Книга в синей обложке

Глава 36

— Может, хватит, Майкл? — неуверенно говорит Фред. — Что было, то миновало. Поговорили, вспомнили и снова забыли.

— Нет! Я и так достаточно долго скрывал. Все равно уже, кто что подумает, по правде говоря…

Когда переехал в Лондон, жизнь сразу переменилась. Огромный город, новые люди, колледж, в котором давно мечтал учиться… Потом всякие заботы по обустройству — мы с однокурсником снимали пополам маленькую квартиру в старом доме, недалеко от колледжа. Все здешнее как-то быстро отошло на второй план и потускнело. Да я и сам старался не вспоминать о прошлом. Даже на каникулы не приезжал. Родители не настаивали, понимали, почему не хочу пока наведываться домой.

В литературном мире пробиться очень трудно. А когда у тебя никакой поддержки, и ты всего лишь приехавший из провинции зеленый юнец — это почти безнадежное дело. Но мне повезло. Несколько рассказов сразу взяли в сборники и журналы, их заметили. Известный критик позитивно отозвался. Мне передали, что один издатель не прочь рискнуть и выпустить мой роман, если есть что-то подходящее. К двум книгам тогда лежали наброски, но над ними еще оставалось работать и работать. Готовый роман был только один. Тот самый. Рукопись я привез из Эдервиля, не решился ни уничтожить, ни оставить дома без присмотра. Что мне было делать? Упускать такой шанс? Уже прошло немало времени. Эдервиль был далеко. Произошедшее казалось какой-то галлюцинацией. Я… я подумал…

— Да все понятно, не оправдывайся, — откликается Фред.

— Сомневался, что история из позапрошлого века, о провинциальном городке кого-то заинтересует. Но издателю рукопись понравилась. Он даже согласился оставить текст без изменений, если не считать пары опечаток и лишних запятых.

Трудно передать то чувство, когда держишь в руках свою первую книгу, листаешь страницы… Обложка получилась простая, без лишних деталей и в то же время эстетская. Все как-то удачно сложилось — стильный шрифт, переливы глубокого синего цвета… Авторские экземпляры я быстро раздарил. Целых три недели был в какой-то эйфории. Еще и родители обещали приехать, так хотелось их повидать… А потом вдруг звонок из Эдервиля — родители попали в аварию…

Через десять дней вернулся в Лондон. Дверь в квартиру была не заперта. В прихожей — огромная лужа крови, везде кровавые отпечатки. Полицейские обыскивали комнату Брэндона, моего соседа. Оказалось, Брэндон зарезал кухонным ножом свою сестру. Соседка услышала крики, вызвала полицию. Тело только что увезли.

Сибилла часто заглядывала к брату — всегда жизнерадостная, веселая… Она была старше на три года, тоже училась в Лондоне, жила у какой-то их родственницы. Сибилла и Брэндон были очень дружны. Невозможно было поверить, что Брэндон поднял на нее руку, да еще и зверски добивал. Та соседка рассказывала потом, что все тело было изрезано. Она видела, как Сибилла лежала в прихожей, а Брэндон застыл с ножом в руке. Крови, правда, было ужасно много, я после ухода полицейских вытирал эту кровавую лужу в прихожей, и почти по всей квартире оставались следы. Сибилла не упала сразу, видимо, пыталась спастись, добраться до двери.

Я не мог принять, что это совершил Брэндон. Он был на редкость спокойным и уравновешенным. С ним даже поссориться было нереально. Мне представлялось, что в квартиру ворвался какой-то маньяк. А Брэндон впал в шок еще и из-за того, что не сумел защитить сестру. Оговорил себя, полиция не захотела дальше копаться, проверять. Что было делать? Соседи никаких посторонних людей не заметили.

Из Манчестера приехала мать Брэндона, забрала некоторые его вещи. Сказала, что его перевезли в психиатрическую клинику для экспертизы. Я думал, туда очень сложно проникнуть. Но все-таки удалось получить свидание. Он выглядел как обычно, приветливо поздоровался. Если бы не больничная одежда и не два охранника рядом, можно было подумать, что все в полном порядке. Стал рассказывать, что нового произошло в колледже, пока я был в отъезде, спросил, внес ли я плату за квартиру. Он производил впечатление абсолютно нормального человека. Я попытался осторожно перевести разговор на нужную тему, надеялся, что он опишет настоящего убийцу… Брэндон вдруг крикнул:

— Это все твоя проклятая книга! Из-за нее я стал убийцей!..

