Книга в синей обложке

Глава 18

«Уже в который раз гостеприимно распахивает свои двери здание Пассажа на главной улице нашего любимого города. Обширное строение вновь наполнится бесчисленным множеством посетителей и оживленными голосами. Великолепные, бесподобные по качеству и дизайну фирменные эдервильские фарфоровые изделия будут представлены здесь во всем своем многообразии. Да, нам вновь предстоит окунуться в праздничную и одновременно деловую атмосферу Фестиваля фарфора. Славная традиция дважды в год, в сентябре и марте, проводить это празднество хорошего вкуса и стиля уже давно известна в самых широких кругах коллекционеров, бизнесменов, ценителей шедевров декоративно-прикладного искусства, дизайнеров интерьера, да и просто всех, кому не чуждо прекрасное. В течение трех дней талантливые мастера будут радовать и удивлять нас своими невероятными творческими находками, подтверждая проверенную временем истину о том, что совершенству нет предела…»

Судя по цветистому слогу и тому, что передовая статья вместе с фотографиями с предыдущего фестиваля и анонсом приветственной речи мэра переползла на следующий разворот, действо намечается поистине грандиозное. Во всяком случае, редакция «Эдервильского листка» в успехе предстоящего делового праздника не сомневается и активно заманивает на него посетителей.

***

Стеклянная крыша Пассажа в рамке цветных витражей парит над огромным залом, поделенным рядами прилавков и стеллажей на симметричные секторы и широкие коридоры. Здание не очень старое, самый конец девятнадцатого века, как можно прочесть на фронтоне. По сравнению со многими домами в Эдервиле практически новодел. Посетителей действительно хватает. Можно предположить, что большинство из них приезжие, хотя местные жители тоже попадаются, в основном это семьи с детьми. В ускоренном темпе вышагивают вдоль рядов невероятно озабоченные джентльмены, у которых на уме наверняка одни контракты да оптовые скидки. Фланируют никуда не спешащие праздные зрители, группа японцев с энтузиазмом щелкает камерами. Свою камеру Диана тоже не забыла прихватить, поэтому теперь то и дело останавливается и нацеливает объектив на приглянувшийся маленький шедевр из фарфора. Большинство участников выставки не только не возражают против съемки, но и охотно позирует на фоне стендов, заставленных всяческими фарфоровыми изысками. Майкл, который сначала шел рядом молча, уже ближе к концу первого ряда не выдерживает:

— А можно не снимать все подряд? Мы так дальше середины до вечера не дойдем.

— Но это же интересно! Отличные фотографии получатся.

— Тогда гуляй здесь в свое удовольствие, сколько хочешь. Я быстро пройдусь по рядам и буду ждать тебя в кафе. Там зеленая вывеска возле главного входа. Если вдруг заблудишься, звони. И если купишь что-то неподъемное — тоже звони. Только не забывай, что нам эти покупки потом еще в Лондон придется везти.

Не дожидаясь ответа, Майкл исчезает за спинами других посетителей, а Диана без помех снимает с разных ракурсов фарфоровые ракушки. Некоторые из них не отличить от настоящих творений природы, они красивы, но вполне реалистичны, точно такие же, если повезет, можно найти на берегу. Даже фактура передана один в один, чуть шероховатая поверхность снаружи и безупречно гладкая, кораллово-розовая изнанка. Зато другие выделяются совершенно фантастическим рисунком. Продавец уверяет, что, если приложишь ракушку к уху, услышишь шум океана. Не обманывает, внутри ракушки на самом деле оживает глухой рокот волн…

В гостиничном номере уже нашли временный приют три фарфоровые миниатюры, купленные Дианой на обратном пути из библиотеки, где она тогда узнала кое-что о происшествии на Изумрудном холме. Однако просто невозможно удержаться и не купить хотя бы одну ракушку — бирюзовую, с причудливым молочно-коньячным орнаментом. Новое приобретение занимает совсем немного места в сумке.

