Клан. Человеческий фактор

Глава 21. НЕВАЛЯШКА

Худенькая светловолосая девушка шла по бескрайнему летнему лугу, залитому рассветным солнцем. Спортивный рюкзак, прозрачный кристалл на серебряной цепочке, старенький нож-атам за поясом потертых джинсов и крылатый черный йиннэн, по-хозяйски рассевшийся на плече — вот и все, что у нее осталось после того, как растворилась удушающе-пыльная пелена и бездна черных вод, разочарованно чавкнув в последний раз, отпустила свою непокорную добычу. Над лугом стелилась легкая дымка, тонкие золотистые лучики весело играли в капельках росы и волосах девушки, отражались яркими искорками в изумрудных глазах фамильяра — таких же, как у хозяйки.

— Фил, ну что ты вцепился в меня, как судебный пристав в злостного неплательщика? — с притворным возмущением вздохнула девчонка, хотя глаза ее смеялись. — Устала уже тебя тащить, толстый какой стал — домкратом не поднять. Избаловал тебя Ивашин, скоро летать разучишься — крылья не выдержат.

Мысленный ответ от фамильяра пришел сразу.

— Истина в том, что говорящий говорит о себе. Бесплатный фитнес, тебе полезно! — не остался в долгу крылатый хам.

— Давно надо было тебя на мантикора поменять! На любого! Какими богами и за какие грехи, спрашивается, ты послан на мою седую голову? Даже за Гранью нет от тебя покоя!

— Общеизвестно, что фамильяр является фрактальным подобием хозяина, отражением его рода и сущности, — процитировал Фил выдержку из учебника занудно-гнусавой мыслеречью, пародируя Ивашина. Изумрудные глаза нахально сверкнули.

— И в кого ж тогда ты у меня такой…умный? — девушка усмехнулась. — Лучше скажи, что это за локация?

Они шли уже довольно долго, не чувствуя ни голода, ни усталости, ни удивления. Окружающий пейзаж не менялся, пространство было наполнено абсолютной, звенящей тишиной, солнце тоже застыло в золотистом небе, словно огромный жук в капле янтаря — в этом странном месте время остановилось.

— Одна из буферных зон, скорее всего… пограничье между мирами. Что, мать, заблудились? И куда ты завел нас, Сусанин-герой? — ехидно осведомился фамильяр, упершись лапками в гладкие черные бока.

— Откуда я знаю, сама здесь впервой, — в тон ему ответила девушка. — GPS-навигатор здесь еще бесполезнее, чем ты — на разгрузке цемента.

— Всего лишь предубеждение и еще один шаблон восприятия. — Неунывающий Фил передал мыслеобраз себя, выполняющего данные работы. Вид летящего по промзоне трудолюбивого представителя Крылатых Кошек, в спецовке, каске и с мешком цемента в лапках, развеселил обоих, но смутная тревога не отпускала. — Кира, ты слишком далеко зашла, может, все-таки вернешься? Пока еще не слишком поздно…

Туман медленно, но верно становился все гуще, из рваной полупрозрачной белесой дымки превращаясь в плотную стену. Глаза крылатого существа потемнели, загорелись темным огнем, взгляд сразу стал серьезным. Ощутив перемену не только в состоянии фамильяра, но и в окружающем пространстве, притихла и девчонка. Туман сгустился, поглотил оставшиеся золотистые лучи, и на пограничный мир опустились сумерки. Девушка остановилась перед плотной туманной завесой, повернулась к фамильяру и улыбнулась:

— Ты ошибаешься, уже слишком поздно. Возвращайся назад, дальше пойду одна — боюсь, упокоишься. Это приказ.

Фил прижался к хозяйке мягким пушистым тельцем, погладило ее крылом по голове, как ребенка.

— Хорошо, твоя Воля, хозяйка. Да будет так. Я буду скучать.

В глазах фамильяра плескалась боль.

— Я тоже. Береги семью, не оставляй Доминику. Прощай, Фил!

Девушка обняла фамильяра, на мгновение задержалась, повернулась и решительно шагнула в белую мглу. Стена тумана поглотила ее хрупкую фигурку и бесследно растворилась в пространстве. Осиротевший Фил долго глядел ей вслед, затем расправил крылья и растаял в вечно золотистом небе странного мира.

