Исход Эдема

Глава 5

Спустя несколько секунд сон, как рукой снимает и на меня накатывает леденящая паника. Я резко сажусь, готовая спрыгнуть с кровати, но тёплая рука, почти нежно, сжимает меня за локоть.

— Не хотел тебя напугать. Мы можем поговорить?

Я пристально смотрю в его мерцающие лазурно-фиолетовые глаза, в которых плещется презрение.　

— Чего ты хочешь? — резко говорю я, сонным голосом.

— Просто поговорить, если можно. — Люцифер примирительно вскидывает руки. — Ты спала, и я был очарован этой тихой умиротворенностью. На что это похоже?　

Без приглашения он садится на кровать, закидывая свои дорогие кожаные мокасины на кремовое одеяло. Я могу пойти двумя путями. Могу поддаться моим первым инстинктам — бежать, прятаться, кидаться пустыми угрозами, которые только накалят еще больше игру в кошки-мышки. Или могу последовать совету Нико и подыграть.

Люцифер — истинный нарцисс. Он должен верить, что всё крутится вокруг него. Мой страх, ненависть, похоть…он хочет управлять всем. Он хочет потянуть за мои ниточки и посмотреть, как я буду распутывать их прямо перед ним.

— Что на что похоже? — спрашиваю я, пытаясь не показывать страх.

— Спать, — отвечает Люцифер. Прищурив глаза, он наклоняет голову, словно перед ним увлекательное и редкое существо. — Видеть сны.

Я испытываю неловкость под его испытующим взглядом.　

— А ты не знаешь?

— Нет. Это свойственно человеку, мне не к чему.

Я хмурюсь. Легион спал. Воспоминание о том, как я щекой прижималась к его голой груди, как биение его сердца убаюкивало меня всё ещё крылось в тёмных уголках разума. Он выглядел настолько безмятежным, настолько похожим на человека, во сне. Я хотела остаться с ним навсегда в том месте. И думать, что возможно всё это было фарсом, причиняет боль. Как бы мне не хотелось верить, но Легион очень похож на Люцифера. Честно говоря, они все точно такие же.

— Так…никто из вас не спит? Никогда?

Он смотрит на мое удивленное лицо.　

— Не здесь. На земле мы становимся более уязвимы, что больше похоже на смертность. Нам нужна еда и сон. Мы можем получить травмы и даже заболеть. Хотя мы остаемся намного сильнее и более устойчивы к этим раздражающим факторам, но все же я решил не полагаться на волю случая.

Мне становится любопытно. Я сажусь на колени, оставляя между нами приличную дистанцию. Несколько часов назад я уже сидела рядом с Люцифером и позволила соблазнить себя ложью, которую он вешал мне на уши. Мои щеки всё ещё горят от его прикосновения. Но теперь, когда мягкий свет от свечей падает золотистыми тенями на наши лица, присутствие Люцифера кажется удушающим. Как будто каждое чувство во мне пробуждается по его приказу, чтобы быть потом задушенным его подавляющей силой.

«Это уловка», говорю я сама себе. Всего лишь свидетельство его близости. Прямо как той ночью в туалете Наблюдателя. Как и прошлой ночью, когда я позволила ему уговорить мое мстительное сердце наслаждаться болью других. Я гоню мысли из головы. Как легко было бы стать жертвой его очарования и злого влияния. Зная это, я должна оставаться бдительной. Я должна ощущать разницу между тем, кто я и тем маленьким монстром, который прячется внутри меня и пытается вырваться наружу.

— В любом случае, — начинает он после того, как я не отвечаю и напряжение виснет в воздухе. — Я понимаю, что ты, на самом деле, человек, и я не по-джентельменски поступил, не проведав тебя после веселого застолья. Извини, что не проводил в комнату.

— Я в порядке, — говорю я, отказываясь делиться правдой, которую он так отчаянно жаждет. Люцифер коварно улыбается, словно почуял запах лжи на мне.

— Отлично. Я бы не хотел… — Люцифер прикусывает нижнюю губу, — чтобы ты себя не комфортно чувствовала. Ты ведь знаешь это, Иден?

Я отвожу взгляд от его губ и смотрю мимо него.　

— Каким образом?

— Осмотрись кругом, — отвечает он, обведя рукой комнату. — Лучшая мебель. Самые вкусные продукты. Дорогие ткани. Я хочу, чтобы ты тонула в роскоши, получала удовольствие от самых приятных вещей в мире. Знаю, что все эти перемены не то, к чему ты привыкла, но верь мне, когда я говорю, что ты заслуживаешь всего этого.

