Избранный

Глава 46

Когда Куин зашёл в комнату своих малышей, он полностью настроился провести время наедине с детьми, подготовить их к поездке к родителям Блэя… Но возле колыбелек стояла Кормия, Избранная укладывала малышей в кроватки. Хорошие новости? По крайней мере, рядом не было Лейлы, хотя он уловил её запах в воздухе… и оскорбился еще сильнее, когда подошел к люлькам и учуял запах женщины на своих детях.

Игнорируя шеллан Фьюри, он прошел сразу в ванную, достал две голубых ванночки, поставил в парные раковины и включил горячую воду.

Когда он вернулся в спальню, Кормия смотрела на него с прямотой, которая ему не понравилась.

— Помочь с купанием малышей? — спросила она.

Словно он сам не справится.

— Спасибо, но нет.

Избранная помедлила, все еще стоя возле кроваток.

— Слушай, я понимаю, что тебе очень трудно сейчас.

Ничего ты не понимаешь, подумал он.

— Но Лейла с удовольствием провела с ними время, и ты видишь, что у малышей все хорошо, — продолжила Кормия.

Ну да, его дети всё ещё дышат. Это правда.

— Я, думаю, тебе стоит…

Куин вскинул руку.

— Большое спасибо за помощь и заботу. Честно, ты супер. Не знаю, как выразить свою признательность.

Он нежно, но уверенно подхватил её под локоть и повёл к двери.

— Правда, просто класс.

Только Избранная вышла за порог в коридор со статуями, как Куин закрыл за ней дверь и запер на замок… а потом переключил всё внимание на ванночки: убедившись, что вода была правильной температуры, сначала искупав Рэмпа, потому что с сыном было проще во всех отношениях, а потом быстро сполоснул Лирик.

Вернув розовых и благоухающих детей в колыбельки, Куин подумал, что… черт, ему придется одевать их для поездки.

Он зашел в гардеробную, где стояли два комода. Выдвинув ящики, он поразился разнообразию детской одежды — ползунки и крошечные футболки, «штанишки» и «рубашки». Мгновение он пытался прикинуть, сколько времени ушло на то, чтобы выстирать и перегладить все это, тщательно разложить, розовое к розовому, и отдельно все голубое и темно-зеленое.

Лейла любила одевать Лирик в красивые одежки.

Поэтому он одел дочку в крошечные синие джинсы и красную футболку ее брата. Рэмпа он затолкал в самый маленький костюм с галстуком, какой только можно придумать.

Куин посмотрел на часы, подумывая самому принять душ… но время поджимало. Он планировал приехать к родителям Блэя до того, как накроют Первую Трапезу. Но такими темпами? Повезет, если он доставит туда малышей к ее окончанию. И это было до того, как пришлось засовывать детей в крошечные ботиночки и пальтишки… и, чтоб его два раза спереди и сзади, он едва не помер, устраивая их в гребаных переносках.

Когда он, наконец, все обстряпал — надел чистые подгузники, всю одежду, парку, перчатки и шапочки — и пристегнул мелких так, словно они в любой момент могли, приплясывая, выскочить из мягких кресел, Куин посмотрел на кровать с мыслью, что ему не мешало бы придавить подушку.

И, да ладно, его дело — сражаться с лессерами, которые так и норовили прикончить его.

То есть речь даже не о канцелярской работе, он сравнивал приложенные усилия с тем, как выкладывался в бою.

— Так, — сказал Куин, когда две мордашки уставились на него. — Вы готовы? Тогда сделаем это…

И в это мгновенье ему в нос ударил запах — смесь бомбы-вонючки, мертвой ящерицы и какого-то сгнившего фрукта.

Милостивый Боже. От такой вони заслезились глаза, а нос грозился собрать вещички и свалить, оставив тебя с двумя черными дырами на роже.

— Да вы издеваетесь надо мной?

Мгновение Куин подумывал о том, чтобы проигнорировать запах. В конце концов, в «Хаммере» можно опустить стекла, включить обогрев и дополнительный кислород, может, удастся пересечь город.

