Избранный

Глава 27

В это время «тЕнЯх», Трэз стоял на краю танцпола, глазами предположительно уставившись на толпу перед собой. В действительности он ничего не видел. Ни фиолетовые лазерные лучи, ни облака дыма из специального оборудования. И уж точно он не видел людей, толкавшихся как селедки в тесной банке.

Решение уйти пришло к нему в соответствии со сценарием всей ночи: появилось из ниоткуда, и он оказался не в силах ему противостоять. Направившись к бару, он обнаружил Хекс, стоявшую перед парой олухов, которые требовали очередную порцию выпивки, хотя давно превысили допустимый предел… и, наверное, были под кайфом.

— Ты вовремя, — пробормотала она поверх шума музыки и секса. — Ты же обожаешь наблюдать, как я подметаю людишками пол.

— На самом деле, я ухожу. И сегодня могу уже не вернуться, ничего страшного?

— Черт, самое время. Я давно твержу, что тебе нужно взять перерыв.

— Позвони, если понадоблюсь?

— Обязательно.

Трэз сделал нечто несвойственное для себя — положил руку на ее плечо и слегка сжал… и если жест удивил ее, то Хекс умело скрыла свою реакцию. Потом, отворачиваясь, он…

— Хочешь, чтобы кто-то пошел с тобой?

— Что, прости?

Ее чугунный взгляд переместился на его лицо, и она сфокусировалась на нем так, словно могла заглянуть в душу. Гребаные симпаты. Из-за них портилось отношение к интуиции, по крайней мере, когда речь шла о чтении настроя у посторонних.

— Трэз, твоя эмоциональная сетка напоминает рождественскую елку.

— Что?

А потом Хекс схватила его за руку и потащила в служебное помещение, где переодевались работающие девочки и осуществлялась приемка товара.

— Слушай, правда, со мной все в порядке.

Несмотря на его возражения, Хекс вытолкала его через черный вход, а потом достала телефон и набрала сообщение.

Трэз, быстро сообразив что к чему, вскинул руки.

— Не беспокой айЭма… Хекс, серьезно, не зачем…

Буквально через секунду после того, как Хекс опустила телефон, материализовался его брат в белой форме и поварском колпаке, с кухонным полотенцем в руках.

— Так, это смешно. — Трэз прокашлялся, чтобы придать голосу убедительности. — Я способен добраться туда, куда мне нужно, и без чужой помощи.

— А куда ты намылился? — требовательно спросил айЭм. — В пансион в другом конце города? Не на третий этаж, случайно? Какой там номер комнаты, не помню… и не говори, что не смотрел то гребаное резюме.

— Не просветите, о чем вообще речь? — Хекс переводила взгляд между братьями. — И, может, объясните, почему мужчина, который последние три месяца ходил как ходячий труп после смерти своей шеллан, сейчас щеголяет со связующим запахом?

— Нет, — перебил ее Трэз. — Здесь нечего объяснять.

Быстрый и выразительный взгляд на айЭма… и Трэз задумался, заговорит ли брат. Но айЭм просто покачал головой.

— Длинная история, — пробормотал он. — Трэз, пошли, отведем тебя домой.

— Я могу дематериализоваться.

— Можешь, но станешь ли? Вот в чем вопрос.

— У тебя нет времени на это, — сказал Трэз, когда парень повернулся к его «БМВ».

Которая, да, была той же модели и года выпуска, что и автомобиль брата. Они купили сразу две тачки, и плевать на всех.

О, и айЭм не забыл захватить с собой долбаный ключ. Словно спланировал все это, возможно на пару с Хекс.

Мысленная заметка: забрать чип у парня. Если не получится, купить новую тачку.

— Давай, — сказал айЭм. — Поехали.

Когда эти двое уставились на него так, словно он отрастил рог посреди лба, Трэз подумал о том, чтобы дематериализоваться, оставив айЭма без пассажира и Хекс — в одиночестве разбираться с теориями о психическом здоровье на примере его «сетки», чем бы та ни являлась. Но кто-то на задворках сознания согласился с ними. Как бы ни было ненавистно это признавать.

