Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2

Глава 10 地獄の釜のふたも開く И в аду бывают выходные

После того как я покинула разоренный лагерь, мы с Хасэгавой нашли другое убежище. Мой новый союзник поделился со мной едой и водой и, сев в стороне, стал читать книгу, чем сразу же напомнил мне об Эмири.

Я и сама хотела отвлечься, но не могла. Прочитав несколько страниц другой книги, которую носил с собой Хасэгава, я в какой-то момент поняла, что ничего из прочитанного не запомнила. В голове, налившейся тяжестью после бессонной ночи, только и крутились мысли о произошедшем, а изнутри меня разъедали тревога и чувство вины. В итоге я отложила книгу и обхватила колени руками.

«Они живы, – повторяла я, пытаясь привести мысли в порядок. – И мы еще можем встретиться на кайдане. Или перед ним. Мы можем столкнуться на улице, если будем друг друга искать». Я со страхом думала, как друзья переживут следующую историю, но пыталась успокоить себя мыслями о том, что в кайданах все равно не особо помогала им, а потому они должны справиться и без меня.

Это я могу не справиться в одиночку.

Мне повезло, что Хасэгава оказался рядом. Настоящая удача. Все-таки в этом городе, полном жестоких людей, полном эгоизма и страха, есть и те, кто готов прийти на помощь. Те, кто не думает только о себе. И то, что подобные проявления доброты и отзывчивости удивляли и настораживали меня, было плохим знаком. Мне хотелось и самой стать человеком, который искренне готов помогать. Думаю, я могла.

– Как удачно, что мы вместе прошли кайдан именно в тот день, когда на нас напали, и вы оказались поблизости, – заметила я.

Хасэгава оторвал взгляд от книги и с легкой улыбкой кивнул.

– Кажется, мы были в той про́клятой деревне уже совсем давно, а не всего лишь сутки назад.

– Да, это так. Мой первый кайдан вообще уже кажется сном, – протянул Хасэгава. – Кроме меня, там было еще семь человек. Я не понимал, что происходит, но осознавал, что случилось что-то странное. Но почему-то совсем не сомневался в реальности происходящего. Один человек, не вдаваясь в детали, сказал мне: «Мы попадем в страшное место. Просто попробуй выжить».

Я печально вздохнула.

– Когда я впервые попала на кайдан, нам никто ничего не объяснил. Двое участников даже обманули нас, сказав, что они тут впервые.

Хасэгава со вздохом покачал головой:

– Один из героев моего первого кайдана тоже едва не стал причиной смерти другого. Попытался выбраться за чужой счет. – В голосе Хасэгавы послышалось презрение. Но затем он улыбнулся. – Но я помешал ему, так что выжили оба… – Хасэгава замолчал, словно не захотел продолжать, и пожал плечами. – Здесь много плохих людей. И тех, кто кажется хорошим, но оказывается совсем не таким.

– А есть те, кто кажется плохим и таким же является… – пробормотала я, невольно вспоминая Атаму и Тору.

– Уверен: те, кто напал на вас, долго не протянут, – произнес Хасэгава, видимо подумав, что я имела в виду компанию Ватару. – Они слишком слабые. И способны на подлость, а потому настоящей командой не станут. До поры до времени они могут выигрывать, приспосабливаясь и объединяясь, но надолго их не хватит.

Спокойствие в голосе Хасэгавы, размышлявшего о смертях людей, несколько сбивало с толку. Хотя узнай я, что тот же Ватару стал жертвой кайдана, мне не было бы жаль. Напротив, было бы так несправедливо, если бы он выбрался отсюда живым, а мои друзья – нет.

– А как вы оказались здесь? – спросила я.

Думаю, меня все-таки не отпускало упрямство. Араи сказал, что связи между тем, как люди попадают сюда, нет, но я не верила, что оказаться в этом мире можно случайно. Должна быть причина. Должна быть связь. Хоть и найти ее между мной, Йоко, Эмири, Минори, Торой или Сэнси сложно.

Но я все равно хотела попытаться.

– Это странная ситуация, если быть честным. – Хасэгава приподнял уголок губ. – Я шел домой после работы… Перед глазами все потемнело, а пришел я в себя уже здесь. Может, потерял сознание… Я плохо помню.

– А вы до этого когда-нибудь теряли сознание?

– Нет.

Я задумалась. Араи и Ивасаки попали в аварию. Я тоже. Йоко потеряла сознание в больнице, а Эмири – в школе. Хасэгава шел домой после работы…

– А что насчет тебя? – спросил Хасэгава.

