Клан. Разбитые стекла

Глава 26. УХОДЯ, ОСТАТЬСЯ

… Альвирон, центральный куб. Центр адаптации. Два месяца спустя

— Сегодня мы с вами на практике познакомимся с новой, довольно сложной, но интересной и полезной областью прикладной магии. Управление потоками времени, или темпоральная магия, — Рамон развернул перед аудиторией упрощенную схему пространственно-временного континуума Альвирона. — Вам уже известно, что скорость временного потока бывает постоянной и переменной, и для разных миров Дерева может сильно отличаться. Почему для нас это важно, и какая величина связана со скоростью хода времени?

— Наверно, сцепка, — неуверенно предположил совсем юный мальчишка-маг, поглядывая на свой инфокристалл.

— Правильно. Только помимо памяти инфокристалла это должно отложиться и в вашей памяти, — заметил Рамон. — Зная сцепку одного мира с другим, легко вычислить скорость потока времени в обоих относительно друг друга. И наоборот, по их скоростям вычисляется сцепка. Для работы с межмировыми порталами необходимо учитывать и уметь привязывать как пространственные, так и временные координаты… Паулина Ивер Оррест!

Полина, рассеянно глядевшая в окно, виновато посмотрела на брата.

— Назовите известные вам виды временных потоков.

Девушка сконцентрировалась на схеме-голограмме, собираясь с мыслями.

— Векторное время, синусоидальное, импульсное, матричное, кольцевое или темпоральная петля. Точечное, если ход времени равен нулю. И разнонаправленное, если временных координат не одна, а несколько. Ну, когда время многомерное…

— Неплохо, — довольно кивнул Рамон. — Но больше не считайте аэромобили за окном, а вникайте. Пробелы и рассеянность в таких вещах заканчиваются плачевно. Настолько, что и магия Жизни не всегда поможет.

Сестренка оказалась способной и впитывала знания, как губка. Но ее непонятная задумчивость и витание в облаках тревожили Ра. А сфера сознания и аура, словно собранные из осколков витражного стекла, вызывали недоумение и откровенную ярость. Рамону хотелось шею свернуть мерзавцу из богами забытого мира, чью Печать носила Паулина. Он навел справки о семье подонка, даже вычислил координаты его родного мира. Но там, в своей реальности, мразь была неуязвима. А его родители, скорей всего, даже не подозревали, какое чудовище вырастили.

Пару лун назад его нагло вызвали через Амальгаму прямо из смежного куба. У Зеркала Мира его ждала темноволосая вооруженная женщина, чьим заданием было передать ему сестру, словно ненужную вещь.

— Забирайте, — единственное, что произнесла брюнетка, окинув спящую девчонку грустным, каким-то виноватым взглядом.

— Заберу, — Ра легко подхватил худенькое тело. По его груди водопадом рассыпались медно-каштановые пряди. — И передайте тому, кто вас послал, мою глубокую благодарность. И предупреждение. Посмеет появиться в этом мире — убью. Увижу около своей сестры — убью.

— Я передам, — серьезно ответила брюнетка по-альвиронски, сверкнув сиреневыми глазами. — Только не стоит делать преждевременные выводы, не владея полной информацией, э к з а р х Рамон. Сложно быть хладнокровным и разумным, когда страдает близкий. Но вы же умный маг.

Черноволосая бестия нагло отвернулась и скрылась в портале. Нор-та-наан! (*Стерва)

Паулина была без сознания, под заклинанием глубокого сна, которое он с трудом снял. Печати на запястье не было. О том, что единственная дочь Наримана была чьей-то собственностью, напоминал лишь белесый контур, надежно скрытый от глаз девушки. Даже он сам не сразу заметил этот позорный след. Последний год из ее памяти напрочь стерли, вписав невразумительные ложные воспоминания. Иномирянка также передала кристалл с просьбой позаботиться о человечке, открывшемся у нее даре Жизни и рекомендацией не касаться памяти сестры, если дорога ее жизнь и здоровье. Ра, скрепя сердце, подчинился, перенес сестру в родовой замок, окружил заботой и любовью. Он желал Паулине долгой и счастливой жизни. И не хотел рисковать ее благополучием ради каких-то воспоминаний.

За окном слишком близко завис сверкающий черный дальнолет. Полина как-то растерянно оглядела его, слегка поменявшись в лице. На дне янтарных глаз вспыхнула и погасла тень узнавания. Девушка нахмурилась, потирая виски.

— Паулина, вы хорошо себя чувствуете? Может, вызвать целителя? — уточнил Ра.

— Все в порядке, — Полина с трудом отвернулась от окна. — Просто не выспалась, вот и кажется какая-то ерунда, экзарх Рамон.

— Тогда продолжаем, — альвиронец снова переключился на голограмму, сменив структуру Альвирона на схематичное изображение Дерева Миров. — Магия — это знание, понимание, как работает механизм, в котором ваша воля — рычаг, а Сила подобна топливу. Большинство из вас оперирует моделями одномерного времени, притягивая их за уши к вектору. На самом деле, время — не вектор, а скорее океан, со своей глубиной, плотностью, длиной волны, объемом и миллионами подводных течений. Прошлое, настоящее, будущее — понятия весьма условные и размытые. Из четырехмерного пространства мы можем увидеть, как все, что было, есть, будет, могло и может случиться, существует одновременно. А если добавить еще парочку степеней свободы — увидим и то, чего никогда не было и быть не может… в нашем ограниченном понимании. Наше сознание часто замыкается на прошлом или блуждает в будущем, это особенность восприятия всех гуманоидных рас. Но к темпоральной магии это не имеет никакого отношения. Сила концентрируется там, куда направлено внимание, а если внимание размазывается по десяткам стриммеров — Сила просто рассеивается впустую.

Ра снова сменил изображение, наглядно продемонстрировав, как именно все это происходит. Полина с растущим восторгом разглядывала голограмму, поражаясь ее гармоничности, масштабности и даже какой-то непостижимой правильности.

— Получается, если правильно приложить рычаг и сжечь достаточно топлива, можно изменить прошлое? Или возникнет парадокс, как считают некоторые люди? — Полина сама не понимала, откуда у нее возник этот вопрос и почему это кажется таким важным.

