Клан. Человеческий фактор

Глава 5. КРИТИЧНЫЕ ОШИБКИ

Надежда Полеева с плохо скрываемым раздражением разглядывала фотографию, не удостаивая дочь даже взглядом. Они сидели на небольшой кухне и молчали. Вокруг витал едва уловимый запах кофе и жженых трав. Горящая парафиновая свеча лишь усугубляла атмосферу напряженности и враждебности, подальше от которой еще до заката сбежал всеобщий любимец, ленивый толстый кот Пал-Палыч, и даже Сумеречные Птицы, агрессивные твари с Изнанки, подчиняющиеся Надежде Петровне, предпочли исчезнуть с глаз подальше.

— Девка как девка, не враг она тебе, Ларка, — наконец вынесла свой вердикт колдунья. — Хотя, что-то с ней странное, не могу к ней пробиться. Наверно, усталость сказывается, и так работы до демоновой праматери, а тут еще и ты со своими глупостями… Не передумала?

— Нет, мама! — сквозь зубы процедила Лариса. — Ненавижу ее! И не передумаю!

— Дура ты, вот же послали Боги наказание… Но что поделаешь, родная кровь, хоть и дурная. Придется помочь, я свое Слово чту, кому и при каких обстоятельствах бы его ни дала. Но и ты не забывай: как только твоя соперница в гроб ляжет и пацан твой к тебе сердцем повернется, с кольцом прибежит, выходи за него замуж, убирайся из этого дома и забудь о существовании клана и претензиях на наше наследство. Если же дети твои наследуют Силу и ум, с радостью приму в род и клан.

— Меня все устраивает, только не затягивай с этим, — Лариса протянула матери с таким трудом добытые волосы ненавистной соперницы.

После ухода дочери женщина еще долго смотрела на фотографию улыбающейся светленькой девчонки, как обычным, так и магическим зрением. Считать информацию в очередной раз не вышло, что уже начинало ее бесить. Проклятие! Неужели она настолько устала сегодня, или просто не хочет во всем этом участвовать? Возможно, девка имеет отношение к одному из колдовских родов, кланов или орденов? И об этом никому не известно, а девица щеголяет без охранной печати Главы? Нет, невозможно… Вообще не человек? Спектр вполне человеческий, только вот, проклятие, нечитаемый! Под защитой кого-то из Высших? Вообще, бред! Будто заняться им больше нечем… Ну не мастер же магии эта пигалица!

Надежда Петровна бросила фотографию на стол, открыла шкаф и, щедро плеснув себе в бокал мартини, подошла к окну. Смотря невидящим взглядом на танец вьюги, колдунья просматривала доступные линии реальности и становилась все мрачнее. Одни линии казались затертыми, другие — притянутыми за уши, а некоторые были и вовсе закрыты. С этой девкой, Макаровой, явно что-то не так, но что именно? Разве что побочка от какого-то магического эксперимента или нежить в роду наследила. Интуиция и опыт в один голос требовали отказаться от заказа дочери, но опрометчиво данное этой дуре Слово не позволит этого сделать.

Допив мартини, Полеева-старшая вызвала пару Птиц и отправила их на разведку. Больше для очистки совести: ведьма почти не сомневалась, что твари либо вернутся ни с чем, либо не вернутся вовсе. Женщину тревожило дурное предчувствие.

Из приоткрытой двери кабинета Ивашина доносилось глухое бормотание, перемежаемое богохульствами, проклятиями и фырканьем Фила — Кира готовилась к экзамену. То есть, пыталась готовиться, нарезая круги по кабинету и нервируя фамильяра.

— При проектировании проектной линии на профиле линейного сооружения решают следующие задачи: определение уклонов и отметок проектной линии, расстояний до точек пересечения проектной линии с фактической, определение отметок точек пересечения… забыла! Проклятие! Пятьсот тысяч триста пятьдесят демонов, сорок через семь гробов растудыть их налево вперехлест через горгулью, эти анафемские отметки!

Фил запрыгнул на стол, свалив на пол сигареты, отодвинул лапкой кружку с недопитым кофе и заглянул в открытый конспект.

— Неправильно, про проклятие здесь ничего нет. Про демонов и горгулью тоже, это ты геодезию с сопроматом перепутала, — фамильяр сосредоточенно, словно верховный главнокомандующий, повел усами. — Или с демонологией, что неудивительно.

— Настодемонела, ну ее в Бездну! Отведу преподам глаза и спишу, — решила Кира и захлопнула злополучный конспект. Все равно мысли, как стайка заполошных рыбок, метались в местах столь отдаленных от учебы, что сосредоточиться было нереально. Вместо профилей и отметок сознание вновь и вновь рисовало тот поцелуй в темном коридоре и последовавший за ним разговор. Трудный разговор, неоднозначный. Холодный, как скальпель, взгляд мага, загорающийся желанием, и его неожиданно ласковые руки на ее теле, властные, но удивительно бережные прикосновения, жаркое дыхание на ее шее… Девушку бросило в дрожь, низ живота сладко заныл. О Боги, что с ней происходит? И какая, к демонам, геодезия?

Фил привычно запрыгнул ей на плечо и погладил по голове здоровым крылом.

— Что происходит, человеческий детеныш? Ты сама на себя не похожа, и явно не из-за учебы психуешь.

— Ничего, Фил. Все в порядке.

Девушка обхватила руками коленки и уставилась в стену. Впервые в жизни она пыталась скрыть что-то от Фила. Но фамильяра провести оказалось непросто — слишком уж хорошо йиннэн знал свою хозяйку.

— Кира, не держи меня за котенка, у которого еще когти на крыльях не выросли. И не унижай ложью, — фамильяр был необычно серьезен.

Девушка обняла Фила, спрятав лицо у него под крылом, чтобы не разреветься. Как сообщить фамильяру о том, что произошло между ней и наследником Ивашиных, об ультиматуме и роли крылатого во всей этой истории, а тем более — о том, что теперь будет ночевать не здесь?

— Прости. Я расскажу тебе, правда. Но не сейчас, пока не могу.

— Не доверяешь? — хитро прищурился Фил.

— Не хочу тревожить и мешать процессу исцеления. А теперь отбой в войсках, раньше сядешь — раньше выйдешь, раньше ляжешь — раньше полетишь, — улыбнулась Кира.

Фил подчеркнуто драматично вздохнул, закатив глаза, фыркнул "так точно" и отправился в сторону своего диванчика и уже воистину настодемоневшего подпитывающего артефакта. С минуты на минуту должен был прийти Ивашин, с гадким, как сопромат, но крайне полезным зельем. Фил всей фамильярской душой желал, чтобы маг как можно дольше задержался — это зелье было еще ужаснее, чем артефакт и "гипс" на крыле вместе взятые.

Желаниям Фила сегодня суждено было сбываться: направляющегося в кабинет и довольно улыбающегося в предвкушении ночи Виктора в коридоре перехватил Ал с какой-то тряпкой в зубах.

— Хозяин, есть новости. Мы нашли источник угрозы.

— Молодцы! Пойдем в кабинет, доложишь, пока буду исправлять твои ошибки.

Мантикор замялся.

— Не уверен, что Филу стоит это слышать. Угроза напрямую касается его хозяйки.

— Киры? — маг вопросительно приподнял бровь. — Хорошо, поговорим тет-а-тет. А что это за рванина у тебя в зубах?

— Извините, шеф. Сумеречная Птица.

Кира лежала, свернувшись калачиком, и смотрела на угольки в камине. Несмотря на усталость, сон не шел: взбудораженный разум пытался осознать и разложить по полочкам последние события, больше напоминающие лавину. События по полочкам раскладываться не хотели, линии реальности напоминали бред сумасшедшего абстракциониста и лишь вызывали головную боль.

Ивашин почему-то задерживался, и это беспокоило девушку. Непредсказуемость мага пугала, а собственная уязвимость вызывала раздражение — самостоятельная и уверенная в себе девушка-маг не привыкла к ситуациям, на которые совершенно не могла повлиять. Пытаясь заснуть, Кира принялась вспоминать формулы дифференцирования и интегрирования функций, но сегодня снотворные свойства математики подвели.