Вечерело. Горячий воздух был тягуч и неподвижен, от растрескавшейся земли поднималось дрожащее марево. Кира вывалилась из ниоткуда посреди дороги, ощутимо приложившись задом и испачкав джинсы в горячей рыжей пыли. В ушах стоял легкий звон. Девушка еле увернулась от своего же рюкзака, вылетевшего вслед, негромко выругалась, помянув демонову праматерь, поднялась на ноги и огляделась. Вокруг тянулись ровные длинные ряды приземистых строений. Осторожно, стараясь двигаться максимально бесшумно, Кира подошла ближе и увидела, что это заброшенные деревянные бараки, в большинстве своем ветхие и осыпающиеся. Тревоги больше не было — неизвестно откуда Кира знала, что тут спокойное место, где никого нет и быть не может. Здесь не росло ни единой травинки, и самый внимательный взгляд не мог обнаружить живых существ, даже таких, как крысы и насекомые. Поселок-призрак слепо, безмолвно и равнодушно смотрел на незваную гостью. Все вокруг дышало пустотой и безнадежностью, которая принималась как данность. Казалось, жизнь ушла отсюда давно и всерьез, оставив как напоминание о себе только эти убогие бараки. Даже оценить их внутреннее состояние не представлялось возможным — ни окон, ни дверей это архитектурное чудо не имело.

— Проклятие, ну не сквозь стены же проходить, — подумала Кира. — Хотя, а почему бы и нет?

Невесело улыбнувшись своим мыслям, девушка направилась к относительно прилично выглядящей постройке. Но ни простукивать стены, ни проходить сквозь них не пришлось — в глухой деревянной стене протаял проход. "Ух ты, а тут, оказывается, имеются высокие технологии, телемеханика вот сработала", — отметила Кира, шагнув внутрь.

Внутреннее состояние домика было еще прискорбнее, чем внешнее. Густую тьму разбавлял рассеянный призрачно-сумеречный свет, не имевший определенного источника, и являвшийся скорее свойством здешнего пространства. Из полумрака проступили контуры длинной лавки и небольшого грубо сколоченного кухонного стола, на котором среди стружки и строительного мусора затерялся огарок парафиновой свечи в ржавой консервной банке. Кира чиркнула зажигалкой, и огарок затеплился спокойным ровным пламенем, принося ощущение уюта и безопасности. Довольно зажмурившись, девушка с наслаждением растянулась на лавке и подтянула рюкзак под голову с намерением хорошенько выспаться. Только сейчас она поняла, насколько вымоталась, и перспектива отдыха, даже в этих спартанских условиях, поднимала настроение не меньше, чем начало каникул или подписанный Ивашиным приказ об отпуске. Проблемы мира живых здесь, за Гранью, совершенно теряли значимость, и все последние события казались дурным сном, который произошел вовсе не с ней.

Додумать эту приятную мысль Кира не успела — в темноте послышались тяжелые шаги. Сон и расслабленность моментально исчезли, девушка осторожно, стараясь не шуметь, сползла с лавки и затаилась в углу, на всякий случай прихватив атам. Неизвестный подошел к столу и устало присел на лавку. Неяркое пламя свечи озарило лицо, и оружие выпало из похолодевшей руки Киры. Это лицо было ей знакомо. Хорошо знакомо с детства. Забытый нож глухо ударился об пол.

— Пра?!

— Кира?! — удивленно обернулась прабабушка. Девушка едва не заплакала, увидев родное лицо и неверяще коснувшись теплых морщинистых рук, так заботливо заплетавших ей в детстве косы.

— Пра…

Кира прижалась к Акилине, дрожа всем телом. Наконец застывшие на сердце слезы прорвались наружу. Мертвая женщина, уже справившаяся с шоком, ласково гладила правнучку по голове — совсем, как в детстве.

— Ну все, все, успокойся. И объясни по-людски, бесова дочь, чего ты на мертвой земле-то забыла?

Считав из памяти Киры последние события, Акилина долго молчала.