Поэтому да, как послушный балбес, коим он и являлся, Трэз сел на пассажирское сиденье и даже пристегнул ремень… и айЭм на высоких передачах выехал на Северное шоссе, в спешке увозя их из города.

— Ты был у нее на квартире, ведь так?

Хотя в голове стучали молоточки, Трэз включил «Сириус-Икс-Эм»[72]. Кид Инк[73] читал «Nasty», и Трэз закрыл глаза… вспоминая тот поцелуй. Он совсем сбрендил? Трех месяцев не прошло со смерти его шеллан, а он уже тискается с какой-то незнакомкой?

Вот что беспокоило его, и по этой причине он покинул клуб. Пока он наблюдал, как люди сосутся на танцполе и трахаются в приватных уборных, которые были организованы именно с этой целью, воспоминание о поцелуе с Тэрэзой горело в голове словно рекламный щит в Лас-Вегасе… и в животе расползлась вина, оказывая на него эффект пищевого отравления.

Его тошнило, желудок вздулся, кружилась голова, а во всем теле чувствовалась слабость.

айЭм приглушил радио.

— Так был?

Отвернувшись от него, Трэз принялся разглядывать автомобили на полосе медленного движения… они с братом неслись мимо них на такой скорости, словно тачки просто были припаркованы на обочине.

— Да. Был. Она живет в гадюшнике. Там небезопасно. Ты же возьмешь ее на работу?

— Нет. Не стану я ее нанимать.

Трэз переместил фокус внимания с полуночных автомобилей на многоквартирные дома, расположившиеся близко к шоссе, в этом месте Колдвелл перетекал из города в пригородные районы. В бесчисленном множестве окон он мог видеть, как люди ходят из комнаты в комнату, сидят на диванах, читают в своих кроватях.

В это мгновенье он бы поменялся местами с любым из них, пусть они и принадлежали к хомо сапиенс.

— Не лишай ее возможности устроиться из-за меня. — Трэз потер глаза и попытался сморгнуть пятна в зрении. Гребаная ночная езда всегда так влияла на него. — Это нечестно.

Боже, в голове не укладывалось, что он поцеловал другую женщину. Когда он был рядом с Тэрэзой, когда она прижималась к его телу и смотрела ему в глаза, было так легко убедить себя, что это реинкарнация Селены. Но с расстоянием к нему вернулась способность логически мыслить: это была незнакомка, которая просто выглядела как его умершая шеллан.

Дерьмо. Он прижимался губами к губам чужой женщины.

Трэз перевел взгляд на брата в попытке выбросить из головы мысли о том, что он натворил.

— айЭм, я серьезно. Если у нее достаточно опыта, то дай ей эту работу. Ей нужно выбраться из той дыры… и я не стану преследовать ее. Я туда больше не вернусь.

— Ну а я не хочу, чтобы из-за нее ты перестал ходить в мой ресторан.

Трэз перевел взгляд на дорогу, но от фар встречных автомобилей закружилась голова. Снова потерев глаза, он почувствовал, как скрутило желудок.

— Сделаешь одолжение?

айЭм посмотрел на него.

— Да, что угодно. Что тебе нужно?

— На обочину.

— Что…

— Сейчас, черт возьми.

айЭм крутанул руль и съехал на обочину, и Трэз открыл дверь до того, как машина полностью остановилась… чем спровоцировал стабилизатор подвески и блокировку колес.

Прямо как сказала та женщина.

Трэз высунулся так далеко, как только смог, и его вырвало тем немногим, что оставалось в его желудке, то есть желчью. Хватая ртом воздух, он почувствовал, как подступила вторая волна тошноты, он выругался, осознав, что пятна в зрении начали собираться в определенный узор.

Мигрень. Долбаная, проклятая мигрень.

— Головная боль? — спросил айЭм, когда мимо них проехал полуприцеп.

