Кодекс Крови. Книга VIII

Глава 10

Одновременно с воем Хельга начала задыхаться и стонать, опрокинув на себя кувшин с водой. На ладонях и лице девушки стали появляться розовые пятна. Появился запах жареного мяса.

— Воды! Она горит! — закричала Аста в панике, и Эон не раздумывая создал над датчанкой тучу с проливным дождём. От эмпатки потянуло гарью и дымком.

Дверь столовой распахнулась настежь, ударившись о стену. На пороге появился молодой мужчина с алым коротким ёжиком волос и не менее алыми глазами:

— Тётя! Кладка!

Лавиния сорвалась с места, на ходу крикнув:

— Лекаря сюда, быстро!

— Мы можем чем-то помочь? — выкрикнул я вслед графине, но та только отмахнулась. На лице её легла тень невыносимой муки.

Мы переглянулись, ни черта не понимая. Тэймэй помогала Асте ухаживать за Хельгой, у той уже появлялись волдыри на коже. Вода не помогала. Девушка уже просто стонала, сцепив зубы и обливаясь слезами.

Райо хмурился, его пальцы вцепились в столешницу, будто он пытался удержать себя от необдуманных действий. Прошла пара минут, и в столовую торопливо вошёл низенький пухленький мужчина в голубой мантии и с посохом в руках. Увидев состояние Хельги, он тут же окутал больную мерцающим коконом силы голубого цвета, идущей из навершия посоха. Девушка расслабилась и провалилась в сон.

— Какой у неё дар и ранг? — низкий глубокий голос лекаря как-то не вязался с его обликом.

— Эмпатия, — торопливо ответила за всех Аста. — Шестой уровень был, может, уже больше… Я не знаю точно.

— Она побудет в таком состоянии сутки, может, больше. Пока кладка не умрёт. — Заметив на шее девушки блокиратор, он добавил: — Плохая идея сдерживать природный дар. Он будет вырываться вспышками и однажды приведёт к смерти.

— Кладка — это?.. — тут же ухватился за знакомое слово Райо, резко открыв глаза.

— Это тайна рода, и не мне её вам раскрывать! — церемониально поклонившись, лекарь вышел из столовой, а кокон силы с Хельгой внутри последовал за ним по воздуху.

— Удобно, — тихо заметила Тильда.

Я почувствовал перемену в настроении Райо, если раньше он хмурился и недоумевал, то сейчас всё больше преисполнялся решимости.

— Какой у Асты ранг?

Я вопросительно поднял бровь, переадресовывая вопрос воспитаннице.

— Никакого, — потупившись, ответила девочка. — Все только и говорили, что потенциально я — одна из сильнейших магов земли. Но вот мне уже двенадцать, а сила так и не проснулась.

— Что ж, придётся рискнуть, — пробормотал Райо.

— Хочешь пробудить магию и получить самого верного и искреннего фамильяра, практически члена семьи? Но для этого придётся рискнуть! — обращался эрг уже к Асте.

Растерянная девочка переводила взгляд с меня на Райо, не решаясь что-либо ответить.

— Это будет больно? — подопечная, наконец, остановила свой взгляд на мне, доверчиво заглядывая в глаза. Ей не к кому больше было обращаться за советом.

Я вспомнил, как обзавёлся Тильдой. Было ли это больно? Ещё как! Жалел ли хоть раз об этом? Ни разу!

— Да, — не стал я врать. — Но оно того стоит! Он или она станет частью твоей души и будет понимать тебя иногда даже лучше, чем ты сама.

При этом я невольно смотрел на Тиль, а она криво улыбнулась и отсалютовала мне, приложив ко лбу два пальца.

— Я согласна! — выдохнула Аста.

— Ну что же, Иван Григорьевич, — завершив диагностику и первый сеанс лечения, обратился Борис Сергеевич Подорожников к племяннику императора, — проблемы, связанные с вашим нездоровым образом жизни, мы начали устранять. Если удержитесь от возлияний и обильной пищи, то понадобится ещё пять сеансов.

— Борис Сергеевич, что-то вы лукавите, — нахмурился тот, — вы же у нас в состоянии руки из одного места отрезать и к другому прирастить, а потом сказать, что так и было. А тут всего-то омолодить слегка и пять сеансов?

