Исход Эдема

Глава 8

Когда я смотрю на себя в зеркало, прикрепленное к двери шкафа, я едва могу сдержать вздох. Определенно далеко от тех откровенных нарядов, которые я носила на прошлой неделе, и должна признать — я никогда не выглядела более элегантно. Саския стоит позади меня и её переполняет молчаливая гордость. Я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться ей, эмоция настолько чужда мне, что у меня буквально болят мышцы на лице. Когда я в последний раз чувствовала счастье, хоть на мгновение?

— Вы прекрасно выглядите, мадам, — говорит она, её хриплый голос переполняют эмоции.

— Всё благодаря тебе. Спасибо, Саския.

Она склоняет голову в кротком кивке, прежде чем протянуть мне небольшую сумку.

— Это будет под кроватью.

В недоумении, я хмурюсь.

— Что это?

— То, что может понадобиться позже.

Её расплывчатый ответ не рассеивает моё замешательство, но прежде чем я могу найти ответы, в дверь стучат. Я мгновенно напрягаюсь, но увидя отсутствие страха на лице Саксии, расслабляюсь.

— Ну, ничего себе. Впечатляет, — мурлыкает Нико, после того как Саския его впускает. Он облачен в сине-черный смокинг, от которого его глаза цвета аквамарина становятся ещё бледнее. Его обычно взлохмаченные волосы зачесаны назад. Он похож на одного из членов Темной королевской семьи, которым, впрочем, и является, и от этого внутри меня что-то передергивает. Словно мое тело реагирует на силу.

— И как так вышло, что ты моя пара? — спрашиваю я, уперевшись наманикюренной рукой в бедро. С тех пор, как Люцифер застукал Нико в моей комнате со мной полуголой в придачу, отношения между ними, мягко говоря, стали напряженными. Нико играл роль шлюхи на высшем уровне, как всегда, но я точно могу сказать, что он и Люцифер отдалились друг от друга.　Игривое подтрунивание между ними временами казалось вынужденным и неловким, и я определенно боялась за безопасность Нико. Если бы не его особые обстоятельства, я почти уверена, что его бы разорвали на куски прям там, пока я, лишь в нижнем белье, смотрела бы на все это в полном ужасе. Поэтому тот факт, что Нико разрешили — или поручили — сопроводить меня на бал, казался странным. Может, нас хотят подставить. Может это вообще не вечеринка, а казнь.

— Думаю, просто повезло. У тебя все есть самое необходимое? — спрашивает он, посмотрев сначала на меня, а потом на Саскию. Я замечаю, как Саския кротко кивает. Впрочем, я не задаю вопросов. Не тогда, когда мое сердце и разум все еще переполняет страх. Ни Сатана, ни пребывание в комнате с самыми опасными существами, не имеют к этому никакого отношения.

Нико предлагает мне руку и, затаив дыхание, я принимаю ее, позволяя Нико вывести меня в коридор. За пределами стен моей спальни мы не разговариваем. Вместо этого мы идем в тишине и кажется, что проходит целая вечность, когда мы достигаем позолоченной лестницы, на которой толпятся десятки сверхъестественных людей, без сомнения, одетых в шикарные наряды. Яркие, сверкающие красные, снежно-белые, мерцающие черные. Все сливается воедино. И, судя по огромному количеству алмазов и драгоценностей, только элита со всех кругов ада сегодня здесь присутствует.

Нико сжимает мою руку.　

— Готова? — бормочет он, глядя вперед. Я боюсь проследить за его взглядом.

— Как никогда.

Он делает первый шаг и тянет меня с собой. Когда мы поднимаемся по лестнице, каждый смотрит на нас с садистским восторгом. Как будто от нашего присутствия исходит эротический импульс, заставляющий всех присутствующих оборачиваться на нас. Если бы не изысканные смокинги и великолепные бальные платья оттенков драгоценных камней я бы подумала, что меня сопровождают на собственную казнь. Неделю назад я бы балансировала между непреодолимым страхом перед неизвестностью и благоговением перед окружающим меня великолепием. Теперь я знаю, что ничто не является тем, чем кажется. Красота-это лишь иллюзия, чтобы отвлечь внимание от уродства, пульсирующего в этих стенах.

