Избранница Дикой Охоты

Глава 12. Пути расходятся…

— Вот и Рубежные горы. — Выбравшийся первым наружу Альберик указал на высившиеся впереди вершины, покрытые вековыми шапками снегов. — Через них идёт единственная дорога в Хельгланд. Её охраняют день и ночь.

Мы только что выкарабкались из открывшейся по указу цверга расщелины на пологий склон, тут же по щиколотки провалившись в снег. От солнечного света с непривычки слезились глаза, и я отвернулась от горного хребта, нависавшего над головой, чтобы осмотреться.

Перед нами раскинулась долина, одним краем примыкавшая к отрогам высоченных гор. После тишины подземных ходов, нарушаемой лишь нашими шагами и шёпотом ветра, мир снаружи жил очень шумной жизнью. Где-то выше по склону журчала невидимая отсюда река, незамерзшая даже посреди снегов. Высоко над нами кружила в прозрачном полуденном небе птица, похожая на орла. Её далёкий клекот казался оглушающе пронзительным. Внизу виднелись каменные стены городка. Его надвое разрезал широкий тракт. Отсюда сверху было видно, как он, петляя, тянется от гор через всю долину и ныряет в густые леса на западе.

Непривычно морозный воздух щекотал нос, и я уткнулась в ворот куртки, задрав его чуть ли не до самых глаз.

— И как мне открыть проход в Хельгланд? — спросила я, обернувшись к Альберику.

Он предусмотрительно натянул шапку пониже, чтоб солнце не так слепило глаза, но это совсем не мешало цвергу ориентироваться снаружи. Покрутив головой, словно отыскивая что-то, старейшина зашагал вверх по склону. Проваливаясь в снег по колено, он внимательно ощупывал каждый встречный валун, пока, наконец, не кивнул.

— Вот. — Смахнув налипший снег, он прикоснулся к серому камню. Под его ладонью вспыхнули и побежали в разные стороны тонкие огненные жилки. — Приложи сюда вегстен и смотри внимательно.

Я послушалась. Подаренный старейшиной камень вспыхнул жаром, разгоняя намёрзшую на валун корку льда, и мягко запульсировал теплом в моей ладони.

Сначала ничего не происходило. Я уже повернулась к цвергу, чтоб уточнить, насколько внимательно нужно смотреть, как краем глаза заметила моргнувшую где-то выше по склону яркую точку. Я присмотрелась. Это мерцал в ответ на моё прикосновение ещё один валун, за ним чуть левее ещё один и ещё, образуя дорожку, поднимавшуюся в горы.

— Вегстен укажет путь до врат в Хельгланд, — пояснил Альберик.

Перспектива углубиться в горные вершины без тропы слегка пугала, но зато так меня точно никто не станет искать. Я искренне поблагодарила цверга, обняв его за плечи. Старейшина смутился и негромко сказал напоследок:

— Береги себя, Призванная. Пусть боги обоих миров хранят твой путь.

Не успела я что-то ответить, как цверг ловко выпутался из моих объятий. Шмыгнув за камень, он бесследно исчез, оставив меня одну посреди заснеженного склона. Одну — не считая Рейнара.

Всё это время я старательно игнорировала присутствие всадника. Там, в здании Совета мне удалось уговорить его отложить разговор, пока мы не выйдем из царства цвергов. Теперь же от него было не спрятаться.

Всё это время Рейнар стоял чуть в отдалении, повернувшись к нам спиной. Он разглядывал долину и словно бы не имел к нам с Альбериком никакого отношения. Лучи полуденного солнца перламутром расцветили его белоснежные волосы, мягко блестели на новой кожаной куртке. Всадник оставил свою броню в Хейлоде, получив взамен брюки и куртку, которая явно ему жала. Закутавшись в шерстяной плащ, едва доставивший ему до колен, Рейнар выглядел как резко вымахавший за лето парень, по недоразумению решивший влезть в прошлогоднюю одежду. И это совсем не улучшало его настроения.

— Пойдём? — робко предложила я, поправив лямки заплечного мешка. Цверги щедро — лишь бы убрались — снабдили нас провизией и тёплым вещами. Теперь идти стало тяжелее, зато не так страшно замёрзнуть вусмерть в какой-нибудь пещере.