— Изменение прошлого — запрещенное преобразование. Даже силы более высокого порядка, которые в обитаемых мирах почитают как богов, не могут преступить законы природы. Как можно изменить свершившийся факт, уже ставший реализованной вероятностью?

Полина понятливо кивнула, стараясь не обращать внимания на непонятную горечь и вспышку глухой тоски.

— Влиять мы можем только на подвижные вероятности, узлы и точки бифуркации, — продолжил маг. — Свершенное — вне наших возможностей. При всем желании мы не изменим прошлое. И парадоксов не создадим, это человеческие сказки. Для тех, кто остался там, в отрицательном времени, мы — гости из будущего — всего лишь призраки. Безмолвные наблюдатели. Даже если удастся найти нестабильный узел, точку ветвления или еще какую лазейку, повлиять на линию из будущего, это ничего не изменит. Просто родится новый параллельный мир, альтернативная линия реальности, в которой события пойдут чуть иначе. У вас появится еще один аналог, а в Дереве Миров станет на одну веточку больше.

— Ух ты! — потрясенно выпалил мальчишка-маг, глядя на альвиронца с восторгом и каким-то детским обожанием. Взрослые иномиряне вели себя более сдержанно, молча пытаясь осознать новые непривычные знания. Полина просто смотрела на схему. Четкие линии предательски расплывались перед глазами, напоминая тающие морозные узоры на мокрых стеклах. Откуда эти непонятные, странные, тревожащие образы? В центральном кубе Альвирона не было морозов. И в потускневших воспоминаниях о жизни в другом мире не было подобного. Полина снова потерла виски, пытаясь ухватить что-то ускользающее, что-то слишком важное. Глупости. Что такого важного могло быть в ее ничем не примечательной, тихой и спокойной жизни? Сначала под крылышком родителей, после их смерти — могущественного брата. Видимо, магическая травма при пробуждении дара сказалась не только на ауре, но и на психике. Не зря люди считаются слабой расой, а ее кровь слишком разбавлена человеческой. Полина фыркнула и заставила себя вникать в то, что говорит Ра.

— Новая линия может оказаться нежизнеспособной. Тогда она просто схлопнется, исчезнет, растает, как дым. А может дать начало целому вееру новых миров. Кто знает?

— А от чего это зависит? — не сдержал любопытства парнишка.

— От начальных условий, вложенной Силы и огромного числа других факторов. Формирование ткани реальности описывается уравнениями с миллионами переменных, — пояснил Рамон. — И непременным «иксом» — человеческим фактором.

Полина раз за разом прогоняла в воспоминаниях это занятие, врезавшееся в память до мельчайших деталей. Она не могла понять, что именно ноет внутри, словно забытый осколок. Она честно пыталась заниматься, но даже усидеть на месте было выше ее сил, и девушка беспокойно наматывала круги по роскошной просторной комнате, почему-то казавшейся тесной клеткой. Ей не хватало воздуха и света, словно сама Жизнь утекала песком сквозь пальцы. Перед ней расстилался огромный мир и бескрайние возможности, а она сама не знала, какого лысого демона чувствует себя обманутой. Что-то молоточками стучалось в виски, рвалось и билось изнутри раненой птицей. Как будто она что-то забыла или потеряла. Что-то очень важное, значимое, весомое. Только она не понимала, что. Может, Ра прав, и ей действительно нужен целитель? Она бы лучше пошла на работу, но пока ничего толком не знала и не умела, чтобы рассчитывать на приличную должность. А неприличную брат точно не одобрит. При том, что тяжелая и грязная работа в Альвироне была уделом роботов и профильных техномагов. А она — ни то, ни другое.

Полина накинула длинную мантию, подбитую мехом, и вышла на ажурную террасу, опоясывающую весь верхний ярус замка. В лицо хлестнул порыв пронизывающего ветра, растрепавшего волосы. В горах всегда было холодно, это не пугало девушку. Намного сильнее пугало то непонятное, что с ней происходит. Нежно-бирюзовое небо надвое разорвала невыносимо яркая полоса солнца, ныряющего в облака. Исполинские горы тонули в клубах густого молочного тумана. Где-то она уже видела такой, только… забыла. Ало-малиновый градиент заката казался зловещим, словно небо небрежными мазками измазали в кровь. Она никогда не видела столько крови. Полина плотнее закуталась в теплую мантию и зажмурилась, отгоняя жутковатую картину.

Чьи-то сильные теплые руки обхватили ее сзади, уютно прижав к мужской груди. Вслед за руками ее окутали бархатистые крылья, окаймленные пламенем. Полина ощутила знакомый аромат любимого парфюма брата.

— Ра! — обрадовалась девушка. — Ты откуда тут взялся?

— Прямиком с важной встречи, — Ра закрылся щитами, не желая посвящать сестру в подробности беседы с одним из осведомителей. — А ты чего дрожишь тут на ветру?

Кроме него, никто не посмел бы ее коснуться против воли, опасаясь неминуемой смерти. Именно такова кара за оскорбление Птицы правящего дома. А сама девушка настойчиво избегала любых контактов с мужчинами, делая исключение только для брата. Она не отдавала себе в этом отчета, просто рядом с Рамоном было хорошо. С ним она чувствовала себя в безопасности, чего не могла сказать о других. Полина часто ловила на себе восхищенные, оценивающие, заинтересованные мужские взгляды, но испытывала от этого скорее дискомфорт, чем женское тщеславие. И держалась особняком, предпочитая общество Ра и Мии — молоденькой жизнерадостной птички, выделенной ей в помощь.

— Ра, со мной что-то происходит, — призналась девушка. — Я словно во сне, под водой или колпаком. Кажется, у меня провалы в памяти или сбой сферы сознания. Пытаюсь что-то вспомнить, понять — и не могу. Наверно, ты прав, стоит обратиться к целителю. Или хорошему менталу.

Рамон помрачнел, крепче сжимая руки и крылья.

— Хорошо, что ты мне сказала. Я вызову целителя. А пока у меня выкроилось немного времени, не слетать ли нам на твое любимое вертикальное озеро? — Ра хитро прищурился и расправил крылья.

