Клан. Человеческий фактор

Глава 9. ПРАВДА ЧУЖАЯ И СВОЯ

— О Боги, глазам своим не верю! — выдохнула Кира, робко остановившись перед входом в дом и так и не решаясь войти. — Откуда здесь это чудо, кто мог такое построить?

Дом напоминал итальянскую виллу и действительно впечатлял: добротный, просторный, увитый плющом и цветущим шиповником, с черепичной крышей, ухоженным двориком, удобной современной парковкой, на которой уже поблескивал серебристыми боками родной "космолет", и даже таким архитектурным изыском, как широкая терраса с видом на море, огненно-алое в лучах заката.

— Правильно, не верь глазам, а взгляни магическим зрением, — ответил Виктор. — Это и есть мой сюрприз.

Девушка переключилась на магическое зрение и ахнула.

— Он никем не построен. Он…создан!

— Ты права, создан, — подтвердил мужчина, обняв растерявшуюся девушку за талию. — Я создал его для тебя. Для нас.

Кира взглянула на него и лишь кивнула — слов, способных выразить ее чувства, просто не было. В этот момент Кира была рада, что Ивашин телепат и не ждет от нее речей — когда говорит душа, слова не нужны.

— Вот это сюрприз, — наконец смогла вымолвить Кира, осторожно касаясь рукой стены, перил, листиков плюща. Точнее, застывшей энергии, Силы, облеченной в плоть. — Куда уж мне, с нерукотворной-то плитой, морской живностью и гравировками на посуде!

— Теперь мои возможности — твои возможности, — ответил маг, погладив большим пальцем изображение Печати договора на тонком запястье. — И их предел или его отсутствие зависит только от тебя.

От этой невинной, но в то же время глубоко интимной ласки дыхание девушки участилось, по коже разлилась волна тепла. Маг медленно провел кончиками пальцев по маленькой ладошке, запястью, предплечью до локтевого сгиба, пряча в глубине стальных глаз улыбку, от чего по коже девушки пробежали мурашки. Рядом с этим мужчиной тело словно начинало жить своей, неподконтрольной разуму жизнью, отзывалось на каждое прикосновение, словно инструмент в руках искусного музыканта. Она уже сама стремилась к нему, жаждала его ласк, нуждалась в них, почти как в воздухе, и это пугало неопытную девушку. Такие стремительные перемены в жизни и в ней самой, полная невозможность сопротивляться этому притяжению и хотя бы что-то контролировать оказались похожи на цунами, сметающее все на своем пути, полностью деморализуя, дезориентируя Киру, что заставляло ее еще крепче держаться за руку Ивашина и, как ребенок, искать в нем защиту, прятаться в его уютных объятиях от всех бурь и гроз. Что мага, впрочем, вполне устраивало.

— Как ты это делаешь? И зачем… это все? Почему ты это делаешь со мной, чего добиваешься? — не выдержала девушка наплыва таких сильных и столь же противоречивых, выбивающих почву из-под ног эмоций.

— Тебя, — просто ответил мужчина, прижав ее к себе так крепко, что объятие напомнило Кире захват со спины.

— Мы оба понимаем, я намного слабее, и физически, и как маг. За мной, в отличие от других, не стоят маги-родители и сильный клан, я ничего не могу тебе противопоставить, никак не сумею защититься, и никто за меня не вступится, — тихо сказала Кира, глядя на закатное небо. — Почему ты остановился? Для чего привез меня сюда, заключил этот договор, с какого демона вообще относишься ко мне… нормально?

Виктор ослабил захват и развернул девушку к себе лицом, спокойно выдержав полный смятения, непонимания и растерянности взгляд изумрудных глаз. Теперь идущим по минному полю чувствовал себя он — девочка набралась смелости задать тот вопрос, который ее действительно мучил. Вопрос, окончательного ответа на который он не знал и сам.

— А что, для тебя проблема в том, что к тебе нормально относятся? — слегка схитрил маг, чтобы выиграть немного времени.

— Нет, не проблема, — Кира явно не ожидала такой постановки вопроса. — Непривычно как-то.

Неожиданно. Обычно каждый сам за себя, и я привыкла рассчитывать только на свою интуицию, ум, силы и своего фамильяра. А если совсем паршиво — то на свои кулаки. И я всегда справлялась. Прежде. А с тобой — не могу. Я не понимаю тебя и не представляю, чего от тебя ждать. Ты же можешь сделать со мной все, что угодно, а я даже сопротивляться не смогу. И перед Законом ты будешь чист и в своем праве, за меня тебе ничего не будет. Но мне почему-то с тобой не страшно. И тепло.

Девушка осеклась и замолчала — свои собственные слова прозвучали как-то жалко, а жаловаться и быть жалкой Кира не привыкла. Как и к откровенности. Иная правда бьет сильнее, чем Тайсон, и признать ее порой больнее, чем пропустить удар под дых.

У Ивашина невольно защемило сердце от этой столь непривычной откровенности, нежности, смешанной со страстью, желания заботиться и защищать вперемешку с чувством вины. Что он вообще знал об этой девочке, о ее жизни, семье, роде, друзьях и врагах? О ее интересах, мечтах, надеждах, привычках, страхах? О том, какие она любит цветы, книги, песни, сорта кофе? Что предпочитает на завтрак, как отдыхает, где хотела бы побывать, что у нее болит, что тревожит? Что он вообще видел, кроме себя и своих желаний?

— Ты не представляешь, как я рад слышать, что тебе со мной не страшно, — мягко улыбнулся иерарх, кончиками пальцев коснувшись вспыхнувшего лица. Затем наклонился, чтобы коснуться в легком осторожном поцелуе шеи и худенького плечика. И как только на нем помещается Фил? — Не бойся меня, девочка, я ничего тебе не сделаю. И

привез тебя сюда не для того, чтобы насиловать, издеваться или играть. Я всего лишь хотел дать нам возможность узнать друг друга лучше и стать ближе.

