Избранный

Глава 23

Рано или поздно, когда воруешь ради выживания, начинаешь воровать и ради других, неоправданных целей. И Кор совершил эту ошибку на двадцать шестом году своей жизни, в густой чаще в трехстах шестидесяти лохенах от хибары, которую сначала покинула его няня, а потом пришлось покинуть и ему.

Здесь чувствовалась рука судьбы, понял он позднее.

Изначально, когда он пробирался сквозь тьму ночи, его внимание привлек запах жареного мяса. Воистину, он давно привык к пребыванию в постоянном поиске пищи, держась теней, так ловко маскируясь и мимикрируя, что сам начал считать себя тенью. Так лучше. Так на него не падали чужие взгляды.

По правде, до превращения, он надеялся, что его уродство волшебным образом исцелится. Что каким-нибудь образом изменение исправит его расщепленную верхнюю губу, словно требовался этот последний скачок в росте, чтобы он обрел должный вид. Увы, нет. Рот остался в том же виде, с вывернутой верхней губой. Испорченный.

Уродливый.

Так что, да, было мудрее держаться теней, и сейчас, укрываясь за огромным стволом дуба, он видел в отдаленном сиянии огня возможный источник пищи и необходимых ему вещей.

Вокруг потрескивающего костра он видел людей… мужчин… и они пьянствовали вокруг оранжевого пламени. А в стороне были привязаны кони.

Костер выглядел внушительно. Очевидно, мужчины не боялись привлечь внимание, и, значит, они были воинами и, весьма вероятно, тяжело вооружены. Они также принадлежали к вампирской расе. Он улавливал их запахи в смеси дыма, лошадиной испарины, запахе медовухи и женщины.

Планируя свое наступление, он благодарил небо за плотные облака, укрывавшие луну и делавшие тени иссиня-черными. Если держаться в стороне от источников света, он останется незрим для чужого взгляда, как под плащом-невидимкой.

По мере приближения всполохи пламени навевали на него воспоминания о хибаре, в которой он прожил два десятилетия своей жизни. Он ушел оттуда, когда няня покинула его, и нашел приют, о котором говорил тот лакей. Но он не смог надолго оставить то место, мысли о возможном возвращении отца заставили его вернуться в ту лачугу. Спустя годы он покидал хибару несколько раз на определенные периоды, как правило, в зимние месяцы, когда волки лютовали от голода… но неизменно возвращался туда.

Его отец так и не появился.

А потом подошло время его превращения. В деревне жила шлюха, регулярно обслуживающая мужчин вампирской расы, но из-за его уродства в обмен на вену пришлось уступить ей дом вместе со всем скарбом.

Уходя следующим вечером от хибары с ее ненавистными малиновыми зарослями и подступающим лесом, в котором рыскали волки, он бросил последний взгляд через плечо. Няня так и не вернулась, чтобы узнать, как он, но он и не ждал, что увидит ее вновь. И давно пришло время положить конец тщетным мечтаниям о том, что отец ищет его.

Передав свой дом в чужие руки, Кор пустился в свободное плавание.

Он взял с собой лишь одну вещь: ошейник, который носил до тех пор, пока не использовал резак, чтобы освободиться. Он часами пилил кожу, в то время его детским рукам не хватало сил на большее. Но няня оставила лишь воду и совсем немного еды, поэтому он должен был высвободиться.

К счастью, в нем открылся врожденный талант к охоте и убийству.

И воровству.

Поначалу ему было ненавистно все это. Но он никогда не брал больше, чем ему требовалось, шла ли речь о еде, одежде или защите от солнца. И поразительно, как можно поступиться любыми моральными принципами, когда речь идет о выживании. Также невероятно, как порой можно исхитриться, укрываясь от солнца в лесной чаще, избегая диких зверей… изыскать возможности оплачивать вены шлюх.

Леса Старого Света стали убежищем, его домом, и он сторонился посторонних. И, значит, он держался подальше от лессеров, которые шныряли по лесам и пещерам, а также избегал воинов-вампиров, выслеживающих и убивавших немертвых. Он также не приближался к военному лагерю.

Там не место ни для кого. Даже он, кто сторонился всех без исключения, слышал слухи о творящихся там мерзостях и о жестокости воина, главенствовавшего там.

Сосредоточившись, Кор закрыл глаза… и дематериализовался среди густых ветвей. А потом перенесся на другое дерево, напоминая мартышку и сохраняя дистанцию.