Пока мы поднимаемся по лестнице, меня раздирает чувство беспокойство, которое заставляет сердцебиение размыться в одном ритмичном потоке, подобном гудению, исходящему из груди Легиона. Даже если бы я не видела, как они пялятся, я бы их чувствовала. Тихие разговоры цепляются за крошечные волоски на шее, лаская, покрытую мурашками, кожу шептанием и резким хихиканьем. Они ждут, чтобы увидеть ее, девушку, которую Люцифер хочет сделать своей королевой. И они совсем не впечатлены его выбором.

— Подбородок выше, глаза вперед, — бормочет Николай, едва шевеля губами. Еще одно обнадеживающее сжатие.

Я делаю, как мне велят, пока он ведет меня к бальному залу. Все выгравировано золотом. Стены, яркие и поразительно белые, расписаны золотым узором вдоль бордюров и колонн. Дизайн сливается с резным потолком с самой большой, самой захватывающей люстрой которую я когда-либо видела. Она больше, чем моя комната, и на каждом уровне, кажется, все больше хрустальных капель, чем на предыдущем. В комнате огромное количество дорогих произведений искусства Люцифера, они достаточно большие, чтобы заполнить высокие стены и выделятся на фоне великолепной архитектуры. Каждое произведение находится в позолоченной раме с драгоценными камнями, отражающимися в мраморном полу. Я не сомневаюсь, что мы стоим на достаточном количестве золота, чтобы покормить всю планету и искоренить голод на земле.

Всё пространство — это история чрезмерного богатства и роскоши, переполняющаяся нотами эротики и лукавства. Это как каждый смертный грех в одной комнате. Там, где столовая была залита цветами смерти и власти, эта комната является царственной и изящной, граничащей с безвкусицей, с ее впечатляющими колоннами Барокко и расписным потолком, отражающим то, о чем я только читал в книгах по истории в школе.

— Микеланджело, — замечает Нико, следуя моему восхищенному взгляду.

— Ха?

— Потолок. Слыша о Сикстинской капелле? Один и тот же автор.

— Хочешь сказать…Микеланджело…здесь?

Я сжимаю губы, чтобы челюсть не упала.

Нико кивает.　

— Талантов, дарованных Богом, ему показалось мало. Люцифер заключил с ним сделку, от которой Микеланджело просто не мог отказаться.

Инстинктивно я оглядываю комнату, удивляясь, сколько из этих картин было сделано художниками, на которых он повлиял. Люцифер говорил, что Бог часто оставлял молитвы без ответа, и он появлялся на Его месте, даруя свои собственные дары и наказания. Все эти люди, ищущие во времена безнадежности помощи от своего спасителя, были встречены завуалированными обещаниями и обманом. Они продали души за свои мечты, а у него на руках их контракты. Я даже думать не хотела о жестокой цене.

— Смотри в оба глаза, Идди. Я дам тебе знать, когда придет время уходить, — прошептал Нико прямо у самого моего уха. Затем он отходит и целует мне руку. — Ты прекрасно выглядишь.

Я краснею, когда его холодные губы касаются моей кожи. Он не сводит с меня пронзительные глаза, обрамленные самыми темными и густыми ресницами, и от этого взгляда у меня внутри вспыхивают эмоции, которые я до конца сама не понимаю.　

— Почему мне кажется, что ты так говоришь «прощай»? — мой голос трещит под напряжением моего замешательства.

— Никогда не говори «прощай», Иден, — говорит он, все еще держа меня за руку. — Никто никогда не исчезает навсегда.

