Книга в синей обложке

Глава 29

— Можно я посижу возле окна? Надоело все время лежать.

— Хорошо, сейчас доведу тебя.

— Не надо, я сам.

Фред не пререкается с Майклом, потихоньку идет следом, вытянув вперед руки, чтобы подхватить, если понадобится. Однако все обходится благополучно.

— Открою окно, ладно?

— Погоди! Тебе еще только простудиться не хватало для полного комплекта.

Фред помогает Майклу надеть пижаму, носки, тапочки, сажает его в кресло и укутывает в шерстяной плед. Все это проделывает так быстро и ловко, будто всю жизнь занимался уходом за больными, а не прохлаждался в доставшейся от родителей сувенирной лавке. А вот теперь можно распахнуть окно. Горничная тем временем меняет постельное белье, нежный запах лаванды смешивается с медовым эдервильским воздухом. Погода снова радует…

Доктор Аллан появляется неожиданно, буквально влетает в гостиную.

— А кто это с постели встал без разрешения?

Несмотря на высказанную претензию, вид у него самый что ни на есть довольный, доктор широко улыбается. В электрическом освещении казался старше, но сегодня видно, что он еще совсем молодой. Скорее всего, практикует самостоятельно год, максимум два, а выглядит вообще будто студент-второкурсник. Темная щетина на юном лице смотрится забавно. Доктор не успел побриться с утра и вряд ли удосужился перед выходом из дома взглянуть на себя в зеркало, волосы взъерошены и торчат в стороны. Наверняка проспал, не услышал звонок будильника и выскочил на улицу в спешке.

— Похоже, все в порядке? Я его только быстро осмотрю, а то у меня прием в больнице с утра.

Он пока не обзавелся невидимым, но таким плотным скафандром, который надежно укрывает давно практикующего врача от лишних эмоций и переживаний. Люди, жизнь и здоровье которых зависят от него, еще не слились в безличную череду пациентов, и судьба каждого тяжелого больного принимается близко к сердцу. Эскулап в защитном скафандре машинально произносит внешне любезные, отработанные долгими годами фразы, за которыми, кроме равнодушия или, в отдельных случаях, профессионального интереса ничего не стоит. Чужие страдания и жалобы отлетают от непрошибаемой оболочки. Зато доктор Аллан старательно изображает многоопытного специалиста, успевшего все перевидать на своем веку. В целом это смотрится очень симпатично, хотя Диана и сердита на него за вмешательство. Ведь неизвестно, что произошло бы, не окажись он вчера здесь. Впрочем, Диана уже решила, что все к лучшему…

— … и рефлексы тоже в порядке. Все отлично. А вчера кое-кто нас здорово напугал.

Теперь доктор Аллан хозяйничает на столике, заваленном аптечными упаковками, скептически рассматривает рецептурные бланки и пространные записи доктора Дизли.

— Допотопные какие-то средства, прошлый век. Все, кроме витаминов, можно выкинуть. Хотя нет, витамины тоже лучше другие.

Он стремительно выхватывает из кармана сумки бланки, строчит рецепты.

— Вот эти таблетки два раза в день, это — чтобы пищеварение восстановить, это витамины, это — на всякий случай, если вдруг боли опять проявятся. Но я надеюсь, нормально будет, без рецидивов. И обязательно нужно покормить его, а то откуда силы возьмутся. Пока жидкая овсянка на воде, без сахара и соли, дальше посмотрим. Пусть хотя бы несколько ложек съест в течение дня, сколько сможет. Я сам к миссис Броуди загляну, скажу, что нужно для Майкла готовить. И чтобы никаких волнений! Через неделю приведете его в больницу, расписание приемов узнаете. Все понятно?

Доктор бросает взгляд на часы:

— Опаздываю. Наверняка уже разные престарелые дамы в шляпках собрались перед кабинетом. Если опоздаешь на прием, потом каждая выскажет свое недовольство. Я побежал, если что, звоните в любое время.

Дверь захлопывается и тут же снова распахивается.

— Забыл предупредить: если Дизли объявится, не говорите, что я его назначения отменил. А то он меня со света сживет.

***

Устроившись на подлокотнике кресла, Кэтрин с ложечки кормит Майкла жидкой кашей, вытирает ему губы салфеткой и умиляется, как над маленьким ребенком.

— Вот умница!

