Кэп и две принцессы

Глава вторая. Знакомство с «Солнечным зайчиком»

— А это Элиас Веласкес, наш знаменитый нокер, — радостно сообщил доктор Кандель, специалист по молекулярной биологии когнитивных функций, указывая на щуплого кудрявого человечка.

Знаменитый нокер вытер правую руку о штаны и молча протянул её Ёшке. Несмотря на все свои учёные степени, жизненный опыт и выдающийся интеллект, к мягкой ладони она прикоснулась с опаской.

— Ну надо же, — попыталась шутливым тоном оправдать поспешность, с которой освободилась от рукопожатия, — и что делает взломщик разума в обители покоя?

— Сканирует воспоминания и мечты на нейрокомпьютерный интерфейс, — совершенно серьёзно принялся объяснять Кандель. Веласкес стыдливо уставился в пол, разглядывая что-то видимое только ему одному. — Мы приглашаем его на «Солнечный зайчик», когда нет возможности установить прямой контакт с пострадавшими. Доктор Веласкес у клиник нашего профиля просто нарасхват. Талантище и скромняга. Вам повезло, что вы застали его здесь. Он лучший в своей сфере.

— Ещё Арина… — заливаясь краской на смуглом лице пробормотал Элиас. — Родионова. Она тоже… Талантяга и скромнище…

Арина Родионова оказалась юной розовощёкой девушкой с пушистой толстой косой до самого пояса. Классическая сказочная царевна. Глаза, естественно, огромные, ярко синие — всё, как положено. И специальность у Арины Родионовой была самая что ни на есть востребованная: она находилась в обители в качестве няни. Сразу возникло ощущение, что уж у неё-то в жизни всё в порядке и иначе быть не может.

— Вы такая юная, — Ёшка поймала себя на том, что смотрит на няню с удовольствием. — Не скучно вам тут?

— Тут хорошо, — улыбнулась Арина Родионова, неожиданно зевнула, прикрыла яркий рот ладошкой и рассмеялась, — только вот сегодня спать всё время хочется…

— Эффект макового поля, — пояснил доктор Кандель специально для Ёшки. — При повышенной тревожности нейтрализует, так сказать, до «статус кво», у эмоционально уравновешенного человека вызывает состояние сонливости. Боремся естественными методами.

Он согнул и разогнул руку, напрягая бицепсы под тускло-розовым хлопком медицинской рубашки психиатрической службы. Несмотря на свой довольно солидный возраст, молебиолог доктор Кандель пребывал в замечательной физической форме.

— Это, ребята, знаменитейший синхронист Бодрчкова со всеми положенными документами из… Ну, вы понимаете — откуда. По души наших некоммутов. Прошу любить и жаловать.

— Можно называть меня Ёшка, — сказала она.

Элиас хмыкнул:

— Давно ждали, Ёшка. Честно говоря, я даже удивлён, что «там» так долго тянули с личным визитом.

— Не-не, — энергично замахала руками Ёшка. — Я, конечно, с документами, всеми полагающимися, но я не из «там». В смысле документы — оттуда, а я — нет. Я из экзолаборатории, командирована вам в помощь. «Коммуникативная экспедиция предконтакта». «КЭП», в общем…

Она испугалась, что потеряет хрупкое доверие, которое возникло между ней и персоналом обители.

— Предконтакт, значит? — знаменитый нокер сощурил глаза. Нехорошо как-то сощурил. Словно издевался.

— Вот ты бы, Элиас, не хамил бы… — укоризненно покачал головой Кандель и обвиняюще цыкнул в аккуратную седоватую бородку. — Ёшка тут по рекомендации очень уважаемого мной знаменитого лингоисторика Эрнеста Петровича Новелла. Насколько мне известно, он же и ваш учитель тоже, деточка?

Ёшка кивнула, польщённая и обезоруженная «деточкой». Смуглое лицо Веласкеса приобрело выражение полной и абсолютной невинности:

— Да мне-то какая разница? В любую секунду готов отчитаться. Ночью разбуди, я готов. Хоть госпроверка, хоть абуэла с фийоа-де-сангре… В смысле, хоть бабушка с блинами…

Нокеры, «взломщики мозгов», которые выделились из чтецов-ридеров в особую, полулегальную касту, были окутаны легендами и предрассудками. Они вызывали нездоровый интерес в сочетании с животным страхом. Страх был совершенно иррациональный. Во-первых, способность к нокерству была врождённая и очень редкая, на грани гениальности, поэтому, например, на Земле их было всего два десятка, и каждого знали поимённо. Во-вторых, сама процедура требовала специальной аппаратуры, которая находилась только в закрытых официальных учреждениях.

Таким и закрытым, и официальным учреждением была станция психиатрической помощи «Солнечный зайчик» — космический тор, спроектированный, как место реабилитации разумных существ с проблемами в психике. Этот двухкилометровый в поперечнике спутник, в сущности, являлся монолитным организмом, нашпигованным сверхчувствительной аппаратурой сверху-донизу. В его внешней обшивке и стенах-перегородках скрывалось и оборудование для диагностики, и система наблюдения, позволяющая уловить тончайшие перепады состояния пациентов. Тор сам их принимал, ставил диагноз, наблюдал, обрабатывал данные и лечил, передавая всю информацию в режиме реального времени в Общий Медицинский центр, находящийся на Земле.

