Клан. Разбитые стекла

Глава 28. ЛЕПЕСТКИ ПЕРЛАМУТРА

Полина вспыхнула живым факелом, взметнувшимся к самому небу. Последним, что увидел Андрей сквозь пелену Огня, был ее взгляд, полный доверия и любви.

— Ты сам знаешь, любые роды — это больно. Но следом наступает счастье. Продолжение жизни. Я вернусь, — девушка улыбнулась своей робкой, немного детской улыбкой. — Только не уходи. Мне страшно… без тебя.

На мгновение мага окатило адской болью — тоненькая нить ее жизни рвалась, как кинопленка. Но Полина не чувствовала боли. Скорее она ощущала себя расплавленной сталью. Без формы, без прошлого, без границ. Не осталось ничего, кроме Пламени, заполнившего ее до краев. Очищающего, возрождающего Пламени. Языки Огня распускались, подобно дивоцветам, как самые настоящие крылья. Впервые Андрей видел, как сгорает феникс — спокойно, без криков, без паники, без лихорадочного цепляния за жизнь и удушливой, мерзкой вони горелой плоти. Полина подняла глаза к небу, сложив на груди руки, уже осыпающиеся пеплом. Огонь снова взметнулся к небу и полыхнул особенно ярко, отделяя девушку от всего мира плотной завесой. Завеса замерла на пике и опала, растворяясь в пространстве дрожащим маревом жара.

За пределами круга заняли позиции бойцы спецназа, не имеющие права уйти, но так и не рискнувшие подойти ближе. В нескольких метрах грудой мусора валялся труп бывшего лорда-командующего военной разведки чужого мира — Дейтран ушел за Грань, разделив судьбу остальных пленников Грааля. Мир, тишина, покой. Огненная руна, уничтожившая очередную жизнь, бесследно растаяла. Посреди зеленой вересковой пустоши осталось лишь черное выжженное пятно и горстка сероватого, седого пепла. Андрей опустился на колени, прикрыл горсточку руками. Еще, не приведи Тьма, налетит порыв ветра… По черной от крови и копоти щеке пробежала слеза, оставляя за собой светлую дорожку. Он так и застыл безмолвным памятником над тем, что осталось от его Искры. Девочки, спасшей его жизнь. Той, что стала для него всем. Иерарх не представлял, как она может вернуться, но несмотря ни на что — верил ей. И ждал. Он не сразу понял, что ладони что-то щекочет. Что-то бьется в них, пульсируя, подобно маленькому сердцу. Под пеплом одна за другой светлячками вспыхивали разноцветные искры. Красные, белые, синие, желтые, зеленые, лиловые, оранжевые и всех оттенков Пламени, среди которых явно преобладал золотой. Солнечный. Искры двигались в какой-то странной, непостижимой гармонии, толкались в ладони и складывались в причудливые фигуры, подобно стеклышкам в детском калейдоскопе.

— Лина? — маг потер явно подводящие глаза и осенил себя обережным знаком против галлюцинаций и иллюзий.

Искры зажигались все ярче — уже не светлячками, а хороводом звезд, маленькими, но яркими солнцами. Их становилось все больше, они двигались все быстрее. Фигуры продолжали складываться и переплетаться, формируя еще звездно-призрачный, но с каждой секундой обретающий плотность пульсирующий комочек, прорастающий… крыльями! Одно, два… три, четыре! Четыре полупрозрачных, тоненьких крылышка, лепестки перламутра, окаймленные пламенем. Страшно даже коснуться, такие хрупкие. Андрей замер и даже затаил дыхание, боясь спугнуть, невольно навредить или разрушить трепетное таинство этого момента. Существо вздрогнуло всем тельцем, неуверенно расправляя крылышки. Андрей видел каждую искорку, каждое перышко, каждую линию изгиба. И это было совершенство. На глазах Андрея происходило чудо: из пепла, Пламени и Света рождалась Огненная Птица, расправляя прекрасные крылья, еще не знающие неба.

— Лина, ты вернулась…

Иерарх осторожно, невообразимо бережно коснулся крылышка кончиками пальцев, словно пытаясь убедиться, что это не сон. Что она действительно вернулась и больше не исчезнет. Крыло оказалось бархатистым, теплым и вполне реальным, а ладонь мага окутало облачко разноцветных искр. Новорожденный феникс испуганно сложил крылышки, укрывая ими беззащитное тело. Полина была меньше ладони Андрея, сквозь ее тело просвечивала земля, как сквозь живое стекло. В золотисто-янтарных глазах еще плескался шок.

— Не бойся, все позади, все хорошо, — впервые маг понятия не имел, как себя вести и что делать. Лишь нежно погладил взъерошенные перышки, по которым еще пробегали волны остаточного Пламени.

В глазах существа вспыхнуло узнавание. Маленький феникс настороженно замер, изучая мужчину внимательным взглядом. Тонкие полупрозрачные крылья медленно раскрылись, доверчиво касаясь его ладони. Хрупкая, нереальная красота, перламутр и звездная пыль, солнечный лучик, озаривший омертвевшую душу и целый мир.

Золотистый комочек резко вытянулся вверх, растворяясь в танце потоков Огня и Света. Из их переплетения соткался силуэт обнаженной девушки, прикрытой лишь водопадом золотисто-каштановых волос, по которым еще пробегали огненные змейки и красноватые молнии. За спиной веером распахнулись пламенные крылья, играющие перламутром и золотыми бликами. Под кожей, как живая, перетекала и вилась ахимса, распускаясь на шее и плече замысловатой вязью и цветами орхидеи. Только в глубине янтарных глаз таинственно мерцали, двоились, троились и расплывались язычки огня. Таинственно, притягательно, немного пугающе и безумно красиво.

— Золотинка, — Андрей, не веря глазам, прижал хрупкое тело к груди, укрывая от всех ветров. Нежно коснулся губами ее губ, даря защиту и поддержку. Новорожденная подняла на него растерянный взгляд, неуверенно обняла в ответ, окутав еще дрожащими крыльями. Кажется, так они выражают доверие и любовь. А еще их крылья исцеляют и дарят защиту. Мощнейший обережный круг.

