Клан. Человеческий фактор

Глава 18. ОБРАЗ ВРАГА

Подснежники в столице — совсем не те, что в лесу. Для жителей "нерезиновой" подснежники — это, в первую очередь, погребенные под рыхлым сероватым снегом автомобили, которые порой не могут найти и откопать даже владельцы. Подснежниками также считаются нечистоты, стыдливо выглядывающие из проталин, стоит столбику термометра подняться выше нуля, и перележавшие зиму неприхотливые покойники, порой вызывающие нежно-зеленую бледность даже у сотрудников милиции, проспиртованных санитаров из морга и юных некромантов, не успевших избавиться от тонкой душевной организации и заменить ее более подходящей броней привычки и хитиновым покровом здорового цинизма. А для Аверьяна Делгера, известного в широких кругах, как мажор, прожигатель жизни и богатый бездельник, повернутый на путешествиях, а в крайне узких — как один из лучших Охотников за Силой, подснежники — это еще и бесхозные Источники, частенько встречающиеся в самых заурядных местах. Поскольку бесхозной Охотник считал любую Силу, которую мог отнять или присвоить безнаказанно, а способности к этому у него были превосходные, то жилось Аверьяну весьма неплохо, подснежники попадались целыми полянами, и дефицит Силы, знакомый большинству не понаслышке, его словно не касался. До тех пор, пока на боковом стриммере, не иначе, как проклятом Богами от сотворения миров, не встретил Тамилу Ивашину.

При одном воспоминании о знойной черноволосой красавице, способной свести с ума одним взглядом или движением, подарить мужчине рай на земле и так же равнодушно ввергнуть его в кромешный ад, против воли дыхание Охотника сбилось, а член налился, словно каменный. Почувствовав отвращение как к происходящему, так и к самому себе, Ян крепко выругался под нос, помянув создателей, предков и прочих кровных родственников суккубов, и обозначив между ними такие грязные извращения, что даже его брат, имеющий шикарный послужной список службы в различных армиях нескольких миров и пребывания в различных тюрьмах, покраснел бы, подобно ясноглазой девственнице.

— Нашел время и объект. Вот из-за таких, как ты, головкой думающих, сколько мужиков вообще без головы осталось, — закончил тираду Аверьян, резко поднимаясь с дивана, сунул в карман ключи от БМВ, накинул в прихожей куртку и направился к выходу из квартиры.

Сейчас просторная, удобная, расположенная в элитном спальном районе трехкомнатная квартира, обнесенная мощной защитой и обустроенная по последнему слову техномагии, словно давила на него со всех сторон, подобно могильной плите. Нужно было прогуляться, прокатиться с ветерком за МКАД, проветрить голову свежим столичным воздухом, пропахшим возможностями, скоростью и бензином.

Пожалуй, теперь взбунтовавшийся по женской плоти организм сильного здорового мужчины просто так не успокоится, и вместо своих прямых обязанностей придется снова идти в клуб, общаться там с малолетним быдлом, избалованным большими деньгами, дорогими машинами, сексом, наркотой и папиными связями, бездарно тратить время, чтобы снять какую-нибудь изрядно подвыпившую человечку, не обремененную моральными нормами. Заодно и поддержать в глазах окружающих имидж такого же недалекого мажористого сопляка — никакая секретность не работает так эффективно, как привычная всем маска, со временем прирастающая, как вторая кожа. Отчасти по этой причине Аверьян не заводил серьезных отношений, ограничиваясь ни к чему не обязывающими встречами на одну ночь — одна женщина, которой он доверил свою тайну, давно умерла: к сожалению, человеческий век слишком недолог, чтобы связать с человечкой жизнь, а другая просто использовала его тайну против него. И пускай многие человеческие женщины, ведьмы и даже представительницы иных гуманоидных рас с удовольствием упали бы в объятия мужественного, загоревшего под солнцами других миров шатена с пронзительно-голубыми, как льдинки, глазами, к тому же сильнейшего Охотника, сам Делгер предпочитал держать всех на расстоянии — так безопаснее. Только физиологию, к сожалению, не отключить. Проклятая суккуба, чтоб ее на заднем сиденье и через кухонный стол, легион демонов…

— Какие у тебя интересные фантазии, — промурлыкал в сознании голос Тамилы. — Пожалуй, в ближайшее время воплотим их в реальность! Зачем тебе человечка, если есть я?

— Иди в Бездну, — Охотник досадливо плюнул, запоздало пытаясь закрыться щитом, через который все равно пробивался чувственный хрипловатый смех Тамилы и ее образ — образ возлюбленной, перекрываемый образом опаснейшего врага, раскрытого непростительно поздно.