Изнутри тор казался ещё больше, чем снаружи. «Вот как человек, — думала Ёшка, пока шла по кольцевому коридору вслед за гостеприимной Ариной Родионовой, — выглядит маленьким и хрупким, а в нём таится целый космос — множество лиц и голосов, горы, реки, моря, фантазии и мечты, планеты и астероиды, вся история человечества и мысли о будущем его. Так и станция, холодный сверкающий бублик, висящий в тёмном космическом пространстве, вдруг оказалась уникальным миром, где во внешней тишине ощущения сменяют друга, словно в тебе всё время играет тихая музыка».

— Здесь ощущаешь себя так странно…

Кажется, Ёшка произнесла это вслух, потому что Арина тут же ответила:

— Всё дело в эмоциях. На «Зайчике» их можно регулировать — чуть добавить чистой тоски или убрать верхние частоты радости. Можно приглушить зависть или усилить ощущение счастья. Главное, создать подходящий «букет» для каждого отдельного случая. Наше учреждение специализировалось на уходе из реальности. Это всё неконтактники: виртпадение, нанотехношок, киберсепсис. Пациентов в большинстве случав доставляют на тор в бессознательном состоянии, у нас есть все условия для ухода за подобными случаями. Поэтому некоммутов и отправили сюда. Вам известно, конечно, что сейчас «Солнечный Зайчик» находился на особом положении?

Ёшка кивнула.

— Три недели назад, — продолжила няня. — всех наших пациентов в срочном порядке распределили по другим клиникам. На тор стали поступать жертвы странной эпидемии. Представители абсолютно разных рас и цивилизаций, вдруг резко потерявшие все коммуникативные навыки. Сначала они были как… Загнанные в угол дикие звери. Только ужас и паника — это всё, что вызывали попытки наладить с ними хоть какую-нибудь связь. Они не кричали, вообще не издавали никаких звуков, но эти эмоции можно было прочитать в их глазах. К нам срочно направили Элиаса и ещё несколько нокеров, но даже у этой бронебойной команды не получилось пробиться в подсознание пострадавших. А потом некоммуты становились всё отстранённее и безучастнее, пока совсем не перестали реагировать на внешние воздействия. И теперь только мы испытываем странное ощущение, когда попадаем в радиус их личного пространства. Некоммуты словно находятся за барьером, пересекая который, мы вторгаемся на совершенно чужеродную территорию. Она наполнена…

Арина замялась:

— Вы не подумайте, что я впала в мистицизм. Это неофициальное мнение и только лично моё ощущение…

Ёшка нисколько не сомневалась в квалификации няни. Для того, чтобы попасть на «Солнечный зайчик», она должна была быть, как минимум, доктором наук. Поэтому синхронист сразу поверила Арине, когда та наконец произнесла:

— Некоммуты обретают ауру чуждого нам мира.

— Сколько их всего сейчас находятся на «Зайчике»? — спросила Ёшка.

— В течение нескольких дней тор принял семьдесят семь пострадавших.

Ёшка кивнула:

— На сегодняшний момент — это все.

— Кажется, больше не будет, — ответила няня. — Вспышка резко угасла. Собственно, как оказалось, это совсем никакая не эпидемия. А вот что? Кто знает…

Внезапно Арина остановилась.

— Вам я подобрала старинный уют, — она кивнула на едва заметную в стене мембрану двери. — В шкафу — мягкий халат и тапочки. Вы любите огромные махровые халаты? Прекрасно! Полотенца найдёте в ванной. Я живу чуть дальше, в отсеке для персонала. Обедаем и завтракаем мы, когда есть время, а вот на ужин стараемся собраться вместе. Вы одна к нам или ждать кого-то ещё?

Арина спросила и тут же смутилась, решив, что вопрос может показаться нетактичным:

— Это на случай, если нужно будет приготовить ещё комнаты…

— Пока одна, — улыбнулась Ёшка. — На самом деле я была бы не против кое-кого ещё видеть здесь, но… Маису я сама не взяла, хотя она намеревалась, а с коллегами по экипажу я не успела встретиться. Меня резко выдернули из карантина после межзвёздной экспедиции и отправили к вам. А так я бы взяла с собой одного забавного гигантолога. Несмотря на его привычку устраивать нечто вроде итальянской забастовки. Твёрдое «нет» он практически никогда не говорит, просто, когда приходит время действовать, оказывается, что он никуда и не собирался. Хотя его способности очень бы нам на «Зайчике» пригодились. Ну, знаете, эти гигантологи всегда себя так ведут…

— Знаю, — Арина понимающе улыбнулась. Видимо, у неё тоже была своя история общения с гигантологами. — Отдыхайте!

