Ищущий во мраке

Двадцать второе воспоминание

Войдя в храм, я почувствовал убаюкивающий запах ладана. Лёгкий сквозняк колыхал огоньки свеч. В зале было натоптано после утренней службы.

Я застал Этну с метлой у алтаря.

– Добрый день, Эдгар! – улыбнулась девчонка. – Прости, тут так грязно, утром шёл дождь, паства столько грязи нанесла. Можешь пойти и сам себе сделать чай, там ещё осталось немного каши, которую я готовила отцу Севастьяну.

– Спасибо, я не голоден, – ответил я, сняв шляпу.

– Что-то случилось? – обеспокоено спросила Этна. – Опять сердце?!

– Нет, за него, пока, не переживай. Я просто хотел тебя навестить и… – я подошёл поближе и убрал с лица девушки капюшон.

– Мне нельзя, – засмущалась она.

– Насколько мне известно, с покрытой головой обязаны ходить только замужние, – я провёл рукой по её щеке. – Мне не нравится Севастьян.

– Но почему? – отстранилась Ру… Этна. «Как достала эта память!»

– На моих глазах он до крови высек одного из селян, – ответил я.

– Он провинился, таковы здешние правила, – опустив голову, сказала Этна.

– Ты считаешь это нормальным? – спросил я.

– Нет, но отец Севастьян мудрее, он…

– Этна, – я приподнял её за подбородок и посмотрел в глубокие синие глаза. – Я протащил вас вместе Ол… Марко, на спине, через целый континент. Сколько раз мы попадали в передряги? Сколько раз я был ранен, защищая вас? Хотя бы раз, при этом, я поднимал на вас руку?

– Нет, – вынуждена была согласиться Этна.

– У меня даже мысли не было об этом. Я взял ответственность за вас. Вы были моей немногочисленной паствой. Я вёл вас к спасению, как это обязался делать Севастьян, став священнослужителем. Ваши ошибки – мои недочёты.

– Быть может, ты хочешь занять мой пост, раз я недостаточно некомпетентен? – раздалось позади.

– Я не сомневаюсь в твоей компетентности, – обернувшись, ответил я Севастьяну. – В конце концов, поселение живёт и процветает. Но твои методы спорны, не стану скрывать.

– Во времена первых людей, запрета на близкородственные связи не существовало, – произнёс Севастьян, подойдя поближе. – Господь велел плодиться и размножаться. Когда людей стало больше, был наложен запрет. Нынешние времена требуют определённых мер. Даже более радикальных, чем те, что принимаю я.

– Этот человек не сможет работать ближайшие дни. И если ты хочешь, чтобы он восстановился быстрее, ему придётся есть за двоих. Да, из-за него вы потеряли несколько мешков. А теперь, уже из-за тебя, нескольким людям придётся есть меньше ради одного раненого, – рассказал я ему свою точку зрения.

– Зато в следующий раз он будет внимательней относиться к порученной работе, и мы сохраним намного больше, чем несколько лишних порций. Понимаешь?

– Понимаю, но принимать отказываюсь.

– Придётся, – хмыкнул Севастьян, и закрыл дверь в келью.

– Лучше бы тебе найти общий язык с ним, – произнесла Этна.

– Боюсь, у нас остаётся всё меньше почвы для переговоров. Я не собираюсь вставлять ему палки в колёса. Просто за вас с Марко переживаю.

– Как только закончу с уборкой, зайду к тебе. Хочешь, приготовлю тебе жаркое? – спросила девушка.

– Было бы неплохо, – улыбнулся я в ответ. – Пойду тогда, поработаю над лекарствами.

***

Скрипели старые колёса у телеги. Кобыла шлёпала копытом по грязи. Уставший ямщик курил и думал о ночлеге.

– Быстрее! – молвил он кобыле. – Так мы до монастыря к утру точно не поспеем!

– Пощади скотину, – сказал я ему. – В таком тумане сам чёрт ногу сломит.

– Да только не тумана нам боятся надо, – произнёс ямщик, выдыхая дым из трубки. – Два дня тому назад вёз человечка в Отару, так какой-то умалишённый из лесу с ножом выскочил! Пришлось пристрелить.

При упоминании прокажённых серой гнилью, я положил руку на кобуру. Убедившись, что оба револьвера на месте, я посильнее закутался в плащ.

В квартире Олли я выгреб все деньги из тайников, тепло оделся и нанял повозку до монастыря.