— Пока я с тобой.　- Я сжимаю губы в тонкую линию.

— Да, — кивает он. — Я ждал тебя еще до твоего рождения, Иден. А когда почувствовал тебя в утробе твоей матери, ты не представляешь, как сильно я обрадовался, осознавая, что скоро мы будем вместе.　

Во рту пересыхает, и я чувствую, как бледнею.　

— Ты ждал меня? Ещё тогда, когда я была всего лишь зародышем? — От моего возмущенного тона, Люцифер вздрагивает, но я не пасую перед ним, а с полным отвращением продолжаю: — Да что это за педофильское дерьмо? Разве это делает тебя лучше Захари?

Не замечая моих обвинений, Люцифер продолжает изящно сидеть.　

— Уверяю тебя, Иден мой интерес к тебе был вызван не похотью. И то что ты такое…очень особенно для меня. И отыскать тебя спустя столько веков стало важным событием.

— Что я такое? — перебиваю я. — Что ты имеешь под этим в виду?

— Самое редкое и прекрасное из всех сокровищ, любовь моя. То, что будет встречено по высшему разряду и вызывать неподдельное восхищение, до тех пор, пока я буду править. Вот почему я выбрал тебя, Иден. Ни Адриэль. Ни Лилит. Я выбрал — тебя.

Люцифер переворачивается на бок, лицом ко мне и сокращает расстояние между нами. От него пахнет восхитительно и одурманивающе, как от фиолетовых бутонов белладонны. Полные губы, которые я могу попробовать на вкус в своих снах и темные волосы, которые казались шелком под моими пальцами. В его глазах мерцает сияние, словно они хранят в себе крошечные галактики, находящиеся за несколько световых лет от нашего мира. Хотела бы я ненавидеть его меньше. Мне бы намного было проще отрицать безумную тягу к нему. Но то, что между нами — это уродливое, гнусное существо, отказывающееся сдохнуть — преследовало меня с ночи в особняке Наблюдателя. С каждым прикосновением я ощущала, как его сила росла внутри меня. Я чувствовала, как становлюсь сильной, независимой. Словно ничто не могло меня удержать и приручить. Это чувство и эротическую иллюзию разрушил голос Легиона, и я вновь, заслуженно, ощутила позор и уныние. Я не просто танцевала с Дьяволом. Я с таким неистовым наслаждением скакала на его члене, что жар, скопившейся внутри, вырвался наружу волной топленного греха. И теперь я здесь, думаю о той ночи и неописуемых ощущениях, которые Люцифер подарил мне. Интересно, будет ли лучше теперь — здесь, когда мы…вместе…

— Итак…будем трахаться или всё же позволишь мне продолжить? — выгнув бровь с усмешкой говорит он.

— Ах ты, мудила, — резко произношу я, осознав, что он только что сделал. — Ты…ты заставил думать меня о том дерьме!

— Нет. То есть, да, но я лишь подтолкнул твои мысли в нужном мне направлении, а твой озорной ум всё остальное проделал сам. — Он медленно подпирает кулаком подбородок. — Прошу, побалуй меня ещё немножко. Твои воспоминание о той ночи такие поразительные. Должно быть, я произвел на тебя впечатление.

— Придурок, — бормочу я, натягивая одеяло до самого подбородка. Я бы спрыгнула с постели, но он увидел бы мои соски, торчащие через тонкий шелковый топ, не думаю, что эго Люцифера можно раздуть ещё сильнее. Запрокинув голову назад, он глубоко и бесстыдно смеется. Его тело расслаблено, а движения свободны, словно в его мире нет сдержанности и осторожности. Такой резкий контраст с Легионом, который существовал только в состоянии полного контроля. За исключением, когда он был со мной…крепко обнимал под завесой лунного света, страстно и отчаянно целовал, словно боясь, что я исчезну, и наполнял меня яростью и хаосом до тех пор, пока я не стала гореть ярче солнца. Это был единственный раз, когда я чувствовала, что действительно видела его и, вообще, знала. И всё же, он оставался для меня незнакомцем.

Я вздыхаю и гоню воспоминания прочь, которые продолжают всплывать на задворках моего разума. Люцифер видит разочарование на моем лице и осторожно, протянув руку, прикасается к серебристым волосам, и накручивает локон на палец. Я остаюсь неподвижной.