Кира взглянула на мага с сомнением — ну зачем он говорит и делает такие вещи, от которых тепло разливается уже не внизу живота, а … в груди. Если он шутит, то это очень плохая шутка. Жестокая. Но мужчина был серьезен, и ни во взгляде, ни в ауре Высшего не проскользнуло ни единого намека на шутку или издевку. Девушка до конца не осознавала, но чувствовала, что сейчас происходит что-то очень важное. Такое же важное, как критичная "вилка" на ключевой линии реальности, после которой событийная ветка проходит точку невозврата и уже никогда не станет прежней. Ткань реальности словно замерла в ожидании следующего хода, который был за ней.

Зеленоглазой колдунье из прерванного рода впервые в жизни захотелось поверить. И она поверила. Просто так, без подтверждения Словом, без клятв и договоров. Лишь потому, что не могла иначе.

— Сама не знаю, почему, но я тебе …верю, — тихо, почти шепотом произнесла Кира "страшное" слово. — Возможно, это самая большая ошибка в моей жизни, надо мной будет смеяться каждая горгулья и распоследний гном, а Фил скажет "вот видишь, а я тебя предупреждал!" и отвесит крылом подзатыльник, но… я хочу тебе верить.

— Я не лгу, — ответил на это Виктор, глядя ей в глаза. — И тоже хочу тебе верить. Мне это не менее трудно, даже еще сложнее.

— Тебе трудно? — поразилась девчонка. — С такими-то возможностями? Ты же можешь все мои мотивы, каждую мысль и эмоцию на атомы разложить, проверить меня так, что любая спецслужба позавидует!

— Какой ты еще ребенок! — почему-то грустно и очень устало улыбнулся Высший маг, убирая с лица девушки выбившуюся из хвостика светлую прядь. — Перефразирую Крестного отца: доверие в малых дозах опасно, в больших — вещь безусловно роковая, а в некоторых моментах — смертоноснее яда, пули или магической петли. Все проверить и предугадать невозможно, человеческий фактор сродни Первородному Хаосу и порой принимает такие формы, так рушит казалось бы самые прочные монолиты, сама демонова прародительница удивилась бы.

Но есть моменты, которые стоят вечности, и ставки, оправдывающие риск. На "вилке" мы всегда можем сделать выбор. Но зачастую наш выбор уже предопределен.

— Кем предопределен? — в глазах девушки снова загорелся огонек живого интереса и неуемного любопытства. — Богами, демонами, другими наследниками домов высокой моды, слесарем Васей из ЖЭКа?

Маг едва не расхохотался — логика девчонки рубила на корню горькие мысли и тяжелые воспоминания, а ее живой характер, искренность, пытливый ум и природная любознательность казались глотком свежего горного воздуха в привычной атмосфере давно приевшихся интриг, конкуренции, подлости и лжи. Несмотря на настороженность и недоверчивость, подчеркнуто грубоватое и независимое поведение, по-видимому, имевшие веские причины, притворяться и лгать девочка еще не научилась, и если специально ее не запугивать и не держать в напряжении, малышка сама расслабляется и тянется к нему, очаровательная в своей естественности.

— Боюсь, другие модные оборванцы заняты своими вероятностями и не полезут в чужую ветку, пока не будут затронуты их личные интересы. Богам с демонами и без нас хватает, чем заняться, а вот от вечно поддатого слесаря Васи можно ждать любой подлянки, — задумчиво ответил маг, лаская девушку взглядом. — Или потоп устроит, паразит, или инструмент пропьет. Но его решения ограничены его веткой и обычно заключаются в примитивном выборе между сортами дешевой водки или разводными ключами, а в наших реальностях наша воля приоритетна.

— Выходит, наш выбор нами же и предопределен? — Кира слушала внимательно и в целом сделала верные выводы. — Но как? Кто же в здравом уме по доброй воле ограничит свою свободу, лишит себя права выбора?

— В здравом уме, осознанно и добровольно — никто, в иерархии дураков нет: быстро вымирают. Нас ограничивают лишь физические законы реальности, в которой мы находимся, и наши собственные блоки. И если даже физические законы можно обойти, если знать, как, то совладать со своими комплексами, слабостями, страхами, навязанными и искаженными представлениями о мире намного, демонски сложнее. И еще труднее обойти свой Закон — сделать выбор, которому противится твоя сущность. В итоге, ветвистое дерево вероятностей часто вырождается в банальную вилку из пары вариантов, остальные даже не принимаются во внимание. И это опять-таки наш собственный свободный выбор, а не чья-то злая воля, назови ее хоть богом, хоть демоном, хоть пнем горелым — неважно.

Девушка задумалась. Ласковый бриз, словно котенок, играл ее волосами и легким платьицем из голубого ситца в белых ромашках.

— Вроде и понятно, но трудно осознается, — наконец вздохнула она. — Или я бестолковый маг. Когда вернемся домой, покажешь вживую?

— А зачем ждать?

Кира не успела ничего понять. Одно молниеносное движение, и она оказалась обездвижена и крепко прижата к стене. Впечатанная в нагретый камень сильным мужским телом, девушка кожей ощущала его возбуждение. Горячая мужская ладонь скользнула под легкую ткань платья и сжала бедро.

— Как ты думаешь, какой выбор в данный момент у меня, а какой — у тебя? — хрипло поинтересовался Виктор, едва касаясь губами ее приоткрытых губ — Что я могу с тобой сделать, и что может меня остановить, если может?

Кира поймала полный страсти взгляд серо-стальных глаз и забыла, как дышать. Он ведь этого не сделает! Он обещал, а значит, ничего не сделает против ее воли и желания? Девушке стало смешно: против желания? Да она хочет этого не меньше, чем он! До дрожи, почти до боли. От одного взгляда и самых невинных прикосновений она загорается, как спичка. Хватит трусливого самообмана, во всем этом мире нет того, кто этого не желает! Девушка шумно выдохнула и мягко выгнулась навстречу мужчине, прильнула к нему всем телом.