Разочаровавшись в формулах, девушка переключилась на магическое зрение и принялась разглядывать фон и защиту особняка. Даже то немногое, что она поняла, вызывало восхищение: защита у Ивашиных действительно была на высочайшем уровне, и девушка даже забыла обо всем, рассматривая многоуровневые плетения, завязанные на непонятные Печати, зеркальные сферы, хитрые замки и контуры, напоминающие колючую проволоку. Кира пыталась разобраться в принципах, чтобы попробовать повторить нечто подобное у себя дома.

Девушка настолько увлеклась, что возвращение Виктора застало ее врасплох. В последний момент она едва успела натянуть плед по самые уши и притвориться спящей. Из-под пледа осталась торчать голая пятка, незаметно накрыть которую уже было невозможно. Усмехнувшись такой наивной попытке спрятаться, мужчина присел рядом и пощекотал пятку, тут же шустро втянувшуюся под плед.

— Вставай, хитрюшка! Я знаю, что ты не спишь.

Поняв, что попытка не увенчалась успехом, девушка не стала отпираться и села в кровати, натянув плед по шею и настороженно глядя на мага. Магическим зрением, на обычное переключиться она не успела. Почему-то Виктор был странно задумчив и напряжен, словно взведенная пружина, и Кире очень бы не хотелось быть причиной такого его состояния.

— Как ты узнал? — глухо спросила она.

— Фонишь, — бросил маг.

— Что? — не поняла Кира.

— Слишком громко думаешь, возмущение ментального фона разве что мертвяк не почует. И никакого контроля эмоций.

Девушка смутилась еще сильнее, теперь из-за пледа выглядывали одни глаза. Маг поднялся, подбросил дров в почти погасший камин и привычно провел над ними ладонью. Магическим зрением Кира увидела, как из его руки ударил поток Силы. Пламя тут же вспыхнуло, охватывая дрова, затанцевали отблески огня, рассеивающие мрак. Девушка смотрела на это маленькое чудо, затаив дыхание, на лице отразилась такая гамма эмоций, что мужчина невольно улыбнулся.

— Огонь — моя преобладающая стихия, хотя, как любому Высшему, мне доступны все. Хватит выглядывать из-за пледа, как фашист из-за бруствера, я не кусаюсь. А еще у меня кое-что для тебя есть. Уверен, тебе понравится. Дай руку.

Бросив на мужчину вопросительный взгляд, девушка осторожно протянула ему руку. Виктор достал из кармана и вложил в протянутую ладошку какой-то округлый предмет, больше всего напоминающий самый обычный окатыш с берега реки. Окатыш оказался неожиданно тяжелым и странно холодил руку.

— Что это? — спросила любопытная девушка.

— Страж, — пояснил маг, выводя над камнем первую замысловатую руну. — Весьма полезный артефакт, защищает и от физических, и от магических пакостей. Против меня не действует, не надейся.

— Ух ты! Где взял?

— С мертвяка снял, ему уже ни к чему, — печально вздохнул маг. Кира ахнула. — Шучу, шучу, по роду передали.

— Может, не надо? — засомневалась девушка. — И так неудобно, а ты еще ценными семейными реликвиями разбрасываешься.

— Неудобно спать на потолке: одеялко падает, люстра мешает. А Страж вполне удобный и практичный, — безапелляционно заявил маг. — А теперь не мешай и не дергайся.

Последняя руна вспыхнула и втянулась в окатыш. Страж нагрелся, затем стал прозрачным и вытянулся, как сбегающая по стеклу капля воды. Пораженная Кира лишь молча наблюдала, как Страж серебристой змейкой соскользнул с ладони, обвил кисть и медленно пополз вверх по руке. Поднявшись чуть выше локтя, змейка обвилась вокруг руки спиралью и сделалась невидимой, но от этого не менее реальной и ощутимой. Живой… Девушка осторожно дотронулась и почувствовала, как она пульсирует в ритме ударов сердца. Удивительно! Таких артефактов в мире единицы! И это Высший позволил ей увидеть лишь вершину айсберга, малую часть наследия его рода. Наследия, которое ее род утратил, не смог сохранить и преумножить, и от этого девушке стало горько.

— Благодарю, — прошептала Кира, поглаживая змейку.

— Рад, что тебе понравился мой скромный подарок, — рука мужчины накрыла артефакт. Девушка обернулась и вспыхнула, встретившись взглядом с его стальными глазами, потемневшими от желания.

От этого взгляда Киру бросило в жар, он гипнотизировал, подчинял, ласкал, кружил голову. И когда Виктор коснулся ее губ нежным поцелуем, не стала отстраняться. На этот раз он целовал девушку бережно, осторожно, стараясь не испугать своей страстью, давая ей возможность привыкнуть, балансируя на грани самоконтроля. От близости желанной женщины у мага перехватило дыхание, часть Силы вышла из-под контроля, и из камина фейерверком вырвался сноп искр, но это едва ли кто из них заметил. Не отрываясь от ее нежных губ, маг еще крепче прижал девушку к себе, запустил пальцы в шелковистые волосы, наслаждаясь их мягкостью, медленно провел рукой по плечам, спинке, изгибу талии, нахально запустил ладонь под маечку, чтобы коснуться нежных упругих холмиков груди. Как же давно ему хотелось это сделать! Девчонка издала тихий стон и инстинктивно выгнулась навстречу ласкам, еще теснее прижалась грудью к его ладони, их прерывистое дыхание смешалось, тела почти слились.

Планку магу сорвало окончательно. Он стянул с не сопротивляющейся девушки майку и отбросил в сторону, как и демонский плед, мешающий прикоснуться к обнаженной коже малышки. В Бездну эти тряпки! Опрокинув девушку на кровать, Виктор покрывал поцелуями ее лицо, шею, грудь, животик, изучал руками и губами каждый сантиметр тела, опускаясь все ниже и приближаясь к самому сокровенному. Ласки становились все горячее, все откровеннее. Кира уже вряд ли понимала, что происходит, позволяла делать с собой все, что он хотел, наслаждаясь новыми, неизведанными ощущениями от его ласк и поцелуев. Для девчонки, весь опыт которой ограничивался парой робких поцелуев с другом детства и чуть более тесными, чем положено, объятиями во время школьного вальса, действия мага стали настоящим откровением. Иерарх отличался от желторотого мальчишки, как дерево вероятностей от деревянного забора, его страсть сметала к демонам все преграды. Любые попытки сопротивления уже изначально были обречены на поражение — умелые ласки мага, пьянящий коктейль силы и нежности не оставляли ни единого шанса вырваться из его паутины, обезоруживали, обнажали саму ее глубинную женскую суть. Между ног у девушки почему-то стало влажно и очень горячо, глаза подернулись поволокой страсти, с губ в перерывах между поцелуями слетали вскрики и стоны, тело само изгибалось от наслаждения, стремясь к мужчине, дарившему его. Погрузившись с головой в ощущения и утратив чувство реальности, она не поняла, в какой момент оказалась полностью обнаженной. И лишь почувствовав сверху тяжесть обнаженного мужского тела и прикосновение к животу горячей возбужденной плоти, испуганно дернулась и попыталась отстраниться.

С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть скалу. Вошедший в раж мужчина отпускать ее не собирался, лишь еще крепче прижал к себе.

— Тихо, девочка, не дергайся. Просто раздвинь ноги и расслабься, — Виктор заглушил испуганный писк обжигающим поцелуем, в то время как мужская ладонь ласкала соблазнительные изгибы обнаженного тела. Самоконтроль таял с каждой минутой в пламени разгорающегося желания.

Девчонка снова отчаянно дернулась под мужским телом и судорожно сжала ноги, защищаясь от его вторжения. От осознания того, что сейчас произойдет, возбуждение схлынуло, и теперь ей было просто страшно.