— Прав Охотник, дура ты, — наконец устало выругалась женщина. — Тряпка, слабачка. Самой не стыдно? При первых трудностях за Грань сбежала, род опозорила. А там, на той стороне, война идет, девка. Знаешь, как в мое время таких, как ты называли? Дезертир! Тебе такая Сила дана, ты маг или где? Ты в иерархии или кто, поглоти тебя Хаос? Кому выгодно, что ты так поступила? Не думала? А должна была думать. Разве для того наш род веками, поколениями боролся за жизнь, чтобы теперь одна бестолочь его окончательно уничтожила?

Кира, оторопев, смотрела на прабабушку во все глаза. Такой отповеди она не ожидала. И самое обидное — пра была абсолютно права.

— Пра, что мне делать? — уткнувшись в ее колени, спросила девушка.

— Возвращаться и жить достойно. Учиться, трудиться, продолжить и укрепить род, оставить после себя достойный след. Твоя жизнь дана тебе родителями и богами, негоже позволять ее калечить и поганить всякой швали.

— Какой швали? — не поняла Кира.

— Демонице поганой, до чужого достояния охочей! Ты так и не поняла, кто вмешался в линии реальности и зачем? Не увидела, что твой колдун сам в ее сетях не первый год бьется и в тот вечер был под воздействием? Не догадалась воспользоваться Кристаллом Истины, с Филом или Рианом посоветоваться, Охотника хотя бы послушать — уж они подольше тебя на свете живут. Так какой ты, к демонам, маг? Так, позорище.

— Прости, не догадалась, — опустила голову Кира. Теперь ей действительно было стыдно. Так, как никогда в жизни.

— Боги простят, а ты проваливай отсюда и исправляй свои ошибки, — отрезала пра. — Иначе не стыд, так мертвая земля тебя задавит!

— Как я могу вернуться? Отсюда не возвращаются.

— А Ключ тебе на кой леший?

— Я толком ничего о нем не знаю, — тихо призналась девчонка, поджав ноги и обхватив коленки. — В пророчестве йиннэн все слишком запутанно.

— В нем все просто, если дать себе труд подумать, — покачала головой Акилина. — Вы уже догадались, что это ключ к реальности. Но суть его не в том, чтобы перекраивать миры. Он не поставит тебя вровень с богами, не даст бесконечной силы и власти, как считают некоторые любители халявы. Ключ Эйн-Соф — всего лишь одна из Сил Равновесия, настройка, которая дает свободу. Свободу перемещения и существования в любых реальностях, в том числе и здесь. Свободу входить в любые миры как их часть и оставаться собой. И свободу уничтожить себя, что ты и сделала. Богоравен — не значит всесилен. Даже боги не всемогущи и порой ошибаются, иначе дерево миров просто застыло бы в идеальном совершенстве. Богоравен — значит свободен. Но свобода подразумевает ответственность, иначе она превращается в анархию. Любая Сила без ума губит в первую очередь своего носителя, запомни это, как поп Отче Наш помнит! И возвращайся. Если ты поймешь, что я говорю, все в твоих руках будет.

— А как быть с проклятием? — засомневалась Кира.

— Как наложила, так и снимешь, — ухмыльнулась Акилина. — В твоей реальности твоя воля — Закон. Ты загнала себя сюда сама, своими мыслями. Изменятся мысли — изменится реальность. Помни: Ключ отзывается на истинные желания твоей души. Захотела смерти — пожалуйста, но чего желать, выбираешь только ты. Не позволяй никому делать этот выбор за тебя. Будь неваляшкой, не дай себя свалить. И даже если упала — встала, сделала выводы и иди вперед, только уже мудрее и осторожнее. Мы — маги, и сами ищем себе звезд и дорог. Каждый из нас — Вселенная, ты сама себе альфа и омега, творец и убийца, адвокат и прокурор, сад и полигон, целительный бинт и разящий меч. Ты знаешь — глубоко внутри. Всегда помни о том, кто ты. Жизнь не бывает простой, как не бывает всегда ясным небушко. Она может ранить, уничтожить, а может вознести на вершину. Только прошедший то и другое и сделавший правильные выводы может научиться спокойствию и равновесию, без которого вся твоя Сила — что клад зарытый: вроде и есть, а толку шиш. Ты сможешь, а я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом. Один род, одна кровь, единый дух, судьба и Сила.

— Откуда тебе все это известно?