— Ты ведь знаешь, что он не ценил тебя, — говорит он, его голос чуть выше шепота. — Он держал тебя в клетке, как какое-то животное. Выставил тебя напоказ, как кусок мяса. И когда на кону стояла твоя жизнь или миссия Се7мерки, что он сделал…выбрал — их. Не тебя, Иден. Он практически толкнул тебя в мои объятия.

— И ты к этому не имеешь никакого отношения? — невозмутимо задаю я вопрос. — И это не ты взял в заложники мою сестру и не угрожал причинить ей боль или другим?

Он перестает накручивать на палец мои волосы и опускает руку.　

— Она невиновна. Я бы не причинил ей вреда. И даже сейчас она не помнит о случившемся той ночью. Мне просто нужно было привлечь твое внимание. Мне нужно было, чтобы ты перестала сопротивляться и наконец увидела, что твой Спаситель не святой. Он лицемер.

С твердым выражением на лице, Люцифер встает с кровати.

— Одевайся. Хочу пригласить тебя на завтрак, а потом провести экскурсию по дому. Хочу, чтобы ты здесь чувствовала себя комфортно. Хочу, чтобы мой дом стал твоим домом.

Я сопротивляюсь непреодолимому желанию закатить глаза.

— Почему?

Он наклоняется вперед, вжимая кулаки в матрас. Его мерцающие глаза смотрят на меня с искренностью.　

— Потому что я был честен о своих намерениях на счет тебя. Ты можешь не любить меня и, возможно, никогда не полюбишь. Но я надеюсь пробраться к тебе в сердце, даже если через крохотную щелку. Мне нужна самая маленькая лазейка. И тогда ты почувствуешь всю серьезность моих чувств к тебе.

Слова камнем падают на дно желудка, когда я смотрю, как Люцифер выпрямляется и идет к дверям.　

— Жду в коридоре. Чтобы ты знала, я никого никогда не жду. Ты здесь меньше суток, а я уже подчиняюсь твоей воле. И тебе даже не нужно было залезать ко мне в голову.

Как только дверь за ним закрывается, я вскакиваю с постели. Я тяжело дышу, потому что последние полчаса практически не дышала. Я не могу с ним завтракать. Уже плохо то, что он пришёл без приглашения в мою комнату и наблюдал за мной, пока я спала. Чёрт, а он всегда может так делать? Где он появится дальше? В ванной комнате? Я проглатываю крик отчаяния, который так и рвется из горла. Он не имеет права вторгаться в моё личное пространство и забирать ту маленькую каплю безопасности, которая, как я думала, у меня была. Я должна была догадаться, что он неспособен ни на грамм приличия и благопристойности. И знаете, что? Ему необходимо это услышать. Да пошло оно, я не собираюсь кланяться и держать язык за зубами, как другие.

Нико сказал, что Люцифер не любит скучать. Ну, повезло ему, он только что зажег петарду. Я поспешно умываюсь и одеваюсь в самый скромный наряд, который только можно отыскать в этом нелепом гардеробе — черную юбку из органзы длиной до середины икр и простую белую майку, которая больше походила на нижнее белье. Вся обувь в шкафу до тошноты дерзкая, поэтому я выбираю пару красных блестящих балеток. Скорее всего это домашние тапочки, но будь я проклята, если буду расхаживать на высоком каблуке по тюрьме, похожей на дворец. Забив на макияж, я собираю волосы в неопрятный хвост. Я здесь не для того, чтобы соблазнять его своими женскими прелестями. Ему повезло, что я оказалась такой любезной, что почистила зубы. Но когда я выхожу из спальни на трясущихся ногах, вы бы подумали, что я только что сошла со страниц французского Vogue.

— Вау…у меня нет слов.

— Что? — хмурюсь я, глядя на свой наряд. Не лучшая моя работа, но, чёрт, мне пришлось работать с тем, что дали.

— Ничего, ты просто… — Люцифер качает головой. Он шагает вперед и прикасается пальцами к выбившемуся локону. — Тебе идет этот цвет.

— Я полагаю, что должна сказать «спасибо».

— Полагаю да, — отвечает он с игривой улыбкой на губах. Он резко отходит назад и заводит руки за спину. — Пойдем. Шеф-повар приготовил что-то особенное. Мне не всегда удается есть в такой час и особенно в компании с такой красавицей.

