Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2

Глава 15 提灯に釣鐘 Бумажный фонарь и колокол

Поначалу я удивилась, что Атама помнит мое имя, но затем подумала, что этот парень наверняка запоминает все. Сэнси, не заметивший меня сразу, обернулся. Я с неохотой подошла к Хасэгаве, явно удивленному моему знакомству с этими двумя. Меня и саму злило, что мы наткнулись именно на союзников Торы. Словно улицы этого проклятого города специально сводили нас. Я бы не удивилась, будь это правдой. Возможно, это насмешка судьбы: идти искать друзей и наткнуться на неприятелей.

Я с неприкрытой неприязнью посмотрела на Атаму. Все еще были свежи воспоминания о том, как он вместе с Торой и Одзи подставил другого участника, а затем в своей холодной манере поиздевался над Йоко и оболгал ее, обвинив в нечестной игре и сговоре.

Сэнси смотрел на меня хмуро и даже мрачно. Мы виделись с ним лишь однажды, во время кайдана «Особняк с привидениями», так же как и с Каминари. Вряд ли Тора рассказал Сэнси о нашей стычке, но возможно, это мог сделать Одзи.

Я не ощущала страха, как в первую встречу с этой командой. Тогда они меня испугали, особенно Тора. Но не сейчас. Я даже удивилась, насколько спокойной была.

– Судя по всему, вы знаете друг друга, – медленно проговорил Хасэгава и внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь оценить реакцию. Думаю, мое лицо было красноречивым в своей неприязни.

– Не совсем, но мы оба играли в одну интересную игру недавно, – ответил Атама. Почему-то его холодный, внимательный взгляд напоминал мне о камерах видеонаблюдения.

Хасэгава склонил голову набок. Я не говорила ему, что кайдан, в котором погиб мой друг, был игрой кагомэ, но думаю, Хасэгава догадался, что Атама говорил о каком-то не самом удачно прошедшем страшном рассказе.

– Да, играли, – ответила я, выдерживая пробирающий до костей взгляд Атамы. – Именно поэтому, знай я, что напали на вас, помогла бы тем троим.

Атама улыбнулся, но создавалось впечатление, что у манекена эмоций было бы и то больше.

Хасэгава нахмурился, и его пристальный взгляд вцепился в Атаму. Сэнси хмуро молчал, как и при нашей первой встрече.

– По твоей команде я заметил, что тебе нравится помогать не тем, кому надо, – снисходительно ответил Атама. – Но ты не так глупа, раз все-таки решила оставить их. Или они уже погибли?

Я не смогла понять, насмехался он или же на самом деле интересовался.

– Они живы, – сдерживая эмоции, спокойно ответила я, но уверена, глаза выдавали мое раздражение.

– Удивительно, – холодно и высокомерно заметил Атама.

– Ну, мы же не пересекались с вами на кайдане. Некому было нас подставить.

Хасэгава скрестил руки на груди, молчал, но слушал внимательно.

– Тора и Атама не виноваты в смерти Кадзуо, – мрачно отозвался Сэнси, и его ответ прозвучал как-то поспешно.

– Да, Кадзуо погиб не из-за вас. Но Тора и он, – я кивнула на Атаму, даже не думая быть вежливой, – хотели его подставить. Как выразился Тора, я едва не помешала смерти Кадзуо. А его смерть даже порадовала Атаму и Тору. К тому же до этого из-за них с Одзи погиб другой участник.

Снисходительное выражение лица Атамы вызвало во мне новую волну раздражения. Но я старалась держать себя в руках.

– У меня и Торы были свои счеты с Кадзуо, – ответил наконец Атама. – Но все это тебя не касается. А тот участник оказался глупцом. И выбор у него был.

Я хотела ответить, но меня опередил Хасэгава. Он снова улыбался.

– Значит, ты хотел подставить ее друга? – уточнил он, обращаясь к Атаме.

Тот едва приподнял брови.

– Подставить? – губы Атамы дрогнули в пустой улыбке. – Интересное слово. Я никого не подставляю, как и Тора. Тора хочет выжить и ради этого пойдет на все. Почти на все, хоть ему совсем не нравится, когда людям плохо. За редкими исключениями.

– А тебе? – усмехнулся Хасэгава. Глаза его заледенели, но лицо выражало что-то вроде любопытства.

Атама смерил Хасэгаву бесстрастным взглядом и все же решил ответить:

– Мне… бывает интересно. Даже забавно. Но лишь иногда.