— Я тебя знаю, — услышал маг до боли знакомый голос. — Моя память еще расколота, но моя душа тебя помнит. Мы с тобой… не чужие друг другу. Ты — Андрей. А я — кто?

— А ты — моя женщина, моя Искра. И моя жена, — в руке иерарха материализовались парные золотые браслеты, переплетенные знаком бесконечности и перетекающие друг в друга подобно ленте Мебиуса. — Один раз я, дурак, тебя уже отпустил. И один раз убил. Но третьего раза не будет. Хватит. Сердце друг другу мы и так уже отдали, теперь дело за рукой.

Браслет защелкнулся на запястье мужчины. На его поверхности закружился хоровод странных мерцающих символов, сплетающихся в единую и неразрывную цепь. Полина смотрела на них, широко распахнув глаза.

— Что… ты имеешь в виду? — язычки пламени в янтаре ее глаз вспыхнули особенно ярко.

— Давай руку, Золотиночка.

— Но у меня же… крылья! — растерялась Полина, неумело расправляя предмет сомнений.

— Да хоть рога с копытами, чешуя и хвост, — едва не рассмеялся маг. — Руку давай, чудо крылатое. Я и так слишком долго ждал.

Девушка доверчиво протянула руку. В памяти вспыхнуло, что подобное уже происходило не раз, и ей было хорошо. Полина даже не поняла, как на ее запястье сомкнулась полоска золота, по которой кружились, сплетаясь в причудливые цепи, странные символы, похожие на иероглифы. Удивительный браслет сел на руку, как влитой, и замкнулся знаком бесконечности. Взглянув на него магическим зрением, девушка с удивлением поняла, что знак вращается в четырех плоскостях, выходя за пределы привычных трех измерений. Уникальный артефакт, подобного которому она не могла и представить.

— А как же Печать? — Полина сама не поняла, почему ее это волнует. Зрачки тревожно расширились, выдавая непонятное волнение.

— Родовой брачный браслет — та же Печать, только лучше, — многообещающе прищурился Андрей. — И если Печать — мера временная, браслеты — это навсегда.

Он надел на ее руку не просто украшение. Магу плевать на побрякушки, если они не несут никакой пользы и глубинного смысла. А этот браслет даже мощнее и ценнее аллеортов. Родовые браслеты иерарха уровня. Брачные.

— Ты что, женился на мне? — золотистые глаза потрясенно распахнулись, полыхнув язычками Пламени. Девушка в недоумении разлядывала браслеты — то свой, то его. Одинаковые. — Вот так?

— А как еще? — удивился маг. — У оборотней — метки, у вампиров — обмен кровью, у людей, как всегда, бумажки. А у магов — зачарованные браслеты и обряд слияния. Ты вошла в мой род и клан, по нашим законам. Или для тебя важны человеческие обычаи?

— Не знаю, — девушка растерянно прижалась к нему, еще мало что понимая, но чувствуя, что нет сейчас ничего важнее.

— Пустяки, Солнышко, — шепнул иерарх ей на ухо, отчего по спине и крыльям пробежали приятные мурашки. — Уже завтра выдам паспорт. Нужны еще какие документы — зайдем в канцелярию, за десять минут зарегистрируют брак и все оформят. Будешь Ивашина Полина Наримановна. Нравится?

Последнее Полина услышала уже мысленно — маг нашел губам более приятное применение, чем разговоры.

Он словно заново пробовал ее на вкус, сгорая дотла в пламени дикого желания. Снова знакомился с ее телом, теплом и нежностью кожи, дышал ею и не мог насытиться. Сжимал в объятиях свою бабочку, маленькую птичку, которая наконец обрела крылья. И целовал — жарко, одержимо, до дрожи, умопомрачения и Тьмы в глазах. Ее губы казались слаще меда и нежнее шелка арахнидов, тянули к себе магнитом и пьянили сильнее бренди. Ее нежность, трогательная невинность, сплетенная в сеть с огненной страстью, сводила с ума. Он попал в cобственную ловушку — еще тогда, когда впервые набросил ловчую сеть на ее душу. И теперь сам сгорал в собственном пламени, прикасаясь к телу любимой, близкой души. Моя. Теперь — навечно. На вечность.

У Полины ослабели ноги и крылья. Мир вокруг вращался и рассыпался искрами. И ей все нравилось. Знаки бесконечности так же вращались в четырех плоскостях, соединяя в одно целое две такие разные, но такие близкие жизни.

***

Спецназовцы оторопело смотрели, как из проклятого круга вышли двое. Мужчина и женщина шли по вересковому полю навстречу солнцу, держась за руки. На запястьях обоих сияли брачные браслеты, диковинные даже на взгляд опытных магов. Знак Бесконечность. Даже Алишер растерялся, как желторотый мальчишка. В каменный круг вошла одна заплаканная, сломленная, раздавленная девчонка. Демонова праматерь знает, что она там делала, но кромлех накрыла такая аномалия, что бойцы едва успели унести ноги за пределы каменной могилы. Они уже мысленно похоронили человечку и подняли за нее третий тост. И не поверили своим глазам, когда увидели ее живой. И с таким сопровождением.

Рядом с девчонкой шел покойный начальник. Иерарх крепко сжимал ее ладошку, словно боялся, что девушка исчезнет, растворится в воздухе.

— Полковник Ивашин, — первой отмерзла Химера, едва не выронившая автомат.

Полкан. Самый, что ни есть, живой, вполне здоровый и даже… женатый! И когда только успел?

— Демоны его знают, — мысленно ответил напарнице оборотень Ветров. — Вроде, в зоне аномалии время может идти, как угодно…

— Молодец, Ветров. Растешь, — довольно прищурился маг, остановившись за пару шагов. — Там, где я был, времени вообще нет. Первый, сколько времени прошло в этой реальности?

— Больше года, товарищ полковник, — запнувшись, ответил Алишер.

— Неприятно, но не критично, — с облегчением вздохнул Андрей. — Как же я рад снова вас видеть, черти!