— Деточка моя, нам отсюда многое видать, и как порой хочется крикнуть, предупредить, поддержать, подстелить соломки, по головке погладить или дать в сердцах по шее, — ласково и немного грустно улыбнулась Акилина. — Только к вам слишком трудно пробиться, Грань не пускает. А вас пропускает лишь в одну сторону.

— Но ты говоришь, Ключ Эйн-Соф вносит поправку в этот закон реальности? — сморщила лоб девушка.

— Он не меняет законы реальности. Он включает другие законы, обычно не используемые, но объективно существующие. Он сам — Закон, как и любая Сила. И как любой закон физики, его можно использовать, но невозможно переписать. Будь иначе, в Мире давно наступил бы Хаос почище Первородного. Достаточно было бы даже ненадолго обрушить Грань или изменить ее базисы, чтобы целые ветви дерева вероятностей со всем живым просто погибли. Структуры Порядка не могут существовать без равновесия и стабильных законов природы. Законы Равновесия — одни из определяющих в мироздании и приоритетны, а Ключ Эйн-Соф, как их выражение, имеет приоритет перед частными законами отдельных реальностей.

— Почему же Прасковья, владея Ключом, так и не вернулась из-за Грани? Почему, тысяча демонов, так глупо и страшно прервался наш род? Это несправедливо! — в голосе Киры звучали горечь и боль, смешанные с негодованием.

— Прасковья была талантливейшим магом, хоть и не слишком умной женщиной. Она успела подобраться к Ключу настолько близко, чтобы эта Сила вошла в ее кровь, но так и не успела понять, что с ней делать. Прасковья ушла за Грань, а Сила осталась. В крови ее дочери. Проклятой, изувеченной и брошенной собственными родителями, всеми презираемой твоей пра-пра-бабки Светлены. Моей матери. Дело тут не в справедливости или ее отсутствии, никто никого не карает и не бьет свыше палкой по бестолковой голове. Это всего лишь последствия. Фатальные последствия критичной ошибки. Человеческий фактор. Забытый бумеранг, неожиданно и больно ударивший в лоб.

— Пра, а почему Сила так и не проявилась после Прасковьи ни у кого из вас… до меня? — уточнила Кира.

— Тут бы могла и сама догадаться, — пристыдила Акилина правнучку, качая головой. — Глаза уже хрустальные, а мозги еще дурные. Чтобы проявилась любая Сила, необходимы условия, как цветку нужны солнышко и влага, человеку хлеб, рыбе — море, а птице — небо. Светлене с искалеченной аурой магия была недоступна в принципе. Мне и моему поколению, поставленному на грань выживания, почти уничтоженному войной, голодом и горем, было не до загадок. И о проклятии не забывай, кровное проклятие на поколения смертной тяжестью ложится, болезнями, бедами и утратами проклятых терзая. А когда мы, обескровленные, но выжившие, поднялись после войны, оказалось, что почти все достояние рода утеряно, а то, что осталось — и передать-то некому. В твоей матери Сила уже заснула, Галина лишь передала ее тебе вместе с кровью рода. Родовая Сила и Ключ пробудились, как только для этого появились условия, а когда Ключ набрал силу — процесс уже было не остановить. В условиях дефицита Силы Ключ Эйн-Соф даже проявиться не смог бы, так что твой Высший, как ни крути и ни фыркай, помог тебе родиться такой, какая ты есть сейчас.

Девушка молчала, пытаясь осознать услышанное.

— Ключ свободы, стирающий Грани — великий дар, оплаченный жизнями и кровью твоих предков. Пользуйся же им разумно и во благо, чтобы за твои ошибки не пришлось платить твоим потомкам, — чуть помолчав, весомо закончила Акилина.

— Я поняла! Спасибо, пра!

Лицо девушки загорелось азартом и живым интересом, глаза и аура полыхнули хрустальными нитями — как раньше. Лишь порой по ним пробегал Мертвый Огонь — одна из стихий мира мертвых. Но чем он мог навредить проводнику, носителю Ключа, в равной степени принадлежащему всем мирам?

— До свидания, Кирюша, — пра украдкой смахнула слезу. — Теперь ты знаешь, что делать.