… Земля А-19/004-6-17. Апрель 1967. Загородная резиденция полковника Ивашина. Координаты засекречены

Полигон медленно догорал, выбрасывая в низкое свинцовое небо черные клубы едкого дыма. Андрей медленно шел по раскаленной выжженной земле, смотря сквозь пространство. Под подошвами жалобно хрустели обгоревшие головешки, осыпаясь пеплом. Язычки пламени в глазах уже угасли, сменившись бездонной Тьмой. Иерарх обернулся, окинул полигон равнодушным взглядом, привычно отпустил темпоральную петлю и задумчиво наблюдал, как небо возвращает дым и серый пепел, отматывая ленту времени от конца к началу. Через пару условных часов проклятый полигон снова будет сверкать, полностью готовый к любым учениям или новому уничтожению.

— В Бездну! — маг стянул прогоревшую до дыр маску, покрутил в руках и бросил в огонь. Пускай догорает.

За последний год он стирал полигон с лица Земли-А столько раз, что сбился со счета. Но это почти не помогало забыться. Пару месяцев назад он нашел другой, более эффективный способ выплеснуть боль, гнев и жажду разрушений. Вооружившись чем придется, маг в одиночку отправлялся в Идавелль, почти превратившийся в мертвый мир, и проводил зачистки. Массовое и изощренное уничтожение плотоядной нежити стало отдушиной и фактически второй работой. Несколько раз на глаза попадались живые хильдас. На них маг не обращал внимания, продолжая черной тенью бродить по городам-призракам и методично крошить зомби. После Андрея не оставалось ничего условно живого, мертвого и немертвого — лишь пепел и смрад горелой мертвечины. Лишь один раз он сорвался и сжег заживо иномирную тварь. Случайно услышав женский крик и какую-то возню, он поначалу даже обрадовался, предвкушая хорошую разминку и дозу адреналина. Но обнаружив вместо толпы ходячих трупов вполне живую мразь, разрывающую рубашку на неумело сопротивляющейся иномирянке, не сдержался. Сжег, как мусор.

Девчонка-хильда с ужасом смотрела на труп и дрожала всем телом. Светло-золотистые волосы, тонкие черты перепачканного, но симпатичного лица, светло-медовые глаза, так похожие на янтарные. С ромбовидными зрачками.

— Как тебя зовут? — спросил маг мысленно.

— Асти, — так же мысленно ответила иномирянка.

— Какого демона тут ошиваешься, самоубийца долбаная?

— В подземном убежище не осталось еды, а в городах еще можно что-то найти, — испуганно, но честно ответила дуреха, с опаской поглядывая на неизвестное оружие. Андрей мысленно завернул многоэтажное проклятие.

— Как я вас, твари, ненавижу, — в глухом голосе мага слышалась не ненависть, а бесконечная усталость. — Ушел бы, так сожрут тебя… В другом мире жить хочешь?

— Я просто… жить хочу. В любом мире, — сжалась девчонка, явно не ожидающая от него ничего хорошего.

Он сам не знал, зачем перенес ромбоглазое отродье в уютный приморский городок мирного уровня Эдем-17. А потом вернулся в резиденцию и впервые за много лет напился, как распоследний человеческий сапожник. А потом тупо таращился в инфозеркало, в глубинах которого скотина Ивер Оррест обнимал его Золотинку и слушал ее звонкий счастливый смех, взлетая с ней к чужому небу.

Андрей отогнал пустые воспоминания и усилием воли переключился на дела. Работа сама себя не сделает, «вилка» сама собой не рассосется, банды не самоликвидируются. И самый опасный враг, все плотнее загоняемый в угол, еще может показать оскал.

Дела, как обычно, накрыли лавиной. Парочка блуждающих аномалий, ликвидация крупного склада «пыли ангелов», подозрение на разлом и всплеск непонятной магической активности в зоне Стоунхенджа, вынудивший иерарха собрать руководителей спецподразделений на экстренное совещание. Кабинет начальника опустел далеко за полночь. Сам Андрей вымотался настолько, что хотелось послать все в Бездну и просто отключиться. Но возвращаться в пустой модуль, где никто не ждет, ложиться в холодную постель, еще хранящую тонкий аромат лета и счастья было невыносимо. Маг отхлебнул коньяка прямо из фляжки, так и не почувствовав вкуса. Пожалуй, вздремнуть можно и в кабинете. А не получится заснуть — прогуляется в Идавелль. Немертвые никогда не спят.

— Андрей, ты же понимаешь, что дальше так продолжаться не может? — у дверей стоял Шторм-Первый. Похоже, он и не уходил, а сам иерарх этого и не заметил.

— Свободен, Первый. Какого демона еще здесь, а не дома с женой?

— Пусть я уже не холостяк, но я все еще твой друг, — напомнил боевой маг. — И не хочу занимать твою паршивую должность, когда тебя грохнут. Или ты сам загнешься. Представь, что сделает со мной Яна?

Андрей невольно ухмыльнулся.

— Ну, жахнет парой молний. Как в детстве, когда волосатый папоротник потоптали — любя, но от души.

— Дурак ты, хоть и Глава, — вздохнул Алишер, опускаясь в кресло. — Жениться тебе надо.

— Катись в Бездну, пока дисциплинарное не впаял, — под взглядом мага открылся дальний шкаф, откуда выплыла солидная бутылка коньяка. — Будешь?

— Нет. Утром с группой на разлом, — отказался боевик. — Да и Элька на порог не пустит.

— В твой собственный дом? Подкаблучник, — хмыкнул иерарх, возвращая бутылку обратно. — Настолько по душе жизнь семейная?

— Не жалуюсь, — пожал плечами подчиненный. — Сволочь ты, конечно, но за супругу я тебе благодарен. И тебе добра желаю. Можешь наказать или выгнать к плешивым демонам, но не забывай, что есть клан, что мы — семья. И ты тоже можешь на нас рассчитывать.