Попытавшиеся оттолкнуть мага руки оказались мгновенно перехвачены и зафиксированы над головой небрежно брошенной светящейся сетью. Теперь ничто не помешало Виктору раздвинуть стройные ножки и с комфортом устроиться между ними, упираясь ставшим каменным членом в нежные складочки. О Боги! Или демоны, кто теперь разберет… Такая горячая, влажная, ждущая, желанная… Его наваждение, его сумасшествие, его наркотик. Наконец-то маленькая птичка в его руках и полностью принадлежит ему!

Взять девушку маг не спешил, ласкал неторопливо, томительно-сладко, проникал в ауру, растягивал удовольствие, наслаждаясь ее телом, как дорогим вином. Неумелую и абсолютно бессмысленную попытку сопротивления мужчина принял за игру. С головой погрузившись в пучину страсти, он не сразу понял, насколько напряжено хрупкое тело под ним, и что его ласки больше не находят отклика. Заглянув в глаза девушки, Ивашин увидел в них только страх и обреченность — то, что меньше всего хотел бы видеть. Но и отпустить малышку было выше его сил. Проклятие, чего она испугалась? Как девственница, ей богу! Словно и не она таяла в его руках несколько минут назад.

В распаленном страстью сознании возникло искушение получить желаемое самым простым и привычным способом: навести морок, убрать страх и вызвать страсть девушки магией. Благо, Силы хватало, уже через пару минут блондиночка будет на все согласна вплоть до расстрела.

Но о тепле в больших зеленых глазах, искренней улыбке и доверии девочки придется забыть навсегда. Останется просто тело, полутруп без души, разума и воли, пустая фальшивая секс-кукла, ничем не отличающаяся от тех, что продаются в магазинах для взрослых. Которая исполнит любую команду, как та же "Тойота-космолет", реализует любую фантазию, будет послушнее фамильяра и сговорчивее любой шлюхи. Но возненавидит его сразу, как только будет снято магическое воздействие. И еще сильнее возненавидит себя. Насилия, в том числе и магического, Кира не простит и не забудет никогда. А такой расклад Виктора совершенно не устраивал. Сломать и подчинить девчонку иерарху было бы легко и просто, он не таких ломал и умел сделать свою волю законом. Но с ней он хотел другого. Чего — не мог до конца понять сам, но не этого. Не так. Хотел бы просто попользовать тело — приобрел бы куклу. Или голема похожего создал. Но он хотел именно эту девчонку и действительно пытался быть нежным с ней. Только вот не вышло. Сорвался. Слишком сильно желал ее.

— Не надо, пожалуйста! — чуть слышно прошептала девушка, уже не веря, что ее мольба тронет того, кому плевать на ее желания. Тоненькое тело била дрожь, в испуганных зеленых глазах стояли слезы, которые она едва сдерживала, даже сейчас стыдясь проявить слабость. Особенно сейчас. Здесь. Перед ним. Обычно яркую, завораживающую ауру исполосовали рваные линии ужаса и удушающего стыда, уже перекрываемые отчаянием и апатией.

Мысленно обозвав себя демоновым идиотом и безвольной медузой, маг снял с рук девочки светящиеся путы и отстранился. Кира шарахнулась от него, как от демона или мантикоры и попыталась вскочить, но маг не позволил. Прижав дрожащее обнаженное тело к себе и поглаживая напуганную девушку по спине и волосам, он мягко спросил:

— Что именно тебя испугало? Я был груб с тобой, сделал больно?

— Н-нет, — прошептала Кира. — П-п-просто все как-то слишком… быстро. Я вас… тебя боюсь и почти не знаю. А еще мне стыдно, что я вела себя, как… распущенно, в общем. Сама не понимаю, почему.

Девушка покраснела и отвела глаза. К тому, что ее собственное тело и аура окажутся такими предателями, она была не готова. Кира мысленно корила себя, заслуженно, по ее мнению, величая себя блудницей, путаной, а также другими нелестными и непечатными словами. Это надо же так низко пасть, еще и перед Высшим!

Маг засмеялся и коснулся губами плечика — уж он знал, почему женское тело откликается на ласки.

— Получать удовольствие в постели — это нормально, правильно и совершенно не делает женщину путаной. Ненормально, когда наоборот. Мне нравятся чувственные женщины, нравится получать и доставлять наслаждение, иначе не вижу смысла и начинать. Ты очень чувственна, в этом я уже убедился, только твою чувственность еще нужно разбудить, ты слишком зажата. Но это поправимо. Не бойся меня, малыш, я ничего не сделаю против твоего желания и дам тебе время привыкнуть. Уверен, нам будет очень хорошо вместе. Ради этого я готов подождать, хоть и хочу тебя так, что сносит крышу.

От такого откровения Кира пожалела, что не провалилась в Бездну еще в лесу.

— И чего ты такая стеснительная и пугливая? Трясешься, как будто в первый раз тварь с Изнанки увидела.

— Так первый раз и есть, я никогда еще…, — спрятала полыхающее лицо девчонка. — Совсем никогда. И ни с кем.

Виктор застыл, словно в него попало обездвиживающее заклинание. Бережно приподняв ее лицо и заглянув в смущенные, но уже не испуганные глаза, он понял: девушка сказала правду.

— Проклятие, — пробормотал маг, впервые не понимая, что делать дальше, но не в силах отпустить ту, которую так исступленно желал. Того, что страстная, темпераментная, отзывчивая на ласки Кира на поверку окажется девственницей, он не ожидал. — Маленькая моя, почему ты мне не сказала?

— Стыдно. Как о таком вообще с мужчиной разговаривать? — помявшись, ответила девчонка, покраснела, как рак, и снова спрятала глаза. — А вам… тебе разве не пофиг?

Последние слова вырвались против воли, прежде, чем она успела подумать. Запоздало осознав, что сказала, Кира сжалась в комочек, словно ждала удара. И эта непроизвольная реакция, оказавшаяся красноречивее любых слов, отозвалась в душе мужчины глухой болью и вспышкой отвращения к самому себе. Ослепленный своей страстью, он и не замечал, что требовал ответной страсти и чувственных удовольствий даже не от женщины, а от загнанного в угол испуганного ребенка. Девочки, которая только-только начинала ему доверять, не доверяя больше никому на свете, и как он воспользовался ее доверием?

— Мне это не приходило в голову, иначе я бы вел себя более сдержанно. Прости, что испугал. Я не святой, но не насильник и не чокнутый маньяк, чтобы испытывать удовольствие от издевательств над женщиной, калечить тело и душу, упиваться чужой болью, — пояснил маг, нежно, но настойчиво повернув ее лицо к себе и глядя в глубокие омуты изумрудных глаз. — Это удел трусов, слабаков и недоразвитых ничтожеств, никогда род Ивашиных не был запятнан такой грязью.

Виктор мягко и бережно обнял маленькую зеленоглазку, окутал коконом безопасности и просто гладил напряженную худенькую спинку, слегка разминая шею и обводя подушечками пальцев лопатки. Такое сочетание магии и невинной ласки оказалось эффективным, Кира незаметно для себя перестала дрожать, расслабилась и даже прижалась к магу, положив ладошку ему на грудь. И это хрупкое доверие стало самым ценным подарком для Высшего. Ивашина уважали, боялись, ему подчинялись, с ним считались, от него хотели что-то получить, но никому и в голову не пришло бы искать у него защиты от его же власти или доверчиво уткнуться в его плечо, и это новое, пьянящее ощущение полностью обезоружило мага. От волос девушки слегка пахло ландышами и мятой, и этот запах кружил голову сильнее любых дорогих духов.

— Я никогда про тебя и твой род таких гадостей не думала, просто первый раз в жизни в такой ситуации оказалась, — Кира даже не заметила, как легко назвала Виктора на "ты".

— А испугалась сильнее, чем мантикоры упокоения, — констатировал маг. — У тебя вообще есть хоть какой-то опыт?

Девушка задумалась.

— Поцелуй с одноклассником на выпускном считается?

— Пожалуй, нет, — после небольшой паузы ответил мужчина. В его нейтральном ответе сквозил опасный холодок и скрытое недовольство, что удивило даже его самого. Мысль о том, что Киру целовал кто-то еще, магу оказалась на редкость неприятна.