Про обещанный разговор я благоразумно не напоминала. Невольная связь с Рейнаром одновременно нервировала и приносила облегчение. С одной стороны, я его боялась: всадник Дикой Охоты, насильно пленённый проклятием — тот ещё спутник. С другой — без него я не справлюсь, это ясно, как день. Поэтому я малодушно оттягивала неприятную беседу, старательно делая непринуждённый вид.

Рейнар молчал, не соизволив даже посмотреть в мою сторону. Ладно, куда он денется! В конце концов, проклятье держало его крепче любых цепей. Хочет-не хочет, а придётся меня сопровождать. Я снова приложила камень к боку валуна, намечая будущий путь, когда услышала за спиной шаги всадника.

— Думаю, нам лучше взять чуть правее — подъём с той стороны не такой крутой. — Я постаралась запомнить особо приметные скалы. — Надеюсь, мы доберёмся до врат к вечеру. Не представляю, как ночевать в горах.

Между тем скрип снега под ногами Рейнара становился всё тише. Недоумённо нахмурившись, я обернулась и ахнула. Всадник вовсе не собирался подниматься к следующему валуну с мерцающим огоньком, напротив, он быстрым шагом спускался по склону, оставляя за собой широкую борозду вспаханного снега.

— Постой! Ты куда?! — Я бросилась следом. Нагнать Рейнара оказалось легко, а вот придерживаться его темпа было куда сложнее. Я то и дело увязала в сугробах, с трудом сохраняя равновесие, и быстро набрала снег даже в высокие голенища сапогов. — Да погоди ты!

— Что-то не так, Призванная? — не глядя на меня, спросил Рейнар. Он и не подумал сделать мне поблажку, а как будто ещё больше прибавил шаг. — Там, откуда ты родом, нет снега?

— В моём родном городе зима — это скорее грязь и лужи по щиколотку, чем сугробы, — проворчала я, выдёргивая попавшую в расщелину ногу.

— Как жаль, — едко ответил всадник.

Он сделал шаг в сторону ровно в тот момент, когда я попыталась ухватиться за его локоть. Промахнувшись, я рухнула на колени, еле успев выставить вперёд руки. Если бы не это — ходить мне с фингалом под глазом. Рейнар даже не обернулся.

Ну что ж…

— Ты должен меня защищать, забыл? — крикнула я ему вослед. — Умру я, умрёшь и ты!

Аргумент больше походил на шантаж, но выбора у меня не было. Всадник остановился. Развернувшись в пол-оборота, он ждал, пока я поднимусь на ноги, не сделав ни шагу ко мне навстречу. По его вздымающимся плечам и стиснутой челюсти я поняла: Рейнар был в бешенстве. Отряхнув покрасневшие от снега руки, я неуклюже встала. Очень хотелось зажмуриться и оказаться в тепле, с крышей над головой и кружкой чего-нибудь горячего в ладонях. Но увы, придётся весь день топать по горам, утопая в сугробах.

Подавив тяжёлый вздох, я побрела обратно вверх по склону, с замиранием сердца опасаясь не услышать шагов Рейнара за спиной. К счастью, всадник перестал упрямиться. Снег под его ногами хрустел всё ближе, он быстро догонял меня. Я уже собиралась обсудить предстоящее восхождение, когда он вдруг обхватил меня за талию и одним движением взвалил на плечо.

— Эй! Ты что творишь?! А ну отпусти!

От неожиданности я даже не сразу дёрнулась. Лишь оказавшись головой вниз, замолотила кулаками по спине всадника, но быстро перестала, в считанные секунды отбив руки об его каменные мышцы.

Рейнар не обращал внимания на мои возмущения. Крепко держа за ноги, он продолжил спускаться, волоча меня на себе как мешок с картошкой. Все вопросы, возгласы и угрозы игнорировались, а потому я выдохлась уже на пятой минуте. Силы были не равны.

— Я же обещала всё рассказать — и расскажу, клянусь! — взмолилась я.

Никакого ответа.