Обычно Охотники за Силой — особая категория магов, не имеющих собственного магического потенциала, но с лихвой компенсирующих этот недостаток способностью находить и использовать природные источники, а порой не брезгующих и выкачиванием Силы у других — на инкубов и суккубов не обращали совершенно никакого внимания. Делить друг с другом им было нечего: охотничьи угодья слишком уж разные, хотя Охотники и способны адаптировать в нужный вид практически любую энергию. Твари демонической природы, подобно Тамиле, в совершенстве манипулирующие энергиями сексуального характера, совершенно не воспринимали другие виды Силы, а Охотников, "всеядных" в магическом

плане, мало интересовал мощный, но слишком специфический и быстро выгорающий сексуальный потенциал, к тому же зачастую очень низкого качества. Люди, из-за крайне низкого уровня потенциала, в качестве добычи Охотников тоже не привлекали — эти маги предпочитали разломы,

активные узлы базисных сеток, стихийные выбросы, древние накопители вроде Стоунхенджа и различные места Силы, которые с точностью швейцарских часов находили в любом мире. При свободном пересечении любых границ, кроме Грани и Последнего Предела, трудностей с этим у них не возникало, и большинство магов и нелюдей, испытывающих нехватку Силы даже для самых необходимых операций, было вынуждено прибегать к помощи Охотников — как за энергией, так и за информацией по поводу местонахождения и использования Источников необходимого типа. А любой из Охотников вынужденно вел скрытый и максимально законспирированный образ жизни, неотъемлемой частью которой были путешествия и межмировые переходы: под лежачий или сидячий камень даже вода не течет, не то, что Сила, а огласка порой может стоить не только свободы, но и жизни — слишком ценным ресурсом является Сила. За более, чем вековую жизнь Охотника Аверьян успел это уяснить.

К сожалению, уяснить он успел недостаточно, чтобы вовремя разглядеть ловушку там, где ее по определению быть не должно. А красавица суккуба, так удачно перед встречей с Охотником успевшая расстаться с законным мужем, манила сильнее, чем вожделенный Источник при полной обесточке. Настолько, что Ян готов был бросить к ее ногам любой Источник, если бы она могла им воспользоваться. Но природа инкубов и суккубов такова, что Охотник сам стал Источником для любимой, чему, как это ни парадоксально, поначалу даже был рад, как ребенок, получивший долгожданный подарок. Ровно до того момента, как стал фактически сексуальным рабом этой женщины и объектом ее шантажа. Насколько Аверьян был сильнейшим среди Охотников, настолько же Тамила — среди себе подобных. Но слишком уж разными были их силы и подходы, чтобы сравнивать, и за свою слабость Ян уже расплатился с лихвой. Достаточно Тамиле слить информацию, известную в узких кругах, в широкие, чтобы спокойной жизни Аверьяна, а может, и вообще жизни, пришел конец.

— Я потеряла немного Силы в процессе зеркальной магии, сам знаешь, сколько энергии она отнимает, — словно доброму другу, пожаловалась Тамила, чья мыслеречь спокойно пробивалась через щиты. — Поэтому человечка тебе не понадобится, я с радостью помогу тебе… сбросить лишнее напряжение. Заодно и лишний потенциал.

— Ладно, демоны тебя дери, — с ненавистью и отвращением буркул Охотник, бегом спускаясь по полутемной лестнице. Прочь отсюда, на улицу, за город, на другой уровень — только подальше.

Ответом ему был все тот же довольный чувственный смех, в котором явно слышались нотки триумфа.

— Ну ма-а-ам, я туда не пойду! Что я там забыла? Я не маг, и вообще ни при чем!

Перепуганная Лариса вжалась в заднее сиденье родительской "Ауди", обхватила себя за плечи и категорически отказывалась выходить из машины.

— Тебя спросить забыли, — Надежда Петровна открыла дверь снаружи и бесцеремонно выдернула из автомобиля за руку шустро попытавшуюся отползти дочь. Передвигалась ведьма еще с трудом, любая нагрузка отзывалась слабостью и одышкой, ни о какой магической силе не могло быть и речи, но она была все еще сильна. Той силой, которую дает немощному телу несгибаемый дух и непреклонная воля к жизни.

— Папа! — прибегла Лариса к последнему аргументу, пытаясь снова юркнуть в машину, уже под защиту отца. Но мать держала крепко, а отец лишь бросил сочувствующий и какой-то виноватый взгляд, вздохнул и отвернулся — приказы главы в клане не обсуждались.

— Пошли уже, беда ходячая. Высший ждать не будет. Или тебя за косу тащить? — Надежда Петровна захлопнула дверцу, и этот негромкий привычный звук отозвался внутри Ларисы набатом или взрывом, превращающим ее мир в осколки. Все происходящее казалось ей дурным сном. Такого просто не может быть! С ней? Никогда!

— Что он со мной сделает? — одними губами едва слышно спросила Лариса, механически переставляя ноги по направлению к высоким кованым воротам, за которыми поднимался жутковатый трехэтажный особняк, сейчас казавшийся ей самым опасным местом на планете и средоточием мирового зла. Под ногами противно, словно стекло под гвоздем, скрипел снег. Скрипел неестественно громко и резко, действуя на нервы, натянутые до предела. Возможно, этот мерзкий скрип — последнее, что она слышит в своей недолгой жизни.

— Что захочет, по Закону он в своем праве, — раздраженно ответила мать, не глядя на Ларису.

Надежда Петровна тоже переживала и боялась приговора Высшего, в сфере интересов которого невольно наследила, но владела собой ведьма не в пример лучше своей бестолковой дочери.

Ворота при их приближении дрогнули и отворились, пропуская женщину и девушку внутрь, и так же равнодушно сомкнули створки за их спинами.

— Госпожа маг, наш хозяин приветствует вас на своей территории и предлагает пройти в кабинет для переговоров. Мы вас проводим, — по обе стороны от визитеров возникли мантикоры. В видимом диапазоне, от чего Лариса взвизгнула, задрожала и прижалась к матери. Да, не так она мечтала увидеть тварей, и уж точно не этих и не при таких обстоятельствах.