Это небезопасно, подумал Трэз, когда холод забрался в салон «БМВ». Им нужно было повернуть на съезде…

Трэз ответил на вопрос брата очередным приступом рвоты, а потом просто рухнул на сиденье. Без особой причины он опустил взгляд на белые слаксы, отмечая потертости в тех местах, на которые он падал, лишившись сознания.

Вот поэтому не стоит носить белое.

— Чем я могу помочь? — спросил айЭм.

— Ничем. — Он закрыл дверь. — Просто поехали. Я попытаюсь взять себя в руки… выключишь обогрев?

Трэз смутно помнил дорогу до особняка, по дороге изучая изменения в ауре, небольшие искорки в центре его зрения распускали ветви, уходя за периферию. Следующее, что он осознал, — как брат помогает ему вылезти из автомобиля и ведет, словно инвалида, к парадной двери. Когда они зашли в фойе, цветастых колонн, золотой лепнины и долбаных хрустальных светильников было достаточно, чтобы его затошнило снова.

— Кажется, меня сейчас…

Фритц, доджен-дворецкий, вручил ему гигиенический пакет как раз вовремя.

Гигиенический пакет, Карл! Больничный, ярко-зеленый гигиенический пакет.

Согнувшись в талии и накрыв пакетом рот, Трэз думал о трех вещах:

1) кто, черт возьми, станет ходить по дому с гигиеническим пакетом?

2) что еще, черт побери, дворецкий носил в своем фраке?

3) почему пакет был противно-зеленого цвета?

Если производить что-то для тех, кому предстоит рвота, то зачем выбирать именно цвет горохового супа?

Радостно-желтый — неплохой вариант. Девственно-белый тоже сойдет.

Хотя, учитывая, в каком состоянии пребывали его штаны…

Когда Трэз наконец выпрямился, предательский молоточек на одной стороне его головы начал долбить, и его мысли пустились вскачь по странной извилистой дороге, которая всегда приходила вместе с мигренью.

— Поможешь подняться наверх? — спросил он, не обращаясь к кому-то конкретному.

Неудивительно, что именно айЭм повел его в его в новую спальню, в которую Трэз переехал, когда Рейдж, Мэри и Битти заняли комнаты на третьем этаже.

Через всю комнату. На кровать. Пластом на спину.

Как обычно, горизонтальное положение подарило ему легкую передышку, этот краткий миг, когда желудок успокаивался, а голова могла взять передышку… но потом мигрень возвращалась, усилившись в стократ.

По крайней мере, айЭм знал, что нужно делать. Один за другим он стащил с Трэза лоферы, предусмотрительно оставив носки — потому что кровообращение в конечностях замедлялось, и во время головных болей Трэза всегда морозило. Потом он расстегнул ремень, стянул слаксы и замотал его в одеяло. Пиджак и рубашка остались на нем. Чтобы снять их, потребуется слишком много телодвижений, которые с легкостью спровоцируют рвоту.

А с головной болью, это последнее, что тебе нужно.

Потом он задернул шторы, хотя сегодня ночью не было видно луны. Поставил мусорную корзину возле Трэза. После чего устроился на кровати рядом с ним, придавив матрас.

Боже, сколько раз они проходили через это.

— Обещай мне, — сказал Трэз с закрытыми глазами. — Что ты дашь ей работу. Я не стану преследовать ее, клянусь. На самом деле, я больше не хочу ее видеть.

Велика вероятность, что он вытворит что-нибудь глупое…

Когда он снова ощутил ее вкус, Трэз застонал от боли в сердце.

— Жаль, что ты не принимаешь лекарства от этой хрени. — айЭм тихо выругался. — Ненавижу смотреть, как ты страдаешь.

— Все пройдет. Всегда проходит. айЭм, найми эту женщину. Я не побеспокою ее.

Он ждал, когда брат что-то скажет, какой-нибудь ответ или аргумент против, но ничего не услышав, Трэз открыл глаза… только чтобы поморщиться и вздрогнуть всем телом. Хотя все освещение в комнате сводилось к полоске света из-под почти-закрытой двери, этого было достаточно для его гиперчувствительных глаз.