Когда остается надеяться лишь на себя и помощи ждать неоткуда, особое внимание уделяешь собственной безопасности, а люди и вампиры всегда смотрят только вперед, на уровне своих глаз, и крайне редко — наверх.

Приблизившись, он изучил разбитый лагерь с точки всего в десяти ярдах от них и над ними. Вампиры действительно оказались воинами, хорошо вооруженными, с широкими плечами, но они были пьяны и передавали человеческую женщину с рук на руки как пивную кружку, одну на всю команду. Женщина была только рада, она смеялась, подставляясь под следующего в очереди, и Кор попытался представить, каково это — участвовать в подобной оргии.

Нет.

Его не волновал секс, по крайней мере, такого рода. Воистину, он оставался девственен, ведь шлюхи всегда требовали больше, чем он мог заплатить за их промежность… и, к тому же, его не интересовали общественные помойки.

Посмотрев на табун лошадей, Кор подумал, что да, он начнет оттуда. Он бы не взял скакуна, какую бы ценность конь ни представлял на свободном рынке. Кор не желал брать на себя ответственность за живое существо. Он с трудом выживал сам и едва находил себе на пропитание. Оружие, однако ж, ему не помешает. У него было с собой три кинжала и одна пушка, которой он не пользовался. Громоздкая, к тому же, приходилось думать о пополнении запасов пуль. Также у него хромал прицел: он кидал кинжалы с большей точностью. Но казалось предусмотрительным иметь хотя бы одну пушку.

Может, удастся стащить хороший кинжал, острее его затупившегося? Немного мяса? Флягу с водой?

Да, это ему не помешает.

Кор дематериализовался на землю, присев за очередную сосну. Кони стояли на самой границе освещенного участка, головы отдыхающих скакунов были наклонены вбок, а на их седлах крепилось разнообразное имущество всадников.

Кор бесшумно двигался сквозь подлесок, кожаная подошва мокасин приглушала его шаги.

Лошади повели ушами и повернули толстые шеи в его сторону, а одна издала тихое ржание. Но он не тревожился. Он давно научился переноситься даже в моменты опасности, и, к тому же, воины были заняты.

Кор быстро и проворно обыскал седло серого коня ростом в шестнадцать с половиной хэндов[66], расстегивая кожаные ремни, залезая во все сумки и мешки. Он обнаружил одежду, зерно и копченое мясо. Он взял мясо, спрятал в складках плаща, и перешел к следующему коню. Оружия не было, но в джутовом мешке нашлась женская одежда с запахом крови.

Интересно, пережила ли женщина спаривание. Навряд ли…

Драка началась без всякого вступления, все было хорошо, а потом раз — и двое мужчин вцепились друг другу в глотки, их тела закружили друг относительно друга, каждый пытался подчинить противника. А потом что-то загорелось, чей-то плащ попал под открытый огонь и вспыхнул оранжевым пламенем.

Бойцу было плевать, как и его противнику. Но лошади испугались, и та, которую Кор пытался обыскать, встала на дыбы, его выкрученная рука застряла в одной из сумок, прикрепленных к седлу.

Верховая лошадь повернулась, а он повернулся вслед за ней.

Оказавшись у всех на виду.

Перемена в лагере была мгновенной, женщину отшвырнули в сторону, спор между товарищами был забыт, и чужак стал общей целью. А Кор был привязан к гарцующей лошади, выплясывал вокруг ее острых копыт, пытаясь высвободить руку.

Воины решили проблему за него.

Кора толкнули вперед, и этого оказалось достаточно, чтобы изменить угол запястья. Внезапно и весьма вовремя к нему вернулся контроль над рукой. Ему врезали по лицу кулаком размером с булыжник, но, по крайней мере, он полетел в сторону от бесновавшегося коня.

К несчастью, он рухнул прямо на пути другого воина, и Кор знал, что либо он станет хозяином положения, либо его одолеют. Но надежды было мало… эти мужчины были опытны в бою, удары и пинки прилетали со слишком высокой скоростью, чтобы он мог уклониться или парировать, дыхание раз за разом вышибали из легких.

Действительно, до этого он уже бывал в кулачном бою. Но всегда с людьми или вампирами-простолюдинами. Сейчас он столкнулся с чем-то принципиально иным.