Но он не мог подложить маме Блэя такую свинью. Она и так сломала лодыжку. Зеленое облако вони могло сбить бедную женщину со здоровой ноги и отбросить к стене.

Он наклонился, и стало очевидно, что это Рэмп подложил теплый сюрприз. Отстегнув пряжку и достав малыша из кресла, Куин должен был признать, что как мужчина он оценил старания Рэмпа.

Да, его сын не мелочился. Гадить, так по-мужски.

Эм… в прямом смысле.

Назад к пеленальному столику. Все по новой, расстегнуть пуговицу и замок на миниатюрных штанах, отчего у Куина сводило пальцы. А потом…

— Ох, ничего себе, — выдохнул Куин, повернув голову, чтобы сделать глоток свежего воздуха.

Можно узреть Бога, не покидая планеты. Кто бы мог подумать.

А для уборки потребуется трактор с ковшом и защитный костюм. Рэмп, тем временем, просто лежал и смотрел на него, сжимая кулачки так, словно хотел пожать ему руку или что-то в этом духе.

Учитывая нечеткий фокус и координацию, можно предположить, что дети вампиров на ранних стадиях взрослеют быстрее человеческих, но их обоняние включается позже всех. Иначе парень бы не улыбался.

Ухватившись за липучки на подгузнике, Куин покачал головой.

— Ты маленький засранец, ты в курсе…

Стук в дверь послужил поводом повернуть голову, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

— Да?

В двери показалась идеально уложенная, светловолосая голова Сэкстона, королевского юрисконсульта и кузена Куина.

— Я подготовил документы, которые ты…

Парень отшатнулся, и это бы выглядело комично, не стой Куин по локоть в детских какашках.

Адвокат учтиво кашлянул. А, может, подавил приступ рвоты.

— Дражайшая Дева-Летописеца, чем ты их кормишь?

— Смеси «Энфамил».

— Это вообще допустимо?

— В большинстве случаев, да. Хотя судя по испражнениям, в пищеварительном тракте ведутся боевые действия.

— Действительно. — Мужчина покачал головой, словно пытался отвлечь мозг от респираторных осложнений. — Эм, я принес документы, которые ты просил.

— Отлично. Спасибо. Положишь их в переноску Рэмпа? Нет, стой… лучше в сумку с подгузниками. Как ты видишь, у меня руки заняты.

— Да, уверен, все в доме проголосуют за то, чтобы ты не отвлекался от дела. Чего уж, на всем восточном побережье.

Куин вытащил грязный подгузник из-под задницы своего сына и начал вытягивать влажные салфетки из подогревателя так, словно собирался сложить парашют, пытаясь при этом сообразить, куда деть этот памперс. Сжечь на заднем дворе?

Наверняка пламя будет зеленого цвета. Черт, по такой логике стоит выключить свет и посмотреть, а не светится ли подгузник в темноте?

— Куин.

— А?

Парень больше ничего не сказал, и Куин оглянулся через плечо на идеально одетого адвоката в бабочке.

— Что?

— Ты уверен? Относительно этого?

— Да, абсолютно, на сто процентов уверен, что подгузник нужно сменить. И, спасибо, ты мне сильно помог. Честно, ты супер. Просто класс.

Похоже, это его новый способ прощаться. Искренняя признательность и похвала, с одной целью — закончить разговор и отвадить от него людей.

И, тем не менее, фраза сработала.

Сэкстон не задержался в комнате, а потом Куин пристегнул сына в переноске, перекинул вещевую сумку через плечо и поднял парные детские корзинки.

Тут же поставил их на пол. Открыл дверь, которую только что затворил Сэкстон. А потом повторил попытку с выносом детей из комнаты.

Потому что нереально повернуть дверную ручку без свободной руки.

Проходя мимо мраморных статуй, Куин ощутил, как его накрыла усталость, и списал истощение на несколько факторов. Он не спал весь день, его разум был занят мыслями о Блэе, злостью на Лейлу, беспокойством о Рэмпе и Лирик. Добавить ко всему Кора. А еще олимпийские игры по подготовке младенцев к поездке.