— Маленькая провокаторша, — проскочило по телепатическому каналу одновременно с касанием губ и яростным проникновением языка. — Еще чуть-чуть, и ответ на последний вопрос станет отрицательным.

— А как же физические законы? — так же мысленно ответила девушка, не прерывая поцелуя.

— К демонам эти законы, уже обошел, — рука мага проникла сквозь трусики и коснулась обнаженной кожи, просто не заметив преграды. Кира вздрогнула от удивления. — Ищи другие аргументы.

— Ты не оставляешь мне выбора, — мужчина едва разобрал ее сбившуюся мыслеречь.

— Как раз наоборот, — ответил Виктор, повторяя пальцами нежные, дразнящие движения языка. — Твой коридор сейчас широк, как никогда. А мой выбор ограничен моим же Законом, и руки связаны моим же решением.

Девушка тихонько застонала и раздвинула ноги, подалась еще ближе. Аура вспыхнула от возбуждения электрической дугой.

— А ты на глубинном уровне понимаешь это и чувствуешь себя в безопасности. Я мог сомневаться, пока выбор не сделан, решение не принято, но после принятия оно становится Законом, — прошептал маг ей на ушко, ненадолго оторвавшись от губ, но ни на секунду не прекращая ласки. — А внутренние законы демонски сильны, фактически мы всю воспринимаемую реальность подгоняем под свои представления и свои линии реальности создаем в соответствии с ними же.

— Поняла, — прошептала Кира непослушными губами и потянулась за поцелуем. — Ты мне теперь каждую тему на каждом занятии будешь так объяснять? — продолжила девушка уже телепатически, сбиваясь с канала на стоны наслаждения, цепляясь за его рубашку, неосознанно царапая плечи.

— Боюсь, что придется разочаровать — в базовой реальности далеко не всегда имеется такая возможность, — игриво ответил Высший, продолжая целовать ее губы и ласкать податливое девичье тело, проникая пальцами внутрь желанной влажной расщелинки, приучая малышку к своим рукам и все ближе подводя к взрыву наслаждения. — Хотя, идея мне понравилась.

Дрожащая, трепещущая и задыхающаяся девушка этого уже не услышала — волны нарастающего удовольствия, потоком несущиеся по венам, полностью лишили ее возможности слышать, думать, говорить, оставив только одно — обостренную до безумия способность чувствовать. Все в мире стало неважно, кроме пьяных от желания серебристо-стальных глаз, безумно нежных, бесстыдно-дразнящих прикосновений умелых рук, сплетающихся, словно взбесившихся, потоков Силы, хриплого "девочка моя" и губ, приникших к бьющейся на шее тоненькой жилке. Невообразимо, но этот мужчина сумел разбудить ее огонь, терпко-сладким ядом просочиться ей под кожу. И когда уже казалось невозможным выдержать ни секунды мучительно-сладкого, почти высоковольтного напряжения, Киру разорвало изнутри, расплавило, ослепило вспышкой, словно спаявшей их воедино.

— Тьма, — едва отдышавшись, с трудом выдохнула она, едва сдерживая стон и безуспешно пытаясь взять под контроль подрагивающее тело, по которому еще прокатывались остаточные волны жидкого пламени. Голова слегка кружилась. — Что… что ты со мной сделал?

— Это самое малое из того, что я могу и хочу с тобой сделать, — усмехнулся мужчина, удерживая девушку в объятиях, успокаивающе-нежно поглаживая подушечками пальцев скулы, шею, плечи, неторопливо опускаясь к груди.

В противовес словам, прикосновения Виктора были бережными и невинными — не стоит сейчас форсировать события и снова пугать маленькую зеленоглазку, это лишь навредит и может перечеркнуть все достигнутое. Сдерживать себя в том, чего он так отчаянно желал, было подобно изощренной пытке, но выбранная тактика давала отличные результаты — дикий цветок, еще совсем недавно щетинившийся шипами и колючками, сам потихоньку открывался в его руках, даря чудесный аромат, обвивался нежной эльфийской розой. Понимание, терпение, внимание и забота — как универсальный ключик, который отпирает любые запертые двери.

— А как же учеба? — слегка растерянно шепнула девчушка, прижавшись к его груди и уткнувшись носом в шею. Мужчина чувствовал, как часто-часто колотится ее сердечко.

— А что учеба? Обещал научить — значит, научу, — заверил Ивашин, пряча улыбку. — Только учти, наука бывает разная…

Языки пламени, танцующие и изгибающиеся в темноте ночи, швыряющие в черное небо пригоршни светящихся искр, завораживали. Бархатно-черное небо искрилось мириадами звезд, мерцающих бриллиантовыми россыпями незнакомых созвездий, среди которых плыла в бесконечности огромная серебристо-голубая луна, испещренная многочисленными кратерами. Треск костра сливался с шумом прибоя, ластящегося к берегу так же, как и миллионы лет назад. Иногда показывались игривые саламандры, духи огненной стихии, прыгали по смолистым дровам, привезенным из другого, невообразимо далекого мира, высовывали из костра забавные мордочки, вновь превращаясь в шальные язычки пламени и рассыпаясь искрами.

— Спасибо тебе, о таком я и мечтать не могла! — мысль у Киры вырвалась прежде, чем девушка ее осознала и отследила. — Это прекрасный мир, я словно в сказку попала или вижу сон…

— Рад, что тебе здесь понравилось, — пришел мысленный ответ мага. — Я сомневался, мир все-таки необитаемый. Еду можно привезти с собой, необходимые вещи создать, но существование привычных благ цивилизации, таких как музыка, телевизор, компьютер, здесь не предусмотрено.

— Глупость какая, зачем они здесь? — прошелестели мысли девушки. — Огонь гораздо живее и в нем неизмеримо больше смысла. А музыки лучше шума волн и костра я в жизни не слышала…

Умиротворенная и расслабленная Кира полулежала у Виктора на коленях и смотрела то на пляску огня, то на звездное небо, завороженная его красотой. Один из спиральных рукавов какой-то галактики, казалось, опускается прямо в море, и далеких чужих звезд так просто коснуться рукой. Галактика напомнила Кире круглую лохматую снежинку, из тех, что вырезали в школе для украшения класса. Девушка хмыкнула и в ответ на вопросительный взгляд мага передала изображение телепатически — сейчас она слишком устала, чтобы облекать мысли в слова, а общаться мыслями и ощущениями на понятийном уровне уже стало простым и привычным делом.