Императорский лекарь устало потёр переносицу. Он и так почти не спал последние сутки, отслеживая изменения в динамике лечения всех попавших под ментальный удар. А тут ещё и пациент из венценосной семьи, которому хрен откажешь. И ладно бы только это, но нужно же ещё подбирать слова, чтоб не обидеть всяких. В то время как хочется просто взять и срастить человеку губы, чтобы не жрал в три горла всё, что под руку попадётся. Тогда, глядишь, и пять сеансов не потребовались бы.

— Иван Григорьевич, поймите, руку пришить — это одно, а убрать последствия глубинных изменений в клетках жизненно важных органов — совсем другое. Я вам не какой-то шарлатан. Не могу обещать мгновенный результат. Если вы четыре десятка лет разрушали свой организм, я его за час не починю.

— Так, а это… — пациент нахмурился, что-то припоминая, — зелье это молодецкое, оно может?

— Внешне омолодить может, но если фасад здания обновить, то гнилые коммуникации рано или поздно рванут. Да и, по правде говоря, никто не знает даст ли оно со временем какие-либо побочные эффекты. Все видят внешний результат, но никто не задумывается о последствиях. Вам оно надо?

— Нет, — Иван Григорьевич покачал головой удручённо, — и ведь такие деньжищи за него гребут.

— Возможно, что есть за что, — не стал сильно сгущать краски Подорожников, — но я бы пока не рисковал. В вашем случае мы спокойно можем обойтись пятью сеансами, а уж если вы ещё и сами приложите какие-то усилия, то результат вас удивит, уж поверьте.

— Хорошо, Борис Сергеевич, вспомню молодость, постараюсь помочь вам и себе, — криво усмехнулся пациент.

— Вы только попойки не вспоминайте, — не задумываясь, ответил Подорожников и по взгляду пациента понял, что произнёс это вслух. — Шучу.

К Лавинии мы пробрались почти беспрепятственно. Всё-таки иллюзионист уровня Тэймэй — страшная сила. В диверсантах бы ей цены не было. Но и её сила оказалась не абсолютна, как позже показала практика. Мы блуждали по переходам, ориентируясь на указания моих комарих. Нам нужно было вниз, к сердцу вулкана. Где-то там находилась пещера со странным созданием внутри, возле которого лежала в слезах Лавиния.

Я передал образ Райо и поинтересовался:

«Это кто или что?»

«Помнишь, как Имал называли в Восьмиречье?»

«Не особо, — честно признался я. — Помню смысл. Кошечка была для них воплощённым духом стихии, не то холода, не то воды».

«Так и есть. А в пещере лежит другое воплощение стихии, не то земли, не то огня, но, скорее, магмы», — пояснил Райо.

«Это эрг? Как Имал? Или что-то другое по своей природе?»

«Стихии или первоэлементы всегда экспериментировали со своими формами. Так появились мы, и так появились эти существа. Где-то их звали элементалями, живым воплощением стихии, но это не совсем верно. Сами по себе они не выживают. Им нужен кто-то, кто разделит свою жизнь с ними. Лавиния разделила жизнь с тем существом и сейчас разделяет с ней грядущую боль утраты. Кладка детёнышей этого создания умирает, не родившись. Некому разделить с ними жизнь».

«У неё тут магов пруд пруди, почему?»

«Достоин далеко не всякий. Та же Лавиния смогла ещё и потому, что имеет в предках эрга».

Я сопоставил уровень магии графини Вулкановой с обычаями рода. В пару ей просто не было подходящего мага. Вбежавший аловолосый назвал её тётей. Выходит, что Лавиния просидела взаперти слишком долго, так и не дав потомства, свято почитая заветы рода. И сейчас рядом с тем существом делила горечь и боль собственной жизни, оплакивала своих незачатых детей. Одна судьба на двоих.

Я выругался. В такой ситуации наша затея казалось кощунственной. Мы своим появлением и наивными попытками глумились над общим горем двух несостоявшихся матерей. Но ещё более страшным было дать им надежду и не оправдать её.

«Решать не нам. Мы только предложим», — правильно понял моё настроение эрг.

Мы почти достигли цели. Я чувствовал Лавинию буквально двумя этажами ниже, но наше блуждание под маскировкой оборвалось в один миг. Дорогу нам преградил тот самый аловолосый племянник Вулкановой, который ранее сообщил о проблеме.