Он опрокинул стол, который находился между нами, бросился на меня. Брэндон был как дикий зверь, лицо словно и не человеческое… Охранники его кое-как скрутили. Меня быстро выставили на улицу.

Дальше объяснять нечего, и так все ясно. Когда вернулся домой, нашел книгу, которую подарил Брэндону. Она лежала на холодильнике, полицейские не обратили на нее внимания, да и с какой стати обратили бы…

Я схватил книжку, спички и…

В моей комнате был камин. Понятно, что книгу надо было поскорее уничтожить.

Прежде я никогда не видел Фейт Ричардс наяву, только во сне. Это было единственное исключение. И то буквально на секунду. Она произнесла:

— Не делай этого, иначе сильно пожалеешь.

Я чиркнул спичкой, поднес к бумаге, та сразу погасла. Несколько раз пытался поджечь. Это не тот случай, тогда автору тяжело уничтожить свое творение. Единственным моим желанием было избавиться от него. Книга сопротивлялась, как разумное существо, которое борется за свою жизнь. В конце концов удалось ее запалить, страницы вспыхнули, огонь охватил обложку. Я вдруг почувствовал такую боль во всем теле, словно сжигают меня самого. Невыносимая боль оказалась. Помню, я кричал, катался по полу. Потом отключился. Очнулся ближе к вечеру. Книга уже догорела, пепел остыл. Я так и ночевал тогда на полу, сил не было встать.

Утром кинулся по тем знакомым, кому успел подарить роман. Врал, что в пробном тираже опечатки, и я принесу другой экземпляр. Пару книжек, которые стояли на открытых полках, попросту украл. Не знаю уж, что обо мне те люди думали, я с большинством дальше раззнакомился. Один экземпляр забрал домой рецензент. Как я просочился к нему и заполучил книжку — отдельный сюжет, до сих пор стыдно. К счастью, больше никаких трагедий не было, может, не сразу начинали читать, может еще что.

Тираж лежал на складе, ждали книжной ярмарки, которая намечалась в ближайшее время. Повезло, тираж был небольшим, но все равно пришлось влезть в долги, чтобы его выкупить. Доступа к банковскому счету родителей у меня пока не было. Рукопись я тоже забрал и добился, чтобы все связанные с изданием файлы стерли. Издатель не остался внакладе, даже наоборот. Конечно, мой поступок он счел идиотским. Я бы наверняка получил черную метку для остальных издателей, и дорога дальше оказалась бы закрыта. Однако издательство было мелким и малоизвестным, а через несколько месяцев обанкротилось. Так что эта выходка сошла мне с рук. Добытые экземпляры тоже отправились в камин.

— А тебе было так же больно их сжигать?

— Нет, с каждым разом боль слабела. По мере того как книжек оставалось все меньше. Под конец уже ничего не чувствовал. Видимо, иммунитет выработался, — Майкл невесело усмехается.

— Значит, ты уничтожил все экземпляры?

— Почти. Один оставил себе, рука на него не поднялась, все-таки это был мой первый роман. Еще один экземпляр исчез вместе с владельцем, который успел улететь в Америку. Молодой скульптор, он планировал обосноваться в Нью-Йорке, а в первый раз собирался туда ненадолго. Я пытался связаться с ним, но безуспешно. Приятели тоже ничего не знали, сразу после приезда он отправил сообщение и пропал без вести. Лет пять назад показалось, что я нашел его след, но это был другой человек. А тогда пришлось ночью залезть в его мастерскую, в ней он и жил. Я надеялся, что книжка осталась там. Все перерыл, но… Возможно, он прихватил ее, чтобы почитать в самолете.

— Прости, я не ослышался? Ты ночью залез в чужую мастерскую? — спрашивает Роджер.

— Ну да, через окно. Второй этаж, не очень высоко. Сигнализации не было.

— Майкл, да у тебя еще и криминальные таланты имеются.

— Посмотрел бы я на тебя на моем месте! — огрызается Майкл. — Очень смешно! Или надо было оставить, все как есть? Больше трех тысяч экземпляров… Даже жутко подумать, что эта цепочка продолжилась бы.