Мужчина ответил смешком и картинкой свернувшегося клубочком звездного кота, опустившего в море хвост. Кира тут же прицепила к хвосту крючок с иллюзией серебристой рыбки. На этот раз рыбка была создана не материальная, но зато вполне сознательно. Маг довольно улыбнулся, оценив успехи новоявленной ученицы.

— Хорошая иллюзия, качественная. Хотя, твои качественные иллюзии поразили меня еще в нашу самую первую встречу. Почти провела меня, как пацана мелкого, — шутливо упрекнул Виктор, легонько щелкнув хулиганку по носу. Девушка притворно сморщилась, фыркнула от смеха и наградила вышестоящего по иерархии обычным школьным щелбаном.

— Мне тоже твои … хм-м-м, весьма своеобразные методы допроса запали в душу! Всерьез и надолго, даже фобия появилась — страх перед собеседованиями. Случайно не в курсе, как называется?

— Эх, воспитывать и воспитывать, никакой субординации, — нарочито серьезно вздохнул маг, свободной рукой подбрасывая в костер полено. — Хуже мантикоры!

— А я предупреждала! И Ала с Дэмом вместо себя предлагала тебе исключительно из гуманных соображений! Зато теперь опытным путем убедился, что мантикоры лучше, — хихикнула девчонка.

— Смотря, для каких целей, — хищно притянул ее к себе мужчина, скользнув в мимолетной ласке ладонью по груди.

Cкорее по привычке, девушка попыталась перехватить нахальную руку, но скорости реакции не хватило, и опоздавшая ладошка Киры лишь накрыла мужскую руку сверху, прижимая ее еще сильнее. Девушка не сразу поняла, что попала в собственную ловушку: продолжать в том же духе даст обратный эффект, убрать руку и сделать вид, что ничего особенного не происходит — значит, открыто позволить себя ласкать. Да и сделать морду кирпичом явно не получится, тело сразу выдаст ее истинные чувства. Она едва осмелилась признать свою тягу к Виктору перед собой. Показать же это ему, причем сознательно и добровольно, казалось смерти подобным. Хотя девушка понимала, насколько глупо все это выглядит, ведь она позволяла ему ласки намного откровеннее. И осталась довольна, как сытая обласканная кошка, что уж греха таить. Но что он про нее теперь думает? Кем считает? Некстати возникший в сознании голос матери презрительно пробурчал: "Шлюхой, кем же еще? Позоришь себя и род свой". Фил бы, конечно, не посмел оскорбить ее даже помыслом, но был бы разочарован, а упасть в глазах единственного близкого друга казалось еще страшнее. Кира вздрогнула и залилась краской, мысленно согласившись с матерью: по всем показателям ее поведение крайне далеко от приличного. И становится все неприличнее. И что же делать, когда разум и воспитание требуют одного, а все чувства кричат прямо противоположное?

Что делать, она не представляла. И решила не делать ничего. Пусть гладит! Хорошо-то как! Приятно… Шлюхой считает? Ну и пусть, от этого не умирают и Силы не лишаются. Лишь бы учил. Зачем, вот зачем все эти демоновы мысли? Никакой от них пользы, только портят такую волшебную ночь. В Бездну! В конце концов, в городе на парах додумаешь. В самом деле, Кира, не будь дурой, никто ничего не узнает. Как будто Высшему магу заняться больше нечем, как сливать тебя матери и доводить до сведения всех и каждого, какая ты плохая девочка. Да и не тебе ли всегда было плевать на мнение окружающих?

Кира вздохнула. Окружающих — да, но не родных и близких. А что может быть хуже, чем стать этой самой шлюхой в собственных глазах? Кира всегда старалась вести себя достойно мага и даже в мелочах не подвести, не уронить чести своего рода. Достоинство и гордость — то немногое, что вместе с Силой ей досталось в наследство. Это единственное, что помогало ей держаться, бороться, стремиться, единственное, что служило компасом, мерилом, жизненным навигатором и ориентиром. А теперь этот навигатор дал сбой — жизнь оказалась хитрее. Где же ты, Фил, когда ты так нужен?

Обычно она всегда, каждую минуту помнила о том, что Виктор — первоклассный телепат. Мысли в присутствии мага, насколько возможно, жестко контролировались. Никаких глупостей, ничего того, за что было бы стыдно перед Богами, никакого оружия против себя. Только сегодня она слишком расслабилась и допустила промашку. Просто-напросто об этом забыла.

— Блестящая аналитика и на редкость логичные умозаключения, — прервал сумбурный поток бесконтрольных мыслей насмешливо-холодный голос Виктора. В глазах мага стоял арктический лед. — Ты в очередной раз меня поразила, девочка: в тебе удивительно сочетаются острый ум и смекалка с непроходимой узколобостью, а гордыня и непомерное чувство собственной важности — с крайне заниженной самооценкой и недостатком самоуважения.

— Что? — возмутилась Кира, вырываясь, то разжимая, то сжимая искрящие ладошки в кулаки. — Ты… ты… на себя посмотри, индюк высокомерный! Т-т-телепат…

У девушки перехватило дыхание, только теперь — от обиды на Высшего, чьи резкие слова хлестнули, как плеть. Или незабываемый армейский ремень с металлической бляхой-звездой. Пытаясь взять себя в руки, девушка сжала зубы и отвернулась к морю, в зеркало которого так же безмятежно опускался звездный хвост далекой галактики.

— С каких это пор ментальная способность стала синонимом матерной брани? — невозмутимо поинтересовался мужчина.