Пока я размышляю над его словами, Нико растворяется в толпе. Но прежде чем меня захлестнет волна тревоги, толпа изыскано одетых людей, начинает расступаться, уступая место хозяину их душ и правителю их страхов. Люцифер шагает через ряды людей, его каждый шаг продуман и плавен. Его лицо, словно совершенная фарфоровая маска, и, хотя его тело не так слажено, как у змееподобных охранников, стоящих по периметру комнаты, присутствия Люцифера достаточно, чтобы заставить самых сильных воинов упасть к ногам повелителя ада. Мужчины и женщины — боги и монстры — смотрят на него со страхом и желанием. Они хотят быть им. Они хотят трахнуть его. Но он пугает их, заставляя похоть и чувство самосохранения бороться друг с другом.　

Мне неприятно это признавать, но я понимаю это безумие. Он-воплощение всего, что я ненавижу и хочу, обтянутый в смокинг, который выглядит так, как будто кусок за роскошным куском сшит на его великолепное тело.

Его глаза, словно две галактики, приковывают меня там, где я стою на сапфировых шпильках. Рефлекторно приоткрыв рот, я глубоко вздыхаю, пробуя изменение в атмосфере. В воздухе ощущается электрический заряд, который шипит на моем языке, пробуя огонь и секс. Словно его сущность изменилась на все сто восемьдесят градусов, и человек, с которым я обедала каждый вечер — человек, который привел меня в свою комнату и смеялся со мной за блинчиками — был лишь частью его невероятного могущества. Я вижу его сейчас, как и раньше. Не просто неописуемо красивого, элегантного и смертельно опасного. Я вижу короля, стоящего передо мной.

— Это цвет идет тебе, — говорит Люцифер, касаясь кружевного лифа моего платья. Инстинкт подсказывает, что нужно отшатнуться от него, но что-то другое — что, не могу точно определить — удерживает меня на месте.　

— Спасибо, — отвечаю я, потупив взгляд. Смотреть на него, когда он так близко ко мне, кажется невозможным, словно мои глаза могут сгореть.

— Ты прекрасна, Иден. Я рад, что ты пришла.

— А разве у меня был выбор? — отвечаю я, не успев вовремя заткнуться. Сейчас не время ворошить прошлое. Бросить ему вызов, когда мы одни, или даже перед Николаем или суккубами дело одно. А в комнате битком забитых его почитаемых подданных? Самоубийство.　

— У тебя всегда есть выбор, Иден. Ты сама решила пойти со мной. Ты взяла меня за руку, — отвечает он, убрав руку с кружева, Люцифер едва касаясь проводит кончиками пальцев по моей руке. Он берет мою руку и переплетает пальцы, чтобы наши ладони прижимались друг к другу. Ощущение его кожи вызывает покалывание от груди до самых внутренностей, я задыхаюсь.

— Да, — успеваю я сказать.

— Сожалеешь? Теперь, когда ты знаешь правду? Теперь, когда видишь, что Легион только использовал тебя? Он заявлял, что жизнь отдаст ради тебя, но…где же он?　

Взгляд мечется по комнате, когда я пытаюсь проглотить острую правду. Он прав. Уже прошло несколько дней, а может и целая неделя. А Легион так и не пришел. Он сказал, что защитит меня или умрет, пытаясь защитить. И самое жалкое в этом, что я верила ему. Как бы я ненавидела его за то, что он не рассказал мне об Адриэль, и как бы мне не было больно осознавать, что я действительно не стою спасения, я все еще слепо и глупо надеялась, что он придет в сверкающих доспехах и вытащит меня из этой геенны огненной.

Большая ошибка.

Он не придет. Никогда.

И когда я стою здесь, в платье и в туфлях, которые, вероятно, стоят больше, чем моя годовая зарплата, окруженная красотой, искусством и богатством, всё, о чем я могу думать, насколько глупо я верила, что кто-то может увидеть во мне больше, чем простую нервную, безродную девушку. Что я действительно могу быть сильной и выносливой. Что он будет довольствоваться ей и только ей одной.

— Эй, эй… — Люцифер теплой рукой нежно обхватывает мою щеку и обращает мой бесцельный взгляд на себя. Великолепный зверь передо мной триумфально улыбается. — Это вечеринка, моя дорогая. Мы должны праздновать.

Прямо по сигналу, официант останавливается перед нами, держа поднос с наполненными шампанским бокалами. Люцифер берет по одному для каждого из нас.