Потом Диану заставляет остановиться новая приманка — выставка экстравагантных творений эдервильского мастера. Трудно поверить, что это твердый материал, а не собранная в несколько слоев невесомая паутина. Призрачные замки, ветряные мельницы, тонкие фигуры ангелов с расправленными крыльями — все эти чудеса словно окружены туманом. Абсолютно непостижимо, каким образом удалось сотворить подобное волшебство из фарфора.

Есть здесь, разумеется, и вполне традиционные изделия — помпезные или повседневные сервизы, милые статуэтки, белые или покрытые растительными орнаментами чайники и так далее, и так далее… Что-то из этого собрания поедет в рестораны и гостиницы, пополнит ассортимент магазинов по всей стране или за рубежом. Диане пришлась по душе сахарница, на крышке которой едва удерживаются ягоды — ежевика, брусника и вишня. Их не отличить от настоящих, вот-вот скатятся и упадут на прилавок. На крышке другой сахарницы — истекающий соком, надкусанный с одного бока персик, а еще рядом выставлен целый сервиз, весь запорошенный крупными снежинками.

Диана надолго зависает над огромным прилавком, где представлен целый город в миниатюре. Да, это точная копия центра Эдервиля, со всеми его особняками. Вот замок с остроконечными башенками, на который она обратила внимание в первый день приезда. Теперь он, правда, игрушечный. Вот и гостиница среди других зданий, окружающих площадь. На месте некоторых знакомых домов остались только просветы, фарфоровые поделки уже нашли своих хозяев. Впрочем, они все изготовлены не в одном экземпляре, и кто-то из персонала суетливо заполняет свободное пространство новыми домиками. Сначала Диана собирается купить «Каменное сердце», но потом выбирает лимонно-желтый особняк, тот самый, где трудится мисс Гейз и где в подвале когда-то обитала черная змейка, ставшая орудием возмездия для обманутого влюбленного. Как его звали?.. Вроде бы, Эдвин…

Вокруг водруженного на подставку дерева в половину человеческого роста Диана обходит несколько раз. Такое впечатление, что тонкие листья вот-вот зашевелятся от колебаний воздуха из-за шагов и голосов проходящих мимо людей. Следующее дерево стилизованное, оно не повторяет природу, а существует само по себе, благодаря воображению придумавшего его мастера. Пурпурный ствол, изогнутые ветви и листья щедро покрыты позолотой, которая напоминает об осени. Третье дерево, как и первое, сделано в реалистичной манере, но кажется экзотическим, словно вывезено из какой-то далекой тропической страны. Среди темно-зеленых глянцевых листьев проглядывают и бутоны, и голубые цветы, и оранжевые удлиненные плоды. Похожие деревья, только миниатюрные, продаются рядом. Диана с трудом подавляет желание купить одно из них. Оказывается, что мини-деревце все-таки слишком объемное.

Впрочем, об этом она вскорости забывает, попав в кукольную галерею. Их здесь множество, таких разных, чарующих и изящных, в роскошных нарядах. Глаза блестят, локоны вьются, на губах — мечтательные улыбки… От кукол веет легким холодком… Одна из кукол, в пышном сиреневом платье, слегка напоминает маленькую Фейт. Можно было бы приобрести такую прелесть, однако Диана сомневается, что это понравится Фейт, что-то подсказывает: она не потерпит соперницу. Две фарфоровые куклы в одном старом доме, наполненном воспоминаниями, пожалуй, перебор… Любопытно, Майкл успел пробежаться до конца выставки и уже расположился в кафе или все-таки чем-то заинтересовался? Тут Диане приходит в голову не слишком приятная мысль, что он просто условился кое с кем встретиться на фестивале. Это соображение отвлекает от зрелища, мешает любоваться разложенной и расставленной вокруг красотой. В конце концов Диана находит выход из ситуации и поднимается на небольшое возвышение у стены. Наверное, с него мэр произносил свою блестящую приветственную речь во время открытия фестиваля. Никто Диану не останавливает, и она внимательно наблюдает за текущей по рядам толпой.