Девушка не ответила. Она так же стояла, повернувшись к нему спиной, и смотрела вдаль. Такая юная. Уже не ребенок, но еще не женщина, одна под усыпанным звездами черным небом чужого мира. Хотелось обнять девчушку, успокоить, зацеловать и заласкать до умопомрачения. Но подобные мысли и состояния нужно пресекать сразу, и воспитывайся девочка в нормальной среде, этот урок был бы усвоен еще в детстве.

Разговаривать с магом, так беспардонно считавшим ее потаенные мысли, Кире не хотелось. Она слишком устала для этого. Девушка отошла от костра и присела на песок, любуясь мерцающими звездами, морем, серебристой лунной дорожкой. И пятилитровым голубым кислородным баллоном, невесть откуда взявшимся у нее на коленях.

Девушка растерянно смотрела то на баллон, то на Виктора.

— Семьдесят семь поклонов тебе, что не сорокалитровый, — наконец проворчала она.

— На сорокалитровый нужно ныть активнее, а обижаться старательнее и драматичнее, пока не заслужила.

— А что заслужила? Считки, унижения и оскорбления?

Проклятие, она же выросла среди обычных людей и просто не понимает многих вещей, которые для магов привычны и естественны с детства! Маг вздохнул.

— Считка, радость моя, это насильственное проникновение в ауру и сознание другого разумного существа с целью получения информации. И еще один из моих многочисленных "своеобразных методов допроса". Весьма неприятный для допрашиваемого, Кристалл Истины значительно приятнее. Как это на практике, я тебе обязательно покажу, но не сегодня. А мы с тобой телепатически общались, по взаимному желанию и согласию. Видишь разницу между этими двумя процессами?

— Вижу, — опустила голову Кира.

— Был создан двусторонний канал, информационное пространство на двоих. Ты не уходила со связи, не закрывалась ни единым демоновым щитом, думала, что Хаос на душу положит, а я, сволочь такая, каюсь — считал. Считал полный бред, был назван индюком и телепатом, еще и оскорбил святую деву.

— Прости, я опять косяк впорола, — Кира уткнулась лицом в кислородный баллон, щеки девушки горели от стыда.

— Ты — маг, — отрезал Ивашин. — Вот и веди себя, как маг, а не как капризный ребенок. Чтобы ты что-то поняла, я порой вынужден говорить неприятные вещи. Но у меня нет цели оскорбить или унизить тебя — зачем это мне? И если бы мои слова были ложью, они бы тебя не задели. Подумай об этом.

Кира еще крепче обняла баллон, костеря себя распоследними словами за проявленную вспыльчивость, которую еще ее прабабушка приравнивала к дури. Надо же опять вот так сесть в лужу, еще и перед кем!

— И даже сейчас, вместо того, чтобы сделать выводы, ты упиваешься то жалостью, то ненавистью к себе. О каком самоуважении и внутренней силе речь?

— Ты прав, — наконец глухо ответила Кира, выпрямляясь и растворяя ненужный больше кислородный баллон, после чего вернулась к костру и села на песок рядом с Виктором, обняв колени. — Обычно я намного сдержаннее, сама не понимаю, откуда такой неадекват попер.

— Ты устала, малыш, — маг приобнял ее за плечо. Не страстно, а как-то по-родственному, как дочь или младшую сестренку. — Мы покрепче будем, чем люди, но и наша психика не безупречна, и у нас есть свой предел прочности. День выдался насыщенным, ты физически и энергетически вымоталась, а потом еще и сама себя накрутила без повода.

Девушка молча смотрела на огонь, положив голову Виктору на плечо.

— Теперь по существу твоих наболевших вопросов: шлюх я не привожу в свой дом, не устраиваю их на работу в своей компании, не катаю по городу в качестве подпространственного таксиста, не беру под защиту, не варю по утрам кофе, не веду с ними разговоров по душам, не заключаю никаких договоров и никаким родовым наследием не делюсь. И разумеется, не останавливаюсь. Так что не стоит придумывать, что я думаю, что делаю, как отношусь и тому подобную чушь. Считай в прямом контакте или спроси напрямую — это избавит нас от недоразумений.

Кира, не отрывая взгляда от танца пламени, молча кивнула, соглашаясь. Мысли девушки текли медленно, вязко, и после такого выговора обсуждать шлюх ей совершенно не хотелось. А вот перекусить было бы в самый раз.

— Не спать, шашлыки на подходе, — отреагировал Виктор на невысказанное желание. — А пока стоит отметить отпуск.

В руке мага появилась бутылка вина, из которой на песок выскочила пробка. Девушка вскинула на него удивленные глаза.

— Создал?

— Нет, телепортировал из дома. В лом идти, — улыбнулся мужчина. — Бокалы создавать или по-студенчески?

— Как хочешь, — ответила Кира. — Я не привередливая, могу и по-студенчески. У нас же пикник, а не светский прием.

— Тогда тебе первой и заценить, — маг протянул ей бутылку. — Ornellaia, Италия, солнечная Тоскана, 1992 год.

— Офигеть! — девушка осторожно сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. — Никогда не нравились сухие вина, обычная кислятина, но это… божественно!

— Владельцами этой торговой марки является древний флорентийский род Фрескобальди. Мало кому известно, что это колдовской род. Существует даже легенда о дружбе семьи Фрескобальди и Данте Алигьери.

— А это правда? — Кира протянула бутылку магу. Глаза девушки горели любопытством.

— Вряд ли, скорее всего, врут, — хмыкнул мужчина, в свою очередь отхлебнув вина. — Во всяком случае, их наследник об этом ни сном ни духом.

— Ты знаком с их наследником? — поразилась девушка.

— А что здесь удивительного? Я много с кем знаком, мир вообще тесен, — задумчиво ответил Виктор, снова возвращая бутылку собеседнице. — Да и нет в нем ничего особенного, Высший как Высший. Продолжает семейный бизнес, полмира объездил, три законных брака и куча интрижек — очень уж до дам охоч, и выпить не дурак. По пьяной лавочке любит под настроение мертвяков поднимать, за что частенько бывал бит и лишен Силы дедом. Наутро, матерясь, упокаивает и клянется, что больше ни капли, но Слова не давал ни разу. Тот еще прохвост. Но довольно неплох в работе, с ним приятно вести дела и просто общаться. Хотя, что мы все о нем? Лично мне намного более интересно, что послужило причиной прерывания линии передачи Силы и знаний в твоем роду.