— Я знаю. И ты во многом прав, хоть за субординацию по зубам выпрашиваешь, — проворчал начальник. — Роду нужен наследник, и я, так или иначе, женюсь. На любой женщине, способной мне его родить. А теперь марш к своей жене, пока и вправду не выгнал к плешивым демонам.

Алишер вздохнул и исчез в портале. Продолжать дальше испытывать терпение шефа становилось опасно.

Ивашин мог посылать зама в Бездну хоть до второго пришествия Разрушителя. Но не мог не понимать, что друг прав. Не настолько они оба дураки, чтобы за эмоциями не замечать очевидных вещей. Жениться жизненно необходимо. Долг наследника родовой магии — продолжить и укрепить род, а у него не так много времени. И так почти до сорока дотянул. Долго не мог смириться с тем, что та, кого он любил, погибла. А потом просто привык. Женского внимания и легких, ни к чему не обязывающих отношений ему вполне хватало. И на них порой не доставало времени, да и желания. Жить без лишних слабостей, чувств и привязанностей намного проще.

Полина вспыхнула яркой звездочкой в череде серых дней. Перевернула и перетряхнула всю его жизнь, как старый пыльный чердак. Настежь распахнула все окна, впустив свет, свежий ветер и запах дождя, уютный аромат выпечки и колокольчики искреннего смеха, тишину мирного неба и чистоту первого снега — там, где были лишь кровь и выжженная земля. Искра его Тьмы. Он понимал, что отпустить ее будет демонски тяжело, но не думал, что настолько.

Вряд ли после нее ему хватит жизни полюбить еще кого-то. Силы души не бесконечны, а он и так практически банкрот. Но есть долг и древний Закон. Род не должен прерваться. Он — Глава, а не щенок оборотня, у которого вся жизнь впереди. И вечности, как у драконов и вампиров, у него нет. Полина получила новую жизнь, в которой ему нет и не будет места. А он должен заняться своей.

Иерарх переключился на магическое зрение, разглядывая доступные линии реальности, еще не подмятые «вилкой». Несколько ниточек-жизней, способных гармонично сплестись с его, замерцали чуть ярче. Молоденькая художница из Владивостока. Рисует море, из родных — только мать, есть кот и парень. Кот — пускай, а последнего легко подвинуть. Мать-одиночка, вдова из Поволжья. Симпатичная, и характер легкий. Только сердце слабое… Не критично, исцелит. И ребенок — не критично. Но вполне может стать мишенью, а это недопустимо. Милая румяная «пышечка» из довольно старого, но прореженного войной магического рода. Хохотушка с задорными ямочками на щеках, болтушка… вот последнее — совсем не годится, длинный язык магией придется связывать. Можно стаи оборотней еще прошерстить, но с ними слишком много заморочек. Фетиш на запахи, вместо браслетов — парные метки, собственная иерархия стаи, двойственное наследование. Против перевертыша в роду маги ничего не имели, но родовую магию он наследовать не сможет. Варианты есть. Пожалуй, художница — наилучший из них. Красивая, скромная, покладистая. И приятная ласковая аура — какого демона ему еще надо? Можно забрать и заявить права хоть сейчас. Поначалу, конечно, реветь будет, раздражать. Но это ерунда, постепенно привыкнет. Кнут и пряник работают всегда и со всеми. А будет умной и сговорчивой, не станет делать глупости — и кнут не потребуется. Ласка, забота и разумный диалог приятнее и выгоднее всем — и стратегически, и тактически. Да, он не сможет подарить супруге той любви, что уже отдал. И требовать этого от женщины не вправе. Но брачные браслеты обеспечат взаимную верность. Его женщина, мать наследника, получит идеальное здоровье, заботу, уважение, защиту, уникальные возможности и статус праймери. Этого более, чем достаточно. Большинство не способно дать ничего из этого даже самым любимым.

Иерарх отключил магическое зрение и растянулся в кресле, прикрыв глаза. Уже светает, скоро на службу, а он и глаз не сомкнул.

— За Гранью отдохнем, — маг мысленно выругался и ушел в глубокую медитацию. Это эффективнее, чем сон. И для самоконтроля куда полезнее.

***

… Особый отдел. Военно-тренировочный полигон

— Волчара, что я вижу у тебя на шее? Это брачная метка, или мне пора сдаваться Айболиту? — Химера от удивления едва не выронила стилет.

Майор Ветров вздохнул.

— Мы с Дашей обменялись метками уже с неделю. Еще никому не говорил, ты первая узнала.

— Застегиваться надо, — проворчала напарница, пряча стилет куда-то в рукав. — А чего скрывать-то?

— Да хотелось по-нормальному, по-волчьи все сделать. Ресторан заказать, обе стаи, да и наших ребят пригласить. А потом увольнение взять да в леса рвануть, только вдвоем. Так Полкан хрен подпишет. В последнее время к нему и подходить страшно.

— Да, шеф совсем одемонел, — согласилась брюнетка. — Ничего, кроме работы не видит.

— Одемонеешь тут, когда твоя пара тебя бросила и в другой мир свинтила, — оборотень неосознанно коснулся брачной метки. — Это удар не только по самолюбию, но и по репутации. Во всяком случае, так болтают. А некоторые даже предлагали найти стерву своими силами и вернуть шефу. Мол, пусть на ней отрывается, а не на нас.

— Идиоты, — Химера небрежно отбросила отросшую челку и достала пачку сигарет. — За такое он точно оторвется. Да так, что учебные операции детской забавой покажутся. А боевые — легкой разминкой.

— Кстати о боевых, — оборотень стянул перчатки, намереваясь присоединиться к перекуру. — Что там со Стоунхенджем?

— Предположительно, межпространственный разлом, — пожала плечами напарница. — Может, еще какая дрянь… Кто знает, на что способна тварь, загнанная в угол?

— Думаешь, тот ромбоглазый и сюда руку приложил?

— Не исключаю. Там его цель. Шеф его так прижал, что у них земля под ногами горит. Ублюдку некуда деваться, биться будет до конца. Так что, Волчара, расслабляться рановато. Но как только все закончится — жду официального приглашения на свадьбу. Иначе обижусь, блохастый. А когда я обижаюсь — что-нибудь взлетает на воздух, — предупредила Химера.