По лицам, закрытым масками, ничего нельзя было прочесть. Но по глазам подчиненных маг понял, что они рады видеть его не меньше. Пусть и в шоке от увиденного.

— Да, Первый, и сообщи отцу и матери, что я жив. Сам не рискну — боюсь, им с сердцем плохо станет, в их возрасте не годится переживать такие потрясения. Еще подумают, что мы с Линой явились из-за Грани по их души, — усмехнулся Андрей, притягивая заробевшую спутницу к себе. Полина смущенно порозовела, наивно спрятала браслет под иллюзорным рукавом и бросила на новоявленного мужа укоризненный взгляд.

— Ну и шуточки у вас, — Алишер замялся. — Ари и Марьяна… они не в курсе. Я так и не смог сообщить им о вашей смерти. Не представлял, как. Решил не торопиться, все обдумать, подготовиться. У них-то всего пара месяцев прошла.

— Струсил, паршивец, — сделал вывод Ивашин. — А еще координатор называется. Правильно покойный эль-Арран говорил, гнать тебя в три шеи… Но откуда ему, блаженному, знать, что ты у меня интуитивно принимаешь правильные решения? Даже когда косячишь. Так что, товарищ зам, можешь вернуться к исполнению моих… точнее, уже твоих служебных обязанностей.

— Да забирай свое распроклятое кресло. Симулянт! — возмутился Алишер.

Среди спецназовцев пронеслись смешки.

— Не сейчас, дружище, — Андрей лишь крепче обнял жену. — Придется тебе еще немного побыть начальником этого прекрасного отдела. Раз за год не развалил ведомство и не похерил всю работу, значит, годен и дальше исполнять обязанности руководителя. Так что наслаждайся этой… паршивой должностью.

Широкие улыбки бойцов были заметны даже под масками. Сейчас эти суровые нелюди весьма пугающего вида напоминали настоящую большую семью. И Полина была ее частью — хоть с крыльями, хоть без. Да, Андрей прикрыл ее крылышки иллюзией, спрятал их от любопытных взглядов не хуже, чем ее обнаженное тело. Но вовсе не потому, что чего-то стыдился и опасался кривотолков. Просто понимал, что всему свое время.

Алишер тоже это понимал. Но наслаждаться должностью начальника желанием не горел.

— Несправедливо, — воззвал зам к дружеским чувствам экзарха. К такому «повышению» боевой маг совершенно не стремился.

— Справедливо, — не согласился начальник. — Вот я тебя в свадебное путешествие отпускал?

— Отпускали, шеф, — неохотно признался боевик. — Почти по «черному коду» отправили!

Алишер не удержался, подколол старого друга. Манипуляцию со служебным несоответствием, увольнением и грозящим стиранием памяти он нескоро забудет.

— А ты особо и не возражал, хильдолюбец, — парировал начальник, привычно открывая портал в штаб-квартиру, по таким знакомым координатам. — Милости прошу, прекрасный работник, за бабами охотник! Не ной, премию получишь. Как твоя жена отнесется к собственному природному Источнику Силы?

Алишер красноречиво промолчал. Собственный Источник… в Идавелль такая роскошь была доступна разве что императорской семье. А синеглазка об этом даже мечтать не смела. Это, фактически, гарантия жизни для его беременной жены и нерожденного сына. После того, что натворила Элиа, он еще не мог доверять ей, как прежде, но понимал ее и дорожил ее жизнью. Хотя бы в благодарность за спасение собственной.

— Вот и работай, — Андрей утешительно похлопал друга по плечу, уже в штаб-квартире. Полина даже не заметила перехода. — Теперь моя очередь жениться. Или я не заслужил свадебного путешествия?

— А ну вас в Бездну! — махнул рукой зам, смиренно направляясь в кабинет. Исполнять обязанности начальника, не иначе.

— Девятый, Третий! Труп убрать, какого демона он везде валяется? — музыкой донесся знакомый голос Ивашина. — Я бы сжег, но Седому нужнее… Бегом, вашу мать! Чистота — залог здоровья! Совсем разболтались, ухари, развели бардак. Ни дисциплины, ни порядка…

На душе у Алишера потеплело. В мыслях боевого мага промелькнуло воспоминание о белых песках и сказочных лунах Н-Корсо, ласковом шепоте теплого океана и сладких губах Элии, пахнущих малиновым вином. Никогда бы не подумал, что ему понравится это хилое, похожее на компот из столовой, бабское пойло…

***

… Базовая реальность с переходами на отражения и боковые стриммеры, загородная резиденция полковника Ивашина. Координаты засекречены

— Не секретный объект, а сумасшедший дом, — проворчала Химера, одергивая маленькое черное платье. Непривычная одежда раздражала майора спецназа. Но не столько внешним видом, сколько полной непрактичностью. «Калаш» пришлось оставить в арсенале, а стилеты, за отсутствием спецкарманов, изощренно прятать в такую же непривычную высокую прическу. Еще и Силу тратить на то, чтобы эта демонова конструкция не развалилась. Но Восьмая мужественно терпела — Полкан не каждый день воскресает. И женится всего раз в жизни.

— Не говори, я как тебя увидел, глазам не поверил и готов был добровольно сдаться в медблок, — ухмыльнулся Ветров, нахально сверкнув желтыми глазами. — Влюбленный и женатый шеф — уже невиданное чудо, а ты в платьице и без оружия…

— Кто сказал, что без оружия? — оскорбилась Химера, приподнимая край платья. На одном бедре оказался пристегнут «Глок», на другом — «Беретта».

Оборотень расхохотался.

— Ты неисправима, Восьмая. Как будто здесь, в доме шефа и у него под носом, кто-то рискнет напасть.

— Ему сейчас ни до чего дела нет, кроме Линки, — хмыкнула напарница. — А жизненный и боевой опыт показывает, что расслабляться нельзя даже в собственном доме. И в сортире можно на растяжку нарваться. Так-то, Волчара.

— Значит, был прецедент? — хитро прищурился оборотень. — Быть тебе начальником отдела, с такой-то философией.