Удары продолжили сыпаться на его голову и живот, подобно дождю, слишком быстро, чтобы парировать их, сильнее, чем он мог вынести, его швыряли из рук в руки, как до этого женщину. Из носа и рта хлынула кровь, зрение затуманилось, пока он кружил, пытаясь защитить жизненно важные органы и череп.

— Проклятый воришка!

— Ублюдок!

В бок влетел кулак, и Кору показалось, что лопнул какой-то орган. В это мгновенье землю выбили из-под ног, и он рухнул на листву и землю.

— Зарежь его!

— Еще рано, — прорычал кто-то.

Его пнули по ребрам, и Кор прокатился до самого костра. Ошеломленный, он лежал там, где остановился, не в силах очухаться, прикрыть хотя бы лицо или свернуться в оборонительной позе.

Дражайшая Дева-Летописеца, он умрет здесь. И скорее всего в огне, который уже сквозь одежду опалял его плечо, руку и бедро.

Один из воинов, с густой бородкой и смердящий, как мертвый козел, склонился над ним, улыбаясь, сверкая огромными клыками.

— Решил, что можешь обокрасть нас. Нас?!

Он схватил Кора за плащ и оторвал от пола.

— Нас!

Воин влепил ему столь сильную пощечину, его словно ударили деревянной планкой.

— Тебе известно, как мы поступаем с ворами?

Остальные собрались вокруг них полукругом, и Кор вспомнил волков в лесу, еще в те времена, когда жил с няней. Стая смертоносных хищников, вот кем были эти мужчины. Ужасная сила, которая вылавливала и развлекалась со своей жертвой. Быстрая дорога в Забвение.

— Известно? — Воин затряс его как тряпичную куклу, а потом с силой швырнул наземь. — Позволь просветить. Сперва мы отрубим тебе руки, а потом…

Кор не осмеливался отвести взгляд от нависшего над ним лица. Но краем глаза он заметил бревно, торчавшее из костра на половину своей длины.

Сдвинув руку на дюйм, он обхватил дерево, выжидая момента, кода мужчина переведет взгляд на своих веселившихся соплеменников.

Быстро, словно удар молнии, Кор приложил воина бревном по голове, лишая его сознания, заставляя повалиться на бок.

Мгновенье все были шокированы, и Кор понимал, что должен действовать быстро. Не выпуская из рук свое оружие, он стащил с груди жертвы один из кинжалов и вскочил на ноги.

Сейчас нападал уже он.

Из его рта не вырвалось ни одного душераздирающего крика. Хрипа. Рычания. Он почти ничего не помнил. Он знал и понимал лишь одно: внутри него что-то высвободилось. Что бы то ни было, он чувствовал это ранее, некий источник энергии, отличный от гнева и страха, придававший сил его телу и мозгу. И когда он мгновенно взревел внутри него, конечности взяли контроль над разумом, действуя обособленно, лучше его сознания понимая, куда метить, что делать, как двигаться. Его чувства также отделились от разума, стали намного острее, чем обычно, шла ли речь о слухе, когда он слышал того, кто собирался прыгнуть на него со спины, или зрении, которое замечало приближение слева, обонянии, указывающем на атаку справа.

И посреди всего этого его разум пребывал в стазисе. И, тем не менее, свободно оценивал происходящее и даже оттачивал его движения.

Но он все равно потерпит поражение. Их было слишком много, этих закаленных бойцов: даже если он сбивал кого-то с ног, противник не задерживался на земле, и было легко догадаться, что его выносливость уступит перед численным превосходством.

Проблема неравной численности была решена также неожиданно, как и появилось то бревно.

Поначалу Кор не понял, что привлекло его взгляд. Но потом он увидел некое огромное лезвие по ту сторону костра… самое большое оружие из тех, что он встречал в жизни, и оно лежало на массивном камне.

Только один из воинов собрался прыгнуть на него, как Кор бросился вперед, навстречу пламени, сальто позволило ему избежать огня, приземление было таким же отточенным, как и сам прыжок в воздух.

Нацелившись на огромное изогнутое лезвие, он схватил рукоять и…

Это была коса. Простое сельскохозяйственное орудие, лезвие, прикрепленное к деревянному черенку с помощью кожаных подвязок, оно прилегало тесно, как мясо к кости. Времени на то, чтобы приспособиться, было мало. Но, как выяснилось, оно и не требовалось вовсе.

Вскинув орудие и сжав рукоять, он…

Нацелился на воинов, одного за другим.