Майкл обнаруживается довольно быстро, он уже почти на середине выставочного пространства. Две девицы с одинаковыми пышными прическами, предварительно пошептавшись, бросаются ему наперерез. У Майкла реакция на подобные случаи доведена до автоматизма, он дежурно улыбается и расписывается в протянутой ему тетрадке, перелистывает страницу и расписывается еще раз, чтобы обеим подружкам досталось по автографу. Через пару секунд он уже сворачивает в сторону. Явно движется целенаправленно. Вот остановился возле прилавка и, похоже, что-то там его привлекло. К сожалению, на таком расстоянии не разглядеть, что именно.

Диана спускается с возвышения и пробирается вперед. Удачно сокращает расстояние, проскользнув в узкий промежуток между рядами. Теперь можно увидеть прилавок, возле которого остановился Майкл. Любопытная от природы Диана с детства легко овладела искусством при необходимости становиться незаметной, сначала в семье, потом вне стен дома. В этом нет ничего сложного, ведь люди, как правило, рассеянны и слишком поглощены собой, чтобы заботиться о том, кто наблюдает за ними сзади, сбоку или даже рассматривает их в упор, если наблюдатель сам не привлечет внимания. Майкл уже расплачивается. Диана подходит совсем близко, к соседнему прилавку, держится за спиной высокой женщины в широком жакете и успевает услышать, как продавец произносит:

— … с ними связана одна чудесная легенда…

— Я вырос в Эдервиле, так что эту историю знаю наизусть, — отвечает Майкл и прячет покупку в карман пиджака.

Когда Майкл отходит на достаточное расстояние, Диана в свою очередь приближается к прилавку, возле которого он останавливался. Там разложены попарно крошечные фарфоровые сердечки на тонких серебристых цепочках. Каждая пара — на квадратике ткани с грубоватым переплетением нитей. Судя по продернутым по краю шнурам — это упаковка в виде мешочков. На заднем плане выставлены и другие фарфоровые вещицы, но сердечки, видимо — главный товар. Цена, небрежно написанная на картонке, повергает в шок. Это баснословно дорого для двух сердечек из простого фарфора, пусть даже цепочки серебряные. Да хоть из белого золота, все равно…

Расположившийся за прилавком лысоватый, но вполне приятный продавец средних лет, явно замечает по выражению лица Дианы, какое впечатление произвел ценник, и поспешно заверяет:

— Это абсолютно разумная сумма, мисс, для такого уникального товара.

Конечно, каждый торговец готов с пеной у рта доказывать, что его бросовый товар отличается непревзойденным качеством и уникальностью.

— Взгляните, какая тонкая работа. Просто подержите сердечко в руках.

Это и вправду необычное сердечко. Не легкое и не тяжелое, не слишком гладкое и не шершавое. Необычное ощущение от прикосновения.

— Посмотрите на свет.

Не похоже, что сердечко полое, однако оно пропускает свет, да и само будто светится изнутри.

— Его невозможно разбить. Убедитесь сами.

Продавец протягивает Диане маленький, будто игрушечный, но довольно увесистый молоточек.

— Ударьте по нему.

— Да вы что?! Оно же фарфоровое, разобьется.

— Не бойтесь. Ничего с ним не сделается.

Диана не решается, тогда продавец сам кладет несчастное сердечко на стол и довольно сильно бьет по нему. Раздается тихий мелодичный звон и… больше ничего не происходит. Фарфор выдерживает еще пару ударов.

— Вот видите! Это особый вид костяного фарфора, он производится только у нас. Фамильный секрет, который мы никому не раскрываем. Прекрасный подарок… Он символизирует крепкую любовь, которой никакие удары судьбы не страшны. Есть примета, что если влюбленные носят эти кулоны, то никогда не расстанутся. Конечно, если любовь настоящая. С этими сердечками связана чудесная легенда…

Продавцу так и не терпится рассказать легенду, тем более что кроме Дианы у прилавка остановились еще трое-четверо потенциальных покупателей.