— Тьфу на тебя, провидец блохастый! Не дай боги! — Химера осенила себя обережным знаком. — Пусть Шторм-Первый отдувается, а мне и так гемора хватает.

— Легок на помине, — Роман кинул беглый взгляд в сторону внезапно сгустившейся дымки портала, из которого вышел Алишер, держащий под руку беременную супругу. Бывшая заложница с любопытством разглядывала цветущий сад. Ее аура переливалась синью и бирюзой, с лица не сходила улыбка. На Н-Корсо, где она жила последнее время, яблони точно не росли. Да и время шло гораздо медленнее, чтобы хильда успела повидать все времена года.

— А ты чего без Дашки? Боишься, что отобьют?

— Цапну, — рыкнул оборотень. — Волчата еще совсем маленькие. куда их по секретным объектам таскать? Свои щенки появятся — поймешь.

— Ну тебя в Бездну, — махнула рукой брюнетка. — Пошли лучше к ребятам, пока весь коньяк без нас не вылакали. Шеф, конечно, открыл подвалы. Но и клан немаленький, а в большой семье хлебалом не щелкают.

— А где он сам?

Химера прикрыла глаза, настраиваясь на начальника.

— Энергетический след обрывается в кабинете. Два следа, Линка тоже там, — уточнила она. — Небось, карту ветви изучают. Выбирают, в какой мир свалить отсюда, чтоб никакая сволочь не мешала.

— Кто бы рискнул.

— Никто не рискнет, блохастик, — напарница задорно прищурилась. — Вон даже Аристарх Савельевич с Марьяной Михайловной предпочли гулять на свежем воздухе.

Оборотень потянул носом. Действительно, пара пожилых магов неспешно прогуливалась по берегу реки, превращенному шефом в прекрасную набережную. Оттуда же тянуло ароматами жарящегося шашлыка — проштрафившиеся бойцы отрабатывали внеочередные наряды по кухне. Над секретным объектом то там, то здесь разносился смех, радостные голоса и пока еще сдержанный звон бокалов.

Мантикоры, обожравшиеся до состояния колобков, лениво проявлялись где попало, поглядывая, чем бы еще поживиться. Из-за запрета хозяина к мангалам монстры не приближались, справедливо опасаясь упокоения. Но это не помешало им стащить у Шторм-Первого плитку шоколада. А на возмущение боевика нагло ответить, что нечего ловить ворон, если все равно их не ест. Только при виде нахмуренного старшего Ивашина Ал и Дэм притихли и ретировались в заросли. Алишер бросил на Савельича взгляд, полный благодарности, уводя Элию вглубь цветущего сада. Иномирянка просто обожала природу и быстро нашла общий язык с Марьяной. Такими темпами, весь Алтай и Н-Корсо впридачу скоро зарастет ромашками, мандрагорами, яблонями, сиренью и волосатым папоротником.

— Безнадежно женат, — махнула рукой Химера. — И это тот, который божился, что скорее Первородная Тьма Светом обратится, чем браслеты покинут схрон.

— У реальности странное чувство юмора, — согласился оборотень, вспомнив штурм подводной базы. На которой он едва не лишился жизни, но обрел семью.

— Блохастый, ты не опер, а истинный провидец!

В нескольких шагах сгустился портал, из которого вышла личность, которую Химера хотела бы не видеть до самого развоплощения. Рамон Ивер Оррест, в сопровождении еще двух явно высокопоставленных альвиронских морд, по которым так и хотелось съездить. Несмотря на занятость, иномирянин никак не мог пропустить семейное торжество. И явно узнал Химеру. Маг-ликвидатор шкурой ощутила пристальный вгляд, от которого ее передернуло. И бросила в ответ такой же тяжелый, предупреждающий взгляд. Шеф, вызывая на ковер или проводя оперативку, смотрит ласковее.

— Восьмая, ты так на него посмотрела, словно он тебе навозную бомбу подложил, — хмыкнул Ветров. — Он тебя чем-то обидел?

— Пытался, — напарница отвернулась и потянула напарника в сторону набережной. — Навозную бомбу не подкладывал, но можно сказать, вынудил к экстренной эвакуации.

Оборотень ухмыльнулся. В экстренной ситуации Химера взрывает все, что можно взорвать. А что невозможно или нецелесообразно — расстреливает, сжигает или попросту уничтожает боевой магией. Скорей всего, от места, откуда ей пришлось эвакуироваться, осталась только светлая память и гора обломков. Если не радиоактивный пепел. А этого мужика даже жаль. Он сам не понимает, во что вляпался.

— Мне уже страшно за его здоровье, — вздохнул Ветров. — Скажи шефу, чтоб не выдавал тебе со склада боеприпасов ничего взрывоопаснее ружейной смазки.

— У него и так лишнего тротила или аммонала хрен выпросишь. Не боись, буду паинькой, — «успокоила» брюнетка, неосознанно касаясь оружия под платьем.

— С чего это вдруг? — не поверил оборотень.

— Если я испорчу шефу банкет, он мне голову открутит. И отправит в канцелярию.

— Без головы?

— Там этот рудимент не нужен.

***

В кабинете начальника ничего не изменилось. Все осталось прежним: и массивная мебель темного дерева, и старинный паркет, и камин с придвинутым креслом. Полина провела ладонью по гладкой черной спинке, вспомнив, как ждала здесь иерарха, прикрываясь одним пеньюаром и холодея от ужаса. Как давно это было, словно в другой жизни. Впрочем, так оно и есть. Кабинет остался тем же, изменилась она сама. С войны никто не вернулся прежним. Но именно здесь она родилась заново. Там, среди вереска, тумана и каменных глыб, переродилось лишь тело. Здесь же, в руках Андрея, возрождалась к жизни ее душа. Он заново заставил биться ее сердце. Открывал ей такие стороны жизни, которых она даже не представляла. Учил снова улыбаться, надеяться, верить и просто жить. Ее мужчина… Полина улыбнулась, украдкой смахнув слезу счастья. Счастья вернуться домой.

— Солнышко, ты что, плачешь? — Андрей подошел, как всегда, стремительно и незаметно. Развернул жену к себе, пристально глядя в любимые глаза. — Ни к демонам не годится. Моя женщина может плакать только от счастья.