Девушка вздрогнула, бросив на Виктора слегка настороженный взгляд, словно решая, а стоит ли вообще касаться этой крайне болезненной темы. Сжав бутылку так, что побелели костяшки, она сделала несколько глотков вина, вернула бутылку мужчине и долго смотрела на огонь, отвернувшись к костру и уронив голову на колени. В прозрачных зеленых глазах девчонки отражались огненные всполохи, от чего они горели алым, как у мантикор.

— Я помню, это внутреннее дело рода Макаровых и меня абсолютно не касается, — выждав небольшую паузу, мужчина коснулся маленькой, почти детской ладошки. — Точнее, не касалось до недавнего времени. Теперь это моя непосредственная обязанность, и тайны такого характера между нами неуместны.

— Снова допрашивать будешь? — спросила девушка немного грустно.

— Если хочешь, могу и допросить, — бесстрастно пожал плечами маг, покачивая в руке бутылку вина и любуясь на звезды. — Но допросам и прочему насилию предпочитаю разумный диалог двух взрослых магов. Если же ты мне настолько не доверяешь, с обучением возникнут серьезные трудности.

— Не в этом дело, — смутилась девушка. Щеки ее слегка порозовели — видимо, от вина. — Я сама мало что знаю, родители — еще меньше. Лучше тебе поговорить об этом с Филом, он многое помнит.

— И ничего не рассказывает хозяйке? — усомнился Виктор.

— Мы говорили на эту тему всего лишь раз, и я больше ни за что не буду его об этом спрашивать, — сжалась Кира и неосознанно обняла руками плечи. — Фил потерял тогда всю семью и едва не погиб сам. Если бы не долг перед родом — отправился бы следом за мамой и сестрой, которых не смог спасти.

— Малышка, замалчивая проблему и закрывая на нее глаза, ничего решить невозможно, — мягко, но категорично сказал маг, обняв ее за плечи и сжимая ладошку. — Поверь, мне тоже жаль, что такое случилось с Филом — привык уже к этому крылатому шулеру. Но намного важнее разобраться в случившемся, сделать выводы и принять меры, чтобы защитить себя и свой род от подобного в дальнейшем. Я слушаю.

Девушка неуверенно кивнула, отхлебнула вина из выхваченной у мага бутылки и заговорила, глядя на медленно гаснущее пламя.

— Как ты уже знаешь, я маг по крови и духу, но родилась и выросла в семье самых обычных людей. Ни родители, ни другие родственники никакого отношения к иерархии не имеют, единственный маг, которого я знала — моя прабабушка Акилина. Да и ей достались жалкие крохи былых знаний и умений, кроме как лечить людей и скот от ран и простых болезней она ничего не умела. Папа с мамой были в шоке, когда во мне проявилась Сила. Это произошло в совсем раннем детстве, когда я еще в школу не ходила, и одна демонова праматерь знает, что бы со мной было, если бы не прабабушка. Она была уже совсем старенькая, но сумела объяснить родителям, что они родили, и хоть как-то собрать меня в нечто магоподобное, прежде чем уйти за Грань. Мне тогда было 9 лет. Я называла ее "пра"…

Голос Киры сорвался, но она быстро взяла себя в руки, сделала еще глоток вина и продолжила:

— Пра, а затем бабуля меня фактически вырастили, но мало чему могли научить. Пра не смогла даже свой небольшой дар передать детям — гражданская война, разруха, коллективизация — выжить бы. Бабушка родилась в 1926 году, незадолго до голодомора. Из фамильяров у нас оставался только Фил, он помогал, как мог, вплоть до того, что колоски с полей таскал, птиц и мышей ловил на ужин, а пра Силу в ноль сводила, через Грань как через турникет ходила, но род выжил. Потом — война, пра не видела ничего, кроме госпиталя, крови и ран, как могла, спасала людей, а по ночам травки сушила, зелья варила да колени перед иконами в кровь стирала. Об одном только молила — чтобы ее дети выжили. Выжили не все, из девятерых в живых осталось пятеро, и снова только боль, страх, тяжелейший труд и горькая вина — много смертей повидала пра, но то, что пережила своих детей, слабая ведьма простить себе так и не смогла. Да и время было упущено безвозвратно. Единственное, что она могла сделать — рассказать нам, своим потомкам, правду. То есть, те обрывки горькой правды, которые до нее дошли. Я маленькая была и мало что понимала из того, что говорила пра, а потом ее не стало.

Девушка замолчала и отхлебнула еще вина. Хмельной напиток не пьянил — он лишь помогал ей впервые в жизни открыть кому-то свою правду.

— За три поколения до рождения Акилины наш род еще был силен, богат и крепок. Сила в моем роду передается преимущественно по женской линии, но мои предки роднились с другими магами, что сделало возможной передачу дара по обеим линиям и создание нескольких мощных кланов. Могущественные Главы смотрели далеко в будущее, контролировали свои реальности, узнавая о бедах и несчастьях задолго до их возникновения и своевременно принимая меры. Мы жили в мире и процветании. Пока не сработал человеческий фактор, и несколько глупцов совершили цепь критичных ошибок, что привело к таким вот фатальным последствиям, фактически вырождению, для всего рода Макаровых. Насколько рассказывали

пра и Фил, все линии реальности в какой-то момент сошлись в одной точке нестабильности. В точке по имени Прасковья Макарова. Моя пра-пра-прабабка.