«Совсем скоро мы с ней встретимся… И, что я ей скажу? Об этом я не думал. Мне ведь ещё предстоит сообщить ей о смерти Олли… Но лучше сказать это позже. А сначала… Господи, что же я ей скажу?»

Ворох вопросов без ответов переполнял мою голову.

– Тпру! – резко вскрикнул старик. – Кто такие?

– Таможня! Предъявите документы!

Я приподнялся из повозки, чтобы разглядеть: перед повозкой возникло несколько человек с ружьями. С виду, они были прилично одеты, но заросшие лица и кривые зубы выдавали в них вчерашних селян.

– С каких пор посреди леса у нас стоит таможня?! – возмутился ямщик.

– Документики, уважаемый, предъяви! А лучше покажи, чего везёшь, – ехидно произнёс один из них.

«Никакие это не солдаты», – понял я, и медленно вытащил револьвер.

– Ничего я тебе, жулику, показывать не намерен! У вас нет права меня останавливать!

– По-хорошему, значит, не…

«Достали!» – с этой мыслью, я поднялся во весь рост и выстрелил в голову говорившему. Второй револьвер снёс кусок макушки его товарищу. Ямщик, не растерявшись, выхватил ружьё и метким выстрелом в сердце умертвил оставшегося грабителя.

– Падаль, – сплюнул старик. – Не то, чтобы мне нравились эти конквесты, но при них хотя бы порядок на дорогах был!

Мы молча выдвинулись дальше. Всю ночь повозка шла, не останавливаясь. На открытой местности кобыла перешла на бег галопом, поэтому, с опозданием в несколько часов, мы добрались до подножия холма, на котором стояла, видавшая годы, белая церквушка.

– Я буду на обратном пути здесь, на третьи сутки. Это так, на всякий, – помахав друг другу, мы с ямщиком договорились встретиться вновь.

Я медленно поднимался на холм, и, с каждым шагом, сердце моё билось всё быстрее и быстрее. По коже разошёлся жар. «Что она подумает, когда увидит меня? Узнает ли она меня?»

Оказавшись перед воротами монастыря, я сделал глубокий вдох и постучал.

– Нам самим еды не хватает, ради Бога, уходите! – ответила мне женщина среднего возраста.

– Постойте, я не милостыню пришёл просить! – я поспешил успокоить монашку.

– А? Кто таков, признавайся?! – с ещё большим подозрением произнесла женщина.

– Я ищу девушку по имени Рута! Мы… любили друг друга. У меня есть информация, что она живёт здесь.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Эдгар.

На секунду повисла тишина. Видимо, монашка что-то вспоминала.

– Подожди немного, Эдгар.

Я затаил дыхание и стал ждать. Минуты показались мне часами. Наконец, из-за двери послышались быстрые шаги. Шаркнул деревянный засов, застонали ржавые петли и могучие дубовые ворота разошлись в стороны, пропуская вперёд её.

Наверно, она не поверила увиденному. Глаза её слегка щурились, не сразу привыкнув к свету О. Но стоило Руте, вглядевшись в моё потрёпанное жизнью лицо, узреть знакомые черты, как она невольно раскрыла рот, и тут же спрятала его за ладонью.

Вопрос о том, что же ей сказать, тут же отпал. Ведь я не мог говорить. Да и не хотел. Рядом с Рутой мне хотелось молчать… о многом. Во всей готике не нашлось бы столько слов, сколько мы могли сказать друг другу взглядом.

Мне стало даже неловко, но самое большее, что я мог сделать — это, прикусив губу и приподняв голову, кивать. Наконец, я сообразил снять шляпу и поправить воротник рубашки, не отрывая, при этом, взгляда от её небесно-голубых глаз.

Рута немо ойкнула и принялась вытирать руки о фартук.

– Вижу, ты здесь освоилась, – самое дурацкое, что можно было произнести девушке, с которой не виделся шесть лет, было сказано.

– Здесь хорошо, – робко улыбнулась Рута, пытаясь сдержать слёзы, – только зимой холодновато, дров наколоть некому.

– Ты… – я задрал голову. Мы будто негласно договорились сыграть в игру «кто позже расплачется». И я, если честно, готов был сдаться. – Ты так изменилась.

– Говоришь так, словно время пощадило тебя, – горько улыбнулась Рута.

Сопротивляться невидимому магниту больше не было сил. Я шагнул навстречу ей, и заключил в самые крепкие объятия. Словно кто-то намеревался отобрать у меня Руту.

– Прости меня, – произнёс я, скрипя зубами от злости на самого себя.