— Прекрати истерику! — глава клана встряхнула дочь за плечи и отвесила ей звонкую пощечину. Глаза девушки немного прояснились и с удивлением уставились на мать, в лице которой промелькнуло сочувствие. Женщина вздохнула, покачала головой и успокаивающе сжала руку дочери, словно пытаясь простым жестом поддержки успокоить, как в детстве, убедить, что все будет хорошо. Все-таки последние события немного смягчили бескомпромиссный характер матери, из больницы она вышла не другой, но какой-то более понимающей. Человечнее, что ли.

Мантикоры молча ждали, изучая двух женщин немигающими глазами, горящими рубиновым огнем. Ведьма повернулась к ним.

— Благодарю. Ларка, идем!

И твердой поступью, полной решимости и достоинства, направилась вслед за монстрами, таща за собой дочь, словно барана на веревке. Любые поступки имеют последствия, и проигрывать тоже нужно достойно, она это знала. Хищница, у которой вырваны когти и зубы, почти уничтоженная, но не сломленная.

Кабинет Высшего, в который мантикоры провели посетительниц, оказался вовсе не камерой пыток, а самым заурядным рабочим помещением, на взгляд Ларисы более подходящим чиновнику, чем магу. Строгая офисная мебель темного дерева, широкий рабочий стол с ноутбуком, органайзером, парой тетрадей в твердом переплете и большой зеленой кружкой с изображением смайлика, которая здесь казалась

несколько неуместной, но одним своим видом создавала особый уют и ощущение легкости, никак не вяжущееся с опасным хозяином этого дома. За столом почему-то располагались сразу два офисных кресла, слева от входа, напротив стола, гостей ждали два обычных мягких кресла кофейного цвета и такой же небольшой диванчик, на который Лариса, недолго думая, и опустилась — ноги слушались плохо и ощутимо дрожали, как не дрожали даже перед вступительными экзаменами. Строгую деловую обстановку несколько смягчали изысканные портьеры, а принадлежность к магии выдавало разве что большое старинное зеркало, покрытое плотной тканью. Тяжелый металлический сейф, встроенный в стену, соседствовал с мини-баром, на хрустальную дверцу которого Надежда Петровна бросила взгляд, полный грусти — после такой обратки мартини ей теперь долго не видать. Женщина вздохнула и присела рядом с дочерью, которая после исчезновения мантикор немного успокоилась и апатично разглядывала ногти в ожидании неизбежного.

В коридоре послышались быстрые легкие шаги, и дверь кабинета распахнулась, пропуская худенькую блондинку в джинсах и синем джемпере грубой ручной вязки. Надежда Петровна вздрогнула, узнав в ней ту, что была изображена на злополучной рабочей фотографии. Проклятие! Похоже, причина приглашения, от которого невозможно отказаться, сейчас перед ними собственной персоной. Узнав гостей, ее и так большие глаза распахнулись на пол-лица. Девушка тряхнула хвостиком, удивление на ее лице сменила радостная приветливая улыбка.

— Лариска, ешкин кот, где б еще встретились! А это твоя мама?

— Д-д-да… мама, — заикаясь, пробормотала одногруппница, отводя взгляд.

— Полеева Надежда Петровна, — взяла удар на себя глава клана, мысленно скривившись при виде того, как глупо и жалко ведет себя дочь. Вот же тварь дрожащая! И чем же они с мужем так прогневили Богов, или в чем так сильно ошибались, что вырастили такое? Белобрысая девчонка, похоже, совсем наивная и еще ничего не знает, иначе не улыбалась бы им так… по-доброму?

— Рада знакомству, — девушка протянула руку, но осеклась, скорее почувствовав, чем осознав, что не так. — Извините, я не хотела выглядеть невоспитанной, просто мы с Ларисой вместе учимся и я… Чай, кофе? Спиртное предлагать не буду — за это могу и отгрести…

Эх, девочка, знала бы ты, перед кем извиняешься.

— Благодарю, не стоит беспокойства, — снова выручила ведьма онемевшую дочь.

— Как хотите. А каким ветром вас вообще сюда занесло? Мы вроде главу клана какого-то ждали. Или как в школе, напортачила и директор родителей вызвал? — пошутила блондинка, падая в кресло и с любопытством разглядывая уже не белую — серо-зеленую, как умертвие, одногруппницу.

— Ты удивительно догадлива, радость моя. Только от вызова к директору школы еще никто не умирал, — донесся от двери бесстрастный мужской голос.

Под исполненными самых противоречивых эмоций взглядами Виктор невозмутимо пересек кабинет, занял привычное место за рабочим столом и пристально оглядел собравшихся. Кира, устроившаяся в любимом кресле, всем видом выражала любопытство, заинтересованность и борьбу с желанием привычно свернуться в кресле, поджав ноги. Взгляд пострадавшей ведьмы, полный настороженности, отражал напряженную работу мысли в попытках предугадать различные вероятности и по возможности выправить линии реальности в свою пользу. Такая позиция и спокойное достоинство проигравшего противника внушали уважение. В глазах магически несовершеннолетней девицы, вцепившейся в осунувшуюся мать и едва не прячущейся под ее юбкой, застыл парализующий ужас, волной жидкой грязи затопивший всю ее ауру и начисто вытеснивший все мысли и эмоции за исключением страха за свою шкуру. Маг с ощущением гадливости отвернулся от девицы — до нее очередь еще дойдет — и обратился к ее матери.