— Рейнар, пожалуйста, не отдавай меня повелителю, мы же оба погибнем.

И снова тишина.

— Куда ты? — выдохнув, как можно спокойнее спросила я, пытаясь хоть как-нибудь подпереть подбородок, чтоб не висеть вниз головой.

— В Хёльвег, — коротко ответил Рейнар.

— Это город?

Я попыталась извернуться, чтоб посмотреть вперёд, задёргала ногами, и Рейнар хорошенько встряхнул меня, заставив притихнуть.

— В горах рано темнеет, — спокойно сказал всадник. — Не успеем мы пройти и полпути до врат, как нас настигнет ночь. Ты хочешь спать на камнях?

Я замотала головой.

— Тогда спустимся в город, подготовимся к походу, а утром отправимся в Хельгланд, — постановил всадник.

Всё это время он продолжал идти, таща меня на плече, словно я ничего не весила. Что-то подсказывало: с него станется так дойти до самых городских ворот. Конечно, это легче, чем месить снег самой, но уж больно унизительно.

— Отпусти меня, — попросила я.

— Только если пообещаешь не убегать, — был ответ.

— Да куда я денусь…

— Только попробуй — и в следующий раз не понесу, а поволоку прямо по снегу. Всё ради твоей защиты, не сомневайся.

Мы прошли ворота аккурат перед обозом из трёх крытых повозок, спускавшихся с гор. Стражники отмахнулись от нас, пропуская внутрь: их больше интересовали хельгландские купцы, с которых можно было содрать лишнюю монетку-другую себе в карман. Мы и не настаивали на досмотре, неспешно пройдя мимо и постаравшись смешаться с толпой, но с Рейнаром это оказалось не просто.

Высокий и плечистый, да ещё и с серебряными волосами, он выделялся на фоне людской толпы, как акулий плавник посреди легко волнующегося моря. Плащи цвергов ещё больше подчёркивали нашу инаковость: короткие, они выглядели заметно лучше по качеству шерсти и неброской, но изящной отделке серебряными нитями по краю. Поэтому когда всадник без лишних слов свернул к первой же ювелирной лавке, я не подумала спорить.

Хозяин — щуплый мужичок лет шестидесяти с жилистыми руками и подслеповатыми глазами — долго осматривал остатки моих украшений, вытащенных со дна сумки.

— Тридцать серебряных пфеннингов.

По нахмурившемуся всаднику даже мне стало понятно: слишком дёшево.

— Тридцать пять. — Хозяин тоже разглядел недовольство во взгляде Рейнара, но желание торговаться преобладало.

— Идёт, — вдруг согласился всадник и добавил: — Ещё кожух и два тёплых плаща сверху.

Мужик попытался выжать лишнюю монету-другую, но Рейнар был непреклонен.

Пока всадник примерял новую куртку, я, заскучав, вышла на крыльцо. Всё поражало живостью жизни. Почему-то мне казалось, что средневековые города должны быть грязными, вонючими, с домами, покрытыми гнилой соломой — и, наверное, в сезон дождей это так и было, но сейчас Хёльвег полнился морозной свежестью полдня, шумом людских голосов и яркостью черепичных крыш. Грязь на улице замёрзла колдобинами, лошади чудом не ломали в них ноги, а люди, поскальзываясь, то и дело ругались. Я, закутавшись в новый плащ, топталась на месте.

Мастерская ювелира ютилась на краю небольшой площади, где как раз собирался народ. Голосистый юнец в ярко алой шапчонке, лихо сдвинутой на макушку, что-то вещал с помоста. Заинтересовавшись, я подошла поближе.

Судя по потемневшей древесине, подмостки возвели давненько, а бурые потёки на досках явно намекали, что сооружение используется по прямому назначению. Парнишка надрывался во всё горло, без остановки повторяя короткую речь.

— По велению градоначальника сорок золотых пфеннигов будет выдано тому, кто укажет на молодую сероволосую девицу в сопровождении мужчины! Госпожа росту среднего, глаза имеет светлые, характер упрямый, одета в мужской костюм. Её защитник беловолос, что поднятый из могилы драуг, и выше обычного человека на голову. Ежели таковые будут найдены, для получения награды сообщите о них в ратушу!