Вчера на Кэтрин было просто страшно смотреть, а сегодня она сияет от счастья. Кэтрин не стали рассказывать, что творилось с Майклом накануне, она знает лишь то, что видит собственными глазами: ему гораздо лучше. В принципе, Майкл мог бы держать ложку самостоятельно, если бы приложил минимальные усилия. До кресла-то ведь дошел… Но Кэтрин наплевать, как выглядит эта трогательная сценка в глазах законной жены, она вообще не обращает ни малейшего внимания на внешнюю не особенно благоприятную среду.

Диана до сих пор по непонятной причине упускала из вида саму Кэтрин, в какой-то степени ставшую лекарством для Майкла. И ее вызывающее поведение тоже. Но эту ошибку можно устранить. Не исключено, что в ближайшее время…

С эгоизмом выздоравливающего Майкл не замечает никаких странностей и противоречий вокруг. У него совсем не осталось собственной энергии, поэтому ему нужно, чтобы окружающие щедро делились своими силами, были предупредительны, добры и внимательны. Так ему будет проще заново научиться передвигаться, есть, говорить в полный голос, нормально дышать, воспринимать действительность. А проблемы лучше отложить на потом.

Фред, по-наполеоновски сложив руки на груди, наблюдает за остальными, в его взгляде нетрудно уловить добродушную усмешку, но и усталость тоже. Диана только сейчас осознает, насколько он вымотался за эти дни, а ведь казался железным. С таким другом можно не опасаться преждевременной кончины, во всяком случае, шансы выжить увеличиваются. Если бы сам Майкл был чуть проще, стал бы понятным и открытым, как Фред… Впрочем, тогда это был бы уже не Майкл, а кто-то другой. А если бы кому-нибудь вдруг взбрело в голову написать роман о запутанных личных отношениях, осложненных загадками из прошлого и атмосферой старинного городка, в котором на каждом шагу оживают мрачные легенды и призраки… Можно было бы не слишком напрягаться. Достаточно лишь наблюдать со стороны и своими словами описывать все, что видишь и слышишь.

Фред что-то шепчет Кэтрин на ухо, и та сдается, позволяет себя увести. Наконец-то посторонние признали очевидный факт: Майкл уже не нуждается в постоянной опеке и дополнительных сиделках. Бывшие одноклассники уходят, правда, неизвестно, надолго ли, однако Диана и Майкл остаются наедине.

Она упорно продолжает вязать. Крючок плетет легкую ажурную паутину самостоятельно, рукодельнице можно не отвлекаться на подсчеты петель. Она несколько раз распускала почти готовую салфетку и начинала заново, чтобы постоянно быть чем-то занятой. Майкл, не отрываясь, смотрит на площадь, а Диана любуется его профилем. Если бы Майкл вечно сидел рядом с ней, покорный, притихший и беспомощный, такой вариант ее бы вполне устроил. Городской пейзаж за окном будто притягивает Майкла. Сейчас его взгляд направлен на сердце, искусно сложенное из булыжника. Когда Кроссвуды только приехали в гостиницу, Майкл, помнится, рассказывал легенду об этом молчаливом признании в любви. Они рассматривали каменное сердце вместе, обнявшись… Столько всего произошло и изменилось со дня приезда в Эдервиль! Хотя в действительности времени миновало не так уж и много.

Удивительно: Майкл сейчас слегка похож на котенка-подростка. У Дианы когда-то был такой — с блестящей черной шерсткой, белыми лапками и манишкой, с большими голубыми глазами. Родители Дианы принесли его в дом совсем крошечным, и было так интересно заботиться о нем и наблюдать, как пушистый комочек понемногу растет. Лео принадлежал только ей. Громко мурлыкал, стоило только его погладить или почесать за ушком, спал, свернувшись клубочком на ее коленях, аккуратно лакал молоко из фарфорового блюдца. Они играли вместе, и озорной котенок носился по всей квартире за мячиком. Но больше всего он любил, забравшись на подоконник смотреть, что происходит на улице, мог целыми часами наблюдать за прохожими и машинами. Время от времени оборачивался к Диане, словно хотел поделиться впечатлениями.