— Ладно-ладно, не стоит так реагировать. А дальше что?

— Работал над вторым романом, как проклятый, день и ночь. Надо было еще и учиться нормально, чтобы из колледжа не вылететь. Свободной минуты не оставалось. Но иначе я бы, наверное, свихнулся. Главное, даже поделиться ни с кем нельзя было… Потом появился новый издатель. Второй роман имел успех, с него все и началось… А Брэндон… умер через полгода… его признали невменяемым. Если бы можно было хоть что-то вернуть! За все приходится расплачиваться…

— Ну, пока другие расплачивались своими жизнями. Хотя тебе тоже досталось.

— Мне все-таки непонятно, — вмешивается в диалог Фред. — Чего надо было этой самой Фейт Ричардс? Майкл написал роман о ней, она вроде как ожила в какой-то степени. Радовалась бы. Почему не сиделось спокойно?

Майкл пожимает плечами.

— Откуда я знаю? Она передо мной не отчитывалась.

— Но должна быть какая-то логика даже у призрака?!

— Мне кажется, ей доставляло удовольствие сеять ненависть, конфликты, подозрительность. Они в некоторых случаях способны привести к убийству. С каждым новым преступлением у нее прибавлялось бы энергии, или что уж там требуется для призраков… Судьба и близкие обошлись с Фейт жестоко, вот она и мстила, но уже другим людям. Их преступления словно оправдывали ее саму.

— Эдакая провинциальная Эрида, которая решила покорить столицу, — замечает Роджер.

— Провинциальная кто? — переспрашивает Фред.

— Богиня раздора.

— Хорошо, что практически все книжки сгорели…

— О господи, — внезапно изменившимся голосом произносит Майкл. — Я ведь подарил одну книжку миссис Броуди, когда приезжал на похороны родителей! Как можно было об этом забыть?!

— Ничего удивительного, — отзывается Роджер. — Вытесненные воспоминания. Связанное со смертью родителей для тебя слишком тяжело, отдельные эпизоды изгладились из памяти. Такое встречается сплошь и рядом.

— Наверное, ты прав. Но сейчас четко помню. Когда собирался в «Каменное сердце», заметил в гостиной книжку, которую прислал родителям по почте, машинально сунул ее в сумку. Миссис Броуди потом как-то случайно увидела… Роджер, получается, те сплетни были не на пустом месте? Грэг Броуди умер из-за…

— Скорее всего. Только миссис Броуди, в отличие от твоей героини, женщина умная и осторожная. Провернула дело так, что не подкопаешься. Вероятно, потенциальные последователи Фейт не только начинают конфликтовать с окружающими. У некоторых такая скрытая реакция.

— Кошмар. Еще одна жертва.

Майкл резко поворачивается к Диане:

— А ты, случайно, не успела весь роман прочитать?

Зря Диана это затеяла… Приходится снова лгать. Роджера не обманешь, но, может, Майкла удастся ввести в заблуждение.

— Когда бы я успела? В Лондоне прочитала первую главу, и ты сразу заставил положить книгу обратно. Из чемодана ты ее вышвырнул. А экземпляр миссис Броуди спалил в камине. Я только последнюю главу просмотрела, хотелось узнать, чем история закончилась.

— Выходит, лондонский экземпляр еще цел.

— Ну, потом избавишься от него, — перебивает Роджер. — Майкл, а как ты сам относился к Фейт?

— Сложно ответить. Скорее негативное чувство возникало, какое-то отторжение. Особенно ближе к финалу.

— Любопытно. А читатели, наоборот, должны были симпатизировать главной героине. Иначе ей бы не удавалось влиять на людей.

— Читатель видит события романа глазами Фейт и сочувствует именно ей. Есть такая закономерность, она не обязательно срабатывает, но довольно часто.

— Скажи, Майкл, а ты испытывал к Фейт физическое влечение?

— Что ты несешь?! Какое еще влечение к призраку! Опять материал для твоей статьи? Корчишь из себя великого психолога, а сам такие дурацкие вопросы задаешь.

— Вот именно, — поддакивает Итон. — Роджер, я удивляюсь прямо, как у тебя находятся клиенты, если с ними в таком духе общаешься. Да еще и характер кошмарный. Тебя только родственники могут терпеть и близкие друзья.