— Тогда опыт нулевой, — заключила девушка.

— Это дело наживное, — "утешил" Ивашин. — Могу поспособствовать.

— Вот бы услышать это от тебя в офисе, когда на трудовую мою смотрел, как солдат на вошь, — не осталась в долгу Кира. — А то, понимаешь, развел двойные стандарты… А потом еще и проклял непонятно за что. Вот кто ты после этого?

Взгляд девчонки пылал возмущением, вытеснившим последние крохи страха и неловкости.

Виктор довольно улыбнулся: хоть что-то он сделал верно, довольно совершать ошибку за ошибкой, еще и критичные. Сжав фыркающую девушку в объятиях, он покаянно ответил:

— Негодяй, разумеется, — нежный поцелуй в шею. — А еще выхухоль, гад анафемский и властная скотина, — маг коснулся губами шеи, ключицы и скользнул ниже, к мягким округлостям груди. — Еще какой-то хам из общественного транспорта, сволочь темная, иерарх демонов и … ущербный колдунишка, гроза тараканов из общаги, кажется. Ничего не забыл, радость моя?

По телу девушки побежали мурашки, сменившиеся теплой волной нарастающего удовольствия, от которого перехватывало дыхание. Демонов иерарх знал, что делает.

— Забыл про свое наследие — драные штаны, — теряясь в неизведанных запретных ощущениях, пробормотала Кира, пытаясь выровнять рваное дыхание. Волна наслаждения накрывала ее снова и снова, все набирая силу. Сейчас, когда мужчина не давил, не торопил, а просто дарил нежность, ласку и защищенность, девушка сама тянулась к нему — юная, чистая, искренняя. Ершистая, язвительная и самостоятельная напоказ, но такая ранимая внутри, она напоминала иерарху прозрачный двулистник или нежный лесной первоцвет, в целях самозащиты отрастивший ядовитые колючки и изо всех сил пытающийся казаться чертополохом. Так не сорвут, не съедят, не растопчут. Хорошая тактика, только против Высшего совершенно бесполезная. Такие наивные уловки маг, поднаторевший в манипуляциях и собаку съевший на интригах, видел насквозь. Но впервые за годы использовать это против зеленоглазой девочки совершенно не хотелось. Кроме того — было противно. Эту малышку не нужно брать силой, властью, шантажом или пытаться купить. Ее надо терпеливо и осторожно соблазнять лаской, окружить нежностью, дать ей то, в чем она нуждается, как бы ни отрицала это — защиту, заботу и ощущение безопасности. Пускай сколько угодно фыркает, колется, щетинится, как ежик — никуда ей не деться, ловушка давно захлопнулась, теперь настало время сузить круги.

— Точно, забыл, — мурлыкнул маг, продолжая гладить и ласкать нежное, податливое тело, не допуская и мысли о том, чтобы овладеть им сегодня. — Поэтому, моя ненаглядная, готов пригласить тебя в офис и сказать там все, что пожелаешь. И даже подписать. И кофе сделать. А проклятие я и так давно снял. Обиды забыты?

— На …обиженных… баллоны ацетиленовые… на объекты… возят, — едва смогла ответить Кира онемевшими губами, задыхаясь от новых безумных ощущений. — И даже кислородные… иногда. А я … была… в ярости.

Больше девушка ничего сказать не смогла. Издав сдавленный полустон — полухрип, она выгнулась в особо остром приступе наслаждения, граничащего с болью. Тугая пружина, свернувшаяся внизу живота, развернулась, даря невиданную легкость и блаженство, а комната в глазах взорвалась мириадами звездочек. Обессиленная, Кира упала на грудь мага и почти мгновенно отключилась.

— Прости меня, малышка, — мужчина прикрыл девчонку пледом и крепко прижал к себе, зарывшись в волосы. — Я не обижу, не испугаю тебя больше. Но, будь я проклят, отпустить не могу.

Надежда Петровна в жизни любила две вещи — мартини и свою работу. Поэтому в домашнем баре всегда имелась в наличии бутылка любимого напитка Главы, а работала ведьма всегда с огоньком. Девизом ее было "работать так, чтобы товарищ Сталин спасибо сказал". Трудные задачи не пугали ее, не вгоняли в депрессию, а напротив, разжигали здоровый азарт и почти маниакальное стремление найти решение. Полеева не стыдилась этого, а напротив, гордилась, считая, что без этих качеств хорошего мага не получится. И в чем-то, несомненно, она была права.

Именно такой головоломкой, шкатулкой с секретом оказалась Кира Макарова. Получить информацию по девчонке Надежда Петровна так и не смогла, как ни старалась. Даже имея на руках волосы объекта, зацепиться за ауру не получалось, как будто против девчонки работала не опытная магиня, а зеленая адептка провинциальной школы магии первой ступени обучения. От Лариски в плане получения информации по однокурснице толку было еще меньше, чем от фотографии: обычная студентка, ни в чем не замечена, не подозревалась, не привлекалась. Разве что курит, может крепко врезать, и страдающим от спермотокзикоза ровесникам предпочитает солидных опытных мужчин. Но среди студентов это не удивительно, а как раз в порядке вещей. Да и вкус девчонки на мужчин Надежда Петровна понимала и даже разделяла: любому желторотику она сама бы предпочла более зрелый и опытный экземпляр, умеющий обращаться с женщиной. Но предпочтения блондинки для магических целей оказались совершенно бесполезны. Даже Сумеречные Птицы проявили себя профнепригодными — ни одна из посланных по душу девицы тварей цели не достигла, а большинство из них не вернулось совсем. Надежда Петровна была сбита с толку — ведь в такой ситуации ей придется работать вслепую. А так грязно работать она не привыкла. Придется применять радикальные методы, чтоб уж наверняка и без сюрпризов. Сюрпризы Надежда Петровна, в отличие от мартини, совершенно не любила.

Чем ближе подходило время проведения обряда на устранение врага, тем сильнее Надя нервничала. И как оказалось, не зря. Работа не задалась с самого начала. Когда она чертила круг, руки дрожали, как у старого пьяницы, и круг получился неровный. Поминая дуру-дочь, почему-то в тесной связи с демоновой праматерью, она стерла кривой круг и начала чертить заново. Печати Власти дались еще большим трудом, но целеустремленная Надежда Петровна справилась и с ними. Стоя в круге перед алтарем, она еще раз бросила взгляд на фотографию девушки… нет, объекта, и привычно призвала Силу.

Сила мгновенно отозвалась на призыв, пронизала комнату, закрутилась плотной удушающей спиралью, выросшей в антрацитовую воронку. Надежда Петровна довольно усмехнулась, удерживая воронку, словно опасного, но покорного ей зверя, направляя ее голодную ярость на подлежащий уничтожению объект. Именно так. Просто работа.

Ощущение Силы будоражило, опьяняло, захлестывало, поток Изначальной Тьмы, подкрепленный всплесками Хаоса, с каждой минутой набирал разрушительную мощь. Бокал, забытый ведьмой неподалеку и попавший в поток, рассыпался стеклянной крошкой, на что ведьма лишь передернула плечом — пустяк, порой лопались и вылетали к демонам даже оконные стекла. Нарастив воронку до максимума, Надежда Петровна обрушила ее на "объект".

И окаменела. Омерзительный, липкий ужас сковал женщину — тот самый, животный, первобытный страх, парализующий волю, отнимающий разум. А потом пришла боль — дикая, всепоглощающая, сбивающая с ног. Она поняла. Все поняла, за мгновение до того, как взрыв и вспышка черного пламени поглотили сознание, и Изначальная Тьма рухнула на допустившую ошибку колдунью всей тяжестью никому не подвластной Силы, растворенной в Океане Бездны.

Беда никогда не приходит одна. Лариса давно поняла, что беды, как трусливые шакалы, всегда сбиваются в стаи и нападают толпой. И слишком часто на огонек к ним заглядывает подружка-смерть.