А потом родился Стивен, у которого заподозрили аллергию на кошачью шерсть, и котенка пришлось отдать знакомым. Диана тогда не подняла крик и шум, не лила слезы и не топала ногами, как возможно, многие другие девочки на ее месте. Зато потеря любимца приучила к мысли, что ей на самом деле ничего не принадлежит. Примерно через полгода она вместе с родителями оказалась в гостях у новых хозяев Лео. Точнее, это был уже Лаки. Почти взрослый кот встретил Диану благосклонно, приветливо мурлыкнул. Однако особой радости не проявил, в новом доме его тоже все устраивало. Когда гости уходили, Лаки-Лео не бросился к Диане и не запрыгнул на руки, чтобы вернуться в прежний дом, как она в глубине души надеялась.

Воспоминания прерывает телефонный звонок, и на этот раз Диана может с чистой совестью ответить на уже ставший традиционным вопрос Тэда:

— С ним все хорошо.

— А ты можешь Майклу телефон передать?

— Разумеется.

Похоже, сообщение Тэда для Майкла становится досадной неожиданностью.

— Ты издеваешься? Какая еще презентация. Думаешь, я прямо сейчас в состоянии приехать?

Длинная пауза…

— Тэд, еще неделю назад об этом даже речи не было… Что? Когда говорил?.. Ну, знаешь, я тогда ничего не воспринимал. И никакой конкретной даты ты не называл. Почему сейчас вдруг?.. В общем, выкручивайся сам.

Пауза еще длиннее…

— Причем тут Бингли? Я же просил, чтобы обложку рисовал Стоунбридж. У Бингли совершенно другой стиль… Что значит: «лучше»?.. Конечно, понимаю, что теперь ничего не изменишь… Да не нервничаю я, с чего ты взял?.. Нет, Тэд, не надо фото присылать, у меня и так уже в глазах темно после твоих новостей… Ах, ты еще помнишь, что я болею? Очень тебе признателен… Правда, полегче стало… Не нужно, здесь замечательный врач. Такие иногда в провинции тоже встречаются, представь себе… Ладно, позвонишь потом, расскажешь, как все прошло. Хотя, может, я все-таки… Созвонимся еще.

Майкл некоторое время молчит, телефон вот-вот выскользнет из опущенной руки. Как уж там говорил доктор Аллан: никаких волнений? Вряд ли это возможно с учетом некоторых личных и творческих сложностей.

— Диана, возьми телефон, пожалуйста.

Она забирает телефон и спрашивает:

— Может быть, ляжешь в постель?

— Нет, все нормально.

— Надеюсь, ты не собираешься в Лондон ехать?

— Вряд ли смогу. Презентация уже послезавтра. Ладно, ничего страшного, Тэд что-нибудь придумает. В конце концов, это презентация для узкого круга, официальная будет позже.

Что способен придумать Тэд, дабы оправдать отсутствие автора? С учетом изворотливости и буйной фантазии литагента, что угодно. Например: автор отдал абсолютно все силы работе над новым романом, теперь не в состоянии никого видеть и восстанавливается в удаленном от цивилизации экзотическом уголке. Да мало ли версий… В принципе, не так уж это далеко от истины. Последний роман на самом деле давался Майклу тяжело. Из двух с половиной лет, что они женаты, полтора года потрачено именно на него, с небольшими перерывами на другие проекты.

По мнению посетителей пятничных вечеров, это будет лучшая книга Майкла, яркая, шокирующая, на стыке жанров.

— Настоящая бомба! — предрекала Кристина.

— Хорошо продающаяся бомба, — мечтательно добавлял Тэд.

Диана не была удостоена чести ознакомиться с рукописью. Даже окончательный, третий вариант названия ей не сообщили. Мысли и чувства Майкла всегда неизменно закрыты для нее, дорога в его мир перекрыта с первого дня. Он считает ее слишком приземленной и примитивной? А как же истории о гениях и цветочницах или домохозяйках, с которыми многие таланты проводят всю жизнь? Но ведь и сама Диана пытается чего-то добиться. Пусть эти попытки пока стандартны и заурядны, а Диана всего лишь неудачливый дизайнер, однако когда-нибудь ситуация изменится. Сколько еще оставаться заменой прежней любви, простушкой, с которой разговаривают только о самых обычных вещах?

Диана тянет за нитку, распускает несколько рядов и начинает все заново. Если Майкл захочет вести себя, как хороший мальчик… как послушный котенок, исчезнувший узор можно будет восстановить. А если не захочет?