— Надежда Петровна, полагаю, мне нет необходимости представляться?

— Вы правильно полагаете, Виктор Андреевич, — ровно ответила женщина, безуспешно пытаясь понять, какая демонова связь соединяет могущественного мага и эту пигалицу. Неужели хитрая белобрысая бестия приходится иерарху родней или как-то упросила взять ее под защиту? Во втором случае еще может все обойтись малой кровью, а вот за родню иерарх не то, что закатает в асфальт — сотрет со всех уровней мироздания весь род, плохо. — Я догадываюсь, но предпочла бы услышать непосредственно от вас причину, по которой удостоилась личной аудиенции с верховным магом города, наследником самого Андрея Аристарховича и одним из сильнейших темных иерархов этого слоя реальности.

Услыхав такое, Кира подняла на верховного мага огромные глаза, от удивления превратившиеся в квадратные блюдца, перехватила слегка насмешливый взгляд, покраснела и телепатически показала темному иерарху изображение Печати договора, транспарант с надписью "хитрый обманщик" и кулак, от чего Виктор едва не рассмеялся и сдержался, лишь вспомнив о посторонних. Вовремя: относительно успокоившаяся Лариса побледнела еще сильнее, ее начала бить крупная дрожь, от которой не спасал даже наброшенный ничего не понимающей Кирой плед. Проклятие!

— Обязательно. Но прежде хотел бы услышать ответ на элементарный вопрос. Что происходит с человеком, попавшим в поток Изначальной Тьмы высокой плотности и интенсивности?

В стальных глазах мага, словно подернутых инеем, не читалось абсолютно ничего. Только серебристо-холодная, бездонная глубина, от которой на лбу женщины выступил холодный пот.

— Смерть, — коротко ответила ведьма. — С расщеплением монады и перебросом Тени на один из инфернальных уровней Бездны.

— Правильно, — довольно кивнул Ивашин, совсем как преподаватель нерадивому студенту, наконец-то правильно ответившему хотя бы на один вопрос. Затем маг повернулся к сейфу и привычно выложил на стол Кристалл Истины. — Вот я и захотел разобраться лично, по какой причине смертный приговор с уничтожением сущности и лишением посмертия был вынесен и приведен в исполнение по отношению к моей женщине. Что это за самоуправство?

Маг небрежно коснулся Кристалла, моментально развернувшего в воздухе серебристый экран, на котором во всех неприглядных подробностях, как в кинозале, демонстрировалась история указанной неудачной операции.

Вот теперь Надежду Петровну проняло. Вряд ли существует поступок, который карается более жестоко, чем нападение на пару или детей, они с дочерью уже мертвы. Мертвее покойных, ушедших за Грань. Мертвецы, которые еще дышат, ходят, разговаривают, на что-то надеются, но как только Высший выяснит все, что хотел — одним щелчком пальцев уничтожит не только тело, но и душу, даже память о них будет стерта. Женщина лишь бросала беспомощные взгляды то на Высшего, то на его обескураженную, но бессовестно живую подружку, распахнувшую огромные, как озера, зеленющие глаза. Да что он вообще в ней нашел? О роковых красавицах, предпочитаемых этим магом, почти легенды ходили. А это что? Мощи, а не женщина, взяться не за что, одни глаза. А в постели, небось, граблями или поисковым заклинанием искать приходится. Та же Лариска, хоть и дура, но намного красивее… Ну почему на это недоразумение в мешковатом свитере упали милости иерарха, а от ее

дочери даже недалекий пьянчужка Иртеньев нос воротит?

— Так и быть, отвечу на ваши вопросы, — ворвался в ее мысли бесстрастный холодный голос мага, от которого по телу непроизвольно пробежала дрожь. — В качестве последнего желания. Мы связаны официальным магическим договором как равноправные партнеры.

Лариса мешком картошки шмякнулась с дивана на пол.

Не глядя на нее, словно между прочим, Виктор сделал пасс рукой, и лишившаяся чувств девушка переместилась с пола обратно на диван. Кира растерянно смотрела то на экран, то на Виктора, то на потерявшую сознание однокурсницу, и по мере того, как ей открывалась неприглядная правда, все больше бледнела. Даже неожиданная новость о действительном положении Виктора в иерархии померкла на фоне понимания того, что ее жизнь едва не стала разменной монетой в угоду чужой подлости, злобе и зависти. Девушка задыхалась, как будто горло зажали в тиски, захлебывалась жидкой грязью, селевым потоком льющейся на нее через Кристалл Истины, недоумевающе переводила взгляд с заказчика на исполнителя своего почти состоявшегося убийства и мечтала лишь об одном — проснуться. Голова казалась чужой и гудела, словно трансформатор. Кира хотела выбежать из кабинета и оказаться отсюда как можно дальше, например — в Маа-ирр-рет-аль или вообще на необитаемом уровне, дышать полной грудью, ощущать, как морской бриз треплет одежду, волосы и мысли, уносит прочь все грязное и наносное. Или раствориться в лунных кружевах светотени, призраком перетекать по улицам древнего нечеловеческого города, скользить по лунной дорожке среди крылатых теней и просто дышать — не грязью, а вечностью. А потом играть с Рианом в го разноцветными камнями и долго смеяться, что никто не может выиграть, потому что оба поддаются. Да и правила давно забыли — еще раньше, чем на Земле зародились первые цивилизации… Но сил не было даже на то, чтобы подняться с кресла. Словно издалека, перебиваемые помехами, до ее сознания доносились голоса Виктора и Надежды Петровны:

— Слово… я не могла отказаться… долг… отступные… искупление… только не род…

— Мертвым не нужны отступные… Изначальная Тьма… жертва… ошибку, выбор ограничен…

— Глупость… исправить… сработал человеческий фактор…

Киру резко встряхнуло и обдало ледяным ветром. Девушка вздрогнула, подняла глаза и встретилась взглядом с ничего не выражающими, но пронизывающими, словно рентген, лазерами Виктора.