Вот чёрт! Неужели это про нас?! Тихонько ругнувшись себе под нос, я ещё глубже натянула капюшон и медленно попятились. Надо убираться отсюда и поскорее! Когда чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за локоть, я чуть не заорала и принялась вырываться.

— Тихо ты, — прошипел мне в ухо Рейнар, прижав к себе, словно пылкий возлюбленный — вот только его голос обжигал холодом, а не страстью. — Нас и так ищут. Хочешь облегчить всем вокруг работу?

— Конечно, нет! — Я с яростью вырвала руку из его хватки. — А ты перестань подкрадываться! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Говорила же, надо было идти в горы. Теперь мы тут как в ловушке.

— А если продолжишь орать, то она захлопнется, — сквозь зубы проворчал всадник.

Он перехватил меня за плечо и потащил в проулок между домами. Признав его правоту, я следовала молча, но внутренне закипала от раздражения.

— Они ищут девушку в сопровождении мужчины с белыми волосами, — продолжил Рейнар, пропуская меня вперёд, а сам проверил, нет ли «хвоста». — И это легко изменить.

Не успела я удивиться, как Рейнар кинул мне в руки мешок. Спрятавшись за кучей дров на чьём-то заднем дворике, я торопливо распотрошила содержимое. Дублет на пару размеров больше моего — и на десяток лет старше; грязная, замусоленная шапка, к которой даже прикасаться не хотелось, и склянка с черной жижей внутри. От одежды несло затхлостью, словно ещё миг — и она истлеет прямо в руках.

— Если ты собрался вырядиться побирушкой, то не хватает важной части костюма — кружки для подаяний, — ядовито усмехнулась я.

— Это тебе. Переодевайся.

Я вытаращилась на всадника, от возмущения позабыв все ругательства. Моя одежда и так была далеко не от кутюр, но нацепить на себя уж совсем откровенные обноски?!

— А это моё. — Рейнар забрал склянку.

Моему удивлению не было предела, когда всадник, аккуратно сняв новенький плащ, вытащил пробку из склянки и вылил чёрную жидкость себе на голову. Помассировав волосы так, будто только и делал, что красил их каждый месяц, он напоследок растёр их куском льняного полотна. Пришлось отойти на пару шагов в сторону, чтоб не попасть под летящие во все стороны капли.

— И на долго этого хватит? — скептично спросила я.

— Достаточно, чтоб не привлекать лишнего внимания, — серьёзно ответил Рейнар и, заметив, что я и не собиралась переодеваться, кивнул на обноски. — А ты давай-давай. Не хочешь быть пойманной — побудешь денёк в роли мальчика-подростка, не растаешь.

— Это какой-то бездомный подросток, — проворчала я, но правоту всадника пришлось признать. В самом деле, уж как-нибудь принюхаюсь, только бы убраться из Алатрута.

Облачившись в дублет, я спрятала волосы за ворот и осторожно, двумя пальцами попыталась надеть шапку. Понаблюдав со стороны за моими мытарствами, Рейнар стремительно подошёл. Не успела я запротестовать, как он уверенными движениями натянул головной убор чуть ли не до самого носа.

— А теперь пойдём поговорим.

— То есть ты жила в другом мире, тебя тоже зовут Агата, а Призвали тебя сюда ради освобождения Триединой? — подытожил Рейнар, задумчиво вращая в руке пустую кружку, в которой ещё минуту назад дымился ароматный медовый сбитень.

— Угу.

Мы сидели в небольшой, но крайне популярной у местных таверне. Найти отдельный стол для двух человек в разгар ужина было невозможно, и потому мы теснились с краю длинной столешницы у самой стены.

Я кратко пересказала Рейнару свои злоключения, скромно утаив о способе освобождения Богини. Не хватало ещё сообщить всаднику Дикой Охоты, что мне поручено убить его повелителя, когда по соседству чавкают за едой два стражника. Я и так говорила, еле шевеля губами, хотя царивший в таверне гам было трудно перекричать при всём желании. Но останавливало меня не это. Кто знает, как Рейнар отреагирует на такие новости, даже несмотря на связывающее нас проклятье?