Я следую за его размеренным шагом, оставаясь рядом, но при этом сохраняя приличную дистанцию. Его шаги легкие, словно он плывет на облаке. В коридоре стоит жуткая тишина, как и раньше, но я сильнее чувствую, что за мной наблюдают. Словно весь подземный мир восторженно глазеет на нас. Я скрещиваю руки под грудью, надеясь что так смогу заглушить бешенный ритм моего сердца.

— Я думала, ты можешь делать всё что захочешь? — спрашиваю я, уставившись вперёд. Не хочу даже краем глаза смотреть на эти жуткие картины. Я чувствую их, даже боковым зрением вижу, как они движутся. Но каждый раз, когда я только поднимаю глаза на эти древние произведения искусства они остаются неподвижными и застывшими в вечной поэзии.

— Ах, как там говорится черт найдёт занятье для ленивых рук. Всегда много дел — то забрать души, то наточить вилы, то рога отполировать. — Он искоса на меня смотрит, чтобы увидеть мое выражение лица.　- Шучу. Управлять намного труднее, чем думаешь. Слишком много волокиты.

Мы заворачиваем за угол и идем в противоположную сторону от столовой, украшенной в кроваво-красные камни. Я лихорадочно смотрю по сторонам, ища любые признаки что место мне знакомо, но вскоре понимаю, что мы идём в другое крыло. Куда он меня ведёт?

— В мои апартаменты, — отвечает Люцифер на вопрос, вырванный из моих мыслей.

Я бросаю на него хмурый взгляд.

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет. Тебя легко читать. Не то, чтобы я жалуюсь, но с такими способностями, как у тебя, я бы следил за своим выражением на лице. Это может вызвать проблемы.

Раздраженная его оценкой, но в тоже время благодарна за совет, я убираю все эмоции с лица.

— Зачем ты мне это всё говоришь?

— Потому что я хочу помочь тебе. А помогая тебя, я помогаю себе. Моя цель — заставить тебя увидеть весь твой потенциал. Как только ты обретешь всю мощь, то тебя уже будет не остановить. Нас будет не остановить.

— А потом что?

Он резко останавливается у больших деревянных дверей с замысловатым резным рисунком и поворачивается ко мне лицом, опустив подбородок вниз, так что я могу видеть крапинки обсидиана на его белках.　

— А потом…мы будем править.

У меня даже нет времени, чтобы перевести дыхание, как двери сами по себе открываются и моему взору представляется шикарная гостиная. Люцифер протягивает мне руку, чтобы провести внутрь, и я удивлена, что ноги подчиняются, желая оказаться внутри этого захватывающего пространства. Мраморные полы цвета грозовых облаков, которые рассекают молнии. Стены обшиты панелями, покрытые дорогой темно-коричневой краской, которая подчеркивает яркий свет, льющейся от хрустальной сверкающей люстры на потолке. Вся мебель выглядит вычурной, но весьма уютной. Было похоже, что я только что зашла в шоу-рум дизайнера, и каждый предмет был идеально подобран, чтобы отразить стиль и непристойное богатство. Гостиная граничит с маленькой комнатой, где находится круглый, большой стол, на котором стоит кувшин с апельсиновым соком и два стакана. Я даже не понимаю, что голодна, до тех пор, пока до меня не доносится запах бекона, яиц и свежеиспеченной выпечки. Я сжимаю свой рычащий от голода живот и делаю шаг в направлении стола.　

— Иди, — говорит Люцифер, подталкивая меня к блюдам. — Остальное я могу показать тебе позже.

Ругая себя за слабость тела, я прохожу и занимаю один из двух стоящих стульев. Как только я касаюсь спиной спинки стула из боковой двери в нескольких метрах выходит прислуга с подносами, на которых стояли тарелки с поджаренной до золотистой корочки едой. Я практически пускаю слюни, когда тарелку ставят передо мной, наполненную моими любимыми продуктами на завтрак.

— Налетай, — улыбается Люцифер, подняв вилку и нож. Он режет стопку пышных блинов, политых маслом и сиропом. Он не сводит с меня глаз, когда раскрывает свои чувственные губы и кладет кусочек блина на язык.

Проклятие.

— Что-то не так? — говорит он с набитым ртом.

Я выхожу из своего оцепенения и тянусь за вилкой.　

— Нет, нет. Просто жду.

— Чего? — спрашивает он, взяв свой стакан с апельсиновым соком.

— Действительно ли ты это съешь.