— Подводные лодки? — хмыкнул Роман.

— Лодки, транспортники, сортиры, БТРы, свадебные кортежи…

Напарники переглянулись и дружно рассмеялись только им понятной шутке.

***

… Алтай. Дом семьи Матуровых. Координаты засекречены

Элиа не находила себе места от тревоги. Что-то должно было случиться, но она не могла понять, что именно. Пока не вернулся муж, она успела сменить несколько десятков форм, дважды охладиться в горной реке и полетать над лесом сияющей сферой.

Алишер вернулся поздно, задумчивый, осунувшийся и усталый. Когда она вернулась, боевой маг сумерничал на диване у камина, глубоко уйдя в свои мысли и даже не сняв форму. Девушка мягко переместилась и опустилась рядом, уютно свернувшись и положив голову ему на колени. Маг ласково погладил черные шелковистые волосы.

— Синеглазка, до меня дошел рапорт, что в этих местах люди видели НЛО. В форме сферы. Объект испускал голубоватое свечение и двигался по сложным ломаным траекториям. Как думаешь, что это могло быть?

Элиа напряглась и замерла.

— Почему-то я и не сомневался, — вздохнул Шторм-Первый.

— Ты не запрещал, — попыталась оправдаться хильда.

— Я и не запрещаю, летай себе на здоровье, — удивился боевик. — Но не забывай о статуте секретности и элементарной осторожности. Люди не должны тебя видеть и болтать об этом. И тем более — не должны сфотографировать или засечь радарами.

— Прости, я забыла, — повинилась Элиа. — Впредь буду умней и внимательней. Я… просто…

Контуры тела девушки смазались, исказились от тревоги и мучительной неясной угрозы.

— Что с тобой? — Алишер легко усадил девушку на себя, цепко и встревоженно глядя в бесконечную синь ее глаз.

— Алишер, я не знаю. Но чувствую что-то плохое. Очень плохое, — тихо ответила иномирянка, прижавшись к нему всем телом. — Не ходи никуда, останься дома.

— Это очень важное задание, я не могу остаться. Прости, первоцветик, — координатор виновато коснулся губами теплых губ любимой. — Я разберусь с делами, а потом мы уедем. Надолго. На Н-Корсо или еще куда, только вдвоем. Когда вернусь.

— А если… не вернешься? Если никто из вас не вернется? — озвучила хильда самый большой страх.

— Я профессионал, — постарался успокоить жену боевой маг, хотя у самого на душе скреблись инферналы.

Элиа промолчала, лишь крепче обняла мужа. Даже профессионалы ошибаются и умирают. Внутри разломом расползалась пустота и глухая боль, словно сердце пронзали собственные иглы. Не послушал. Все равно уйдет. Погибнет на своей проклятой работе. Снова оставит ее одну в пустой, холодной чужой вселенной. Элиа до конца не понимала, но каждой частицей тела ощущала, как над ее семьей нависла угроза, как неотвратимо сжимаются тиски вокруг ее мужа. Мужчины, который всегда оберегал и защищал ее, рискуя всем. Который подарил ей больше, чем жизнь. Она не могла позволить ему уйти и погибнуть, вот так, ради какого-то эр-де-марр важного задания и чужих целей. Из самых глубин сущности поднялась мощная волна воли — той, которая меняет мир. Новая, прежде неведомая ей сторона силы — инстинкт защитника, собственника, хищника, способного на все. Та грань Силы, которую почти вытравили в женщинах на ее родине, потому что просто боялись. Не отпущу. Не позволю. Не отдам. Элии внезапно стало легко, возникло ощущение правильности принятого решения. Пусть даже Алишер ее возненавидит за предательство, прогонит или убьет — он будет жить. Собрав все силы, девушка нанесла множественный удар по ключевым точкам сферы сознания мужа, погружая его в беспамятство. Не ожидавший удара от самого близкого существа, маг даже не успел ничего понять. И тем более, закрыться или отразить атаку.

— Прости, я пыталась по-хорошему, — последнее, что услышал Алишер, теряя сознание.

Элиа осторожно уложила тело, на всякий случай связав его обездвиживающим заклинанием, подсунула под голову подушку и укутала пледом. Не удержалась, коснулась легким поцелуем плотно сжатых губ, вглядываясь в застывшие черты любимого лица, еще полные доверия.

— Ваш лорд-командующий прав, нам нельзя верить, — обманчиво хрупкая ладонь скользнула по лицу и шее, коснулась шрама. — Мы — чудовища. Поэтому у меня есть шанс там, где ты умрешь. Я твоя, но и ты — мой, это работает в обе стороны.

Аура иномирного создания, словно выложенная из кристаллов, вспыхнула каким-то запредельным светом, тонкими щупальцами проникая в ауру мужчины. Сознание Элии сосредоточенно, хладнокровно высветило каждый уголок памяти, скопировало матрицу его тела, впитало каждую крупицу нужной информации. Алишер, ощутив вторжение, частично пришел в себя, зачем-то пытался закрыться щитами и блоками, но слияние работало против него. У боевика не было ни единого шанса разорвать альционовые сети. Тварь опасалась причинить ему боль и не ломала защиты, но проходила их насквозь, словно проклятая радиация. И, Тьма и Хаос, это было приятно. В каждом ментальном действии, каждом отточенном и до жути чуждом движении чужой Силы ощущалась безграничная нежность и желание защитить. Так похожее на его собственное, когда он сделал эту коварную тварь своей женщиной.

— Спи, — сознание мага снова начало уплывать. Сквозь туман забытья он ощутил ее губы на своих и какие-то капли, холодящие лицо.