— Поэтому убраться отсюда — единственный способ остаться в живых, — закончила я.

Всадник молчал, разглядывая дно кружки, предоставив мне время «насладиться» едой. Пожалуй, будь я вегетарианкой, здешнее меню мне бы понравилось: тыквенная каша, рагу из овощей, фасолевая похлёбка. И ни грамма телятины или даже курятины. Я разочарованно повозила ложкой по тарелке. Остывая, рагу становилось всё более неаппетитным, а потому пришлось есть, что дают. Зато лепёшки вместо хлеба были выше всяких похвал. Мягкие, умопомрачительно пахнущие, они соблазнительно хрустели корочкой. Я умяла две штуки, прежде чем впихнула в себя остатки рагу. И только сейчас заметила, что Рейнар переключил внимание с кружки на меня.

— Что? — спросила я, откладывая ложку. — Не веришь?

— Отнюдь. Тайный народ, видимо, совсем отчаялся, если решился на подобный шаг.

— Кто? — не поняла я.

— Существа, питающиеся верой в Триединую, — пояснил Рейнар. — Альвы. Цверги. Фенке. Зелигены.

— Зели… чего? — нахмурилась я.

— Та девица из рощи при замке твоего отца… то есть Эдвина Харта. Зеленоватая кожа, острые зубы, светлые волосы. Они обитают в лесах и раньше были довольно многочисленным волшебным народом, но в последние лет двадцать их почти не встречали.

Хоть Рейнар и говорил с отсутствующим видом, будто всё это его не касалось, но я заметила, как нервно сжимались пальцы вокруг кружки.

— А Хильдра? — вспомнила я странную то ли старуху, то ли молодую женщину в лесу после побега из деревни.

— Лесная дева, — кивнул всадник. — Она ровесница Триединой. Встретить её считалось большой удачей — или невезением, в зависимости от того, как пойдёт дело. После исхода древней Богини о ней почти позабыли.

— Дай угадаю: тот великан в лесу — его тоже триста лет как никто не видел?

Рейнар моего ёрничания не заметил, а может не обратил внимания.

— Фенке, — кивнул он без тени улыбки. — Только не триста лет, а двести — после исчезновения Триединой они все уснули так крепко, что многие поросли лесом. Разбудить даже одного из них было невозможно.

— Но я, похоже, сумею достучаться до каждого волшебного существа этой страны, хоть играй в бинго, — мрачно пошутила я.

Рейнар удивлённо приподнял брови: последнее слово он не понял, но уточнять не стал, а объяснять мне не хотелось. Вместо этого спросила:

— И откуда ты всё знаешь, если эти существа не встречались долгие годы?

— Отец заставлял учить в детстве, ещё до поступления во всадники.

Мы и так разговаривали вполголоса, но сейчас Рейнар и вовсе перешёл на шепот. По его бесстрастному лицу невозможно было понять: приятные это воспоминания или не очень.

Решив не испытывать терпение всадника, я вернулась к остаткам еды и с опаской заглянула в свою кружку. Варево в ней пахло ягодами, незнакомыми травами и мёдом. От кружки всё ещё шёл пар: когда её только принесли, жидкость в ней чуть ли не кипела. Отхлебнула осторожно, придерживая натянутыми на ладони рукавами.

Терпко-сладкая, она согрела сначала горло, а потом и желудок, тёплым клубком свернувшись внутри. Я и сама не заметила, когда успела так замёрзнуть. Пара глотков сумели обогреть всё тело, и теперь я вдруг осоловело заморгала, с трудом борясь с нахлынувшим сном.

— Предлагаю отправиться спать. — Я еле сдержала зевок. — Завтра ранний подъём…

— Дальше ты пойдёшь одна.

Сон сдёрнуло с лица, как тончайшую ткань. Меня словно приморозило к лавке, а в мозгу прокрутилась кинолента всех сегодняшних разговоров. Рейнар ни полусловом не обмолвился, что оставит меня одну. Да нет же, я не ослышалась, мы совершенно точно договорились утром пойти в Хельгланд. Похоже эти разговоры о магии запутали мне мозги: понадеялась на мужчину, связанного проклятием. Какая глупость.