– Ты ни в чём не виноват, – ответила она, поглаживая меня по спине.

Сердце рвалось наружу. Плечо промокло от слёз Руты, тогда, как собственные слёзы горящей магмой обжигали кожу.

Радость и обида смешались в неведомый бульон чувств. С одной стороны – эйфория от возможности прижимать её к себе, чувствовать тепло тела любимой и биение её сердца. «С ней всё в порядке! Господи, спасибо тебе!»

С другой – скорбь об упущенной жизни. Кто мы теперь? Беглец и монашка на середине третьего десятка.

«И всё же, мы снова вместе!» – утешало меня.

Рута попросила меня подождать буквально минуту. Отдав фартук настоятельнице и сказав ей пару слов, на, что получила кивок и лёгкую, доброжелательную улыбку, она взяла меня за руку и повела вниз по склону.

Там протекала река. Такая же, как и та, что текла вблизи Норвилла. Перед глазами мелькнули картины прошлого: семейные походы по грибы и ягоды с мамой и отцом, а также рыбалка.

«Счастливое было времечко…» – подумал я, невзирая на все тогдашние невзгоды.

На берегу нашлось два плоских камня, на которые мы и присели. Рута держала мою ладонь, поглаживая её рукой. Это больше не были руки молодой, беззаботной девушки, но умудрённой горьким жизненным опытом женщины.

Шершавые от стирки в реке, покрытые шрамами от порезов и мозолями.

Рута также не стеснялась изучать меня взглядом. Заостряла внимание на каждом шраме и невольно качала головой.

– До сих пор не верится, что ты здесь. Как будто трогаю приведение, – улыбнулась она.

– Я и вовсе вижу перед собой ангела.

Мои губы протянулись к её губам. Любимая коснулась щеки и ответила на поцелуй.

– Кажется, я совсем позабыла, какого это… – произнесла Рута.

– Ты… ждала меня?

– Конечно, мне ведь не нужен другой мужчина. Потому и ушла в монастырь.

– Выходит, мы оба были верны друг другу столько лет, – неловко ответил я. – Быть может, хоть и с запозданием, но сделаем это?

– Что сделаем? – спросила Рута.

– Поженимся.

Она явно этого не ожидала. Краска выступила на бледноватых щеках, будто возвращая Руту во времена нашей наивной юности.

– Конечно, Эдгар, – едва не плача, любимая обняла меня за шею, а затем оторвалась и вновь поцеловала в губы.

***

Выйдя из церкви, я вновь решил прогуляться по Эдему. Нужно было собрать ещё кое-какие травы, чтобы доработать настойку. Да и укрепить организм после пережитого инфаркта не мешало.

На сей раз, меня занесло совсем в какие-то дебри. Небольшой лесок у подножья горы, который редко вырубали из-за отсутствия необходимости строить новые дома. Люди уже два-три поколения жили в одних и тех же срубах, и лишь десять лет назад, по словам местных, понадобилось возвести с десяток зданий под склады провизии.

Некоторые ингредиенты относились к дикорастущим видам, которые простым фермерам и в голову не пришло бы выращивать. Я лишь надеялся на то, что здешний климат не выкосил волчьи ягоды, ласточкину усладу, паучий мёд и прочие, с виду, абсолютно непригодные к употреблению человеком травы.

Оставляя ножом засечки на деревьях, я два часа проблуждал по чаще, набив целый мешок необходимыми цветками. Уже намереваясь уходить, я заметил вход в заброшенную шахту, ведущую внутрь горы.

Находка меня заинтересовала. В конце концов, я не видел, чтобы местные добывали уголь или металл. Многие инструменты были сделаны из дерева, либо очень сильно заржавели.

Проход был заколочен, причём давно. Доски вышло отодрать голыми руками. Я ещё не знал, что ждёт меня внутри, поэтому решил вернуть их на место, когда буду уходить.

«Вряд ли здесь сокрыто что-то страшное. Чудищ бы подобное не сдержало», – подумал я, перелезая через преграду.

Как же я ошибался…

Под ногами что-то хрустнуло. Посветив лампой, я увидел истлевшую бедренную кость.

– Да тут целая братская могила… – невольно сорвалось с уст.

Я насчитал останки шестерых мужчин. «Но я видел кладбище на юге поселения. Кто же здесь лежит тогда?»

Мертвецы лежали головой в направлении выхода из шахты, протягивая руки. Их одежда пропиталась трупным ядом и потемнела, но в ней угадывались одеяния чужеземцев. По крайней мере, за свою жизнь, повидав людей из соседних с Бритонским королевством стран, я не видел ни у кого подобных нарядов.