Теплые губы нежно коснулись век, осушая слезы.

— Так я… от счастья, — прошептала девушка, наслаждаясь каждым прикосновением.

— Получить крылья или мой браслет? — в серебристо-стальных глазах заиграли такие знакомые смешинки.

— Снова увидеть тебя живым. И вернуться домой.

— Золотко, это секретный объект, убежище, — рассмеялся иерарх. — Наш дом ты еще не видела.

— Мой дом — там, где ты.

Полина прижалась к мужу, обнимая его в ответ. Руками. Крылья незаметно исчезли, словно затаившись где-то внутри теплыми комочками. Но это не тревожило девушку. Главное, они есть, пусть даже у нее человеческая сущность и нет собственного Пламени. Даже если ей не суждено подняться в небо.

— Еще как поднимешься, — ответил на ее мысли маг. — Рамон научит сестренку контролировать крылья, это такая же часть тебя, как руки и ноги. А моего Огня с лихвой хватит на нас двоих. Наполнять твои крылышки намного приятнее, чем жечь полигоны и разный биомусор.

— Почему?

— Я слишком долго ждал, чтобы ты их расправила, — Андрей неторопливо, чувственно провел ладонью по ее спине, вызывая волну мурашек удовольствия. — Птицы и бабочки должны летать. Иначе — непорядок, Золотиночка.

— Так давай… полетаем, — Полина потянулась к губам мужа, провокационно забрасывая ногу на его бедро. В глазах девушки игриво вспыхнули огоньки. — Чувствую, ты давно готов к полету!

— Перехват инициативы? Манипуляция — раз. Провокация — два, — Андрей плотно прижал к себе ее бедра, чтобы ощутила его желание и готовность. — Хочешь, чтобы я разложил тебя прямо здесь и сейчас?

Щеки девушки вспыхнули румянцем, но по телу разлилась знакомая волна жидкого пламени. Безумное притяжение, жар желания, сжигающий изнутри.

— Хочу. Я тоже долго ждала.

Он читал в ее глазах отражение собственного желания, предвкушение, пламя разгорающейся страсти — дикое, шальное, первобытное. И это пламя — только его. Их маленькая вечность, разделенная лишь на двоих. Тоненькое тело в его руках мелко подрагивало, янтарные глаза потемнели и затуманились поволокой, окончательно снося все бастионы его контроля. Взять, овладеть, присвоить. Обласкать ее всю, с головы до пальцев ног, зажечь поцелуями каждую клеточку, чтобы стонала, задыхаясь от наслаждения, кричала, извивалась и просила еще и еще. В камине сами собой вспыхнули забытые дрова — огненная стихия искала выход. Лишь опасение напугать маленькую птичку еще удерживало мага на краю, не позволяя сорваться.

Но в ней больше не было ни страха, ни сомнений, ни смущения, глупого стыда — все переплавилось, растворилось. Аура больше не казалась мозаикой, склеенной из осколков. Да, она по-прежнему ничем не отличалась от человеческой, но теперь стала цельной. Из Огня, переплавившись и очистившись, вышло жаропрочное стекло, играющее пламенем и перламутром. Завершение и завершенность, конец мира, ставший началом нового. Только теперь маг убедился: прошлое ушло окончательно. Осталось чистейшее золото желания, ничем не уступающего его безумию. И золотые россыпи чувственных открытий. Танец тел, переплетение душ, алхимия чувств, сокровенное таинство.

Иерарх успел разве что избавиться от настодемоневшей форменной одежды и материализовать у пылающего камина мягкий пушистый ковер, напоминающий шкуру. Первый раз на столе или полу кабинета — слишком грубо и даже болезненно для девочки. А одним разом он точно не ограничится.

Полина сама сбросила одежду и опустилась на ковер, увлекая Андрея за собой. Обвила ногами его бедра, прижимаясь всем телом к нему — самому близкому, самому родному, любимому, желанному.

Андрей мягко уложил жену на спину, лаская ее бархатистую кожу и наслаждаясь ее нежностью и теплом. Полина так мило, и в то же время страстно выгнулась, когда он склонился над ее восхитительной грудью, целуя упругие вишенки дерзко напрягшихся сосков, так скучающих по его ласке.

— Лина, моя ягодка. Сладкая, — шепнул мужчина, обжигая трепетное, открытое тело жарким рваным дыханием. Девушка застонала и снова выгнулась кошкой, когда он невыносимо медленно, вкусно обвел сосок языком и игриво сжал губами. Хотелось и быстрее взлететь на сверкающую вершину, бережно хранимую в памяти еще из прошлой жизни, и в то же время — остановить это мгновение, чтобы оно не кончалось никогда. Сладкое, нежное, божественное мгновение — из тех, что стоят вечности. Одно из многих, подаренных ИМ. Бесценный дар Мужчины своей Женщине.

Он еще как-то сдерживался, щадил невинность хрупкого тела, которое недавно держал на своих ладонях. Его руки помнили нежные, беззащитные лепестки перламутра, доверчиво раскрывающиеся перед ним. Сейчас она открывалась так же — глубоко и абсолютно, полностью отдавая себя ему. И искренне не понимала, какого демона он медлит. Мучает себя и ее, оттягивает самый сладкий момент, бессовестно растягивая удовольствие?

— Солнышко, порой ожидание и предвкушение не уступают самому удовольствию, — хрипло шепнул Андрей, завладевая ее губами. Нежные, слегка дрожащие и немного припухшие атласные лепестки, манящие, как глоток свежей кристальной воды после пылающего полигона.