Я с презрением прищурилась:

– Тебя забавляют чужие смерти?

Атама кинул на меня беглый взгляд, словно на не стоящего его внимания ребенка, а потом вновь посмотрел на Хасэгаву.

– Меня раздражает глупость. И пожалуй, мне просто нравится, когда глупцов становится меньше. Тому участнику не повезло родиться с низким интеллектом… Может, тебе сложно понять, – Атама вновь посмотрел на меня сверху вниз, – но это раньше выживал сильнейший. Сейчас выживает умнейший. Людей на планете больше восьми миллиардов. И далеко не все они заслуживают жить. В наше время в естественном отборе победит тот, у кого лучше работает это. – Атама постучал пальцем по виску. – Я лишь помогаю сократить число глупцов, которым даже не хватает ума понять, что им лгут или что их используют.

Атама сказал все это спокойным, ровным тоном, и в его голосе чувствовалась абсолютная убежденность в своей правоте, словно он сказал, что дважды два – четыре. От этого мне стало не по себе.

– Ты псих, – бросила я. Думаю, на моем лице виднелась уже не неприязнь, а отвращение. И если сначала я подумала, что уже не испытывала страха перед Торой или Сэнси, то сейчас…

Я поняла, что боюсь Атаму.

Хасэгава коротко рассмеялся, чем заставил Атаму снова приподнять брови.

– То есть ты подставляешь людей, – выделил Хасэгава не понравившееся Атаме слово, – потому что умнее?

Атама в подтверждение равнодушно дернул плечом.

– Вот только ты не подумал, что однажды кто-то так же подставит тебя и в этом твоем отборе ты сам станешь жертвой, – продолжил Хасэгава, холодно улыбаясь.

Атама внезапно рассмеялся. Вроде бы спокойно, но в этом пресном смехе я услышала, что его действительно позабавили слова Хасэгавы.

– Нет такого человека, что был бы в силах обвести меня вокруг пальца, – ответил Атама.

Хасэгава сделал шаг к нему и чуть наклонился, но все равно почти на голову возвышался над Атамой.

– Этим человеком буду я.

Я взволнованно посмотрела на Хасэгаву. Его пристальный взгляд, полный одновременно насмешки и неприкрытой неприязни, меня удивил. Даже Сэнси напряженно поглядывал то на Атаму, то на Хасэгаву.

– Что ж… – Во взгляде Атамы я заметила интерес. Он рассматривал Хасэгаву, и, судя по всему, ему понравилось то, что он увидел. – Ты жестокий человек, не так ли?

– Предпочитаю слово «справедливый». – Хасэгава выпрямился, и его лицо превратилось в холодную маску.

– Нам пора, – бросил Сэнси и кинул предупреждающий взгляд на Хасэгаву, словно тот представлял опасность.

Не сказав больше ни слова, Атама кивнул Хасэгаве, безразлично посмотрел на меня и направился вслед за Сэнси.

Я развернулась, чтобы не оказаться спиной к Атаме. Но тот даже не оглянулся и вскоре скрылся за поворотом.

Я перевела взгляд на Хасэгаву. Он был спокоен, лицо больше не казалось застывшим, но он и не улыбался. Судя по взгляду, Хасэгава погрузился в свои мысли, и они были тяжелыми.

Я растерянно позвала:

– Хасэгава-сан…

– Прости, Акияма-сан, – отозвался он. – Тебе была неприятна эта встреча, стоило просто пройти мимо… Я не знал, кто они, когда решил помочь.

– Всё в порядке, – я покачала головой. – Вы смелый и отзывчивый, это же хорошо. И вы поставили Атаму на место.

Хасэгава поморщился, но потом слегка улыбнулся, и мы пошли дальше.

– Я… Я не терплю предательства. Не терплю подстав. Не люблю, когда люди пользуются чужим доверием и причиняют другим вред в своих интересах, – признался он.

– Понимаю, – вздохнула я. – Это подло.

Хасэгава согласно кивнул.

– Но вы же не думаете вредить Атаме? Я бы предпочла избегать всю их компанию… – протянула я.

Хасэгава сначала промолчал, но спустя короткую паузу уточнил:

– Сколько их? Кто еще в этой… команде?

Я с сомнением глянула на Хасэгаву, но решила все же ответить. Он должен знать, с кем мог пересечься во время следующего кайдана.

Я кратко рассказала о Торе, Каминари, Акагэ и Одзи то, что знала. То есть совсем немногое. Про Атаму и Сэнси после сегодняшней встречи Хасэгава мог сделать выводы сам.