— Стоять! Вам здесь не место! Возвращайтесь в свои покои!

Камень под ногами задрожал, кое-где на стенах проявились алые прожилки.

— Мы с миром! — попытался я возразить. — Хотим попробовать помочь!

— Вы — чужаки! Не принимайте гостеприимство за слабость.

Алые прожилки принялись утолщаться, из них сочилась лава, с шипением капающая вниз. Температура стремительно поднималась.

Разговаривать с ним было бесполезно, парень охранял тайны рода и покой его главы, стараясь не переступить грань тех самых пресловутых законов гостеприимства, которые многими уже давно и прочно были забыты.

Доводить до конфликта не хотелось, поэтому я набрал в лёгкие побольше сухого горячего воздуха и крикнул:

— Лавиния, мы можем попробовать спасти хотя бы одного!

Эхо моего крика какое-то время гуляло по многочисленным переходам внутри вулкана. Минуту ничего не происходило. Алый, слегка опешивший от моей наглости, уже успел прийти в себя и снова начал теснить нас:

— Не испытывайте моего терпения!

Я же закрыл глаза и напряжённо вслушивался. Сердце вулкана билось совсем рядом. Горячее и опасное оно, тем не менее, сейчас сдерживалось и скорбело вместе с Лавинией и тем существом, что заворочалось в пещере двумя этажами ниже. Если мои ощущения без эмпатии настолько сильны, то что должна была чувствовать Хельга? И чьи чувства так на ней отразились?

— Граф, вы оглохли⁈ — продолжал шипеть алый. — Вам здесь не рады! Мы же не врываемся к постели ваших умирающих родных! Имейте сове…

Свою тираду он оборвал на полуслове, когда за его спиной в пропасть осыпались мелкие камешки, и над балюстрадой появилась морда самого настоящего дракона. Обсидиановые чешуйки на сочленениях его тела пылали алым огнём. Массивную голову венчала корона из чёрных тонких шипов, а раскрытая пасть демонстрировала зубы размером с мой палец. Из-за спины виднелось два крыла с когтями на концах. Дракон или, скорее, драконица внимательно разглядывала меня, а я не мог отделаться от мысли, что она слишком маленькая. Даже я в ипостаси эрга был как бы не в три раза её больше. Здесь же размер был скромным, всего метра три. Может, чуть больше. На фоне Райо она и вовсе казалась бы детёнышем.

«Так оно и есть, — тихо пожурил меня эрг. — По нашим меркам жизни она — малышка».

«Но ведь Имал растёт гораздо быстрее, да и Тильда тоже», — я все не мог понять принцип.

«Эрги имеют структуру ближе к животному миру, а драконица — ближе к стихии. В абсолютных пропорциях и те, и другие растут постоянно, вот только сроки жизни у животных и у элементалей несколько разные. Поэтому эрги растут заметней в пропорции к конечности своего жизненного цикла. Элементали так же растут постоянно, но периодически совершают скачки в росте. К примеру, вулканы веками могут спать, а затем просыпаются и нарастают. Так же и здесь».

«Но ведь ты сообразно своему возрасту тогда должен был иметь размеры гораздо больше самого Шивелуча», — возразил я, прикинув его возраст. В тюрьме богов он был заточён многие тысячелетия.

«Не забывай, что все эти тысячелетия мня отравляли, — с печальным вздохом пояснил эрг. — Сейчас я даже меньшего размера, чем когда встретил свою любимую».

За спиной алого появилась Лавиния. Выглядела он печально и торжественно. Обменявшись взглядами с драконицей, графиня Вулканова произнесла:

— Если вы решили предложить Асту, то в ней нет магии. Они не смогут объединиться. Она — пустой сосуд. Но Шива надеется, что у вас есть другой вариант.

Другого варианта у нас не было.

— Пусть она хотя бы попробует. Что вы теряете? — не сдавался я.

— Я не хочу, чтобы сегодня стало на одну детскую смерть больше, — глаза Лавинии метали молнии, она была очень зла, хоть и пыталась себя сдерживать. — Ты привёз мне воспитанницу, и я сохраню ей жизнь!

— Я сама хочу попробовать! — выступила Аста из-за моей спины. — Позвольте хотя бы попытаться!