— Возьми себя в руки. Еще раз увижу вместо мага лужу соплей — и вместо ветерка обеспечу ледяной душ, — приведя Киру в сознание, маг потерял к ней интерес и повернулся к Надежде Петровне. — Человеческий фактор? Универсальное оправдание любой глупости, подлости и низости, которое я слышал сотни раз. Все можно списать на человеческий фактор, он уже в пугало какое-то превратился. Но человеческий фактор — не обязательно зло, зло — это выбор. А человеческий фактор — просто Сила, одна из многих, благодаря которой мы все-таки остаемся людьми.

Ведьма промолчала. В ее случае человеческий фактор оказался бесспорным злом.

— Если отбросить мой личный интерес, то ваша работа просто великолепна, снимаю шляпу. Будь на моем месте светлый, проснулся бы утром рядом с трупом, — продолжал Виктор. — И в целом до этого прокола вы отлично справлялись с функциями главы клана. Именно поэтому я до сих пор недоумеваю, какого демона было призывать Изначальную Тьму для устранения какой-то девчонки, не угодившей вашей глупой и избалованной дочке? Есть масса более простых и безопасных способов избавиться от человека, и не сомневаюсь, что вам они известны. А вы, можно сказать, на котов, разоравшихся под балконом, сбросили атомную бомбу вместо того, чтоб вылить ведро воды. Глупо, опасно, энергозатратно. Зачем, поглоти вас Хаос?

— Ее аура нечитаема, — неохотно ответила Надежда Петровна, отводя взгляд. — Как маг она в институте ничем себя не выдавала, чужих печатей и меток не было. О вашем личном интересе и правах на девчонку никто понятия не имел.

— Потому что на тот момент я еще официально не заявил свои права, — кивнул иерарх. — Но это не дает никому прав самовольно открывать на нее охоту. Продолжайте.

— Мне оставалось предположить, что она не вполне человек, а полутварь с примесью крови нежити или неудачный результат магических экспериментов. Удачные проекты на произвол судьбы не бросают… А такое требует иного подхода, чем человечка, не владея полной информацией я выбрала метод, не дающий осечки.

— Он не дает осечки в обе стороны, дорогая Надежда Петровна, и вы это знаете. Мне ли вам объяснять, что подобные действия на основании непроверенной информации или предположений недопустимы? Не все эксперименты одинаково полезны.

— Я сразу поняла свою ошибку, но было поздно. Остановить запущенный процесс невозможно…

Кира смотрела на абсолютно бесстрастное лицо мага неверящим взглядом. Печати? Метки? Интересы? Эксперименты? Просто проект, на который Высший официально заявил права? Девушка обхватила себя за плечи и поджала ноги, не обращая внимания на этих убийц. И этого темного, который ее спас, но это для него ничего не значит. Договор — венец отношений между магами, именно так. В груди расползался холод и гулкая пустота.

Права Машка, дура она наивная! Веря в лучшее в людях и магах, проморгала врага прямо под боком. "Промакарила", сказал бы Фил. И скажет! Заключила договор с малознакомым опасным магом, даже не озаботившись его мотивами и рангом, сама упала к нему в руки и постель, как спелое наливное яблочко, доверилась и даже рассказала про семью. Неужели она настолько жалкая, что ради защиты и знаний готова стелиться перед кем угодно, а за кусочек тепла и ласки привяжется к хозяину, подобно бестолковому щенку иди детенышу фамильяра? Ну и дура! Даже "Проект Дура" — это честнее, чем "Проект Ключ". Имея магические способности и немаленький для ее лет жизненный опыт, она так и не научилась разбираться в людях, и если бы не эти враги, она так и пребывала бы в иллюзиях собственной значимости и исключительности для этого равнодушного иерарха Тьмы. В иллюзиях, которые сейчас рассыпались осколками, больно режущими душу своими острыми гранями. Горечь прозрения, подлость, долг, страсть, смерть, страх, растерянность сплелись в какой-то запутанный узел, который она не могла ни расплести, ни разорвать, ни разрубить.

Из горьких мыслей Киру выдернуло ощущение чужого ужаса и безнадежности. Она едва успела поднять глаза и переключиться на магическое зрение, чтобы заметить, как Виктор, уже, видимо, выяснивший все, что хотел, сделал едва заметное движение рукой в сторону ведьмы, словно сбрасывая заслонку, и бледно-серую ауру прорвали антрацитовые полосы Изначальной Тьмы.

— Не волнуйтесь, умрет только тело, — прокомментировал маг. — Качество потока за счет отсроченного действия несколько изменилось. Дальше блокировать Тьму бессмысленно. И желания такого у меня нет. У вас будет около трех дней, чтобы закончить свои дела. Обезглавленный клан, во избежание бардака, войн, беспорядков и передела, возглавит ваша дочь.