Девушка тихо застонала от нетерпения, неумело, но пылко отвечая на поцелуй. Нежный язычок скользнул по его губам, пробуя его на вкус, коснулся его языка, нахально проверяя на прочность выдержку иерарха. Ощутив его отклик, Полина изогнулась всем телом, сильнее раскрыла бедра, потерлась промежностью о его напряженный член. Ее нижние губки припухли и мучительно ныли от желания, скручивающего живот тугой пружиной, а лоно истекало вожделением, мечтая ощутить его внутри себя. Жарко, влажно, нежно, жестко, глубоко… безумно. Какой, к демоновой праматери, контроль, какая выдержка? Глупенькая бабочка не понимала, что эта выдержка не то, что дала трещину — давно полетела ко всем чертям. Он уже дрожал от нетерпения, отпустив башню вслед за пушкой. Тоненькое тело в руках Андрея податливо плавилось, и от этого жара, разделенного на двоих, закипала кровь и срывало все предохранители. Он сам не понял, как подмял под себя гибкую девичью фигурку, опрокинув Полину на спину и прижимая к ковру.

— Теперь не сбежишь, Золотиночка. Никогда!

— А я и не захочу… убегать, — только и смогла выдохнуть Полина, прежде чем рассудок окончательно растворился в огненных волнах страсти.

Жадные губы и умелые руки продолжали исследовать и ласкать каждую клеточку ее тела. Запоминая, запечатывая каждое мгновение, каждое касание, каждый отрывистый стон, каждый изгиб и судорожный рывок навстречу. Огненные дорожки поцелуев и тела, как чертовы магниты. Настойчивые, властные, но такие нежные губы, оставляющие по всему ее телу невидимые, но вечные, несмываемые метки. Лицо, шея, плечи, грудь, подрагивающий животик, бедра, нежные лепестки между ослабевших ног… Полина металась, сгорала снова и снова, извивалась змеей и растекалась жидким пламенем, бесстыдно подставляя свое тело под его ласки и так же неистово лаская и целуя в ответ.

— Я твоя, — не осознанно, но от всей души, всей сутью выдохнула девушка. И этот еле различимый шепот прокатился по телу и ауре Андрея, подобно цунами. — Только твоя. Телом, душой, всем существом, всей жизнью своей. До конца. И даже после. Навечно. На вечность…

Андрей замер, крепче сжимая ее тело, податливо льнущее к нему. Полина не знала обряда слияния, даже не представляла себе, как это происходит. Но интуитивно, самим сердцем запустила цепную реакцию. Сказала самые важные, самые ценные слова, по силе и значимости не уступающие его Слову. То, что он так мечтал услышать. Твоя. Глубоко, целостно и тотально. Добровольно, искренне и открыто. Без принуждения, без страха, без военных хитростей, магии, игр, комбинаций и стратегий. Живая, настоящая, чудесная, сладкая, как воплощенная мечта. В золотисто-янтарных глазах играл запредельный перламутровый свет нежности, приправленный искрами страсти и драгоценным сиянием абсолютного доверия. Она не просто вернула ему жизнь — расцветила ее самыми яркими красками и золотом своей любви. Он физически ощущал, как ломаются, рвутся цепи долга жизни и долга плоти, сменяясь единением сущностей. Человеческой искорки и бездонного океана Тьмы. Не долг, не обязательство — первичный инстинкт. Потребность согревать и беречь друг друга. Полина сама подалась навстречу, принимая его в себя. Андрей сплел легкое заклинание, блокирующее центр боли, и уже не сдерживая себя, вошел в тесную жаркую глубину ее лона. Он ощущал, как рвется хрупкая преграда ее девственности, когда она становится женщиной. Его женщиной. В янтарных глазах заблестели слезы, но не от боли — от силы и остроты ощущений. Маг бережно осушил слезинки губами.

— Моя. На вечность.

Хриплый шепот, тихий стон наслаждения в ответ. Полина поймала губами его губы, переплетая ноги за его спиной. Судорожно прижалась к иерарху, чтобы стать еще ближе и ощутить его в себе как можно глубже. Низ живота пронзила молния острого наслаждения. Андрей двигался в ней бережно, неторопливо, мучительно-сладко, каждым движением лаская ее изнутри, приучая к себе. Это так восхитительно — быть в ней, ощущать ее глубоко и полностью, чувствуя ее наслаждение и жар ответного желания. Полина не могла сдержать стонов, плавясь в его руках и все ближе подходя к сверкающей вершине, пику удовольствия. Его Тьма нежнейшим невесомым бархатом проникла в ауру Полины, сплетаясь с ней в неразрывную сеть. Обволокла, оплела, окутала маленькую золотистую искорку. Не поглощая, не подавляя — принимая как часть себя. Звездочку в бездонных черных глубинах космоса.

— Моя Искра, — ласково шепнула Тьма, качая свою звездочку на огненных волнах наслаждения.

— Мой космос, — выдохнула Полина, полностью отдаваясь его желаниям.

Андрей двигался все резче и быстрее, не сдерживая хриплых стонов. Кажется, даже рычал от наслаждения наконец обладать своей парой, ловя ее рваное дыхание и отголоски чистого ответного желания. Космос, разделенный на двоих. Их маленький мир, бескрайний, как сама Вселенная. Оргазм накрыл обоих взрывом сверхновой. Андрей зарычал в голос, изливаясь в горячее содрогающееся тело любимой женщины. Теперь уже жены. Бесповоротно и навсегда. На вечность.

— Люблю тебя, — шепнул маг, не покидая ее тела. И отражение любви в глубине родных глаз было самым желанным ответом и бесценным сокровищем. Самой лучшей наградой.

***

Марьяна, временно исполняющая обязанности хозяйки, обеспокоенно оглядела резиденцию магическим зрением и обернулась к мужу.

— Ари, надо бы сообщить детям, что прибыли альвиронцы.

— Оставь молодых в покое, альвиронцам и без них нальют, — совсем как сын, усмехнулся Аристарх Савельевич, приобняв жену за плечи. — Лучше за мантикорами присмотрим. Вон Ал уже хвостом на стол лезет, а Дэм внаглую побирается у спецназовцев.

— Пусть едят, хоть треснут, — вздохнула травница, склонив голову мужу на плечо. — Лишь бы не пили и не проявлялись в кабинете.

— Поздно, — присмотрелся старший Ивашин. — Уже.

Оба мантикора, клянчившие еду, нетвердо стояли на четырех лапах и выпустили для устойчивости еще по три пары жутковатых паучьих ног. Клацая жвалами, монстры крутились вокруг ближайшей беседки, заглатывали куски мяса, порой не бразгуя шампурами, и даже пытались что-то петь.