Сначала они потешались над ним, подначивали его. Но когда он перерубил одного из их товарищей практически пополам, отношение изменилось. Они достали пушки, полетели пули с огромным шумом и плохим прицелом, свинец свистел мимо него. А потом воины сгруппировались, собираясь напасть всем строем.

Это не имело значения. Он убил их одного за другим, отсекая руки и ноги, вспарывая брюхо или чресла, кровь летела во тьме ночи, накрывая его тело подобно одежде.

И так до тех пор, пока в живых не остался последний… бородатый мужчина, которого он огрел бревном по голове. И как только мужчина осознал, что его собратья пали или находились при смерти, он рванул в чащу, так быстро, как только мог.

Благодаря кожаным мокасинам, Кор бесшумно преследовал свою жертву в уверенном темпе, он и раненый мужчина продирались через кустарник и деревья, виляя из стороны в сторону, воин пытался подобраться к лошадям. Кор тоже был ранен и истекал кровью, но по неясной причине он не чувствовал слабости. Он испытывал одновременно онемение и прилив сил.

А потом все кончилось.

Мужчина уперся в скалу, по которой не мог взобраться и не мог обойти ее из-за крутого подъема.

Кор понимал, что должен закончить начатое.

И от этого было больно.

— Бери, что хочешь, — сказал задыхающийся воин, сплюнув кровь. — Просто возьми, что хочешь. У нас есть оружие. Ты много выручишь за лошадей. Оставь меня, и я тебя не трону.

Жаль, что не было иного выхода. Но Кор понимал, что если воин выживет, то он станет мишенью. Этот мужчина был свидетелем, которого необходимо уничтожить, иначе боец соберет подкрепление и придет по душу того, кто убил его товарищей.

— Просто возьми…

— Прости меня за то, что я вынужден сделать.

С этими словами Кор, согнув колени, бросился вперед и описал оружием круг, отсекая руку, которой мужчина пытался прикрыться, а затем, по нисходящей траектории зацепил шею.

До конца своих дней Кор запомнит, как голова слетела с шеи, кровь красная, словно вино, хлынула из вскрытых вен.

Когда поднялся ветер, туша рухнула наземь как неодушевленное тело, коим оно и стало, и внезапно коса стала слишком тяжелой для рук Кора. Фермерское орудие труда, которое превратили в оружие, рухнуло ему в ноги, лезвие было покрыто кровью.

Кор пытался сделать вдох горящими легкими, и когда он поднял взгляд на небеса, смелость и целеустремленность покинули его, а к глазам подступили горячие слезы.

Запах крови, которую он пролил, смешавшийся с земляным запахом травы, мха и лишая…

Он не знал, что ударило его. В одно мгновение он потерялся в нахлынувшей печали от того, что он натворил. В следующее он рухнул на спину…

… и оказался прижатым к земле самым жутким вампиром, которого он когда-либо встречал.

Огромный. Невероятно широкий в плечах, он загораживал собой небеса. А его лицо было неописуемо зловещим, черты исказились в коварной ухмылке, обещавшей сперва страдания и лишь потом — смерть. А его глаза… бездушные, наполненные холодным расчетом и раскаленной яростью.

То был вожак стаи, подумал Кор. Подобный тому волку, что стоял в дверях соломенной хибары много ночей назад.

— Так, так, так… — раздался голос низкий, как раскаты грома, острый, как тысячи кинжалов. — Только подумать, и это меня называют Кровопускателем[67]…

Кор согнулся в талии с резким вдохом. Первое мгновение он не соображал, где находится, и в панике осмотрелся по сторонам.

Исчезли стены пещеры, полки с сосудами, каталка и Братья-стражи. Вместо них… появился огромный ТВ-экран, в настоящий момент черный, как дыра в космосе.

Кор покачал головой, к нему вернулись воспоминания… Вишес, внезапно изменивший свое решение, Лейла, вернувшаяся в лес, восхитительный дар крови Избранной. Потом ужасная поездка через чащу к скользкой дороге, которая увела их в фермерские земли, к этому загородному дому.

Лейла была наверху. Он слышал ее шаги над своей головой. И у него возникло ощущение, что Вишес ушел.

Сместив ноги с кожаных подушек, он окинул взглядом грязные следы, что он оставил, пока спускался по лестнице и шел по бледно-голубому ковру к дивану, на котором впоследствии вырубился. На диване тоже остались сосновые иголки и засохшая грязь… а также на белых одеждах Лейлы, лежавших на спинке кресла.

