, я больше в это не верю. Однако он не мой пленник, и не мне его наказывать. Он твой.

От раздражения я сжала руки в кулаки. Раскаленные добела иглы вонзились в мое правое запястье. Спотыкаясь, я отошла от всех, снова заливаясь слезами, пытаясь расслабить кулак, чтобы уменьшить боль. Какая я глупая. Я бросила нож на столик ручной работы и прижала забинтованное запястье к груди.

— Эли? — позвал Вайят.

— Я в порядке, — огрызнулась я резче, чем намеревалась.

Я повернулась к Фину, не зная, что делать. С тех пор как впервые встретила его, он взял за правило бросать вызов всем моим принципам и укоренившимся в процессе обучения представлениям о Падших. Мои предрассудки долгое время помогали мне выжить и делать свою работу, которая защищала хороших людей. Падшие были плохими, поэтому, если они переступали черту, то умирали. Ни тюрьмы, ни исправления, ни покаяния — только смерть.

Но он показал мне серый цвет там, где я видела только белый и черный. И в этой хижине посреди леса, когда иррациональная, страстная часть моего мозга кричала мне убить существо, которое причинило мне боль, когда носило лицо Вайята, я заколебалась. Потому что видела проклятый серый цвет, а желала — кровь пуки, разбрызганной по полу.

Будь проклят Финеас за то, что заставил сомневаться.

— Ладно, новый курс, — объявила я, подходя к ним. Пука внимательно наблюдал за мной. И теперь, когда я была без ножа, он немного расслабился. — У тебя есть одна минута, чтобы убедить меня, что тебя стоит спасти. Скажи мне, почему я не должна убивать тебя.

— Я потерпел неудачу, — ответил он. — Я умру за это. От твоих рук или от его.

— Ты кажешься сообразительным. Если ты сбежишь от нас, что мешает тебе улизнуть от Тэкери?

— Я вынужден вернуться.

Снова это проклятое слово. — Что заставляет тебя?

— Неудача принесет смерть моему эниси.

— Фин?

— Самый близкий человеческий перевод, — отозвался Фин, — дедушка.

У меня отвисла челюсть. Человек шантажировал Падшего, угрожая члену его семьи. А я думала, что сегодня меня больше ничто не сможет удивить.