Сделав глоток сока и поставив стакан на стол, Люцифер откидывается на спинку стула.　

— Есть буквально миллион способов навредить тебе, Иден. И яд, честно говоря, находится в самом конце этого списка. Это скучно…да и подло. А если ты ещё не заметила, то я люблю зрелище.　

Холод ползёт по позвоночнику и даже пронесшаяся по мне волна жара ничего с ним не может сделать. Трясущейся рукой я беру вилку.

— А теперь…ешь. Твоя еда остывает, а я серьезно ненавижу повторять дважды.

Он берет столовые приборы и продолжает есть. Я глазею на него примерно секунды три, прежде чем поднимаю челюсть со стола и нанизываю жаренную колбаску на вилку. Я откусываю пряный, жирный кусочек и понимаю, что яда в нем нет. Не то, чтобы я действительно так думала. Но это была либо ложь о моей потенциальной смерти от яда, или признанием, что я была восхищена очаровательным ртом Люцифера. Я не могу и не дам наслаждаться ему эффектом, который он на меня производит.

— Ты всех водишь на свидание к себе в комнату? — спрашиваю я, устав от звуков жевания и глотания.

— Нет, — отвечает он, не глядя на меня. — И я не знал, что это свидание.

— О…эм… — заикаюсь я, внезапно почувствовав себя очень неловко. Это оказалась неудачно попыткой поднять настроение. Теперь ситуация стала еще более затруднительной.　- Конечно, нет.

— Расслабься, — рассмеявшись говорит Люцифер. — Я шучу. Ну, не совсем. Я не хожу на свидания, Иден. Я заключаю сделки, развлекаюсь и трахаюсь. Свидание — это удел смертных.

— Я не имела в виду…

— Но если это то, что ты хочешь, то я не разочарую. И, конечно, я бы не привел тебя на первое свидание к себе в комнату на блинчики.

Я дважды моргаю, прежде чем сказать:　

— Нет необходимости.

— Предпочитаешь пропустить стадию с ухаживанием и перейти сразу к дикому и безудержному сексу? — Он игриво шевелит бровями, но меня это не задевает.

— Пас. Не хотелось бы мне запачкать рвотой твои прекрасные стены.

Как и в моей спальне, Люцифер запрокидывает голову назад и смеется. Его смех резкий, грохочущий и опьяняющий, но не такой глубокий и гортанный, как у Легиона, но такой же лёгкий.

— Ты забавная, Иден. Мне это нравится. Ценю хорошее чувство юмора.

Я смотрю в его мерцающие глаза и ошеломительную улыбку, задаваясь вопросом говорит ли он правду.　

— Я всегда думала, что сарказм один из семи смертных грехов.

— О, это как с Обжорством и Похотью. Не знаю, должен ли я тебя публично выпороть или вознаградить.

Он всё ещё ухмыляется, так что я понимаю, что он шутит. Но опять же, он также хитро улыбался прошлой ночью, когда приказал изнасиловать до смерти двух моих бывших одноклассников. Просто сама мысль о них безжизненных, истерзанных телах заставляет взбунтоваться завтраку в моем животе.

— Что случилось с Захари и Даниэль? — спрашиваю я, не успев вовремя замолчав.

Все веселье испаряется с лица Люцифера, и я ему за это благодарна. Слишком легко пасть под его очарованием и смазливой внешностью. И когда он точно знает на какие кнопки жать в моей голове, то лучше будет держаться за те ужасные сцены, которые произошли в столовой. Я должна прибывать в ужасе, чтобы держаться тут, чтобы помнить кто он на самом деле. Мне нужно ощутить тот же отчаянный ужас, который привел меня в это место.

— Имеешь в виду, живы ли они? — Он слегка касается пальцами края стола. — Допустим они живы, ты бы не мучилась из-за того, что я с ними сделал? И они не заслужили такой участи?

— Не могу сказать, что кто-то заслуживает быть изнасилованным и покалеченным до смерти.

— Лгунишка, — ухмыляется он. Прежде чем с моих губ слетает резкий ответ, Люцифер поднимается на ноги и протягивает мне руку, чтобы я тоже встала.　- Хочу тебе кое-что показать.

Сохраняя без эмоциональное выражение на лице, я смотрю сначала на его руку, а затем на лицо.

— Что?

— Пойдем. Увидишь. Возможно ты получишь ответы, которые ищешь.