– Кажется, я попала в аварию. Я плохо помню, потому что задремала, а моя подруга разбудила меня за несколько секунд до того, как мы с кем-то столкнулись.

Лицо Хасэгавы на мгновение помрачнело.

– Надеюсь, в реальном мире ты не пострадала.

Я пожала плечами, но мне и самой было интересно и… страшно узнать, что со мной случилось.

– Вы думаете, он еще существует? – спросила я и поморщилась. – Это такой странный вопрос…

– Я понял, о чем ты, – кивнул Хасэгава. – И уверен, что наш мир еще существует. В это сложно поверить, но, как оказалось, ёкаи не выдумка. Я думаю, мы каким-то образом попали в их мир. Значит, можем и вернуться в свой.

– Знать бы только как, – пробормотала я.

– Узнаем, – ободряюще ответил Хасэгава, и я услышала в его голосе стальную уверенность. – Не хочу оставаться здесь до конца своих дней.

Я кивнула. После таких уверенных слов Хасэгавы мне почему-то стало спокойнее.

Несмотря на нескончаемый круговорот тяжелых мыслей, я все-таки смогла уснуть и более или менее восстановить силы. Физически я чувствовала себя намного лучше, чем после нападения, но внутри… Меня разрывали страхи и переживания.

На следующий день, перекусив тем, что осталось от припасов Хасэгавы, мы отправились на поиски очередного минка, чтобы сыграть в азартную игру.

Это не заняло много времени. Не больше пятнадцати минут – и впереди показался традиционный домик с приглашающей вывеской.

Стоило зайти внутрь, как меня охватило… Странное ощущение, описать природу которого было сложно. Но когда мы с Хасэгавой сели на татами перед столиком с тремя шкатулками, я поняла, что именно выбило меня из колеи.

Я словно… привыкла.

Да, я все еще нервничала и переживала перед азартными играми, но уже далеко не так сильно, как в самом начале. Поход в подобные минка стал похож на поход за продуктами в магазин. Некой обыденностью.

И это напугало меня.

Хасэгава выбрал шкатулку с гейшей и шкатулку с кои. Я лишь успела заметить, какую ставку он сделал.

– Рисование? – удивилась я, и Хасэгава пожал плечами. – Вы умеете рисовать?

– Да. Я люблю рисовать. Моя мама была художницей. Папа всегда восхищался ее талантом и в память о ней отправил меня на художественные занятия, когда я был еще совсем маленьким.

Я тут же пожалела о своем вопросе и, не зная, что сказать, лишь кивнула. В этот момент на столике возник свиток, на котором я увидела иероглифы.

– Разгадайте шифр, – прочитал Хасэгава.

– Хм… – протянула я.

В голове вспыхнуло воспоминание о том, как мне пришлось расшифровывать мелодию. Это был наш первый кайдан – мой и Минори. Вспомнив о подруге и ощутив ледяной укол в груди, я невольно притронулась к карману, в котором носила ее кольцо.

«Думай», – мысленно приказала я себе. Отвлекаться нельзя – песочные часы на столике недвусмысленно отсчитывали наше время.

На бумаге были выведены иероглифы:

名秋 / 実火 / 百桃 / 困今 / 実火 / 五一 / 中都お.

– Что бы это значило? – начал размышлять Хасэгава. – Если это шифр, должна быть система, что-то общее.

– В этой строке, скорее всего, зашифрованы семь иероглифов, – заметила я. – Предложенные иероглифы сами по себе расположены бессмысленно… Но разделены чертой по парам. Думаю, каждая пара иероглифов подразумевает какой-то другой.

– Да, – согласился Хасэгава. – Я тоже думаю, что это семь иероглифов. Значит, каждая пара иероглифов, а в конце пара и знак хираганы[45] подразумевает какой-то другой кандзи[46]. Хм… И один повторяется дважды.

Я попыталась прочесть иероглифы, но получалась ерунда. По какому принципу иероглифы составляют пару? Похоже, не по значению. Количество черт тоже не подходило – во всех парах оно было слишком разным.

– Я думаю, «о» в конце стоит не просто так. Это единственный знак хираганы среди иероглифов, – протянула я. – Он выбивается. Может, это подсказка?

Хасэгава склонил голову набок. Он выглядел заинтересованным, ему явно нравилось разгадывать шифр. Я тоже любила головоломки… но в других условиях. И получать удовольствие от этих азартных игр все же не могла.

– Думаю, это может быть правдой, – кивнул Хасэгава. – И если дописанный хираганой знак – подсказка, вероятно, дело в чтениях. Если бы они не были важны, зачем добавлять к иероглифам хирагану? А так азбукой можно написать нужное прочтение иероглифа.