— Знаю, — улыбнулась девушка. Прикрыв глаза, она четко представила нужное место и всей душой потянулась туда. На обратную сторону Грани. В мир жизни и живых. Мир бескрайних возможностей, ветвящихся миллионами вероятностей. Среди которых обязательно отыщется счастливая. Именно для нее.

— Объект с указанными параметрами не обнаружен среди живых, — прошелестел Кристалл Истины, вызвав у Виктора рык отчаяния.

— Ищи дальше, везде ищи!

— Объект с указанными параметрами не обнаружен среди мертвых, — через какое-то время сообщил разумный артефакт.

— Проклятие! — стакан с недопитым виски впечатался в стену и рассыпался осколками. Маг подошел к бару и взял целый стакан. — Продолжай поиски!

Девчонка разорвала договор и бесследно исчезла. Как маг безумным сверхусилием воли сбросил опутавшую его, словно паутина, магию Тамилы и вышвырнул полуголую суккубу из кабинета, Кира уже не увидела. Она сбежала, спутав все следы и карты, и Виктор не мог ее за это винить. Достаточно вспомнить ее погасший взгляд, звон брошенного на пол артефакта и тихое, но твердое "Прощай", как мужчину накрывала волна боли и отчаяния, смешанных с гневом и дикой яростью, от которой глаза полыхали демоническим пламенем, а ауру затопила Тьма.

— Объект с указанными параметрами не существует, — прошелестел Кристалл, отчего иерарху захотелось швырнуть его в стенку, как тот проклятый стакан. Сделав несколько глубоких вдохов, маг вернул артефакт в сейф и снова плеснул себе виски.

Сколько Виктор просидел так, он не помнил. Все потеряло смысл, стало бесцветным, безвкусным, каким-то выцветшим. По кабинету волнами пробегало искажение пространства, от которого разбежались даже мантикоры. Реальность распадалась, разлагалась, словно труп, и он уже ничего не мог исправить. Да и не хотел. Постороннее присутствие в кабинете маг заметил не сразу.

Кира молча стояла возле окна. Падающие солнечные лучи пронизывали ее насквозь, отчего девушка казалась сотканной из хрусталя и света. Виктор молча смотрел на нее, сомневаясь в состоянии своего психического здоровья. Хотя, если это галлюцинация, то не самая плохая.

— Кира? Это действительно ты? Или я схожу с ума?

В ответ раздался тихий звон. По ауре девушки забегали всполохи Мертвого Огня — некромантию Высший знал, и подобным его было не удивить. Но это могло значить лишь одно — Кира мертва.

— Ты не совсем прав, — едва слышно ответила девушка на его мысли. — Я не мертва. Но я и не жива. Я — вирус в сетях Мироздания и принадлежу в равной степени всем мирам. Грани для меня не существует.

— Безлика… и многолика… Ты — Хрустальная Смерть! — вспыхнула запоздалая догадка. Об этом крайне редком и опасном явлении маг знал. Как и то, что встречи с ним практически никто не пережил.

— Не исключено, у меня много обличий и имен, — донесся тихий, словно дуновение утреннего ветерка, голос. По хрустальным прожилкам ауры вновь пробежал Мертвый Огонь.

— Зачем ты здесь? — ровно, лишь немного устало спросил Виктор. Смерти маг давно не боялся, скорее ждал ее, как доброго друга на бокал бренди.

Девушка с любопытством разглядывала его, словно видела в первый раз, по-птичьи склонив голову к плечу. Это была его Кира, его девочка, зеленоглазая малышка, маленькое чудо — и в то же время что-то сильное, цельное, древнее, неотвратимое, чему нет названия даже на понятийном уровне. Живой осколок Изначальной Силы, видевшей Большой Взрыв, участвовавшей в сотворении дерева миров и зарождении островков жизни в безумном бульоне первородного Хаоса.

— Ты интересный, — хрустальная веточка, вытянувшаяся из ауры Киры, деликатно коснулась плеча мага. — Ты не боишься. Сильная воля, сильный дух, невыносимая тяжесть, борьба, критичная ошибка, ловушка, из которой нет выхода.

— Чего мне бояться, никто и ничто в мироздании не сделает мне хуже, чем уже было, — хмыкнул Ивашин. — И чем я наворотил сам. В безвыходной ловушке я оказался по собственной воле. И собственной глупости.