— Она же обычный человек, не имеющий Силы! — ахнула женщина.

— В ней течет ваша кровь, инициировать змеючку будет несложно. Другой вопрос, что характер и сущность не исправить. Но ответственность, которая ляжет на нее, как на Главу, возможно, исправит ошибки в ее воспитании и заставит думать головой. Иначе погибнет сама и утопит клан, — Виктор пожал плечами и убрал Кристалл Истины обратно в сейф.

— Мама, нет! — вскрикнула пришедшая в себя Лариса, но в ее сторону никто даже не взглянул. Надежда Петровна, бледная, но спокойная, с неестественно прямой спиной, отвела глаза, кивнула и повернулась к выходу. Ее линия реальности оборвалась еще в ту ночь, когда она допустила критичную ошибку. Дочь тоже заплатит, но пока хотя бы не умрет. И невиновные не пострадают, чего ей еще желать?

У Киры сжалось сердце: хладнокровная казнь на ее глазах вызвала у девушки еще больше ужаса и отвращения. "Не надо, не убивай!" — услышал маг ее беззвучный крик и мысленно скривился. Глупая девчонка! Нашла, кого пожалеть, демон тебя подери!

"Вот и все, а ты переживала. Мантикоры их проводят, а мы вернемся в библиотеку"

"Не убивай"

"Не лезь не в свое дело"

"Можно же наказать иначе, только не убивай"

"Я не оставил бы в живых за такое, даже если бы мог. А тебе пора повзрослеть"

"Ты безжалостен"

"Я не настолько идиот, чтобы жалеть врагов. И тебе не советую"

Понимание, вынужденное согласие, смешная попытка переступить через себя, внешняя злость, стыдливо скрывающая слезы, растерянность, страх, недоверие. Вот последнее, пожалуй, оказалось для него самым неприятным. Коктейль из мыслей и эмоций, непереносимый для девчонки, маг легко разложил на простые составляющие. Весь диалог, анализ информации и принятие решения заняли у него доли секунды. Девочка сильно расстроится, но со временем все поймет. И в свое время преподаст тот же урок своим детям.

— Что ж, раз ты, несостоявшийся клиент городского морга, решила поиграть в гуманизм, не буду тебе мешать. Любишь играть с законами мироздания, совершать невозможное, учиться и раскрывать тайны? У тебя один шанс ее спасти, можешь попробовать, хуже ей точно не будет, — бросил Виктор.

— Я… попробую, — ухватилась Кира за призрачный шанс, прикрыла глаза и попыталась активировать Ключ Эйн-Соф. Ни ведьма, бессильно опустившаяся на диван рядом с дочерью, ни перепуганная девица, без пяти минут глава клана, не понимали ее действий.

Ключ, похоже, тоже не понимал. Как девчонка ни старалась, предпринимая попытку за попыткой, хрустальные прожилки в ее ауре не вспыхивали, и глаза оставались такими же зелеными, как молодая листва, без единого хрустального просвета. Только с каждой минутой темнели от огорчения.

— Демонски плохо, — покачал головой маг.

— Дай мне немного времени! — фыркнула Кира, сверкнув на него глазами.

— Сдается мне, что это бесполезно. Лучше будет, пожалуй, отправить за Грань всю эту гнилую семейку. И главу переназначать не придется, меньше проблем. У нее, кажется, внук есть? С него-то и начну, — аура мага потемнела, как небо перед грозой, глаза полыхнули пламенем.

— Не надо, внука-то за что? Сволочь, не трогай ребенка! — сжала кулачки девушка, даже не замечая, как ее ладони насквозь прошили хрустальные стилеты, вытянувшиеся из пальцев, аура расцветилась хрусталем, а зрачки увеличились в несколько раз, стирая зелень из глаз и полыхая хрустальной окантовкой.

— Просто так. Они же не потрудились обосновать свои действия? Вот эти действия, — направленная вспышка Огня, спаянного с Тьмой, развернулась многочисленными щупальцами, внедрившимися в ауру Киры и моментально соединившимися с хрустальными прожилками. Страх, испытанный девушкой при просмотре Кристалла Истины и сейчас, не шел ни в какое сравнение с ужасом, затопившим ее, когда против воли ее сознание оказалось внутри той самой, давно пройденной линии реальности. Точнее, не той самой — альтернативной, на которой между убийцей и жертвой никто не встал. Не имея возможности ни вырваться, ни убежать, ни спрятаться, ни сопротивляться, ни даже закрыть глаза, чтобы оградить себя от этого кошмара, девушке оставалось лишь беспомощно наблюдать и чувствовать, как безжалостная враждебная сила накрывает ее, подобно смерчу, сминая и разрывая в клочья ауру, останавливая сердце, стирая волю, мысли, чувства, личность, память, обращая в ничто все, что было ею. Секунды замерли, растянувшись в бесконечность, пока чужая воля не оборвала пытку, и сознание не начало падать в спасительную темноту.

Из небытия Киру выдернуло ощущение пробирающего до костей жгучего холода. Приоткрыв глаза, девушка обнаружила себя лежащей на полу в кабинете Ивашина. Одежда и волосы промокли насквозь и кое-где подернулись инеем, вокруг разливалась внушительная лужа воды с медленно тающими осколками льда. Кроме Виктора, в кабинете уже никого не было.