Элиа поднялась, смахивая с огромных сияющих глаз раздражающие слезы, почему-то выступившие так не вовремя. Контуры тела снова дрогнули, исказились и пошли мелкой рябью. Хрупкая фигурка вытянулась в росте и раздалась в плечах, длинные шелковистые волосы бесследно исчезли, сменившись короткой армейской стрижкой. На месте лица осталось лишь светлое пятно, на котором постепенно проступали черты Алишера. Полностью приведя тело в соответствие с новой матрицей и убедившись, что от лорда-координатора ее не отличит ни его родная мать, ни начальник, Элиа заняла линию реальности мужа. Хрупкую ниточку его жизни в ткани реальности, так тесно переплетенную с нитями тех, кто тоже был его семьей. Моносудьба, одномерка легко рвется. У стереосудьбы устойчивости на порядок больше. Теперь лорд-координатор ее точно возненавидит, для него то, что она сделала — обман, предательство и насилие. А если ее вычислят — попросту казнят. Брачный браслет на руке раскалился, причиняя невыносимую боль. Проклятие, их магия карает за предательство, если не снять браслет — скорей всего, одна иномирная тварь умрет. А его не снять, хоть тысячу форм поменяй.

— Дай мне сутки, — хильда осторожно коснулась браслета, посылая мысль в пространство, в никуда. — Если я не справлюсь, все равно погибну. А если справлюсь, сохраню много жизней. И главное — Его.

Взгляд упал на обездвиженное бессознательное тело. Браслет пару раз блеснул и перестал обжигать. Чужая магия свернулась змеей, дремлющей, но от этого не менее смертоносной.

— А, в Бездну, — совсем, как Алишер, выругалась Элиа, раздраженно отмахнувшись от пугающих мыслей. Бросив последний взгляд на бессознательного мужчину, она переместилась в кабинет. Сейф, секретный пакет и инфокристалл, изученные за считанные минуты. Знакомый схрон, форма, сапоги, черная маска… Отлично, особенно на случай, если не удержит чужой облик. От выбора оружия у хильды поначалу разбежались глаза. Сверившись с памятью боевого мага, она выбрала пистолет «ТТ», автомат Калашникова, боевой кристалл повышенной мощности и десантный нож. Огнестрельное оружие было ей непривычно, но с холодным Элиа обращалась мастерски. Привязать портал к координатам, скопированным из чужой памяти, оказалось просто. Бросив прощальный взгляд назад, Элиа шагнула в серебристую дымку, навсегда покидая дом. Их с Алишером маленький рай. Их добрый, чистый мир без горя и войны, в котором она была счастлива и мечтала растить детей. Счастье… так странно. Она проживала три параллельные жизни — свою и родительские — и даже не представляла, что это такое. Счастье, неуловимое, как момент, когда распускается подснежник, как теплый ветер и первый весенний луч, утонувший в любимых глазах. Сладко-горькое счастье, хрупкое хрустальное кружево тающих минут и шансов. Спасти, отстоять, укрыть от костлявых лап смерти, настолько длинных, что протянулись через миры. «Никто кроме нас», — сдержанно улыбаясь, говорил Алишер, отправляясь на очередное задание. И она ждала, считая хрустальные минуты. Счастье — не альцион, а скорее хрупкая снежинка в ладони, доверчиво играющая на кевларовой перчатке. Хрустальная нить между сердцем и сердцем. И как все хрупкое и драгоценное, нуждается в защите. Порой для того, чтобы кто-то жил, улыбался и встречал рассветы, чтобы будущее просто было, кто-то должен умирать. Ее род принес в этот мир боль и смерть, не задумываясь, что все идет по кругу. И никто, кроме них, не разорвет этот страшный круг.

***

… Базовая реальность, Великобриттия, Стоунхендж

Дейтран в последний раз удовлетворенно оглядел замшелый каменный кромлех, изнутри которого пробивались лучи голубоватого света. Древние письмена молчали, храня свои тайны. Но имперский маршал, единственный из своей семьи, кто остался в живых, не собирался мириться с их молчанием. Он слишком близко подобрался к Граалю, заплатив за это проклятое знание жизнями брата, племянницы и поставив на кон собственную жизнь. И не хотел терять ее впустую.

Аура свинцового цвета фонила таким высоким напряжением, что воздух казался плотным и вязким, словно смола. Дейтран внимательно перепроверил многомерную ловушку, в который раз прогнав данные через свой Знак Власти, хищно сверкнувший ядовито-синим. Разлом затаился в клубах грязно-серого тумана, до поры пряча жадную бездонную пасть. По периметру гнилушками светились знаки, скрупулезно расшифрованные и скопированные из многочисленных местных архивов. Один Хаос знает, сколько потребовалось времени, сил и труда, чтобы из обрывков знаний собрать что-то стоящее. И теперь до вожделенной цели остались считанные минуты. Дейтран протянул руку над камнем, испещренным знаками, несущими невиданную силу и власть любому, кто сможет взять. Он не собирался дарить такие возможности местным дикарям. Эти гхорртовы ублюдки должны жестоко заплатить за смерть его брата, и шансов вывернуться у них нет. На мгновение в сознании всплыло повзрослевшее лицо Элии, ее глаза, так похожие на материнские. Немного жаль, что ее пустили по кругу и перерезали горло. И что братец не увидел ее отрубленную голову. Может, не потерял бы свою и остался жив. А теперь никакая магия его не вернет.

Имперский маршал отбросил пустые сожаления и достал десантный нож. На ручке тускло блеснули несколько рун, превративших его в ритуальный. Маг полоснул острым лезвием наискось по ладони и запястью. Почти невидимые желобки на камне, свитые в причудливые фигуры, мягко засветились, наполняясь кровью.

«Девять сил. Девять цветов. Девять сокровищ.

Девять цепей и один круг.

Одна жизнь и две смерти.

Трижды рожденная освободит нерожденную.

Три времени станут одним.

И это изменит мир», — в тысячный раз прочел маг проклятые знаки, въевшиеся в память, как в этот седой камень.

Пространство дрогнуло, замыкая время в изощренную цепь. Камень принял первую жертву. Скоро их будет много. Кромлех досыта напьется крови и жизней, разрывая круг и девять цепей, сковавших невиданную мощь. Девять сокровищ, чем бы они ни были, откроются ему. И это изменит мир. Любой мир, даже усыхающую ветвь.