Лариса металась по приемному покою больницы раненым зверем. Металась и не верила, не хотела и не могла даже представить, что ее маму мог победить даже не противник, а какой-то треклятый инфаркт! Главное — не думать. Не думать о том, что за жизнь самого близкого человека сейчас не дадут даже ломаного гроша, иначе можно просто сойти с ума. Все, что волновало девушку в последнее время и казалось глобальными проблемами — разваливающаяся личная жизнь, сессия, месть, планы на будущее — в один момент стало неважным и пустым, выцвело, потеряло значимость. Все обиды, претензии, злость на мать оказались такими пустяками перед одной страшной мыслью, что матери в любой момент может не стать. Разорванный круг, скрюченное тело, лежащее на полу среди осколков и пепла, пустой и безжизненный взгляд… эта жуткая картина все время стояла перед глазами. Единственное, что осталось важным — чтобы мать выжила. Ведь несмотря ни на что, мать девушка любила. Ведьма была единственным человеком, кого она искренне уважала, кем восхищалась, на кого пыталась равняться.

Растерявшая всю спесь Лариса глотала едкие слезы, кляла себя за беспомощность и впервые неумело молилась всем Светлым и Темным Богам о сохранении жизни Надежды. И пусть мать ее потом прогонит, пусть накричит, выгонит из клана… да плевать, лишь бы она жила, лишь бы знать, что она просто существует, что поможет и поддержит несмотря ни на что.

Песочные часы мироздания тихо роняли песчинки вечности. Наконец открылась дверь, пропуская уставшего пожилого доктора. Лариса бросилась к нему, как утопающий к спасательному кругу:

— Доктор, как она? Доктор!!!

Седовласый мужчина вздохнул.

— Состояние пациентки тяжелое, но стабильное. Ей повезло, быстро привезли. Мы сделали все возможное, остается только ждать. Пока что динамика положительная, организм у нее сильный, надеюсь, скоро переведем из реанимации в интенсивную терапию.

Слезы Ларисы прорвались потоком. Только теперь это были слезы облегчения. И надежды.

Выплеснув слезами всю боль, страх и напряженное ожидание самого худшего, молодая Полеева уснула здесь же, на узкой колченогой лавке. Никакая сила не заставила бы ее уйти отсюда.

Виктор Андреевич вышел из кабинета с чувством глубокой удовлетворенности. Оба мантикора сопровождали его, держась поблизости, готовые в любой момент выполнить любой приказ. Но отдавать приказы маг не спешил, уйдя глубоко в свои мысли. Которые от ночного происшествия упорно возвращались к сладкой девочке в его постели. Судьба ведьмы, оказавшейся с его помощью в реанимации, Ивашина не волновала — слабые и глупые всегда умирают первыми, всего лишь естественный отбор. Ему даже не пришлось тратить время и Силу, достаточно оказалось слегка изменить конфигурацию защиты дома и настройки Стража, чтобы удар был отражен на того, кто его нанес. Автоматически. Его зеленоглазая девочка даже не проснулась. Его девочка…

Перед глазами словно наяву возникла соблазнительная картинка ее обнаженного тела в отблесках огня, разметавшиеся шелковистые волосы, отливающие пламенем и золотом, приоткрытые влажные губы, поцелуй со вкусом красного вина, бездонные, как омуты, изумрудные глаза, подернутые пеленой страсти, его ладони, скользящие по теплой бархатистой коже.

— Нет, я точно псих! Как пацан уже, совсем сдурел, на девке повернулся, с похотью совладать не могу, — пробормотал мужчина, усилием воли гася так некстати возникшее возбуждение. — Или она точно суккуб!

Мантикоры уставились на хозяина в недоумении. Ивашин раздраженно обернулся:

— Чего таращитесь? На мне футбол не показывают. Ал, марш в больницу, с ведьмы глаз не спускать, подохнуть не давать: пока она нужна мне живой. Как только придет в себя — передашь приглашение ко мне на чашку чая. Дэм, охранять девчонку, как собственный зад. И не дай Тьма мне услышать плохую новость, упокою!

— Исполняем, хозяин, — рыкнули твари и растворились в воздухе.

А Виктор отправился на кухню варить кофе на двоих. Маг знал о трепетной любви Киры к этому напитку, полностью разделял ее, и утренний кофе перед началом трудового дня быстро и естественно стал их маленькой традицией.

На кухне задорно посвистывал чайник, перебивая тихо мурлыкающее утренние новости радио. Еще толком не проснувшаяся, но полностью одетая Кира намазывала маслом хлеб, периодически с опаской поглядывая на дежурного мантикора, развалившегося почти у нее под ногами. При виде мага девушка вспыхнула, пролепетала "доброе утро" и продолжила готовить бутерброды с таким видом, словно ничего интереснее масла в жизни не видела. Внешне она держалась с достоинством, но аура полыхала стыдом и смятением едва ли не на весь город, и Ивашину даже не нужно было владеть телепатией, чтобы понять: соня вскочила ни свет ни заря и поскорее натянула джинсы, рубашку и свитер, чтобы его не провоцировать. А сейчас готова была отправиться хоть к демонам, лишь бы подальше отсюда.

— Прогуляйся к машине и жди нас там, — приказал маг фамильяру, и чудище исчезло.

Девушка взглянула ему вслед уже не столько с опаской, сколько с сожалением: к мантикорам она уже начала привыкать. А вот с магом чувствовала себя как на вулкане, слишком уж сильные и противоречивые чувства он в ней будил. А в себе разобраться порой даже труднее, чем в сопромате. Проклятие, ну почему от одного его взгляда перехватывает дыхание и начинает искриться воздух? Что с ней, двести тысяч демонов, происходит? Как она докатилась до того, что бесстыдно позволила этому нахальному Высшему ласкать себя, еще и откровенно наслаждалась происходящим, а потом вообще заснула в объятиях Виктора Андреевича, даже не потрудившись одеться. Совсем с катушек слетела, поделом маг принял ее за шлюшку. Проклятие, стыдно-то как! Домазав бутерброды, Кира отошла к окну взглянуть на градусник и взять передышку. И оказалась прижата спиной к груди того, от кого пыталась сбежать.

Прекрасно понимая, что от Ивашина не вырваться, бежать ей некуда, да и крайне глупо было бы так себя вести, девушка замерла. От иерарха можно было ожидать чего угодно, его возможности, мотивы и поступки ставили Киру в тупик, но в то же время она с удивлением поняла, что страха или настороженности перед ним больше не испытывает. Ни капельки! Фил прав, если бы маг хотел причинить ей вред, давно бы это сделал массой всевозможных способов. А если бы не стыд за вчерашнее, стоять с ним вот так, уютно устроившись в его объятиях, прислонившись головой к сильному плечу, было бы так же приятно, как и… Стоп! После вчерашнего вечера этот мужчина теперь уже точно считает ее девицей нестрогих правил и крайне облегченного поведения, которая просто ломается, набивая себе цену. Причем считает так вполне обоснованно. Воспоминание о вспышке собственной страсти, о бескрайней и совершенно бесконтрольной чувственности жгло ее, как огнем.

Мужчина подобных мыслей ничем не выдавал. Как и не спешил предпринимать никаких активных действий: просто молча обнимал ее, согревая подрагивающие руки, успокаивая, и с каждой минутой Кире действительно становилось все спокойнее, на смену внутреннему раздраю приходили ясность, комфорт и привычная уверенность в себе.

— Извини, если вчера счел мое поведение некорректным и недостойным для мага, — наконец нарушила молчание Кира. — Сказала бы, что больше не буду, но боюсь, не сдержу Слово.

Маг, незаметно погасивший в ее ауре очередную вспышку стыда и самоуничижения, рассмеялся и еще крепче сжал девчонку в объятиях.

— А я бы и не принял от тебя такое Слово. И сам бы его не давал! А если бы, болван, умудрился дать — уже бы не устоял перед тобой и нарушил, как Боги святы. И позорно закончил свои скорбные дни посмешищем для всей иерархии и жалким брехуном. Так что, если кто и ведет себя некорректно, то явно не ты, — успокоил Виктор. — А я вполне могу себе это позволить.