– Ясно.

Я удивленно покосилась на Хасэгаву, так как ожидала более развернутого ответа. Его лицо не выражало особых эмоций, лишь задумчивость.

Хотя я и не хотела развивать эту тему.

Мы продолжили путь в прежнем направлении, а затем свернули на более узкую улицу. Я заметила несколько магазинов с одеждой и заглянула в тот, что выглядел наиболее приличным, а Хасэгава зашел в соседний. Свою спортивную кофту я потеряла в лесу горной ведьмы, – нужно было найти новую.

В нос мне ударил странный запах, и я, поморщившись, прикрыла лицо. Первой мыслью было просто уйти, но смутное подозрение меня остановило, и я, напротив, прошла в глубь торгового зала.

И увидела прислоненное спиной к стеллажу тело.

Я сцепила зубы и сжала кулаки от злости. Страха практически не было – лишь негодование.

Опять.

Правда, на этот раз все выглядело по-другому. Футболку убитого покрывала кровь, как и руку, которой он, пока не погиб, зажимал рану в животе.

Это убийство не было… подобно тем случаям, с которыми я сталкивалась ранее, и наверняка не было с ними связано. Здесь все казалось куда понятнее, но все же кто-то совершил убийство. Еще одно свидетельство человеческой жестокости.

– Акияма-сан, ты где? – услышала я за своей спиной Хасэгаву, и через мгновение он появился рядом. – Что… случилось?

Его голос остался спокойным, но присущая ему беззаботность исчезла, когда взгляд остановился на трупе.

– Не знаю, – отозвалась я. На самом деле, я даже не соврала.

– Помочь мы уже ничем не сможем, так что лучше уходить, – проговорил Хасэгава, осторожно сжав мое предплечье и потянув в сторону выхода.

Мгновение я стояла на месте, но затем, медленно кивнув, двинулась вслед за Хасэгавой.

Выйдя на улицу, я судорожно вдохнула свежий воздух, показавшийся мне невероятно приятным после отвратительного запаха в магазине. Хасэгава посмотрел на меня с легким сожалением. Он не выглядел ни испуганным, ни удивленным, но взгляд его стал непривычно мрачным.

Мы отошли дальше от магазина, в котором нашли тело, и я, не выдержав, процедила:

– Это место переполнено жестокостью… Не понимаю, жестокость здесь заразная, что ли? Или это… неужели люди на самом деле такие бессердечные и злые? И в обычном мире вынуждены все это прятать? – Я глубоко вдохнула и продолжила: – А здесь без нормальных ограничений, без надзора да еще и при постоянной угрозе смерти люди махнули на все рукой? Спустили с цепи животных внутри себя? Неужели им не хватает совести, чтобы вести себя по-человечески? Неужели от убийств и предательств их удерживают только закон и угроза тюрьмы?

Я не заметила, как до крови впилась ногтями в ладони, и, медленно вздохнув, разжала кулаки.

Хасэгава растерянно посмотрел на меня, словно я застала его врасплох.

Я поморщилась. Хасэгава не знал, что я уже не раз встречала подобные, пусть и другие доказательства того, что люди шли на крайние меры, плевали на голос совести или вообще теряли ее даже вне кайданов. Даже тогда, когда наступало относительно мирное время, передышка между смертельными угрозами. Даже в этот короткий промежуток люди здесь умудрялись впустить смерть, хотя должны были радоваться возможности скрываться от нее как можно дольше.

Еще вчера я размышляла, стоило ли рассказывать Хасэгаве о странных убийствах, о непонятном яде. И решила не говорить. Но сейчас… Он увидел, какую реакцию вызвало у меня случившееся, видел, что до этого на смерти людей подобным образом я не реагировала. А потому со всей своей проницательностью наверняка задался множеством вопросов. И задаст их мне.

Наверное, рассказать было бы все же правильнее. Особенно сейчас.

– Я уже несколько раз находила тела людей, убитых вне кайданов. Не погибших, а именно убитых. И… – несколько неуверенно продолжила я, опасаясь, что Хасэгава мне не поверит, – остальные случаи явно были связаны.

Хасэгава приподнял бровь:

– Что значит, были связаны?

– Этот мужчина был зарезан, но два остальных… Они были убиты одним и тем же способом, причем очень странным. У обоих кровоизлияние под конъюнктиву, следы рвоты и специфический цвет кожи. Но главное – признаки смерти от асфиксии без признаков механического воздействия, только… след от укола на шее.