Ёшка почему-то думала, что комната, которую определили для неё, будет похожа на палату, но это оказалось не так. Никакого больничного духа — просто уютная клетушка, украшенная в старинном стиле самосветящимися кружевными салфетками. Очевидно, Арина очень любила такой декор, потому что они были везде. Очерчивали дорожку на полу, покрывали небольшой стол и полку над ним, вели в ванную комнату. Они давали свет искусственный, но достаточно рассеянный, чтобы казаться даже уютным. Ёшка сгребла в небрежную кучку кружевную дорожку, ведущую к спальной нише, и задумчиво опустилась на большую кровать. Работы будет невпроворот, а информации ничтожно мало.

— Итак, что мы имеем? — сама себя вслух спросила Ёшка. — Семнадцать планет. С каждой из них на «Зайчик» попало по одному или сразу несколько некоммутов. Жертвы странного заболевания, вдруг в одночасье разучившиеся говорить и понимать на любом из известных сегодня в межгалактическом сообществе языков. И вообще не отражающих никакого из способов общения. Словно между ними и разумной Вселенной возникла непробиваемая стена.

Это были материалы, которые ей предоставили буквально перед вылетом на тор. Очевидно, данные систематизировали в спешке, потому что в текстах и таблицах встречались даже грубые грамматические ошибки. Ёшка терпеть не могла такие небрежности в документах, искажающие смысл.

— Ну, я понимаю, почему именно меня отправили сюда. Симптомы очень похожи на то, с чем мы столкнулись на Дведике. Только там… Вот разрази меня Полянский, а ощущение такое, что там с нами словно играл потусторонний ребёнок, невинно забавляясь, а тут явился кто-то из его старших. Уже с какой-то целью.

Она встала и прошлась по комнате. На ходу всегда легче думается. Ёшка остановилась напротив своего отражения, приглушённо святящегося в панели спрятанного шкафа.

— Как эти пострадавшие были связаны между собой?

Ёшка протянула руку к отражению. Рыжая женщина, на конопушки которой глаза бы её не смотрели, ответно направила свою ладонь к ней, словно подбадривая. На изучение ситуации ей отвели всего неделю. Это было чертовски мало, но рассусоливать и в самом деле было некогда.

— Только дугой Бэтмена.

Эта линия, на которой находились все семнадцать планет, попавших в зону странной «эпидемии», шла полукругом. Потому её уже успели назвать «дугой Бэтмена», по имени планетолога, который первым вычертил закономерную последовательность. Все пострадавшие находились в момент «приступа» на высоте от поверхности. Создавалось ощущение, что невидимая сфера каким-то боком случайно соприкоснулась с нашим космосом и тут же исчезла.

Пространственные физики по горячим следам исследовали дугу Бэтмена всеми известными фундаментальными полями — гравитационным, электромагнитным, хромодинамическим, и даже немного поковыряли гипотетическим полем Хиггса. На месте «соприкосновения» обнаружились быстро исчезающие сгустки мелкой пространственно-временной ряби. Это позволяло предположить, что имеет место «утечка» энергии из нашего пространства в какое-то соседнее. У адептов Теории Взаимопроникновения, концепции древней, но до сих пор совершенно абстрактной и недоказуемой, вдруг появился неожиданный шанс проверить на практике её пусть зыбкую, но реальность. Базовой основой этой теории являлось признание бесконечного существования неизмеримого количества пузырей мультивселенных, взаимно проникающих друг в друга. Квантовое разветвление, утверждали «проникатели», создаёт новые миры, которые накладываются на то же самое пространство, где существуем мы.

По их версии гипотетическое поле связи, обладающее максимальной способностью проникать в иное пространство, должно иметь невероятное сходство с психодинамическим полем человеческого мозга. Некоммуты, как утверждали «проникатели», случайно попали на линию наложения полей связи двух пространств, что и вызвало некий «переходный шок».

Параллельно гипотезе «проникателей» возникали и другие версии случившегося. Просто у сторонников этой было явное численное преимущество. А самой горячей точкой этих «схваток» учёных мужей сегодня был «Солнечный зайчик», где, не догадываясь о баталиях, развернувшихся вокруг этой истории, в беспамятстве пребывали семьдесят семь некоммутов. Для очередной попытки наладить с ними связь и была командирована Ёшка, автор знаменитого «синхронистического взрыва». По официальной версии, которая не была, конечно, лишена оснований. Но большей степени, понимала Ёшка, её отправили исследовать ситуацию, как учёного, который первым столкнулся с проявлениями явления, названного в их узком кругу Дведиком.

Отражение в стенке шкафа тяжело вздохнуло. По ногам Ёшки пробежал порыв сквозняка. Женщина оглянулась. Она помнила, что мембраны входной двери плотно закрылись, но сейчас в стене проваливалась тенью щель. Ей показалось, что по ту сторону входа кто-то дышит, стараясь это делать как можно тише.

— Арина? — громко спросила Ёшка.

С другой стороны стены задержали дыхание.

— Доктор? Элиас?

Тишина. Она не ощущала страха, но не могла избавиться от недоумения. Зачем кому-то из персонала стоять и дышать у неё за дверью? Раздались торопливые, чуть шуршащие шаги — теперь уже явно кто-то удалялся от комнаты синхрониста. Она выскочила за дверь, коридор был абсолютно пуст. Ёшка постояла ещё, прислушиваясь, но было всё так же тихо.