— Вставай, демонова погибель!

Девушка безуспешно попыталась подняться, но придать непослушному телу вертикальное положение оказалось выше ее сил. Пробормотав пару проклятий и несколько нелестных выводов по поводу умственных способностей несовершеннолетних магов из скверного рода, прошляпившего помимо родового достояния последние мозги, Высший парой легких пассов высушил Киру и переместил ее в кресло, попутно избавившись от лужи на полу.

— Ну ты и гад, холодно же! И вообще, это антигуманно, — сжалась девушка. Зубы у нее еще стучали. Хрустальные прожилки в ауре погасли. Но антигуманный душ, как ни странно, принес облегчение. На смену пережитому ужасу, путаным мыслям и разрывающим изнутри эмоциям пришло лишь желание согреться. Даже злиться на мага не было ни сил, ни желания. Жалость к врагам тоже исчезла — после того, через что равнодушно провел ее Высший, не осталось никаких эмоций. Только бесконечная усталость.

— Я предупреждал насчет ледяного душа. Этот способ прекрасно проясняет сознание, если не помогают слова. Если же сознание прояснилось недостаточно, мне несложно повторить.

— Не надо повторять, я с первого раза понимаю, — устало огрызнулась Кира. — И отвечать на зло всепрощением теперь вряд ли стану. Тебя это тоже касается!

— Ух, какая мстительная! — прищурился Виктор. — Объявить мне вендетту всегда успеешь, сначала научись хоть чему-то, чтобы при попытке реванша в очередной раз не сесть в лужу.

Девушка сердито сверкнула зелеными глазами и отвернулась. Иерарх молчал, задумчиво крутя в пальцах ручку. Наконец Кира не выдержала.

— Ты действительно устранил бы ребенка?

Мужчина долго смотрел на нее изучающим взглядом. В серебристо-стальных глазах промелькнула тень грусти, но исчезла прежде, чем девушка ее заметила, оставляя лишь привычное бесстрастное, слегка насмешливое выражение.

— Зачем? В этом нет необходимости, необходимость была в том, чтобы ты в это поверила.

Девушка молчала, обжигая собеседника укоризненно-вопросительным взглядом.

— Ключ не отозвался на твои моральные терзания. И не отзовется. Я это понимал, но ты воспринять это была не в состоянии и уперлась в свои заблуждения, подобно упрямому ослу. Я лишь показал тебе и попутно убедился сам, что разумная Сила, проявленная через тебя, откликается на твои глубинные, истинные намерения, проявления сущности, а не капризы, — терпеливо объяснял маг. — На угрозу ребенку реакция оказалась мгновенной. Ключ не будет спасать твоих врагов по твоей детской блажи, но будет любой ценой защищать невинного ребенка, потому что это — истинное желание твоей души. Иначе существовать ты просто не сможешь или это будешь уже не ты. Ключ достаточно пробудился, чтобы реагировать не спонтанно, а избирательно, и не солгу, если скажу, что в ситуации выбора теперь он скорее подчинится мне. Результаты эксперимента просто превосходны!

— Ты… ты… эксперименты надо мной ставишь? Подчинение отрабатываешь? — вскочила Кира рассерженной шипящей кошкой. — Тебе нужен Ключ? Да забирай его, к демоновой праматери! Козел!

Девушка, едва сдержав слезы, отвернулась и бросилась к дверям, но через пару шагов застыла на месте, остановленная обездвиживающим заклинанием.

— Ты забываешься, — слишком спокойно произнес Виктор, небрежно бросая на дверь запирающее заклинание. — И с образом врага снова промашка. Но это мы исправим. Раздевайся! Полностью.

Приказ, усиленный заклинанием подчинения, прозвучал, как выстрел. Магическое плетение, со стороны похожее на многослойную рабицу, не оставляло ни единого шанса противиться, и в то же время не гасило сознание, которое присутствовало, но против воли Высшего ни на что не могло повлиять. Девушка с ужасом наблюдала, как ставшие словно чужими руки медленно стягивают свитер, непослушные пальцы, дрожа, расстегивают пуговицы на рубашке, которая вскоре бесформенной кучей упала на пол. Вслед за рубашкой отправились джинсы.

Оставшаяся в одном белье Кира, изо всех сил зажмурив глаза, еще пыталась сопротивляться подчинению ментально, закрываться щитами, разорвать плетение грубой силой и даже бороться позавчера прочитанным контрзаклинанием, которое с перепугу всплыло в памяти. Это дало ей лишь пару минут отсрочки, и только потому, что маг не давил в полную силу. Он с интересом наблюдал, как малявка пытается выкрутиться. Когда все известные Кире возможности, включая Ключ, были испробованы, а ресурсы исчерпаны, Ивашин разочарованно вздохнул, слегка усилил нажим, и на пол, с отчаянным всхлипом, опустился простой белый бюстгальтер, а непослушные руки, которыми девушка пыталась прикрыть грудь, независимо от ее воли опустились вдоль тела и потянулись к резинке трусиков.

— Хватит, перестань! — взмолилась Кира. — Это нечестно!