— За будущее, — произносит он и поднимает бокал. — За нас.

Я сглатываю и потом выдавливаю из себя улыбку.　

— За нас, — говорю я, подняв свой бокал.

Люцифер чокается бокалом с моим, и затем выпивает, не сводя с меня глаз, я делаю то же самое. Опустошив бокал всего за несколько глотков, я игнорирую как внутри все переворачивается. Не уверена, что он приготовил для меня сегодня, но, если мои подозрения окажутся верными, мне понадобится вся помощь, которая попадется под руку — алкоголь и все остальное.

— Потанцуем? — говорит он, забирая мой пустой бокал и ставит на поднос. Официанты порхают вокруг нас, не толпясь около нас, но предвидя наши желания.

— Почему бы нет? — я вкладываю руку в его. Даже со всеми знаниями и притворной отчужденностью, я не могу подавить покалывание, которое вызывает его прикосновение. Толпа снова расступается, когда Люцифер ведет меня в центр танцпола и кладет руку мне на талию. Я никогда так не танцевала, но Люцифер ведет меня с такой легкостью, что мои движения становятся такими же плавными, как и у него. Словно я вступила на его облако и теперь нахожусь на шлейфе из тюли и шелка. Я даже не чувствую мраморного пола под ногами. Музыка классическая, но в ней есть что-то столь странно мелодичное, что я нахожусь в восторге от сложных звуковых рядов и клавишных. Это как симфония тел — легкая и изящная — песня только для двоих. Мы кружим в танце по комнате, пока оркестр создает нашу собственную историю — одну из тьмы, смерти и разжигающей похоти. Ужас от предыдущей ночи забыт, словно ее и не было. Как будто я представила это сама себе, и этот грациозный, элегантный мужчина никогда бы не запачкал свою красоту кровью. Может, это был плохой сон. Может быть, мой разум создал иллюзию монстра и заставил увидеть то, во что я хотела поверить. Не уверена. Честно говоря, я сейчас ни в чем не уверена.

Когда я наконец осмеливаюсь посмотреть вверх, и при этом боясь, что наступлю ему на ногу, я нахожу, что Люцифер смотрит на меня с любопытной улыбкой на губах.

— Что?

— Осторожнее. А то я поверю, что тебе нравится, — с усмешкой предупреждает он, кружа нас по залу. Черный бисер на моем платье звенит, как алмазный дождь, падающий на мягкую траву.

— А что, если это так? — отвечаю я. Выражение лица каменное, а вот голос…не могу сказать искренне я или играю с ним.

— Тогда мне придется танцевать с тобой всю ночь, красотка.

Он кружит и наклоняет меня, вызывая у публики ахи и вздохи. Именно тогда я замечаю очарованную нами аудиторию.

— Они все смотрят, — шепчу я с широко распахнутыми глазами.

— И?

— И…они все смотрят. На нас.

— Ни на нас. На тебя. — Он притягивает меня ближе, так близко, что я могу ощутить жар, окутывающий его слова. — И ты разве можешь винить их за это? Когда я сам не могу оторвать от тебя глаз с того момента, как ты прибыла сюда?

У меня нет резкого ответа или драматического взгляда. Не тогда, когда его тело прижимается к моему, словно мы любовники. Точно так же я прижималась к Легиону почти неделю назад. Я должна изо всех сил помнить то ощущение. Его запах…звук его голоса…ощущение теплой кожи…я должна изо всех сил помнить об этом. И во многих отношениях я не хочу этого делать. Слишком больно.

— Что-то не так? — спрашивает Люцифер, сжав мой подбородок и привлекая тем самым мое внимание.

Я трясу головой.

— Просто пить хочется. И мои ноги… — вру я.

— Конечно. Прошу прощения.

Он останавливается, берет меня за руку и переплетает наши пальцы, прежде чем увести меня с танцпола, уступая десяткам пар занять наше место. Но прежде, чем мы сможем убежать от толпы, нас останавливает пугающе красивый, с царской осанкой мужчина с поразительными бледно-голубыми глазами. Волосы, зачесаны назад, лицо, которое, должно быть, сотворил сам Господь Бог. Даже с сединой на висках, он несомненно один из самых красивых мужчин, которых когда-либо я видела.　