— Андрей их упокоит, — покачала головой Марьяна.

— Лина ему не позволит, — успокоил жену пожилой иерарх. — Да и плевать ему на выходки хвостатых. Сама посмотри, какая аномалия кабинет накрыла. У них там время стрелой летит, по моим прикидкам часов шесть прошло. А по моему опыту, и этого демонски мало.

— Ари! Здесь нелюди, — одернула травница супруга, сердито сверкнув глазами. В малахитовых глазах пантеры искрился смех.

— Здесь все всё прекрасно понимают, — возникший рядом Рамон отсалютовал старшему поколению бокалом земного домашнего вина. — Я чувствую сестру на расстоянии. Она счастлива, и я как брат абсолютно за нее спокоен.

— Как вам Земля-А? — полюбопытствовала Марьяна.

— Интересный мир. Здесь много прекрасного и удивительного, — на правильном русском ответил альвиронец, окинув скользящим взглядом группу спецназовцев подразделения «Тайфун», где среди строгих костюмов мелькало короткое черное платье.

Марьяне эта фраза показалась двусмысленной. Но кто их знает, этих альвиронцев? В любом мире хватает прекрасного и удивительного. Если уметь его замечать.

Со стороны беседки раздался дружный хохот и обиженное повизгивание. Все трое обернулись, чтобы увидеть, как мантикоры поспешно скрываются в зарослях. Вместо приличной рыжеватой шерсти и хитина оба монстра покрылись пушком. Дэм — изумрудно-зеленым, Ал — ярко-желтым, сделавшим монстра похожим на цыпленка. Или наоборот, не разобрать. По непроницаемо-хищному лицу феникса пробежало удивление.

— Странное проклятие.

— А я их предупреждал: пьяными в карты не резаться и родовое достояние на кон не ставить, — покачал головой Аристарх Савельевич. — Вот быть им теперь пушистиками, пока Андрей из свадебного путешествия не вернется. Или пока не научатся быть нормальными мантикорами.

— Не в этой жизни, — вздохнула Марьяна, проводив «пушистиков» печальным взглядом.

— А действительно в вашей реальности есть обряд, когда женщина бросает букет цветов, и кто поймает — следующим получает брачный браслет? — отсмеявшись, спросил Ра.

— Не совсем обряд, скорее традиция. И то, человеческая, — махнул рукой старший Ивашин. — Да и кому ловить? Яна моя. Ольга-телепортер, Элиа, Никки, теперь и Лина — все с браслетами. Незамужних всего двое — Химера да Арктика… И вообще, у нас другие традиции.

— Традиции, приметы и обряды — просто отголоски Знания, — Рамон задумчиво покрутил бокал. — Слабые им бездумно следуют, сильные — сами творят свои реальности.

Перед взором альвиронца привычно разворачивались веера и массивы вероятностей. Ивер Орресты сами были творцами своих реальностей и всегда добивались своей цели. За годы жизни и правления в мире-тессеракте, где сама реальность откликалась на мысли и желания, он уже забыл, что такое азарт и удовольствие от достижения. На вершине мира, в тесном контакте с Амальгамой он был почти всемогущ. И так же одинок. С появлением сестры и ее дерзкой подруги жизнь заиграла новыми красками, повернулась совершенно новой стороной. Полина принесла с собой ветер перемен, флер тайны, дыхание другого мира. А Химера сама была сплошной головоломкой, загадкой, которую хотелось разгадать. Одним присутствием, одним взглядом взрывала все привычное и устоявшееся. А это демонски цепляло. Женщина, которой плевать на статусы и ранги, даже на собственную резиденцию, но не на воинскую честь и тех, кто ей дорог. Которая может нахамить в лицо и расстрелять в упор, но никогда не ударит в спину. Его крылья и сущность помнили каждое прикосновение, каждую рану на ее теле и ауре, ее внутренний Огонь, удивительно сплетающийся с Водой. Такого сочетания стихий Ра еще не видел. Она не понимала, что под крылья феникса, в личный обережный круг, никогда не попадают посторонние. Его сущность уже приняла наемницу, как близкого. Только она скорее подорвется, чем подпустит его на расстояние выстрела. Неправильно они начали знакомство, но прошлого не изменить. А моделирование желаемого будущего — интересная задача, сложная, но увлекательная многоходовка. Как раз ему по рангу. И по душе.

***

Полина лежала на груди у мага, не в силах пошевелиться. Огонь в камине уютно потрескивал, изредка выбрасывая тающие искры. Иерарх расслабленно, неторопливо поглаживал жену по спине и попке, наслаждаясь каждым мгновением долгожданной близости.

— Андрей, ты не забыл, что у нас полный секретный объект гостей? — Полина с трудом приоткрыла один глаз.

— Им и без нас неплохо. У них и полчаса не прошло. Кроме мантикор никто даже надраться не успел, — усмехнулся маг. — Так что спешить некуда, все успеем, здесь временем управляю я. Не волнуйся, я уже не раз так делал.

— Когда?

— Ну, например, в нашу первую ночь вместе, — признался иерарх. — Ты поначалу дрожала и чуть не плакала, потом заснула и так мило сопела мне в шею. Демонски не хотелось тебя будить, даже когда четверо красавцев и отличников боевой подготовки запросили переход. Пришлось менять пространственно-временные настройки. Попросту — тянуть время, чтобы ты нормально выспалась.

— Так ты тогда не спал, а притворялся? — Полина распахнула глаза.

— Не притворялся, а работал, — поправил маг. — Над настройками, над линиями реальности, над инцидентом на… одном объекте и такое прочее. Или ты хотела, чтобы я… работал в другом направлении?

— Чекист! — Полина вспыхнула и спрятала лицо на его груди.

— А ты мое Солнышко, — иерарх нахально опрокинул ее на спину и собственнически поцеловал в губы.

— И за что я тебя только полюбила, — тихо рассмеялась молодая жена. — Еще и взаимно.