— Почему же? — трусики медленно поползли вниз. — Это всего лишь обычное подчинение, которое, по твоим словам, я и так постоянно применяю. К тому же, я не отключил твое сознание, не лишил тебя воли и разума, не блокировал магию. Вряд ли в реальной боевой обстановке с тобой бы так церемонились враги. И вряд ли они приказали бы снять одежду и любовались твоей фигуркой, пока ты лихорадочно пытаешься совместить контрзаклинание с одним из их родовых щитов. Скорее, тебе приказали бы спрыгнуть с моста или небоскреба. Помочь спрыгнуть кому-то еще. Или, к примеру, подписать то, что в противном случае ты бы не подписала и под дулом пистолета. Приказать можно что угодно, сейчас ты это узнаешь на себе. Не бойся, сводить счеты с жизнью заставлять не буду.

Последняя эфемерная защита — трусики — с тихим шорохом соскольнули на пол.

Девушка вскинула на мужчину испуганные глаза и сразу опустила побледневшее лицо. Слишком глупой была такая попытка магического сопротивления, слишком выматывающей и все более дискомфортной — сама ситуация, слишком хищным и опасным — непривычно пустой, холодный и жесткий взгляд мага, сухой отстраненный тон, в котором не было ни капли тепла или нежности. Только сейчас она в полной мере поняла, кто сидит за столом, хищно пожирая прищуренными глазами ее тело. Кто заключил с ней договор, ввел ее в свой род, спас ее жизнь. К кому она доверчиво прижималась по ночам и бежала, когда ей плохо, обидно, страшно или грустно. Кого просила остановиться, двигаться быстрее или медленнее, быть нежнее, не оставлять ее, потереть спинку или показать заклинание. Кого она осмелилась называть козлом, наследником драных штанов и посылать в Бездну. Под взглядом сильнейшего иерарха Кире захотелось самой отправиться в Бездну или хотя бы замотаться в занавеску, если это невозможно.

— Отпусти, пожалуйста, — одними губами прошептала девушка. — Мне… плохо и страшно. Не надо… так!

Подчиняющее плетение вспыхнуло и бесследно растворилось. Кира замерла горгульей и неверяще рассматривала магическим зрением ту область пространства, где оно только что было.

— Иди ко мне, моя девочка, — мягко поманил Виктор. Кира не тронулась с места, глядя на него с настороженностью, страхом и растерянностью. Увидев ее колебания, маг вздохнул и мгновенно оказался рядом, обнял напряженную, как струна, девчонку и прижал к себе. Худенькое обнаженное тело не сопротивлялось, но и не льнуло к нему. Девочка как будто смирилась с неизбежным, в глазах стояла лишь апатия и равнодушие ко всему. Рубашка девушки, оказавшаяся в руках у мага, бережно легла на еще подрагивающие плечи, а легкие успокаивающие поглаживания по спине и волосам унесли, растворили последствия шока, вернули хотя бы шаткое, но ощущение безопасности. Какое-то время Кире еще понадобилось, чтобы прийти в себя, прежде чем маг услышал тихое:

— Прости, у меня опять язык мелет прежде, чем голова сварит. Я не хотела тебе грубить, просто сорвалась, как демонова истеричка. Самой тошно.

— Ничего, я уже привык, что ты сначала накосячишь, а потом извиняешься, — устало отмахнулся Виктор. — И ты меня прости, малыш, перегнул палку. Хотел проучить, а получилось, что запугал. Не подумал, что ты можешь меня испугаться всерьез.

Кира рассеянно кивнула, зябко кутаясь в рубашку. Ее руки еще мелко подрагивали. Иерарх вздохнул, покачал головой и потянулся к бару. Плеснув на дно стакана немного бренди, маг протянул его девушке.

— Спасибо, — Кира сделала пару мелких глотков, судорожно вцепившись в стакан.

— Не за что. Отпускает?

Кира прислушалась к себе и осторожно кивнула.

— Вроде да. Научишь противостоять таким заклинаниям? — в голосе девушки помимо огорчения уже сквозило привычное любопытство. — Не хочу, чтоб с моста… Да и вообще стыдно и гадко.

— Не расстраивайся, для своего возраста и уровня боролась ты достойно, — утешил маг. — И не огорчайся, что не устояла против меня, у тебя не было шансов. Я тебя уже учу и научу всему, чему ты захочешь и сможешь научиться. Но предупреждал и повторяю: легко не будет. Будет тяжело, больно, страшно, обидно. Какие-то вещи тебя шокируют похлеще, чем сегодня, какие-то покажутся ужасными, какие-то разнесут в щепки твои шаблоны и привычный взгляд на мир. В нормальных магических родах этот процесс протекает естественно, еще в детстве. Учить же сформировавшуюся личность — всегда в какой-то степени ломка. Но твои пределы зависят только от тебя.

— Так ты не считаешь меня безнадежной? Или та ведьма была права, и я лишь неудачный проект?

— Считал бы — не заключал бы договор, — пожал плечами Высший. — Я никогда не видел в тебе проект, иначе действовал бы намного жестче. С проектами, и удачными, и не очень, я не церемонюсь. Да и давно пора бы понять, реальность демонски взаимна. Если ты мыслишь и поступаешь, как жертва — на тебя охотятся, как истеричка — презирают. Ведешь себя, как тряпка — об тебя вытирают ноги. Позволяешь себе быть фигурой — тобой играют, разменной монетой — разменивают. Хочешь быть магом — соответствуй. Ты всегда монтируешь реальность, даже если не понимаешь этого.