Боковым зрением бывший военный разведчик заметил блеск оптического прицела. Автоматная очередь и несколько мощных смертельных заклинаний захлебнулись, поглощенные измененным пространством. Невидимая, но смертоносная, безупречно сплетенная паутина колыхнулась, незаметно обволакивая несколько десятков мошек. Глупых букашек, пытающихся ему помешать, но в итоге они лишь послужат его цели. Даже организуй они здесь засаду, с управляемым разломом, мелкоячеистым замкнутым пространством и пластичным временем, готовым скатиться в локальную сингулярность, с ходу не справиться даже черной твари, иерарху уровня. Техномагия хильдас и местных Древних — против одного лорда-командующего. Остальные — слишком слабы и недоразвиты, чтобы чем-то помешать. Скорее, они помешают своему шефу, когда будет пытаться их защитить. А он не сможет иначе, Дейтран слишком хорошо изучил их менталитет и законы. Ощутив спиной чужое присутствие, маг тихо рассмеялся.

— Ну, здравствуй, экзарх. Ваши разведданные устарели, а координаторов пора в шею гнать. Ты опоздал. И сам привел своих людей в ловушку. Процесс запущен, его не остановить. А вы станете топливом. Уже стали.

Черная фигура за спиной молча растеклась по пространству бесформенными щупальцами Тьмы. Со стороны бойцов раздались приглушенные крики и отборный мат.

— Отходим, — глухо скомандовала фигура в черной маске, почти не отличимая от остальных, резковато указав направление стволом автомата.

Бойцы спецотдела застыли, кожей ощущая холодок смерти, прошедшей совсем рядом. Шторм-Первый вовремя заметил скрытую угрозу и остановил продвижение группы, приказав пустить вперед големов. Теперь големы запрограммировано кричали, матерились и падали, подкошенные неизвестными лучами. Скрученное вязкое время рассыпалось обрывками пространства, клубящейся серой хмарью, пожирающей чахлую траву, мшистые камни, черные плоские кляксы, оставшиеся от големов, и робкие лучи предутреннего света.

— Готовность один, — приказал координатор операции. Спецназовцев окутала радужная пленка, отблескивающая альционом. Бойцы удивленно переглянулись — прежде никто не замечал за Первым таких способностей. — Второй!

— Я, — отозвался один из боевых магов. Мастер пространственной магии, штатный телепортер.

— Это аномалия-ловушка, и она растет. Знаешь такие?

— Впервые вижу, Первый, — маг отвел глаза. — Даже почти не вижу, уровень магического зрения не тот.

— Тогда директива «Дельта», параграф семь. Уводи всех, или погибнете нахер, — обычно чайные глаза Шторм-Первого почему-то блеснули альционом, когда он вложил в руку товарища накопитель. Вокруг сгустилась серебристая дымка портала. — И следи за координатами, проебешь — сдохнете.

— Так точно, — кивнул маг, исчезая в портале. Почти одновременно с ним исчезли остальные бойцы. Лишь некоторые успели заметить, как фигура командира пошла рябью, превратилась в нечто кристаллоподобное и поднялась в воздух, которого почти не осталось. А может, это им просто показалось. В аномальных зонах часто возникают странные оптические эффекты.

***

Ни в облике, ни во взгляде, ни в действиях Андрея не осталось ничего человеческого. А в Дейтране человеческого никогда и не было. Две силы, две воли схлестнулись в жутком смертельном танце над растущей рукотворной пропастью. Никаких слов — время переговоров прошло. Одно намерение — уничтожить противника и выжить самому. Никаких мыслей, лишь обнаженные инстинкты и чистейшая ненависть. Интеллект против интеллекта, опыт против опыта, последний рывок. Магия смерти разливалась над древними мегалитами, отравляя саму ткань реальности, разбивалась на осколки, выплескиваясь за пределы мира, в никуда и нигде. Медленно сгорали секунды, все туже затягивая петли. «Вилка» равнодушно застыла в безвременье, словно морозный узор на стекле. Красивые, смертельные, безупречные сети. Андрей скорее ощущал, как ловушка захлопывается, отрезая последнюю вероятность выжить.

Самый большой камень, почти вросший в землю посреди круга, раскололся надвое, подобно жуткой чаше. Изнутри вырвался антрацитово-черный луч, превратившийся в столб черного света. Столб рванулся вверх и снова опал, обвитый радужными спиралями. Семь цветов радуги, чистый Свет и бездонная Тьма. Девять цветов, девять нот магии этого мира, сплетенные в единый узор гармонии.

Ключ Грааль… Грааль… это слово билось на краю сознания, пульсировало, словно назойливая боль. Легендарная сила, способная дать безграничное могущество тому, кто сможет ее взять. Миф, за который убивают и умирают. Он помнил проклятый миф до последней черточки на камне, но никогда не верил в сказки. Начальник особого отдела верил только фактам, а факты — упрямая вещь. Он был прямым наследником одного из той самой, легендарной Девятки. И если бы этот Ключ действительно существовал, он бы об этом знал. Проклятый эль-Арран, проведя кровавый ритуал, что-то пробудил, но это явно не тот Ключ, которым он одержим. Разлом дрогнул, напитываясь новой силой. Радужные ручейки потускнели и истончились. Магические знаки, напротив, засияли еще ярче и обрели объем, соединяясь в цепи. Андрей выругался, ударяя Хаосом по нескольким ключевым рунам, и едва успел уклониться от хитрого смертельного проклятия.

— Ignis re integra! — Дейтрана охватил столб пламени, отвлекший его внимание и отнявший несколько драгоценных секунд, чтобы его погасить. Этих секунд Андрею едва хватило, чтобы подпитать щиты. Сила неумолимо таяла, пожираемая ловушкой. Разлом все ширился, черный свет прорывами расползался по пространству, меняя саму его основу.

— Разрушитель, — иерарх похолодел. Последняя деталь мозаики заняла свое место, но слишком поздно. — Эль-Арран, идиот безмозглый… Ты пробудил не Грааль Силы, а смерть саму. Девять Сильнейших стали единым кругом не ради власти, а ради сохранения мира и жизни в нем…

Грудь насквозь пронзили лучи черного света, разрывая ее в клочья.

— Видишь, экзарх? Я это контролирую, — ухмыльнулось бесформенное пятно, в которое превратился враг. — А это тебе за брата.