Кира не смогла сдержать смеха: уж кем-кем, а жалким брехуном, лишенным Силы, Виктора она представить не могла.

— Ты настолько не уверен в себе и уверен в нарушении? — подколола мага осмелевшая девчонка.

— С тобой я уверен только в том, что без дров не останусь. И соседям дров нарублю, всё лучше, чем наброситься на одну нахальную девчонку, как голодный оборотень!

— Не надо, бедный оборотень! — Кира совсем развеселилась. — Я гадость ядовитая, костлявая и несъедобная, родная мать говорит, что от меня несварение, мигрень и один геморрой.

— О Великая Тьма, благо, что не два! — фыркнул от смеха маг и шлепнул девчонку пониже спины. — Поучить бы тебя хорошим манерам, принятым в приличном магическом обществе, но мы уже опаздываем.

— Тогда пошли есть, пока завтрак не окаменел!

Окаменеть бутербродам они не позволили. После завтрака маги спустились к "космолету", в котором на заднем сиденье с видом сибарита уже расположился Дэм. В ожидании хозяина мантикор расселся в машине в позе сфинкса и разгадывал неизвестно откуда стянутый сканворд, задумчиво покачивая хвостом с зажатой в нем авторучкой.

— Полный крах, поражение, разгром. Шесть букв по горизонтали, вторая — "и"? — спросил монстр, с надеждой глядя в сторону магов золотисто-красными в утреннем свете глазами.

— Если бы не вторая "и", сказала бы, что это провал. Или кранты. А так, извини, только матерщина вспоминается. И сессия, что в принципе то же самое, — с сожалением ответила Кира, устраиваясь на переднем сиденье.

— Фиаско, знатоки, — положил конец дискуссии Виктор, садясь за руль.

— Подходит! Спасибо, хозяин! — счастливый мантикор опустил хвост, держащий ручку, к журналу и торопливо заполнил клеточки, пока маг заводил мотор и привычно активировал ромбовидную печать для перемещения в подпространстве.

Кира сидела за партой и в растерянности смотрела на зажатые в руках деньги. Такой крупной суммы она еще в своей жизни в руках не держала: целых 4600 рублей! И это за минусом задатков. Очень приличный заработок, учитывая, что средняя стипендия 200–300 рублей, а повышенная — целых 500! Теперь она точно расплатится с долгами, затарится продуктами длительного хранения и сигаретами, порадует рождественскими подарками маму, бабушку и мелких спиногрызов, наконец-то позволит себе тот кофе, который вкусный, как у Ивашина, а не самый дешевый, и купит теплые ботинки. Или даже сапоги, гулять так гулять! На кроссовки уже смотреть страшно, а носить их всю зиму, по любой погоде — наказание, которое она бы не пожелала и врагу.

Невидимый для большинства Дэм растянулся в проходе между партой и окном, как большая собака, и лениво дремал, подергивая хвостом и изредка бросая вокруг цепкие взгляды — сканировал рабочую зону.

— Здорово, вобла тощая! — жизнерадостно плюхнулась рядом сонная Маша, едва не наступив мантикору на хвост, и протянула Кире гамбургер. — На вот, пожуй, болезная, ты ж не обедала. Так и кони двинуть можно!

— Спасибо, мать кормящая! — поблагодарила Кира подругу. — Занята была, работу заказчику сдавала.

Зато теперь я богата, как демон сребролюбия и стяжательства! И пока на моей шее не сомкнулись холодные зеленые лапки, предлагаю после учебы рвануть в торговый центр. — А может, вместо учебы? — у Машки загорелись глаза. — Ну Ки-и-ир, всего две пары остались, может, ну их?

— Мне еще в лабораторию надо, — колебалась Кира. — По химии в одном варианте попались незнакомые опыты. Можно написать от фонаря, но так получится халтура, и кто мне за это заплатит? Еще и клиентов потеряю. Нет, лучше провести, как положено, пока Наташка в лаборатории.

— Так она там сегодня до талого (допоздна, до самого конца — прим. автора), еще успеешь вернуться! А мне Макс чайной ложечкой весь мозг проест, если вечером ни меня, ни жрать дома не будет.

— Ты и мертвого уговоришь, — засмеялась Кира. — Валим, пока Сорока не прилетела!

Девушки наскоро побросали тетрадки и ручки в рюкзаки. Следом отправился гамбургер. Схватив пуховичок и мысленно свистнув мантикору, Кира подхватила Машу под руку и выскочила из аудитории, словно за ней гнались самые жуткие демоны во главе с самим деканом строительного факультета.

В универ Кира вернулась поздно, уставшая, но счастливая и в новых теплых полусапожках на удобной платформе. Конечно, жаль, что скромные, неброские черные ботики не понравились Маше, но подруга любую обувь без женственного каблука браковала и называла "говнодавами". А по мнению Киры, ну и демон бесхвостый с тем, что не модно, зато тепло, недорого, очень удобно, а также можно спокойно бегать по лестницам и ходить в гололед, не рискуя переломать ноги. Да и надеть полусапожки можно под что угодно, а с джинсами они вообще смотрятся, как родные! Остодемоневшие кроссовки были запихнуты в рюкзак и забыты до весны. Дэм неотступно следовал за Кирой, как привязанный, но не мешал, не пугал, под ногами не путался, терпеливо ждал подруг в кофейне, магазинах и к вечеру уже казался девушке такой же неотъемлемой частью ее реальности, как Фил и Машка.

Большая часть студентов и преподавателей к 18–00 уже покинули стены учебного заведения, но окна нужной лаборатории светились: аспирантка Наташа, пухленькая улыбчивая хохотушка и сладкоежка, обязанности лаборанта выполняла исправно, а во время сессий практически жила в лаборатории и даже иногда там ночевала, развалившись с книжкой и печеньками в мягком кресле завлаба. За полтора года у Киры с Наташей сложились приятельские отношения, полные взаимного уважения и истинно пионерской взаимовыручки. Прошмыгнув в лабораторию, Кира привычно сунула лаборантке шоколадку "Альпен Гольд" с клубничной начинкой.

— Я тут поработаю часик? Шабашка горит.

— Да хоть в ночную оставайся, где реактивы — знаешь, что с ними делать — тоже, — великодушно разрешила Наташа. При виде шоколадки она обрадовалась, как ребенок, расцвела и побежала ставить чайник.

— Благодарю, спасаешь! — ответила Кира, спешно накидывая белый лабораторный халат и направляясь к шкафчикам с оборудованием и реактивами, которые с интересом обнюхивал любопытный мантикор. Телепатический вызов от Ивашина заставил ее подскочить от неожиданности.

— Кира, я сегодня задержусь в офисе, нужно кое-что доделать, — сообщил маг.

— Хорошо, все равно я собиралась еще поработать в лаборатории. Значит, теперь не буду спешить.

— Думаю, за пару часов управлюсь. Встретимся на парковке.

Маг отключился. Кира пожала плечами — на парковке так на парковке, и достала методичку с заданиями. Вечер обещал быть насыщенным.

Задания оказались не столько сложными, сколько многочисленными, и в лаборатории Кира закрутилась допоздна. Оформив результаты в табличку и попрощавшись с Наташей, девушка покинула пустой учебный корпус и вышла на парковку. "Космолета" не было. Девушка попыталась вызвать Ивашина по телепатической связи, но провалилась в пустоту. Маг не отвечал. Кира мысленно обозвала его глухоманью деревенской, достала пачку сигарет, зажигалку и отправилась в сквер — ждать. Там были лавочки с широкими деревянными спинками, частично поломанные и изуродованные вандалами, но если сидеть на спинке, как курица на заборе, ждать становилось намного комфортнее.

Мантикор, скользивший рядом, вдруг зарычал и ощетинился, глаза вспыхнули алым. Девушка встревожилась:

— Дэм, что там такое?

— В нашу сторону направляются трое смертничков. Кажется, закурить попросят. Или позвонить, как вариант.

— Вот же проклятие!