Я кивнула и продолжила размышлять.

– Два иероглифа, – отметил Хасэгава. – Почему именно два? Если говорить о чтениях, тогда такое число может подразумевать пару кун-ёми и он-ёми. Другой принцип уже не так очевиден.

Я на секунду задумалась и кивнула. Точно, звучало очень логично.

– Значит, первый иероглиф отвечает за верхнее чтение, а второй – за нижнее?.. – пробормотала я.

– Надо попробовать. Так…

Я кинула взгляд на часы. У нас оставалось меньше половины времени, и я заволновалась, хотя рядом с Хасэгавой чувствовала себя… почти в безопасности.

– Да, совпадение есть, – кивнул он. – У первой пары иероглифов чтения «мэй» и «аки» совпадают с чтениями иероглифа «ясный»[47]. А если взять вторую пару…

– Их чтения совпадают с чтениями иероглифа «день»[48], – обрадовалась я. – Вместе найденные иероглифы составляют слово «завтра»[49].

– Кажется, мы на верном пути. – Хасэгава вновь улыбнулся.

Так мы подобрали к каждой паре кандзи, чье верхнее чтение соответствовало чтению первого иероглифа, а нижнее чтение – чтению второго иероглифа.

В итоге у нас получилось семь кандзи: «明/日/百/今/日/五/十».

– Но вряд ли нам нужно просто разгадать отдельные иероглифы, – заметила я, не спеша радоваться. – Думаю, зашифрована какая-то фраза.

– Это пословица, – ответил Хасэгава, и я удивилась, как быстро он догадался, но, прокрутив в голове полученные иероглифы еще раз, тоже сообразила, что к чему.

– «Лучше сегодня пятьдесят, чем завтра сто»[50], – почти с радостью произнесла я, и Хасэгава кивнул, уже держа в руках кисть, чтобы записать ответ.

Я кинула нервный взгляд на песочные часы, но у нас еще оставалось время. Правда, совсем немного – не больше пары минут.

– Все, – объявил Хасэгава, отрывая кисть от бумаги, и я отметила, как красиво были выведены иероглифы. Хасэгава умел пользоваться кистью.

Чернильные линии, сложившиеся в пословицу, впитались в бумагу, и мы услышали знакомую мелодию, означавшую, что ответ оказался правильным, а азартная игра успешно завершена.

– Мы справились, – с облегчением выдохнула я.

– Молодец, Акияма-сан, – произнес Хасэгава, складывая наш выигрыш в рюкзак. – Ты быстро сообразила насчет подсказки.

– Это вы догадались о чтениях, – немного смущенно отозвалась я.

– Значит, мы хорошо работаем в команде. – Хасэгава улыбнулся, и я невольно кивнула.

Выйдя из минка с выигрышем, мы отправились искать ночлег. Я все еще надеялась встретить Араи, Ивасаки, Йоко и Эмири, а потому прислушивалась, чтобы не пропустить голоса, которые могли раздаться из ближайшего переулка или с соседней улицы. То и дело осматривалась, надеясь заметить знакомую высокую фигуру в бело-фиолетовом одеянии или нарядное розовое платье с голубыми оборками.

Но на улицах было тихо и пустынно. По пути мы встретили лишь одинокого мужчину с рюкзаком на плечах. Он тревожно озирался, а увидев нас на противоположной стороне улицы, ускорил шаг.

– Похоже, он нас испугался, – хмуро заметила я.

Вспомнилось, как мы с Минори так же боялись и торопились найти укрытие после первой азартной игры. Кажется, это было так давно… Но одновременно меня не отпускало саднящее чувство, словно еще только вчера я слушала лекцию в университете, не представляя, что меня ждет.

– Он испугался не нас, а того, что сам себе придумал, – отозвался Хасэгава и, оглянувшись, проводил незнакомца равнодушным взглядом. – Мы не сделали ничего, что могло бы вызвать страх, – только оказались в поле зрения этого человека. Так что не мы напугали его, а его же воображение.

Я хмыкнула. Меня позабавила манера речи Хасэгавы, но говорил он серьезно.

– А вам не страшно? – спросила я.

Хасэгава вскинул брови и помедлил, обдумывая ответ.

– Пожалуй… Нет.

Я удивилась, не ожидав такого ответа. Задавая вопрос, я думала, что Хасэгава расскажет, как настолько умело скрывает свой страх.

– Как же так? – Я не понимала, как можно не испытывать страха в подобном месте. Как можно не испугаться, увидев огромную женщину-паука или оскаленного голодного призрака…

– Наверное, я просто достаточно уверен в своей способности выжить, – проговорил Хасэгава задумчиво. – Я никогда не размышлял над этим. Мысли о страхе лишь порождают еще больше страхов.