Глухой удар, от которого умирающее тело впечаталось в камень. Андрей упал на границе круга, заливая символы новой кровью. Словно со стороны он увидел, как растет и ширится разлом, в центре которого все ярче разгорается черное солнце. И как среди мрака блеснула кристально-альционовая вспышка, словно зажглась яркая звездочка.

— Ты. Ничего. Не контролируешь, — донесся пугающе ровный, чуждый голос. Женский.

Элиа стояла возле камня с письменами, обнаженная, и сжимала в руке окровавленный десантный нож. Над магической формулой, кропотливо выведенной Дейтраном, насмешливо сиял новый символ, выведенный ее кровью. Угасающее сознание Андрея с трудом определило в нем руну инверсии.

— Кровь от крови, плоть от плоти, волей своей запечатываю. Что кровью моей открыто — кровью моей же смыто, запечатано, лито-перелито и по ветру, — звонкий, почти детский голосок вдыхал новую жизнь в древние слова и кровавые символы. — Прах сила твоя, верх сила моя. Девять лучей сочетаю в круг, да будет воля моя.

— Нет! — закричал Дейтран, бросаясь к мегалиту в тщетной попытке разорвать связь. Теперь проклятый камень не питал его Силой, а выкачивал из него последнее, вместе с самой жизнью.

Черное солнце запульсировало, вытянулось в столб и втянулось в камень, снова ставший цельным и таким же замшелым, как прежде. Радужные спирали медленно гасли, рассыпаясь искрами. Почти, как в камине… Андрей захрипел, из последних сил удерживая сознание в том, что осталось от тела и ауры.

— Эр-де-марр с-с-сука! — сдавленно прорычал Дейтран, от бессилия расстреливая в племянницу обойму. — Мы сдохнем здесь вместе.

Пули прошили насквозь облачко неизвестных частиц, не причинив Элии ни малейшего вреда. Лишь впились в древние камни, высекая осколки и мелкую крошку.

— Работаешь на ублюдков… что убили твоего отца, — горько усмехнулся бывший лорд-командующий военной разведки, медленно оседая на землю.

— Моего отца убил его собственный эмиссар. С твоей подачи, — над кромлехом, ставшим полем боя, поднялась полупрозрачная сфера, сияющая альционом. — А ты даже не пытался меня спасти. Зато продал и пытался убить. Так что… катись в Бездну, мудак!

Последняя фраза прозвучала на чистейшем русском. Впервые эти камни слышали русскую речь, еще и нецензурную.

— Мы… уже… там, — мысленно прошелестел умирающий, но Элиа его уже не слушала. Мягко зависнув в воздухе над раненым начальником мужа, она осторожно протянула к нему луч.

Элиа колебалась. Перед ней умирал враг. Израненный, обессиленный, беспомощный, иномирянин не вызывал привычного страха. Но он был врагом, который лишил ее всего, использовал в своих целях, почти отдал на растерзание и жуткую смерть. Если бы не Алишер… Луч задрожал, меняя очертания. Элии хотелось сорваться и лететь отсюда как можно дальше. А враг умрет и так. Но… Память рассыпалась осколками чужой жизни. Чужая память, чужая боль, ранящая сильнее ножа, пули и огненных плетей. Ее муж и это чудовище перебираются через ограждение чужой локации, чтобы полакомиться яблоками. Плавают наперегонки в каком-то водоеме и заливисто хохочут. Глупые детеныши, открытые водоемы смертельно опасны… Сосредоточенно готовятся к чему-то страшному, что в этом мире называют экзаменами. Служат в какой-то странной крепости, где их учат обращаться с оружием и чистить снег. Там почти нет женщин, а те, что есть — тоже стреляют и чистят снег. Хорошая крепость. Задания, задания, бои. Алишер, орущий матом на шефа, омертвело застывшего у какого-то полуразрушенного здания. Кровь. Много крови. Хриплый стон Алишера, перебиваемый сердитым матом начальника, рычащим ругательства вперемешку с исцеляющими заклинаниями. В ту ночь он сам едва не погиб от нехватки Силы, но спас жизнь ее мужу. Друг. Дружба. Инфокристалл так и не смог толком объяснить ей, что же это такое. Чтобы понять, ей пришлось прожить, прочувствовать жизнь лорда-координатора в формате стереосудьбы, изнутри. Долгие годы войны и боли, сжавшиеся в мгновение, в один стук сердца. Нет, ее мужчина и так потерял слишком многих. Они… любят, поэтому им бывает так больно. «Спецназ своих не бросает». Почему здесь все так сложно? То, что для нее — избавление, для Алишера — новый удар, неизбывная вина и боль утраты. Друг, брат, который мог быть каким угодно, но никогда не предавал. А она… да, он напугал ее, но ни разу не причинил зла. Прощение… это сложно, но иначе нельзя.

— Экзарх, нужно уходить, — прозвенела сфера, пытаясь обхватить раненого тонкими лучами, похожими на гибкие иголки. Всей поверхностью она ощущала, как сжимается ловушка, готовая сложиться карточным домиком.

Маг с трудом приоткрыл почти погасшие глаза, уже не играющие серебристыми искрами. Медленно сконцентрировал взгляд, неуловимо улыбнулся.

— Поздно, Элиа. Есть такой закон — уходя, остаться. Меня уже не спасти, а ты погибнешь. Не держи зла и улетай. Он любит тебя и простит, Шторм-Первая.

— Я не уйду без вас. Спецназ своих не бросает.

— Это приказ. Брысь отсюда, беременная сфера! Спецназ нашелся, — мысленно рыкнул маг, на остатках сил и воли выталкивая глупую девчонку за пределы проклятого круга. Элиа заметалась по ломаной траектории, с отчаянием глядя, как аномалия схлопывается в точку, оставляя чистые, непоколебимые древние мегалиты, укутанные мхом, вереском, туманом и длинной вереницей веков.

Сияющая сфера замерла и беспомощно сжалась, вертикально опустив лучи. Она долго так висела, пытаясь понять врага. Ощутить огонек новой жизни, о которой были его последние слова. Лишь заслышав вдалеке приближающийся вертолетный гул и ощутив сети поисковых артефактов, рванула в низкие утренние облака и исчезла.