Я поднимаюсь, но отказываюсь от его руки в жесте неповиновения.　

— И какие ответы я ищу?

— Почему ты здесь. Что ждёт тебя в будущем, — лепечет он, увлекая меня все глубже в свои апартаменты. Он останавливается у обычной двери и кладет руку на дверную ручку. — И кто такой, твой любимый Легион.

От одного лишь упоминания его имени я чувствую себя снова пустой, несмотря на плотный завтрак. Я хочу вернуться, убежать из этого места и притвориться, что нездоровое любопытство не съедает меня, как кислота. В любом случае всё будет ложью. Люцифер покажет мне только то, что сам захочет, чтобы я увидела. Но он же не лгал мне в том сыром подвале? Он поделился со мной правдой, пока Легион, скованный ангельским ядом, смотрел на него с ужасом. Возможно Люцифер прав. Может Легион — главный лжец в этой истории. Мне так хотелось верить во что-то, что я, вероятно, купилась бы на что угодно. Может я все время верила совсем не в то.

— Покажи мне.

Сексуально и злобно Люцифер улыбается, когда поворачивает дверную ручку. Комнату лишь освещают несколько свечей, как будто это ритуальная комната, как и у Се7мерки. Тем не менее на полу нет вырезанной пиктограммы или столбов с хранящимися на них кинжалами с кровавыми камнями в рукоятке. Вместо этого — книги. Древние скрижали покоились на полках, расположенных на трех из четырех стенах. А в центре комнаты на белом мраморном подиуме лежит книга размером с тумбочку. Трёхфутовые столбы со свечами стоят по обе стороны от нее. Я смотрю на Люцифера, который кивнув, осторожно подходит к ней.

— Библия, — отмечает он, пока я изучаю потрепанный кожаный переплёт.

Я бросаю на него косой взгляд.

— Почему у тебя есть святилище для Библии?

Он пожимает плечами.

— Почему бы и нет? Я ведь главный герой.

Люцифер идет вперед и нежно пробегает пальцами по обложке огромной книги, а затем открывает ее. Он с легкостью переворачивает страницы без колебаний или каких сомнений. Никаких звуков шипящей плоти. Никакого потрескивания пламени.

— Иден, ты знаешь, историю Легиона, которая написана в Библии?

Я опускаю взгляд на страницы, которые Люцифер перевернул. Евангелие от Марка.

— Знаю.

— Да? Потому что та история не сможет рассказать тебе того, что случилось много веков назад. Там были не просто люди, которых он мучил. Женщины. Дети. Целые деревни. Он превратил их в монстров, которые наслаждались смертью и разрушением. Они сжигали родимые дома до пепла. Они насиловали дочерей и убивали сыновей. Жестокость и хаос делали Легиона сильнее.

Я отрываю глаза от книги.

— Это было давным-давно. И не притворяйся, ведь он исполнял твои приказы.

— Легион никогда не исполнял моих приказов. Он мой брат. Равный мне. Но он не хотел ответственности и известности. Он был одержим лишь одним.

— И чем же? — шепчу я.

— Отмщением.

— Отмщением? — Я поворачиваюсь к Люциферу и хмуро смотрю на него. — За что?

Люцифер закрывает книгу и подходит к единственной стене, у которой не стоят шкафы. Кажется, что на ней нарисована фреска, охватывающая пространство по крайней мере двадцать футов в длину и пятнадцать футов в высоту. Она напоминает карту, но никакой-то там страны, о которой я могла слышать. Среди неровных линий и текстур лежит история.

— Что это? — спрашиваю я с пытливым взглядом. Там столько всего…демоны, ангелы и даже люди. Художник изобразил всё весьма детально, но это не красивое произведение. Кровопролитие, сражения и каждая сцена мрачнее предыдущей. Даже если бы я изучала ее несколько часов подряд, я бы не смогла переварить её жестокость. Как может создание, неважно бессмертное или нет, пережить такую немыслимую боль?