— Я понимаю, что она — не Селена, — пробормотал Трэз. — Поверь мне. Я знаю лучше всех, что это не моя женщина.

Черт, последствия поцелуя спровоцировали проклятую мигрень. Чувство вины в прямом смысле сорвало ему башню. Вина как сосудистое осложнение, надо же.

Док Джейн должна описать его случай в научной статье.

— Не наказывай ее за мою ошибку.

По крайней мере, он собирался сказать именно это, но не знал, что вылетело из его рта.

— Просто отдыхай, — сказал айЭм. — Я попрошу Мэнни проверить тебя.

— Не напрягай его. — Или что-то в этом духе. — Но ты можешь сделать кое-что для меня?

— О чем речь?

Несмотря на дикое головокружение, Трэз заставил себя открыть глаза и поднять голову.

— Приведи Лэсситера. Приведи сюда падшего ангела.

***

— А сейчас, если не возражаешь, я собираюсь поговорить с Избранной. Наверху.

Лейла не была введена в заблуждение словами Рофа. По его тону было очевидно, что он едва ли спрашивал разрешения у Кора, чтобы поговорить со своей подданной.

Будь голос Короля еще суше, мебель в гостиной покрылась бы песчинками.

Но, воистину, Лейла тоже хотела поговорить с ним наедине, и когда Роф указал на лестницу, она кивнула. Бросив быстрый взгляд на Кора, она поспешила подняться наверх, и, открывая дверь, приготовилась столкнуться с Вишесом.

Ей не следовало беспокоиться.

Брат, стоявший возле стола, отказывался смотреть на нее. Он просто поднял чашку, которую использовал вместо пепельницы, и вышел за порог раздвижной двери.

Король поднимался дольше ее, и Лейла почувствовала себя скверно из-за того, что не помогла ему.

— Мой господин, — сказала она. — Примерно в пятнадцати футах направо стоит стол….

— Хорошо. — Роф закрыл дверь в подвал. — Тебе захочется присесть. Вишес на улице? Я чувствую запах свежего воздуха.

— Эм… — Лейла проглотила ком в горле. — Да, он на крыльце. Вы… мне стоит позвать его для вас?

— Нет, этот разговор касается нас двоих.

— Хорошо. — Она поклонилась, хотя он не мог ее видеть. — И да, думаю, мне лучше присесть.

— Мудрое решение.

Король остался на своем месте, возле двери, которую только что закрыл… и на мгновение Лейла попыталась представить, каково это — жить, не имея возможности ориентироваться в пространстве с помощью зрения. Он мог наткнуться на неогороженную яму, наступить на россыпь кнопок на полу… одному Богу известно на что еще.

Но смотря на линию его подбородка, Лейла понимала, что этот мужчина выстоит перед чем угодно. И в этом она ему завидовала.

— Так ты присядешь?

Как он узнал? — изумилась Лейла, торопливо устремившись через кухню к одному из четырех стульев.

— Да, мой господин.

Роф придерживался спокойного, ровного голоса, выдавая предложение за предложением, с пониманием которых у нее не возникло бы трудностей в любое другое время.

Но в ее ситуации она не слышала ничего после слов «твои малыши…».

— …каждую ночь и день по циклическому расписанию. Так будет честно и равнозначно, и такой вариант отвечает интересам обеих сторон. На Фритца возложена обязанность привозить тебя к…

— Простите, — выдавила Лейла. — Вы могли бы… прошу, вы могли бы повторить все, что только что сказали?

Лицо Короля смягчилось.

— Я хочу, чтобы ты видела своих детей каждый день. Ясно? Вам с Куином придется разбить опеку пятьдесят на пятьдесят, и вам придется сообща принимать все решения, касающиеся их благополучия.

Лейла заморгала, дрожь сотрясла все ее тело.

— Значит, меня не лишат прав?

— Нет.

— О, мой господин, благодарю вас. — Лейла накрыла рот ладонью. А потом заговорила в руку: — Я бы не смогла жить без них.