– Нет, но нельзя же совсем не бояться… – недоверчиво протянула я.

– Да, нельзя, – согласился Хасэгава. – Наверное, в реальной жизни я просто сталкивался с тем, что… куда страшнее кайданов. Для меня.

Улыбка исчезла с лица Хасэгавы, хоть голос его и прозвучал невозмутимо, даже обыденно. Я нахмурилась, не представляя, с чем же настолько ужасным мог столкнуться Хасэгава. Я ведь ничего не знала о его настоящей жизни. Но понимала его. Потеря любимого брата, то, что его жестоко убили, а перед этим оклеветали… Я бы лучше прошла сотню кайданов, чем позволила этому случиться.

– Но если я и испытывал во время кайданов тревогу или даже что-то вроде страха, – продолжил Хасэгава, – то это было связано в основном с другими людьми.

– Вы говорили, что не были ни с кем в команде, – напомнила я, с легким удивлением глянув на Хасэгаву.

– Это не мешает волноваться о других. – Он пожал плечами. – Например, о тебе.

Хасэгава улыбнулся, и мои губы тоже дрогнули. Услышав признание Хасэгавы о том, что его не пугали кайданы, я невольно вспомнила об Эмири. Она сказала, что впервые по-настоящему испугалась лишь под конец игры в кэйдоро. Лишь тогда по-настоящему поверила, что умрет. Я же, если честно, испытывала здесь страх очень часто. На мгновение я почувствовала себя трусливой, но быстро отбросила эти мысли. Главное, что я перебарывала свои страхи, действовала им наперекор, не позволяя мной управлять.

– Думаю, смысла бродить по улицам и долго искать место для сна нет, все равно вокруг одно и то же. Можем остановиться здесь, – сказал Хасэгава, кивнув в сторону распахнутых дверей небольшого кафе.

Я пару мгновений не отвечала, испытывая неуверенность, но все же призналась:

– Я бы хотела поискать друзей. Может, все же удастся встретиться с ними… где-то здесь.

Я с трудом сдержала печальный вздох.

– Хорошо, – просто сказал Хасэгава. – Тогда пойдем туда, куда нас поведет интуиция.

Я посмотрела на него с благодарностью, постаравшись спрятать удивление.

– Этим вы напоминаете мне Йоко.

– Чем? – Хасэгава приподнял бровь.

– Отзывчивостью, – пояснила я.

– Все равно здесь больше нечем заняться. – За таким ответом Хасэгава, казалось, попытался скрыть смущение. – Но сначала можем передохнуть и перекусить.

Мы устроились на уцелевших пластмассовых стульях перед заброшенным кафе и молча перекусили выигранной едой.

А после вновь отправились бродить по городу, и, как сказал Хасэгава, вела нас лишь интуиция. И чем больше времени проходило, тем быстрее таяла и без того слабая надежда встретиться с друзьями…

И все мрачнее становилось на душе.

Небо стремительно темнело, словно соревнуясь с тучами внутри меня, а солнце опускалось к горизонту, окрашивая облака в насыщенно-оранжевый цвет, контрастирующий с чернильной синевой над нашими головами. К этому моменту мы с Хасэгавой оказались на краю города, совсем близко к полю с фонарями.

– Мне нравится смотреть на них, – признался Хасэгава.

– А у меня этот вид вызывает скорее тревогу, – вздохнула я.

Пространство, границы которого тонули в черноте и тумане…

Около половины синих андонов уже погасли, подсказывая, сколько страшных историй уже подошли к концу. Каждый раз, когда люди оставались в живых после кайдана, на этом поле гас один бумажный фонарь…

Это был медленный обратный отсчет от ста к одному. Вот только отсчет… до чего?

Свечение было уже не таким ярким, как в ночь, когда я пришла к полю впервые. Тогда темноту и туман прорезало намного больше синих огней. Но поле по-прежнему казалось пугающим, даже жутким. От бумажных фонарей исходила зловещая атмосфера чего-то нереального, чего-то неправильного.

Чего-то опасного.

Это голубоватое свечение, казалось, шло прямиком из мира мертвых.

– Наверное, дело в том, что все в этом городе кажется мне декорациями. Какой-то… иллюзией. Обманом, – сказал Хасэгава. – А что хуже всего, создается впечатление, что время застыло и ты – в ловушке, обездвижен. Как насекомое в янтаре. Но когда видишь это поле… Убеждаешься, что из этой ловушки есть выход. Убеждаешься, что время идет и что-то все-таки меняется. Эти фонари, которые гаснут после каждой завершенной истории, показывают, что мы можем выжить.