Девушка слегка изменила положение головы и подошла ближе, продолжая разглядывать мужчину немигающим взглядом. Мерцающая хрусталем аура, по которой пробегали змейки Мертвого Огня, хрустальная бездна глаз, обрамленных пушистыми ресничками, манила, словно мираж в пустыне. Дотронуться до этого существа было безумием, самоубийством, Мертвый Огонь уничтожает любое проявление жизни. Но это казалось совсем неважным, когда она стояла так близко. Девочка, перешедшая Грань. Его малышка, которую он так глупо и бездарно потерял.

— Я могу быть выходом там, где его не существует. Одна из моих ипостасей — Дверь, — прошелестела Хрустальная Смерть. Или все-таки Кира?

— Зачем тебе это? Странно, что я вообще еще жив и беседую тут с тобой в кабинете, вместо радостной встречи с праотцами.

— Так торопишься к праотцам? — губы девушки изогнулись в легкой улыбке, в хрустальных глазах заиграли разноцветные искорки. Почти как тогда, в их самый первый раз… — Не спеши, туда еще никто не опаздывал.

Иерарх засмеялся и кивнул — действительно, опоздавших за Гранью не бывает. А эта Сила, оказывается, еще и не лишена чувства юмора.

— Совершенно не спешу, — заверил маг. — Но хотелось бы понимать, что тобой движет. Убить меня ты могла бы сотню раз, одним прикосновением, но не сделала этого. Почему?

Девчонка молчала, хрустальные глаза слегка затуманились, устремив взор куда-то внутрь себя. Мужчина же любовался ею, как своей любимой, которую, наконец, нашел. Лишь бы жила она, даже вот так — лишь бы жила. И была счастлива. Если это смерть, то такого дара он явно не заслуживает.

— Реальность демонски взаимна, — наконец нарушила молчание девушка. — Ты пощадил беззащитную, слабую девчонку, оказавшуюся в твоей полной власти. У тебя был выбор, сила, власть и огромные возможности наряду с искушением. У меня — только моя жизнь, которую ты мог сломать, как спичку, и душа, которую мог просто растоптать. Жизнь, которую ты не стал калечить в угоду сиюминутным желаниям, а сделал прекрасной, полноценной, яркой. Душа, которую ты сберег, которая тебя полюбила. Я — часть этой души и ее надстройка, личность и память Киры — моя основа, мой Закон, который я не могу преступить, иначе перестану существовать. Человеческий фактор, Высший. Ты подарил мне защиту, нежность и заботу, помог мне родиться. Ты был справедлив. И ты дал мне выбор. Пожалуй, поэтому сейчас я даю выбор тебе.

Девушка протянула руку, словно приглашая следовать за ней.

— Слияние разрывает только смерть. Последняя Грань обнуляет и стирает все, — утвердительно кивнул Виктор.

— Да.

— Значит, я должен умереть.

— Разумеется.

— В чем тогда заключается выбор?

— Оставить все, как есть или шагнуть за пределы. Выбирай, — бесстрастно обозначила варианты Кира. Или все-таки Хрустальная Смерть? И совсем тихо добавила: "Доверься мне".

— Это безумие, но я тебе верю, — маг коснулся протянутой ладошки, крепко сжав ее в руке, как утраченное и вновь обретенное сокровище. Бесценный дар — снова коснуться той, кого больше нет. Мертвый Огонь мгновенно охватил Виктора и схлынул, оставляя в кресле бездыханное тело, которое минуту назад было могущественным иерархом и наследником великого рода.

В капельках росы играли золотистые лучики. Над бескрайним лугом буферной зоны, застывшим в одном мгновении, как мошка в капле янтаря, разливался вечный рассвет. На зеленом холме, среди звенящей тишины, стояли темноволосый мужчина и худенькая светленькая девчушка. Они держались за руки и молчали, глядя на неподвижную чернильную реку, напоминающую гладь черного зеркала.

— Стикс, Река Памяти, — прошептала Кира в ответ на безмолвный вопрос Виктора. — Большинство людей оставляют в ней память, чувства и все, что их связывало с миром живых, выходя на этот берег чистым листом. Живым — живое, мертвым — мертвое. Теперь мы на другом берегу, за Гранью жизни, но Последний Предел впереди. Мы вместе на время, но не на пространство, ты еще можешь вернуться.