Пожалуй, напрасно близкие друзья усомнились в профессионализме Роджера. Тот сдвигает брови, упрямо выпячивает нижнюю челюсть и замолкает. Правда, ненадолго.

— Майкл, так ты говоришь, что прислал родителям свою книгу?

— Да. И что?

— Я слышал, как раз в это время у них начались сплошные скандалы, причем на людях.

— На что ты намекаешь? — вскакивает Майкл.

Заснувшая под длинные людские разговоры кошка оказывается на полу. Возмущенно фыркает и удаляется из комнаты.

— Ты уверен, что та авария случайна? Если они, к примеру, продолжали ссориться в машине, то… И это только одна из версий.

Майкл хватается за сердце.

— Не надо этих драматических жестов, — спокойно произносит Роджер. — Ты не на сцене. Привык, что все, в том числе и я, с тобой носятся.

— Ты… ты… Родителей-то моих зачем сюда приплел?

— Если книга влияла на других, почему она не могла и на них повлиять?

— Замолчи!!! Они были идеальной парой, всю жизнь смотрели друг на друга влюбленными глазами…

Майкл оборачивается к Фреду.

— Хоть ты скажи, ты ведь был тогда в городе! Только не обманывай!

— Майкл, мне жаль, но… Я тоже что-то такое слышал краем уха.

— А мне не рассказал ничего. Мы же виделись.

— Что я мог рассказать и зачем? Дерека и Анну только похоронили…

Роджер говорит:

— Вот видишь, а мне не верил. У меня сведения из первых рук, я постоянно с родными общался.

— Роджер, прекрати, — вмешивается Итон. — На нем лица нет. Чего ты добиваешься?

— Всего лишь высказываю свои предположения.

— Засунь себе эти предположения куда хочешь. Вечно собираешь сплетни. Устроил тут судилище!

— Почему сразу «судилище»? Я собираю не сплетни, а факты, которые можно систематизировать.

Майкл тем временем вернулся на прежнее место, сидит согнувшись, сжав виски ладонями. Кэтрин подходит, касается его плеча.

— Кэти, не трогай меня сейчас, пожалуйста. Отойди…

— Это всего лишь версия, — уже другим тоном говорит Роджер.

— Я предупреждал, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет, — отзывается Итон. — Держал бы ты свои версии при себе, Роджер. Кому нужна такая правда? Ты для Фейт идеальный помощник. Доведешь, кого угодно.

— Эта дамочка любого способна обработать, кстати.

— Я думаю, лишь того, у кого душа подходящая. На таких людей вирус убийства и влияет. Почему, например, на Фреда не подействовало?

— Просто я обычный человек, то есть нормальный, — отзывается Фред. — А вы все чокнутые, сдвинутые на своих талантах.

Кэтрин возмущается:

— А я? Я в жизни мухи не прихлопнула. Мне даже в голову такая мысль прийти не может.

— Тебе вообще в голову мысли крайне редко приходят, — парирует Роджер.

— Что ты сказал?!

К дискуссии присоединяется Итон, скандал переходит на новый уровень. О Диане все давно позабыли, и она наблюдает за поставленной ею, но вышедшей из-под контроля пьесой со стороны. Верные школьные друзья азартно обмениваются накопившимися за годы претензиями. Как эти люди могли столько времени терпеть друг друга — неразрешимый секрет.

Фред вдруг прерывает общий гвалт.

— Да заткнитесь вы! Майклу плохо…

С ним действительно что-то творится. Бледный, как полотно, безвольно откинулся на спинку дивана, явно не воспринимает происходящее вокруг. Похоже, в следующую секунду потеряет сознание. Это было бы эффектно, однако вместо обморока или сердечного приступа начинаются отчаянные рыдания.

— Только я один виноват!

Все же люди в большинстве своем милосердны. Остальные немедленно теряют интерес к взаимным склокам и бросаются утешать Майкла. В том числе Роджер, причем с не свойственным ему покаянным видом. Вполне распространенная ситуация: довести до нервного срыва, а дальше трогательно заботиться о том, кто оказался слабее и не выдержал давления. Так чувствительно… Диана продолжает следить за поднявшейся суетой из дальнего угла комнаты.

— Я не могу так больше…

— Майкл, УСПОКОЙСЯ!!!

Призыв «УСПОКОЙСЯ!!!», даже произнесенный хором, на самом деле еще никого никогда не успокаивал.