Усилием воли я разжала пальцы, до боли стиснувшие кружку, а лицу придала выражение равнодушного любопытства — во всяком случае, надеялась, что так это выглядит со стороны.

— Ты должен меня защищать, — напомнила я.

Напускное спокойствие в голосе далось на удивление легко.

— Это лучшая защита, которую я могу обеспечить, — туманно ответил всадник.

Я зря беспокоилась о лице: Рейнар вовсе на меня не смотрел, всё его внимание поглотили пятна на деревянной столешнице. Всегда серьезный, сейчас он хмурился ещё больше обычного. С минуту мы молчали, я ждала продолжения, а всадник избегал поднимать взгляд своих голубых глаз. Меня так и подмывало спросить, какого чёрта тут происходит, но я вовремя ухватила себя за язык.

В самом деле, если Рейнар решил жить в ожидании мгновенной гибели, то кто я такая, чтоб его отговаривать? Мне без него только лучше: мало ли что может произойти, стоит нам пересечь границу Алатрута. Да и ищут нас вместе… Я почти убедила себя, что всё в порядке. Но от чего же тогда сердце сковывает непонятная тяжесть?

Поглубже натянув на лоб отвратительную шапку, я встала, намереваясь уйти прямо сейчас. Ещё остались выданные цвергами сухофрукты и сушёное мясо, а на дне заплечной сумки спрятаны остатки украшений. Уж не пропаду.

Кивнув вместо прощания, я повернулась — и с каким же облегчением ощутила опустившуюся на плечо тяжёлую мужскую ладонь.

— Но лучше разойдёмся завтра, Агата.

Комната над трактиром, которую снял Рейнар, оказалась куда беднее дома Гуотты. Из-под хлипкой двери тянуло холодом, от окон даже с закрытыми ставнями и вовсе дуло. Ни камина, ни очага в комнатке не было: тут еле помещалась кровать у одной стены, широкая кадка вместо ванны у другой, а между ними — покосившийся стол. Интересно, рыцарское отношение к прекрасным дамам в этом мире в чести? Или мне придётся отвоёвывать себе кусок постели?

Но задаться этими вопросами вслух я не успела. Всадник оставил тёплый плащ и меч на столе, а сам вышел в коридор. Он вернулся с двумя вёдрами воды, опрокинул их в кадку и, не глядя на меня, снова ушёл. Сама общительность, ей богу!

Пока я стаскивала с себя опостылевшей дублет и с наслаждением распутывала волосы, Рейнар успел наполнить кадку. Выходя в очередной раз, он буркнул:

— Вернусь к полуночи.

Дверь за ним закрылась с противным скрипом.

Всадник и раньше казался суровым, но теперь, узнав мою историю, совсем замкнулся. Хотя, чего я ждала? Что он радостно включится в операцию «Спасение Триединой»? Не сдал своему начальнику — спасибо и на этом. Да и какое мне дело до его настроения, если утром мы попрощаемся навсегда.

Раздевшись догола, я осторожно потрогала воду. Принесённая кипятком, она быстро остывала — как бы не закончить купание в ледяной ванне. Погрузившись в неё по плечи, я первым делом тщательно промыла волосы. Только трижды прополоскав их, почувствовала себя наконец-то чистой. Жаль, времени на неспешное оттирание каждого сантиметра кожи не оставалось: я уже клацала зубами от холода.

Чистой одежды не было, поэтому пришлось облачаться в давешнюю рубаху со штанами. Будь в комнате не такой дубак, я бы предпочла ее постирать, хотя необходимость делать это руками не радовала. Уныло оглядев жалкую комнатушку, я закуталась в единственное покрывало и попыталась уснуть, но в голове вертелись беспокойные мысли.