Кира немного помолчала, глотнула вина, собираясь с мыслями, и продолжила:

— Прасковья родилась в 1851 году, на Урале. Она была единственной дочерью Высшего Светлого и старшей наследницы моего рода. Как рассказывал Фил, ее обожали все: красивая и умная не по годам, стройная, гибкая, как березка, девушка с васильковыми глазами и волосами, белыми, как лен. В 1871 году, незадолго до магического совершеннолетия, она сбежала порталом от родителей и договорного брака с градоначальником, с Урала в Придонье, к тетке, связав договором семью фамильяров, служивших отцу. Отец пытался вернуть строптивую дочь домой, но талантливая ведьма умело путала следы и скрывалась на других уровнях, а после магического совершеннолетия спокойно вышла из тени, прекрасно понимая, что родители больше не имеют над ней власти.

Разгневанный отец отлучил непутевую дочь от рода и выгнал из клана, а мать побоялась перечить мужу и смирилась. Обиженная Прасковья осталась жить у тетки, вышла замуж за кузнеца Семена, родила сына Василя и жила вполне счастливо. Пока не схлестнулась в войне с магом из рода Покровских, Михаилом.

Из-за чего началась война между этими идиотами, есть тайна, покрытая мраком, но растянулась она на несколько лет. Ведьма и колдун вконец измотали друг друга, прежде, чем Михаил понял, что война утратила свой первоначальный смысл и превратилась в привычное соревнование, а затем — в способ получить строптивую красавицу-колдунью в свое личное пользование. Михаил не привык проигрывать, и вскоре грибники находят в лесу Семена, растерзанного хищниками.

Деревенские пошумели, организовали пару облав на волков, тем и дело кончилось. Прасковья, оставшись одна с сыном и оправившись от первого шока, начала подозревать, что Семена убили твари Михаила — мантикоры или виверны, но предъявить подобные обвинения без доказательств означало новый виток войны на уничтожение. Лишь теперь, потеряв любимого мужа, поняла Прасковья, что не хочет больше воевать и ее амбиции не стоят жизней родных людей.

Горе и страх за сына подкосили ее и заставили прийти с поклоном к Михаилу, маги провели переговоры и заключили хрупкий мир. Михаил договор соблюдал, и впервые Прасковья вздохнула свободно, отдохнула и расцвела. Бывший враг, видя такие перемены, пошел в атаку по всем фронтам, только теперь иначе: Покровский внезапно стал внимательным и заботливым, поддерживал Прасковью, защищал ее от нападок и даже подружился с Василем. Со временем молодая вдова привыкла к тому, что вражда осталась в прошлом, начала ему доверять, и вскоре ответила взаимностью. Плодом этой любви стала дочь Светлена, наследница дара и по материнской, и по отцовской линии. Бывшие верные враги жили дружно и счастливо, но очень недолго. Слишком хрупким оказалось их горькое счастье, выстроенное на крови и руинах былой войны.

Двоюродная сестра Прасковьи Аксинья магом была довольно паршивым, но в иллюзиях равных ей не было. Зависть к более сильной и талантливой родственнице толкнула Аксинью на глупость и редкую подлость: навести иллюзию и соблазнить Михаила. А в процессе подлая баба как-то выяснила, что Михаил приказал мантикорам расправиться с Семеном. Аксинья собиралась шантажировать этим фактом Михаила, но просчиталась — Прасковья все увидела по воде раньше, чем сестричка успела что-то сообразить. В шоке и ужасе от предательства сразу двух близких людей она проклинает обоих, не думая о том, что проклинает свою кровь и кровь Покровских, которая теперь течет и в ее родной дочери.

Собрав детей, необходимые вещи, обвешавшись артефактами и спутав следы, Прасковья бежит из Придонья на Алтай. С ней отправляются Фил, его мать Дея и маленькая сестренка, у которой еще не открылись глазки, даже не получившая имя. Михаил преследовал Прасковью и пытался сохранить семью, но жена его возненавидела еще больше, чем во время войны. Тогда Михаил пытается забрать у Прасковьи дочь, дает своим мантикорам приказ найти ребенка и вернуть себе. Но ведьма скорее бы в Бездну шагнула, чем отдала предателю и убийце свою дочь, и встретила бывшего супруга не ласками и поцелуями, а проклятиями, ловушками и боевыми заклинаниями.

Во время сражения Дея в своем гнезде охраняла дочерей, и свою, и хозяйкину, а Фила отправили за помощью к родителям Прасковьи, лишь благодаря этому фамильяр выжил. Мантикоры все-таки нашли гнездо. Дея защищала детей всеми силами, но силы были слишком неравны и она погибла. Дочь Деи мантикоры тоже убили и сожгли дом, а Светлену доставили отцу. Мать опоздала. В отчаянии женщина плетет заклинание отбора Силы и полностью выкачивает малышку. Слабенькая аура младенца уже никогда не восстановится, и магом Светлене не быть, но Прасковья надеялась, что без Силы дочь станет не нужна отцу и охота прекратится.

Узнав, что сделала Прасковья с дочерью, Михаил в сердцах нанес ей удар, оказавшийся смертельным, и голубоглазая красавица с льняными волосами ушла за Грань, оставив сиротами двоих детей.

Отец с союзниками не успел совсем чуть-чуть.

От дочери, лишенной Силы, маг просто отказался — не нужны роду Покровских калеки.

Фил, вернувшись, оказался в полностью разоренном гнезде, на пепелище, в одночасье лишившись и дома, и хозяйки, и семьи. Дея была мертва, лишь черные обгоревшие крылья в последнем объятии накрывали беспомощный комочек — маленькую дочь, словно пытаясь защитить. Маленькая йиннэн еще слабо шевелила полупрозрачными крылышками и беззвучно плакала, медленно угасая на глазах обезумевшего от горя брата. Фил долго и безрезультатно пытался спасти сестренку, зализывал раны, вливал в нее Силу, но мантикоры поработали на совесть, малышка упоко… умерла. В отчаянии обессиленный Фил хотел отомстить Михаилу и фамильярам Покровских, но силы были совсем неравны, и единственный оставшийся в живых фамильяр принял трудное решение: отложить обреченную на провал месть Покровским и позаботиться о Светлене.