Черт, может, к нему подбиралась депрессия от скорой необходимости крепить гребаные переноски к заднему сиденью «Хаммера». В начале ночи он сделал тест-драйв и чуть не свихнулся, пытаясь зацепить пластмассовые корзинки к нужным креплениям… а ведь в них не было Рэмпа и Лирик.

Почему эти ненормальные люди не могли сконструировать все таким образом, чтобы две части соединялись легко и непринужденно, элементарно как у Шерлока Холмса? Если бесхвостые крысы смогли забросить чувака в космическом костюме на Луну, то почему не сделать так, чтобы родителям не пришлось воевать с детскими сиденьями?

Ничего сложного.

Добравшись до главной лестницы, Куин позволил серому веществу дальше канючить на тему детских принадлежностей.

Лучше так, чем беспокоиться о том, встретит ли Блэя в доме его родителей или же нет. Преодолеют ли они разногласия… или нет.

Намного лучше.

***

Лейла приняла форму на заднем крыльце ранчо, спровоцировав датчики движения и включив тем самым освещение. Но в этом не было ничего страшного. Никто из людей не увидит ее материализацию, потому что она появилась в глубине теней у забора.

Она направилась к раздвижной стеклянной двери, а плотный снег хрустел под ее ногами. Печаль от разлуки с малышами и тревога о том, что Куин может сделать что-нибудь сумасшедшее, например, похитить ее детей, сменились иным беспокойством. Она не знала, ждет ли ее Кор. В голове царил бардак, ей едва удалось дематериализоваться, и она не могла ощутить его присутствие в доме.

Она оставила свет включенным возле плиты и в гостиной у парадного входа. Все казалось прежним… хотя нет, выбросили мусор.

— Кор?

Закрыв стеклянную дверь, Лейла прислушалась. Сделала глубокий вдох.

Острое разочарование полоснуло по груди, когда она не получила ответа и не ощутила его запах. Гадая, кто же выбросил мусор, она пересекла кухню и подошла к холодильнику. Его наполнили продуктами… и она была уверена, что в спальне внизу также убрались.

Очевидно, после того как Кор покинул дом на ночь, приходили доджены. И, более того, мужчина провел день не под этой крышей.

Сев за круглый стол, Лейла положила руки на гладкую поверхность и широко расставила пальцы. Свела. Снова раскрыла.

Она думала, что он будет ждать здесь ее возвращения. Разве они не договорились? Или только она пришла к такому решению? Она не помнила.

О, Боже, что, если его убили прошлой ночью или днем? Но нет, в ней говорила паранойя…ведь так? Или… он нашел своих солдат? Может, они уже принесли клятвы Рофу и отправились в Старый Свет и Кор даже не попрощался с ней?

Лейла прислушивалась к тишине в доме, которую нарушали лишь тихое посвистывание теплого воздуха в вентиляции и лед, время от времени падавший в морозильнике. Сердце стучало в груди от печали и страха.

А потом, когда прошло какое-то время, она поняла, что ее жизнь была очень, до ужаса пустой, как и это ранчо. Без малышей, требующих постоянного ухода, без Кора, что еще ей остается?

Учитывая, что очень скоро он уедет… если уже не уехал… и маловероятный шанс на то, чтобы вернуться в особняк, Лейла осознала, что пришло время найти что-то для себя, что-то, не связанное с ролью мамэн или супруги. Когда она исполняла роль Избранной, ее мысли и время занимали различные обязанности. Но здесь, во внешнем мире? В эру без Девы-Летописецы?

Со свободой пришла необходимость самопознания, поняла Лейла. В конце концов, разве можно воспользоваться свободой выбора, когда не знаешь, кто ты на самом деле? Ярлыки, приставки «мамэн» и «шеллан» не помогут в этом. Нужно копнуть глубоко внутрь себя, понять, как наполнить свое время делами, важными лишь для тебя самого как личности, как индивидуальности.

Жаль лишь, что то, что должно восприниматься как увлекательное самопознание и просвещение, казалось ей тяжелым бременем.