Вокруг магов уже сгущалась плотная стена тумана.

— Я принял решение и не собираюсь его менять, — улыбнулся маг, сжав маленькую ладошку девушки. Рядом с ней даже за Гранью он чувствовал себя более живым и настоящим, чем среди живых — но без нее.

— Тогда идем, — девушка успокаивающе сжала его руку в ответ. Сквозь туманную завесу они прошли вместе.

Когда туман рассеялся, перед Виктором и Кирой раскинулся цветущий сад, дышащий прохладой. На лепестках роз еще поблескивали капли — следы недавно прошедшего дождя. В воздухе витал нежный аромат цветущих яблонь, а легкий ветерок доносил запах свежей выпечки, от которого сладко щемило в груди. Виктор знал это место, этот запах, это чувство, которого не ощущал с тех пор, как лишился родителей. Чувство детского счастья и родительского дома, от которого захотелось сбросить обувь и побежать босиком по лужам на этот дурманящий запах, чтоб хотя бы на краткий миг обнять тех, кто навеки остался в том времени, которого не вернуть. Или все-таки вернуть? Маг радостно рассмеялся, подхватил девушку на руки и закружил.

— Если я мертв, то это рай! Спасибо, кем бы ты ни была.

Кира счастливо улыбнулась в ответ, обняла его за шею и привычно приникла головой к плечу, сверкая хрустальными глазами.

— Ты не мертв, ты свободен. Теперь — абсолютно. Слияние аннулировано и больше не властно над тобой. И ты можешь вернуться.

— Разве отсюда возвращаются? И зачем? — усомнился Виктор.

— Обратной дороги отсюда не существует, но для тебя я буду Дверью. А зачем, можешь решить только ты сам, я лишь Ключ, открывающий все двери и дающий выбор.

— "Там, где падут стены и рассыплются прахом цепи и оковы, сойдутся полюса, чтобы все потерять для того, чтобы все обрести"… — понял маг. — Полюса — миры живых и мертвых, ты и я, две стороны одной монеты с непреодолимой границей, открытой лишь в одну сторону. Стеной, за которой все теряет смысл. Мы с тобой, получается, все потеряли.

— Да, перейдя черту Последнего Предела, мы потеряли все, что действительно имело значение — жизнь, — прищурилась девушка, не отказывая себе в удовольствии уткнуться в его шею. — Теперь осталось обрести. И ошибок больше быть не должно.

Разговор прервали осторожные шаги. Виктор обернулся и остолбенел.

— Отец!

Андрей Ивашин, словно громом пораженный, смотрел на сына во все глаза. Ушедший маг такой встречи явно не ожидал. Такой же молодой и по-военному подтянутый, каким Виктор его помнил с детства, в том самом костюме, в котором был похоронен, с тем же стальным взглядом и удочкой в руках, он показался наследнику иллюзией или галлюцинацией. Но все было по-настоящему.

— Здравствуй, сынок! — в глазах и голосе отца было столько тепла и невысказанных чувств, что у Виктора перехватило дыхание. Маг впервые не знал, что сказать, но это было и не нужно. Спустив девушку с рук, он сделал шаг к отцу. Мужчины обнялись — отец и сын, которых смерть разлучила слишком рано.

— Тебе, старик, тут неплохо, как я вижу!

— Да и ты слишком довольный и наглый для новичка! Чисто котяра, никакого уважения к смерти!

— Меня так закалила семейная жизнь, что я давно перестал бояться загробной.

Все трое легко и радостно рассмеялись.

— Ты, сынок, даром времени не терял! И где ты такое чудо отхватил? — полковник Ивашин со сдержанным любопытством разглядывал блондинку с хрустальными глазами.

— Не поверишь, сама пришла. На работу устраиваться, — хмыкнул Виктор. — А я не упустил!

— Как в сказке, — совсем как сын прищурился старший Ивашин. — И умерли они в один день… Ну проходите, новопреставленные, мать как раз пирогов напекла.

— Мы с радостью, только ненадолго, — подошедшая Кира взяла Виктора под руку, словно боялась потерять.

— А куда вам теперь спешить? — удивился Андрей Аристархович.