— Тебе нечего дать взамен. Ты глупо умрёшь, — в уголках глаз графини Вулкановой блестели непролитые слёзы. — Ты не понимаешь, о чём просишь.

Аста осторожно подошла к драконице и протянула ладошку к её морде. Драконица только фыркнула, разглядывая белоснежное недоразумение, даже внешне не напоминающее мага земли, но всё же позволила к себе прикоснуться.

Девочка осторожно подушечками пальцев касалась гладких чешуек, перебарывая страх. Сейчас она могла касаться воплощения мощи магии земли. Той магии, которую ей все пророчили, но которой она не ощущала.

— Шива, позволь мне попробовать! — девочка прижалась лбом к щеке драконицы, теряясь от собственной дерзости и ища поддержки у воплощения своей родовой стихии.

Драконица кивнула и сорвалась обратно в пропасть.

Я видел, что Лавинии идея не нравится, но она не могла пойти против Шивы. Драконица уже ждала нас внизу у входа в пещеру. Она нетерпеливо расхаживала, будто злясь на таких медленных и неуклюжих человечков.

Собственно, и пещерой это место сложно было назвать. Скорее, это был грот, со всех сторон окружённый озером алой магмы, что бурлила, выпуская пузырьки газа на поверхность. К гроту вел узкий мостик, по которому сейчас двигалась наша делегация.

Здесь было не в пример жарче, чем наверху. Русская баня с этим жаром даже близко не смогла бы посоперничать. Пот струйками стекал по телу, но отступать было поздно. С потолка грота годами тонкими струйками стекала магма. Она создала причудливые наплывы, выросшие в сталагмиты. На вершинах этих сталагмитов, словно драгоценные камни в ложах, лежали пять яиц, внешне больше похожих на каменные булыжники. Это и была кладка.

— Пока магма стекала с потолка, она подпитывала жизнь в яйцах, но сегодня капель прекратилась, — коротко пояснила Лавиния. Она старалась говорить безэмоционально, но хриплый голос выдавал её переживания. — Без поддержки стихии они не проживут и суток.

Аста с любопытством рассматривала кладку и даже зашла внутрь гнезда. Каждый камень она исследовала с особым пристрастием. Для меня они все отличались разве что размером, но никто не торопил девочку.

Шаг за шагом она касалась яиц, прислушивалась к чему-то внутри себя, пытаясь уловить хоть малейших отклик. Девочка настолько ушла в себя, что совершенно перестала обращать на нас внимание.

Лавиния стояла рядом, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Я явственно слышал скрип её зубов, но она молчала, держась из последних сил. Взгляды, бросаемые на меня, были полны горечи и почти детской обиды.

— Ей нечем жертвовать, яйцо её не примет! — едва слышно выдохнула графиня сквозь зубы.

— Я тоже не стихийник, но смог разделить жизнь с воплощением стихии в виде животного. Я научу её делиться кровью!

Момент, когда Аста выбрала яйцо и сняла его со сталагмита, мы попросту не заметили. Камень был самым маленьким из всех и едва помещался в ладонях девочки.

Шива дёрнулась было к Асте, но замерла в полушаге. В глазах её отражалась бесконечная мука.

— Что не так? — тихо спросил я у Вулкановой, видя странную реакцию драконицы.

— Шива считала это яйцо недоразвитым, безжизненным. Пустым. Нужно дать шанс другому.

Каждое слово, сказанное Лавинией, волнами горя расходилось от драконицы. Из всех яиц выбрали самое неприспособленное к жизни. Я смотрел на Асту, светящуюся от радости, и не решался попросить изменить выбор.

Дать шанс другому. В прошлом маги крови дали мне шанс там, где другие просто махнули рукой и сказали: «Не жилец». Всё во мне протестовало, не желая влиять на выбор подопечной.

Аста баюкала камень в ладошках, словно маленького котёнка. Глаза её светились восторгом.

— Чем я должна пожертвовать, чтобы он жил?

И прежде, чем я успел ответить, Лавиния не сдержалась:

— Нет такой жертвы, которая смогла бы оживить изначально мёртвое!

Аста резко вскинула взгляд на будущую наставницу, глаза её сверкнули внутренним пламенем, отбросив алые блики на бледную, почти прозрачную кожу.

— Вы ошибаетесь, графиня! Такая жертва есть!

И Аста шагнула с моста в озеро магмы.