— За что-то можно убить, проклясть, наложить дисциплинарное взыскание или впаять пяток нарядов. А любят… любят просто так. За то, что ты есть, со всеми плюсами, минусами, прошлым и настоящим, радостями и вершинами, ошибками и слабостями. Тогда каждая мелочь, улыбка, взгляд, прикосновение — все становится особенным. Рядом с тобой я становлюсь лучше и чувствую себя живым, мы дополняем друг друга. Это дар, Лина. Огромное счастье — любить безусловно.

Полина замерла в его объятиях. Она даже не представляла, что так бывает. Что такое счастье существует. И что это счастье — для нее. Для них. Золотые нити и лепестки перламутра — вместо осколков вдребезги разбитого стекла. Шепот моря, шелест мокрой гальки под босыми ногами, соленые капли на смеющихся губах, причудливые ракушки и разноцветные морские стеклышки. Уже не во сне.

— Хоть во сне, хоть в реальности, хоть реальность, похожая на сон, — одними глазами улыбнулся Андрей, разворачивая в воздухе полупрозрачную карту Дерева Миров. — Уровней реальности миллиарды, выбирай любой.

— Выбирай ты, — Полина трогательно прижалась к мужу. — Я уже выбрала все, что по-настоящему важно. Теперь твоя очередь. И я тебе верю.

— Отдаешь всю власть и ответственность в мои руки, трусишка? — проницательно прищурился маг.

Полина смутилась.

— Я уже ощутила груз власти и ответственности. За тебя, за нас, за будущее. Это демонски непросто — быть сверху, над тобой, над всеми, — девушка поежилась от тяжелого воспоминания. — Приятного мало.

— Солнышко, иногда быть сверху — очень даже приятно, — нагло шепнул Андрей ей на ухо, посылая по всему телу целую волну мурашек. Неуловимым движением сменив положение, он приподнял девушку за бедра и опустил на себя, заставляя сесть сверху. Полина охнула от неожиданности, ощутив, как его член проникает внутрь нее, проталкиваясь все глубже в горячее податливое лоно. От новизны и остроты ощущений перехватило дыхание, а внизу живота снова начали разливаться жаркие волны желания.

— Да-а-а, еще, — простонала Полина, не в силах сдержать сладкую дрожь.

Руки, удерживающие ее бедра, скользнули по животу и легли на грудь, лаская соски. Полина снова застонала, выгибаясь навстречу. Хотелось еще и еще, быстрее, глубже, сильнее, безумнее. Все внутри скручивало от желания. Рядом с Андреем она загоралась, как спичка, становилась другой — смелой, горячей, ненасытной. Тело само двигалось в огненном танце страсти, навстречу сверкающим вершинам чистого наслаждения.

— Приятно? — хрипло шепнул Андрей, двигаясь с ней в одном рваном ритме. Все резче, мощнее, глубже, словно чувствуя каждое ее тайное, сокровенное желание.

Полина ответила сладким стоном, конвульсивно содрогаясь от приближающейся разрядки.

— Это… как полет, — вспыхнула и растворилась ее мысль, разделенная на двоих. — Мои крылья — ты.

*** Бонус***

… Н-Корсо

Двойное солнце плыло в сиреневой дымке бескрайнего неба, слепило глаза, ложась сверкающими дорожками на зеркальную синь теплого океана. Две глубины, две бесконечности, отражающие друг друга. Вдали темнели черточки рыбачьих шхун и прогулочных катеров, словно нарисованных на небесной глади черной тушью. Полина уже успела набрать полную горсть причудливых раковинок и разноцветных морских стеклышек. И теперь разглядывала океан широко распахнутыми от восторга глазами. Ноги тонули в нагретом двумя солнцами белоснежном песке, волосы растрепал легкий бриз. Золотистый загар и ахимса на фоне легкого белого сарафана выглядели потрясающе. Андрей, так уставший от одиночества и войны, не уставал любоваться расцветающей женой. С лица девушки не сходила улыбка — то удивленная, то восхищенная, то умиротворенная, то озорная. Но неизменно искренняя и счастливая. Полина лучилась счастьем, озаряя все вокруг, подобно третьему маленькому солнышку.

— Андрей, смотри, медузы! — колокольчиками донесся ее смех, приглушенный шепотом прибоя. — Квадратные! И светятся!

— Это не медузы, а люминофоры, — пригляделся маг. — Квазиразумная форма жизни, более близкая к нашим водорослям. Почти что морская капуста. Но девушкам нравится.

— И много ты сюда девушек перемещал? — прищурилась Полина, ткнув супруга кулачком в грудь. — Чекист-ловелас!

На загорелом запястье мягко переливался Знак Бесконечность. Такой же, как у мужа. Ивашин рассмеялся и перехватил ее руку, фиксируя хитрым захватом, из которого девчонке точно не выскользнуть.

— А ты у меня, оказывается, ревнивица!

— И вовсе я не ревную, — фыркнула от смеха Полина. Но щеки вспыхнули, говоря обратное.

— Ревнуешь, еще как, — с наглым довольством ответил Андрей, напомнив объевшегося сметаны кота или собственных мантикор. — Но мне это нравится. Может, дать повод, чтоб ревновала почаще?

— Только дай мне такой повод, будешь снова питаться сухпайками и рукоблудничать!

— С сухпайками можно смириться. Но при живой жене — рукоблудничать? Еще чего не хватало, — возмутился иерарх. — Крапивой бы тебя по мягкому месту за такие инсинуации.

— Ты не переводи тему, перемещатель девушек! — Полина успела неплохо изучить мужа и его чекистские хиторости.

— Да никого я сюда не перемещал, кроме тебя, — маг прижал жену к себе, примирительным поцелуем касаясь губ. — Здесь резиденция Алишера, они с Элией проводили на Н-Корсо медовый… год. Она и сейчас в основном живет тут, а этот балбес каждую свободную минуту рвется к ней. Его мысли в такие моменты разве что мертвый не считает, а я его скоро опять бить буду! От этих люминофоров, малиновых вин и суперлуния уже весь отдел потряхивает.

— Завидуют? — Полина невинно склонила голову к плечу.

— Завидуют, бездельники.