Глаза Хасэгавы расширились. Он недолго молчал, обдумывая услышанное, а затем, усмехнувшись, посмотрел на меня с любопытством:

– Это странно, да… Но зачем ты вообще осматривала шеи трупов?

Я хмуро посмотрела на Хасэгаву:

– Это не я… в первый раз. Я просто хотела уйти подальше. Это Кадзуо обнаружил след от укола. – Я решила не говорить про брелок. – А я на всякий случай проверила второй труп, на который наткнулась с Араи-сенсеем. Хотела убедиться… И тоже нашла след от иглы.

– С Араи-сенсеем? – переспросил Хасэгава.

– Да, один из моих друзей, – кивнула я, а сердце на мгновение сжалось от печали. И страха. – Помните, оммёдзи, который был с нами в проклятой деревне?

Хасэгава улыбнулся немного веселее и кивнул.

– Ему ты тоже рассказала про первого убитого?

Я кивнула.

– А остальным друзьям?

– Нет… – нахмурилась я. – Решила, что не стоит. Хотя, может, зря.

– Не переживай. По сути, то, что ты знаешь, это ничтожно мало. И это знание не способно помочь спастись от убийцы. Так что даже если бы ты и рассказала, опасность не стала бы значительно меньше.

– Не знаю, может, вы и правы, Хасэгава-сан. Но кто это может быть? И зачем это нужно?

В голове пронеслась неожиданная мысль.

– Вдруг это Атама? – спросила я. На мой взгляд, такой способ убийства подошел бы этому психопату. Жестоко, хладнокровно, но при этом руки не испачканы в крови. В буквальном смысле. Атама выглядел так, словно носил с собой антисептик. Я легко могла представить у него в руке шприц с ядом.

И эти его слова…

«В этом месте я лишь помогаю сократить число глупцов».

Хоть этот город и пропитан жестокостью, страхом и отчаянием насквозь… вряд ли здесь ходит так уж много психопатов.

Хасэгава с презрением поморщился, но быстро вернул лицу спокойное выражение:

– Сомневаюсь.

– Но почему? – Меня удивила уверенность в голосе Хасэгавы.

– Он же слабый. Он полагается на ум и хитрость, а не на физическую силу. Не думаю, что жертва дала бы вколоть себе что-то без сопротивления. – Хасэгава прервал мои попытки возразить и продолжил: – Да и мне все же кажется, что ему нравится избавляться от людей в тех обстоятельствах, когда для этого требуются в первую очередь слова. Обман, манипуляция… молчание.

Я хотела было поспорить, но лишь пожала плечами. От подобных обсуждений правда не откроется. Возможно, я была права. Возможно, прав был Хасэгава. Но вывод напрашивался один: необходимо оставаться начеку. Все время. И особенно при встрече с Атамой. Хотя это я поняла уже давно, без дополнительных подозрений насчет этого психопата.

– Давай лучше постараемся забыть об… этом, – поморщился Хасэгава. – И еще поищем твою команду.

Он улыбнулся, и я ответила тем же. Мне было очень приятно, что Хасэгава стремится помочь, но…

Но в глубине души я очень сомневалась, что мы кого-то найдем. Этот город проклят.

Мы шли по улицам и переулкам, и с каждой минутой уверенность, что Йоко, Ивасаки, Араи и Эмири нам встретить так и не удастся, все росла. Я все больше убеждалась, что этот город действительно меняется каждую ночь, так что почти невозможно попасть на одну и ту же улицу несколько раз. Как и говорила Эмири. Но все же…

Все же еще оставался шанс встретиться во время страшной истории. Эта вероятность была гораздо выше вероятности столкнуться на улице. Главное… Я не хотела продолжать эту мысль, но она вспыхнула в голове против моей воли.

Главное, чтобы все из моей команды еще были живы. Даже если компания Ватару и Тэкуми не навредила им, уже прошла одна страшная история, и кто знает, что могло случиться. Ведь однажды один из нас уже…

Я качнула головой. Нельзя позволять подобным мыслям надолго задерживаться в голове.

Так и не найдя Араи, Йоко, Ивасаки или Эмири, мы с Хасэгавой забрели в заброшенный салон красоты, где и решили заночевать. По пути мы заглянули в еще один магазин, и я все же нашла себе новую толстовку.

Отцепив от пояса ножны и аккуратно положив их на столик у зеркала, я устроилась в мягком кресле, откинув спинку. Хасэгава занял место неподалеку, но, судя по всему, пока не собирался спать, погрузившись в размышления.