Когда желудок заурчал, Лейла посмотрела на дверь холодильника. Там было столько вкусностей, но ничего, что бы заставило ее подняться и преодолеть расстояние до холодильника, и не стоило говорить о том, чтобы достать кастрюли-сковородки. Еда на заказ? Она слышала о такой услуге, но у нее не было ни денег, ни кредитной карточки, а также никакого желания связываться с людьми…

Тук, тук, тук…

Вздрогнув, Лейла повернулась к раздвижной двери. А потом улыбнулась. Широко.

Во весь рот.

Вскочив со стула, Лейла открыла замок на стеклянной двери и подняла взгляд вверх, высоко вверх на лицо, что не покидало ее мысли последние сутки.

— Ты вернулся, — выдохнула она, когда Кор вошел в дом и закрыл за собой дверь.

Его взгляд опустился на ее губы.

— Где еще я могу быть?

Лейле захотелось взять с него обещание, что он не отправится в Старый Свет, не попрощавшись с ней должным образом, но сейчас, когда мужчина стоял перед ней, она не хотела омрачать скорым расставанием ни одной секунды их совместного времени.

Поднявшись на цыпочки, она подалась вперед так, чтобы потерять равновесие, чтобы он точно поймал ее… и он поймал, крепко обняв своими сильными руками.

— Скажи, — спросил он, поцеловав ее. — Малыши в порядке? С ними все хорошо? А с тобой?

Она на мгновение закрыла глаза. Это так благородно и добро с его стороны — интересоваться благополучием детей мужчины, который ни во что его не ставил.

— Лейла? — Кор отстранился. — Все нормально?

Она заморгала.

— Да, да, действительно, все хорошо. Мы чудесно провели эти ночь и день. Они — услада для моих глаз. Истинное благословение.

Мгновение она насладилась фантазией о том, как Кор знакомится с Лирик и Рэмпом, берет малышей на руки. Но этого никогда не случится, и не только потому, что вскоре он отправится в Старый Свет.

— А ты? — спросила Лейла. — У тебя все хорошо?

— Сейчас — да.

Кор накрыл ее губы своими, обернул руки вокруг нее, приподнимая, привлекая к своему мощному телу. Спаяв их губы вместе, Кор придвинул Лейлу к стене, прижимая так, что ее ступни оторвались от пола.

Застонав, Лейла закинула ноги на его талию, наклонила голову и… крепко поцеловала, до звездочек перед глазами. Все тревоги, беспокойство за Кора, малышей, из-за Куина, стресс… все вылетело в окно, в это мгновение его вкус и запах были единственным, что она осознавала.

Но Кор слишком быстро разорвал поцелуй, его горячий взгляд прошелся по ее волосам, плечам. Он представлял ее обнаженной, поняла Лейла, чувствуя на себе его взгляд. Он вспоминал, как она выглядела с обнаженной кожей, когда лишь страсть служила для нее покровом…

— Когда ты ела в последний раз? — спросил он.

Тааааак, наверное, он все же думал о чем-то другом.

— Не помню. — Лейла скользнула руками по его плечам и обхватила затылок. — Поцелуй меня снова… прошу, поцелуй…

— Сначала мы покормим тебя.

С этими словами Кор усадил ее на стул так, словно она была не тяжелее куклы. Лейла хотела сказать, что для калорий найдется время после того, как они займутся любовью, когда Кор расстегнул черную парку.

Шаг в нужном ей направлении…

— Это бронежилет? — изумилась она.

Он опустил взгляд на свою грудь.

— Да.

На мгновение Лейла закрыла глаза, и не только от облегчения. Она желала, чтобы война и не существовала вовсе. Чтобы никто из его отряда не стрелял в Рофа. Чтобы у него не было причин опасаться пистолетов, кинжалов и прочего оружия.

— Что желаешь? — спросил Кор, отложив парку и начав расстегивать лямки на жилете. — И не забывай, что повар из меня неважный. Жаль, что я не могу обеспечить тебя более изысканной пищей.

Принцепс или нищий, умеет он готовить или нет — не важно, думала она. Ей все равно.

Только не переставай снимать свою…

— Подожди, ты ранен?! — воскликнула Лейла, поднимаясь.

— Что?