— Домой, — хором ответили маги, одновременно взглянули друг на друга и разразились хохотом, какого за Гранью, видимо, еще не звучало.

— Тогда не будем тратить ваше время или его подобие, — покойный маг умел быстро взять себя в руки, и справился с удивлением. — Идем, по пути расскажете, как вы, молодые-интересные, дорожку сюда проложили. Да не простую, а двухстороннюю…

Родительский дом выглядел так же, как в детстве. Даже вся обстановка сохранилась прежней, словно и не было всех этих лет. Ветерок так же лениво покачивал белую занавеску, косые солнечные лучи освещали кухню, наполняя ее особым уютом. В какой-то момент Кира даже забыла, где она находится.

— Андрей, рота демонов и ядрена печь! Были б живы, сказала бы, что тебя только за смертью посылать! — невысокая брюнетка в легкой косынке, переднике и с кухонным полотенцем в руках едва не метала молнии янтарными глазами.

— Отставить недовольство, Полинка! У меня уважительная причина. Целых две! — попавший под раздачу старший маг отступил в сторону, пропуская гостей вперед. Полотенце выпало из ослабевших рук женщины.

— Что… это? — ахнула брюнетка.

— Причины, — так же, как сын, пожал плечами Андрей Аристархович. — И одна из них — наш сын, а другая — как раз таки Смерть. Да не простая, а элитная, Хрустальная!

— Здравствуй, мама! — непривычно робея, Виктор шагнул к женщине.

— Сыночек! Родной!

Кира тихонько отступила в тень, не желая нарушать таинство краткой встречи родных после неизмеримо долгой и горькой разлуки. И перед такой же разлукой — полюса не совместить, можно лишь на короткий миг стереть Грань.

Семья, ненадолго воссоединившаяся вопреки смерти, теперь смотрела на нее. С любовью и благодарностью. Не как на жуткую, смертельно опасную тварь — как на близкого человека. Здесь не было границ, статусов и рангов, здесь говорили души.

А потом был чай с вареньем и домашними пирогами, аромат цветущих яблонь, теплые воспоминания и смелые новые планы, объятия и душевные разговоры обо всем. Никто не удивился, когда у Киры в руках возникла гитара.

Песня лилась над мертвой землей, подобно живой воде, исцеляющей души. В этот момент не осталось живых и мертвых — только близкие.

Кира смотрела в серебристо-стальные глаза Виктора и тонула в них, как в первый раз. Да, они оба теперь другие — более сильные, зрелые, мудрые, но чувства остались неизменны. Просто мужчина. Просто женщина. Просто любовь, которая сильнее смерти.

присоединились два мужских голоса и женский, замыкая круг.

Смерть — самая большая иллюзия. Не бывает прекращения жизни — есть лишь ее переходы в иную форму, циклы и кружева бесконечных метаморфоз. "И живые сочетались с мертвыми…" Когда-то это показалось Кире смешным. Имеющий разум да осознает. На хрустальные глаза навернулись слезы. Высмеивать то, чего не понимаешь — первый признак невежества. Теперь она это понимала. И была рада, что поняла не слишком поздно. Ключ — слишком горькая Сила, слишком высока цена и велика ответственность, чтобы его желать. Сила, способная спасти и уничтожить, в том числе и своего носителя, если он окажется безответственным недальновидным глупцом, зацикленным на себе. Но теперь она ни за что не отказалась бы от Ключа, даже если бы могла, и возврата к прежней жизни уже не будет, как невозможно взрослому втиснуться в ползунки. Любая Сила подобна медали, у которой две стороны, два полюса. Возможностей не бывает без обязательств, а власти — без ответственности.

Я — Вселенная, маленькая голограмма огромного мира. Я сама себе альфа и омега, творец и убийца, адвокат и прокурор, цветущий сад и выжженный полигон, целительный бинт и разящий меч, благословение и проклятие.

Я — неваляшка. Никто и ничто не сломает меня, если я этого не позволю.

Я принимаю ответственность за свои поступки.

Я принимаю ответственность за свою жизнь.

Я принимаю ответственность за тех, кто мне доверился…

В ауре девушки хрустальные прожилки вспыхнули особенно ярко, образовав звездчатую фигуру, отдаленно напоминающую октеракт. Структуру ауры иерарха Равновесия.