Я почти не отдохнула после кайдана, и меня сильно клонило в сон, а ноги болели из-за бега по лесу и целого дня пеших поисков. Я прикрыла глаза, казалось, всего на несколько секунд, но, проснувшись, увидела за окном бледный рассвет. Я проспала без сновидений почти всю ночь, но все равно чувствовала себя разбитой. Организм отказывался погружаться обратно в сон, и, тяжело вздохнув, я оставила попытки снова уснуть. Потирая глаза, села и размяла шею.

Встав и потянувшись, я умылась водой, которую мы взяли в супермаркете, но аккуратно, чтобы та не попала в рот. Затем взяла с одного из столиков перед рядом зеркал расческу и попыталась привести в порядок свои длинные волосы. Обычно они были у меня гладкими и блестящими, но после пребывания здесь… Их вид оставлял желать лучшего. С сожалением поморщившись, я завязала высокий хвост, оставив челку химэ висеть у лица.

Не удержавшись, я начала рассматривать собственное отражение в зеркале, чего, казалось, не делала уже очень давно.

Лицо заметно осунулось, а под глазами залегли глубокие тени, щеки и правую скулу покрывали мелкие царапины, а на челюсти красовался небольшой синяк. На шее еще виднелись следы от пальцев гаки, но они уже почти сошли, зато царапины от ногтей Ямамбы до сих пор ярко выделялись на бледной коже.

– Доброе утро. – Я услышала за спиной голос Хасэгавы и отвернулась от своего отражения.

– Доброе утро, – отозвалась я, подхватила рюкзак с нашими припасами и села на стул перед одним из столиков.

Хасэгава сел напротив. Он был бледнее обычного и выглядел даже более уставшим, чем вчера вечером.

– Не спалось? – спросила я с сочувствием.

– Мысли в голове бывают как якоря: держат тебя в реальном мире, не давая отчалить в мир сновидений, – печально улыбнулся Хасэгава.

– Понимаю, – кивнула я и, не зная, что еще сказать, спросила: – Что вы будете? У нас есть дораяки[53], моти[54], тофу и пачка крекеров.

– Ты что предпочитаешь?

Я пожала плечами, но, понимая, что Хасэгава не хотел выбирать первым, взяла моти. Хасэгава медленно взял упаковку с дораяки и посмотрел на нее как-то задумчиво. И в глубине его глаз я, казалось, разглядела искру печали.

– Вы не любите сладкое? – спросила я, сбитая с толку реакцией Хасэгавы. – У нас остались тофу и крекеры.

Хасэгава, очнувшись, тряхнул головой и слегка улыбнулся. Сделав глоток воды, он ответил:

– Нет, просто… – Хасэгава прервался, и на мгновение с его лица вновь исчезла улыбка. – Дораяки связаны с особо приятными и одновременно болезненными воспоминаниями… Мне их готовил отец. А я… Я готовил их для… младшего брата.

Хасэгава замолчал, и его на секунду омрачившееся лицо не позволило мне выспрашивать. Я лишь с сочувствием посмотрела на него и поняла, что впервые увидела Хасэгаву… по-настоящему печальным.

Но эта тень быстро исчезла.

– Но вообще сладкое я очень даже люблю.

– Йоко-тян – кондитер, – отозвалась я, пытаясь разогнать пропитавшую воздух мрачность, но ощутила острый укол тревоги за подругу. И старательно попыталась не думать о плохом. – Она приглашала нас к себе в кондитерскую в Йокогаме, если мы выберемся.

– Когда мы выберемся, – поправил меня Хасэгава. – Значит, я тоже приглашен?

– Думаю, Йоко-тян будет не против, если покупателей прибавится.

Хасэгава коротко рассмеялся, а спустя несколько минут произнес:

– Раз уж мы закончили с едой…

С этими словами он вытащил что-то из своего рюкзака, и я с удивлением увидела шахматную доску.

– Вчера заметил в магазине… ну, до того, как ты нашла труп, – объяснил мне Хасэгава с усмешкой. – Не знаю, как ты, но я очень люблю шахматы, и одно время мы часто в них играли.

Я отметила слово «мы» и задумалась, кто остался у Хасэгавы в реальном мире. Я ведь на самом деле ничего о нем не знала.

– Не умею играть в шахматы, – призналась я. – Знаю правила только в общих чертах.

– Если ты знаешь, как ходят фигуры, этого будет достаточно.