Когда он снял бронежилет, она указала на высохшую кровь на его боку. И прежде чем Кор успел отмахнуться, она подошла вплотную, дернула его футболку… и охнула при виде раны.

— В тебя стреляли. — Чем еще можно нанести такую рану? Точно не лезвием. — Что случилось?

Он пожал плечами.

— Я ничего не почувствовал.

Лейла оттолкнула его руки, когда он попытался прикрыть рану.

— Вниз, в ванную. Немедленно. Пошли.

Он, казалось, не горел желанием выполнить ее приказ, и Лейла, взяв его за руку, потащила мужчину за собой, заставляя спуститься в подвал и зайти в спальню, которую они разделили две ночи назад. Оказавшись в ванной, она включила теплую воду в раковине, взяла мыло и мочалку, а потом начала стягивать с него футболку.

— Лейла…

— Кор, — ответила она, копируя его голос, полный скуки. — И да, знаю, что без толку отправлять тебя к Хэйверсу или звать Дока Джейн. Поэтому из уважения к моей чувствительной натуре ты позволишь мне промыть рану.

— Она уже зажила.

— Неужто? — Лейла намочила и намылила полотенце. — Поэтому она начала кровоточить после того, как ты снял жилет? А сейчас сбрось футболку, или я принесу ножницы.

Кор заворчал, но, по крайней мере, выполнил ее просьбу… а потом зашипел, когда она нежно потерла полосу обожженной и разорванной плоти. Она очистила рану, и стало очевидно, что пуля всего лишь зацепила кожу, прошла по касательной по той части жилета, что не укрывала его тело, может, потому что в это мгновение он бежал или находился в прыжке. Потом жилет принял нужное положение и закрыл рану, которая засохла ровно до того момента, пока не пришла пора снимать защиту.

Ну, по крайней мере, к такому заключению пришла она.

— Так что произошло? — спросила Лейла, сполоснув и отжав полотенце, смывая мыло. — Ну?

Оторвавшись от своей работы, она посмотрела на окаменевший подбородок Кора и стиснутые зубы. Он также скрестил руки на груди, всем своим видом выражая неодобрение.

— Ты нашел своих воинов? — спросила она.

— Нет, — выдавил он. — Не нашел.

Ну, по крайней мере, стрелял не кто-то из них, обозленных его клятвой Королю.

— Это были лессеры?

Спустя долгую паузу, когда она уже решила, что придется вытягивать из него объяснения клещами, Кор с неохотой кивнул.

Лейла закрыла глаза.

— Я ненавижу эту войну. Всем сердцем.

Дражайшая Дева… э-э, Дражайший-Уж-Точно-Не-Девственный-Лэсситер, ей была ненавистна любая мысль о том, что могло произойти среди бури. Если бы его ранили в другое место, например, в голову…

— Я в порядке, — сказал он нежно.

Сосредотачиваясь на нем, Лейла поняла, что он опустил руки и сейчас смотрел на нее с нежностью во взгляде.

— Не плачь, любовь моя.

— Я плачу? — прошептала она.

— Да. — Он бережно провел по ее щекам большими пальцами. — Никогда не плачь из-за меня.

Кор заставил ее выпрямиться и подойти вплотную к нему.

— К тому же, я в добром здравии. Убедись сама.

С этими словами он пленил ее долгим и медленным поцелуем, его губы дразнили и захватывали, язык ласкал ее, и вскоре Лейла растаяла, все мысли об уходе за его раной покинули ее голову. Без сомнений, на это он и рассчитывал… и она могла лишь уступить перед ним.

— Ты — мастер отвлечения, — прошептала она.

— Что?

Покачав головой, она снова подалась к нему всем телом… а потом выругалась, когда Кор отодвинулся от нее и отступил. Она воспротивилась, но он лишь вопросительно выгнул бровь.

— Я позволил позаботиться о себе. А сейчас я позабочусь о тебе.

Взяв ее за руку, он повел Лейлу к лестнице. Когда они проходили мимо кровати, она пробормотала:

— Ты осознаешь, что здесь есть матрас. Ну, вот же он.

— И он дождется, когда я накормлю тебя, моя женщина.