Плетённая обувь, широкие штаны со странными «висюльками», если их так можно назвать, по бокам, и что-то вроде свитера с вышитыми символами и теми же самыми висюльками, но подлиннее.

«Я смутно припоминаю что-то из учебников по истории… Одичалые народы, жившие на островах возле континента…»

Вдруг, я вспомнил ещё кое-что: заходя в столовую, можно увидеть в дальнем её конце небольшой бар. Местные гнали брагу и вино из ягод, наливая их по выходным и праздникам. Отвечала за него, также, как и за всё остальное в столовой, Каталина.

Я особо не обращал внимания на интерьер помещения, но одна деталь мне сразу бросилась в глаза, хоть я и не придавал ей значения.

Хоть сам я и не пил, но отца частенько приходилось уносить на руках домой из кабаков и пабов. Волей-неволей, я подмечал, что их стены украшали оленьи рога, холостые ружья или сабли, продырявленные в битвах мундиры и прочие трофеи, как с охоты, так и с полей сражений.

И в этом, бар Каталины ничем не отличался от виденных мною заведения. Разве, что своим размером.

«Откуда у неё взялось деревянное копьё на стене?» – резко задумался я.

С чего бы в последнем поселении людей на материке обнаружиться такому странному украшению? Кто его мог привезти с собой? И разве не перечит это учению Солары?

Ничто, кроме этого деревянного копья с каменным наконечником, прикреплённым конопляной верёвкой к древку, не выделялось в этом поселении.

«Кому принадлежат эти скелеты?» – стало мне вдруг интересно.

Пройдя дальше, вглубь шахты, я обнаружил завал, разобрать который без пороха было невозможно. Видимо, обрушили намеренно, чтобы тварь не пролезли.

Выбравшись наружу, я аккуратно сложил доски на место и рукоятью револьвера забил ржавые гвозди в расшатанные отверстия. «Надеюсь, никто не заметит».

С этой мыслью, я потопал обратно в поселение.

Все люди были в поле, и прекрасно знали, что я иногда захожу в лес за травами. Поэтому, если за мной не следили напрямую, то и подозрений вызвать я не должен был.

Добравшись до хижины лекаря, я поставил мешок с растениями в угол. Выпил воды из графина, и направился в столовую.

– Проголодался, Эдгар? – улыбнулась мне Каталина.

– Что на ужин? – спросил я вполне обычным тоном.

– Как обычно, жаркое из цыплёнка и толчённый картофель. Через пару месяцев подрастут телята, будет и говядина ко столу, – ответила женщина. – Эй, Джек! Наложи мистеру Эдгару порцию, и компоту налей!

Поблагодарив юного помощника за принесённую трапезу, я уселся прямо напротив барной стойки, пристально изучая копьё. «На муляж не похоже, следы на рукояти указывают на то, что его действительно использовали продолжительное время».

Местные не охотились. В Эдеме вообще не было диких животных, только одомашненный скот и пару десятков кошек, да собак.

Каталина заметила мой взгляд и резко спросила:

– Хочешь выпить? Прости, но сегодня рабочий день.

– Я не пью, да мне и нельзя. Сердце ведь, – я продолжил есть, не отрывая взгляда от копья.

Каталина вновь спросила:

– Ты чегой-та, на меня засматриваешься? У меня муж вообще-то есть… живой.

– Не на тебя. Извини, не хотел смутить.

«Наверно, лучше не смотреть в сторону бара», – подумал я.

Женщина вдруг обернулась и приподняла брови.

– А, так вот, что тебя привлекло! Ха, так это мой батюшка с собой привёз, когда только в Эдем прибыл.

«А может стоит расспросить?»

– Не расскажешь? – поинтересовался я.

– Да нечего рассказывать, – вздохнула Каталина. – Говорит, в молодости раздобыл, а когда столовую построили, решил украсить её таким образом. Больше я и не спрашивала. Батюшка мой умер пять лет назад от тубуркулёза, так, что его уже не расспросишь.

– Интересно, – пожав плечами, я закинул в рот последнюю ложку картофеля и, поблагодарив хозяйку ещё раз, вышел на улицу.

«Уж не знаю, где её отец мог раздобыть копьё туземца, разве, что самостоятельно его сделать, но зачем? Я точно знаю лишь то, что ни с какими дикарями мы войн не вели до того, как погас свет», – с этой мыслью, я решил начать небольшое расследование.