Будто в подтверждение его слов, из темноты вынырнули три тени. Кира, зрением значительно уступавшая мантикору, определила их лишь по тлеющим огонькам сигарет. Девушка огляделась и сделала несколько шагов в сторону размалеванного граффити небольшого кирпичного ГРП, больше похожего на сараюшку — убежать или отвести глаза она не успеет, но хотя бы не позволит окружить себя или зайти со спины.

Тени приблизились, и девушка увидела троих парней в состоянии легкого алкогольного опьянения. Ребята были явно из тех, кого воспитывала улица, причем не довоспитала, успев привить только наглость и страсть к легкой поживе. Кира невольно положила руку на спину Дэма — это придало уверенности. Мантикор вздохнул, пробормотал что-то о сексуальных девиациях в роду Ивашиных и перешел в видимый диапазон, приняв вид крупного добермана. Трое замедлили шаг, но убраться не спешили — алкоголь притупил инстинкт самосохранения.

— Какие люди — и без охраны, — заржал один, самый здоровый из троицы и, видимо, самый наглый. — И песик милый. Куколка, закурить не найдется?

— Бросила, — как можно нейтральнее ответила Кира. Может, еще удастся разойтись миром?

— А "труба", позвонить? — не отставал здоровяк, пытаясь зайти сбоку. Дэм угрожающе зарычал, Кира напряженно хихикнула, не отводя взгляда:

— Откуда у бедной студентки телефон? С таксофона сходите, позвоните, — и осеклась. Проклятие,

именно сегодня у нее с собой крупная сумма денег. Отдать мелкой околокриминальной шушере выстраданные, кровные четыре тысячи? Да ни за что!

Руки девушки самопроизвольно сжались в кулаки, разум лихорадочно просчитывал варианты и с огромной скоростью шерстил линии реальности. Девушка понимала: с одним мерзавцем она бы справилась физически или запутала сознание магически. Ну, максимум — с двумя бы еще прокатило. Но с тремя? Нереально, трое крепких противников ей не по зубам. Но если воспользоваться эффектом неожиданности и "разделить" противников с Дэмом, появляются весьма неплохие вероятности для нее. И печальные — для этих трех богатырей, почуяв кровь, мантикор уже не остановится. Кира вздрогнула: попадать на крючок к человеческим стражам порядка, давать в милиции показания по факту убийства или травли людей "собакой" она тоже не хотела.

— Слушай, а ты не та ли краля, что на серебристой тюнингованной тачке с мажором ездит? "Тойота", вроде бы, но слишком уж навороченная, никогда таких не видел, — протянул высокий шатен, стоящий справа от здоровяка.

— Все может быть, — пожала плечами Кира, не отводя взгляда. Она с детства усвоила, что звери чуют страх, поэтому страх показывать нельзя. Тем более, зверям в человеческом обличье.

— А ты не хами, девка, — сжал кулаки шатен. — И собачкой своей не пугай, у нас ствол. Что ж тебя

мажорик-то твой не встречает, бросил?

Парни заржали. Кира не сдержалась, фыркнула: был бы у них ствол, уже бы давно продемонстрировали, а так — только трепятся, как ботало коровье.

— Он вовсе не мажорик!

— Ну кто, кто он? — парни развлекались, как могли, даже забыв о первоначальном намерении ограбить эту девку.

— Он? Он… командир спецназа, вот!

Потенциальные грабители чуть не попадали от смеха на снег.

— Ко…ко… ко…командир спецназа! Ну ты и складно врешь, подстилка!

— Не врет, — раздался спокойный мужской голос из темноты.

Из темноты на заснеженную полянку шагнул Ивашин, сосредоточенный и собранный, как хищник перед прыжком. Сердце Киры пропустило удар. Вокруг мага клубилась антрацитовая тьма, вся его аура излучала холодное бешенство и обещание долгой и мучительной смерти недоумкам, это бешенство вызвавшим. Во всяком случае, на месте этих кретинов Кира уже бы писала завещание и прощалась с родственниками, а затем сама отправилась на ближайшее кладбище и закопалась добровольно.

Видимо, мысли парней текли примерно в том же направлении. Ржач и хрюканье оборвались, словно их выключили. Троица, в одночасье растерявшая всю наглость и веселость, медленно пятилась назад. В рассеянном свете отдаленных фонарей выражений лиц было не разобрать, но ауры злоумышленников излучали животный страх и желание оказаться отсюда как можно дальше.

— Куда-то спешите, ребятки? — полюбопытствовал маг. — Не стоит, от спецназа бегать себе дороже. Ко-ко-ко… раскудахтались тут. Группа, работаем!

Словно ниоткуда за спинами пятившихся парней возникли черные фигуры мужчин, вооруженных автоматами, раздался лязг передергиваемых затворов.

— Всем лежать! Руки за голову, мордой в снег!

Здоровяк и его молчаливый подельник подчинились мгновенно. Напуганная и ничего не понимающая Кира инстинктивно сделала то же самое. Замешкавшийся шатен, получивший удар прикладом, уткнулся мордой в снег парой секунд позже.

— И-и-извини-и-те, это ка… какое-то… недо…разумение, — проблеял здоровяк.

— Недоразумение? — процедил Виктор. — Тронуть мое — это, дружок, самоубийство.

Волны ярости, исходящие от мага, накрыли весь студенческий городок свинцовой плитой. Неподалеку жутко и пронзительно завыла собака, тут же ей отозвались другие. Наташа, мирно дремавшая в лаборатории, подскочила, как ошпаренная, еле-еле восстановила дыхание и побежала ставить чайник — заснуть сегодня ей вряд ли светит. Веселящаяся в баре неподалеку молодежь мгновенно протрезвела, замолчала и поскорее засобиралась домой — находиться здесь стало невыносимо. Многих накрыл необъяснимый страх, тоска, панические атаки. Даже неубиваемые тараканы в общаге попрятались в щели. Киру прижало к земле, распластало, как блин по сковородке. Дэм прижался к девушке, как щенок, и обвил ее хвостом — хозяин в таком состоянии упокоит целый город, не то, что его.

— Макарова, а ты чего разлеглась, как корова на лужайке? Вставай, — неведомая сила подняла девушку на ноги, как котенка за шкирку. Решительно, но бережно. Отряд спецназа, оцепивший полянку, молча застыл с оружием наизготовку в ожидании дальнейших приказов. Мир сошел с ума?

Все еще сомневаясь в сохранности своего рассудка, Кира осторожно сделала пару шагов в сторону и наткнулась на предупреждающий взгляд Ивашина.

— Даже не думай, — прозвучало в голове, а рядом засветилась знакомая мелкоячеистая "авоська". — У меня есть более важные дела, чем ловить тебя по всему городу.

— Больно надо! — так же мысленно фыркнула в ответ девушка и повернулась к мантикору. — Дэм, милый, и как вы с Алом терпите этого сатрапа?

— Перспектива упокоения как ничто другое способствует лояльности, — дипломатично ответил фамильяр Ивашина. Девушка понимающе улыбнулась и ласково потрепала монстра по мохнатой голове, как ребенка. Мантикор довольно заурчал и потерся о ее ноги, словно обычный большой кошак. Девушка вздохнула: твари, но все равно такие… люди. Твари, почему вы зачастую лучше и в большей степени люди, чем те, кто к таковым относится по праву рождения? Твари? Нет, вы не твари. Твари те, кто сейчас лежит на снегу под дулами автоматов спецназовцев.

— Ну и что с вами прикажете делать? — словно с другой планеты донесся ровный голос Виктора. Молчун тихонько подвывал, уткнувшись в снег, сложенные за головой руки дрожали. Уйти живым и увидеть родителей он уже не надеялся. Попытавшемуся подняться без команды шатену хватило пары ударов с ноги, чтобы больше не совершать столь опрометчивых поступков. Да и сломанное ребро не располагает к активным действиям. Здоровяк затих и неподвижно лежал на снегу, как мертвяк под заклинанием. На вопрос Ивашина ответа никто из них так и не дал. Да и вряд ли разъяренный маг учел бы их пожелания.