В одиночку углубиться в горы, да ещё и накануне зимы, когда на перевалах уже лежит снег — безумие. Одна надежда на крепкие девичьи ноги, закалённые танцами, и моё упрямство. Уж как-нибудь справлюсь. Должна. А если не получится? Я закусила губу и повернулась на другой бок. Ну уж нет! Я выцарапала своё место в корпоративном мире больших боссов, где за ошибки платят не только карьерой, но и свободой. Смогла выстоять там, смогу и здесь. Конечно, с таким проводником, как Рейнар, знающим все тайны, было бы легче, но как-то слишком легко я положилась на мужчину, которого знаю всего несколько дней. И от чего мне показалось, что он спокойно подчинился проклятью? Помни, Агата, рассчитывать ты можешь только на себя!

Одеяло оказалось таким ветхим, что согреться не вышло, и я тряслась в зыбком тумане беспокойного сна. Поэтому когда сверху легла тяжёлая ткань, а чья-то рука прижала меня спиной к чужой груди, я забрыкалась, как кошка, вырывающаяся из мешка.

— Да тише ты, тише! — сдавленно прохрипел Рейнар. Кажется, я врезала плечом ему в челюсть. — Не собираюсь я тебя домогаться, не бойся. Но и слушать перестук зубов над ухом всю ночь не хочу.

Я замерла, греясь об его крепкое тело. Рука всадника расслабленно лежала на моей талии.

— Только попробуй — прокляну ещё раз, — предупредила, но должной решимости в голосе не нашлось.

Всадник это почувствовал. Усмехнувшись мне в затылок, он поплотнее подоткнул плащ под мой бок. Рейнар тоже спал в одежде, металлические пластины на рукавах его крутки давили на запястье, но я не решилась двигаться. Тем более он не пытался меня облапать и вообще, кажется, заснул через минуту после того, как я затихла. Похоже, моя персона его интересовала так же мало, как писк мыши под кроватью. Возмущённо посопев ради приличия, я в конце концов расслабилась и уснула.

Когда я проснулась утром, сжавшись в комочек под собственным дублетом, комната уже была пуста. От Рейнара не осталось ни следа: ни его сумки, ни плаща, только мой заплечный мешок в углу, куда я вчера его бросила, да одинокая тарелка на столе с лепёшкой и куском сыра. Всадник ушёл, как и обещал.

Подавив разочарованный вздох, быстро собралась. Я до последнего надеялась, что Рейнар передумает, но тот оказался на диво последователен. В сотый раз сказав себе, что справлюсь, я незаметно выскользнула из таверны.

Раннее утро в городе вызвало щемящую тоску по прежней жизни. Другой мир и другое время не отменяли привычного распорядка дня даже для непохожих друг на друга людей. На рыночную площадь уже стягивались покупатели, пока торговцы в спешке раскладывали немудрёные товары. В предрассветном сумраке догорали факелы, им на смену вот-вот должен прийти солнечный свет. Кто-то выходил на крыльцо с мётлами, счищая тонкий слой снега, выпавший за ночь. Стражники в тяжёлых тулупах топтались группками на перекрёстках. Утренний воздух щипал щёки, и я подняла ворот повыше. Заодно от любопытных взглядов спрячусь.

До городских ворот добралась по памяти, лишь немного поплутав между лавок ремесленников. К счастью, мне не пришлось долго ждать: въезд открывали с восходом солнца, и стража уже во всю проверяла первую телегу, подъехавшую со стороны перевала. Выбраться из города было куда проще, чем попасть внутрь. Немногочисленных выходящих стражники даже не расспрашивали, лишь некоторых провожали скучающим взглядами. Я пристроилась за всадником на породистом коне, притворившись его слугой. Мысленно уже прикидывала, где лучше свернуть с тракта, чтоб углубиться в горы, а потому не сразу заметила вдруг возникшее оживление.

— Это она, точно вам говорю! — раздался вопль за спиной.

Меня схватили за локти, повалили на землю. Я бессодержательно завопила, когда руки стали выкручивать за спину.

— Держите её!

Перед лицом вырос лес ног, за которым я увидела давешнего ювелира. Всё-таки опознал нас, поганец! Кто-то сунул мне в лицо вонючую тряпку, от которой закружилась голова. Ещё с минуту я отчаянно боролась, но тело с каждой секундой повиновалось всё тяжелее, пока чернота обморока не заволокла разум.