Оставшаяся сиротой, проклятая и искалеченная девочка оказалась никому не нужной, кроме брата Василя и верного Фила. Так и выросла Светлена заботами брата, не имея понятия о том, кто она такая, прожила обычную человеческую жизнь, вышла замуж, родила четырех сыновей и дочь Акилину, унаследовавшую осколок родовой Силы. А остальное ты уже и так знаешь. Дай огонька, что ли — в лом лезть мордой в костер.

Кира достала сигарету из пачки и мяла ее подрагивающими пальцами. Виктор коснулся кончика сигареты, сразу затлевшей от прикосновения мага, и задумался.

— Дай, что ли, и мне сигарету… Выходит, есть и другие Макаровы. Хоть и дальняя, но родня, о которой тебе не известно, но это поправимо. Ты вполне можешь доказать кровную связь и на законных основаниях войти в род или союзный клан, — наконец проговорил маг.

— Они отказались от Прасковьи и Светлены, думаешь, сейчас что-то изменилось и они с распростертыми объятиями примут меня? Не знаю их и знать не хочу, не нужны мне их плюшки, сами с Филом справимся!

— Знаешь, мантикоры веками служат нашему роду, я знаю их с детства, как облупленных. И вот что странно: мантикоры разорили гнездо Фила и сожгли дом Прасковьи, хотя приказ был всего лишь найти и доставить ребенка, это простое задание не требовало таких жестких действий. Если приказано было действительно только это.

— Ты прав, действительно, не логично, — подумав, согласилась девушка. — Но тогда зачем?

— Они что-то искали. А потом все зачистили. Кто будет копаться на пепелище?

Кира замерла, как изваяние.

— Они искали ключ! И не нашли, иначе Покровские стали бы самым могущественным родом и взяли всю власть.

— С этого момента, пожалуйста, поподробнее. Что за ключ? — уточнил Ивашин.

— Фил рассказывал легенду своего народа о Ключе Эйн-соф. Что это такое — не знает никто. Может артефакт, а может печать или свиток, может, вообще не имеет формы или принимает разные обличья. Но по легенде Ключ открывает почти безграничные возможности, и видимо моя любознательная пра-пра-пра что-то об этом узнала и по дурости слила инфу… "любимому", тьфу! Фил еще упоминал, что Ключ невозможно купить, отнять, взять силой или обманом. Покровский, поехавший крышей и утративший контроль, не учел этого.

— И очень зря, — сосредоточенно, словно сам себе, озвучил свои выводы Виктор. — Видимо, интеллектом дядя Миша был обременен не больше, чем голем, если пытался взять такую Силу нахрапом. Отец рассказывал мне о подобных вещах, но лишь мифы, легенды и гипотезы. Он откровенно сомневался в существовании того, что Фил назвал Ключом Эйн-соф, и считал все это бабкиными сказками и досужими выдумками, годными только для развлечения магов-дошколят.

— Ты тоже… так считаешь? — упавшим голосом спросила Кира. — Думаешь, я лгу, лжет Фил и мои ушедшие предки… дураки и брехуны?

— Малыш, не нагнетай и не ищи в моих словах скрытого смысла, сейчас там его нет, — мужчина

примирительно протянул девушке бутылку с остатками коллекционного вина. — Допивай, вина у нас до демоновой праматери. Я всего лишь озвучил мнение отца, а что до моего мнения… чтобы делать такие выводы, нужно чуть больше информации, чем история одной давней войны и легенды йиннэн. Иначе брехуном стану уже я. А Высший брехун — это нонсенс, радость моя.

— И где же ее взять, эту информацию? — вздохнула Кира, приканчивая бутылку.

— Здесь и сейчас — нигде, — констатировал факт мужчина, попутно телепортировав и открыв вторую бутылку вина. — Мы в отпуске, так что будем отдыхать, наслаждаться жизнью, и пусть весь мир подождет. Не стоит позволять прошлому портить настоящее. А когда вернемся в базовую реальность, я наведу справки по своим каналам, и если захочешь, покопаемся в отцовской библиотеке.

Глаза девушки при упоминании отцовской библиотеки вспыхнули восторгом, она едва не запрыгала от радости и порывисто обняла Виктора. В самых смелых мечтах юная ведьмочка из прерванного рода не могла себе представить, что попадет в ученицы к Высшему и будет допущена в святая святых — библиотеку, хранящую древние тайны одного из великих домов. В мыслях Кира уже фактически жила в книгохранилище, держала в руках хрусткие свитки, написанные руками, столетия назад истлевшими в прах, и сдувала пыль с рассыпающихся старинных фолиантов, лишь магией сохраненных от беспощадного времени.

Мысли девчушки настолько ярко отпечатались на ее счастливом личике, что суровый хозяин уникальной библиотеки невольно рассмеялся и обнял зеленоглазку еще крепче, зарывшись лицом в ее волосы.

— Ну все, все, задушишь к демонам, — фыркнул маг, все-таки не торопясь отпускать девушку. — Вот уж непостижимая женская душа! Так глазищами сверкаешь, что уже подарил бы тебе эту библиотеку! И что мне с тобой делать?

— Да хоть мантикорам скорми, хоть пульсарами гоняй вокруг особняка, только в библиотеку пусти! — пробормотала девушка, уткнувшись ему в грудь.

— Странные желания для молодой красивой девушки, — хмыкнул Виктор. — Пульсарами я тебя гонять, конечно, буду, когда доживем до практики боевой магии. Но где-нибудь в лесу или на заброшках — капремонт особняка в ближайшие три года я не планирую. Да и мантикоры у меня не настолько голодные, скорее зажравшиеся. Поэтому данные предложения снимаю с повестки как не актуальные — у меня есть идеи получше и значительно поприятнее…

Маг многозначительно замолчал. Девушка покраснела и спрятала лицо на его груди, запоздало погрозив кулаком.

— Вообще-то, тут, кажется, кто-то хотел есть, и под приятными идеями подразумевались шашлыки, угли как раз то, что надо! — прищурился Виктор, перехватив кулачок и погладив тонкое запястье. — Но ход твоих мыслей мне нравится!