— Отпусти их, — раздался тихий голос Киры.

Маг повернулся к девчонке. Даже в темноте его глаза прожигали ее насквозь, словно лазеры.

Ощущая себя препарируемой лягушкой, девушка сжалась.

— Отпусти их, пусть живут, — повторила Кира. — Они же ничего не сделали, только языком трепали.

— Потому что не успели, разве не так?

— Так, — согласилась девушка. — Но ведь обошлось же! Спасибо тебе, — почти прошептала блондинка, погладив мантикора. — И за охрану тоже.

— Они вполне могут попытаться снова, — отрезал Виктор. — И чего я вообще тебя слушаю?

— Да мы никогда больше! Ни в жисть! — прохрипел молчаливый, решив, что хуже уже точно не сделает — некуда хуже.

— Если попытаются, это уже будет не ошибка, как сегодня, а осознанный выбор умереть, — продолжала неугомонная девчонка. — Твари они, конечно, но твари живые. Может, есть способ вправить им мозги без изменения этого обстоятельства?

Ивашин завис. Способы, конечно же, у него были, просто в конкретно этой ситуации искать сложные пути смысла он не видел. Но его девочка смотрела на него с мольбой, и мужчина уступил. Хватит с нее на сегодня стрессов, да и достаточно ее пугать. Как бы не пришлось потом от заикания лечить и затирать память.

— Ладно, будь по-твоему, — маг отвернулся и бросил на "загорающую" троицу взгляд, полный уже не ярости, а скорее отвращения. Так он мог бы смотреть на лягушку в супе или умертвие, невесть как оказавшееся в его постели похмельным утром. Глаза мага полыхнули пламенем, а с ладони сорвалось белесое искрящееся облачко, мгновенно раздавшееся в объеме. Облачко вытянулось и проступило странными символами, среди которых Кира узнала несколько знакомых рун, прежде чем белесая туманная фигура накрыла всех троих.

— С этого момента вы — законопослушные граждане нашей великой родины, примерные сыновья, надежда и опора родных, высокоморальные люди, стремящиеся к знаниям и более всего почитающие честный труд. А от моей женщины настоятельно рекомендую держаться на почтительном расстоянии, если нет желания пообщаться со мной снова, но уже с другим исходом. Всем все понятно?

— Да, да, понятно, — вразнобой ответили парни.

— Вот и славно, — похвалил Ивашин, сделав знак спецназовцам. Группа разорвала оцепление и образовала "коридор". — Валите отсюда, не будем окончательно портить друг другу прекрасный вечер.

Парней не пришлось просить дважды. Шатен и молчун улепетывали без оглядки, шатаясь и падая на четвереньки, не веря, что так легко отделались. Через пару минут их и след простыл, один здоровяк так и остался неподвижно лежать в снегу.

Виктор недовольно подошел к лежащему, присел и прощупал пульс на шее. Пульса не было, и само тело на морозе уже потихоньку остывало. Аура погасла.

— Проклятие, подох один, — с досадой произнес маг, поднимаясь. — С таким слабым сердцем ему бы крестиком вышивать, пироги печь и розы выращивать, а не людей грабить. Дэм, уберись здесь.

Мантикор бросил в сторону Киры извиняющийся взгляд, подошел к новопреставленному, коснулся тела лапой и исчез. Труп бесследно исчез вместе с ним. Виктор устало поднял руку и выверенным четким движением развеял ненужную больше иллюзию спецназа. Оторопевшая Кира, не веря глазам своим, смотрела на абсолютно пустую заснеженную полянку, на которой не осталось ни вооруженных мужчин, ни только что лежавшего здесь мертвеца, ни даже следов.

— Ребенок ты, а не маг, — ухмыльнулся Ивашин, мягко обнимая девушку за талию. — Чего испугалась? Обычная иллюзия.

— Я не ребенок! И вовсе не испугалась! — возмутилась Кира, сверкнув глазами и обиженно ткнув его в грудь кулачком. — Просто не понимаю, травмы тот длинный получил далеко не иллюзорные, да и покойник получился самый, что ни есть, настоящий.

Выглядела девушка не испуганной, а скорее растерянной. Все происходящее казалось ей сном.

— А что такое реальность? Реальность — это то, что ты видишь, что чувствуешь, во что веришь. И то, что при наличии знаний и возможностей создаешь. Одни и те же факты объективной реальности разные люди понимают по-разному, плодя новые шаблоны и иллюзии. Чтобы получить вполне реальные последствия, достаточно опутать кого-либо паутиной иллюзий. Или запутаться в ней самому, — с непонятной печалью уточнил маг. — Моя иллюзия оказалась для них неприглядной реальностью, а их мнимая безнаказанность — всего лишь очередной иллюзией. Улавливаешь?

— Между реальностью и иллюзией нет четкой грани, — прошептала пораженная девушка.

— Скорее даже так, что иллюзия — одно из проявлений реальности, и чем больше у тебя Силы, осознанности и понимания мира, тем более реальны твои иллюзии. А та реальность, которую мы по привычке берем за основу — большая иллюзия, коллективный обман и по факту не более, чем точка отсчета. Как ты думаешь, чем маги отличаются от людей?

— Повышенным уровнем потенциала, наличием свободной Силы? — предположила Кира.

Виктор улыбнулся, глядя в горящие любопытством зеленые глаза.

— Свободная Сила присуща всему живому: и людям, и магам, и тварям, и кошечкам-собачкам, и даже кактусу на окне. Маги отличаются от людей, как впрочем и другие разумные расы друг от друга, в основном только диапазоном восприятия мира и влияния на реальность. Вот ты видишь ауры, линии реальности и Дэма, — маг кивнул вернувшемуся мантикору, — а Машка не увидит, даже если носом ткнуть, еще и на хвост наступит. То есть помимо обычного видимого спектра и трех привычных

измерений твой разум воспринимает нечто большее, другие грани мира за этими пределами. А чтобы Дэма увидела та же Машка, либо Дэм должен переместиться в видимый ей диапазон, либо Машка — выйти за пределы привычного восприятия. Но от того, что Дэм существует в несколько непривычной для людей форме, менее реальным он не становится, как и радиация — невидимая, но опасная, в этом ты уже сама убедилась. По большому счету, магии как набора ритуалов не существует. Магия — это образ мышления и мировосприятия, позволяющий совершать вещи, с точки зрения обывателя невозможные, но для мага — самые естественные, как полет для птицы. А ритуалы, артефакты и тому подобное — всего лишь костыли для хромающего сознания, не способного в полной мере адекватно воспринимать реальность и влиять на нее.

Кира слушала, распахнув глаза и затаив дыхание. С этой точки зрения смотреть на мир она не пыталась. Да и подтолкнуть, объяснить было некому, прабабушка давно ушла за Грань, а других магов в ближайшем окружении больше не было. Ивашин тепло и понимающе улыбнулся, слегка растрепав светлые волосы:

— Мы еще поговорим об этом. И много о чем еще. А сейчас пойдем домой, день у всех выдался тяжелый.

— Пойдем, — чуть разочарованно согласилась Кира.

Маг, не торопясь ее отпускать, посмотрел в глаза девушки долгим взглядом, словно пытаясь прочесть в них что-то. Заметив смущение и легкое сопротивление, мужчина отвел взгляд, легонько коснулся губами светловолосой макушки и взял в свои руки застывшие на холоде ладошки.

— А вот за хождение без шапки буду ругать, — предупредил он. — И наказывать. Еще раз увижу, потом не жалуйся!

— Это угроза или обещание? — засмеялась раскрасневшаяся, видимо от мороза, девушка.

— А что бы ты хотела слышать? — вкрадчиво поинтересовался коварный маг, согревая дыханием и поцелуями замерзшие пальчики.

— Пожалуй, угрозы я уже слышала, пусть будет обещание.

— Обещаю, — выдохнул Виктор, касаясь губами ее губ и не обращая никакого внимания на выпавшего в осадок от такого зрелища мантикора, растерянно отгоняющего от морды хвостом пушистые снежинки.