Легкое веселье Хасэгавы оказалось заразительным. Он раскрыл доску и аккуратно расставил фигуры по местам.

– С кем вы играли раньше? – спросила я, сделав первый ход.

Хасэгава молча переставил свою пешку, его внимание было сосредоточено на доске, а лицо казалось расслабленным и спокойным. Не глядя на меня, Хасэгава ответил:

– С младшим братом.

– У меня тоже был брат, но старший, – произнесла я и сама удивилась своим словам. Они вырвались сами собой. Наверное, потому, что в голосе Хасэгавы я расслышала боль. Едва заметную, скрытую под непринужденной манерой речи, но я все же уловила ее.

Хасэгава на секунду поднял на меня взгляд, но затем снова опустил его на шахматную доску. Словно игра была сложной, он задумчиво вздохнул, а потом переставил очередную фигуру.

– Хм… Что с ним случилось? Только не эта фигура, иначе будет шах.

Последовав совету Хасэгавы, я отвела пальцы от коня и, окинув доску взглядом, сделала наименее рискованный ход.

– Он погиб, – ответила я, поставив слона на новое место. Теперь моя фигура стояла поблизости от черной ладьи Хасэгавы, но вне поля ее досягаемости. – Точнее, его убили. Тогда, в хижине Ямамбы, я сказала правду.

– Вот как, – произнес Хасэгава и нахмурился. Наверное, вспомнил, как горная ведьма приняла облик моего брата.

Новый ход, и я сосредоточилась на фигурах на доске, чтобы не углубляться в болезненные воспоминания.

– Мне очень жаль.

Я, пытаясь игнорировать печаль, пожала плечами и сбила слона Хасэгавы своим конем.

– Вы поддаетесь?

– Твой король явно так не считает.

– Почему?

– Я опять мог поставить шах. – Хасэгава переставил ферзя, и я поморщилась. – Но как это случилось? – Он смотрел на меня, а не на доску, словно потерял к фигурам интерес.

– У вас нужно спросить, я не заметила ваш ход, – отозвалась я, и Хасэгава усмехнулся, но лишь на мгновение. Затем его лицо снова стало серьезным.

– Я про… твоего брата.

– А-а… – протянула я так, словно не поняла сразу. – Хм… Вы специально меня отвлекаете?

– Понял. Прости за вопрос. – Хасэгава улыбнулся с виноватым видом, и я покачала головой.

– Ничего… Я просто не знаю почему. До сих пор пытаюсь осознать… Почему это произошло именно с ним? Именно с моим братом? Я лишь рада, что и убийца теперь мертв.

Я удивилась. Удивилась тому, что произнесла это вслух.

Хасэгава резко поднял на меня взгляд, вскинув бровь.

– Ты рада, что он мертв? – недоверчиво спросил он.

Я неуверенно кивнула. Хасэгава рассеянно сделал еще один ход, словно взял первую попавшуюся под руку фигуру, и отклонился на спинку стула:

– Вот как…

– Думаете, я плохой человек? – негромко спросила я, и Хасэгава фыркнул:

– Нет, я так не думаю.

Его голос прозвучал твердо, и я поняла, что мне и правда важно было это услышать. Убедиться, что Хасэгава не осуждает меня за радость от смерти человека. Хоть тот и был убийцей моего брата.

– Он был плохим человеком, не ты.

Я вздохнула:

– Для меня он вообще не был человеком. Скорее… – Я задумалась, подбирая слово. – Чудовищем. Те, кто убивают других, ничем не лучше ёкаев.

Невольно я вспомнила, как вчера мы наткнулись на очередное тело… Очередное доказательство того, что в этом месте заправляют жестокость и злоба.

– Хм… – протянул Хасэгава и сделал ход, вновь смотря на шахматные фигуры, а не на меня.

Еще пару минут мы молча играли, но затем Хасэгава произнес:

– Те, кто убивает ради выгоды или удовольствия… да, они ничем не лучше ёкаев. Но все же не все убийцы такие. Хотя в любом случае ты права: все убийцы… монстры.

Я удивленно посмотрела на Хасэгаву. Он сделал ход и объявил:

– Я победил.

Я опустила взгляд на доску и, увидев, что мой король оказался в безвыходном положении, наигранно вздохнула:

– Какая неожиданность.

– Ты была серьезным соперником, – заверил Хасэгава.

– Вы плохо лжете, – заметила я.

– Нет, лгу я хорошо. А плохо лгать тоже навык, – усмехнулся Хасэгава.