— Должен сказать…слухи и половины ее красоты не передают, — обращается он к Люциферу, склонив голову.

— Склонен согласится. Ставрос Скотос, с удовольствие представляю тебе Иден Харрис.

Ставрос Скотос? Должна была догадаться. И теперь, когда я знаю кто передо мной, я вижу невероятное сходство. Передо мной монстр, который убил собственного сына, и пытался уничтожить другого сына и его невесту. Правитель восьмого круга ада. И, святое дерьмо, он великолепен и притягателен, его глаза так гипнотизируют, что я даже не понимаю, что Ставрос протянул мне руку, я стаю пялюсь на него до тех пор, пока не слышу, как рядом со мной Люцифер прочищает горло.

— Приятно познакомится, — заикаясь, говорю я и протягиваю дрожащую руку. Поднеся руку к губам, я чувствую легкое холодное покалывание. Я выхватываю руку и завожу ее за спину.　

— Для меня большая честь познакомится с вами, — ровным тоном говорит он, совсем не обратив внимание на мой грубый жест. Вместо этого он подмигивает мне. — Наш, Хозяин скрывал тебя ото всех нас. Надеюсь, ты не была в полной изоляции с момента пребывания.

— Ах, совсем нет, — звонко говорит Люцифер, не дав мне ответить. — Просто хотел, чтобы Иден обжилась тут до того, как она окажется рядом с волками. Кстати говоря, она в восторге от твоего мальчика.

При упоминании своего сына, Ставрос хмурится.

— Николая?

— И Дориана тоже, я так, полагаю. Ты ведь ничего об этом не знаешь?　

И хотя на лице Люцифера застыла маска совершенного безразличия, я не пропускаю резкий тон в его голосе.

— Конечно же, нет, — без всяких колебаний отвечает Ставрос. — Я не выходил на контакт ни с одним из них. Они оба умерли для меня.

Люцифер кивает.

— Рад слышать. И где наш малыш Николай?　

Он с притворным любопытством, оглядывает огромный бальный зал. Я молчу, отказываясь делиться хоть какой-то информацией.

— Понятия не имею. Вы уже сблизились, да? — спрашивает Ставрос. В его словах слышится вызов, и на мгновения я даже забеспокоилась о нем. Перед нами останавливается официант со свежими бокалами шампанского. Люцифер вручает один бокал мне, прежде чем взять другой для себя. Опять же, я опустошаю свой в несколько глотков. У меня нет причин воздерживаться. То, что мозг уловил ранее…глупо. Момент глупого беспокойства.　

— Можно и, так сказать. Я не люблю сюрпризы, — замечает Люцифер и делает глоток. Он буравит Ставроса взглядом. — А твой мальчик, кажется, полон ими.　

— Если он доставляет какие-нибудь проблемы…

— Нет. Никаких проблем, — улыбается Люцифер. — Но если они появятся, то ты первый узнаешь о них.

Ставрос, с его внушительным ростом и безмятежным очарованием, становится белым, в его бледных глазах искрится синее пламя. Он выглядит испуганным…искренне испуганным.　

— Я понял, — умудряется он прохрипеть.

— Отлично! — восклицает Люцифер и хлопает его по плечу с такой силой, что Ставрос вздрагивает. — А теперь наслаждайся вечеринкой, друг мой. Прошу извинить нас.

— Что это было? — шепчу я Люциферу, как только мы отходим. Я оглядываюсь назад и вижу, что Ставрос все еще стоит на месте и наблюдает за нами.

— Ставрос когда-то был могущественным созданием. Иногда, ему нужно напоминать, что больше он ничем не правит. Ни в аду, ни на земле. Он больше не управляет своей семьей.

— Но ты позволил управлять ему восьмым кругом.

Люцифер кивает.　