— Я знаю. Я понимаю это, поверь. И в Святилище будет достаточно безопасно.

Лейла отшатнулась.

— Что, простите?

— Ты перенесешь их в Святилище, поселишься с ними в бывших покоях Девы-Летописецы… видит Бог, они ей больше ни к чему. Для вас троих это самое безопасное место, оно находится не на планете, а Фьюри с Кормией подтвердили, что ты сможешь безопасно переноситься с ними, как это всегда делали Избранные со своими детьми… нужно лишь прижать их к себе. — Роф покачал головой. — Куин рассвирепеет, когда я сообщу ему свое решение, но он не сможет поставить под сомнение безопасность детей в Святилище. А когда они не с тобой… ты вольна заниматься, чем пожелаешь, быть с кем пожелаешь, а это место станет твоим домом.

Повисла пауза, и Лейла покраснела.

Потому что Роф знал наверняка, чем она хотела заняться и с кем именно. По крайней мере, до тех пор, пока Кор не вернется в Старый Свет.

— Да, — сказала она медленно. — Да, воистину.

— Одно предупреждение — ты должна вернуть их к тому времени, когда начнутся часы Куина. Так же, как и он должен будет отдать тебе детей, когда придет твое время. Вы оба должны соблюдать расписание.

— Разумеется. Малышам нужен их отец. Он очень важен в их жизни. Я не стану мешать их общению.

И Роф был прав. Сейчас, когда, по сути, ей простили предательство, основной аргумент против ее общения с детьми со стороны Куина — невозможность Лейлы находиться на территории Братства, и не было другого настолько же защищенного места или убежища, даже если вопросами безопасности занималась тысяча таких как Вишес… не было места, способного сравниться по степени защищенности с особняком Братства.

Решение? Покинуть планету.

В конце концов, за всю историю было лишь одно нападение на Святилище, двадцать пять лет назад. Переворот, организованный недовольными среди Глимеры, и эти люди давно мертвы.

Они с Лирик и Рэмпом будут счастливы там. Среди цветов и зеленых деревьев, мраморного фонтана и храмов. Малыши встретят там столько всего интересного, когда подрастут и начнут самостоятельно передвигаться.

— Это идеальное решение, мой господин, — сказала Лейла. — Идеальное.

— Я собираюсь вернуться домой, чтобы поговорить с Куином. Завтра вечером я включу его в график дежурств. Тогда ты и придешь в особняк за малышами.

Лейла склонила голову.

— Ждать… так долго.

— Все будет именно так. Куин сейчас крайне нестабилен, и я не хочу, чтобы ты попалась ему на глаза, когда мы выдадим засранцу график посещений или когда ты придешь за детьми. Сейчас главное правильно выбрать время. Но я попрошу Бэт отправить тебе фотографии.

— Фотографии?

— Да, у тебя же нет фотографий на телефоне?

— Я не взяла свой телефон с собой… она отправляла фотографии?

— Все они. Они создали общий чат… по крайней мере, так мне сказали. Женщины хотели убедиться, что ты не чувствуешь себя как в изгнании.

— Они такие… — Лейла судорожно вздохнула. — Это так благородно с их стороны.

— Они понимают, через что ты сейчас проходишь. Или, по крайней мере, имеют об этом представление — учитывая, в каком они пребывают ужасе.

Лейла накрыла лицо руками. Словно это могло помочь ей сохранить самообладание.

— Иди сюда.

Когда Король подозвал ее жестом, Лейла, вскочив со стула, бросилась к нему. Обнять Рофа — словно обнять рояль, он был слишком большим и жестким.

Но Король обнял ее в ответ и похлопал по спине.

— Сделай мне одолжение?

Хлюпая носом, она посмотрела на жесткую линию его подбородка.

— Все, что пожелаете.

— Будь осторожна с Кором. Он, может, и не убьет тебя, но все равно способен разрушить твою жизнь.

Лейле оставалось лишь покачать головой.

— Он уже это сделал, мой господин. Боюсь, ущерб уже нанесен.