— Начало. Искра, которая создала твой мир. Человек родился с единственной целью — жить для Бога. Поклоняться Ему и только Ему. Дышать ради Его милости. Тебя создали смертной марионеткой, а Он твой кукловод. Но пока ты была создана по его идеальному образу, ты не была так совершенна. Ты создана, будучи обреченной на провал. И за этот провал ты будешь умолять — пресмыкаться — о Его прощении. И наш милосердный Отец дарует это прощение, пока твоя вера в Него будет непоколебима. К сожалению, некоторые из нас оказались недостаточно достойными, чтобы получить такую же благодать. Когда мы пали, то сотворили грех. Мы нарушили Божий план. Мы дали людям право выбора и свободу мысли. Глубоко и чётко чувствовать каждую эмоцию. Мы создали человечество. Вера больше не была непоколебимой. Вам разрешили подвергнуть сомнению всё это, поскольку мы попытались сделать тоже самое на Небесах. И я сделал так, чтобы вас не бросили. Вы могли жить, думать и чувствовать без Него. Вы могли бы принадлежать чему-то, быть возлюблены кем-то, кто не будет судить о вас по вашей человечности.

Повернувшись к нему, я смотрю на него и не скрываю шока на лице.　

— Лжешь.

Он качает головой.

— Знаешь ведь, что нет. Как по-твоему, почему Он допускает грех? Знаешь, Он может остановить меня. Но где Он? Он слишком горд, чтобы признать, что я проблема. Что я важен настолько, чтобы Он потратил на меня время и силы. Поэтому вместо того, чтобы спасти твой мир, он предпочитает делать вид, что я ничего не стою, он лучше позволит вам страдать, чем признать, что я бросил Ему вызов.

Я смотрю на Люцифера, который без каких-либо эмоций смотрит на фреску. И если бы не резкий тон, я бы подумала, что ему все равно…что он лишен чувств. Но никто не может вынести осуждения. Даже Люцифер, при всей его пустой красоте и зловещей силе, восприимчив к эмоциональным шрамам.

— Зачем ты мне это говоришь? — шепчу я, все еще уставившись на его профиль.

— Потому что я хочу, чтобы ты поняла. Хочу, чтобы ты увидела, что я тоже знаю каково это быть брошенным и забытым. Легион и я пали не ради лживых обещаний удовольствия и беззакония. Через некоторое время мы изменились — многие из нас. И вместо того, чтобы принять происходящие изменения, наш Отец избегал нас. Стыдился нас. Я приспособился со временем…это даже мотивировало меня создать собственную империю. Легион позволил своей боли и ярости поглотить его. Он убивал ради спортивного интереса, пытал от скуки. Он выпустил мор и разжигал войны просто потому, что он это мог. Он был прекрасен, силен, как никогда, и питался, укоренившейся в нём ненавистью. Я никогда не скрывал того, что наслаждаюсь болью и страданиями других. Но Легион…в его глазах все были виновны. Он хотел уничтожить Божий план и всё, что с ним связано. И никто не мог его остановить. Даже я.

— Так как же он остановился?

Наконец, Люцифер поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и на его лице привычная ему ухмылка. Теперь я вижу, что это ложь. Он обманывает не меня, а себя самого.　

— Боюсь, это останется одной из загадок жизни. Всего за один день…его сознание переродилось. Потом пришло чувство вины и раскаяния, настолько сильные, что это чуть его не убило. Он сбежал, забрав с собой нескольких моих лучших солдат, утверждая, что исправит все ошибки, которые он совершил. — Он многозначительно выгнул бровь. — А может и нет. Возможно это часть его плана. Ходить среди людей. Создать команду обученных убийц. Завладеть доверием наивной, одинокой девочки, которая сделает все ради него, даже поставит на кон собственную смертностью. А его потерянная любовь, Адриэль, стала вишенкой на торте.

Я краснею, сдерживая слёзы унижения. «Неправда», говорю я себе. Он лжёт. Но пока мой разум и мое сердце сражаются внутри дрожащего тела, я понимаю, что часть из сказанного Люцифером — правда. Я слишком далеко зашла, чтобы отличить факты от вымысла.　

— Я хотела бы вернуться в свою комнату, — заявляю я, повернувшись к выходу. Я не жду разрешения, даже не останавливаюсь, чтобы он сопроводил меня обратно в гостиную. Мне нужно сбежать из этого места и его понимающего взгляда, и росписи, нарисованной самой смертью. Не тогда, когда я легко могу себя увидеть среди насилия и бойни. Люцифер молчит всю обратную дорогу до моей комнаты, и я благодарна за это. Я бы все равно не смогла ответить, потому что горло сдавливает рвущееся наружу рыдание. Уходя, но берет с меня обещание присоединится к нему за ужином, и я клянусь, что вижу на его лице самодовольную улыбку, прежде чем он отворачивается.　

Он знает, что этот раунд за ним. А я даже не пыталась обороняться.