— Много лет назад жили в Эдервиле двое влюбленных. Девушка выросла в знатной и довольно богатой семье, а юноша был бедняком, работал на фарфоровом заводике на окраине города. Они долго провожали друг друга глазами, когда случайно встречались в церкви или на улице. Однажды, во время шумного городского праздника девушка нарочно отстала от родных в толпе. Вместе с юношей они несколько часов бродили по шумным улицам, взявшись за руки и признаваясь друг другу в любви. И потом им тоже удавалось иногда украдкой встретиться, переброситься словом, тайком передать записку.

Девушка не решалась рассказать родителям, что полюбила юношу из низшего круга. Только когда ее собрались выдать за графа, призналась, что сердце уже занято. В благородном семействе разгорелся скандал, дочь заперли на замок и не спускали с нее глаз. Ясно было, что семья никогда не согласится на неравный брак. В это время началась война, и юношу забрали в солдаты. Да он и сам хотел покинуть Эдервиль. Мечтал совершить какой-нибудь подвиг, прославиться, дослужиться до офицера и вернуться к возлюбленной уже не безвестным бедняком, а человеком, браку с которым семья не сможет противиться. Перед отъездом ему удалось пробраться в дом своей возлюбленной. На последнем свидании он подарил девушке сердечко на серебряной цепочке, которое сделал сам из придуманного им нового фарфорового состава. Такое же сердечко оставил себе. Девушка обещала ждать его.

Мечты юноши не осуществились, вскоре в город пришло известие, что он погиб в сражении. Девушка протосковала три года, потом поддалась уговорам и вышла замуж за графа. Ей было уже все равно, лишь бы покинуть ставший ненавистным родной дом. Через несколько лет граф на охоте упал с лошади и вскоре скончался. Жизнь богатой вдовы текла тихо и безрадостно. Она ни на минуту не забывала о погибшем возлюбленном. Думала лишь о том, что после ее смерти они соединятся. Даже сейчас некоторые верят в такую возможность, что уж говорить о давних временах…

А что же на самом деле произошло с юношей? Он выжил, но считал, что лучше бы ему погибнуть. Во время штурма какого-то города взорвался пороховой склад, несчастному так обожгло лицо, что остались сплошные шрамы и рубцы. Даже узнать его было невозможно. Война закончилась, искалеченный солдат перебивался случайными заработками, скитался по всей стране. Домой он решил не возвращаться, не хотел, чтобы любимая увидела его обезображенным. Однажды он все-таки не выдержал. Пешком дошел до Эдервиля, чтобы поселиться с ней в одном городе. Едва ли не в первый день увидел ее на улице, но не решился напомнить о себе. А она его, конечно, не узнала. Бывшего солдата никто из горожан не хотел нанимать на работу, настолько жутким казалось его лицо. Он нищенствовал и водил компанию с такими же горемыками, как он.

Как-то раз графиня вышла из дома очень рано и отправилась в собор, в тот день был большой церковный праздник. На площади перед собором, недалеко от входа сидело несколько попрошаек, а один из них еще спал прямо на мостовой. Ворот его рваной куртки распахнулся и приоткрыл белое фарфоровое сердечко на серебряной цепочке. Графиня остановилась как вкопанная. Она не могла узнать его лицо, но узнала руки, пусть огрубевшие и грязные, узнала густые темные кудри, пусть теперь в них проглядывала седина… Гордая неприступная графиня перебежала через площадь, опустилась на колени перед безобразным нищим и принялась его целовать. А он, еще толком не проснувшийся, рыдал от счастья, и наплевать им было, что подумают благочестивые горожане. Если верить легенде, все уродливые шрамы и рубцы тотчас исчезли. Честно говоря, я в этом не уверен. Но одно знаю точно: возлюбленные были счастливы вместе много лет и уже никогда не расставались.