Ткань ее была испорчена, запятнана кровью и грязью.

Как и вся его жизнь, не так ли?

Стиснув зубы, он поднялся и выглянул в узкий коридор. Было две открытых двери, и, прохромав к ним, он окинул взглядом спальни. Он выбрал ту, в которой не чувствовался запах Лейлы и благодаря свету, лившемуся из коридора, прошел мимо огромной кровати к ванной, которая…

О… теплый пол. Отапливаемый мраморный пол.

После пережитых страданий, сперва от травмы головы и инсульта, а потом за сутки, проведенные в холодном лесу, Кор пошатнулся, ощутив босыми ногами блаженное тепло.

Закрыв глаза, он покачнулся в темноте, каждый инстинкт в нем кричал лечь на мрамор и отдохнуть. Но потом он вспомнил, как наследил в доме, оставленную им грязь и мусор.

Встряхнувшись, он щелкнул по выключателю возле двери в ванную… и сразу же выругался, прикрыв глаза предплечьем. Когда глаза привыкли к слепящему свету, он понял, что лучше не смотреть на свое отражение в зеркале над раковинами, но от него нельзя было скрыться.

— Милостивое Забвение, — выдохнул он.

Он едва узнавал мужчину, смотревшего на него с зеркальной поверхности. Костлявое, бледное, заросшее бородой лицо, впавшие ребра и живот, обвисшая кожа под подбородком, на груди и руках. Волосы отрасли беспорядочными космами, и, казалось, все его тело, каждую пору покрывала грязь.

Боги, когда ты в общем и целом чист, то ручное полотенце возле раковины и мыло помогут освежиться. В его текущем состоянии? Его спасет только автомойка. Может, пожарный рукав.

Одна мысль, что Лейла видела его в таком виде, заставила поморщиться в отвращении и отвернуться от своего отражения, чтобы включить душ за стеклянной перегородкой. Горячая вода полилась сразу же, но прежде чем ступить под струи, Кор открыл несколько шкафчиков и ящиков. Он был рад найти там зубную щетку с пастой, а также мыло, шампунь и кондиционер.

Он также взял с собой в кабинку новую бритву и крем для бритья.

Он едва не расплакался, просто почистив зубы. Впервые за долгое время он чувствовал свежесть во рту. А потом бритье… избавляясь от колючих зарослей на щеках и подбородке, он радовался появлению бритвы в его жизни. Затем шампунь. Он намылил волосы дважды, а потом оставил кондиционер, пока натирал все тело мылом.

Кор не дотягивался до спины, чтобы отмыть ее целиком, но он старался.

Когда он, наконец, вышел из душа, зеркало накрыло плотное одеяло конденсата. Во благо, учитывая, как сильно он ненавидел свое отражение. Вытершись, Кор задумался о том, где достать одежду… и, воистину, он нашел ее в шкафу в спальне: черные нейлоновые штаны, достаточной длины для его ног, на завязках, благодаря которым они удачно сели на его отощавшей талии и бедрах. Черная футболка, достаточно широкая для его костлявых плеч, но висевшая на торсе. Толстовка с какой-то надписью спереди.

Он не нашел никакой обуви, но ему и так несказанно повезло.

Выйдя из спальни, он собирался подняться наверх.

Не пришлось никуда идти. Избранная Лейла сидела в мягком кресле возле дивана, на низком столике перед телевизором стоял поднос с дымящейся чашкой супа, тарелкой крекеров и стаканом с охлажденным чаем.

Лейла встретила его взгляд, но ненадолго. Ее глаза прошлись по его телу, словно она была удивлена, как ему хватило сил принять душ и одеться.

— Я принесла тебе еду, — сказала она тихо. — Должно быть, ты умираешь с голоду.

— Да.

Но он не мог сдвинуться с места. Воистину, он планировал попрощаться с ней наверху, в кухне.

Он не мог остаться с ней. Как бы ни хотел.

— Присядь. — Она указала на место, на котором он лежал ранее. И, разумеется, она убрала всю грязь, стерла губкой или бумажным полотенцем. — Ты должен поесть что-нибудь.

— Мне нужно уходить.

Лейла склонила голову, и потолочный свет, лившийся сверху, заиграл на ее светлых прядях.

— Я знаю. Но… перед уходом, сделай это.

В своих мыслях он услышал, как она говорит: «Займись со мной любовью».

— Прошу, поешь, — прошептала она.