Он вздохнул и покосился на меня со смущенной улыбкой.

– Только не думай, что я сошел с ума.

Я покачала головой, размышляя над словами Хасэгавы, которые странно отозвались внутри меня. Я поняла, что он имел в виду.

– Меня тревожат эти фонари, потому что мне они кажутся обратным отсчетом… – тихо произнесла я. Почувствовав, как во мне начала подниматься волна страха, я решила сменить тему. Я не была уверена, что из этого города есть выход. Какой-то, помимо… смерти. А потому не хотела вновь думать над этим, не хотела потерять надежду вырваться и вернуться к привычной жизни. – Вы поэтому были рядом с фонарями, когда мы… когда я впервые набрела на это поле?

Хасэгава кивнул:

– Я гулял рядом, размышлял… И услышал вас. Понял, что вы ничего не знаете, а незнание в этом месте почти равносильно смерти.

– Вы меня тогда напугали, – заметила я и с иронией продолжила: – Только не говорите, что я испугалась не вас, а того, что сама себе придумала. Вы появились поздно вечером словно из ниоткуда и еще улыбались…

Хасэгава попытался подавить смех:

– И что, что я улыбался?

– Знаете, такая атмосфера была… В фильмах ужасов обычно встречи с незнакомцами по вечерам хорошо не заканчиваются, – заметила я. – Особенно с улыбающимися.

– Мы не в фильме ужасов… – вздохнул Хасэгава. – Хотя я в них не разбираюсь, не люблю этот жанр.

Мы пошли в противоположную от поля с фонарями сторону. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а мы все еще не нашли укрытия на ночь.

– Я тоже не люблю фильмы ужасов, – согласилась я. Зато Минори любила… – Предпочитаю детективы или триллеры. А вы?

Хасэгава усмехнулся.

– Напряженного в моей жизни и так хватает, более чем… Так что в свободное время я выберу посмотреть документальный фильм или мелодраму.

Я весело фыркнула, и Хасэгава покосился на меня, приподняв бровь.

– Не верю, что вы смотрите мелодрамы, – сказала я.

Хасэгава невозмутимо пожал плечами, а я так и не поняла, пошутил он или был серьезен.

– Как думаете, сколько еще будут длиться все эти страшные истории? Каждую ночь проходит несколько, но в таком случае сотня кайданов должна завершиться довольно быстро. И все же синих фонарей на поле до сих пор довольно много, – заговорила я, когда эта внезапная мысль звоном тревоги отозвалась в голове.

Хасэгава, помедлив, ответил:

– За то время, что я пробыл в этом городе, я выяснил: каждую ночь проходит три кайдана. Но ты права, три фонаря точно гаснут не каждую ночь. Возможно, это означает, что, если в какой-то из страшных историй нет выживших, андон продолжает гореть. И ждать новых жертв.

Я задумалась над словами Хасэгавы. Мы не могли знать наверняка, были ли его предположения верными, но звучали они правдоподобно.

Спустя несколько минут мы наткнулись на небольшое кафе с мягкими диванами и круглыми столами. Витрина и неработающие холодильники были пусты, за барной стойкой стояли коробки с кофейными зернами и банки с сахаром. Расположившись на одном из диванчиков, я попыталась уснуть, но сон не шел. Несмотря на то что глаза слипались, в голове словно стоял шум.

И вызван он был страхом. Я не могла избавиться от этого мучительного чувства, не могла унять сердце, лихорадочно ускорявшееся каждый раз, как я вспоминала о друзьях. Знала бы я еще пару недель назад о том, что буду так переживать о людях, которых почти не знаю…

Не выдержав гула в голове, я вышла на улицу, надеясь, что прохладный ночной воздух поможет успокоиться и хоть немного привести мысли и чувства в порядок. Я помнила, чем закончилась прошлая ночная прогулка, а потому просто стояла в паре метров от дверей кафе.

Над головой распростерлось темное, беззвездное небо, казавшееся бесконечной черной дырой. У горизонта облака уже начали светлеть – медленно, но неотвратимо приближалось утро. Впереди, еще не приглушенное лучами солнца, горело синим зловещим огнем поле с андонами.

Они, словно гипнотизируя, притянули мой взгляд. Один из синих огней, дрогнув напоследок, погас.

Возможно, это значило, что кто-то этой ночью сумел прийти к счастливой концовке страшного рассказа. Я лишь понадеялась, что просто не успела заметить два других погасших андона, и этот единственный потухший фонарь не значил, что все герои двух других кайданов остались на их страницах навсегда…