— Формальность. Часть пребывания у власти-это умение делегировать полномочия. Он так жаждет моего одобрения, что не посмеет бросить мне вызов. Не то, чтобы он по-настоящему когда-нибудь получит мое одобрение. Верность важна для меня, и если история чему-то и учит нас, то я никогда не смогу уважать тех, кто может навредить своим собственным детям. Тем не менее, наблюдать, как он пыхтит и вертится, как уж на сковородке, весьма увлекательно.

Я понимаю, что смеюсь над положением Ставроса и смотрю на Люцифера туманным взглядом. Последний бокал шампанского затуманил мне голову. И плюс очаровательный магнетизм Люцифера.　

— Ах, ты плохой мальчишка.

Он смотрит на меня с озорством.　

— Ты и понятия не имеешь насколько.

Мы подходим и останавливаемся, чтобы поприветствовать каждого ближайшего советника и высокопоставленных лиц Люцифера. И с нескончаемым запасом шампанского, мне становится все легче и легче улыбаться и притворяться, что это мое место. Огромная часть меня осознает, что это измена — я должна пинаться, кричать и вести себя перед его друзьями, как фанатичная дура. Но небольшая часть меня… наслаждается вечером. Похотливые взгляды мужчин. Восхищенные взгляды женщин. Я здесь звезда, а не второсортна девка. Ни жалкое животное, которое ходит по пятам и выпрашивает, чтобы его погладили по голове. На этот раз я чувствую себя важной и сильной. Даже с моей хрупкой смертностью я чувствую, что у меня есть преимущество, хотя я знаю, что это только потому, что со мной рядом Люцифер. Но факт остается фактом-он на моей стороне. Он не держит дистанцию и не стоит молча рядом, пока меня унижают и стыдят за то, что я наивная девчушка. Он не будет засовывать язык в глотку другой женщине, пока я сижу и смотрю на это. Черт, он за всю ночь и не посмотрел на другую, хотя нас окружают потрясающие люди, поэтому я не могу сказать, действительно ли он святой или просто не восприимчив к противоположному полу. Не знаю, что здесь происходит, что со мной происходит. Но чем дольше я с ним, тем труднее поверить, что его намерения неискренние. То как он держит свою руку на моей пояснице, предлагая свое тепло и защиту, то как он представляет меня, словно я самый важный человек в мире для него…как я могу думать о нем по-другому? Когда никто в моей жизни не проявлял такого внимания ко мне? Но мне не нужно его внимание. Правда? Я не хочу чувствовать себя сильной и привлекать к себе все общее внимание монстров, которые толпятся в комнате. Я должна сжаться и спрятаться, как делала это на протяжении всей жизни. Кем я являюсь — чем являюсь — не должно быть тем, чем я горжусь.

Внутри зарождается сомнение. В голове сумятица. Если бы меня вывернули наизнанку, все присутствующие в комнате увидели бы, какой уродливый хаос я из себя представляю на самом деле.　

— Что-то не так? — спрашивает Люцифер, насупив брови. Я натянуто улыбаюсь.

— Просто нужна дамская комната.

— Я провожу тебя.

Легкий намек давления на мою спину, когда он уводит меня. Я иду на шатки ногах, пытаясь, черт возьми, оставаться спокойной и радушной. Но что-то не так. Я не…я плохо себя чувствую.

— Я буду здесь, — говорит он, когда мы подходим к двери женского туалета. Примерно с полдюжины зевак откровенно таращатся на нас

— Я в порядке. Правда.

— Я буду ждать тебя здесь, — повторяет он. Люцифер проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. — Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Ошеломленная, я иду назад через открытую дверь, забирая жар Люцифера собой. В туалете присутствуют и другие женщины, но завидев меня они улыбаясь покидают комнату. Они меня боятся. Почему, понятия не имею. Но я не могу вспомнить, когда при мне не закатывали глаза и не бормотали мне в спину грязные оскорбления. Я захожу в самую дальнюю кабинку от дверей. И врезаюсь в твердую грудь. Одной рукой кто-то охватывает меня за талию. А другой зажимает рот. И прежде чем я могу даже попытаться бороться или закричать, стены исчезают, и я погружаюсь в абсолютную темноту.